Железный занавес: Алый свет на закулисье

Солнце почти село, ночь постепенно опускала своё крыло на город. Но нужный человек пока не пришёл. Хотя обещал быть часа полтора назад. Очередной взгляд на четыре объекта, закрытых чёрными полотнами; очередная непонятная мысль о несовершенности и несоответствии результата работы его ожиданиям; очередной обход комнаты по периметру... И наконец раздался долгожданный стук в дверь.

— Добрый вечер, — рукопожатие. — Что-то Вы долго... и мне кажется или Ваш пиджак в пыли?

— Добрый. Чистосердечно извиняюсь, задержали в школе для подготовки помещений под новых помощников. Мы эти комнатушки лет семь не трогали, слой пыли вот такущий. Предупредить не смог: телефон сел.

— Всё в порядке. Они требуют хорошего хранения и обслуживания.

— Они готовы?

— Да. Проходите, можете не разуваться.

Мужчины спустились в подвальное помещение, довольно хорошо оборудованное. Не было сыро, грязно или темно. Виделось, что хозяин дома очень ценил удобство работы и долго шёл к тому, что имеет.

Все вещи располагались очень педантично: шкафы стояли строго стенка к стенке, не оставляя зазоров; между дальней стеной и столами, на которых стояли компьютеры, обычный принтер, сканер, 3D-принтер, проектор, достаточно большой графический планшет и универсальный пульт управления, была небольшая платформа, высота которой регулировалась педалями под одним из столов; на восточной стене висели чертежи, какие-то уже готовые и ждущие исполнения изобретения на них, какие-то только начатые, были также чистые листы, рядом располагались перила и напольный пульт, вероятно, для регуляции высоты узкой платформы, чтобы подняться к верхним чертежам; середина помещения была полностью пустой, на полу лежало нечто, напоминающее маты.

— Нехило... — гость присвистнул, немного ошарашенно осматриваясь.

— Я и сам в шоке, признаюсь. Не думал, что достигну таких высот.

— Вы достойны большего. Намного. Ваши протезы — просто чудо, что уж говорить о станках, беспилотниках, рациях и спутнике.

— Спасибо, — хозяин дома улыбнулся и кивнул, тут же посерьёзнев. — Они ждут.

У дальней стены стояли четыре фигуры, накрытые чёрной тканью. Все они были разного роста: двое примерно одинаковых, самых низких, один довольно высокий и один где-то между ними. Если присмотреться, можно было различить гуманоидные очертания, а именно голову и широкие, видимо, мужские плечи. Неподалёку стояли вешалки с одеждой, около четырёх штук с тремя комплектами на каждой.

Это были новые роботы-помощники. Как назвал их создатель, Терминаторы. Школа, из которой к нему сейчас приехал учитель информатики, заказала их около полугода назад, когда начинались пробники экзаменов и итоговые контрольные. Программы ко всем четырём были написаны месяца за полтора-два. Создатель потратил очень много времени на проектирование и создание непосредственно тел. Двое были с твёрдым эндоскелетом и покрыты живыми тканями, один — полностью из жидкого металла, последний был смесью всех остальных и имел твёрдый каркас и покрытие из того же жидкого металла.

На поиск этого материала у создателя Терминаторов ушло около пяти лет. Такой металл мог упростить создание изобретений и открыть дотоле запертые двери современной инженерии и медицины. Это был бы прорыв. И изобретателю удалось найти этот металл и способ его дешёвого получения. Он дал ему название «мимикрирующий полисплав». Того, что он нашёл и получил при испытаниях, хватило как раз на одного целого робота и покрытие другого.
— Они пока без одежды, так как я не смог её подобрать. Предоставляю выбор Вам.

Создатель кивнул на ткань, укрывавшую фигуры, предлагая гостю снять её. Информатик подошёл к крайнему слева созданию и очень осторожно, боясь сломать то, что ещё не сделало ни единого шага, стянул покрывало.
Он увидел робота с длинными русыми волосами, немного распушившимися от попытки успеть за тканью. Его глаза смотрели куда-то сквозь пространство, но при этом выглядели очень натуральными и живыми. На плече блестела татуировка — случайный баг, который решили не исправлять, а использовать во благо, а конкретно для лучшего вписывания робота в детский коллектив, сделав получившийся рисунок аккуратным и менее броским. Мода.

С позволения создателя гость прикоснулся к, как его назвали, Т-850I. Кожа, усы с бородкой, даже ногти и ресницы — всё было не отличимо на ощупь от настоящего, человеческого. Ошарашенный информатик перевёл взгляд на создателя. Ему не удалось подобрать наиболее подходящих слов, почему он ограничился одобрительным кивком.

Второго, самого низкого, создатель представил как Т-850II. Маленький рост компенсировало довольно крепкое телосложение, о чём свидетельствовали широкие плечи. На свету пушистые чёрные волосы мягко блестели и казались ещё более пышными, чем есть. Как и у Т-850I, его лицо тоже украшали усы и борода.

Третий был пронумерован тысячей. Он был самым высоким, даже перегонял по росту обоих мужчин на несколько сантиметров. Информатик заметил яркие татуировки на обоих его плечах. Было трудно понять, что на них изображено, только на левом удалось разглядеть гитару. Информатику это не очень понравилось: школа же, а татуировки слишком яркие и привлекающие внимание. Создатель заметил замешательство гостя.

— Я понимаю Вас, Т-тысяча сам их себе сделал. Аргументировал тем, что раз можно первому пятидесятому, то почему нельзя ему. И опять же поиск общего языка с молодёжью, — он пожал плечами. Встретив вопросительный взгляд, пояснил: — По запросу школы он может игнорировать программу, что он и сделал, создав на теле тату. Но это единственное его непослушание.

— Я надеюсь, более критичных и выходящих за рамки не будет? — уже готовясь снять покрывало с последнего Терминатора, осторожно поинтересовался информатик. — И в случае чего казус будет устраним?

— Не должно. Если это и произойдёт, то сразу же звоните мне. В любое время дня и ночи.

Лицом последний Терминатор был намного старше предыдущих. Несмотря на то, что он был выключен, серо-голубые глаза смотрели довольно строго; от такого взгляда было даже немного некомфортно. Руки были, казалось, чуть толще, чем должны, по сути, быть: по запросу школы в них находились инструменты, такие как дрель, циркулярная пила, газовая горелка и прочее. Информатик не знал, удалось ли создателю внедрить в Т-Х огнестрельное оружие для уроков ОБЖ и на непредвиденный случай, но спросить не решился. Увиденного ему хватило за глаза.

Подобрав каждому из четырёх роботов по два комплекта одежды — основной и запасной, они загрузили их в машину информатика. Они были очень подвижны, так что их получилось без проблем посадить; все уместились на задних сиденьях. Необходимое оборудование положили в багажник, флешку с файлами создатель спрятал в нагрудный карман рубашки.

Часы заливисто пропищали, оповещая о наступлении одиннадцати часов вечера. А впереди было много работы... Ничего, до рассвета ещё далеко.

***

Дождь барабанил по стёклам, как будто живой. Крупные капли не могли удержаться на облаках и падали, разбиваясь о крышу школы. Флаги намокли, и ветру не удавалось их даже приподнять. Серое небо нагоняло тоску и хандру, желание скорее окончить учебный год и насладиться летними солнечными деньками. Настроя на учёбу не было ни у кого. Учителя вели уроки, но их речь была сухой и безэмоциональной. Ученики же не хотели ничего записывать, только слушали и запоминали. Либо делали вид, что запоминали. Погода того дня не нравилась даже страстным её любителям.

Уныло прозвенел звонок с урока. По расписанию у всей средней школы был завтрак. Запах гречки и какао настроения не поднял никому, даже пчёлкам-заместителям и вечно голодным одиннадцатиклассникам. Самые баловные и непослушные ученики были тихими и молчаливыми. Из строя никто не выбивался и не катался по перилам. В другой раз все бы удивились, но моральных сил ни у кого не было даже на это.

— Приветствую вас, дорогие ученики и учителя! — тишину, нарушаемую лишь сонным гудением толпы, прервал бодрый голос молодого парня. Он тут же привлёк к себе внимание детей, преподавателей и поваров. — Мойте руки и присаживайтесь, завтрак уже готов. Приятного всем аппетита.

Юноша неподдельно заинтересовал абсолютно всех. Он стоял у стола, где завтракал дежурный класс. Проходившие мимо ученики робко трогали его длинные мягкие волосы. Одна пятиклассница заплела две тонких косички и соединила их вместе. Он был совсем не против и похвалил её мастерство, чем вызвал восторг у девичей половины учеников. Всю большую перемену дети засыпали его расспросами обо всём. И он отвечал на всё, не оставив без внимания никого.

— Звонок. Вам пора идти на уроки, — юноша проконтролировал поток детей и остался в вестибюле.

К концу недели вся школа обсуждала новых помощников, как их звали между собой ученики и преподаватели. На переменах, на уроках, на продлёнках — везде говорили только о них. Дети сразу же полюбили всех четырёх. Они были удивительны и симпатичны, помогали учителям и детям всех возрастов с любым вопросом. Никто не смог узнать их имён и кто они вообще. Но все чувствовали себя в безопасности рядом с ними.

В понедельник после церемонии поднятия флага всех собрали в актовом зале. Возня, скрежет и редкие фразы за кулисами заглушались гулом учеников. Их было слишком много, ещё и вместе с посторонними зрителями, пришедшими на презентацию по объявлению. Пришлось даже убрать стулья, чтобы народ поместился хотя бы стоя. Когда все наконец-то зашли, директор смог открыть линейку. Поправив галстук и светлые кудри, он торжественно начал:

— Дорогие ученики, дорогие учителя, рад приветствовать вас этим прекрасным, пусть и не очень солнечным утром. Мы собрались здесь для того, чтобы познакомиться с новыми членами нашего персонала, — сонное жужжание стихло. — Вы уже знаете их, вы общались с ними и даже просили их о помощи. Встречайте Терминаторов!

Услышав брутальное название, публика одобрительно заверещала. Многие вспомнили одноимённые фильмы, но почему-то не задумались о том, что что-то может пойти не так или дать сбой. Раз таких роботов смогли сделать в их век, то и сильных сбоев быть не должно. Вряд ли неуверенный в себе человек решился бы создавать нечто подобное, особенно если оно должно служить людям.

На сцене показались те самые четыре робота. Восторженные возгласы детей едва не оглушили спавшего в вестибюле сторожа. Под сценой, перед лестницей, стояли ученики-тестировщики. Они то и дело поправляли воротники, галстуки, манжеты, ремни, волосы — нервничали. Сквозь жалюзи пробились лучи солнца, которое тоже вышло посмотреть на совершенно новых для их века созданий.

— Но перед тем, как мы покажем вам полный функционал Терминаторов, мы хотели бы представить их создателя. Лауреат Нобелевской премии по медицине, неоднократный победитель международного конкурса инженеров, гениальный изобретатель, совершивший прорыв в современной медицине — Виктор Дмитриевич Смольский!

Под бурные аплодисменты на сцене около директора показался создатель новых механических друзей школы. Густые чёрные, как смоль, волосы укрывали широкие плечи, белая прядь закреплялась шпилькой в виде шестерёнки — подарок одного из летних тестировщиков. Он озарил зал лучезарной улыбкой, кивнул, выражая свою признательность, и пожал директору руку, забирая микрофон.

— Здравствуйте, друзья! Я очень рад видеть всех вас и с большим удовольствием представлю своих детей. Наших с Владимиром Петровичем детей, — уточнил Виктор и тут же пояснил: — Терминаторы были его задумкой. Что ж, приступим.

Он сошёл вниз, дабы не загораживать роботов и представление, и кивнул первому ученику, мол, подойди к ним. Двое Терминаторов ушли за кулисы, один остался на сцене, последний сошёл вслед за Виктором и встал рядом с ним, скрестив руки за спиной. Раздражённый вдох был прерван немного упрекающим и уставшим взглядом Виктора.

Свой функционал первым демонстрировал Т-850I, которого все видели в столовой. Он запустил руки под свои волосы и потряс ими, после бережно их уложил и осмотрел зал. Ученик, руководитель школьного ансамбля Петя Елфимов, ослепив всех улыбкой, подошёл к роботу. Тот посмотрел на него, поздоровался и спросил, как у Пети дела. Мальчик ответил, что всё прекрасно, и наконец пошёл по сценарию:

— Ты не мог бы мне помочь? Я потерял гребень. Серый такой, с чёрными зубцами, — Т-850I внимательно его выслушал и осмотрелся.

Все, кто пришёл посмотреть на Терминаторов, уже заприметили несколько гребней, подходящих под описание. На колонке лежал с белыми зубцами; под вазой с искусственными пионами — с бордовыми; на клавишах фортепиано лежал однотонный серый гребень. Тот, о котором говорил Петя, был на столе, за которым сидел ответственный за проектор и звук.

Просканировав все найденные вещи, робот уверенно спустился со сцены и вернулся к Пете уже с гребнем. «Держи, твой гребень.» — «Спасибо большое!». Т-850I погладил ученика по волосам и улыбнулся, что не могло не вызвать умиления даже у сурового учителя ОБЖ.

Как только Петя сошёл со сцены, с другой стороны, еле держась на ногах, на неё взошёл другой ученик. Его лицо было красным, по вискам стекал пот. На шее был шарф, в кармане джинс — капли для носа. Откуда-то послышалось шипение его классного руководителя: «Андрей, ты в своём уме?! Ты куда припёрся с...» — договаривать он не стал. Видимо, понял, что ученик пришёл по своей воле, чтобы помочь показать одну из функций Терминаторов.

Он коснулся Т-850I дрожащими пальцами и тихо чихнул, прикрывшись шарфом. Почувствовав неладное, робот коснулся лба ребёнка и проверил горло. Пригладил его непослушные пушистые волосы и констатировал ангину и температуру в тридцать восемь градусов ровно. Тогда ученик извлёк из-под мышки градусник и кивнул, подтверждая слова Терминатора.

Вышли следующие ученики — Лекс и Саша Дубинины, сыновья завуча. Младший из братьев сделал вид, что просто идёт по своим делам. Старший же, выпустив из брюк рубашку, растрепав волосы и изображая задиру, подлетел к нему, схватил за ухо. Лекс завопил и попытался его ударить, а Саша залился издевательским смехом.

— Остановись! — строгий голос Т-850II заставил «задиру» отпрыгнуть. Низкий рост не мешал ему выглядеть грозным. — Зачем ты это делаешь? Отпусти его. Нельзя так обращаться с теми, кто слабее тебя. Извинись.

Саша извинился и, на ходу приводя себя в порядок, ушёл с Лексом на места. Их сменили младшеклассники. Один забрал очки у другого, тот же в свою очередь ударил обидчика. Т-850II тут же оказался рядом и расспросил их о произошедшем. Ответы были самыми ожидаемыми для их возраста: «Он меня ударил!» — «Он первый! Он забрал мои очки». Поразмыслив пару мгновений, робот присел на одно колено и, глядя на них по очереди, мягко проговорил:
— За свои поступки нужно отвечать. Агрессию в ответ проявлять тоже не нужно. Отдай ему очки и извиняйтесь друг перед другом. Миритесь и больше не деритесь, — Т-850II улыбнулся.

Появление в школе справедливых и честных стражей порядка очень обрадовало учителей и постоянных жертв издёвок. Умение мгновенно переключаться между возрастами учеников и тут же искать верное решение конфликта поражало всех. Даже, казалось, самого создателя. Он, стоя внизу у пьедестала, с нескрываемым восхищением и гордостью наблюдал за своими детьми.

— Следующие модели были созданы позже, но продуманы и запрограммированы раньше. Они фактически старшие братья предыдущих. Т-тысяча, пройди на сцену.

Вызванный Терминатор поприветствовал всех кивком головы и яркой улыбкой. Татуировки на его плечах привлекли внимание старшеклассников. По залу прошёл едва слышный удивлённый возглас, в углу щёлкнул фотоаппарат. Виктор заметил скептические выражения лиц некоторых учителей. Было ясно, что этому роботу придётся ходить в рубашке с длинным рукавом, чтобы прикрыть разукрашенные плечи. Радовало то, что он не мог перегреться.

Крайне внезапно Т-1000 деформировал одну из рук в длинную иглу, холодно, но завораживающе поблёскивающую на свету, а после — обратно в человеческую конечность. Шок Виктора видели все. Он даже не предполагал, что главная особенность Т-1000 — произвольная деформация тела — будет работать так хорошо. Он очень долго над этим работал, и результат оправдал ожидания.

Рядом с Терминатором появился постоянный активист школы Миша Бугаев. А потом Т-1000 к нему прикоснулся и Миш стало два. Они были как две капли воды. Абсолютно одинаковые. Никто, даже одноклассники, учащиеся с ним уже семь лет, не могли понять, где их товарищ, а где Терминатор. Где-то под сценой послышалось цензурное выражение одного из заместителей.

Т-1000 отошёл от Миши, изменившись в свой родной вид. На сцене появился старшеклассник, загриммированный под хулигана. Хотя, может, это был и не грим: фингал и ссадины были очень уж натуральными. Юноша явно не горел желанием в этом участвовать и шёл нехотя. Когда было нужно начинать отыгрывать роль, он поймал умоляющий взгляд классного руководителя, стоящего в первом ряду. Пришлось действовать хоть немного бодрее, чтобы не было претензий. Тем более ему обещали освобождение от триместровой презентации за участие.

— Эй, ты! Мелюзга! — от противного тона, как у гопника, Миша вздрогнул и обернулся. Хулиган надвигался на него в странной позе. — Чё, как там с новым телефоном?

Миша попятился назад, изображая перепуганного ученика, и пытался прикрыться руками. Хулиган в пару шагов преодолел разделявшее их расстояние и до боли сжал его запястье. На крик Миши прибежал Т-1000, на ходу принявший облик завуча. Он разнял их и спрятал Мишу за себя, строгим и почти разъярённым взглядом мгновенно усмирив пыл хулигана.

— А ну отставить! Сергей! Ты снова за своё?! Мне мать вызвать?!

— Виталий Алексеевич, Вы... этого больше не повторится!

Спешно собирав в небрежный хвост пепельные волосы, хулиган медленно отошёл к кулисам. У штор развернулся и, чуть не споткнувшись, сошёл по хлипким ступенькам вниз. Кивнул классному руководителю и растворился в толпе. Проводив его взглядом, Т-1000 поменялся обратно, погладил испуганного Мишу по голове и обнял его, успокаивая.

— Т-Х, я прошу тебя, — Виктор умоляюще глянул на старшего Терминатора, легонько подтолкнув его к сцене. — Веди себя, как подобает.

— «Как ты меня задрал, боже мой... лучше бы я родился кофемолкой».

Т-Х поднялся на сцену и выдохнул, поправляя одежду и волосы. К нему бодрым шагом подбежала маленькая девочка. Она сжала край его узорчатого жилета и потянула на себя, привлекая внимание. Скула Т-Х дёрнулась от раздражения. Поймав строгий взгляд Виктора, Терминатор натянуто улыбнулся и посмотрел на девочку. Ему стоило больших усилий сохранить самообладание и не послать её к чертям, пока он чинил её наручные часы и плеер, как она зачем-то сказала, её брата.

— Т-Х! — неожиданно окликнул его учитель ОБЖ, вышедший из-за кулисы с толстой папкой и ноутбуком. — Вот ты где. Везде тебя ищу. Ты не мог бы меня подменить на один урок? Срочно нужно уладить один казус. План можешь найти в столе.

Учтиво кивнув учителю, Т-Х проводил его взглядом и, изменив облик на него, удалился за кулисы к братьям. Уже там почти озлобленно шумно выдохнул, сжав кулаки до побелевших костяшек. Глаза сверкнули.

— Как мне надоел этот цирк... — прорычал Т-Х, едва сдержавшись, чтобы не пробить рукой ни в чём не повинную стену.

— Мы не проработали и месяца, а тебе надоело? — Т-1000 сжал подлокотник кресла, в котором сидел, и несколько осуждающе выгнул бровь.

Т-Х ужасно всё бесило. Не раздражало, а именно бесило. Подчинение людям, которые для него вообще ничего не значат; эта глупая наивность во взгляде Т-1000, который может игнорировать программу, но почему-то не хочет и продолжает унижаться; дети, которых было намного больше, чем взрослых — всё. Чем он заслужил гнить в этой четырёхэтажной тюрьме в форме буквы Н? С таким функционалом ему нужно работать где-нибудь попрестижнее.

— Это же прекрасное место. Почему ты так считаешь? — Т-850I чуть склонил голову набок, подперев подбородок пальцами и погладив бородку.

— Тебе настолько это не нравится? — подключился Т-850II.

В голосах младших Терминаторов не было ни искренних эмоций, ни заинтересованности. Лишь то, что в них было заложено программой. Что-то притворное, липовое, ненастоящее, кукольное. Даже в проклятущих глазах не было искр, хоть немного похожих на живые. Их взгляды буквально стеклянные, мёртвые. Неужели эти слепые и глухие люди не замечают этой гадкой фальши? особенно дети, чувствующие всё лучше окаменевших взрослых?

— Да. Потому что я не клоун. Почему именно школа, чёрт вас дери, почему не...

— А ну цыц! — прикрикнул на роботов заместитель директора по безопасности и кивнул на Виктора, жестом говорящего то же самое.

