Beneath the Mask

by niioonn

Summary:

Это снилось мне, думает Нитокрис, открыв глаза. Раз за разом, одно и то же, сцены сменяют друг друга по самому верному единственно точному сценарию, написанному самой судьбою.

Notes:

посвящение: Ксеничке, моей хорошей, за веру в этих двоих
изменения относительно общего канона фго:
· Нитокрис не помнит событий Миктлана;
· Альтер версия Нитокрис никогда не призывалась после седьмого лостбелта (что и соответствует логике самого Миктлана);
· слуги видят сны, но в них только их собственные воспоминания о жизни до становления героической/божественной душой или о жизни будучи слугой.
дополнительные изменения будут отображаться в примечаниях глав, все сноски включены, переводы с науатля присутствуют, персонажи будут добавлены по мере глав (или нет)

Chapter 1: So What

В Халдее слугам не свойственно следить за временем, сверять даты или жить по расписанию – каждый предоставлен самому себе ровно до тех пор, пока с мостика не прозвучит сигнал к началу экспедиции. И египетская царица Нитокрис всегда старается быть занятой чем-нибудь в это свободное время, главное – не бесцельно бродить по коридорам. Она болтает с другими слугами, помогает по мелочи, если просят, в общем, живёт жизнью социальной слуги. Так, помогая Маш, выяснила, что в определенные дни проходит процесс призыва новых слуг и старалась заглянуть туда хотя бы на минутку, узнать новичка. Вспомнив об этом, решает пойти и сегодня, может, кто-нибудь из египтян появится.
Комната подходящая находится по памяти с третьего нужного поворота, влево-вправо-прямо сквозь арку – ей первыми попадаются Рицука и Маш, немного усталые.
— О, Нито, ты немного опоздала, мы уже закончили, — со слабою улыбкой поясняет Фуджимару, ему вторит кивком Маш.
— Да Винчи ещё там, думаю, ей нужно провести дополнительные испытания новой слуги, — Маш дополняет слова мастера.
Они уходят, пропуская её вперед, и царица проскальзывает внутрь округлой комнаты с высоким потолком с множеством пультов, между которыми спряталась маленькая да Винчи. За нею белокожая девушка со спрятанным наполовину лицом, внимательным взглядом смотрит на учёную, смирно стоя, но, почувствовав приближение Нито, поворачивается к ней.
— Tehhuatl¹... — тихо произносит она, пальцами сжимая одежду.
— А? Ты что-то сказала, Теночи? — да Винчи оборачивается, и тут же ситуация более неловкой становится, — Нитокрис, здравствуй.
— Приветствую Вас, — сдавленно выходит, от прямого взгляда незнакомой слуги по коже неприятный холод. — Я Нитокрис, последняя египетская царица из Шестой династии.²
Руку не протягивает, лишь голову чуть склоняет, косо смотря на да Винчи – та должна посредником между ними стать.
— К чему это, царица? — слуга хмурится, отвечая.
Странно, думает Нитокрис, поднимая взгляд, почему она недовольна? Но да Винчи уже всё поняла и быстро решает сгладить ситуацию, зная вспыльчивый нрав египтянки.
— А-а, Нито, извини, пожалуйста, я думаю, тебе лучше уйти, — со скромной улыбкой и поднятыми в знак примирения руками говорит она. — Теночи ещё не готова к знакомствам.
— Ну, хорошо, — в груди что-то колышется, — Надеюсь, Вам понравится в Халдее.

Её провожают две пары глаз прямо до двери. За ней сразу легче становится, она выдыхает. Теночи? Это действительно имя новой слуги? Совсем непонятно кто это, откуда и её значимость для человеческой истории. Образ девушки с бледной, почти белой как лист кожей и кроваво-красными руками, вдоль тела покорно опущенными, в памяти отпечатывается; Нитокрис поджимает губы, уходя из отсека, направляясь к Мориарти. Что-то не то с Теночи, что-то крошечным клубком заворачивается где-то глубоко внутри в ожидании момента, когда он распутается и даст все ответы. Неужели, она связана с Альтер мною, сомневается Нито, но как? Ей совсем недавно рассказали о том, что она однажды призывалась в Альтер версию и после – ни разу, и тогда же много что произошло.
В раздумьях проходит весь путь, упираясь в двери бара. Она решила, что Мориарти точно знает больше неё о самых разных слугах и способен рассказать о Теночи. Может, ей и не нравится посещать его бар, и Холмс рассказал бы больше, и обстановка была бы приятнее, но лучше не жаловаться.³
В неоновой полутьме, где самый яркий предмет – стойка, за которой сейчас только двое: Мориарти и слуга блондин в потёртой куртке. Нитокрис, пытаясь не думать о лишнем, проходит вглубь и садится поодаль от незнакомого слуги.
— Добро пожаловать, — не успевает она открыть рта, Мориарти перехватывает инициативу в разговоре, — Что привело Вас сюда, леди?
— Я хотела спросить о... новенькой, — неуверенно говорит, ложные уши, как у самого Анубиса,⁴ чуть повернуты к незнакомому слуге, — Да Винчи назвала её Теночи, класс... какой-то из экстра, наверное.
Ей кивают в ответ, Мориарти задумывается, беря в руки шейкер, и опять неуютно – она кладет ладони на колени, примерно ожидая. От слуги рядом чувствуется непомерный авторитет, может, он главенствующее божество в каком-нибудь пантеоне, думает Нитокрис. Ушки дёргаются, когда блондин щелчком намекает на повтор порции и вальяжно так поворачивается к царице.
— Профессор, дам подсказку. Теночи – это Теночтитлан, — с широкой ухмылкой произносит он, отклоняясь назад на стуле, глядя в глаза царице. У неё же перед глазами встаёт образ девушки, стоит только имя её полное услышать; такое красивое, думает она.
— А Вы? — задаёт вопрос Нито.
— Тескатлипока, — без дополнительных титулов отвечает.
— Хм, если так, — Мориарти отдает Тескатлипоке наполненный стакан, — Полагаю, что Ваша незнакомка – это слуга, связанная со столицей империи ацтеков. Вероятно, она может быть одной из знатных вельмож или правящего класса.
Он не успевает закончить, как блондин звучно усмехается и склоняет голову на бок, намекая, что всё знает, но не скажет и слова более.
— Вам лучше спросить у неё самой, леди, — не смотрит на неё, всё внимание занято поведением Тески; и упрёк во взгляде, не мешай мне, говорит.
— Спасибо, мне пора, — она совсем перестала понимать, что происходит и что за игры меж этими двумя, лучше уйти, пока не попала под руку. Но этот слуга, Тескатлипока, тоже что-то внутри задевает.

Вернувшись в комнату, Нитокрис падает на кровать от бессилия – она только осознала, что устала от постоянных раздумий из-за всего лишь одной новой слуги. И опять её вид такой чёткий в сознании, он приобретает ранее незамеченные детали, которые, может, даже выдуманы, но от того сильнее хочется увидеть её ещё раз, запомнив всё. Слова Мориарти «Узнайте у неё сама», её головной убор с белыми пёрышками, тот слуга блондин, империя ацтеков – всё перемешивается между собой, не позволяя и на миллиметр придвинуться к разгадке. Даже если попробовать спросить напрямую у Теночи, поборов сначала неудобства из-за самой себя, то каковы шансы, что ей не откажут? Теночи, может, и выглядит красивой, но дружелюбия в этой красоте кажется немного. Остаётся выжидать момента, но для чего или кого она пока что не знает. Можно выжидать для того, чтобы спросить у Кетцалькоатль или же попытаться найти что-нибудь ещё в библиотеке. Как трудно, думает Нитокрис.

…

Глядит на часы на тумбе прикроватной – это не то чтобы важно, больше привычка идти в столовую в одно и тоже время, чтобы увидеть там всех знакомых. Ещё как минимум полчаса, можно полежать. Хочется наконец выбросить Теночи, оставить всё, хотя бы, до завтра, не вспоминать одну единственную встречу, почему-то очень важную теперь. Нитокрис прикрывает глаза.

Шум воды. Всплески перекрывают крики и возгласы от тех, что барахтаются в попытках спастись. Шум воды усиливается, она всё прибывает, до потолка остаётся немного. И девушка бежит – босые ноги чуть не подворачиваются – бежит быстро, и на лице безмятежное спокойствие, улыбка даже. Ей бояться нечего – один шаг в огонь и до родной руки коснешься. Она не сомневается.

Это снилось мне, думает Нитокрис, открыв глаза. Раз за разом, одно и то же, сцены сменяют друг друга по самому верному единственно точному сценарию, написанному самой судьбою. И неизменное чувство приходит после сна, от которого не избавиться никак. Затем Нитокрис смотрит на часы – поздновато, но смысл идти ещё есть. Лениво лежит пару минут, в потолок взгляд уперев и раздумывая над сном, и поднимается.

...

Столовая, как и библиотека, никогда не пустует в Халдее. Нет-нет, да кто-нибудь будет убивать время здесь, создавая работу для всех на кухне. Сегодня особенно много слуг вечером, но главное, что тут есть знакомые лица. Она их примечает сразу, пока идёт взять чай и немного печенья.
— Нитокрис! Ты наконец пришла, — Шахерезада говорит совсем негромко, вкрадчиво, как и всегда. Рядом с ней только юный Тутанхамон и более никого.
— Добрый вечер, — он слишком вежлив с Нито.
— Добрый вечер, — она ставит печенье на середину, предлагая их всем, но никто, видимо, не заинтересован, — Я проспала, но ведь ничего не пропустила?
Обводит взглядом столовую, при таком количестве людей обычно что-нибудь происходит, хотя бы мелкое событие, вроде спора писателей, решивших выползти из библиотеки, к которым внезапно присоединяются рыцари, ведь те лучше знают о романах. И сегодня все как-то особенно спокойны.
— Совсем ничего. Клео не придёт, поэтому и за нашим столом будет тихо, — сказительница так уверена, словно она лично закрыла Клеопатру в комнате.
Каждый из них молча соглашается, что иногда лучше провести вечер в тишине без очередных громких заявлений Клео. Ещё немного сонная Нитокрис кротко зевает, не замечая обеспокоенного взгляда Шахерезады.
— Ты выглядишь уставшей, — Тут кивает, соглашаясь со старшей, — Может, мне рассказать тебе сказку на ночь?
Если бы это предложение прозвучало от кого-нибудь другого, Нито сразу же прокляла его, не позволив такой дерзости к себе, но это Шахерезада – её ближайшая подруга.
— Не стоит, — неловко отвечает, вряд-ли сказка поможет избавиться от навязчивых мыслей о Теночтитлан и воспоминаниях неясных, — Но спасибо.
— Мне попросить Найтингейл прийти к Вам? — Тутанхамон решает вклиниться в их разговор. И сначала Нитокрис теряется – они разом накинулись на неё из-за простой усталости, неужели всё так плохо?
— Оставить беспокойство! — она старается говорит обычным, радостным голосом, — Неужто вы сомневаетесь во мне, в фараоне из Шестой династии?! Тут, тебе это и вовсе непростительно!
Её притворство помогает, они верят в эту сценку, все смеются по-доброму, и волнение улетучивается. Теперь младший Тутанхамон смело берёт печенье, а Шахерезада начинает рассказывать короткую историю.
— Ой, взгляните на её руки, — внезапно прерывается, указывая куда-то неопределенно.
Нито оборачивается, ведь единственная сидит спиной к двери входной, а там, конечно, Теночтитлан.
Нитокрис видит, как она зябко осматривает столовую, не решаясь куда или к кому подойти, сжимает крепче хлыст, что вены по красному видны. На мгновение пересекается с ней взглядом, и холод по коже от тёмных глаз. Соберись, упрекает себя Нитокрис. И натягивает улыбку, машет рукою Теночтитлан, от чего у той нервный тик по телу идёт. Ослабляет хватку орудия и быстро уходит из её поля зрения, лишь бы не видеть царицу.
— Это Теночи, — объясняет Нито, повернувшись к собеседникам, — Она новенькая.
Затем от Тутанхамона следуют вопросы о том, когда они успели познакомиться, на что ответить оказывается труднее, чем соврать о самочувствии, и Шахерезада заканчивает свою историю, предлагая завтра собраться у неё для сказки подлиннее и поинтереснее. Нитокрис сомневается и в итоге не соглашается – завтра, по её календарю, нужно зажечь благовония и помолиться за брата, но об этом лучше не упоминать.
— Спокойной ночи, — прощается первой Шахерезада.
Перед уходом Нитокрис ищет Теночтитлан в столовой и не находит – самонадеянно верить, что удастся пожелать ей спокойной ночи.

Действие повторяется: она падает на кровать, но в этот раз комната в полутьме, только часы на тумбе циферблатом горят. Выкинуть все мысли из головы и побыстрее уснуть, не тратя лишней маны. Слишком много за день случилось, и почти ничего из этого понятным не было. Надеюсь, у неё всё в порядке, напоследок думает Нитокрис.