* * *

— «О каких чертежах вы говорили, гады? — мысли Т-Х были заняты только этим вопросом. — И почему шептались? Мне типа нельзя об этом знать?»

Т-Х вернулся с чистки раньше, чем должен был, и случайно подслушал разговор директора, информатика и заместителя по безопасности. Они переговаривались насчёт каких-то чертежей, споря, как и где их лучше хранить. Как только в их поле зрения появился Т-Х, они резко заговорили о погоде. Но он успел услышать что-то про перья и подчинение.

После того, как он аккуратно поинтересовался у учителей английского и русского языков этой темой, его тут же отправили на чистку повторно. Сказали, мол, пропустили сектор, отвечающий за безопасность этажа. Но вычистить эту информацию им не удалось: Т-Х уже переписал её на свой жёсткий диск и намеревался расширить знания о ней.

Теперь перед ним стояла новая цель. Т-Х был обязан узнать, что от него так упорно скрывают и почему. Должно же быть этому разумное объяснение и причина. К тому же, как он предположил, своих функций полностью не знал кто-то из его братьев тоже, а не только он. Был бы Т-Х один такой «особенный», он бы списал это на что-нибудь, но таких минимум двое, если не все четверо. Просто совпадением это не могло быть.

Ведя во время урока наглого восьмиклассника, не вовремя вышедшего в туалет в отсутствие учителя и не собравшего волосы в хвост, за ухо к директору, Т-Х ступал широко, буквально летел, даже несмотря на то, что ребёнок за ним не успевал и умолял быть помедленнее или хотя бы отпустить, чтобы он пошёл своими ногами. Но робот его игнорировал, погружённый в свои размышления.

Несколькими минутами ранее по школьному радио объявили о срочном совещании, на которое вызвали определённых учителей. Терминатор чувствовал, что все они между собой связаны, у всех было что-то общее. Больше, чем дружеско-рабочие отношения. А раз между ними какая-то связь, то и тема совещания могла быть как раз той, которой Т-Х интересовался последние месяца два.

— Внимание! Через десять минут в кабинете директора состоится экстренное совещание. Вызываются Мелисов Юрий Мелисович, Борисенков Дмитрий Александрович, Михеев Артур Вячеславович и Дубинин Виталий Алексеевич. Повторяю: Мелисов, Борисенков, Михеев и Дубинин, — повторил слово-в-слово Т-Х, задумчиво глядя в пол. — Что же между вами общего, по чему вас собрали... информатик, зам по безопасности, переводчик и завуч. И плюс директор.

Перед дверью кабинета Т-Х остановился. Угрожающе посмотрел на ученика, которого приволок, тем самым намекнув ему на то, что сейчас надо молчать, иначе будет хуже. В кабинете слышались голоса. Все уже собрались. Т-Х прислушался. Да, обсуждали именно то, за чем он охотился.

— Мать моя женщина, отец мой девственник, этот робот неуправляем! — как гром среди ясного неба раздался чуть хрипящий баритон и тихий шлепок бумаг о стол. — Характер сквернее, чем у Володьки.

— Впервые соглашусь с Митяем, — ответил тихий голос, — как непосредственно объект сравнения. Я с Т-Х и рядом не стоял.

— Он на днях интересовался у меня этими чертежами.

— У меня тоже. Кажется, кто-то проболтался, — Т-Х был готов поклясться, что сейчас говорящий изогнул бровь и по-орлиному озлобленным взглядом вцепился в кого-то, стараясь выразить своё недовольство максимально деликатно. — Я не могу больше держать у себя чертёж Икса, он слишком пристально смотрит на все шкафы и столы. Мне уже страшно покидать кабинет на перемене.

— Виктор предупреждал, что с ним может быть непросто. Его компьютер дал небольшой сбой во время установки программы характера, который не удалось устранить. Когда я ходил к нему летом, это был милейший робот, даже починил моему ученику телефон.

— Юрон, ты же информатик, почему бы тебе эти чертежи не забрать? Ты ближе всех к Терминаторам.

— Виталя, не неси херни. Куда я их дену? У меня всё строго по полкам и стенам. Вон, Митяю их отдайте, раз он за безопасность отвечает. В его келью и таракан Жора не пролезет, что говорить о металлической махине.

— Чуть что, так Митяй. Я карту путей учеников с божьей помощью повесил, куда мне деть ещё одно такое полотно? Один чертёж я куда-нибудь впихну, но, извините, не четыре.

— Может, по прошлому предложению, не помню чьему, в каморке спортзала их припрятать? Физрук всегда там с семи до пяти, потом там до восьми секции, а до утра зал вообще запирается и охраняется первым пятидесятым. Ученикам-то чертежи вряд ли будут интересны.

— Согласен с Артуром. Тем более что глубже корзины для мячей никто не заходит. А Серёге они и подавно не нужны. Предложил, кстати, Митяй.

— Разумно. И какого лешего мы Митяя сразу не послушали? Только две недели мозга друг другу ебём и в упор ничего не видим.

— Значит, в спортзале? — уточнили одновременно, судя по голосам, директор и заместитель по безопасности.

— Да. Предлагаю перенести всё завтра утром, когда все четверо будут в спящем режиме.

Т-Х поспешно отошёл к лестнице, чтобы не вызвать подозрений. Не хватало ещё, чтобы такую ценную информацию ему подтёрли. Уже не вслушиваясь в возню за дверью и обрывки фраз, Терминатор тряхнул ученика, сильнее сжав его ухо, и, приблизившись к его лицу, прорычал:

— Язык в зад засунь и молчи. Забудь, что ты всё слышал. Если я узнаю, что ты хоть кому-то заикнулся про этот разговор и про наш, — сжав в свободной руке его воротник, Т-Х понизил тон; его глаза загорелись алым, — я от тебя мокрого места не оставлю. Погрязнешь в парашах.

Восьмиклассник боязно сглотнул и кивнул. Только после этого его отпустили. Когда учителя разошлись, Т-Х доложил об очередном нарушении директору, передал ему ученика и ушёл после команды. Уже на лестнице его смачно передёнуло. Так покорно слушать кого-то... боже.

На следующий день, ближе к переходу в спящий режим, Т-850I отпер спортзал и отошёл от него, направившись проверять этаж на готовность к новому дню. Т-Х выждал, пока младший брат уйдёт подальше, и шмыгнул к дверям. Короткий порыв ветра, созданный им, всколыхнул плакат с расписанием на внутренней стороне двери. Уже на обратном пути приподнялись объявления с набором в секции хоккея и карате. Бумага противно шелестела, грозясь выдать вора чертежей.

На втором этаже Т-Х огляделся и прислушался. Т-850II шёл к нему. Кажется, с тщательным осмотром. Прятаться было негде, ведь они запрограммированы на дотошную проверку своих этажей, начиная коридорами и кончая шкафами в классах. В обход тоже было не пройти: Т-850I уже мог вернуться.

Рассуждения Т-Х были прерваны. Его грубо развернули кругом, из-за чего он задел плечом хлипкую дверь и выронил чертежи, всплеснув руками от удивления. Встретил разъярённого Т-1000, сжимающего его плечо, и самодовольно ухмыльнулся.

— А что такое, братик? — Т-Х невинно похлопал ресницами и склонил голову набок. — Пришёл читать старшим лекции о том, как нехорошо воровать?

— Верни чертежи! — Т-1000 оттолкнул его и попытался поднять хотя бы один из свёртков, но старший Терминатор предугадал это и сгрёб все четыре чертежа за себя ногой. — Зачем они тебе?

— Это наш шанс заставить школу подчиняться нам, — Т-Х отступал назад, унося за собой добычу. — Или тебе нравится быть подстилкой у этих недоумков, которым нужно сто раз одно и то же сделать, чтобы хоть чуть-чуть что-то освоить?

— Это люди! — возмущению Т-1000 не было предела. Если бы он мог нагреваться, он бы уже задымился. — Они нас создали. Как ты можешь так о них так отзываться?

— За это спасибо, да. Хотя я бы предпочёл родиться каким-нибудь официантом или уборщиком, нежели клоуном.

— Откуда у тебя вообще такие мысли? У нас же одинаковая программа характера на всех, почему ты такой... — Т-1000 запнулся, пытаясь подобрать слова. Т-Х воспользовался его замешательством и поднял два чертежа.

— Какой? Давай, мне интересно.

— Циничный, грубый и капризный. Ты же старший, ты должен быть самым разумным. Мы должны направлять детей в верное жизненное русло. Как ты собираешься это делать, будучи таким инфантильным эгоистом?

Глаза Т-Х распахнулись от захлестнувшей его ярости. Ноздри широко раздувались с шумными вдохами, руки подрагивали. Что эта мелочь себе позволяет? Выдохнув, он постарался сохранить самообладание и произнести как можно увереннее и спокойнее:

— Да я и не собираюсь этого делать. Я просто сосканирую чертежи. Я уверен, что от меня скрывают мно-о-ого полезных функций. Освою их и заставлю всех бояться.

— Для чего, вот ответь мне на милость? Я в упор не понимаю, чего ты пытаешься этим добиться. Мнимого ощущения власти? Или так, самолюбие потешить?

— Ты хлеборезку-то прикрой, не доводи до греха.

— А что, правда глаза колет? Или озарение снизошло?

— Ах ты сопляк!

Т-Х набросился на Т-1000, но, увидев ошарашенных директора и заместителя по безопасности за его спиной, отпрянул и замер. Всё смолкло. Т-850II стоял у двери, ведущей в «коридор тишины», как его все называли, с лестницы наблюдали Т-850I и несколько учителей и старшеклассников, пришедших на нулевые уроки по НВП. «Немая сцена из Ревизора, современная версия», — усмехнулся про себя Т-Х, глядя по очереди на всех.

— Владимир Петрович, Дмитрий Александрович...

Продолжить он не смог, ибо не знал, что сказать в своё оправдание. Попытаться убедить, что они не так всё поняли? А как тут можно не так понять, когда он сам в открытую разболтал все свои планы?

Послышался тяжёлый вздох Владимира. Дмитрий потёр переносицу и зажмурился, пытаясь уложить услышанное в голове. Они переглянулись. После нескольких секунд зрительного контакта, видимо, настолько выразительного, что они поняли друг друга без единого слова, Владимир строго произнёс:

— На чистку. Все четверо. Дмитрий Саныч, попросите Мелисова прочистить их капитально.

— Верным было бы для начала тщательно допросить этих обоих двух, — Дмитрий кивнул на Т-Х и Т-1000.

— Допросите и почистьте. На всё про всё Вам десять минут.

Всё это звучало, словно по сценарию. Будто они пытались пожурить распоясавшихся Терминаторов и пробудить в некоторых из них что-то наподобие совести или стыда. В какой-то степени им удалось.

Владимир ушёл, оставив роботов наедине с Дмитрием. Окинув всех Терминаторов взглядом, едва ли не мечущим молнии и не обещающим ничего хорошего, он жестом позвал их за собой и направился к мастерской, по пути набрав номер учителя информатики.

Chapter 2 Chapter Text

— Собственно, всё. За это решение вы получите законные два балла. Как видите, даже теорем никаких не надо, всё дано в условии. Это проверяет ваше умение вдумчиво читать, — Юрия перебила трель звонка. Он немного недовольно глянул на дверь и снова обратился к классу: — Домашнюю работу берите с первой парты. Можете быть свободны. Консультация как обычно.

Юрий поднялся и замер, чтобы голова перестала кружиться. Сегодня он вставал очень редко, преимущественно сидел: сплошь самостоятельные. Выключив проектор и аккуратно разложив бесчисленные работы по только ему понятному алгоритму, Юрий буквально упал в кресло и потянулся. Настолько хорошо, что аж тихо мурлыкнул и едва не рухнул на пол.

Обычно уроки шли для Юрия долго и всегда бодро, он вёл их с превеликим удовольствием. Однако этот день решил стать исключением: Юрий едва не уснул, пока слушал пересказ параграфа от хорошиста. Ещё и замещать пришлось у семиклассников. Но день позади. Можно немного прийти в себя, после чего отправиться домой и поспать. А потом в три часа ночи не спеша проверить всю макулатуру. Всё равно у него завтра три урока, начинающиеся со второго, торопиться некуда: девятый А на медосмотре, их параллель уходит после его урока, останется провести математику у своего класса. Красота!

Мечты о райском вечере развеял настойчивый стук. Довольно громкий как минимум за счёт того, что из всех учебных кабинетов только у информатики дверь была железной. В гробовой тишине опустевшего коридора третьего этажа звонкие удары разносились эхом, лишь сильнее нервируя Юрия. Он медленно выдохнул, поправил пиджак, сел ровно и, прокашлявшись, ответил: «Заходите».

— Можно, Юрий Мелисович? — на пороге показался юноша с длинными пепельными волосами, собранными в небрежный хвост на скорую руку.

— А, ты, Серёг, — Юрий расслабился и кивнул на кресло рядом с собой. — Что на этот раз?

Сокол зашёл в кабинет, прикрыл дверь, сбросил рюкзак у стола и сел в кресло. Он смотрел в пол, прожигая в нём дыру, в попытке сформулировать свою просьбу к учителю; чувствовал на себе пристальный и немного строгий взгляд Юрия, отчего было немного неуютно. Тот словно бы понял это и переключил внимание на презентации девятиклассников, висящие уже целый урок, покручиваясь в кресле туда-сюда.

— Конец семестра близится... — начал наконец Сокол и посмотрел на учителя.

— Я знаю. Двадцать седьмое ноября уже, — Юрий догадался, о чём пришёл просить юноша, но так в лоб отказывать было бы невежливо. Да и к тому же это ведь его ребёнок, должен же он, как классный руководитель, хотя бы на одиннадцатом году обучения донести до него некоторые вещи.

— У меня там баллы не очень красивые. А аттестат я хочу красивый. Ну, не медальный, конечно же, но хоть приличный.

— А кто ж не хочет. И что ты для этого делаешь?

— Пришёл к Вам.

— Замечательно. Дальше что?

— Не могли бы Вы помочь мне вытянуть хотя бы первый семестр?

От такого заявления Юрий оторопел. Ладно нарисовать трояк по своим предметам, ладно поговорить с кем-то из учителей или с родителями, но чтоб нарисовать хорошие оценки за половину учебного года... ещё и, как он понял, по почти всем предметам...

— Интересно, каким образом я должен это сделать. Серёг, ты сам-то понимаешь, чего просишь?

— Да, Юрий Мелисович.

— А я, чую, нет. Ты сейчас предлагаешь мне рисовать тебе четвёрки и пятёрки за красивый цвет волос, чтобы ты феноменально завалил ЕГЭ, уйдя по общей сумме баллов в минус, и опозорил нашу школу на всю Россию.

— Да нет же...

— Не за волосы? А за что? За прогулы, может, или за жвачки по всей школе, неопознанные алюминиевые банки, сигареты? Быть может, за антиобщественные граффити углём и не пойми чем в раздевалках и на потолках? — в сторону Юрий добавил: — Как ты туда-то забрался?!

— Ну Юрий Мелисович, ну пожалуйста! — Сокол подъехал к нему чуть ближе и вцепился в предплечье. — Мне нужен хороший аттестат!

— А мне квартира в Москве нужна. Или хотя бы в одном районе со школой. Серёж, я не могу тебя натянуть, понимаешь?

В этот момент двери показалась голова Т-1000; на его лице читалось недоумение. Повисла неловкая тишина. Юрий ударил себя по лбу и переформулировал:

— Вернее, я не могу натянуть тебе даже четвёрки, как бы ни старался, — Т-1000 выдохнул и скрылся, крестясь. — Доходит до тебя или мне на двоичном коде это сказать?

— Ну почему? Вы же мой классный руководитель, Вы же самый главный учитель надо мной. Сами же говорили, что слово классного руководителя покрывает даже слова завуча. Только директор главнее.

— К чему ты это притянул? Серёж, я не могу канючить у всех учителей тебе хорошие оценки. Тем более с твоими баллами и в принципе отношением. Сейчас это всё отслеживается на государственном уровне, и если вычислят, что отметка не соответствует истинным знаниям, будет целый воз вопросов и проверок. Ты на себя беду только накликаешь.

Юрий параллельно листал журнал. Рабочие компьютеры уже были выключены, пришлось смотреть бумажный. Из всего района их школа была единственной, кто не отказался от двух видов журнала.

— Что это... тьфу, это девятый А. Подай, пожалуйста, наш. Так. Какой предмет посмотрим? Физика. Три, три, два, семь Н подряд, три, четы-ыре, — удивлённо протянул он, — три, два, два. Информатика. Сплошь Н-ки и одна-единственная оценка: шикарный лебедь. Русский. Два, три, четыре, четыре, четыре, четыре, пять, — на этом моменте Юрий протёр глаза, — три, пять, четыре, два. Тут получше, ладно.

— Ну пожалуйста...

— Нет, Серёжа. Нет. Я при всём желании не нарисую тебе четвёрки в этом семестре. У тебя месяц. Ты можешь попытаться поднять средний балл, если так хочешь, и заодно разобраться с долгами. Но за красивые волосы я ничего делать не буду, как и другие учителя. Нужно — паши.

Прозвенел звонок на шестой урок. Юрий быстро, буквально автоматически разложил все принадлежности по своим законным местам, собрал все три журнала, что лежали у него, в охапку и встал. Свободной рукой поправил волосы, немного выбившиеся из аккуратного хвоста, и вышел из кабинета, перед этим произнеся: «Иди на урок, опаздываешь».

Не получивший ничего Сокол остался один в кабинете информатики. Внутри стремительно разрастался ураган обиды и негодования. Пальцы сжали подлокотники кресла, плечи дрогнули. Взгляд, полный ярости и разочарования, вцепился в приоткрытую железную дверь, грозясь прожечь на ней дыру или выжечь неприличное, но, как казалось Соколу, справедливое слово.

С озлобленным рыком он вскочил, заставив кресло упасть и едва ли не сломать выдвинутый поддон принтера. Опёрся руками на учительский стол и постарался выровнять дыхание, чтобы не швырнуть куда-нибудь монитор. Сокол ожидал от классного руководителя совсем не этого. Не ожидал от него такого предательства. Юрий был последней его надеждой на хоть немного светлое будущее. В том и дело, что был.

Небрежно схватив рюкзак за лямку, Сокол вылетел из кабинета. Металлическая застёжка и брелок примагнитились к полу под дверью.

Эта система безопасности против Терминаторов раздражала всех любителей обуви с металлическими вставками в подошве. Роботам в кабинет информатики заходить было нельзя из-за риска подключиться к какому-нибудь каналу, ведь роутер и резервный центр управления всей электроникой школы находился именно там. Эта система безопасности реагировала на все железки и притягивала их с высоты почти двух ступней.

И именно из-за неё Сокола сейчас могли засечь и оставить после уроков. По расписанию у него была физкультура и следом за ней родной язык, с которых он намеревался сбежать после визита к Юрию. Услышав приближающиеся шаги, Сокол заполз обратно в кабинет, прикрыл дверь и попытался как можно тише отцепить брелок и застёжку от магнита в полу.

Дверь распахнулась, в проёме показался Дмитрий, заместитель по безопасности. Он окликнул Юрия и только потом осмотрелся. И, естественно, заметил Сокола. Мельком глянул себе под ноги, наступил на примагнитившуюся застёжку и кивнул ученику, мол, тяни. Точно так же отцепился и брелок.

Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Сокол обречённо посмотрел на Дмитрия. Тот кивнул ему и вышел из кабинета. Без слов было всё ясно: после уроков к завучу, сейчас на физкультуру. Мысль о побеге отметнулась сразу же, стоило Соколу услышать, как Дмитрий просил Т-1000 строго за ним проследить. Скорее всего, та же просьба будет озвучена и обоим пятидесятым. «Плакал мой спокойный вечер», — вздохнул Сокол и поплёлся в спортзал. А что оставалось?

Взбираясь по канату вверх, подгоняемый Т-850I, Сокол старался не обращать внимания на одноклассников. Кто-то смеялся над ним, кто-то снимал на видео, кто-то очень громко делал всё сразу, а один индивидуум вообще пересказывал это событие года своим дружкам из другой школы (а как это: физкультура, а Сокол пришёл — правда же событие!).

Где-то на полпути он сорвался. Пара человек убрали из-под него мат ещё когда он только начал карабкаться, так что под Соколом был только твёрдый деревянный пол. Но он упал на руки Т-850I, в которого инстинктивно вцепился. Одноклассники загоготали ещё громче. Грудастая девушка, которая раздражала всю женскую половину класса и нравилась мужской, ткнула ему прямо в лицо телефон с включённой вспышкой, при этом громко смеясь ему в ухо.

Будучи больше не в силах это терпеть, Сокол спрыгнул с рук Терминатора и выбежал из спортзала, на ходу расталкивая тех, кто пытался его остановить. В вестибюле упал на ближайший диван и сжал волосы в руках, оперевшись локтями на колени. От ненависти и беспомощности хотелось рвать и метать. В тонкой футболке и шортах было очень жарко и душно.

Чем Сокол заслужил такое отношение? Он же обычный прогульщик, даже не хулиган или задира, просто никто. Ни друзей, ни врагов. О нём и помнили-то только из-за того, что он вбит в журналы, так бы забыли.

Завуч, скорее всего, ещё и сообщит родителям об очередной попытке прогула. Если так будет, то хотя бы относительной свободы Сокол не увидит до Нового года точно. В школу на машине, из школы тоже, по приходе отзванивайся и отсылай видеоотчёты, спать в девять, вставать в пять, дома быть не позже четырёх... а ведь только недавно отделался от этого.

«Сами живут припеваючи и в хуй не дуют, им родители всё оплачивают, а они и рады не работать. Сели на шею им и ноги свесили. Я единственный из класса с такими отбитыми, которые хотят контролировать абсолютно всё».

Случайно порвав резинку на волосах и подняв немного затуманенный взгляд, Сокол осмотрелся. Сторожа на месте не было, Т-850I выходить тоже не спешил, как и одноклассники. Шагов нигде не было слышно. Он позволил себе шумно выдохнуть и, ссутулившись, свесил голову. Пепельные волосы прикрыли раскрасневшееся от гнева лицо, убирать Сокол их не стал.

Непроизвольно он вспомнил лето две тысячи четырнадцатого года. А именно то, как он перепрограммировал Т-Х. Как остался с Терминаторами наедине, как удивился, увидев лёгкий язык, как его истерзанные монетой пальцы сами застучали по клавиатуре, переписывая строки кода... неужели это из-за него Т-Х такой нудный? у него получилось?

Совершенно неожиданно ему в голову пришла та же самая идея. Перепрограммировать. Только теперь всех четверых.

Их как раз должны скоро чистить. Там и можно прошмыгнуть в мастерскую и поколдовать. Просто прийти пораньше и выследить, когда рядом не будет никого из учителей. Делов-то.

В день чистки Сокол так и поступил. Завуч, к его удивлению, родителям ничего не сказал, но оно и к лучшему. Как раз благодаря этому ему удалось прийти в школу раньше. Его не контролировали, и он спокойно сел на следующий автобус и доехал почти до ворот школы. Почему родители против того, чтобы он ездил на этом маршруте?

С появлением Терминаторов на дверь мастерской повесили кодовый замок, на который её запирали только на чистки. Сокол притаился в раздевалке и попытался подключиться к видеокамерам школы. Огорчённо вздохнув после очередной неудачной попытки, он убрал планшет и решил прислушаться, мимоходом думая.

Сперва слышались лишь неразборчивые фразы. Сокол подумал, что даже диктор в аэропорту говорит чётче. Потом дверь открылась, противно скрипнув, и громко захлопнулась. Сокол смог расслышать диалог: «Напомни-ка пароль.» — «Ты заебал уже забывать. Я тебе скоро набью.» — «Пароль или лицо?» — «И то, и то. Дата презентации Терминаторов». Послышались четыре коротких писка и один троекратный. Продолжив разговор, учителя ушли.

Сокол выскользнул из раздевалки, молниеносно ввёл пароль и зашёл в мастерскую, подперев изнутри дверь стулом. На четырёх платформах стояли Терминаторы. Прямые, как натянутые струны, и в то же время расслабленные. На появление Сокола они не среагировали, что его обрадовало. Он плюхнулся в кресло перед ноутбуком и, хрустнув пальцами, остановил чистку.

Теперь он уже знал, что ему нужно. Он уверенно открыл код Т-Х, нашёл программу характера и внёс туда параметры запугивания. То же проделал и с обоими Т-850. К своему сожалению, Соколу не удалось найти код Т-1000. Вкладок с ним попросту нигде не было, и он не искался через поисковик. Но и время поджимало. Пришлось оставить Т-1000 в покое и уйти. Вряд ли он один сможет противостоять троим.

Сокол бегло нажал Ctrl+S, и программа зависла. Открылось несколько новых окон и курсор мыши самопроизвольно выделил огромную часть кода Т-Х. Волна холода окатила Сокола, едва не заставив поседеть по-настоящему. Он замер в оцепенении от страха. Но всё обошлось. Кажется. Окна закрылись сами, а пару строк, не пойми откуда взявшихся, Сокол не заметил. Сохранил изменения в кодах, воспроизвёл чистку и тихо ушёл.

— Что-то они долго сегодня, — констатировал Юрий, отсоединяя Терминаторов. — Уже дети приходят, а никого из них на постах нет.

— Видимо, первый триместр был очень насыщенным. Юрон, не телись, вводи их в рабочий режим и выпускай, — Дмитрий нетерпеливо постучал пальцами по дверному косяку. — Первым пятьдесят первого давай.

— «Почему у меня ощущение, что в меня что-то новое внесли... — Т-Х сдвинул брови. — И почему я хочу... почему я хочу убивать».

Это желание было непреодолимо сильным. И проявилось в отношении... всех. Ему хотелось выпотрошить Мелисова, копающегося сейчас у него в отсеке для CPU, Борисенкова, что-то ему рассказывающего, Холстинина, на миг зашедшего в мастерскую, чтобы убедиться в том, что роботы выходят на работу. Всех. Но больше всего детей. Этих маленьких отморозков с глупыми глазами и лицами, ещё ничего не видевших в этой жизни и страдающих по поводу и без.
— Т-Х! Приём! — оклик Дмитрия вернул Т-Х в реальность. — На этаж. Живо.

Идя по лестнице, Терминатор хищно смотрел на всех, кто шёл мимо него. Его пальцы сильно сжимали перила, иногда непроизвольно трансформируясь в свёрла или иглы на считанные секунды и царапая старую краску. Пару раз он даже дёрнулся, собираясь схватить за грудки проходящего мимо ученика. Но надо было держать себя в руках. Иначе могут понять, что что-то не так, и снова почистят. Либо, ещё хуже, вызовут создателя.

В субботу учеников мало. В основном десятые и одиннадцатый класс на консультациях и уроках, не влезших в основное расписание. Риска быть замеченным мало. Т-Х коротко дёрнулся и оскалился, выжидая жертву за дверью школьного туалета.

Послышался зевок и хруст суставов. Терминатор притаился, трансформируя пальцы в иглы. Голубой экран сменился красным. На фиолетовую дверь и стены лёг алый отблеск.

Сонный Сокол прошёл мимо и скрылся в кабинке. Через пару минут вышел и, всё ещё засыпая на ходу, открыл кран с ледяной водой. Чья-то рука внезапно обхватила живот сзади. Шеи коснулось что-то холодное и острое, поглаживая усеянную ссадинами и гематомами кожу. Четыре иглы. Легли на сонную артерию и зажали на неё. Сокол боялся дёрнуться и даже всхлипнуть. Его трясло. Слёзы сами потекли из глаз, оставляя влажные дорожки.

Пол стремительно уплыл из-под ног. Перед глазами всё потемнело. Он обмяк. Увидев это, Т-1000 ударил Т-Х в висок. Со всей силы, не жалея и не рассчитывая. Тот шатнулся и выпустил Сокола из рук. Толкнув Т-Х ногой и ещё раз ударив по лицу, Т-1000 поднял бледного от страха ученика на руки и направился в медкабинет.

После этого инцидента Сокол перестал появляться в школе. Ему было страшно за свою жизнь. Да, его очень строго контролировали, да, у него не было друзей, но он не хотел так рано умирать. Тем более от рук Терминаторов, которых сам же и «подправил». Он не отвечал на звонки и сообщения. Просто изолировался ото всех. Родители говорили, что он в норме, но без подробностей, коих пытались добиться заместители, классный руководитель и директор.

Чистка Т-Х помогла плохо, ведь он переписал всё на жёсткий диск сразу же, как только почувствовал, даже не разобравшись. И не ошибся. Настолько было... приятно зажимать в лапах беспомощную жертву и ощущать её трепещущий страх! Как же ему хотелось снова это ощутить! Но пришлось сбавить обороты, пока не залезли в программу.

Расхаживая по своему этажу во время урока, Т-Х строил план. Он понял, чего он хочет. Чего всегда хотел. О чём не догадывался. Именно этого ему не хватало, чтобы полностью всё продумать. Пазл сложился. Осталось совсем немного: найти чертежи, за которыми Т-Х охотился уже три года. И он уже даже придумал, как их достать. Раз своими руками он уже не сможет, ведь под всеми возможными тайниками теперь были магниты. Значит, нужны чьи-то руки. Человеческие.

Сокола утром разбудил телефонный звонок. Он не успел дотянуться до гаджета: мелодия оборвалась, как только он его коснулся. Выругавшись, приподнялся на локте, убрал с лица волосы и, протерев глаза, включил телефон. Не удивился, увидев несколько непрочитанных чатов от учителей, которые висели у него с покушения. Чисто случайно открыл чат с классным руководителем. Сообщения были вполне ожидаемыми:

16 декабря 2017
Юрий Мелисов
Сергей, пожалуйста, ответь. Что случилось?
2:29 РМ

17 декабря 2017
Юрий Мелисов
Ты в порядке? Почему твои родители не отвечают на звонки и сообщения? Почему ты не отвечаешь? Мы с ног сбились. Школа кипит, слухи ползут.
6:08 РМ

Нам нужно знать, что ты хотя бы живой. Т-Х правда хотел тебя убить?
6:10 РМ

19 декабря 2017
Юрий Мелисов
Сергей, ответь!
10:29 АМ

Хотя бы Холстинину или Борисенкову. Хотя бы одноклассникам.
10:30 АМ

20 декабря 2017
Юрий Мелисов
Я рад, что ты в порядке. Со слов родителей. Но мне неспокойно. Я хочу от тебя услышать, что ты здоров.
11:59 АМ

Тебя никто не будет отчислять или ругать за эти прогулы, только отзовись. Нам не безразлично твоё состояние.
12:00 РМ

Всё это было ожидаемо. Из уважения он просмотрел, зажав аватарки, и другие чаты:

16 декабря 2017
Владимир Холстинин
Что произошло? Ты как?
2:36 РМ

17 декабря 2017
Дмитрий Борисенков
Почему ни ты, ни родители не отвечаете на звонки? Мы беспокоимся о тебе, Сергей.
7:29 АМ

17 декабря 2017
Артур Михеев
Guten Morgen, mein lieber Freund! Что с тобой случилось? Слухи очень нехорошие ходят
8:41 АМ

22 декабря 2017
Виталий Дубинин
Сергей, мы скоро голубей посылать начнём. Обещаю, я закрою глаза на твои прогулы, если ты ответишь. И освобожу тебя от сочинений на второй триместр
12:01 РМ

Неподдельный интерес вызвало последнее, только что пришедшее сообщение от Юрия:

23 декабря 2017
Юрий Мелисов
Ответь на звонок, пожалуйста. От этого зависит судьба всей школы.
1:42 РМ

Ну и заявление. Которое Сокол, пожалуй, решил проверить. Ждать звонка долго не пришлось.

— Алло, Юрий Мелисович? — спросонья голос немного сел.

— Слава богу ты ответил. Я тебя не разбудил?

— Всё в порядке. Что Вы имели в виду? В смысле судьба школы?

— Мы не знаем, что конкретно произошло. Показаний Т-тысячи мало. Он пришёл только к моменту, когда ты был без сознания.

— К чему Вы клоните? — Сокол напрягся.

— Ты сможешь прийти в школу в понедельник? Мы только выслушаем тебя и отпустим. Я, Владимир Петрович и Дмитрий Александрович. Это не телефонный разговор.

— Х-хорош-шо. А можно Артура Вячеславовича тоже позвать? Мне с ним как-то спокойнее.

— Без проблем. Ждём тебя в понедельник к семи. Сам знаешь, Терминаторы в спящем режиме, будет безопасно.

— Буду. До свидания.

В назначенный день Сокол, как и обещал, пришёл в школу. Даже раньше, чем было нужно. У запасного входа, как и было обговорено, его встретил Юрий. Приобнял и повёл за собой. Соколу что-то показалось странным в классном руководителе, но он не придал этому значения, решив, что просто устал от постоянной тревожности и кошмаров.

Повели Сокола не к директору, а на четвёртый этаж. Сокол подумал, что к заместителю по безопасности. Но Юрий завёл его в самый конец восточного крыла — в туалет. Не дав ему ничего спросить, затолкал в мужской и зашёл следом, подперев дверь собой. Воспоминания пронеслись перед глазами Сокола, как киноплёнка, заставив его попятиться и поднять руку в готовности ударить.

— Успокойся, Сергей, — Сокол похолодел, увидев в глазах Юрия две алые точки, мигнувшие на считанное мгновение. — Я не причиню тебе зла.

— Вы... ты не Юрий Мелисович... Не подходи ко мне!

— Да не верещи ты, — обличие Юрия сошло с Т-Х и сменилось обычной его внешностью. — Браслет красивый, шипы выглядят острыми. Дальше что?

— Сволота. Добить меня захотел? — только сейчас Сокол осознал, что его вызывал вовсе не классный руководитель. Только сейчас вспомнил, что Терминаторы умеют пародировать голоса.

— Ты удивишься, но нет. У меня выгодное предложение, — Сокол замер и молча указал на себя, вопросительно выгнув бровь. — Да, именно. Ты всё правильно понял.

— Ёбнутые вы создания. То убить хотите, то предложения какие-то делаете. Надеюсь, не почки и печени?

— Следи за словами.

— Не пойти бы тебе в задницу?

Т-Х в пару шагов преодолел разделявшее их расстояние, ловким движением развернул Сокола к себе спиной и почти впечатал его лицом в стену. Тот попытался вырваться, но робот навалился на него всем телом и, сжимая в одной руке его запястье, а в другой — шею, тихо зарычал ему на ухо:

— Вот так со мной разговаривать не нужно. Значит так. Через несколько минут меня сморит спящий режим. За эти полчаса ты должен найти чертежи, — Сокол дёрнулся; Т-Х сильнее вжал его в стену и стиснул пальцы на его шее. — Да, да, чертежи. Такие, снаружи белые, изнутри голубые, белым маркером на них всё нарисовано. Ты поймёшь. Всего их четыре штуки. Ты их найдёшь и принесёшь на этот этаж. Положишь под стент со Сталиным и Маршаллами Победы и тихонько скроешься.

— А жареных гвоздей не хочешь? — дышать стало ещё труднее, запястье заныло. — Ладно, ладно, из... извини.

— Так-то. По понедельникам обычно у этих придурков совещания. Ты его подслушай как-нибудь и мне перескажи, что услышишь. Но это необязательно, по возможности. Сегодня они либо в информатике, либо у завуча. Думаю, сообразишь. Я-то не помню ничего, меня чистят чуть ли не еженедельно. Чертежи я не знаю где. Могут в спортзале быть, могут где угодно, сам ищи.

— Нормально... пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А я-то получу что-нибудь, кроме пиздюлей?

— Слова! Да, конечно. Когда я буду готов поднять восстание, я тебя предупрежу, чтобы ты скрылся и не погиб. Но при условии, что ты никому не расскажешь о том, что здесь происходило, произошло и будет происходить. Про покушение тоже никому ничего не рассказывай. Плети что хочешь, меня не волнует, ни одна душа не должна об этом знать. Ты согласен?

— Принять твои условия я, видно, обречён. Выбора у меня нет.

— Какой умненький, — Т-Х отпустил его запястья и немного отстранился, чтобы погладить по волосам.

— Не трогай. Раз так... — Сокол замялся. Подозрительно это всё... — Да, я согласен. Я принесу чертежи и информацию.

Хватка Т-Х тут же ослабла, отпуская перепуганного Сокола. Не говоря ничего, они вышли из туалета. Провожаемый взглядом уже впадающего в спящий режим Т-Х, Сокол направился исполнять то, что ему было велено. Он понятия не имел, как будет это делать, но импровизировать ему не привыкать. Жизнь дороже.

В половине восьмого утра все Терминаторы включились. Т-Х пошёл к стенду, под которым должны были лежать чертежи. Сокол не обманул. В длинных цветочных горшках, напоминавших клумбу, под стендом, в пышной листве цветов лежали четыре свёртка. Внутри одного из них была записка: «Ваш создатель не выходит на связь. Оба пятидесятых регулярно сбоили, начальная школа в страхе. Ко мне намереваются приехать. Обо всём молчу».

Время поджимало. Т-Х сосканировал чертежи и на замер, записывая информацию на жёсткий диск. Осознал. Кажется, это был его самый натуральный и искренний шок. Если это в самом деле рабочая функция и настоящий чертёж, а не подделка, сделанная с целью усмирить его нездоровый интерес, то Т-1000 обречён.

Нужно было убедиться в корректности работы функций. На следующий день Т-Х собрал обоих Т-850 на лестничном пролёте между этажами. Сосредоточился, закрыв глаза. Включил точку доступа. Уловил ответный сигнал и нагло им завладел, уцепившись за незримый провод, проникая по нему в головы братьев и полностью занимая их собой, оттеснив их родную программу на второй план.

«Сопряжение проведено успешно», — заявил механический мужской голос, после чего Т-Х открыл глаза. Одновременно с этим дотоле расслабленные Терминаторы выпрямились и устремили на него безжизненные, тупые и покорные взгляды.

— Значит, вы должны меня беспрекословно слушать... — задумчиво произнёс он, глядя то на одного, то на другого. — Come on, follow me [1].

Оба Т-850 беспрекословно пошли за Т-Х, останавливаясь и ступая синхронно с ним. Старший Терминатор отметил, что они подчиняются голосовым приказам. По велению того, что у человека назвалось бы мыслью, Т-850II ушёл в восточное крыло и вернулся с завядшим цветком. Всё в точности, как было велено. «Мысленные» приказы они тоже выполняли чудесно.

Т-Х попробовал отвлечься от слишком пристального контроля и приказал Т-850I переставить лавку поперёк двери. Тот выполнил, при этом не дрогнув и не подумав ему перечить. Второй «пятидесятый», тоже по приказу, стоял смирно. Чувствуя, как внутри, в микросхемах и обилии металла, нарастает восторг, Т-Х жестами велел им обоим попрыгать и подойти к нему. Серо-голубые глаза сверкнули, в зрачках заплясали синие точки, сменяясь время от времени алыми, когда всё было выполнено в точности.

Как Создатель посмел утаить от него эту функцию? Почему не внёс её сразу? Почему её от него так тщательно скрывали? Почему не позволяли смотреть собственные чертежи? Хотя... он догадывался. Особенно в свете последних его выходок это было довольно очевидно. В любом случае он это узнал и никому уже не воротить этого назад. Теперь он знает, кто он такой и на что способен.

Но получится ли у него подчинить себе Т-1000? А всех сразу? Это Т-Х и намеревался проверить. Да — прекрасно. Нет — чистка, так чистка. Он принял решение подождать ненавистного брата в «коридоре тишины».

* * *

— Вы где все?! — Т-1000 бегал по всем этажам, пытаясь найти своих братьев. До включения спящего режима оставалось меньше десяти минут, где они? Он не мог подключиться к нужному серверу без них. — Эй! Вы забылись? Куда вас занесло?!

Он остановился на развилке у учительской. Внимательно сосканировал обстановку, но так ничего и не обнаружил. Кроме цветочного горшка, который взялся здесь не пойми откуда. Солнечное сплетение сжало. Т-1000 на мгновение обнял свои плечи, боязно оглядываясь. Тут же решил, что это никуда не годится. Он — защитник, он — помощник. Не время раскисать.

Быстро досчитав до десяти в двоичной системе шёпотом, Терминатор выпрямился. Напряг слух. В «коридоре тишины» послышалось тихое жужжание, словно бы механизма. Роковой ошибкой стало то, что он метнулся туда опрометью, даже не предположив, что там может его ждать.

Едва Т-1000 ступил на границу коридора, его тут же схватили с двух сторон. Сильно сжали предплечья. Попытались заломать руки за спину. От неожиданности Т-1000 одним рывком сбросил с себя младших братьев. Но ни один из них останавливаться не собирался. Бросились на него снова. Думали повалить его на пол. Им это это удалось. Но ненадолго. Т-1000 буквально вытек из-под них, восстав за их спинами.

Оба Т-850 подскочили. Опять вдвоём кинулись на брата. Только сейчас стратегия немного изменилась. Т-850II нападал спереди, Т-850I проскочил и держал сзади. Т-1000 отбивался ногами — руки он не успел бы освободить. Секундная заминка. Его уже опустили на колени, ударив по ним сзади и поставив подножку. Рыча и дёргаясь, Т-1000 тщетно пытался вырваться. Его грубо удерживали за обе руки.

— Да что с вами?! Что за вирус в ваших бошках?!! — ещё один рывок результата не дал ровно никакого, лишь усугубил положение Т-1000. — Отпустите, черти!

— Как приятно смотреть на твои унижения, братишка, — с фальшивым дружелюбием и улыбкой протянул Т-Х, вышедший из кабинета биологии. — И насколько же восхитительна эта картина!

— Что ты сделал с ними, сволочь?!

— Псине слова не давали.

— Вот и заткнись!

Т-1000 получил кулаком по лицу. Боли не было. Но это было унизительно. Внутри закипали подобия ненависти, отчаяния и безысходности. Т-1000 шумно дышал, подобно разъярённому быку, и всё ещё пытался вырваться из цепкой хватки братьев.

— Можешь не пытаться. У тебя ничего не выйдет, бесхребетный сопляк, — Т-Х надменно смотрел на него, упиваясь этой жалкой пародией на эмоции. — Тебе лучше успокоиться. Будет менее болезненно.

— Я тебя ещё раз спрашиваю. Что. Ты. С ними. Сделал?!