Notes:

¹ - Ты (науатль)
² - этот факт напрямую в фго не упоминается, но она действительно была последней
³ - Холмс умер в 6.5ч не забываем
⁴ - у Нито есть и нормальные уши, и те, что длинные и стоячие – катализаторы, доставшиеся ей от Гора

Chapter 2: Memories of You

Очередное убийство остаётся незаметным до тех пор, пока убийца не задумывается о жертве. Но Теночтитлан себя убийцей не считает, и для неё убийства – часть мира Миктлана. Она оставляет полуживую слугу мага лежать на земле, изнывая от боли и мучаясь в предсмертных страданиях; бросает короткий взгляд из-за плеча, и в мыслях проносится: «В крови она даже красивее». В ту же секунду видит, как рука Тескатлипоки тянется к груди обнаженного тела.
— Не трогай! — резко выкрикивает она, делая шаг к Нитокрис, и уже спокойно объясняет, — Она из другой мифологии.
Бог кривит недовольную гримасу, оскалив зубы на замечание.
— Не смей перечить мне, жалкий божок-покровитель, ты всего лишь слуга, призванная мною.
— Брат, я не... — нужно собраться, — Её сердце в крови чужой мифологии, твоё же тело – человеческое, и оно может не пережить соприкосновение с ней.
— Чёрт, ты права, — с недовольным видом соглашается, — После тех индусских мертвецов мне было хреново. Иногда ты правда советы дельные даёшь, сестрица.
Теночтитлан выдыхает сквозь сжатые зубы и наконец отходит от слуги, которая ещё всеми силами пытается выжить – глаза её горят в агонии и мелко дрожит вся она от боли. Следующее, что слышит двуличная¹ богиня, это звук выстрела и чувствует резкую боль во лбу прямо перед падением. Потом она уже ничего не слышит, кроме своих мыслей.
Опять что-то не так пошло, думает Теночтитлан, закрывая глаза, последний раз взглянув на египетскую царицу. Тескатлипока, видно, недоволен ею, и эта странная мысль о красоте в муках – невозможно, чтобы подобное возникало вместе и одновременно, не таким образом. Нужно дождаться, пока брат и Искалли уйдут, они же заберут вторгнувшихся в любом случае, поэтому она одна останется. А слугу оставят или нет?
На мгновение задумывается вновь о ней и сама же понимает, что заберут – больше сердец для паломничества. Незаметное сожаление, что не удастся более увидеть её живой, сменяется на смешанную эмоцию. Она так выделывается перед ними, называя себя реинкарнацией бога неба, а погибает от дождя, это глупо и раздражает. Только имя её звучное, как раскалывающийся под зубами орех, Нитокрис, цепляется за ускользающие знания от самой Алайи. Теночтитлан хочет узнать о ней больше.

...

Маленькая да Винчи, запомнившаяся ей ещё в Миктлане ровно такой же, отпускает Теночтитлан не быстро – слишком много проверок для первого дня, но и в этом есть свои плюсы. Cactihuetzi.² Главная изобретательница Халдеи крайне молчалива, когда сосредоточена на работе, а для Теночи, не готовой к такой внезапной встрече с Нитокрис, это лучше остального.
— Да Винчи, а брат уже тут? — спрашивает она перед уходом.
— Конечно! Секунду, — бросает взгляд на монитор, — Он в баре Мориарти.
У неё на лице немой вопрос «А где это вообще?», и да Винчи, тихо хихикнув, протягивает ей планшет.
— Вот, теперь не потеряешься, — опять подмигивает, — И зайди завтра на мостик, пожалуйста. Обсудим твои тренировки в команде. Я буду там весь день.
Теночтитлан кивает в ответ и молча уходит в поисках брата. Найти его оказывается непросто: коридоры Халдеи сливаются друг с другом из-за единообразия цвета и формы; даже редкая полоса, разделяющая стену пополам на разные оттенки, и та исчезает, поглощённая белым. Её начинает раздражать эта современная безликая и, кажется, бесконечная вереница. Но спасение наконец приходит: табличка сбоку от двери и место на карте сходятся.
Внутри – контраст. Полутьма и всё какое-то синеватое, глаза цепляются за стойку, переходит на мужчину за ней, и Тескатлипоку замечает не сразу.
— О, сестрёнка, с прибытием. Горячего шоколада ей, профессор, — она переводит взгляд с «профессора» на брата.
— Здравствуй, братец, — садится рядом, оценивая его одежду, — Ты давно здесь?
— Ага, — тянется по привычке к карману за сигаретами, Мориарти только вздыхает. — Про тебя тут недавно спрашивали, кстати.
— Ну уж нет, Тескатлипока, — вмешивается профессор, — Ваш шоколад, леди.
Теночтитлан обхватывает кружку двумя руками и уже готова смыть этого нахала, перебивающего брата.
— В чем дело? — исподлобья глядит на Мориарти.
— Дела, которые я веду, должны оставаться конфиденциальными, не смотря на вашу кровную связь, — отчеканивает он.
У неё начинается быстрый, но уже привычный тик, видный только по нервным движениям пальцев.
— Спокойнее, Уици,³ — выпускает дым ей прямо в лицо, — Оставь ты это.
Теночтитлан прищуривается, понимая, что он скажет ей всё, но не здесь, а потому решает отпить шоколада. Тот оказывается слишком сладок – более не буду здесь пить его, думает она. На фоне её мыслей течёт плавной рекою разговор Тескатлипоки и Мориарти, как и ранее это странные игры умов, в которых обычным слугам участвовать не должно, а те, кто и могут присоединиться, сейчас не с ними.
И всё же, она, видно, знает, кто спрашивал о ней, тем более совсем недавно. Только зачем ей это? Вряд-ли забылись ею смерти от рук Теночтитлан, вряд-ли их сквозящие неприязнью разговоры, кроме того самого - последнего, она затерла в памяти другими воспоминаниями. Затаенные обиды страшны, в особенности от Нитокрис, воплощения Анубиса на земле. Она вспоминает бинты, десятки бинтов вокруг её тела и взгляд холодных глаз цвета закатного солнца. И Нитокрис также орехом на зубах раскалывается. Но защита всегда лучше нападения, не стоит попадаться ей, хотя бы первое время.
Заканчивая ещё одну сигарету, Тескатлипока тушит её в пепельнице, встаёт и уходит, Теночтитлан за ним, оставляя практически полную чашу. Прямо перед входом, у той самой таблички, она сбрасывает напускное спокойствие, которое держит перед другими.
— Шоколад ужасен. Как ты пьёшь его?
— Никак, — опять усмехается, — Я агуамиэль⁴ пью.
— Ты всё такой же, — проговаривает Теночи вслух свои мысли.
— А твой тик не исчез, — равноценный обмен, и напоследок он бросает, — Это была та египтянка, ну, ты понимаешь.
— Я знаю, — Теска не удивлен этому, — Свидимся, брат.
— Бывай.
И они расходятся, каждый в разные стороны, Теночтитлан – к себе в комнату, Тескатлипока – к ангарам.

Когда наступает долгожданная тишина, и на душе легче становится, она занимает себя мыслями об обустройстве пустой и скучной комнаты, которую ей выделили. Здесь важно избавиться от выедающего глаза белого цвета, изредка серого или голубовато-зелёного, и сделать это поскорее. На противоположную стену нужна полка – на неё книги, сюда ещё одна – ваза с бархатцами⁵ обязательна. О курильницах⁶ стоит забыть, такого в Халдее точно не оценят. Но никак ей не избавиться от потолка, давящего и такого неприятного. Завесить всё чем-нибудь, хоть картинами да Винчи.
Присаживается на кровать и снова быстро осматривает комнату, тихо вздыхая.
Теночи не нравится тут абсолютно всё и, в особенности, эта ситуация с Нитокрис, сделавшая только хуже. Почему так странно ведёт она себя? Разве с царицей могло что-то произойти за это время? И теперь Теночтитлан, думая о ней, совсем не уверена, что ответить на призыв было верным решением, в целом, до этого жилось даже неплохо. На языке ореховый вкус от одной лишь мысли – не нужно чрезмерно зацикливаться на царице. Это лишь первый день, поэтому нужно дать шанс Халдее показаться с другой стороны, брат ведь тоже тут, просит она саму себя; у неё же, в любом случае, есть и другие дела. Только правил придерживался, напоминает себе: сохраняй спокойствие, не пытайся вновь ругаться с ней, пойми, что так же, как раньше не будет, это не Теночтитлан и не Мехико-сити.
Сжимает и следом разжимает пальцы, впиваясь ногтями в ладони, она ложится на постель, чувствует, как в голове напряжённо крутятся шестерёнки, хотя ей уже совсем не хочется думать о чем-либо. Но так её взгляд упирается в потолок и сразу перехотелось лежать, рукою она нащупывает планшет и недолго изучает карту Халдеи. От столовой до библиотеки недалеко, замечает Теночи. Она решает попытать удачу и проверить горячий шоколад на вкус там, а после зарыться в книги, лишь бы избежать собственной комнаты.

Коридоры мечтает проходить с закрытыми глазами или, хотя бы, телепортироваться сразу в нужное место. Теночтитлан вынуждена оторвать взгляд от экрана, сверяясь с маршрутом, – за следующим поворотом будут нужные ей двери. Перед ними она останавливается, напоминает себе, что нужен только шоколад и ничего более. Ни внезапных встреч с другими ацтекам, ни случайных знакомств, ничего. И делает шаг, заходя внутрь.
Всё её тело обхватывает шум – звуки нескончаемых разговоров. Почти никто не обратил внимания на Теночи, и этого даже спокойнее, но стены тут тоже белые. Оценивает интерьер, линию проведя от одной стены к другой, и натыкается на взгляд фиалковых глаз Нитокрис. Она? Опять? – думает Теночтитлан и начинает верить в собственное проклятие неудачи. И сказать что-либо бесполезно – не услышит, не поймет, она слишком далеко, в окружении других, прямо как раньше.
Кажется, что хлыст, который по привычке носит с собой, вот-вот сломается в её руке. Апогей наступает, когда Нитокрис в ответ на молчаливый взгляд улыбается так притворно и слабо машет, словно они уже давно дружат. Теночи не выдерживает и, чувствуя подступающий тик, растворяется среди столов.

— Не видела тебя тут раньше, — её окликает слуга с ярко-красными собранными в хвост волосами, когда она подходит к длинному столу, отделявшему столовую от кухни. — Хочешь что-нибудь?
— Горячий шоколад, если можно, — неловко отвечает на неожиданный вопрос, — Я Тлалок.
— Будет сделано, — мягко улыбается, — Боудика, приятно познакомиться.
— И мне, — запоздало добавляет, — Только без сахара, пожалуйста.
На лице секундное непонимание, но Боудика быстро привыкает к тому, что слуги странные. Во время всего процесса готовки чувствует внимательный взгляд за каждым движением.
— Держи, — протягивает большую чашку, и Теночи, принимая её, сначала вдыхает аромат, оценивает и делает маленький глоток.
— Tlazoh-camati,⁷ — отвечает обыкновенно, как и раньше, но тут же одёргивает себя, — В смысле, спасибо!
Горечь шоколада позволяет привести мысли в порядок, Теночтитлан изучает кухню позади Боудики, и в тот момент её кто-то зовёт оттуда.
— Постой, — успевает она, — Я могу взять его с собой?
— Горячий шоколад? — как будто и не поняла сперва, — Конечно, только осторожна будь, если в библиотеку пойдешь.
Фраза, выведенная годами проб и ошибок, когда Мурасаки приходила в очередной раз, жалуясь на пролитый на книги чай, заканчивает их разговор. Дальше Теночтитлан видит её спину, исчезнувшую за перегородкой. Она остаётся одна в полной комнате. Кожей чувствует, как много здесь тех, кто в мире важен и известен, и тех, кто в памяти других существует, кто не исчез бесследно больше пяти веков назад,⁸ оставшись в воспоминаниях одного криптера. И среди них есть та, что лживую божественность разоблачает одним лишь движением ушек. Наверное, Тлалок и Уицилопочтли внутри неё сейчас негодуют, но итоговый граф – Теночтитлан и никто иной. Не могу больше, нужно уйти, вынужденно признает она. Поднявшись, в последний раз оглядывает большую комнату, сразу примечая высокие и узкие ушки, что изнутри золотые, а снаружи цвета глаз её, и Теночтитлан покидает столовую.

Библиотека кардинально другая: в ней тихо, присутствие других слуг настолько слабое, что, кажется, тут никого нет, и то, что радует Теночи больше остального – интерьер иной. Цветастые корешки на длинных полках манят, но и второй этаж с винтовой лестницей, где ещё тише, чем на первом, завлекает не меньше. Внутри она тихо празднует победу, доказав самой себе, что даже на этой закостенелой от однотонно блеклых цветов и форм станции есть стоящие её внимания места, нужно лишь приложить усилия. Вся следующая ночь – книги и горячий шоколад.

Notes:

¹ - нейтральный контекст, у неё две(три) личности в Графе
² - Тишина (науатль)
³ - сокр. от Уицилопочтли
⁴ - безалкогольный напиток из сока агавы (не путать с октли/пульке)
⁵ - эти цветы имели важное значение для ацтеков
⁶ - в них тлел прах умерших ацтеков
⁷ - Спасибо (науатль)
⁸ - Теночтитлан пал в 1521

Chapter 3: And if it's all a Lie

Notes:

про сон Нитокрис – она не слышит того, что говорит сама (поэтому и скобки), исключая одну фразу; сцена из 15 главы 7лб

Она знает, что это – сон и скоро она проснется в собственной кровати, знает, что сны для слуг – это набор воспоминаний и не более; и у неё самой прошлого нет кроме того, что описано жрецами Древнего Египта. Так откуда эти сцены с единым четким образом её, только её словами, сцены, в которых Нитокрис остаётся слушателем и зрителем, имея одну – самую болезненную фразу, пока всё остальное идёт пятнами, не ровными и тёмными.