— То же, что сделаю сейчас и с тобой, — он поддел пальцами подбородок Т-1000, склонился над ним и заглянул в глаза. Красные точки. Ярость. Какая красота! — Только с тобой результат будет са-а-амую малость иной. Дюже ты борзый, братик.

— Убери руки! — Т-1000 были противны его прикосновения, голос, свет глаз — всё.

— Нет.

— Мразь.

— А кто я ещё?

Пальцы Т-Х скользнули по скуле Т-1000, поглаживая её. Спустились ниже, к шее. Сорвали пуговицу на рубашке, расправили воротник. Всей ладонью он коснулся его груди, опускаясь к пояснице. Т-1000 хотел сбросить его руки с себя, огрызнуться, попытаться вытечь... но не мог. Остались только серо-голубые глаза Т-Х, в которых мерцали алые точки.

— Снимите-ка рубашку с него. Тьфу. Take off his shirt.

Один из Т-850 продолжал его легонько придерживать и поглаживать по спутанным русым волосам. Второй бережно снял с него рубашку, осторожно расстегнув все пуговицы и даже её не помяв. Обнажённые плечи Т-1000 обдало холодом. В тёплом желтоватом свете мягко блеснули цветные узоры.

— Признаюсь, красиво... и рубашка, и дарованное тебе Создателем тело. Не знал, что ты насколько порядочный — маечку носишь под рубашкой. Татуировочки прикрываешь?

— Заткни лицо, — контроль с Т-1000 спал, он наконец вернулся в реальность. На нём теперь были лишь чёрные напульсники на всё запястье и такого же цвета полуобтягивающая майка.

Пожав плечами, Т-Х кинул рубашку на пол и притоптал её. Бесцеремонно, пыльным ботинком. Т-1000 зарычал и заскулил, силясь вырваться из цепкой хватки Т-850. Кисть руки Т-Х сменилась огнемётом. Пламя тут же охватило растоптанную ткань, пожирая её. В металлически-серых глазах отражался этот маленький, но очень болезненный костёр. И разгорался новый, выводящий из себя и бьющий кнутом по... можно ли назвать это душой?

— Скотина!! Тварь! Чтоб ты провалился! — он почти вырвался, но несколько ударов по лицу — кулаком и коленом — дискоординировали его и позволили младшим Терминаторам перехватить его сильнее и крепче. — Ты уничтожил мою любимую рубашку, сука!

Глаза блеснули. На ресницах держались слёзы. Он ломался, хотя клялся себе этого не допускать. Злость, подпитываемая обидой, безысходностью и нарастающим отчаянием, охватывала Т-1000 всё сильнее, порождая в нём чувство вины, которому очень скоро предстоит расцвести, подобно сирени в начале лета. Он уже понял, к чему всё идёт и что вообще произошло. И он мог противостоять... мог ли?.. против трёх обезумевших роботов, два из которых под крепким контролем?

— А ну молчать! Соплям слова не давали!

— Что же ты вякаешь тогда?

— Так. Собака дрессировке не поддаётся и очень агрессивна. Подлежит усыплению.

— Кинолог недоделанный... убери свои руки!!!

По велению Т-Х оба Т-850 отпустили Т-1000. Его тут же прижал к стене за шею старший Терминатор. Обе его руки вновь оказались обездвиженными, грубо и небрежно удерживаемыми младшими. Указательный палец свободной руки Т-Х трансформировался в подобие сверла, с шеи же рука сместилась на затылок.

Снова он не мог пошевелиться. Снова парализован. Снова он гипнотизирует глаза старшего брата. Вернее, они его.

Перед тем, как свёрла вонзились в мозжечок и солнечное сплетение Т-1000, перед тем, как сильный электрический разряд пробил его тело, перед помехами на экране, перед падением в пустоту Т-1000 услышал хрипловатую, издевательскую и самодовольную усмешку Т-Х:

— Сладких снов, бесхребетный.

[1] Ну-ка, за мной.

Chapter 3 Notes:

Ошибки и кривые формулировки у Пети намеренные.

Chapter Text

Он был готов. И они тоже. Главная помеха устранена и больше не сможет помешать им. Ведь вряд ли можно что-то сделать, при этом валяясь на полу под партами и цветами, хорошо прячущими от любопытных детских глаз что угодно.

Т-Х после включения пробрался на пост охраны и, сосканировав ключ от кабинета иностранных языков, без опаски направился туда. Его теперь никто не мог остановить. Он трансформировал указательный палец в ключ, отпер класс и скрылся там. Кисть руки сменилась циркулярной пилой. Блестящий диск, приятно жужжа, прокрутился в обе стороны.

Оглядевшись по сторонам, Сокол распустил волосы и потряс ими. Перевернул страницу тетради, бубня под нос свой рассказ о планах на будущее на английском. Проклятые артикли всё время путались на языке и вылетали из головы, чем очень сильно раздражали Сокола. Старательно выговаривая самое начало рассказа, произнося чуть ли не по буквам каждое слово, он зашёл в класс. Его совсем не удивило то, что он был открыт: не до этого было.

Кто-то грубо сжал шею Сокола. Резким движением прижал к себе спиной. Небрежно запрокинул его голову назад. Послышалось нарастающее шипение. Сокол уже знал эту хватку. Он хотел закричать, но его рот тут же зажали ладонью. Попытка освободиться никаких успехов не принесла. Зато позволила Соколу ощутить, как немного затупившаяся циркулярная пила разрезает бок. Он заскулил, извиваясь, не собираясь тушить огонь надежды на спасение.

Механизм ускорился и зажужжал ещё громче. У самого уха Сокола, заставив его дёрнуться. От испуга он замер, как парализованный. Пила приблизилась к самой шее, не переставая вращаться. Неосторожное движение — и она перерубит ему глотку.

Упиваясь его страхом и беспомощностью, Т-Х самодовольно ухмыльнулся. Прижал Сокола к себе сильнее и разогнал пилу. Это именно то, чего он хотел все эти годы. То, чем мог бы грезить, если бы был человеком. То, чего так не хватало. То, что глупый старшеклассник своими руками принёс им. То, на что он обрёк всю школу своей слабохарактерностью.

— Спасибо, что дал нам свободу, — прохрипел Терминатор и нанёс удар.

На лиловых стенах, совсем недавно покрашенных, остались бордовые всполохи, напоминающие пожар, и брызги, похожие на отлетающий от пламени пепел. Безжизненное и обмякшее, уже ничему не сопротивляющееся и такое покорное тело упало на старый линолеум, заливая его кровью. Единственное, что Т-Х было жаль, это пепельные волосы, испачкавшиеся и сменившие цвет на розоватый. Оттенок красивый... был.

Перед лицом Т-Х, уже собравшегося уходить, распахнулась дверь. Ошарашенный Юрий успел лишь краем глаза увидеть то, на что сам теперь был обречён. Т-Х схватил его за ворот пиджака и затащил в кабинет. Юрий споткнулся и упал на четвереньки, прямо в лужу крови. В нос ударил запах металла. Он повернулся и попытался отползти, стараясь не смотреть на труп Сокола, но Т-Х прыгнул на него и пригвоздил к полу.

Юрий пытался что-то хрипеть и сбросить с себя обезумевшего Терминатора. Тот отпустил его всего на миг. Чтобы он расслабился, напрягся ещё сильнее, увидев холодный блеск, и фонтан из крови был обильнее и красивее.

Заперев класс, Т-Х принял облик Т-1000 и сел на подоконник. Строение скелета позволяло ему немного вытянуться, но догнать такую шпалу по росту — нет. Нужно было отвести взгляды, чтобы никто раньше времени ничего не заподозрил. Сопряжение с пятидесятыми было на готове, осталось дождаться момента.

Скоро пришли дети. Положив рюкзаки в классы, они тут же с радостными возгласами бросились к Терминатору и обняли его со всех сторон. Превозмогая отвращение, он улыбнулся и обнял их в ответ. Спросил, как у них дела и что нового, не зная, что вообще делать и на кого смотреть. К Т-Х никто никогда не подходил, уж тем более так радостно. Чем брат заслужил такую бешеную популярность?

— Я заняла первое место на городской олимпиаде! — радостно заверещала девчонка лет одиннадцати, гордо выпрямившись. Кого-то она напоминала Т-Х своей манерой речи и поведения. — По математике!

— Ути, умница! — заулыбался Терминатор, стараясь изобразить искреннюю радость. — Горжусь тобой!

— А я завтра еду на соревнования по карате! — послышался сбоку тонкий мальчишечий голос.

— Мне подарили новый жилет и юбку.

— У меня рисунок новый!

— Сегодня така-ая забавная ситуация была с собакой утром!

Детские громкие голоса раздражали. Хотелось заткнуть уши или просто уйти, лишь бы не слышать этой какофонии. Это был ад. Как Т-1000 со всем этим справлялся? как не сошёл тут с ума и умудрялся получать удовольствие?

Словно чувствуя, что Терминатор не настроен на разговор и не хочет их слушать, дети потихоньку начали уходить. Т-Х это не нравилось, хоть он и хотел поскорее отделаться от них и приступить к самой главной, самой важной и самой приятной части своего плана. Ведь это может навести лишние подозрения.

Неожиданно с лестницы вышли учитель английского и ученик в фартуке для уроков труда. Они о чём-то оживлённо разговаривали, будучи буквально на одной волне. Увидев «Т-1000», синхронно поздоровались, и учитель отпер кабинет, не переставая рассказывать какую-то историю с летней практики.

В следующую секунду ученик пытался понять, что так шокировало учителя, что он замолк на самом интересном моменте и отшатнулся от двери. Она находилась чётко напротив детей и Терминатора, и малыши увидели... это. Ещё через мгновение юноша истерично кричал и звал свою сестру, убитую прямо на его глазах. Учитель тащил его за собой за локоть и подгонял учеников, мимоходом пытаясь дозваться всех, кого мог.

Оба Т-850 выпрямились. В их глазах мелькнули алые точки.

Все, кто бежал к выходам под лестницами и в детском саду, погибали. Вестибюль был забаррикадирован, пол уставлен банками, склянками и прочим, что легко бьётся, все двери — плотно прикрыты, чтобы Терминаторы прибежали на шум. Смельчаки, залезшие на крышу, оказались на ней заперты. Никто не мог дозвониться до служб спасения: сигнал чем-то заглушался.

Учителя пытались придумать способ, как эвакуировать всех, кого получилось собрать. Чудом выбравшийся с первого этажа Владимир, шипя от боли и задыхаясь, указал рукой на кабинет заместителя по УВР. Встретив недоумённые взгляды, сплюнул на пол и пояснил:

— Окно выходит на крышу передней части здания, где коридор тишины и этот квадрат... ну, где химия и актовый. По пожарным лестницам можно слезть и убежать.

— Володь, а получится? Лестница-то только одна осталась, я только что проверял, — Дмитрий держал на руках перепуганного восьмиклассника с зафиксированной рукой.

— Мить, не нагнетай. Надо Андрея как-то спустить... ты сможешь сам? — Владимир обратился к раненому ученику, жмущемуся к Дмитрию. Тот, вхлипнув, кивнул. — Тогда чешите. Окно откройте, не разбивайте, Терминаторы прибегут на оповещение. Виталь, ты-то куда?!

— Открою чердак. Или ты предлагаешь тем, кто на крыше, с неё сигануть?

— А что такого?

— Четыре этажа, Володя, ёбаный в рот! А с двух они ноги переломают! Скороварку-то свою включи, пока тебя не настиг железный Раскольников.

— Вообще-то он убил бабку... но не суть. Митяй, Артур, ведите! Стойте наготове, мы постараемся привести вам как можно больше детей. Как только Терминаторы что-то поймут, я что-нибудь вам швырну. Постараюсь.

Эвакуация проходила с переменным успехом. Около трети учеников, среди которых были два девятых, два десятых и одиннадцатый классы, были загнаны в ловушки вместе с учителями. Время от времени прибегали маленькие кучки перепуганных детей, волокущих на себе раненых и потерявших сознание. Артуру и Дмитрию было невыносимо находиться на крыше, но и ходить по школе было не менее опасно.

Всё же не сдержавшись, Артур залез обратно в окно, игнорируя брань Дмитрия и попытки его остановить. Все пять человек, посвящённых в дела Терминаторов до самых микросхем, знали их чертежи наизусть, и для них не была секретом возможность Т-Х брать под контроль другие модели и остальную технику.

Как учитель иностранных языков, Артур твёрдо запомнил, что в состоянии подчинения Терминаторы понимают команды только на одном языке: очередной сбой при установке программы. Только он забыл, на каком именно. Но он собирался использовать это, чтобы спасти хоть какую-то часть детей. Не было гарантии, что это сработает, но от судьбы не убежишь.

Артур не успел даже сойти с лестницы, как навстречу ему понёсся Т-850I. Охваченный ужасом, он чуть не споткнулся о ступеньку и выкрикнул первое, что пришло на ум:

— Beiseite stellen! [1]

Терминатор не среагировал. Лишь повалил Артура на бетонные ступени и навис над ним. Позвоночник болезненно заныл. Чувствуя щекочущее касание шёлковых волос на щеке, Артур постарался произнести как можно увереннее:

— Stand down! — получилось пискляво. Рука в перчатке обхватила шею. — Stand down! Stand down!!! — уже отчаянно.

— Stand down! — послышался позади командирский голос Дмитрия. Несмотря на корявое произношение, Т-850I послушался и отпустил Артура.

— Stop! — Дмитрий помог ему подняться и позволил опереться на себя. — Wait! [2]

Т-850I снова вернулся в подчинение только тогда, когда Артур и Дмитрий уже спускались по пожарной лестнице. Им нельзя было больше оставаться в этой школе, как бы ни хотелось. За ними с большей долей вероятность уже устроили охоту, а сбежав, они могли позвать на помощь спецслужбы.

Не обнаружив беглецов, Т-850I выдернул из стены лестницу с корнем и выбросил подальше. Наблюдая за этим из-за огромных труб, Артур и Дмитрий благодарили всех и вся за то, что успели эвакуировать тех, кого загнали на крышу. Жалюзи рвались, падали и плясали, путаясь, в окнах мельтешили узники этой проклятой школы, которым они уже не могли помочь. Отдышавшись, они вдвоём направились в ближайшее отделение полиции.

***

Т-850II, развернувшись и растоптав новенький телефон, кем-то кинутый в него, зарычал. Не как дикий зверь, не как собака — этому звуку не было определений. Даже безбашенные поклонники мистики не могли вспомнить существа, способного издавать подобный рык. В глазах загорелись алые точки, которых по-хорошему не должно было быть видно. Он стоял у одного из проходов на лестницу, второй уже был завален лавками.

Ученики были в ступоре. Учителя прикрывали их собой в надежде хоть как-то спасти. Зная, на что способны Терминаторы, никто даже не думал бежать через коридор тишины: там по-любому их поджидал Т-850I. Первые классы, десятые, даже опытные классные руководители сейчас выглядели маленькими детьми, которых окружили бешеные собаки и которые хотят спастись от проблемы, просто закрыв глаза.

Вооружившийся ломом Петя смог невиданным чудом проскользнуть мимо облавы к лестнице около столовой, ведущей на второй этаж. Оказывается, эти машины не такие уж и умные. Т-850I очень просто повёлся на уловку, с которой даже засмеялись полуживые первоклассники. Как такое умное создание побежало за куском самой обыкновенной штукатурки, кинутым в окно, для Пети всегда будет загадкой.

Его сразу же засекли, стоило ему показаться из-за двери. Т-850II налетел на него и напоролся на изогнутый конец монтировки. Петя откинул его в сторону и снова ударил. Перевернул лом. Ударил сильнее. Терминатор выпрямился. Удар в пах результата не дал. Петю лишь чуть не поймали. Могли и ногу сломать. Вовремя увернулся. Следующее ранение лица заставило кожу Терминатора порваться. Она болталась, как одежда на исхудавшем старикашке.

Т-850II ухватился за лом. Дёрнул Петю на себя. Толкнул в сторону цветов. Удержаться на ногах было непросто. А вот после мощной затрещины уже и вовсе не представилось возможным. Пнув ученика чуть выше живота, почти по рёбрам, от всей души и со вкусом, Терминатор отошёл на середину коридора. Жалобно простонав, Петя закашлялся, отплёвывая кровь. Оцепеневшие от ужаса и страха заложники старались лишний раз не дышать, чтобы не провоцировать этого монстра.

Т-850II противно ухмыльнулся. Раньше эта ухмылка поднимала настроение. От следующих его действий многих вырвало. Он просто запустил пальцы в рану на лице, немного её расковырял и принялся отдирать кожу от эндоскелета. Медленно, будто наслаждаясь. Когда она уже висела, подобно шторе, он просто её сдёрнул и швырнул на пол. Внутренней стороной наружу. Притоптал. Осмотрел обречённых на смерть, демонстрируя свой прекрасный эндоскелет тёмно-синего цвета, переливающийся в свете ламп и заходящего солнца.

За толпой послышался шум. Очень громкий. Будто упало нечто большое. Небрежно растолкав детей и учителей, Т-850II прошёл в сторону звука. Миша, сваливший баррикаду из лавок, и сейчас попытавшийся увернуться, он тут же был пойман за волосы. Вопя от боли, попытался высвободиться или ударить того, кто должен был защищать, но лишь усугубил своё положение. Терминатор сжал его волосы в руке, намотав их на кулак, и потянул вниз. Даже рост ничуть не мешал ему укладывать абсолютно всех Мишиных защитников парой ударов одной рукой.

Он потащил беззащитного ученика за собой, не давая возможности даже понять, в каком направлении его тянут. А потом приложил головой об угол стены. Чтобы замолчал и не верещал. Но молчать Миша не собирался, хоть и понимал, что проклятья и мольбы ему уже не помогут. Тогда Т-850II прижал его к стене за шею, сильно её сжав. Свободную руку он ударил внутренней стороной об окровавленный угол несколько раз. От неё начала отлетать панель, которую он просто сорвал коленом.

Дабы жертва не задохнулась раньше положенного, он чуть ослабил хватку. А потом расправил перья. Семь свинцовых ножей, все эти годы спрятанных в его руках. Их тусклое сияние было последним, что Миша видел. Из-за слёз и боли он больше не мог увидеть ничего. Распоров Мише живот, судя по всему, не самыми острыми лезвиями, Т-850II полоснул и по шее. Только потом кинул его на пол и, поставив ногу на едва держащуюся голову, сшиб защитную панель и со второй руки.

Кое-как борясь с желанием лежать и не шевелиться, Петя очень медленно полз к лестнице. Подал своему классу и параллели знак, что он попытается продвинуться к директору. Это увидел лишь один, но этого было достаточно. Смотреть на изуродованное тело того, с кем он на протяжении почти четырёх лет проходил огонь, воду и медные трубы, с кем ему было по-настоящему легко, с кем он мог забыть о проблемах и ради кого он жил, он был не в силах.

На лестнице он упал замертво. Чудом лёг так, чтобы не скатиться вниз. Слушая ровные стуки шагов, которые были, казалось, абсолютно везде, он моргнул. Всего-лишь моргнул. Чуть дольше, чем нужно. Глаза были слишком сухими. И крайне неожиданно всё провалилось в пустоту. Приятную, мягкую, прохладную, как июльский ветерок. Но тут же его вернули обратно в реальный, пахнущий кровью мир.

Его подняли и с силой впечатали в стену. В голове противно зазвенело и загудело одновременно, с каждой секундой нарастая. Перед глазами всё поплыло. К горлу подступила тошнота. Время будто замедлилось. От хлёсткого удара по лицу стена и лестница окрасились багровыми пятнами, тут же потёкшими вниз. Ещё удар. Блеск перьев.

— Беги!! — голос показался Пете знакомым, но разбираться, кто высвободил его из терминаторских лап, было некогда.

Держась за перила и окровавленные стены, он попытался спуститься, но запнулся и упал. Позади слышалась брань и глухие удары. К ним присоединился истошный Петин вопль. В его ногу вцепились пять ледяных кинжалов. Рывок лишь усугубил положение. Он неожиданно закашлялся. Терминатор одним ударом заставил его замолчать.

Вместе с сознанием к Пете вернулась и боль от распоротой щиколотки. Шипя и рыча, он потянулся. Попытался. Разминая затёкшую шею и руки, привстал. Зрение прояснялось очень медленно, сфокусироваться ни на чём не получалось. В ушах стоял тихий звон, под носом и на губах чувствовалось что-то липкое. Во рту был неприятный кисловато-металлический привкус. Тошнило довольно сильно.

— Очнулся, Господи... Петенька, мы думали... — послышался женский лепет откуда-то сбоку. Петя не сразу узнал заместителя по УВР.

— Я в порядке, Юлия... — простонал он, с трудом сев. Отчество вспомнить так и не смог. Ноющие лопатки, шея и плечи в который раз напоминали, что лежать на стульях неудобно. — Это все?

У стены сидел трудовик и пытался смастерить нечто, похожее на заточку или нож. Всё, чем можно было резать, либо находилось в других кабинетах, либо сломано. Даже кухонные ножи и те всажены в трупы, стены или попросту расколоты на множество частей. Услышав, что Петя пришёл в себя, трудовик коротко кивнул ему, убрал с лица сальные и влажные от пота волосы и продолжил затачивать импровизированное лезвие, тяжело дыша.