— Так тебе нравится умирать вновь и вновь? — её голос моментально приводит в себя, мысли прочь.
— Мы повторяемся, правда же? — богиня прищуривается. — Ты упорно защищаешь эту железную машину. Неужто она важна для тебя? Даже те... пирамиды, которые были у вас – и то красивее. Знай, что вашей архитектуре я даю наивысшую оценку. Несмотря на то, что у Майя были подобные.

(— Я лишь предполагала, но теперь точно уверена. Тлалок, ты из настоящей человеческой истории, — произносит Нитокрис, но сама не помнит того, чёрным цветом закрашивается это место. — Ты продолжаешь убивать, зная, что это бессмысленно, даже не задумываясь о смене сторон. С нами, со мной, Тлалок, тебе бы не пришлось позорить свой дух.)

Нитокрис во сне не видит ничего: ни джунглей позади, ни Шторм Бордера, только её и смотрит прямо ей в глаза, осколком фразы режет сердце чужое.
— У тебя ведь не должно быть причин защищать этот Лостбелт, нет – Миктлан.
Земля содрогается от удара молнии.
— И ты говоришь это мне?! — ненависть, кристально чистая ненависть в голосе, — Это ты утопила своих преданных вассалов, предав человеческий порядок. Это ты нарушила все возможные правила, убив жрецов и заколов себя.

(В гневе она похожа на Тескатлипоку, замечает Нитокрис.)

— На деле, ты такая же – убиваешь ради своих целей и сама готова убиться за них. От меня ничем не отличаешься. К черту человеческий порядок и правильную историю, — Тлалок оглядывается назад, взглянув на Мехико-сити, — Пока он стоит и цветёт тут, в фантазии криптера и Тескатлипоки, пока люди живут в нём, даже такие, как Оцеломе, глупые варвары – до тех пор я буду проливать столько крови, сколько потребуется, ведь буду делать это во имя своих людей.

Нитокрис просыпается, и потолок встречает её пробуждение молчаливым взором. Записать сон, пока не забыла, записать на бумагу, скрижаль, папирус – куда угодно. Первой под руку попадает книга, на обложку которой даже не смотрит, она выводит иероглифы, не понимая, как знания о каждом рисунке сохранились, медлит на словах о собственном прошлом, бросая взгляд на дотлевшее благовоние.¹ Допишу и после буду думать. Останавливается, смотрит на исписанные страницы, поверх напечатанного текста сплошной стеной идут знаки-рисунки, в них её воспоминания. Почему из всех я вижу сны Теночтитлан, не понимает Нитокрис, почему? И это же не её собственное прошлое, это тот Миктлан, о котором когда-то знала другая она. Но нынешняя царица не может помнить его, никак и ни за что – противоречит условиям призыва. Что происходит, с губ слетает вопрос. Она хмурится, не знает, что делать и к кому обратиться.
Шахерезада, размышляет Нитокрис, она хотя бы выслушает её. Идти к Озимандии страшно – докучать ему своими глупыми снами сродни богохульству. Остаётся только найти сказочницу.

...

Утро начинается с руки на плече и тихой просьбы «Проснитесь, пожалуйста». Теночтитлан открывает глаза, сразу натыкается на встревоженный взгляд из-под очков.
— М-м, не сплю я, — сонно тянет она, — Что-то случилось?
— Нет, но... — девушка в очках, хотя Теночи назвала бы её дамой, отступает, убрав руку, — Моя дорогая, Вам не стоит спать тут.
Резко выпрямляется, ладонь кладет на щеку, чувствует косые выпуклые линии на ней, а на столе раскрытые книги – всю ночь читала.
— Извините, — стыдливо взгляд отводит.
— Всё в порядке, Вы не повредили книг, а это главное, — далее у них разговора не будет, девушка уходит, напоследок добавив, — Хорошего дня, в следующий раз используйте диваны внизу.
Теночтитлан смотрит ей в спину – как странно, думает она, с зонтом в тёмных цветах, и тонкая оправа у очков, но аура спокойная, что Граф внутри не шелохнется. Она, должно быть, никак не связана ни с Миктланом, ни с Центральной Америкой вовсе, хотя по ощущениям она, несомненно, cihuapilli.² Спрошу у да Винчи о ней, решает она и закрывает осторожно одну книгу, тянется ко второй, но у той на странице всё место свободное исписано таким закрученным почерком, что понять невозможно. Теночи вспоминает, что об этом то и хотела спросить у да Винчи, она точно поймёт чьи записи. Закладывает нужную страницу и закрывает, на обложке Давид отрешённо смотрит в сторону.
Спуск по лестнице, кивок девушке в очках, которая устроилась на кресле с книгой, Теночтитлан идёт на мостик.

Когда она приходит туда, то первым делом оценивает внутреннее убранство – огромные окна, своим видом срезающие на корню чувство замкнутости, обилие экранов самых разных цветов. Это место нравится ей чуть больше.

— Ранняя пташка ты, — откуда-то появляется да Винчи, а Теночи замечает, что на часах стрелки не достигли девяти часов. — Ну, как тебе Халдея?
Она запинается, хочет и правду сказать, но и обидеть гения нельзя.
— Знаю, белый цвет раздражает. Мне самой хотелось бы тут многое что переделать, но все мы ограничены собственными комнатами и, к тому же, Рицуке и Маш нравится нынешний вид, — с незаметным сожалением проговаривает она и, мотнув головой, продолжает. — Не обращай внимания, иногда бывает. Так, смотри это твои тренировки...
У неё в руках планшет, но уже другой, отличный от того, что бы у Теночи, да Винчи рассказывает о том, как проходят тренировке в симуляторе, с кем они будут проходить и когда.
— Расписание составляется на две недели, с учётом новых возможных призывов и экстренных ситуаций. Личное использование симулятора не запрещено, но обязательно должно быть согласовано со мной, капитаном или кем-нибудь с мостика.
— А если тебя не будет, — Теночтитлан оглядывается на пустой мостик.
— Я предупрежу Немо и Сион, — убирает планшет, — Они придут позже, воскресенье же. У тебя остались вопросы?
— Они не по теме, — запоздало отвечает, отвлёкшись на мысли о том, что встреча с Немо может быть болезненной,³ — Вот.
Теночтитлан протягивает книгу, открытую на нужной странице, там пометки о Микеланджело.

— Это твои записи? — да Винчи молчит, по привычке закрывает один глаз, словно подмигивает, и внутри хочет избавить себя от подобных ситуаций.
— Мои, мои. Что, разобрать не можешь? — опять улыбка, она уточняет.
— Угу, cihuapilli из библиотеки я не решилась спросить, — сконфуженно признаётся Теночи.
— Не нужно показывать это Мурасаки, — забирая книгу из рук, шутливо просит да Винчи.
Не тратит и минуты, чтобы разобраться, сходу вспоминает, когда она писала текст поверх напечатанного. Ещё минуту молчит, и тогда Теночтитлан понимает, что да Винчи не спросила о значении cihuapilli, и её бессонная ночь – изучение науатля. Или она знала⁴ его раньше?
— Да Винчи, ты...
Её перебивают – да Винчи зачитывает закрученный почерк без единой запинки, в записях всё о Пьете, которая когда-то стояла в Ватикане. В них – восхищение работой Микеланджело, его смелостью сломать традиции изображения Богоматери, и как мнётся, струится, обвивая, одежда на ней под телом мёртвого Христа.
— Вот она, — не своим голосом говорит да Винчи, и на экране планшета появляется Пьета.
Она как будто повзрослела за одно мгновение, думает Теночтитлан, наблюдая изменения в вечно юном гении. Так его работы что-то значат⁵ для неё?
— Tlazoh-camati, — скупая благодарность, бередить чужие раны, не разобравшись с собственными, ей не хочется.
Поправив очки, да Винчи возвращает книгу со слабой улыбкой, неслышно отвечая «Не за что».
На мостике становится совсем тихо, только жужжание машин напоминает о чем-то живом тут. Теночтитлан сомневается, проверяет закладку и смотрит на Леонардо. Та молчит, рассматривая Пьету, глубоко задумавшись, но о чём – понятно лишь ей. Пора идти.

— Теночи, — никто из них не собирался говорить более, и что-то заставляет остановить её перед уходом, — Ты, верно, забыла. После уничтожения Альтер, Нитокрис не сохранила воспоминания о Миктлане и всё равно призвалась в Халдею. Не ссорься с ней из-за событий прошлого, оно того не стоит.
Оглядывается, слушая, и в темных глазах рождается растерянность.
— Мне пора, — бормочет Теночтитлан в ответ, отвернувшись.

Может, она помнит об этом, и напоминание было излишним, размышляет да Винчи, но её поведение на первой встрече не коррелируется с этим. Обострять конфликт между бывшими противниками из лостбелтов – последнее, что ей хотелось бы делать. В этой честности она не видит проблемы и возможной боли для Теночтитлан, в конце концов, гениям трудно понять людей. Прошлая я поступила бы также – нет смысла держать в неведении и увеличивать непонимание, думает да Винчи. Она в глубине души гордится собой, ведь это крошечный шаг к универсальному человеку, к предыдущей Леонардо.
И взгляд безмолвствующей Богоматери ни принимает, ни осуждает её действия.

...

В комнате приходит осознание и придавливает своим значением, что ноги плохо держать начинают. Да Винчи права – Теночтитлан забыла, забыла её слова «Фараон Нитокрис больше не призовется в Халдею»; предпочла тешить себя воспоминаниями, где они обе живы и помнят друг друга. Это так глупо, что хочется кричать. Она устало опускается на кровать, голову в ладони вкладывая.
Нитокрис не помнит ничего. Совсем ничего, ни одной из встречи, ни одного слова сказанного ею. С этой мыслью всё сразу принимает стройный вид, укладываясь в некрасивую мозаику. Непонимание, попытки узнать имя и быть дружелюбной – всё имеет смысл и логику; напирать на царицу, бросать гневные взгляды и корить про себя за божественность, которой нет у самой, – по-детски глупо. Верно, ведёт себя как дитя малое. Нужно оставить это наконец, думает она, эта Нитокрис не поймет её чувств, просто не сможет и винить нельзя её в этом. Со временем ореховый вкус должен исчезнуть вместе с сожалением о невысказанных словах, надеется Теночтитлан, но одно сделать придется – извиниться, придавив гордость.
Извиниться и всё, не более, бередить раны не надо.
Отнимает руки от головы и видит сбоку на кровати книгу – расшифрованные заметки нужно записать и вложить внутрь. За два неполных дня случилось и решилось слишком многое, Теночтитлан утопит ненужное в труде, как и до́лжно. Найти бумагу нетрудно, но карандаш в руке лежит незнакомо. Ей мешается высокий ворот при письме, и на ум приходит брат в современной одежде – рискнуть ли? Сосредоточивается на этом дольше нужного и решается – Граф преобразуется, и прикрепленный к поясу хлыст исчезает вместе с запекшейся кровью на руках. Теперь она совсем как брат – даже очки есть, только распущенные волосы непривычны.

«Впервые увидев, я долго смотрела на неё, забыв о времени. Всё в ней отзывалось во мне и тянуло рассматривать ближе и точнее. Пятый резец у Христа, раскрытая ладонь левой руки у Богоматери и взгляд её, немо скорбящий. Я отошла и увидела форму пирамиды в их едином действии и вспомнила свою Мадонну в Гроте. Микеланджело – гений, и никто не превзойдет его...»

Касаться чужих чувств, знать их мысли, сочувствовать им. Теночтитлан, поглощённая работой, не замечает, как слова да Винчи кончаются и начинаются её собственные, как рождаются свои заметки о Пьете. Высокое Возрождение затягивает исключительной религиозностью каждой из работ, следование Ветхому и Новому Заветам, Библии и решениям церкви – у ацтеков было также, вера выше человека. Ставит точку своим размышлениям на бумаге, с горечью отмечает, что написано всё не на науатле,⁶ а на испанском.
Она выходит из комнаты, прижимая книгу в руках, в которую вложены исписанные листы, и направляется в библиотеку. По дороге ей встречается множество слуг и столько же взглядов: нейтральные, ничего не выражающие, не заметившие её, с лёгким удивлением, иногда с непониманием; и старается не думать о них, скорее покинуть белые коридоры.

— Моя дорогая, — Теночтитлан, войдя, сразу натыкается на Мурасаки, — Мне неудобно напоминать, но библиотека находится в общем пользовании всех слуг и Вы оставили кружку наверху.
— Прошу прощения, — чувствует, как стыд покрывает всю кожу, — Я сейчас же её уберу.
— Спасибо, — мягкая улыбка и взгляд на книгу в руках, — Можете оставить это издание себе, здесь есть её копии.
Волнами меняются чувства внутри, от стыда к радости, и в кивке выражает благодарность, она поднимается на второй этаж и тут же находит свою пустую чашу. Лучше сразу отнести её, не медлить, думает Теночтитлан, спускается и спешит в столовую, меньше времени там – больше за книгами.