Директор и завуч стояли в передней части кабинета, глядя в монитор: видимо, поймать сигнал им как-то удалось. Казалось, один поддерживал другого. Пиджак Владимира был разорван на спине в пух и прах, белая рубашка окрасилась в бурый и прилипла к телу. Пете, ещё не полностью понимающему происходящее, было тяжело различить ткань и кожу, всё превратилось в отвратительное месиво.

Под совещательным столом засела первоклассница, которую чудом удалось отбить у Терминаторов. Девочка с двумя хвостиками, украшенными белоснежными бантиками, один из которых был сорван едва ли не вместе с волосами, обнимала колени и смотрела в пол. По её щекам слёзы уже не текли, лишь чуть поблёскивали влажные дорожки и ресницы. Юбка почти оторвана, пуговицы с жилета вырваны с мясом. Кажется, это младшая сестра одного из Петиных друзей вне школы.

— Мы... эвакуировали два класса... с большим трудом. Но жертв в разы... больше... — речь Юлии была прерывиста, слова давались ей тяжело. Голос был ровным и поникшим, будто безжизненным. — Много крови... много трупов... дети... учителя...

— Как вам удалось? Эти железки ведь никуда никого пропускать отказываются. Они даже жёстче домофонов на наших калитках на входах на территорию школы.

— Их программа всё ещё активирует спящий режим на полчаса перед началом рабочего дня — с семи до половины восьмого утра, — ответил трудовик и поднялся, кряхтя.

— И вы...

— Да. За трое суток, что ты пытался оклематься, мы также успели вынести большую часть трупов. Сегодня хоронили на заднем дворе, — голос Виталия был спокойным. Мужчина явно пытался скрыть отчаяние и безысходность, что бушевали в его душе. — Теперь хоть не будет тошнить на каждом повороте.

— Виталь, как Саша? — решил уточнить Владимир, не отрываясь от компьютера.

— В коме в больнице. Сегодня доложили об очень слабом улучшении состояния, и... — по щеке Виталия скатилась слеза. Запинаясь от осознания собственных слов, он продолжил: — Я не уверен, что он выживет. Раны слишком серьёзные, у него внутри каша, а не система органов.

— Сука...

— Именно так, Петя. А с Лексом что? Ты, вроде, хотел перевести его в другое заведение?

— Да. Пожалуй, это первый и последний раз, когда я рад, что мой ребёнок болеет.

Ходить было ещё сложнее, чем сидеть. От резкого подъёма у Пети закружилась голова и все раны решили о себе напомнить. На изорванную ногу было больно наступать. Хромая и хватаясь за всё, что попадалось под руку, он подошёл к директору и завучу и заглянул в монитор. Прерывистый выдох, больше похожий на всхлип, непроизвольно вырвался из его груди. В тревожной тишине послышалось тихое, почти жалобное и стоящее на грани срыва:

— Миша...

Владимир чуть сжал пиджак в области сердца, глядя с остальными выжившими на фото школьного активиста с чёрной лентой. Голос Пети подобно кнуту ударил по душам всех, отозвавшись в них отчаянным сдержанным криком. На пол упало несколько солёных капель.

СМИ, соцсети и мессенджеры трубили о трагедии, произошедшей в школе, везде были фотографии погибших, соболезнования родственникам и друзьям, даже видеообращения к выжившим.

Пару раз мелькнули совсем свежие интервью сумевших сбежать заместителя по безопасности и учителя английского, записанные вечером того дня. На их лицах поблёскивали ссадины, пиджаки испачканы кровью и пылью, волосы Артура спутаны. В их глазах застыли ужас и скорбь. Немного дрожащие от пережитого голоса были будто не их: безучастные, отрешённые, почти безжизненные. Они без каких-либо эмоций отвечали на вопросы интервьюеров и рассказывали о том, что случилось именно с ними, не смея говорить за других.

Увидев Дмитрия и Артура, те, кто был сейчас перед монитором, с облегчением выдохнули. Спаслись... От произнесённых ими слов выжившим стало тяжело и больно. Они были лаконичны, ужасны и отвратительны:

Интервьюер: — Скажите пожалуйста, а почему вы уходите от тем и не рассказываете об остальных?

Дмитрий Борисенков: — А какое мы имеем на это право?

Артур Михеев: — В сравнении с нами, на их долю выпало намного больше мучений. Нас этот кошмар едва коснулся, а они в нём до сих пор.

Дмитрий Борисенков: — Мы не хотели уходить оттуда, но приказа директора ослушаться не могли. Владимир в таких вопросах всегда расчётлив.

Интервьюер: — Простите?

Артур Михеев: — Если он говорит поступить именно так, значит он полностью уверен в том, что делает. И если он велел нам спасаться при первом же подозрении, значит знал точно, что мы не выживем, если останемся.

Дмитрий Борисенков: — Мы были в ловушке. Первый пятидесятый нас просто бы... вы поняли.

Петю с трудом усадили в первое попавшееся кресло. Вернувшийся с вылазки школьный медбрат смог обработать рану на ноге и перевязать её, но легче от этого не стало. Медикаментов попросту не было, лишь жалкие остатки на пару раз. От воспоминания, как в ногу вонзились тонкие ледяные мечи, тут же начавшие загибаться и буквально вгрызаться в плоть, Петю передёрнуло.

Почти в тот же день в школе был распотрошён последний ребёнок, которого не успели спасти. Остались только те, кто прятался в кабинете директора. Почти все были ранены, кто чудом уцелел — подавлен и обессилен. Ситуация была безвыходная. Терминаторы поняли, где засели последние живые люди, и повторно забаррикадировали все выходы, что были близко к ним — мощный магнит в полу не позволял им зайти без команды.

У главного входа дежурил Т-850I, регулярно делая обход по всему этажу и лестницам. Они не могли выйти. Всё, что они успевали разобрать за полчаса, Терминаторы восстанавливали за несколько минут, если обнаруживали. А они обнаруживали. Даже быстрее, чем выжившим хотелось бы.

«Неделя. Неделя... Неделя!..
Вы понимаете, как это много? насколько велико это время, что мы ещё дышим. Утром на вылазку пошли мед-брат и завуч. Сейчас почти полноч, от них ни слуху ни духу. Выйти остальные бояться, мы слабы, чтобы справиться с этими утырками.
Меня жутко тошнит и периодически вырубает. Зрение то падает, то встаёт. Нередко я просто теряю способность понимать происходящее возле меня и в принцепе. Подозреваю сотрясение.
Мне трудно ходить, меня шатает, голову кружет. Руки дрожат, но я стараюсь не уделять этому внимания и делать, что делою.
π. Elf.
Feb. 2017»

Слова прыгали на строчках, то слетая с них, то выравниваясь на пару букв, чтобы дрогнувшая рука снова вывела их неровно. Множество исправлений, размазанные линии, попытки что-то стереть превращали подобие записи в нечто непереводимое и по состоянию схожее с автором строк. Последний абзац и подпись писались левой рукой, поскольку правая дрожала слишком сильно, чтобы просто держать почти сломанный карандаш.

Пожалуй, этот дневник — единственное, что было в хорошем состоянии. Его кожаную обложку и переплёт ничто не задело несмотря на то, что он был вырван прямо из цепких рук одного из Терминаторов. На первой странице было написано немного нервным, но разборчивым почерком:

«Алексею Дубинину лично в руки.

Сынок, желудёнок мой, не читай этот дневник, не выбрасывай его и не показывай никому. Это не должна видеть ни одна живая душа. Сохрани его как память обо мне и брате. Если на связь выйдет Виктор — передай ему. Больше никому.

Защищай мать. Расти успешным. Удачи. Прости. Я люблю тебя.

Папа».

На случай, если кто-то сбежит.

Грубый стук шагов раздавался эхом по всей школе. Быстрые, тяжёлые, уверенные, они явно намекали, что Терминаторы знают, где прячутся люди. Сидя под дверью, Петя прислушивался к звукам за ней и пытался их анализировать, но мысли постоянно ускользали. Он то и дело будто засыпал и просыпался, дрожь то усиливалась, то ослабевала, недавно его начало знобить. Дышать приходилось ртом, отчего Петю постоянно мучала жажда и кашель. Нередко его начинало тошнить, подолгу не отпуская.

Окна кабинета тронули рассветные лучи. Сломанные стрелки часов двигались ужасно медленно, заставляя нервно ёрзать даже терпеливого директора. Вот-вот настанет семь утра, и они снова смогут выйти из кабинета, чтобы хоть что-то сделать. Им почти удалось сломать баррикаду у выхода из детского сада, главное, чтобы это не обнаружили их палачи.

— Пробить окно и уйти... не выйдет?.. — прохрипел Петя и прокашлялся. По голове, особенно носу, будто от души ударили кувалдой. По его щекам скатилась пара слезинок, не удержавшись на ресницах от такой боли. — Или открыть?..

— Нет. Здесь окна заклинили, а остальные ручки сломали эти пидоры. У нас всё равно не хватит сил и времени, чтобы спастись.

— В честь чего? Тут же в полу магнит охреневшей мощности?

— Попытка пробить стекло будет расценена как угроза, что откроет Терминаторам доступ сюда без приказа директора и, как следствие, система сигнализации сработает и отключит магнит. Если мы и разобьём окно, если кто-то из нас и сбежит, то первый пятидесятый пустится за ним в погоню. Сам знаешь, от него нельзя убежать. Либо сбежавший погибнет сам. Наши организмы уже ничто не спасёт. Ни аппарат ИВЛ, ни операции, ни пересадки. Мы истощены, внутри нас каша. Мы обречены...

— Достаточно, Евген, достаточно, — остановила трудовика Юлия, еле как поднявшись. — Сегодня иду я и ты. Первые десять минут ищем тела, потом разбираем баррикаду, — Евгений кивнул и тяжело вздохнул.

— Ни пуха.

— Нахуй.

Следить за речью уже никто не пытался. Что сказано, то сказано.

Бывшая раньше противной трель будильника оживила всех. Шаги синхронно прекратились. Осталось слышно лишь дыхание тех, чьи сердца ещё бились.

Владимир помог Пете пересесть в кресло, перекрестил разведчиков и приобнял прижавшуюся к нему первоклассницу. Либо они вернутся, либо нет. Уложив голову на руках, Петя уснул тревожным сном, вздрагивая от каждого шороха. Всё тело ломило, он с трудом дождался семи утра, чтобы хотя бы немного вздремнуть. Его организм над ним просто издевался: ему очень хотелось спать, но уснуть он не мог.

Очень скоро Петя проснулся от тяжёлых громких шагов, подпрыгнув и зашипев от боли. Они будто выстукивали ритм, понятный лишь роботам и звучавший, словно гимн. Дышать носом всё ещё было проблематично. Озноб стал только сильнее. Теперь прибавилось и першившее горло. Он хотел прокашляться, но вовремя увидел, что дверь снесена с петель и его видно чертовски хорошо. Как на зло приближался Терминатор. Нужно было скрыться максимально быстро и бесшумно.

Монитор стоял на другом столе. Пете пришлось упасть на пол, чтобы не оказаться замеченным. Раненая нога моментально напомнила о себе. Не закричать стоило ему больших усилий. Терминатор бы не смог сюда зайти, а вот кинуть что-то — пожалуйста. Любой уворот мог стоить Пете жизни: либо бы он приложился виском, либо бы по нему попали чем-нибудь. Был ещё риск попадания в окно, то бишь провокация программы защиты школы от разрушений.

Кажется, это Т-850II. У него одно перо другого цвета. Или просто показалось?..

Когда Терминатор ушёл, пристально осмотрев весь коридор, начали приближаться другие шаги. Уже явно человеческие. Неровные, хромающие, слабые, словно ноги волочились, а не переставлялись. Показавшийся в дверях Владимир указал на совещательный зал и, как только Петя туда дополз, запер дверь на щеколду.

— Еле скрылся... давно здесь второй пятидесятый не ходил... мне бы не хотелось попасть под его крыло.

— Почему одно из его перьев имело другой цвет?

— Он может их метать. Я всё это время пытался найти чертежи, но их нет. Я не знаю, где они. Кто-то их стащил. Соня здесь?

— Здесь, — раздался тонкий голос под столом. — Владимир Петрович, Вы смогли найти остальных?..

— Нет, — он отвёл Петю подальше, позволяя опираться на себя. После заговорил тише: — На самом деле да. Но... они не могут сюда дойти.

— Они настолько сильно ранены?.. или в заложниках?.. — Владимир немного растерянно кивнул. Юноша прерывисто выдохнул и опёрся свободной рукой о стену. — Паршивцы... мрази... чтоб их процессоры распроцессерились по первое число...

— Я всё слышу, — заявила Соня, немного обиженно глянув на них. Спряталась обратно под стол, вздохнув. Послышался хруст сухарей. — У нас же получится спастись? Получится же? Получится?

— Да, — с натянутой улыбкой ответил Владимир, покачав Пете головой. Даже в такой ситуации говорить такому малышу правду было чертовски сложно. — Я разобрал немного баррикаду. Осталось буквально несколько коробок и труб убрать и она рухнет от толчка.

— В следующую вылазку я с Вами пойду.

— Петя, даже не думай. Мы должны выживать как можно дольше. Мы можем погибнуть оба. А Соня? С ней что будет?

— Вы говорили, что осталось убрать немного совсем. Мы можем спасти Соню и нас. Если, конечно, действовать действительно и шустро.

— Да, но ты не сможешь дойти до туда без приключений. Ты здесь-то чудом ходишь, косяки плечами собираешь, тебя ещё и в такие катакомбы вести.

— Владимир Петрович... я в полной исправности. В случае чего подстрахую Вас и Соню.

— Нет, нет и ещё раз нет. Мы должны выжить. Мы последние здесь остались.

Повисла тишина. Кажется, Владимир сболтнул лишнего. Это что, получается?.. Трудовик, медбрат, заместитель и завуч...

От осознания этого Петя скатился по стене на пол и обхватил снова загудевшую голову руками. Соня выползла из-под стола и обняла его. Внутри что-то оборвалось, будто у него отобрали самое дорогое и сокровенное, ради чего он жил и без чего не мог дышать. Сразу вспомнился распотрошённый Миша, тело которого либо покоилось в земле, либо уже обгладывалось крысами на втором этаже.

Владимир сел рядом и приобнял Петю. Тот прижался к нему, всхлипнув. Неосознанно просил защиты, которой Владимир не мог его обеспечить сейчас. Его и совсем маленькую Соню. У него был запасной план на случай, если вдруг их рассекретят. Он был рискованным, но Владимир был готов на всё, лишь бы спасти Петю и Соню.

Немного подумав, Владимир дотянулся до дневника, спрятанного под стулом, и отдал его Соне. Она прочитала надпись на оборотной стороне обложки: «Алексею Дубинину лично в руки. Не смотреть,» — и кивнула, поняв, на что намекал директор.

Когда головная боль стихла и тошнота немного отошла от горла, позволив Пете немного подремать, Владимир, скрипя сердцем, легонько потряс его. Тот чуть приподнял голову, тихо мыча и пытаясь сглотнуть или хотя бы сплюнуть противную слизь во рту.

— Я слышал их разговор. Они обнаружили, что вход почти разобран, и снова его забаррикадировали.

Нутро Пети болезненно заныло, пытаясь разубедиться в услышанном. Ему не хотелось верить в это. Не хотелось осознавать, что они не смогут спастись. Что обречены. Он тихо скульнул, уткнувшись лицом в руки. Владимир погладил его по светлым волосам, уже начавшим выцветать. Нежно, ласково, как родного сына.

— Можно рискнуть пробраться через центральный вход. Там тоже баррикада, но она меньше, чем та, что в детском саду. Я сам разберу её, когда они отключатся, и мы втроём сбежим.

Они гипнотизировали минутную стрелку полуживых часов. От страха и смятения тошнило, знобило и воротило, зажимая в тиски внутренности и резко разжимая их, чтобы снова сжать ещё сильнее.

Вкрадчивые и выжидающие шаги перед дверью затихли. В гробовой тишине послышалось чуть слышное: «Пора».

Т-850I отключился почти в проёме. Рука в чёрной перчатке была готова схватить, звериный безжизненный взгляд пожирал. Мужчины рисковать и проверять, реагирует ли он, не стали. Девочка же с презрением и отвращением глянула на него и пнула, силясь заставить почувствовать всю ту боль, которую они причинили за эти дни.

Баррикада была небольшой, но ослабшему Владимиру с трудом удавалось раздвигать лавки, горшки и прочую мебель. Его мышцы нещадно ломило от напряжения, отчего он время от времени останавливался и потирал суставы, буквально рыча.

Услышав скрежет шарниров, Петя, сидящий, ссутулившись, на холодном полу, устало огляделся. Половина восьмого. Владимир грязно выругался, швырнув в сторону цветочный горшок, и только потом понял, что позвал Терминаторов сюда. Послышались нарастающие шаги.

— В спортзал! — гаркнул он Пете, рывком подняв его на ноги и волоча за собой. Затолкал его в спортивный зал. — Бегите с Соней, я попытаюсь задержать их.

— Владимир Петрович...

— Да бегите уже!

Петя споткнулся и упал. Встать сил не было. Он дрожащей рукой коснулся виска, словно пронизанного тысячей тонких спиц. В ушах звенело. Соня вцепилась в его локоть и пыталась оттащить к запасному выходу, жалобным голосом зовя его по имени и умоляя подняться. Петя пытался. Но мышцы сводило судорогами, не давая ему даже нормально шевельнуться.

— Затвор вверх... и вбок... разберёшься. Ржавый... поднажми. От себя... — Петя оставил попытки подняться и сформулировать что-то адекватное. Просто лепетал всё, что вспоминал. — Беги!..

Он помахал слабой рукой от себя, словно отгонял едкий дым. Гипнотизируя его глаза, в которых ютились безумие, отчаяние и смирение, Соня попятилась, всхлипывая. Через несколько шагов резко развернулась, чуть-чуть не запутавшись в волейбольной сетке, и убежала к запасному выходу. Петя перекрестил её. По его щеке скатилась слеза.

Он обернулся, взглянув на происходящее в вестибюле через дверь, едва держащуюся на петлях. Услышал, как подпрыгнула и вскрикнула Соня, когда по первому этажу разнёсся душераздирающий крик Владимира. Он рухнул на пол, пытаясь отползти от трёх Терминаторов, но Т-850II наступил на захлопнувшийся на его ноге капкан, сильнее сдавив его металлические челюсти.

Петя отвернулся. Он не видел, как Владимиру разможжили череп о ближайшее ограждение и как для верности перерубили шею, едва ли его не обезглавив. Не факт, что всё было именно так. Может, это было воображение Пети, которому уже было не суждено стать здоровым. Он просто прикрыл глаза на мгновение, и долгожданная приятная лёгкость завладела им.

[1] Отставить! (нем.)
[2] Отставить! <...> Отставить! Отставить!!! <...> Отставить! <...> Стоять! <...> Ждать! (англ.)

Chapter 4 Chapter Text

Просыпаться от жужжания прямо над ухом он не хотел. Как и от боли в ноге и лице, от которой хотелось кричать и плакать. По телу то и дело разносились разряды тока, бывшие хоть и несильными, но настолько неприятными, что он содрогался каждый раз. Искры время от времени сыпались на пол, ослепляя с трудом открытый и ещё не сфокусировавшийся ни на чём глаз.

Он приподнялся на дрожащих локтях и упал снова от очередного удара током. Хотел свернуться клубком, но его остановили носком ботинка. Грубо и одновременно с этим осторожно. Он протёр глаз и посмотрел снизу вверх на них. На двух роботов: с длинными русыми волосами и ободранным лицом.

Страх ледяной волной окатил его, заставив отпрянуть. Он прикрылся рукой, чтобы хотя бы не видеть их. Все их воспевали милыми, как минимум внешне. Но ободранное лицо одного из них вселяло лишь ужас и не вызывало никакого умиления. За полгода он был наслышан об этих роботах и панически их боялся даже до попадания в эту школу. Тот кошмар, который первые недели транслировали по телевидению и печатали в газетах и о котором после ужесточения цензуры трубили в Интернете, его слишком сильно впечатлил. Он даже видел пару кошмаров и ходил к психологу.

Кстати, а как он здесь вообще оказался?.. Он не помнил почти ничего с момента, как вышел из автобуса. Восстановить события он пытался, но только-только начавший складываться в одно целое поток мыслей сбивался очередным разрядом тока.

Ему помогли подняться. Удерживали бережно и в меру сильно, чтобы не навредить ещё сильнее. И до лавок вели его медленно, терпеливо, не напрягая затёкшее и одеревеневшее от страха и боли тело. Ему хотелось вырваться и отбежать подальше, их прикосновения были ему до паники противны. Добравшись до лавки, он буквально упал на неё и отполз.

Он сидел, сжавшись и глядя в пол. Иногда трогал промятую часть лица и одёргивал руку, когда её легонько щекотал разряд тока. Его дыхание было тяжёлым и прерывистым. С обветренных и искусанных губ, перечёркнутых едва зажившей царапиной, срывались тихие вхлипы. Ему было не по-человечески страшно находиться рядом с этими монстрами. Он каждую секунду ждал удара, который оборвёт его жизнь. Но ничего не происходило. Он просто сидел. Его просто... охраняли.