...

Отлично ориентироваться и не теряться в коридорах Халдеи – это то, чему Нитокрис научилась не сразу. Но сейчас, идя к комнате Шахерезады, она даже не задумывается о пути, сосредоточена на другом. Ради приличия стучит в дверь, зная, что она всегда там, и заходит, чуть подождав.
— Не можешь дождаться новой сказки? — её окутывает приглушённый свет, который здесь всегда такой, ведь Шахерезаде он напоминает рассветный.⁷
— К сожалению, нет, — Нитокрис садится рядом на диван, складывая ноги под себя, и голос её не весел, как обычно бывает, — Я хотела поговорить с тобой.
— О чём же? — тон спокойствия исчезает, и вот фамильярность, идущая из страха перед смертью, от которой не избавиться, — Что тревожит тебя, о славный царь?
— Оставь это, — уводит взгляд, отвечая, — Теночи, речь о ней.
— Та юная дева с кровавыми предплечьями... Она что-то сказала тебе? Взгляд у неё вчера был грозный.
— Теночи не такая, правда, — защищает, хотя толком ни разу не говорила с ней. — Она приснилась мне сегодня, и в этом сне было её прошлое, а в нём я. Теночи говорила со мной. Но я не понимаю, как так могло произойти. Мне о ней ничего неизвестно, кроме имени, и с прошлым моим она никак не связана.
— Никак не связана, — Шахерезада задумывается, — Разве прошлая версия тебя не была в той дальней стране?
— Была, всё верно. Но ты сама знаешь, что воспоминаний у меня не сохранилось, совсем никаких, ни о дальней стране, ни о предыдущих ей событиях.
Они обе замолкают, перебирая возможные объяснения, и Шахерезада решает предположить первой.
— Может, тогда, в той стране, в том путешествии, между вами образовалась некая связь. Вспомни, как реагирует ассасин в красном,⁸ когда видит мисс Одеяние Небес⁹ или малышку Иллию, они ведь не связаны историей Графов. Так и у тебя с ней, а сейчас эта связь пришлась на тебя, ведь дева здесь, в Халдее.
Нитокрис не отвечает, пытается вспомнить те ощущения, что были во сне, и не находит ничего.
— Я не уверена, что это так, — связь, которая идёт сквозь трон Героев, не пересекаясь с мифом, звучит невозможно.
— Ну, — Шахерезаде слегка обидно, что её теория не подошла, — Тебе остаётся поговорить с ней самой.
И вправду, иных вариантов разгадать эту загадку нет, только лицом к лицу поговорить с ацтекской богиней.

Notes:

¹ - в древнем Египте во время молитвы жгли благовония
² - знатная/почётная женщина (науатль; noble woman)
³ - Тескатлипока «убил» Немо в 7лб
⁴ - скорее всего, она действительно знала его раньше, ведь смогла объяснить всё о местных божествах в Миктлане
⁵ - на самом деле, нет, ничего не значат. в реальности у Микеланджело и да Винчи была пара встреч, ни больше, ни меньше, у них была большая разница в возрасте, из-за чего они, считай, принадлежали разным эпохам, поэтому все размышления да Винчи о Пьете – мои выдумки
⁶ - науатль, как язык, не был предназначен для долгих раздумий и размышлений, скорей для четкого, короткого и понятного изложения фактов
⁷ - она ждала рассвета с нетерпением, с горючим желанием покинуть покои царя и прожить ещё один день
⁸ - Эмия Кирицугу
⁹ - Айрисфиль

Chapter 4: Please, be true

Пустые кружки. Их Боудика принимает без возражений и без попыток предложить что-то иное – уже пыталась и не смогла, претендер стоит на своем «Горячий шоколад, пожалуйста, без сахара». Теночтитлан неделю в Халдее и мало кто знает о том, что она вообще здесь. Тех, кто видели её и настоящее имя помнят, пересчитает по пальцам рук и сама постарается не потерять в толпе других. Брата не видела с той встречи в баре и мало волнуется о нём – не маленький; с Мурасаки говорит каждый день, не выходя за рамки тем литературы и архитектуры; да Винчи иногда заглядывает в библиотеку ради пары слов, не более. В сухом остатке Теночтитлан свела попытки поговорить со слугами к «Извините, я должна идти» и оправдывается перед собой, говоря, что больше ей знать тут и не нужно, это необходимый минимум. Она идёт на это сознательно – не хочет чувствовать себя лишней в столовой, где каждый в группе или фракции, прижиться к которым сложнее, нежели создать свои. И только завидев Кетцалькоатль или, того хуже, Кукулькан, – исчезает быстрее ветров в пустыне. В отличие от остальных они-то знают её очень хорошо, но Теночтитлан избегает их по другой причине, причине, которую вслух произнести стыдно, не то что разъяснить кому-то. Оставляет им мысль «Она адаптируется рано или поздно», позволив богиням и дальше не заботиться о ней, пока сама продолжает сравнивать себя с ними.

Так, существуя в постоянной задумчивости, когда книги изредка становятся фоном, Теночи наконец сознается в собственной слабости – всегда есть одна нерешённая задача, и её имя Нитокрис. Ревностно уверяет себя, что сегодня обязательно найдет Нитокрис и, наступив на горло гордости, собрав остатки человечности, скажет «Прости», объяснит всю ситуацию, возможно, даже посмеётся вместе с ней над всей глупостью – и всё равно ничего делает. Закрывает глаза, потолок комнаты своей растворяется в темноте, ещё один день в подвешенном состоянии. Будет ли завтра лучше, чем вчера?

...

С момента разговора с Шахерезадой о Теночи проходит неделя и за неё – ни одного сна. Она не видела ни сказаний, записанных жрецами, ни чужих воспоминаний, и Нитокрис очень хочется объяснить ту странную ночь¹ неловким знакомством и, может, проклятием-чарами-чем-угодно от ацтекской богини, но внутри что-то упрямо сопротивляется этому решению. Клубок, завернувшийся сразу после их первой встречи, становится запутаннее и больше, распутать его самой будет тяжело.
Спросить ведь напрямую так сложно, да? – упрекает она себя, когда идёт к симулятору. Подойти и задать вопрос, посмотрев ей в лицо, увидеть в нём правду – невероятно трудный набор действий, хотя Нитокрис не раз встречала Теночи по всей Халдее за эти семь дней и оценила измененный Граф, оказавшийся довольно милым. Но упрямо молчать, ожидая невозможного лучшего момента, оказалось интереснее, думает она, а после как ни в чем не бывало разговаривать с другими слугами, всё равно ища глазами её. Нет, лучше не думать об этом, и выпустить все переживания можно только во время боя. Нитокрис заходит на мостик.

— Да Винчи, добрый вечер, — опять никого нет, кроме неё.
— Привет, Нитокрис, — тянет первое слово и машет рукою из-за высокого стенда, за которым её почти не видно.
— Я занимала очередь на сегодня, ты помнишь? — она заглядывает в симулятор через широкое окно, разделяющее его с мостиком.
— Естественно, — да Винчи выглядывает и, как всегда, подмигивает, — Только не переусердствуй, тебе ведь завтра на командную тренировку.
— Точно… Я же была в списке. Спасибо, что напомнила, — и как это можно было забыть, корит себя. — Поставишь настройки как обычно?
— Минуту, — да Винчи помнит её условия для симулятора, равно как и условия каждого слуги в Халдее.
— Скажи, а кто завтра будет в команде? — уточняет она перед тем как зайти внутрь.
— Давай посмотрим… Ты, Сюй Фу, Теночи и Скатах-Скади, которая, вероятно, будет в своей Рулер форме, всё же лето близится. Нито-чан, не думала тоже примерить свой летний наряд?

Но Нитокрис останавливается на словах о Теночи в команде и пропускает предложение юного гения. Расходятся мысли и чувства – она не ожидала, что возможность поговорить с ацтеком появится так скоро и просто. Даже слишком, что начинает задаваться вопросом, а не была ли помощь извне. Наклонив голову, смотрит на да Винчи.
— Я позволю новичкам блистать перед мастером в этом году, — бросает она в задумчивости и заходит в комнату симулятора.
Уже не слышит этого, но да Винчи тихо смеётся. Чем быстрее разрешатся проблемы и напряжение исчезнет, тем лучше, решает она.

— Твои показатели и мастерство мага на высоте, — по окончанию тренировки замечает Леонардо. — Отдохни сегодня, чтобы завтра показать такой же результат.
— Обязательно, — теплой улыбкой отвечает, и смутные воспоминания² откуда-то из глубин Графа появляются, словно да Винчи не раз говорила ей подобное.
На мостике тихо и пусто – Нитокрис выдыхает, хотя ей не было тяжело во время боя, и отпускает все переживания. Лишь после понимает, что они остались наедине.
— Здесь как-то безлюдно, — фараон беспокоится о подданных, — Всё ли в порядке?
— Само собой, — да Винчи взгляд отводит, и это не ложь, — Немо с моряками ушёл на проверку двигателя, ведь прибежал механик и срочно потребовал капитана. Если встретишь его, то передай, что я очень жду его отчёта. А Сион… я отправила её спать, она выглядела такой измотанной после этой недели.
— Но когда ты сама в последний раз отдыхала? — вырывается у неё.
— Да Винчи это не нужно, универсальный человек³ способен трудится до последнего вздоха, — резко переходит на третье лицо, как будто не о себе говорит, о другом человеке.
— Универсальный человек тоже должен отдыхать, — Нитокрис хочется потрепать по голове внезапно ставшую такой девочкой да Винчи, — Сегодня ты заканчиваешь работу пораньше, это приказ фараона. Им нельзя противиться, иначе Ра проклянёт тебя.
И снова Леонардо смеётся.
— Повинуюсь, о великая царица Нитокрис, правительница Египта.
Всё равно будет работать допоздна, думает Нито, прощаясь с ней, слугам всегда чужды чужие советы, в особенности гениям, но не мне с ней спорить.

...

Сегодня Теночтитлан решает остаться в столовой, забрав свой шоколад, – утром тут, в основном, только рыцари, которые придерживаются всегда-всегда чёткого режима, исключая попойки в честь очередного праздника (часть из них они вспоминают случайно). Она хорошо помнит, что первая тренировка в десять и кроме неё самой будут другие слуги, имена которых да Винчи заботливо не указала, видимо, не желая раскрывать интригу и держа в напряжении до самого конца. Мучительно медленно подползает минутная стрелка, только достигнув восьмёрки, Теночи поднимается и уходит, оставив чашку на столе.
Затворничество сказывается плохо на ней, отмечает про себя она, путь до мостика почти забылся, в отличие от дороги комната-столовая-библиотека, что проходит каждый день во всех возможных вариациях. Первой встречает Маш – всегда бодрая и приветливая.
— Тлалок, — искренняя доброта сквозит, — Доброе утро.
— Доброе утро, — со скромной улыбкой отвечает, ищет глазами да Винчи.
— У тебя же сегодня первая совместная тренировка? — кивает, — Ты знаешь кто будет с тобой в команде? Нет? Похоже, да Винчи-сан не сказала тебе.
— Я лишь сохранила элемент неожиданности, — внезапно вмешивается гений, как всегда, подмигивая, — Утречка, Теночи.
— В любом случае, — Маш вздыхает, — Ещё должны прийти Скади, Сюй Фу... и Нитокрис? Да Винчи-сан, а какие условия мы ставим для симулятора сегодня?
— Секрет, — опять подмигнула, — Отличную команду собрала, скажи же?
— Ага, — с извинением Маш смотрит на Теночи, но та не переживает.
В этот момент заходит Скади и весь её наряд прямо говорит, что на снежную равнину она не рассчитывает. Обмен приветствиями – знакомство с новенькой, Теночтитлан со спокойствием моря в штиль называет себя «Тлалок», не утруждая других объяснять почему истинное имя не назвала. Внутри же подавляет беспокойство, возникшее когда Маш произнесла имя Нитокрис.
— Вам будет проще называть меня так.
Принятие приходит быстро и безболезненно, как раз тогда, когда Нитокрис появляется на мостике, и Теночи отступает назад.
— Доброе утро всем! — фараон озаряет своим присутствием, глаза слепит.
Слабый ответ, скорее лениво сонный, в Халдее, по ощущениям, все любят спать до обеда. Нито и Теночи обмениваются немыми взглядами: один с улыбкой на губах, другой то-ли с сожалением, то-ли с усталостью. Царица запоминает его. Почти не опаздывает, то есть приходит последней Сюй Фу, ворча о том, что «Почему не позвали ту версию Артура⁴ или хотя бы Асклепия, из-за них пропустит завтрак с госпожой Юй», не заметив незнакомых лиц. Этой странной командой они начинают тренировку.