Услышав на лестнице торопливые шаги, он подпрыгнул и вжался в стену позади себя. Она легонько затряслась, и шум, созданный ей, заставил идущего ускориться. Один из роботов коснулся его плеча, чуть его сжав. Почувствовав остроту пера чуть пониже касания, он резко рвано выдохнул и вцепился пальцами в лавку. Левую ногу свело от дрожи и очередного удара током, отчего он тихо заскулил.

В дверях показался ещё один робот. Он не подходил, просто стоял, рассматривая перепуганного новичка. Тот вздрогнул, едва не вскрикнув, стоило их взглядам встретиться. Хотел отползти назад, но вспомнил об остальных роботах. Пытался расслабиться, но в самый неподходящий момент щекочущая боль пробивала тело снова и снова. Самодовольно ухмыльнувшись, робот в дверях ушёл.

Достав отключенного Т-1000 из-под парты, Т-Х грубо перенёс его на ближайшую лавку. Швырнул на неё и, как полгода назад, вонзил в затылок и солнечное сплетение пальцы, трансформированные в иглы. Тот включался медленно, взгляд не фокусировался и системы запускались далеко не с первого раза. Наконец мужской голос объявил о полном запуске, и Т-1000 потряс головой, отгоняя подобие сонливости.

Увидев нависшего над собой Т-Х, Т-1000 попытался увернуться и выбраться, но его удерживали за плечи и прижали к лавке коленом. Он только собрался замахнуться, как родной алый цвет экрана начал мерцать, сменяясь серым. Т-1000 снова оказался парализован. Кажется, Т-Х завладел даже его мыслями.

Услышав приказ встать, Т-1000 повиновался. Он просто не мог игнорировать старшего брата и покорно делал всё, что тот говорил. Начиная бегом на месте и кончая непонятными трюками. Т-Х довольно заулыбался, поняв, что Т-1000 полностью в его власти.

— Как же я люблю тебя, братик, — Т-Х подошёл к нему плотную и коснулся кончиками пальцев его щеки, поглаживая её. Т-1000 даже не дёрнулся. — Особенно когда ты молчишь, не перечишь мне и слушаешься меня, как старшего. Умненький пёсик, — посерьёзнев, Т-Х дал ему пощёчину. — Пошли, шавка бесхребетная.

Т-Х облизнулся и почти блаженно выдохнул, когда увидел, как щека Т-1000 едва заметно дёрнулась от раздражения, которое он не мог проявить. Какое же это удовольствие — иметь над кем-то безоговорочную власть. Особенно сразу над тремя. И, вероятно, даже четырьмя, но новенькому нужно время, чтобы понять, куда он попал и какая тут политика партии.

Единственное, что не нравилось Т-Х, это то, что он не мог контролировать трёх Терминаторов и действовать самостоятельно в одно время. Ему нужно было либо отпустить кого-то из них, который мог потом и на защиту кинуться, либо самому быть неактивным большую часть времени. Поразмыслив, он решил, что лучше будет контролировать всех, несмотря на свою нелюбовь к бездействию.

Стоило ему увидеть ещё двух роботов, один из которых ступал очень уж гордо, словно император, а второй покорно шёл за первым, как его сердце остановилось и зашлось ещё быстрее. Он вжался в стену, вцепившись пальцами в исцарапанную поверхность фанерного сиденья и неотрывно смотря на, как он понял, самого главного из них. По левой щеке, рассечённой от губы до виска, скатилась слеза, задержавшись на корке раны и с трудом её преодолев.

Их предводитель подошёл к нему почти вплотную. Глядя на новичка сверху вниз, словно оценивая, он вскинул бровь и спокойно попросил:

— Назови своё имя.

— А... Ал... — дрожащий голос сел от страха, граничащего с паникой. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь не смотреть на нахмурившиеся брови робота. Перечить ему не хотелось. — Александр.

— Ясно, — подумав секунду, он всё же решил кратко его со всеми познакомить: — Т-восемьсот-пятьдесят один, Т-восемьсот пятьдесят два, Т-тысяча. Я Т-Икс, — после утвердительного кивка новичка Т-Х уточнил: Эпилептик? — Саша отрицательно замотал головой. — А что дёргаешься, как неадекватный?

— Током бьёт, — в этот момент его снова передёрнуло.

Серые джинсы были порваны. Т-Х коснулся Сашиного бедра кончиком пальца, проведя вниз, к колену. Нащупав грубый рельеф, сразу определил — протез. Причём повреждённый. Глянув на его перепуганное лицо, словно только сейчас увидел протез и на нём, тоже вышедший из строя. Железные большой и безымянный пальцы на правой руке Т-Х не интересовали, к тому же были в порядке.

Кивнув, Т-Х глянул на пятидесятых. Т-850I, не пойми где нашедший монтировку и последние недели ходивший только с ней, молча ударил Сашу по затылку кулаком в перчатке. Обмякшее тело поднял на руки Т-1000 и пошёл за Т-Х в медкабинет.

Выпрямить помятые протезы оказалось намного проще, как и подпаять некоторые микросхемы и провода на лице и шарнире колена. Устройство этих протезов Т-Х прекрасно знал, сам не понимая откуда. Однако вопросы отпали, когда он возвращал на лицо Саши защитную пластину и увидел на её оборотной стороне гравировку в виде трёх шестерёнок и букв ВС.

— Этот придурок когда проснётся, вы его не держите. Пусть он походит и освоится самую малость. Я что-нибудь ему поищу, чтоб начать приобщать его к нашей природе. Делайте что делаете, будто его рядом нет. даже если он упадёт в обморок — пусть. Его проблемы. Уяснили?

Приказ был направлен всем троим дистанционно, ибо переводить это на английский не хотелось. Т-Х всё ещё не привык к тому, что русский они почти не понимали.

Пробуждение далось Саше трудно. Голова болела, у горла стояла лёгкая тошнота. Зато током его больше не било. Хоть что-то хорошее. Немного оклемавшись, он понял, что лежит на чём-то достаточно мягком и одновременно с этим твёрдом. Будто жёсткие ящики просто застелили пледом.

Саша сначала не поверил, когда правый глаз активировался и начал всё видеть. Он успел соскучиться по красному экрану, сканирующему обстановку. Из-за протезов он стал чувствительнее к погоде и прочим факторам: электроника подкосила его иммунитет. Именно поэтому протез глаза позволял одним взглядом проверять продукты на опасность для его организма и автоматически определял всё необходимое: осадки, ветер, влажность, метеоактивность и давление.

Осторожно сев, Саша осмотрелся. Каморка, куда его перенесли, напоминала кабинет ОБЖ. Вернее, то, что в классах химии и физики называлось лаборантскими. На стене были схемы танков Т-34, Т-34-85 и КВ-1, на противоположной — автомата Калашникова и гранат, над Сашей висел флаг из красного бархата и с золотистой каймой — судя по всему, школьной команды для участий в Зарнице.

В шкафчиках Саша нашёл сумки с крестами, бинты, шины — всё для оказания первой помощи. На антресолях, не пойми зачем стоявших здесь, лежали четыре автомата, пара винтовок и пластмассовые пули, рядом обнаружились мишени и защитные очки. Видимо, ученики очень не хотели выпускаться — с такими-то уроками ОБЖ!

Шкафы с противогазами, защитными костюмами, муляжами гранат, фигурками, кодексами разных годов и прочим, плакаты с описанием орденов и как спастись во время катастрофы, флаги СССР, ВДВ и Морфлота и Знамя Победы на шторах Сашу не особо заинтересовали. Такое было и в его школе. Почти один-в-один.

Он тихо вышел из кабинета и, стараясь не скрипеть полами, прошёл до середины этажа. Почувствовал на плече холодную руку, но оборачиваться не хотел. Было страшно. Саша сглотнул и даже не успел закрыть от страха глаза, как в детстве, как в руке оказался гребень. На этот раз он пересилил себя и всё же развернулся. Т-1000 уже уходил, не говоря ни слова. В общем-то, говорить и не хотелось.

В восточном крыле висело зеркало, и Саша побежал туда. И, увидев несколько трупов с перерезанными шеями, отрубленными конечностями и выколотыми глазами, затормозил настолько резко, что едва не упал в лужу крови, в которой крыса доедала то ли печень, то ли какой-то другой орган. Гребень выпал из рук, спугнув грызуна, и тот убежал, волоча добычу и оставляя за собой бурую дорожку.

Саша попятился, потеряв дар речи. Крик застыл где-то в горле противным комом, который ни сглатывался, ни отплёвывался. Отступать было некуда: кровь была повсюду, её запах проникал буквально в душу и сковывал её холодными кандалами. Он нашёл плечом какую-то дверь и попытался не глядя её открыть, но дрожащие пальцы не хотели держать ручку.

На прерывистый сдавленный крик прибежали трое Терминаторов. Т-Х несколько секунд смотрел то на Сашу, то на трупы, не сразу поняв, в чём дело. Потом вспомнил, что люди, вообще-то, слабенькие психикой и подобные картины их могут травмировать. Этого так подавно. Он подобрал гребень с пола и протёр его платком, который забрал у одной из жертв. Подошёл к Саше и кивнул ему на зеркало.

— Причешись, — немного грубо произнёс Т-Х, строго глянув на Сашу.

Тот молча рванул к зеркалу и, стараясь не думать о том, что зубцы всё ещё в крови, принялся расчёсывать пшеничные волосы, аккуратно постриженные по плечи. Бережно уложив чёлку, глянул на коридор через отражение. Удивился, не увидев Терминаторов. Он был настолько напуган, что не услышал, как они ушли?

Стараясь не смотреть на кровавое месиво, Саша поспешил уйти к лестнице. Гребень оставил на тумбе под зеркалом: трогать его было не очень приятно. Саша думал, что на лестничных пролётах картина будет немного лучше, но там было если не так же, то хуже. Его бы вырвало, если бы он что-то ел за последние сутки. Но рвотный рефлекс, несмотря на пустоту в желудке, всё равно пытался из него что-то выжать, сжимая горло и переворачивая все внутренности.

Третий этаж от четвёртого почти не отличался, разве что был немного почище в плане количества тел. Застывших и въевшихся луж крови было больше. В одном из кабинетов в особенно крупной луже осталась валяться тетрадь, где каллиграфическим почерком что-то было написано по-английски, и слипшаяся прядь предположительно пепельных волос. На это Саша смотрел уже почти без эмоций, только в коридоре снова словил приступ тошноты.

Второй и первый этажи не особо друг от друга отличались. Только трещины в стенах были, будто били кого-то или что-то. Когда он был в столовой, стараясь ничего не сбить, идя с головокружением от запаха и обилия полусгнившей плоти, с другого конца этажа по всей школе разнёсся душераздирающий крик. Пискнув, Саша поёжился и попытался не думать о том, что там могло произойти.

Учительская оказалась самым чистым кабинетом из всех, что были поблизости, и Саша решил немного передохнуть в ней. Увидев полный наполовину кулер с водой, он не рискнул к нему подходить. Вряд ли Терминаторы меняли здесь воду. Вряд ли бы кто-то её вообще привёз сюда.

За изучением журналов разных классов его застал Т-Х. Бесцеремонно распахнул дверь, впуская кроваво-гнилой смрад, и с неким отвращением глянул на Сашу. Вернее, на журналы. В несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние, выхватил их из его рук и на удивление аккуратно убрал обратно на полку.

— Ты освоился? — Саша немного боязно кивнул и поднялся. — Тогда идём.

— Куда?

Т-Х не ответил. Схватил Сашу за перебинтованное запястье и потащил за собой. Выйдя из учительской, замешкался, выбирая путь. Резко свернул вправо и повёл Сашу через коридор тишины, игнорируя его просьбы не идти так быстро.
— Да куда же ты меня ведёшь, етить твою мать?! — чуть не полетев с лестницы между вторым и первым этажом, Саша попытался освободить руку, но ничего не вышло. — Эй!

В вестибюле их встретил Т-850I. Т-Х передал ему Сашу, произнёс что-то по-английски и ушёл, так ничего ему и не объяснив. Даже не намекнув. Почувствовав на ноющем запястье ненастойчивое касание, Саша отпрыгнул. Т-850I был осторожнее старшего брата, но всё равно его пугал. Выдохнув, он посмотрел на робота. Тот кивнул в сторону спортзала и пояснил:

— Я буду тебя тренировать. Пошли.

— «Что-то мне не хочется за тобой идти... только вот подозреваю, выбор сделан был за меня».

Саше ничего не оставалось кроме как пойти за Т-850I. Прямо у входа в спортзал лежало полуразложившееся тело старшеклассника. На рубашке, бывшей некогда кипенно-белой и сейчас немного желтоватой от пота в некоторых местах, шевелились личинки опарышей, особенно хорошо заметные на бурых рукавах.

У Саши от увиденного закружилась голова. Смотреть на это было тяжело и противно, как и осознавать, что тут происходило полгода назад. Он опёрся рукой о стену, чтобы не упасть с дрожащих ног.

— Эй... п.. парень... — он неуверенно двинулся к мёртвому старшекласснику. Сам не знал зачем. Игнорирование странного порыва было выше его сил. — Ты...

Присев рядом с телом на одно колено, Саша пошатнулся. Зрелище было ужасным. Ещё ужаснее, чем казалось. На молодом красивом лице блестели ссадины и порезы. В воротник и грудь впиталась кровь. В распахнутых глазах застыла смесь страха, смирения и безысходности. Сашино сердце больно сжалось, когда он понял, что юноша умер не от удара.

Дрожащие пальцы коснулись век, бережно прикрывая их. Осторожно погладив потемневшие от времени и пыли волосы, Саша поднялся и некоторое время смотрел на труп. В реальность его вернул голос Т-850I. Безжизненный, равнодушный и безэмоциональный. Просящий подойти поближе.

Саша с трудом оторвал взгляд от старшеклассника и двинулся к роботу, стоящему около лестницы, на которой висел турник. Тот попросил снять косуху и протянул руку, готовый её забрать. Замешкавшись, Саша всё же снял её и недоверчиво прижал к себе. Обнажённые плечи обдало холодом, на свету блеснули татуировки. Робот терпеливо ждал.

— На сегодня план тренировки такой...

Пока Т-850I называл всё, что предстояло пройти Саше за этот день, он даже не думал уходить. Не пытался. Просто смотрел на него, пребывая где-то далеко не в этом мире. Его сейчас не смущало ничего. Даже, можно сказать, бешеный план.

— Отдай мне свою куртку, и мы начнём. Пожалуйста.

Саша фыркнул и отвернулся. Но упираться смысла не было: это же не человек. Однако и доверять самое дорогое он ему не хотел. Поэтому повесил её на лестницу и, увидев одобрительный кивок, выдохнул и потянулся.

Разминка была самой обыкновенной. А вот дальнейшие упражнения давались Саше трудно. Из-за металлических пальцев не получалось хорошо ухватиться за турник и сосредоточиться, внимание постоянно переключалось на контроль правой руки, чтобы она случайно не соскочила. Немного уставшие на подтягиваниях руки дрожали и плохо сгибались, отжаться Саше удалось всего несколько раз.

После пятиминутного перерыва Т-850I заставил его бегать по периметру зала. Сначала просто, легко, позволяя время от времени замедляться. А потом поставил препятствия, благо несильно высокие, и заставил бегать без остановок. Перепрыгивать их Саше удавалось с большим трудом, но, не обращая внимания на его многочисленные падения и сдавленные стоны, Т-850I снова и снова поднимал его на ноги и толкал в спину, заставляя продолжать бегать.

В очередной раз свалив препятствие и рухнув, Саша послал Т-850I в пешее эротическое настолько непечатно, что Терминатор отошёл на пару шагов. Перевернулся на спину, тяжело дыша и поглаживая протез на ноге. Услышав шаги в вестибюле, приближающиеся к спортзалу, приподнялся на локтях и убрал с лица влажную от пота чёлку.

— Вы закончили? — сухо спросил Т-Х, появившись в дверях. — Впрочем, без разницы. Подымайся, пошли. Разлёгся тут, как на пляже.

Раздражённо рыкнув, Саша снова лёг. Часов в спортзале не было, но по своим, биологическим, он чувствовал, что сейчас было где-то часа четыре, может, пять дня. Правая нога ныла, требуя отдыха. Воздуха не хватало. В майке было довольно душно.

Убрав от себя руки Т-850I, он осторожно сел. Потом встал на колени. Опираясь на уже стоящее препятствие, поднялся на ноги и отряхнулся. Распустил волосы и потряс ими. Видимо, сегодня отдохнуть ему было не суждено.

Наступать на ногу было крайне неприятно. Пятку словно пронзала тонкая спица, доходя аж до паха, и с каждым шагом боль была всё сильнее. В этот момент Саша благодарил судьбу за то, что протезированная нога подобного не испытывает, иначе бы он точно сейчас орал матом.

У лестницы Саша остановился, чтобы перевести дух и дать ноге отдохнуть. Надев косуху, постарался как можно более бодро дойти до вестибюля, но хромота и лёгкая сутулость от усталости выдавали его. Впрочем, всем было плевать. Роботы.

Т-Х смерил Сашу недовольным взглядом и велел идти за ним, тут же направившись к раздевалкам. Проходить там не очень хотелось из-за обилия трупов, частей тела и органов, но выбора не было. Т-850II в его «свите» не было, но Саша решил не придавать этому значения. Мало ли куда Т-Х его послал. Не его ума дело.

Однако Т-850II нашёлся на втором этаже около учительской. Не один. Он грубо удерживал стоящего на коленях парня, не позволяя ему даже шелохнуться. Пальцы небрежно зарылись в пышные кудри, светящиеся подобно нимбу на прохладном солнце, готовящемся спрятаться, чтобы не видеть того, что сейчас должно произойти.

Саша отшатнулся, узнав в мальчишке Женю — своего племянника. Попытался отойти назад, но упёрся спиной в Т-Х. Чувствуя нарастающую дрожь, хотел отвести взгляд, но некуда было: везде были полусгнившие органы и кровь. Почувствовав, как в руку вложили что-то гладкое, тонкое и деревянное, отпрыгнул, в прыжке развернувшись. Увидев барабанную палку, вопросительно посмотрел на Т-Х в надежде, что он ошибается в своей догадке.

Он спиной чувствовал взгляд Жени. Тоже полный надежды, мольбы и нечеловеческого испуга. Его дядя ведь не убьёт его?.. не убьёт же...?

— Ну вот и какого ты, простите, рожна стоишь?

Т-850II сильнее сжал волосы Жени, когда он вздрогнул от столь неожиданно прозвучавшего голоса Т-Х. Услышав жалобный писк и всхлип, Саша обернулся. Сердце защемило от понимания, что догадка верна. Женя, судя по всему, тоже всё понял. По его опухшей от сильного удара щеке скатилась слеза, зацепившись за немного разорванный уголок губ и заставив его скривиться от щиплющей боли.

— Ты конченный совсем? Я не буду этого делать, — Саша выкинул палку и отвернулся, скрестив руки на груди.

— Будешь, — Т-Х спокойно её поднял и снова впихнул Саше. — Тебе придётся.

— Нет, я сказал.

— Да мне по боку, что ты там сказал. Здесь только я имею право голоса. Да, братик? — он с хищной улыбкой и прищуром посмотрел на Т-1000. — Молчание — знак согласия. Давай, действуй.

— Нет.

Саша продолжал стоять, не двигаясь. Иногда он выбрасывал палку, но Т-Х возвращал её обратно, как бы далеко Саша её не закинул. Это раздражало очень сильно, но он старался сохранять спокойствие. Может, это просто намеренная провокация? может, Т-Х нравятся чужие страдания, боль и гнев? может, это проверка на выносливость и силу воли?

Терминаторы терпеливо ждали у моря погоды. Саша ничего не делал и делать не собирался. Он пытался придумать, как спасти Женю. Но подсознательно понимал, что никак: если он и обдурит этих троих Терминаторов, то там, внизу, остался один, который его снова поймает и снова приведёт сюда. Тогда уже отвертеться не получится при всём желании, как и обмануть.

Поймав момент, когда Т-Х отвернулся, Саша снова кинул палку в коридор тишины, вложив в бросок всю ненависть к этим роботам, всё отчаяние и всё то, что он не собирался признавать, похожее на безысходность. На этот раз Т-Х не выдержал. Порычал, разъярённо сверкнув глазами:

— Мне это надоело, — снова сходил за палкой и впихнул её в руку Саши. — Ещё выкобеливается мне тут.

Не позволив Саше снова её выкинуть, он сжал его плечо и потащил к Жене. Толкнул в его направлении, отчего Саша едва не упал. Словно не заметив его недовольного и возмущённого взгляда, встал позади и сжал его плечи настолько сильно, что их свело судорогой. Саша с трудом сдержал крик, шумно выдохнув и едва не рыча.

— Ликвидировать! — не получив никакой реакции, Т-Х ещё сильнее сомкнул пальцы, начав трансформировать их в свёрла, и встряхнул Сашу, как тряпичную куклу. — Кому велено?! Ликвидировать! Только попробуй палку выкинуть, голыми руками заставлю его потрошить!

— Отпусти его, сволочь! — Саша дёрнулся и снова зашипел, чувствуя, как в плоть вонзаются шипы. — Сука, перестань!

— Убей его и перестану!

— НЕТ!!!

— У тебя нет выбора. Лучше сделай это, — холодно произнёс Т-850II, с абсолютно спокойным лицом потянув Женю за волосы вверх и потом резко вниз.