И первые - разминочные - бои идут легко: в процессе даос⁵ наконец знакомится с Теночи, а Скади показывает чудеса рун. Разговоры между Нитокрис и Теночтитлан становятся почти невозможными, слишком сосредоточена каждая из них – думая о поддержке претендера, Нито успевает лишь вовремя произносить заклинания и прикрывать зеркало. Для Теночи битва выглядит совсем по-другому: имея ведущую роль, пробивается вперёд, безжалостно хлыстом сносит противников, и приятное чувство по закостенелому от постоянного сидения в библиотеке телу, которое наконец размяли.
— Перерыв 10 минут перед последним боем, — сверху голос Маш дарит им отдых.
Сразу происходит разделение – Сюй Фу расспрашивает Скади о возможностях рун – могут ли те воскрешать людей, Теночи, отряхнув одежду и поправив браслеты, уходит в сторону от них, а Нитокрис что-то рассматривает в зеркале.
Подходящее место для отдыха найти легко – оно поодаль от остальных под высоким и таким ненастоящим деревом. Теночтитлан садится на землю, спиной прислонившись к стволу, и чувствует странное спокойствие. Даже зная, что это всё фальшь, лишь симуляция, дышится ей тут свободнее, как будто ещё немного и выйдешь за пределы поляны, а за ней – родные просторы долины Мехико. Только неба нет, высокий потолок комнаты симулятора ему замена. Она прикрывает глаза.
Нитокрис ведёт по краю зеркала, низко склонившись над ним. Отражение совсем не чёткое, в нём её внутреннее беспокойство, страх и волнение, покалывающие на кончиках пальцев, перед разговором с ней. Может, это не единственный шанс спросить о прошлом во снах и, конечно, будут другие возможности, но прямо сейчас он самый близкий. Соберись, она шепчет вслух, времени немного есть, нужно потратить его на неё. Быстрым движением отстраняется от зеркала, и то исчезает, Нито поднимается, ищет Теночтитлан. У той на лице опять эта сложная эмоция – усталость и сожаление.

— Всё в порядке? Ты бледна, — несмело присаживается рядом, и в голосе беспокойство, — Мне позвать Сюй Фу?
Теночи теряется, молча уставившись на царицу; никак не могла ожидать подобного после не самой дружелюбной первой встречи, странной и неясной сцены в столовой, ведь грубости слуги тоже не любят и в её случае затаить обиду было бы нормально, и она бы приняла её, как и всё остальное в своей жизни. Но доброта и забота исходят от тона, каждого действия – и словно ничего не было меж ними. Прими, что эта Нитокрис не помнит вашего прошлого, – навязчивая мысль в голове. Продолжает молчать и знает же, что нужно сказать что-нибудь, и возникают только слова и фразы на науатле, такие верные и одновременно совсем ненужные прямо сейчас.
— Теночи? — не спешу ли я, думает Нито, когда осторожно касается тыльной стороны ладони её, проверяя, — Ты как-то странно смотришь на меня...
Горячо – так горячо, что хочется отдернуть руку, иначе ожог на всю жизнь останется, и Теночтитлан не двигается, позволяя мнимой боли, придуманной разумом, разъедать кожу.
— Всё хорошо, — сдавленно отвечает, с трудом даётся каждое слово, — Я в порядке, правда. И, Нитокрис, — видит знакомый взгляд, — Давай поговорим после тренировки.
— Да, конечно, — тянет ещё мгновение, не убирает руки, чувствуя холод её пальцев, — Я... тоже хотела поговорить с тобой.
В темных глазах, что глубже бездны, читается удивление, и Нитокрис улыбается. У неё всё та же улыбка, вспоминает Теночтитлан сцену их прощания и хочет сказать хоть слово ей, но не успевает.
— Девочки, нам пора, — Скади позади прерывает тишину.
Рука Нито резко смещается – ей не хочется, чтобы другие знали об этой стороне её личности, но Теночи можно.
— Идём же, царица, — ацтекская богиня поднимается, смотрит сверху вниз, — Закончим скорее.

...

Всё кончается довольно быстро – они уже возвращаются, ведя самый бытовой разговор, насколько таковой может быть у слуг, они говорят о битвах. Поочередно делятся забавным опытом: Скатах-Скади вспоминает Нобу Роботов⁶, необычным становится рассказ Сюй Фу о космической битве на пару с Одиссеем⁷, Нитокрис силится вспомнить что-нибудь тоже, но слишком мало времени провела она в новой Халдее. Только Теночтитлан молча слушает, оставаясь наблюдателем их историй.
— Скоро и у Вас появится собственный уникальный опыт, — нить их разговора подхватывает да Винчи, когда они выходят на мостик, — Но, девочки, прямо сейчас… Вы все отлично поработали!
Маш утвердительно кивает, подтверждая её слова, и добавляет:
— Тлалок, ты большая молодец.
Дальше скучные отчётные сведения о тренировке, которые важны исключительно да Винчи, и в это время никто не замечает, как Сюй Фу исчезает, Маш же начинает обсуждать предстоящее лето со Скади. Остаются Леонардо, Теночи и Нито, последние действительно выслушивают её.
— Что-то я задержала Вас, — запоздало говорит да Винчи, заканчивая отчёт.
— Вовсе нет, — Нитокрис точно не рассматривала краем глаза Теночи всё это время.
— Всё-всё, бегите, девочки, наверняка у Вас планы есть, — привычно подмигивает.
— Ты тоже отдохни сегодня, — фараон не забывает заботиться о подданных.
На это да Винчи не отвечает, переключившись на Скади и разговор о лете, но и Нито больше волнует другое – в голове путаница настоящая. Почему Маш назвала Теночи Тлалок? И о чем хочет она поговорить с ней?
— Царица, пойдем, — Теночтитлан осторожно берёт её за руку, обхватывая ели тёплыми пальцами запястье, уводя, — До свидания.
Они уходят вдвоём.

Notes:

¹ - речь о сне из предыдущей главы
² - Камелот, восьмая сингулярность и все события после неё
³ - uomo universal/homo universalis – индивид, добивающийся ощутимых практических результатов по всем направлениям. универсальным человеком эпохи Ренессанса был признан Леонардо да Винчи
⁴ - Кастория
⁵ - Сюй Фу – даос
⁶ - гудагуда ивент, все поняли, да
⁷ - интерлюдия Одиссея

Chapter 5: Burn my dread, Dear

Они долго молчат, пока мостик остается позади и всё отдаляется и отдаляется. Рука затекла, думает Нитокрис и не решается произнести вслух, что держать необязательно – она не убежит. У Теночи крепкий хват, из такого не вывернешься, и ей самой не хочется. Нитокрис не знает, куда они идут, но чёткость действий и отсутствие сомнений на перепутье вселяют надежду, что она точно знает путь. Знакомые коридоры, закрытые везде двери и звенящая тишина, здесь никого нет, только звуки их шагов – неудобные каблуки хочется снять. Наверное, проходит минут десять или пятнадцать, не больше. Пора спросить, зачем так далеко идти, и Нитокрис уже готовится сказать, как Теночи неожиданно говорит:
— Мне кажется, мы потерялись.
И так спокойно говорит, остановившись, будто не она вела за собой, а кто-то другой, и всё – не её вина.
— А? — кажется, она не понимает простейших слов, — Потерялись..?
— Ну да, — теперь стыд по коже расползается, уверенно ведёшь и приходишь в никуда.
Тихий смех разрывает тишину, Нитокрис ладонью прячет улыбку. Приходится угрюмо отвести взгляд, Теночтитлан делает это нехотя – теряет драгоценную эмоцию царицы.
— Если мы потерялись, — пытаясь принять обратно серьезный вид, начинает Нито, — Куда мы шли изначально?
— В библиотеку, — скрыть неловкость не выходит, и самой улыбаться хочется, — Я решила, что на предыдущем повороте можно сократить путь и повернула направо. Тут коридоры все одинаковые, невозможно же!
— А нужно было налево, — сдерживает улыбку, — Ничего, это можно исправить, Теночи. Давай лучше я поведу.

Смена ролей – ведущий станет ведомым, и неудобный хват за запястье сменится отсутствием прикосновений вовсе. Теночтитлан остаётся рассматривать спину царицы, обдумывающей каждый поворот, знающей явно большее её самой. Она изучает выглядывающие из-под рассыпанных по спине волос золотые наплечники, от которых до середины плеча тянутся рукава такого же цвета; аккуратно разглядывает сложное ожерелье на груди, выходя вперед на повороте.
— Красивое, — произносит мысли вслух, сиуатламакаске¹ носили подобные.
— С-спасибо, — запнувшись, отвечает Нитокрис и чувствует румянец на лице, — Это подарок брата.²
— Он знал толк в украшениях, — Теночтитлан сжимает край собственной современной одежды и жалеет, что в ней сегодня.

На встреченной табличке сбоку от массивных дверей читается «Библиотека», и обе останавливаются перед нею. Переступив с ноги на ногу, Теночи вновь берёт роль ведущего и заходит внутрь первой. Там – всё абсолютно такое же, ничего не может измениться за одно утро: и Мурасаки с книгой в руках бросает удивленный взгляд при виде Нито, и теплый свет окружает, приглашая каждого зашедшего с головой уйти в чтение, и тишина, всепоглощающая тишина, которую никто не смеет нарушить. Египтянку смело ведут на второй этаж, уводят вглубь, желая спрятать от чужих глазах – меж рядов книжных полок никого не видно. Скрыться хочется и Теночтитлан, так банально проще, нежели признать свою неправоту и извиниться публично, зная, что после – упрёки брата; но в то же время она раскрывает ей своё сокровенное место, библиотеку, куда Нито обычно не ходит.
— Царица, ты хотела поговорить со мной, равно как и я, — произносит Теночтитлан, когда они наконец садятся в мягкие кресла после длительной прогулки.
— Называй меня Нитокрис или просто Нито, — внезапно просит она, прерывая её.
— ...Хорошо. Но я скажу первая, если ты не против, — замолкает и в фиалковых глазах Теночи ищет поддержку.
Ацтек переплетает пальцы своих рук, плотно скрепляя их, будто это помогает собраться.
— Мне нужно извиниться перед тобой, Ни..-токрис, — слова сдавливают горло, невозможно произнести, и имя её горечью ореха на языке, — Моё поведение при нашей первой встречи и в последующем, оно было неоправданно грубым.
Витиеватые фразы выстраиваются в ряд, к чему ведёт – сама не знает. Встречает её глаза и продолжает говорить.
— Я забыла твои же слова о том, что в Халдее будешь новая ты без воспоминаний о прошлом и Миктлане в частности, поэтому вела себя так. Мне жаль, царица.

Она вслушивается в каждое слово, ведь понять хочет ту странную эмоцию на её лице, значение сна, все странности, произошедшие; Нитокрис готова простить Теночи всё что угодно, лишь бы та ей рассказала, почему её прошлое упрямо цепляется за ацтека, отметая иных.
— Всё в порядке, Теночи, — отвечает через время, опасливо выбирая фразы, — Правда, всё в порядке. Я не держу обиды из-за твоих слов и взглядов.
Ей хочется вновь коснуться холодной руки, вселив надежду в свои слова и себя же успокоить, но Теночтитлан далека.
— Наша встреча действительно была первой для меня, в отличие от тебя. Но после неё, — сомнения подступают, — После неё я видела сон, в нём были ты и я.

Сказать «мы» она не может, и описать подробности оказывается трудно, видя, как тревога нарастает на лице ацтекской богини.
— Ты много говорила в нём, а я обронила фразу, которая почему-то ранила тебя.
— Какую? — глухо звучит её голос, она уже точно знает о чём речь идёт.
— «У тебя ведь не должно быть причин защищать этот Лостбелт, нет – Миктлан», — вторит самой себе Нитокрис.

Из всех возможных встреч – именно эта, из сотен слов, которые сказали друг другу, — ей приснились эти. Яркой вспышкой в памяти появляется их разговор, каждая мелкая деталь и подробность, полные фразы и взгляды. Теночтитлан неслышно проговаривает «К черту человеческий порядок и правильную историю» и думает, почему Нитокрис видит сны о ней. Ни Тлалок, ни Уицилопочтли не могут обладать такой силой, чтобы внедряться в сны слуг чужой мифологии и страны, тем более речь о Египте, где вера намного сильнее ацтекской.³ Тогда что случилось? Принятие Нитокрис её извинений, может, и подарило на миг спокойствие души, но теперь всё резко изменилось одним воспоминанием и приобрело совсем другой характер и вид, не тот, к которому готовилась.

— Я... не могу объяснить, почему тебе приснился такой сон, ведь сама не нахожу ответа, — смотрит прямо, показывая, что лгать не собирается, — Его причиной может быть всё что угодно, и вряд-ли ты или я когда-нибудь узнаем её.
— Но, Теночи, ты же знаешь больше моего и помнишь тот сон, как реальность, — уже готова протянуть руку и схватить, лишь бы не упустить возможность, — Если ты расскажешь мне о Миктлане, то мы вместе найдем ответ.
— Нет, Нитокрис, нет, — как кинжал в ребро звучит отказ, — Тогда мы были по разные стороны баррикад и преследовали противоположные цели. В Миктлане я наблюдала за твоими действиями с ненавистью, но здесь мы союзники. Так, как сейчас мои слова могут помочь в поиске ответа? Они усугубят и испортят всё окончательно.