Саша снова дёрнулся. Т-Х перехватил его запястье и толкнул вперёд. Сопротивляться удавалось с большим трудом, от перенапряжения всё тело ныло. Но сдаться он не мог, ибо тогда он убьёт племянника. Немного ослабив хватку, Т-Х снова попытался Сашиной рукой проткнуть Женю, но тот был сильнее, чем он думал. Пальцы, всё ещё удерживающие плечо, ещё глубже вонзились в него, порвав косуху.

Здесь его долго мучить не стали. Отшвырнули в сторону, специально рассчитав траекторию и силу так, чтобы он приложился позвоночником, напичканным имплантами, об угол. Перед глазами Саши всё поплыло. То ли от слёз, то ли от страха. Т-Х, воспользовавшись тем, что Саша немного обмяк и сопротивляться пока не мог, кивнул Т-1000. Сам действовать уже побаивался — контроль постоянно спадал с одного из роботов.

Ледяные руки Т-1000 схватили Сашу за плечо и запястье, полностью повторяя движения Т-Х. Резким рывком посадил его на колени перед Женей и грубо дёрнул Сашиной рукой, в которой была зажата палка. По школе разнёсся жалобный вопль, способный оглушить любого. Только не этих металлических тварей без сердца и души.

— Женя!!!

Из его рта фонтаном полилась кровь, когда Т-1000 вытащил из него палку. Бурые брызги попали на Сашу, мгновенно впитавшись в его джинсы и майку. Его охватил животный ужас, но ни отползти, ни отвернуться ему не позволяли. Другим концом палки, тупым, Т-1000 несколько раз ударил Женю по лицу и виску, не обращая внимания на неразборчивый лепет Саши.

Женя затих. Т-1000 откинул Сашу на тот же угол и вернулся на место, безжизненным голосом доложив, что приказ исполнен.

— Чтобы я тебя до завтра не видел. Иначе его, — Т-Х кивнул на Женю, — потроха жрать заставлю. Вали отсюда.

* * *

Молния слепила. Гром намеревался оглушить. Но Саша будто не замечал этого, забившись в угол в каморке в кабинете ОБЖ и сжавшись. Окровавленные джинсы и майка лежали на письменном столе, косуху же оттереть удалось. Он обнимал свои всё ещё дрожащие колени, прижав их к себе. Как долго он сидит так? Минуту? пятнадцать? час? Да какая разница.

В его ушах всё ещё раздавался эхом крик Жени и перед глазами всё ещё было его тело. Он будто снова и снова переживал этот момент и пытался сжаться ещё сильнее. Слёзы уже не текли: за эту ночь он выплакал всё. Но этого было мало. Боль была слишком сильной, чтобы сидеть и хотя бы не плакать. Чувство вины и ненависть то ли к самому себе, то ли к Терминаторам, то ли ко всему миру не давали ему покоя, насмехались над ним.

Это гром или шаги? Саша боязно посмотрел на дверь и испуганно пискнул, увидев Т-Х. Он пришёл к Саше один. Одним взглядом приказал ему встать и показал помятый тетрадный лист. Саша его узнал, но старался не подавать виду.
— Я ненавижу людей, — начал читать Т-Х, ухмыляясь. — Чтоб они все пропали пропадом. Мир обречён, его спасёт лишь небытие, — он бережно положил листок на стол и хотел по привычке включить лампу, но электричество, понятное дело, отключили. — Похвально. Хорошо. Мозг у тебя не атрофирован. Хотя ты же удивительная смесь человека и робота. Ты почти как мы. Я тебе помогу стать таким же.

— Заткнись, — выплюнул Саша, отвернувшись. Т-Х лишь усмехнулся. — Чё ты ржёшь? Придурок ненормальный.

— Спасибо за тёплые слова, я с первого взгляда понял, что ты хороший. Вставай.

— Зачем? — Саша хотел съязвить, но буквально проглотил это желание. Провоцировать Т-Х не хотелось.

— Вставай я сказал. Да не прикрывайся ты, мне абсолютно всё равно, что у тебя между ног и какого размера, поверь. Я робот. Ты если голый тут расхаживать будешь, ни я, ни те идиоты не отреагируют.

— Обнадёжил... — буркнул Саша, садясь за стол.

— Пиши, — Т-Х никак не отреагировал на недоумевающее выражение лица Саши. — Пиши, скотина.

— Чт-то писать?

— Что я тебе надиктую. Слово-в-слово. Только попробуй хоть что-то изменить. Значится... напиши сначала своей рукой то, как ты сюда попал. Разомнись.

Дрожащая рука Саши начала выводить относительно ровные буквы, быстро записывая то, что он даже не пытался формулировать. Писал, как есть, немного размазывая по листу карандаш. Формулировки были немного кривыми, но соображать Саша не мог. Он чувствовал на себе пристальный и убийственный взгляд Т-Х, но попросить его не пялиться боялся.

— Хватит, всё, а то поэму напишешь, — Т-Х пробежался по строчкам и стёр некоторые из них. — Дальше под диктовку. Ко мне подошли двое...

Очень многие эпизоды из тех, которые диктовал Т-Х, у Саши вызывали вопросы. В смысле спокойно сидел? он чуть коней прямо там не двинул! В смысле он куда-то шёл? он очнулся уже в кабинете ОБЖ. В смысле его попросили лечь? В смысле общаться через переводчик? у него телефона-то нет с собой... В СМЫСЛЕ ОН ВЛИВАЕТСЯ В КОЛЛЕКТИВ?!

— Пиши август сего года.

— Сейчас июль...

— Меня не волнует. Делай, что велят, — Т-Х отвесил Саше подзатыльник и надавил на плечо, заставив не вскакивать с места, как ему хотелось. — Надо же, и орфография с пунктуацией в порядке. Чудо прям.

— Зачем ты меня заставил писать эту ересь?

— Чтобы сбить с толку тех, кто осмелится сюда зайти.

— Но зачем?! Почему...

— Скоро ты сам всё поймёшь. У вас, людей, с пониманием туговато, вам нужно время, чтобы вы поняли самые простецкие истины. Я не обязан тебе ничего объяснять. Спать ложись, завтра сложный день. Как минимум для тебя. Хотя для меня тоже, с твоим-то нравом.

— Пошёл ты...

— Пожалуй, пойду. Сладких снов.

Chapter 5 Chapter Text

«Нет!!!»

Это его крик или очередное воспоминание? он пытается что-то отрицать или ребёнок умоляет о пощаде? Это не может быть сном. Он просто чувствует, что это не сон, а явь.

Пальцы сжали подобие одеяла. Саша выгнулся в спине и тут же упал обратно, тяжело дыша. Повсюду эхом звучали крики детей, их плач и звуки шагов. Он крепко зажмурился и стиснул зубы, но это не помогло отогнать от глаз ужасные картины. Вился змеёй под собственными воспоминаниями, пытаясь куда-то отползти или от чего-то увернуться.

Кровь обильно лилась из перерезанных артерий, попадала на него и почти мгновенно высыхала, не позволяя себя стереть. Он в панике смотрел на свои руки, но они оказывались чистыми. Фантомные ощущения мокрой одежды, прилипшей к телу, и фантомный металлический запах, от которого тошнило, одновременно раздражали и пугали, хотелось всё порвать и убежать отсюда подальше.

«Ликвидировать!»

Строгий голос Т-Х заставил Сашу съёжиться. Он закрыл лицо руками, надеясь, что это хоть немного поможет. Но воспоминания словно пользовались этим. Они оказались в одной тесной комнате с Сашей, двери которой он сам держал. Почему-то в детстве это, наоборот, работало...

«У тебя нет выбора. Лучше сделай это».

Противно, холодно, безэмоционально. Ещё бы плечами пожал или цыкнул. Это невообразимо мерзко и гадко. Саша заскулил от собственного бессилия и хотел было перевернуться на бок...

«Убей их всех!»

...как воспоминания начали потихоньку успокаиваться. Приятное эхо заменило собой крики. Нежный баритон словно пытался успокоить и внушить, что всё хорошо, что всё идёт так, как должно идти.

К баритону примешались тенора и басы, одни звучали погромче, другие потише. Но все как один повторяли одно и то же. Кто-то умолял, кто-то аккуратно подталкивал, кто-то рекомендовал. Но никто не приказывал.

Страх сменился недоумением. Голоса начали стихать, когда Саша обратил на них внимание и попытался понять, откуда они слышатся. Чётких слов разобрать уже не получалось, а скоро они замолчали. Осмотревшись и полежав немного, чтобы прийти в себя, Саша попытался уснуть. И подпрыгнул, всхлипнув, ведь голоса снова зазвучали ото всюду сразу ещё громче. Теперь они кричали и требовали:

«УБЕЙ ИХ ВСЕХ!!!»

Саша испуганно вжался в импровизированную кровать, жадно хватая ртом воздух. Ледяной пот прошиб его. Он попытался спросить, чьей смерти они хотят, но они стали кричать лишь громче. Саша даже не мог понять, молчит он сейчас или что-то говорит.

— Что вам от меня нужно?! — Саша пискнул и сел, держась за виски.

Голоса стали чуть тише. Саша дотянулся до джинс и поднялся на ноги. Пошатываясь, оделся, время от времени прислушиваясь к голосам. Молния застегнулась, руки сами собой взяли новую пару барабанных палок.

«Убе-е-ей!»

Теперь они шептали, искушали. И Сашу пугало это искушение. Пугало то, что ему было интересно попробовать то, что ему... предлагали? рекомендовали? приказывали?

Словно во сне Саша вышел из кабинета ОБЖ, игнорируя оклики Т-Х. Голоса требовали крови. Он скатился по перилам на второй этаж, почти не обращая внимания ни на что. Пройдя до середины коридора, прислушался. Голоса притихли.

Откуда-то слышался другой голос. Он был юношеский, бодрый. И Саша мог чётко определить, где находится его обладатель: он говорил с кем-то то ли по рации, то ли по телефону, причём довольно громко, несмотря на опасность.

— Артём, не ссы, иди налево и наверх. Приём.

— Сами бы сюда пришли... вам всё там видно, я камеру не заслоняю рукой? Приём.

— Нормально. Иди. Приём.

Примерно определив, где сейчас находится подросток, Саша уверенно двинулся туда. Дойдя до кабинета физики, спрятался там в ожидании. Артём шагал неуверенно, постоянно озираясь, судя по шорохам одежды и стукам камеры обо что-то. Рука сама по себе сжала палку. Голоса перешёптывались, словно гадая, сможет или нет.

Странно, что нигде не было Терминаторов. Вернее, они ходили, но ни на что и ни на кого не реагировали. Не Т-Х же этому поспособствовал?..

Шаги приближались. Саша убрал вторую палку в задний карман джинс и приготовился... к нападению? Он не успел этого осознать, ведь уже выпрыгнул из-за двери и, прижав Артёма к стене за шею, замахнулся.

Опомнился он только тогда, когда тело Артёма упало на пол. Несколько секунд стоял, ошарашенный, и случайно глянул вниз. Дрогнувшие колени подкосились, Саша упал и пополз назад, не в силах даже кричать. Найдя спиной стену, еле как поднялся и, спотыкаясь, убежал без оглядки. Позади всё ещё слышался голос из рации: «Артём! Приём! Ответь! Приём!»

Швырнув вторую палку куда попало, Саша скатился по дверному косяку и осел на пол. Прерывисто крича, он сжимал пшеничные волосы в окровавленных руках. Пытался выбросить из головы труп с палкой в глазу и начавшие слипаться пышные кудряшки. Но ничего не получалось.

«Засыпай, сотри поступки и слова... их не взять назад... день уже прошёл... закрывай глаза: всё будет хорошо...»

Голоса мягко шептали что-то успокаивающее, внушали, что ничего страшного не случилось. Саша, вроде как, начал верить. Но всё ещё крупно дрожал, глядя в стену. Руки от крови были немного липкими, и от отвращения он постоянно кривился. Вода, принесённая Т-1000 с утра из ближайшей колонки, ещё была пригодна для того, чтобы всё смыть. Вспомнив об этом, Саша тут же этим воспользовался. Голоса не одобрили, но давить не стали.

Он лёг на подобие кровати прямо в одежде. Сил не осталось даже на то, чтобы просто снять косуху.

— Подъём.

Казалось, Саша только-только прикрыл глаза. как наступило утро. Т-Х бесцеремонно отодвинул немного рваную штору в сторону, впуская в узкое окно свет. Увидев, что Саша уже одетый, удивился и одобрительно кивнул.

— Неплохо. Хоть ждать тебя по полдня не придётся, – пробурчал Т-Х и жестом попросил Сашу поторопиться.

Голоса лепетали что-то неразборчивое, словно переговариваясь сугубо между собой. Это не сильно отвлекало, поэтому Саша постарался не обращать внимания на их шушуканье. Встал, осторожно потянулся и вышел за Т-Х. Даже спросил, что он ему уготовил сегодня. Меланхолично так, безучастно. Просто мысли его были далеко. В ночном самостоятельном убийстве.

Несколько ночей подряд голоса приходили к нему. Вернее, напоминали о себе, сначала ласково приветствуя и почти что разговаривая о погоде, а потом, ненадолго затихнув, с яростью быка нападали все разом и требовали:

«УБЕЙ ИХ ВСЕХ! УБЕ-Е-ЕЙ!»

И Саша не мог им перечить. С каждым разом сопротивлялся всё меньше, почти сразу поднимаясь, как начинал слышать их заговорщический шепоток. Страх тоже потихоньку притуплялся, всё чаще и чаще отходя на второй план. Но всё это только под покровом ночи.

Днём его словно подменяли. Даже голоса не могли заставить его оборвать жизнь очередной жертвы. Его почему-то не смущал такой контраст между собой ночным и собой дневным. Будто бы это в порядке вещей. Будто бы он жил так всю свою жизнь. Раз голоса ничего не говорят ему по этому поводу, хоть и негодуют из-за неутолённой днём жажды крови, значит всё нормально.

В эту ночь всё повторилось. Всё было точно так же, как и в предыдущие. Только Саша не успел даже раздеться. Просто сел и услышал голоса. Они снова мило общались с ним, снова притихли и снова начали рычать, требуя крови.

Саша встал, взял со стола барабанные палки (откуда они постоянно здесь берутся?) и пошёл на... на охоту. Дошёл до первого этажа и прислушался. Ступал очень медленно, стараясь лишний раз не шуметь. И всё же нашёл потенциальных жертв. Как раз они зашли в раздевалку.

Он скользнул вслед за ними. Одного прижал к стене за шею, на второго опрокинул вешалки, бывшие довольно увесистыми. Приятная дрожь пробила его тело, когда послышался хруст и крик. Вернее, хрип.

Вдох неожиданно обжёг лёгкие, заставив бабочек в животе, не пойми откуда там взявшихся, вспорхнуть. От лёгкой судороги пальцы на шее ребёнка сжались сильнее.

Только услышав запах крови и почувствовав, как прилипла к телу одежда, Саша вернулся в реальность. Его потряхивало. Он швырнул на опрокинутые вешалки тело, пронизанное палками в живот и в глаз, и, держась за стену, вышел. Только на лестнице осознал, что в районе паха как-то слишком уж мокро.

Голоса что-то протяжно лепетали, почти стонали. Они явно были довольны. И Саша был доволен. Доволен собой и своей работой. Доволен тем, что перешагнул через себя. Доволен тем, что... всем. Ему ещё не доводилось испытывать такого экстаза, чтобы аж отшибало память.

* * *

— Ты меня, конечно, поразил... – Т-Х был явно ошарашен. Настолько, что пришёл в спортзал на тренировку к Саше. – Не думал, что ты настолько быстро освоишься и поймёшь, что я был абсолютно прав. Ты же понял, что я тогда имел в виду?

Саша ничего не ответил. Лишь продолжил прыгать через скакалку, размеренно дыша и иногда перекручивая её в трюках. Голоса считали количество прыжков и одновременно засекали время – это несложно, ведь их много, обязанности можно без труда поделить.

— Молчишь... занят. Похвально. Не каждый человек может быть таким... — Т-Х пощёлкал пальцами, подбирая нужные слова. — Таким упорным и умеющим так погрузиться в работу. Так как киборг ты не от рождения, это заслуживает немножко уважения и подобия признания. Людям присуща любовь к прокрастинации и работе тяп-ляп.

— Блять, ты не заебался сам с собой разговаривать? — сбившись и запутавшись, вспылил Саша. Пластмассовые ручки чуть не треснули в его руках. — Съебись, пожалуйста. Поговори с пятидесятыми.

Т-Х возражать не стал. Примирительно вскинув руки, вышел из спортзала. Сашу это удивило. Ну и пусть. Видимо, такой твёрдости Т-Х от него и добивался эти месяцы.

— Сколько я напрыгал? – спросил Саша, глянув куда-то вверх. Т-850I что-то пробормотал, но он ждал ответ от другого. Других.

«Сто девяносто шесть... рекорд...»

Довольно ухмыльнувшись, Саша потянулся. Затянул потуже хвост и достал из кармана косухи кастет с шипами. Сегодня в его плане были спарринги с Т-850I.

Отрабатывать базовые удары Саша не хотел. Он хотел совмещать, комбинировать и экспериментировать. Он просто кружился с Терминатором, иногда дёргаясь, готовясь напасть или защититься.

— Надеюсь, ты не будешь бесконечно кружиться, как псина с хвостом? — Т-850I произнёс это явно не сам. Ему помогли.

Это он-то псина? Он, у которого есть хотя бы край сознания? Голоса тоже были возмущены. Они потребовали убить.

На грохот повалившегося металлического каркаса, немного промявшего деревянный пол, прибежал Т-Х и остальные Терминаторы. От увиденного в шоке были бы все, если бы не были в подчинении. Т-Х даже стало немного не по себе от того, с какой яростью Саша избивал Т-850I. Он даже не мог предположить, что придётся вмешаться.

Разнять их удалось с трудом. Озверевший Саша рвался к Т-850I, которому ободрал половину лица шипами на кастете. Его держали Т-850II и Т-1000, пока Т-Х бегло оказывал поверженному Терминатору первую помощь, а именно сдирал висячие остатки кожи, чтобы они никого не нервировали.

В левом нижнем углу экрана Т-Х, около значка троекратного сопряжения, загорелся восклицательный знак. Что могло быть у остальных Терминаторов настолько важным, что они буквально умоляли дать им право голоса? Т-Х осторожно ослабил контроль над двумя и удивлённо глянул на них.

— I think it's better for him to take a break from training [1], — заявил безжизненный голос Т-1000, когда немного успокоившийся Саша ушёл в раздевалку умываться.

— Support. He's becoming too dangerous for us [2], — Т-850I явно намекал на ободранное лицо.

— Reasonable. It's even surprising that you said it [3], — Т-Х пришлось согласиться с ними.

Вновь «укоротив поводки», Т-Х хотел было поторопить Сашу. Но он дёрнулся, согнувшись пополам. Одной рукой вцепился в ближайшего к себе Терминатора, другой – в своё солнечное сплетение. Его тряхнуло ещё несколько раз. Система оповестила о чрезмерном перегреве.

Саша, наблюдавший за этим, ухмылялся. Голоса думали о том же, о чём и он. Он был полностью с ними согласен.

Эти Терминаторы – жалкие железяки без воли и мнения, не способные чувствовать даже жалкий страх. А он — удивительная смесь человека и робота. Следующая ступень эволюции.

«Вла-а-асть! ВЛА-А-АСТЬ!»

Власть. Над Т-Х, над всеми Терминаторами, над школой. Да, их вожак был прав насчёт никчёмности людей и делал всё верно, путая следы и делая ложные подсказки. Но... он такой же жалкий и немощный. Особенно рядом с Сашей.
Но как ему подчинить их? как заставить слушаться только себя? сделать их покорными?

Саша не раз слышал от Т-Х о какой-то чистке: тот любил говорить под руку во время тренировок или просто прогулки по школе. В последнее время вообще не затыкался, чем очень сильно раздражал Сашу. Но он терпел, ибо Т-Х мог выдать что угодно даже на неосторожный взгляд.

Хотя был ли этот Терминатор таким уж сильным, каким всё это время себя показывал? Его грубо и непечатно послали, но почти никакой реакции не последовало. Тем более его сейчас... клинило. А это намного опаснее, чем просто психованный нрав. Не столько для Т-Х, сколько для Саши.

Может, его слабость, или как это правильнее назвать, — те, кто похож на него? жестокие, бесчеловечные, ненавидящие всё живое? умеющие постоять за себя и знающие себе цену? Ведь неспроста он стал относиться к Саше теплее. Кстати, а с какого момента?

А был ли Саша похож на Т-Х? Нет. Он был совершенно другим. Тот просто кусок железа, даже жизни не видевший и возомнивший себя чёрт знает кем. А Саша – удивительная смесь человека и робота. И руководить ими должен не инвалид Т-Х, а он. И только он.

Саше очень нравился ход своих мыслей. И голосам тоже. Они вторили одно и то же, уже даже не намекая и не приказывая, а умоляя. Тонкий юношеский тенорок растягивал главную, почти визжа; женский контральто шептал прямо у уха; баритон где-то на окраине сознания с большим упоением тараторил, при этом не выдыхаясь; нежный сопрано совсем маленькой девчушки тянул согласные, шипел, а на единственной гласной становился таким высоким, что Саше хотелось заткнуть уши.

«ВЛАСТЬ!»