Подобрав удобные слова, чтобы защитить, в первую очередь, Нитокрис и уже после себя, Теночтитлан думает, что так спасает царицу от ненужного новой ей прошлого. Всё давным-давно закончилось, а чувства, скрывающиеся где-то в глубине души, всегда можно удавить ещё дальше, окончательно подчиняя себя воле настоящего. Так будет проще им обеим, если забыть прошлое.
И Нитокрис не готова смириться с попыткой сбежать – фараоны привыкли получать всё, что им нужно, разом. Она слишком много размышляла о невозможности отпустить этот отрезок прошлого и о том, что нужно от ацтека добиться правды и размотать клубок спутанных чувств. Знает, что тогда, в Миктлане, Нито не ошиблась, раз сейчас судьба позволяет им встретиться вновь.

— Союзники или враги, здесь между нами нет разницы. Поэтому я хочу услышать твои воспоминания, но ты отрекаешься от него, — попытка уверить её.
— Почему ты трусливо сбегаешь от ответа, Теночтитлан? — словно чужое имя на языке, — Неужели ты отказываешься от прошлого?
— Прекрати! — она повышает голос и тут же озирается по сторонам, продолжает тише, — Царица, я никогда не откажусь от прошлого. Ты ошибаешься, думая, что я слабая. Знай, что тебе не нужно то прошлое, равно как и я не нужна здесь. Новая Нитокрис не должна оборачиваться назад, она обязана двигаться лишь вперёд.

Я ведь хочу избавить её от бесполезных ей чувств и моего присутствия, так зачем она крепко держится за это, не понимает Теночи, неудобно ёрзая в кресле после выкрика, она наблюдает за реакцией египтянки.
Когда одна из частей мозаики и нитка, ведущая к центру клубка, лежали в её руках, Теночтитлан резко дёрнула на себя, пряча за спиною и решив всё заранее, не спрашивая мнения чужого. Нитокрис недовольна и даже разозлиться хочет, но с ацтеком каждое из чувств становится сложнее, глубже, приобретая второе дно, ведь если надавить, силой заставить говорить – птицей из рук вылетит Теночтитлан и никогда не вернется.
— Ты уверена, что без опыта прошлого я смогу двигаться вперёд? — у ацтека по телу нервный тик начинает идти, Нито своими словами расшатывает теорию.
И всё приходит в движение – Теночи не выдерживает, поднимается с кресла и тогда её хватают за руку.
— Оставь меня, — кладет свою ладонь поверх той, что сжимает крепко, — Я не расскажу тебе о Миктлане, это просто бессмысленно.

Она легко высвобождает себя, чувствуя тепло на запястье от её прикосновения, и уходит. Спускается по лестнице вниз, на прощание бросает взгляд с извинением Мурасаки, которая смотрит настороженно после крика на втором этаже. Теночтитлан покидает библиотеку – убегает от Нитокрис. Разум больше тело не контролирует, оно движется само по себе, полагаясь на мышечную память, приводит её в комнату. А Теночи хочется кричать, кричать так громко, чтобы вся Халдея услышала и поняла, что Нитокрис, египетской царице, историю Миктлана знать не нужно, потому что в ней есть по-странному нежные чувства жёстокой ацтекской богини к фараону. И эти чувства никуда не исчезнут, сколько бы времени ни прошло, они в новом мире останутся за бортом. В той истории есть слишком многое для Теночтитлан, чтобы легко развеять её по ветру.
Всё ведь с самого начала их разговора пошло не так: она, рассчитывая лишь извиниться, а после убраться из её жизни навсегда, насколько это позволяет станция, и не вскрывать старые только зарубцевавшиеся раны, ощутила, как возможное развитие беседы уносит поток речи Нито, которая узнать хочет о прошлом. Теночтитлан ничего не понимает, зачем ей оно? Зачем зацикливаться на тех вещах, что сейчас остаются между несколькими слугами и сменятся через пару месяцев кардинально новыми?
На глаза попадается ваза с отцветшими бархатцами, их лепестки начали опадать – всё возвращается к самому началу.
Мягкий взгляд – смех – рассказ о сне – воспоминания о Миктлане. Откуда взялся этот сон? Не мог же кто-то вмешаться в память полубожественной слуги, исключая брата,⁴ но ему это просто не нужно. Размышляя, она приходит к одному верному ответу – Алайя.⁵ Благодаря ей о Теночтитлане⁶ будут помнить всегда и Нитокрис рано или поздно узнает о Миктлане, как о части истории человечества, хоть и неправильной. И тогда убежать от ответа будет невозможно.

— Ээкатль, nimitznotlatlauhtilia⁷, — она рукою прикасается к тому месту, где у обычных людей сердце, и уже готова вырвать его, но останавливается – более боги не внемлют ей. Искать решение нужно ей самой.

…

«Не уходи» немо повисает в воздухе, не успев приобрести формы, – Теночи ушла, оставляя всеобъемлющую тишину на втором этаже. Нитокрис глупо смотрит ей вслед, будто надеется, что та вернётся, и ошибается. Выпорхнув из рук, птица улетела. Внутри с силой закручиваются мысли, путаясь между собой, нельзя было давить на ацтека – и всё равно показала вспыльчивый характер, за который не раз ругала себя. Наверное, стоило подобрать слова иные или оставить на другой разговор, чтобы лучше узнать друг друга, но разгадка в ладони лежала, и желание победило. Теперь в одиночестве становится неуютно – с Теночи даже не задумывалась о практически незнакомой библиотеке. Она слышит, как кто-то поднимается сюда, и слабая надежда растворяется, когда видит, что это Мурасаки.

— Нитокрис, всё ли в порядке? — осторожно уточняет Сикибу, поправляя очки на лице, — Тлалок громко говорила с тобой, не похоже на неё.
— Скорее всего, нет, — как-то тихо говорит Нито, избегая прямого взгляда, — Извини за шум, Мурасаки.
— Не переживай об этом, — она делает шаг и в итоге садится рядом на кресло, — Может, ты хочешь поговорить о чем-нибудь?
В ответ качает головой, думая, что их разговор с Теночи должен остаться между ними.
— Но, скажи, Мурасаки, — наконец видит её глаза, использует чужое имя, — Тлалок когда-нибудь рассказывала тебе о своём прошлом?
— Если совсем немного, — задумчиво отводит взгляд, рассматривая книжные полки позади, — Мы говорили чаще об архитектуре и искусстве, она лишь пару раз упоминала, что самый красивый город на земле это Теночтитлан.
— Теночтитлан? — сразу вспоминается та звучная ухмылка Тескатлипоки, когда Мориарти говорил о нём.
— Да, ацтекская столица, которую разрушили испанцы,⁸ — неловко добавляет.
— Т-ты можешь дать мне книги о нём? — чувствует, как всё становится на свои места и все слова о Мехико-сити имеют смысл, и Теночи не говорит о прошлом не случайно; ушки резко вытягиваются.
— Конечно, — ещё секунду молчит и продолжает, — Но только завтра, отдохни сегодня.
Нитокрис готова возразить и одёргивает себя, Мурасаки права, на сегодня вполне хватит событий. Перед уходом она благодарит писательницу, обещая непременно прийти завтра.

Notes:

¹ – жрицы ацтекских храмов
² – это авторская выдумка
³ – речь о том, что исповедующих религию древнего Египта было намного больше, чем тех, кто веровали в ацтекских богов
⁴ – Тескатлипока был покровителем колдунов и магии в целом
⁵ – коллективная бессознательная воля человечества избежать вымирания (контр сила, да)
⁶ – город Теночтитлан
⁷ – я молю вас (науатль)
⁸ – Кортес-

Chapter 6: Deserted cities of the Heart

В волнении от разгаданной загадки шерсть на ушках топорщится, Нитокрис осторожно проводит по ним, успокаиваясь. Оказывается, ответ искать нужно было с иной стороны. Теночи вовсе не вельможа и тем более не правительница столицы ацтеков, она и есть сам город. И цепь замыкается, выстроившись в единую мысль, – Теночтитлан не хочет вспоминать Миктлан, ведь тот уничтожен, а вместе с ним исчез Мехико-сити, прямо как исчез его предок под натиском испанцев. Решение становится простым и даже близким: ей больно и обидно.
Всё же, книжные черви, такие, как Мурасаки, знают больше, нежели прославленных гениев, решает Нитокрис, уже пару минут стоя перед дверьми библиотеки. У неё в голове громадный беспорядок – обломки разговора с Теночтитлан, которые так и норовят напомнить о себе и резко полоснуть до боли, помощь от Сикибу, раскрывшая истину и сотни собственных мыслей, неустанно роящихся. От них отделяется ещё одна: что делать дальше? Она волнует больше остальных и барахтается где-то сверху. Бежать прямо сейчас и искать ацтека, чтобы объяснить всё и дать понять, что можно довериться ей, совсем смысла не имеет, только хуже сделает. Остаётся немного вариантов – вернуться к себе или найти сказительницу. И Нитокрис выбирает второе, решая умолчать о встрече с Теночи.

Шахерезада может быть только в двух местах, если сегодня не день её тренировки – в собственной комнате, либо в столовую. Последнюю Нито проверять не очень хочется, поэтому в случае неудачи, вернется к себе. Путь от подземной библиотеки выходит слишком долгим, и она успевает заскучать, бесконечно идя и идя по однотипным коридорам. «Тут коридоры все одинаковые, невозможно же!», – вспоминаются ей слова Теночтитлан и вынужденно соглашается. Но близятся большие окна, которые намекают, что осталось немного.
В этот раз Нитокрис в дверь не стучит, заходит сразу и выдыхает с облегчением: она здесь. Точно такая же – сказительница в полутьме сидит на кровати, читает свиток из-под полуприкрытых век. Она поднимает взгляд на вошедшую девушку и со слабою улыбкой говорит:
— Приветствую тебя, царица. Твоя тренировка была продолжительной. Верно, устала и хочешь услышать новую сказку?
— Всё так, — Нитокрис устраивается рядом с ней на большой кровати и готова сказать какую именно, как её прерывают.
— Не спеши, — Шахерезада вглядывается в её лицо, — Мы сразу к сказке перейдем, оставив заботы дня?
— Да, — отвечает Нито, неловко перебирая пальцами ткань на кровати, — Я хочу услышать историю о самом красивом городе на земле.
Шахерезада откладывает свиток, задумчиво склоняет голову и непродолжительно молчит – египтянке кажется, что она поняла, почему просьба именно такая.
— Я мало знаю о городах вне родных земель, потому поведаю тебе о прекрасном Багдаде.

Она начинает свой рассказ. Эта сказка перемешивается с реальностью, с тем городом, что Шахерезада видела из окна спальни Шахрияра; своим голосом она окутывает Нитокрис, являя картины нескончаемых рынков и толп людей на них, величественную мечеть, купол которой к небу возвышен. Прямо на ладони кольцом лежит сказочный и вместе с тем настоящий город Багдад. В нём всё близко слушательнице и бесконечно далеко для сказительницы, заключенной в покоях султана. Нито, сквозь сон, который приходит всегда вместе с рассказом Шахерезады, перед тем, как закрыть глаза, надеется, что не станет для неё новым Шахрияром.

Пока сказ длится, ей снится родной Мемфис¹. Она снова ребёнок – спешит домой, бежит из храма Пта² прямо к старшему брату,³ который ещё не фараон. Останавливается по пути на берегу Нила, как всегда, боясь его величия и тогда ещё безмятежного спокойствия; волны берег ласкают медленно.
Теплом воспоминание в душе растекается, и Нитокрис не может представить, как Мемфис может исчезнуть, взять и перестать существовать. Так, насколько же больно было Теночтитлан наблюдать за падением Мехико-сити? Она видела, как рушится всё её естество вновь, повторяя реальную историю. Это ведь невыносимые страдания.
И я готова разделить их с ней, во сне говорит она.

— Что же тревожит тебя, царица Нитокрис? — шепчет Шахерезада, слыша сонное бормотание той, — Та дева с руками, покрытыми кровью, не покидает разума твоего?
Она ведь помнит многое: и знакомство с иной Нитокрис, и встречу с нынешней. За всю их дружбу египтянка ещё ни разу не переживала так сильно о ком-то другом из иной страны и мифологии; даже волнения о мастере были незначительны, ведь рядом с ним всегда Маш. Но Теночи удалось разбить маску с дружелюбной улыбкой, которую Нито носит постоянно, и подобраться намного ближе, чем кто-либо. От мыслей её отвлекает шуршание одежд и движение на кровати.
— Извини, — потирает глаза, избавляясь от пелены сна, — Я не услышала окончание истории.
— Позволь остаться этой сказке неоконченной, — с мягкой улыбкою отвечает Шахерезада, — И теперь, ты хмурилась во сне. Что-то случилось?
— Это… — она не готова рассказать ей о самом красивом городе на земле, — Сон был странный, вот и всё.
— Вот как, — тянется обратно к свитку, — В следующий раз я расскажу новую сказку о Багдаде, если ты того пожелаешь.
— Спасибо, — ей неловко становится, и думает, что в благодарность можно обнять сказительницу, но не решается.
Поднимается, вставая на ноги, что затекли, и Шахерезада вслед за ней встаёт, провожая. В дверях Нитокрис медлит, и всё же собирается, коротко обнимает её, стараясь как можно скорее закончить движение.
— До завтра! — сказительница прощается движением руки.

— Я молюсь, чтобы у твоей истории был счастливый конец, Нитокрис, — говорит Шахерезада, когда царица уходит.