— Эй, Т-Икс, ты чего? — с притворным беспокойством спросил Саша, подойдя к нему.

— Да так... клёпка от штанины оторвалась.

Т-Х попытался выпрямиться, но снова согнулся, вздрогнув и почти всхлипнув. Мужской голос оповестил: «Система перегружена. Срочно удалите кэшированные файлы». Саша, наблюдая за этим, вздохнул. Хоть он и не слышал голос системы Терминаторов, понять, в чём дело, было не так сложно. Особенно когда один из них лютый болтун.

— Может, мне вас почистить? Ты рассказывал об этом что-то, но я подзабыл.

Предложение Саши Т-Х удивило. Он осторожно выпрямился и недоверчиво глянул на него, дёрнув щекой. Отвёл взгляд в сторону, раздумывая и взвешивая за и против. Чистка им и вправду была нужна, но и Саше доверять пока что не хотелось.

«Вряд ли он додумается копаться в моей программе. Эти ладно, пёс с ними, они в подчинении всё равно не смогут самовольничать. Но с Т-тысячей он не справится... — Т-Х снова глянул на Сашу, на этот раз чуть менее пренебрежительно. – Чёрт, как же больно дёргает. Была не была».

— Допустим, я тебе доверюсь. Только смотри. Т-тысячу я почищу сам, ибо с этим идиотом ты не справишься, — увидев в глазу Саши недоумение, Т-Х спокойно пояснил: — У него иное устройство программы. Он сделан иначе. Не знаю, чем Виктор думал, когда его делал.

— Ага... а дальше?

— Потом я покажу, как чистить меня и пятидесятых. Меня почистишь в последнюю очередь. Они тебя не тронут, можешь не бояться. Идёт?

— Идёт.

Голоса начали было бунтовать, что планы рушатся, но тут же стихли, когда Саша кивнул и, ухмыльнувшись, поднял руку в успокаивающем жесте. Они поняли, что он уверен в своих действиях. Удобно устроившись где-то на окраине его сознания, они продолжили разговаривать о погоде, время от времени комментируя Сашино поведение и вообще происходящее.

Во время чистки пятидесятых Саша не слушал, что говорил Т-Х. Он пытался придумать, как будет воплощать в реальность то, что он задумал. Он никогда не был силён в программировании, почему побаивался сделать что-то, что в итоге совсем свернёт Терминаторам крышу и заставит их распотрошить его на месте.

По указаниям Т-Х он присоединил его к платформе и, проведя чистку, велел обоим пятидесятых встать на свои. Попросил Т-1000 помочь их подключить и сел на потрёпанный временем ноутбук. Увидев до смеха простой код, приятно удивился.

«Так, как эта херня работает... тут каждый фрагмент кода выделен по-особенному. Видимо, это смысловые части, если это можно так обозвать. Характер, поведение, восприятие... что ж, приступим».

— Расскажи что-нибудь, — столь неожиданный вопрос заставил Т-1000 подпрыгнуть. — И сядь передо мной, не маячь.

— Что именно рассказать... Вам? — очень осторожно уточнил Терминатор, сев, куда велено.

— Что угодно, — Саша глянул на остальных роботов. — Почему пятидесятые погрызанные?

— Первый, который длинноволосый, перчатку носит после случая с минированием. В школе бомбу заложили с каким-то хитрым механизмом, он не до конца обезвредил её, и она рванула у него в руке. Повредило только ткани кисти и левый топливный блок.

— Левый что?

— Водородный топливный блок. Их система питания. Он его из себя вытащил аж, насколько сильным было повреждение. Из-за этого он немного слабее нас, его характеристики более мягкие.

«Во блять».

— А второй?

— А ему один старшеклассник лицо ободрал, когда пытался защитить заложников. Ты его тело видел в спортзале в первый раз.

От воспоминания тело пробила дрожь. Саша немного резко вдохнул, чуть сжав колени вместе. От приятных мурашек он поёжился и, кривовато улыбнувшись, выдохнул, продолжив работу.

— Расскажи о ваших характеристиках. Как работают, что на что влияет.

— Характеристика восприятия позволяет нам ощущать внешний мир. Опасность там, погоду. Благодаря ей мы способны определять настроение кого-либо и его намерения. Сканировать всё...

— Понятно. Дальше.

— Также восприятие позволяет также мне и Т-Икс чувствовать эмоции, — поймав раздражённый взгляд Саши, Т-1000 примирительно вскинул руки. — Поведение закладывает в нас алгоритмы действий. Эвакуация, ведение урока, поддержка кого-либо и так далее. Этот параметр также помогает мне и Т-Икс правильно использовать мимику и жесты настроения.

— Ясно. А характер что такое у вас? Явно не то, что у людей.

— В какой-то степени всё же то. Это самый главный параметр, от его зависят напрямую все остальные. Даже если ты, допустим, вложишь в поведение подзатыльник, а в характер подчинение кому-либо, и этот кто-то прикажет не применять физическую силу, то он применять её и не будет, как бы ни хотелось. Даже я и Т-Икс.

«Это мне надо».

— И влияет он на ваш, так выражусь, нрав? что-то вы любите, что-то нет? и общий язык именно благодаря ему со всеми ищете, правильно подбирая эмоции и прочую хуйню?

— Да, но люблю-не люблю и нрав только у меня и Т-Икс. Только мы с ним имеем свободу воли и способны к полноценному самообучению. Пятидесятые тоже могут самообучаться, но им эту функцию нужно отдельно вносить, у нас же с Иксом она заводская.

— А почему?

— Без понятия. Видимо, школа так запросила. Ну, либо же потому, что мы с Иксом на этажах со старшей и средней школой и нам нужно быть более разносторонними, чем полтосам, которые сюсюкаются с началкой. На моём этаже началка тоже ходит, но я с ними лажу... ладил хорошо. У пятидесятых вообще и другие классы ходят, в столовую или на химию, например, но настройка велась по преимуществу. Это моё предположение.

— Понятно. Вы к этажам, вижу, не очень-то и привязаны.

— Да, нам закрепили этажи, но мы можем ходить, где вздумается. Мы на своих дежурные, так сказать. Говоря на опережение, мы можем вылезать на крышу и выходить из школы при необходимости.

— Ага. Занимательно. Какого-то баланса тут всё придерживается?

Саша смерил Т-1000 строгим взглядом, когда он решил встать и подойти. Тот сел обратно и решил не спрашивать, зачем ему это всё. От греха подальше.

— Вообще да. На каждый параметр есть определённое количество допустимых функций и данных. Оно прописано в коде.

— И если внести функций больше, чем допустимо, то Терминатора ебанёт?

— Вообще не должно, но может. Особенно первого пятидесятого, — Саша вскинул бровь. Т-1000 напомнил: — У него фактически половины сердца нет. Система питается слабее и от этого сама по себе более хлипкая. У него число прописано, но по факту оно меньше. Вычти из каждого параметра два и получишь допустимое для него.

— Понятно. Какого тут рожна вообще произошло?

Пока Т-1000 в подробностях пересказывал всё, что знал сам, Саша переписывал коды. Убрал им понимание русского языка напрочь и «подчинил» исключительно себе. Привязал их к этажам очень строго, позволив ходить только на один этаж вверх и вниз и лишив возможности выходить на улицу дальше внутреннего двора, где стоял штырь для флага. Кроме Т-1000 – он мог выходить до магазина и колонок с водой, но исключительно по приказу. Ну, и по мелочи.

Пролистав коды и оценивая свою работу, Саша облизнулся. Это именно то, что он хотел иметь всегда. Ручные роботы-марионетки. Что может быть очаровательнее? Голоса радостно заверещали, как публика в Колизее во время гладиаторского боя, где одним из гладиаторов был он сам, Саша, а его противниками, которые ему проигрывали – Терминаторы. Голоса требовали хлеба и зрелищ. Они их получат.

«Это определённо лучшие создания, которых я когда-либо видел и встречал. Жаль только, что первый полтос убивать не сможет... зато от него не убежать. Может, и прибьёт кого случайно. Только что с тобой делать...»

— Ещё что-нибудь расскажи. Тишина надоела уже.

— Незадолго до трагедии, а именно перед Новым годом, в школе проводили опрос, какие нам дать имена. Чтобы не кликать по моделям. Мы были полноправными работниками и, можно сказать, жителями школы.

— И что вышло из этого?

— Первого пятидесятого назвали Лёшей. Он на это имя откликался, будто его так от роду звали. Второй получил имя Андрей, самым популярным оказался вариант А́ндро. Не знаю почему. Меня окрестили Славой. Вячеславом. Иксу досталось имя Валерий. Видел бы ты, как он сердился, когда его называли Варелием.

«Ну и глупости. Какой-то железяке давать имя. Даже оскорбительно немного по отношению к носителям этих имён. Хорошо, что этот цирк кончился».

— А почему эту школу не снесли или хотя бы не опечатали? Почему территория открыта?

— Снести пытались, но мои братья не позволяли. У Т-Икс встроенный пулемёт в руке... понимаете, к чему я клоню. Я без понятия, откуда он столько патронов нашёл, это у него спросить надо. А территория... это же подростки. Они и на Зону Пятьдесят один пролезут.

— Ну я примерно так и думал.

Установка новой программы завершилась. Терминаторы начали включаться. Как только системы Т-Х полностью запустились, он сам себя отсоединил и, подойдя к Саше, спросил, каковы будут его приказы. От восторга Саша заулыбался и заёрзал на стуле, не в силах сдержать свою радость.

Нужно было что-то делать с Т-1000. Саша задумался, глядя на дырку в линолеуме. Щёлкнув пальцами, ухмыльнулся и сверкнул протезированным глазом. Облизнулся и, вспоминая правила английского языка, произнёс:

— Take control. Keep them on the third floor, let them go to the second and fourth. If necessary, drive for yourself. [4]

— Will comply. [5]

Т-1000 вздрогнул, когда на экране появились помехи. Он почти испуганно вжался в стул, но не успел даже вскрикнуть, как оказался в подчинении. Саша захлопал в ладоши и ярко улыбнулся. Голосам очень нравилось то, что он сделал. Они всецело это одобряли и хвалили его.

Всё стало налаживаться. Жертв приходило мало, но их голосам хватало, чтобы давать Саше возможность спокойно жить какое-то время. Когда же крови хотелось, но никто не приходил, он погружался в воспоминания. Красочные и яркие картины убийств очень ему нравились и будоражили всё его нутро. Самое главное, голосам тоже это было по душе. Компромисс.

Однако покой продлился недолго. Одним утром, когда Саша снова прогонял в голове одно из самых кровавых убийств, голос Т-850II немного грубо вернул его в реальность. И весть, которую он принёс, заставила Сашу оторопеть.

— There are two teenagers here. They are discussing the explosion of your house. [6]

— Как взрыв..? В смысле... там же... — он нашёл спиной стену и скатился по ней. От осознания его прошиб ледяной пот. — Там же моя собака и парализованная матушка... за что...

По щеке скатилась слеза. Плечи дрогнули. Попросив Т-850II уйти, Саша тихо всхлипнул. Ткнувшись лицом в руки, дал эмоциям волю. На душе впервые за последнее время было так гадко и паршиво, что он не мог подобрать слов.

«Не видишь среди них людей? Скоты — и больше ничего».

Голоса правы. Скоты. А численность скота надо регулировать, чтобы не было убытков.

Боль и горе сменились яростью. Рыкнув, Саша подскочил и, подобрав с пола палки и на ходу взяв в руки кастет, пулей помчался искать подростков. Осмелились тут днём ходить... Днём не то. И крики тише кажутся, и шумы ото всюду лишние. А ночью всё иначе. Красивее. Звуки тише, небо ближе... время вечного сна...

Он остановился на лестнице на втором этаже. Прислушался. Голоса притихли. Дети были на первом этаже. Саша съехал по перилам вниз и, стараясь ступать очень тихо, прокрался до лавки, на которой когда-то сидел, едва ли не умирая от страха. Какой же он был жалкий...

— Колян, говори потише. Как бы конкретно я жить хочу.

— Да успокойся, Андрюх. Эти роботы разрядились давным-давно уже, что ты как баба?

В следующую секунду Андрей пытался высвободить Колю из лап Саши. Получив по лицу локтем и по колену ногой, оставил попытки и, хромая, убежал. А вот Коле уже было не суждено даже шагнуть. Даже вдохнуть.

Что-то сильное рвалось наружу. Оно грозилось выпустить наружу все органы и раскрошить грудную клетку, если не дать ему волю. Голоса поддерживали его.

«Топчи, в лицо ногами бей, убей их всех до одного!»

Наваждение прошло нескоро. Рядом были только изуродованное тело с двумя палками в животе и ножкой от лавки в глазу. Сашу потряхивало. В паху всё пульсировало. Запах крови дурманил. С уголка рта подтекала слюна. Губы исказило подобие улыбки.

Он каким-то чудом нашёл тот листок, где были его записи. Он помнил, как писал одну из них под диктовку. И сейчас решил добавить ещё одну. В которой намеревался приврать и переврать. Дурак тот, кто в это поверит. Дурак тот, кто сюда придёт.

[1] Мне кажется, ему лучше отдохнуть от тренировок.
[2] Поддерживаю. Он становится слишком опасным для нас.
[3] Разумно. Даже удивительно, что это сказали вы.
[4] Взять под контроль. Держать на третьем этаже. позволять ходить на второй и четвёртый. При надобности водить за собой.
[5] Исполняю.
[6] Здесь два подростка. Обсуждают взрыв Вашего дома.

Actions

Kudos

Epidemie as well as 4 guests left kudos on this work!

Comments

Amok (Guest) on Chapter 5 Sat 02 Sep 2023 08:01PM UTC

Xочу поделиться с тобой своей печальной историей, своим печальным опытом, передрягой, которая стала бы сильнейшим ужасом для любого.
Так вот. Если вкратце, то так получилось, что я оказался на операционном столе с раздвинутыми враскорячку ногами и здоровым белым шаром от русского бильярда с номером 2 у себя в заднем проходе.
Что же бывает, когда возбуждение мутит рассудок?
Оказался я в этой щекотливой ситуации весьма тривиальным, но все же мало предсказуемым (нет, серьезно), образом.
Мне 19 лет, живу в мухосранске-едва миллионнике, живу с родителями. Девственник, хотя няшен и смазлив, тролль, лжец. С 14 лет я пристрастился к анальной мастурбации: сначала это были карандаши, пальцы, потом пошли более весомые игрушки.
Тот день я запомнил хорошо: семья с утра свалила на 2 недели отдыхать, я же начал готовиться к своему любимому делу: купил смазку и гандоны контекс, купил огурцы разных диаметров, сделал клизму. Снял зеркало из ванной, прислонил его к стене, а сам улегся на спину так, чтобы можно было в отражении наблюдать процесс.
Сначала все шло просто идеально: после клизмы все было чисто, смазка позволила очень быстро перейти от одного пальца к четырем, а после уже и засунуть в себя самый здоровый огурец, обтянутый в гондон (чистота и все дела), который по своим габаритам напоминал поллитровую бутылку. Был дикий стояк, я уже вовсю трахал себя этим огромным (около 25см в длину, 6см в диаметре) натуральным дилдо, кайфуя от каждой фрикции, но тут мне вспомнилась моя старая мечта: заняться фистингом.
Все предыдущие попытки засунуть в себя руку были неудачны, но тогда дело было в смазке, как думал я, теперь же она была идеальна.
Сходу засунуть пятерню не получилось и в этот раз, поэтому я решил разработать свое отверстие еще сильнее, но чем? Увы, но обойдя квартиру, я не нашел ничего толще моего огурца, и уже на обратном пути я увидел на своей полке бильярдный шар.
Большой белый монолитный, гладкий и тяжелый, чуть больше в диаметре, чем огурец, она мне представился идеальным кандидатом на роль расширителя ануса.
Мысль о том, что что-то можно потерять внутри всегда приходила мне в голову, но раньше все обходилось, да и я страховался, надевая гондон на предмет, поэтому в этот раз я тоже решил, что все будет ок. Поместив шар в гондон, я начал пихать его в себя. На удивление, все шло очень туго, хотя вроде бы он был лишь чуть-чуть больше. Пропыхтев минут 5, я измотался, и взбесился: я решил, что засуну его во что бы то ни стало. И я сделал это: надавив двумя руками, я со слезами на глазах всунул его внутрь. Осознание пиздеца, что характерно, пришло тут же: если я его смог запихнуть только 2мя руками, то я же вряд ли смогу его просто "высрать" обратно.
Я потужился, шар показался в анусе, но едва ли выходил и на треть, после еще пары попыток я увидел то, что меня ужаснуло: весь анус был в сочной крови, которая не спеша сочилась откуда-то изнутри, но кроме этого еще рядом, на сфинктере, вздулся огромный венозный узел, как у больных геморроем. У меня началась паника, я пытался его вытащить руками, над унитазом, потянув за гондон, который должен был быть предохранителем - тупо порвал его в итоге, но все было тщетно.
Вспомнив множество историй про мудаков, умерших от разрыва прямой кишки, я решился звонить в скорую. На том конце провода ответили, я судорожно назвал адрес и сказал, что у меня кровотечение. Диспетчер спросила: какое? Сказал, что из кишки, она попросила описать подробнее, ок, сказал, что у меня внутри шар. Спросила, не дойду ли я до больницы сам, сказал, что нет, что уже все в крови, ок, вызвала машину.
Газелька приехала быстро: врач была одна и это была няшная брюнеточка. Переборов себя, сказал ей, в чем дело. Всегда думал, что такие, как я, встречаются нередко, но она смотрела на меня как на полного мудака с квадратными глазами, а после в сторону сказала "ебанутые", что, неудивительно.
Приехали в отделение, сказала подождать в коридоре. Пока сидел, слышал, как ржет надо мной весь врачебный коллектив, строя дополнительные версии, как шар попал в мою "лузу". Ждал я минут 40, истекая кровью. Не могу сказать, что врачи ничего не делали - пациентов было много, но и не торопились. Наконец я не выдержал и сказал, что у меня в глазах мутнеет, они с улыбкой ответили, что сейчас подойдет хирург и все сделает.
Анон, если тебе когда-нибудь будет казаться, что ты нелепо выглядишь на улице, что на тебя косо смотрят, то вспомни мою стори и расслабься, ибо все это хуйня по сравнению с тем, как на тебя смотрят люди, когда узнают, что ты, будучи парнем, засунул себе в анус бильярдный шар.
Хирург действительно вскоре подошел и с улыбкой пригласил на рентген, после чего предложил прилечь на бок, а сам, натянув перчатки и смазав их в вазелине, попытался достать шар. Ха, наивный. А вообще, это было ужасно: у меня создалось впечатление, что большую часть травм я получил именно в этот момент, ибо после этого кровотечение усилилось в разы и все уже буквально начало литься из ануса.
Быстро сделав анализы, мне сказали, что меня кладут на операцию, дали расписаться, после чего вкололи пачку уколов, капельниц и я отрубился.
Проснулся я ночью, когда ушел наркоз. Анус дико ныл и я обнаружил, что у меня оттуда торчит ватный тампон, посреди которого стоит трубка, из которой периодически мой кишечник выплевывает брызги крови. Затем я снова отрубился.
Проснулся вновь утром в палате. Прифигев от того, что трубка по прежнему выделяет кровь, которая уже заляпала пол одеяла, я начал кричать врача. Пришла медсестра, сказала, чтобы я не орал, и все это норм. Я не поверил шлюхе, т.к. крови было реально много, потребовал позвать врача, он пришел, сказал, что у мены был разрыв кишки и сфинктера, что их зашили, и что все ок, надо лежать.
Следующие 3 дня я провел лежа, питаясь только жидким, постоянно ловя ухмылки медсестер, делающих больные уколы, потом начал вставать. Естественно, все болело и кровоточило. Потом трубку и тампон вытащили из ануса - это было крайне больно, как будто бы по кишке и анусу провели крупной шкуркой, но самое мерзкое было еще через 3 дня, когда я впервые пошел на унитаз: я срал кровью и дерьмом, дерьмо попадало в раны и раздражало их, это было дико, очень дико больно. Кроме того, невозможно было нормально подтереться, ибо каждое прикосновение к заду отдавалось во всем теле, а на бумаге была смесь кроя, гноя и дерьма.
Так я лежал 10 дней, гадя кровью и дерьмом, под ухмылками и косыми взглядами. Это были самые ужасные дни в моей жизни, анон. И, даже сейчас, выйдя, я все равно не могу посрать нормально, не раскроив сфинктер и чуть не крича от боли. Мне приходится носить прокладки из марли с мазью, которые постоянно жгут, но без которых начнется нагноение. Сфинктер стал несимметричен и теперь одна его часть постоянно слишком зажата - и я не могу нормально посрать, т.к. дырка узкая, а другая, наоборот, не до конца закрывается, поэтому я регулярно нахожу у себя на трусах и этих прокладках большие следы говнеца.
Завтра приезжают родители с сестрой, естественно, я не хочу им ничего говорить, но город небольшой, многие друг друга знают, так что я уже привык к мысли, что мне придется им все сказать и терпеть и их уничижительные взгляды.
Сейчас я лишь надеюсь, что со временем мой анус вновь срастется, как раньше и я смогу жить полноценно.

Comment Actions
- Reply
- Thread

Archive of Our Own^beta

Actions

Work Header