Подбирается одиночество незаметно в тот момент, когда Нито возвращается к себе в комнату, чувствуя, как сильно устала за сегодняшний день, который постепенно близится к концу. Оно показывает себя в единственной мысли – тоске по Теночтитлан, её витиеватой речи и тёмных, как бездна, глазах. Пустотой встречает собственная комната, и Нитокрис проходит вглубь, останавливается перед вазой с благовониями. Осторожно зажигает их простым заклинанием и произносит короткую молитву за душу брата, как делает это всегда.

Она старается на время, хотя бы сейчас, после сна с Мемфисом, не возвращаться к их разговору и сосредоточиться на воспоминаниях собственных и старых, как сам мир. Образ Меренра ускользает песком сквозь пальцы и становится нечётким – Нитокрис видит его убийц, но не самого брата. И страшно потерять прошлое.

...

Дни вынужденного затворничества тянутся мучительно медленно, и, верно, проходит не больше трёх, пока у Теночтитлан не кончаются припасенные книги и ей не приходится идти в библиотеку, оглядываясь по сторонам со страхом встретить её. Она, может, и обдумывала их разговор, свое поведение и слова за всё это время, но пришла лишь к сожалению – спешка, спутанность чувств и горячая рука Нитокрис. Делать выводы вперёд всех в корне ошибочно, и Теночи поплатилась за это.

Мурасаки встречает её, как всегда, молчаливым кивком, словно ничего и не происходило, отчего даже легче. Нужные книги находятся быстро и легко, она складывает их в стопку, снизу подхватывает и поднимает, говоря «Я верну предыдущие завтра» перед уходом. Нагруженной литературой Теночтитлан не хочется возвращаться в комнату, всё же покинуть четыре стены оказалось приятно, её тянет поговорить хоть с кем-нибудь из ацтеков, ведь те не будут спрашивать о событиях с Нитокрис. Поход в столовую сродни самоубийству, поэтому сразу исключен разговор с Кетцалькоатль, значит предстоит поиск Тескатлипоки. И, конечно, тот находится в ангарах, разрабатывает очередную бизнес-схему, понятную только ему.
— Брат! — зовёт она, не видя его за многочисленными башнями коробок.
В ответ ей поднимают высоко руку с пистолетом необычной формы, как маяк, на который нужно ориентироваться. Тескатлипока где-то в глубине ангара – он сидит на металлическом ящике и наблюдает за механическим роботизированным погрузчиком, сняв очки, и, что странно, даже не курит. Лавируя между башнями, также корабль в море обходит рифы, Теночтитлан доходит до него и в нерешительности смотрит снизу вверх; Теска движением головы показывает, чтобы та садилась рядом – на ящике хватит места двоим. Она забирается к нему, книги тащит за собой наверх, и в тот же момент машина останавливается, заканчивая выполнять задачу.
— Перерыв, — зачем-то говорит он ей и надевает очки обратно, спрятав голубые глаза, — На кой чёрт тебе столько книг? Их тут гора целая.
Теночтитлан не отвечает, улыбаясь уголками губ, молча рассматривает его. На Тескатлипоке неизменно потёртая куртка, не меняющаяся ещё с Миктлана, на которую раньше она жаловалась, а сейчас и сама в современных одеждах ходит. Тут, с ним, ей становится спокойнее, и буря чувств последних дней на короткие мгновения сменяется штилем.
— Смотрю, и ты устала от традиционных костюмов, — усмехаясь, замечает он и снимает с неё очки, на ладони держит, оценивает, — Неплохой нарядец, кстати.
— Благодарю, Великий Тескатлипока.
И снова замолкает; Теночтитлан думает, нужно ли отвлекать его своими довольно низменными переживаниями, когда тот занят. Она поднимает голову наверх, на руки опираясь, – там только округлый потолок серого цвета. За ним, Теночи надеется, высокое голубое небо, и внезапно что-то тянет её спросить о прошлом, от которого так хочет уберечь Нитокрис. На языке вертится лишь один вопрос:
— Брат, ты скучаешь по криптеру⁴?
В его движениях есть небрежность – Тескатлипока отдает ей очки, тянется за сигаретой, поджигает её, держа между зубов, и делает всё в тишине, которую нарушить страшно.
— Хочешь? — протягивает Теночи раскрытую пачку, она же неловко достает одну, хотя никогда не курила, — Дейбит любил выкурить со мной иногда.
— Спасибо, — крутит в пальцах и не просит зажигалки.

— Спросил бы кто другой, так я убил бы его на месте, но ты же не просто так спрашиваешь, Уици, — Теска делает глубокую затяжку и после выпускает дым прямо ей в лицо, — Я не буду лезть в твои дела, расслабься. Потом расскажешь, как результат будет.
Запах ударяет в нос и горечью оседает на языке, будто это она затянулась сигаретой, но Теночтитлан даже не хмурится, привыкла к такому, продолжает ждать ответа.
— Без Дейбита тут скучновато, да, — вновь обращает взгляд к механическому погрузчику, — Халдея вообще местечко своеобразное, не то что наш Миктлан был. Всё у них тут четко, планы, расписания, то нельзя, это можно, с Дейбитом было намного веселее и проще.
Он ведь многое не договаривает, Теночи знает – она немало видела в Миктлане; видела, как у брата улыбка появлялась при редкой встрече с криптером, который постоянно был в «экспедициях»; видела, как они подолгу говорили и курили, и человек менялся разительно во взгляде; видела, как брат его трепал по волосам, а тот изображал что-то похожее на улыбку на лице.
— Конечно, тут временами забавно наблюдать за конфликтами, которые выбились из графика, да и слуги постоянно готовятся к битвам. Но, сама знаешь, мешики⁵ – самые храбрые воины, — ещё раз затягивается, сигарета почти дотлела, — Только вот Дейбит не был ацтеком и в Миктлампу⁶ не попал.

Это и становится ей ответом на вопрос. Смерть – дело живых для них; они, кто находятся по эту сторону жизни, могут рассуждать о тех, кто перешли через границу, делящей жизнь на две части. И Тескатлипока вложил ему на прощание нефрит в ладонь, сказав «Только ты знаешь, куда идти, Дейбит⁷», а Теночтитлан костями легла за Мехико-сити.

— Дай, я подожгу.
— Нет, — она отдергивает руку с сигаретой, не позволяя ему зажечь её, — Я, наверное, уже пойду.
Закладывает сигарету за ухо, сохраняя её в том виде, в каком достала из пачки, точно также снизу подхватывает книги и готовится спрыгнуть на пол, но Теска забирает стопку у неё и оказывается на земле первым.
— Он тоже вечно что-то читал, и я не понимал, откуда у него книги, — говорит Тескатлипока ей, когда они оба на полу стоят, — Вы похожи даже.
— До встречи, Великий Тескатлипока, — книги у владельца, и Теночи кивает, как бы благодаря.

— Я жду результата от тебя, Уици! — слышит, как он кричит вслед.

В пустом коридоре со стопкой книг в руках она признаётся самой себе – прошлое всегда возьмёт верх над настоящим, как ни пытаться от него убежать, оно настигнет тебя. Так неужели египетской царице нельзя знать о том прошлом, что связало их судьбы? Штиль в душе волнами отвечает, Теночтитлан не нужно прятать свою боль.
И, если раны вновь начнут кровоточить, то Нитокрис сможет помочь ей.

Notes:

¹ – столица древнего Египта с 3 по 1 тысячелетие до н.э.
² – бог правды и мёртвых, творец мира у древних египтян; широкий культ последователей Пта был как раз в Мемфисе
³ – старшего брата Нитокрис, вероятно, звали Меренер
⁴ – Теночтитлан не называет Дейбита по имени
⁵ – мешики это ацтеки
⁶ – одной из молитв, что читали ацтеки после смерти другого, была «Куда мне идти? Куда мне идти?..»
⁷ – мир, куда попадают воины ацтеки после смерти, им правит Тескатлипока

Chapter 7: Tenochtitlan

Сон – обычная условность и всеобщее правило по ночам быть тише воды, ниже травы, только не тревожить оставшихся людей в Халдее. Конечно, есть слуги, которые сон упрямо отрицают, вроде полуночницы Осакабэхимэ, не покидающей комнату и, вероятно, всегда бодрствующей. Нитокрис несомненно уважает мастера и тех, кому сон также нужен, но в эту ночь она просто не может уснуть. Завтра кажется невыносимо далёким и одновременно близким, в завтрашнем дне лежат ответы и шажок, крошечный шажок к их следующему разговору. Ей удается подавить ненадолго волнение и предвкушение, провалившись в короткий сон, точно так же наполненный прошлым, но его она не запоминает. И в следующее мгновение раскрывает глаза, с тревогой смотрит на часы, боясь проспать, облегчённо выдыхает, когда видит часовую стрелку на семи. Время подходящее, значит – можно идти.
Нитокрис ни секунды не думает, не слишком ли это рано. Встав с кровати, сразу же направляется к двери, не обращая внимания на босоножки с высоким каблуком, после которых у неё страшно болят ноги. Она босая ступает на холодный пол за пределами комнаты, привыкая к температуре, и дальше двигается в обычном темпе.

Поворот и ещё один, Нитокрис почти пришла, не встретив никого по пути; видимо, все в Халдее сони или не любят по утрам гулять. Перед библиотекой не медлит и смело заходит внутрь. И всё как в тот раз – слабый, но теплый свет, пустота и всеобъемлющая тишина, которую прерывает приятный голос:
— Доброе утро, моя дорогая, — Мурасаки говорит сонно, почти зевает после приветствия.
— Утречка, — может, жаворонки не самые хорошие птицы, — Я не слишком рано?
— Вовсе нет, — изящно рукою прикрывает рот и всё же зевает, — Подойди сюда, я всё расскажу.
Она робко оглядывается в поисках ацтека, словно сейчас раскроет великую тайну, и подходит к стойке с раскрытой книгой.
— Это «Правдивая история завоевания Новой Испании» Берналя Диаса дель Кастильо, одного из участников конкисты, его главный труд жизни и хроника падения ацтекской империи, — Сикибу переворачивает титульный лист, переходя сразу к закладкам, — Я отметила для тебя страницы с описанием Теночтитлана и его взятия. Предшествующие им события не очень важны, так как в смысле слова конкиста заложено всё нужное. Если будут вопросы, то можешь спрашивать, я буду вон там.
— Спа... — громко начинает говорить она и тут же одергивает себя, — Спасибо огромное, Мурасаки.
На тихую благодарность ей кивают, Нитокрис чувствуя, как ушки дернулись в ответ на движение писательницы, двумя руками берет книгу, стараясь быть осторожной. Аккуратно укладывает её на колени и склоняется над страницами. Путешествие по Теночтитлану начинается.

Поначалу она оказывается в лагере конкистадоров, среди всех запоминает лишь одного, которого Диас постоянно упоминает – Эрнана Кортеса. Вместе с ними выходит в город, сразу на одну из торговых площадей, где и познает величие почтека.¹ Здесь, под крытыми галереями, прячась от палящего солнца, Нитокрис протискивается меж народа и находит изобилующие ряды, в которых есть всё, если не больше. Продовольствием их рынок не ограничен, она видит блеск драгоценных украшений; уголки сложенной ткани неровные и выглядывают из-под друг друга, а недалеко от рядов со строительными материалами неизменно встречает продажу рабов. Старый, как мир, обязательный товар. Диас ведёт её дальше, уделив должное внимание рынку, проводит сквозь богатые двора самых знатных людей; он следует за лидером, Кортесом, который встречается с Мотекусомой близ этих проклятых идолов, и под ногами их кровь, свежая от недавних жертв.² Она не понимает неприязни автора к религии ацтекской, это ли время для вопроса? Но дальше читает, оставляя простор для размышлений.
Они на вершине си, храма Уицилопочтли, и внизу раскинулся весь город. У неё вырывается тихий возглас восхищения, когда Берналь, видевший и великий Рим, и славнейший Константинополь, говорит о красоте Теночтитлана.³ Для него столица ацтеков – истинное чудо, сотворённое руками варваров. И теперь, узрев его, Нитокрис хочет понять, зачем им разрушать это.
— Мурасаки, — начинает она, и в тот же момент в библиотеку входит да Винчи, точнее въезжает на своих роликах. В короткий промежуток времени, пока юный гений не добралась до них, писательница успевает лишь перевести взгляд от дневника к египтянке и виновато улыбнуться.
— Всем привет, — Леонардо как и обычно очень бодро здоровается, но обратившись к Сикибу, использует очки, как шляпу, чуть приподнимает и возвращает в прежнее положение, — Мурасаки.
Она кладет пару книг на стойку и протягивает лист ей, не говоря больше ни слова, хотя и так понятно, что на нём список литературы, нужной ей.
— М-м, — тянет Мурасаки, пробежавшись глазами по листу, — Десять минут. Но тогда ответь на вопросы Нитокрис, ты прервала нашу беседу.
— Сбегаешь от разговоров, — со смешком озвучивает мысли Нитокрис да Винчи и сразу переключается на неё, — Что же интересует тебя, великая царица Египта?
Под прямым и ясным взглядом её Нито неловко становится, может ли вопрос стать глупым и рассмешить? Но иначе она никогда не поймет Теночи. Переступи сомнения и узнай правду, говорит Нитокрис самой себе.
— Почему... — запинается, — Почему они уничтожили Теночтитлан?
— Ты спрашиваешь, почему, — да Винчи долго не отвечает, подбирает подходящие слова, чтобы защитить обе стороны от гнева египтянки.

— Нитокрис, представь, что в некой стране есть люди, много людей, которые в какой-то степени авантюристы, но в большинстве они профессиональные простые военные, и им нужно чем-то заниматься, чтобы выжить без войны. И представь, что этой же стране нужно много ресурсов, в особенности золота, чтобы восстановиться после... предположим, тяжёлых и голодных лет,⁴ — она не уложится в десять минут, ни за что, но этот интерес в её глазах напоминает собственный. — Эта страна уже знает о том, что есть новые континенты и там есть люди, поэтому она приходит к самому верному решению. Отправить этих людей туда, позволив им исследовать и одновременно приумножать богатство растущей империи. Кроме того, одним из условий для отправки на новые континенты становится религия. «Вы плывёте туда, чтобы распространить нашу веру. Это благое дело», — так говорят им и народу правители; так закладывается зерно ненависти к местному населению, которое живёт и верует в другую религию; так они оправдывают жестокость этих действий.
Во время её объяснения приходит Мурасаки со стопкой книг, и сразу начинает записывать слова да Винчи в дневник, как очередное наблюдение, что когда-нибудь станет частью будущего произведения.
— Желающих очень много, часть ослеплена будущим богатствами, часть – это обычные люди, хотевшие переселиться в новый мир. И приплыв туда, эти люди начинают делать то, что у них лучше всего получается. Они правда исследуют, но о главном, самом ценном никто не забывает. Грабёж, разорение и насилие приходят об руку со светлейшей из религий.⁵ После их деятельности мы видим новые континенты в ином состоянии: коренных народов практически нет, оставшееся население, в основном, это приплывшие сюда вместе с авантюристами люди, повсюду нужная и подходящая вера, а некая страна обогатилась на ближайшие столетия. Остались руины столицы, на которых построят новый город очень скоро. Такова была и конкиста, таковы деяния Эранара Кортеса и его соратников.
Замолкает, оценивает реакцию – да Винчи готовится услышать крики злости от царицы и видит её сжавшиеся губы, вот-вот польётся гнев, ведь Нитокрис так похожа на хрупкую Теночтитлан.
— Но, понимаешь, — переходит к кульминации, — назвать конкистадоров виновниками геноцида, а погибшие народы великими мучениками будет слишком однобоко. Смотря шире, мы осознаем, что открытие Нового Света это перелом в истории мира, не только Испании и Португалии. Так были ли уничтожение коренного населения и, в нашем случае, падение Теночтитлана необходимыми жертвами для столь великого события? — она не ждёт их слов, это вопрос, на который каждый ответит сам. — Ясно, что каждая из сторон боролась за собственный интересы, будь то беспощадная экспансия, исследования, религиозные цели или простое стремление защитить родные земли. Ситуация, когда одни оказались сильнее других, не нова для мира. Проигравшие оказались уничтожены, втоптаны в землю, а победители получили славу. Обвиняя испанцев, забыть о том, как у цивилизации ацтеков было немного путей для продолжения существования без внешнего контакта. Без Кортеса или с ним, ацтеки бы исчезли когда-нибудь. Всё смертно, но не мы. Нам остаётся лишь хранить историю в том виде, каком мы запомнили её или пережили, выносить оценку же должны люди.

Натягивается тонкой струной молчание, это уже не та всепоглощающая тишина, которая была безмятежна, в этом молчании тревога и смятение. Нитокрис не замечает, как да Винчи уходит, забрав стопку, как Мурасаки поднимается на второй этаж, оставляя её в одиночестве. Объяснение выбивает у неё землю из-под босых ног, ставит прямо на раскалённый пол; и она чувствует обиду, гнев, скорбь, боль, бесконечную около сердца. Ожидая любой разгадки, Нитокрис не была готова к этому. Ей хочется злиться и ругаться, сказать Теночи, что Кортес и другие отвратительны, но не станет ли это солью на кровоточащую рану? Она не знает. Благодаря ответам должно же появится понимание, возможное решение проблемы, маленькая ниточка, ухватившись за которую раскрутится весь клубок, и Нитокрис лишь роняет голову в ладони от безысходности. Я так держалась за Миктлан, думая, что всё дело в нём, размышляет она, но он оказался повторением реальности. Теночи пережила трагедию снова, и... Какова тогда моя роль в её истории?
В мыслях одна вечность сменяется другой, Нитокрис разбирает по кусочкам слова да Винчи, Мурасаки, Шахерезады и Теночи, в них ищет места сколов, трещины и царапины; она пытается найти причины, почему они с ацтеком так похожи, почему ей чужие чувства понятны и близки, почему важно её улыбку увидеть без сожалений.
— Моя дорогая, — голос вырывает из океана, — Вот, возьми.
Ей в ладонь вкладывают маленькую конфету, должно быть обычный леденец, прямо как детям по окончании приема Найтингейл раздаёт ириски.
— Временами сложно принять действительность, но ты не должна сдаваться и останавливаться на полпути, — мягко просит Мурасаки, — Возьми книгу с собой, пронеси чувства Тлалок через себя и тогда ты найдешь все ответы.
— Сколько ещё попыток мне понадобится, Мурасаки? — в голосе отчаяние, путь тернист и неровен. В ответ она качает головой, безмолвно говоря, что не знает количество, и закрывает книгу на её коленях. Нитокрис поднимается с кресла, пока Сикибу держит «Правдивую историю», неловко благодарит и собирается уходить.
— «Лишь вершину Фудзи под собой не погребли молодые листья»⁶, — Мурасаки прощается, отдавая труд Диаса.

Повторение вчерашних событий, точно она в замкнутом круге, в непрерывном цикле, выбраться из которого почти нереально. Стоит перед дверьми библиотеки в растерянности, не зная куда идти, куда деть себя; всё происходит слишком быстро, нелогично, действуя вне всяких правил. Нужно остановиться и привести мысли в порядок, думает Нитокрис, прижимая книгу к груди. И чтобы добиться этого, начать можно с малого – с обыденной встречи вечером в столовой, до неё точно ещё есть время.
— Давно я не видела Тута и Клео, — роняет фразу в пустоту коридора.
Позволив времени течь сквозь пальцы, она твёрдо решает, что не оставит Теночи одну, Нитокрис найдет возможность, поговорит с ней вновь, приложит все усилия, чтобы помочь ей, если нет – попробует ещё раз, и готова вытерпеть бесконечное множество этих попыток.

...

В этот раз Теночтитлан хватает книг на большее количество времени. Однако запасы сил для беспрерывного чтения, тем более, когда она несколько ночей не спит, погружаясь в случайные приключенческие романы вроде «Дочь Мотекусомы» Хаггарда⁷ или подобные, в конце истощаются. Устало переползая со стула на кровать, Теночи бросает взгляд на свежие бархатцы в вазе, их ей принесла да Винчи ещё утром, между строк приветствия заметив, что по новому расписанию следующая тренировка состоится через три дня, она будет индивидуальная. Тогда ацтек успешно пропустила это замечание, сейчас же случайно вспоминает, издалека пытаясь разглядеть лепестки цветов. И всё равно ненадолго захватывает её эта мысль, утомление заботливо закрывает ей глаза, заставляя вернуться в прошлое.

Когда Теночтитлан видит его, она всегда старается крепче стиснуть зубы и сдержать слёзы, ведь наблюдает за великой историей, у которой конец один и тот же. От Амакапитчли до Монтесумы Второго, до последнего вздоха выжившего жителя города. Каждая капля крови мешика, защищавшего его, – её слеза. Смотря с вершины храма Уицилопочтли, как рушатся мосты между улицами и каноэ переворачиваются днищами вверх, как люди, схватив оружие, падают под выстрелом ружей, она чувствует уходящие злость и ненависть, остаётся безнадёжная тоска и скорбь. Теночи не сделала ничего, только наблюдала за его падением.

Опять он снится мне, думает Теночтитлан, проснувшись. Её ресницы влажные и подрагивают, а голова налилась свинцом, что больно коснуться. Для Теночи это наказание самой судьбы или же попытка искупить вину перед всеми погибшими. Она смеётся над самой собой, выдвигая такое несуразное толкование сна, ей никогда не получить прощения ни мешиков, ни Оцеломе.
С усилием поднимается с кровати, наконец прикасается к бархатцам, аккуратно корзинки приоткрывая, скоро зацветут.⁸ Теночтитлан оставляет цветы в покое, и от движений неприятно впивается в кожу ремешок современной одежды; без промедления изменяет граф, вернувшись к образу Тлалока. Дав хлысту в руке исчезнуть, она покидает комнату.

Со странным осознанием приходит мысль, что коридоры в Халдее не так уж одинаковы: здесь на стене вмятина, тут неровная линия зелёного мелка, а за поворотом – свиток? Теночи вовремя останавливается, чуть не наступив на него, и склоняется, чтобы поднять. Он крепко закреплён и открыть будет непросто, но и рисковать не хочется, мало ли это чья-то шутка. Лучше отнести это в столовую, сказав, что потерялось, как и нужно. Осторожно берёт его в руки и проходит оставшуюся часть путь, ели сжимая свиток, боясь отметины оставить.

Когда Теночтитлан заходит, никто не обращает внимания – каждый занят своим, будь то беседа, тарелка с едой или всё вместе. Сегодня здесь не многолюдно, ни шумных рыцарей, ни Шинсегуми, одинокие слуги или малочисленные компании, поэтому она легко добирается до стойки, не встретив толпы.
— Выглядишь нехорошо, — с заботой, но прямо в лоб говорит ей Боудика и сразу же продолжает, — Тебе как обычно?
— Да, — Теночи выкладывает свиток на стол, — Можешь, оставить его тут? Ni-miztzon-tlatlaulatia,⁹ то есть, пожалуйста. Я нашла его в коридоре по дороге сюда.
Британская правительница не удивлена, вероятно, не первый раз столовая служит бюро находок, она, осмотрев бумагу и найдя удобный способ взяться, просто бросает его в коробку с гласной надписью «Потерялись» и под ней же «Заберите, если ваше», и всё делает с уверенностью, будто в свитке ни за что не может быть ничего ценного.
— Tehhuatl¹⁰… – Теночтитлан удивлена и не находится, что сказать, увидев спокойные действия, которые она явно проделывала далеко не один раз, — Неважно.
— Вот и славно. Через пять минут всё будет готово.
Боудика громко говорит, чтобы некий Эмия включил плиту и исчезает на кухне. Шум и гам столовой обнимают из-за спины, и Теночи разглядывает в пол-оборота собравшихся. За одним из столиков сидит пара – девушка¹¹ с высоким и вместе с тем необычным головным убором мило беседует с мужчиной¹² в черном костюме. От неё сквозь всю комнату исходит аура божественности, нет, даже божественностью это назвать нельзя. Святость, но она совершенно на богиню не похожа; и Теночтитлан хочется держаться от неё подальше¹³. Но мужчина создаёт противоположное чувство, Теночи назвала бы это похожестью, будто опыт у них был схожий, будто он, наверное, тоже потерял его когда-то. Движения из-за массы впечатлений скованы, она не способна подняться и подойти. Да и какое право она имеет говорить с такими, как они? Никакое, думает Теночтитлан.
— Скажи, — резко оборачивается на голос, — Как вы называете горячий шоколад на родине?
Её тянет ответить «Никак, моей родины нет», но вспоминает, что сейчас нет ничего, ни государства ацтеков, ни Британии.
— Cacahuatl, — бегло произносит и видит тонкие струи пара от кружки.
— В общем, держи, — она забирает горячую чашку с улыбкой, поняв, что науатль даётся так легко не всем.

Через шум прорезается звук открывшихся автоматических дверей, Теночтитлан разворачивается посмотреть, кто ещё пришёл; и всё вновь повторяется, события её первого дня показаны в зеркале, где она поменялась с ней местами. В компании Шахерезады входит Нитокрис, слушая речь сказительницы, пока она оглядывает комнату в поисках свободного стола, ацтек неотрывно наблюдает за движением фиалковых глаз, чтобы те, наконец, встретились с бездной собственных.

— Теночи, — шепчет она, поймав чужой взгляд, и больше не чувствует того холода на коже.

Notes:

¹ – почтека – класс торговцев у ацтеков
² –«...На ней (площадке главного храма) пространство в виде подмостков, где находились крупные камни, на которые помещали несчастных индейцев для жертвоприношения, и там был большой идол вроде дракона и другие дьявольские статуи, и — много крови, пролитой в тот день...», из труда Берналя
³ – «...и в Константинополе, и по всей Италии, и в Риме — и они говорили, что такой торговой площади, настолько благоустроенной и таких больших размеров,заполненной таким множеством людей, они никогда не видели», — писал Диас
⁴ – намёк на постоянную борьбу Испании с маврами, которая закончилась реконкистой в 1492 году
⁵ – субъективное мнение да Винчи
⁶ – хокку Ёса Бусона
⁷ – действительно существующий исторический роман
⁸ – бархатцы начинают цвести в июне, события работы происходят в середине мая
⁹ – пожалуйста (науатль)
¹⁰ – ты (науатль)
¹¹ – папесса Иоанна
¹² – Константин XI
¹³ – конфликт религий; католическая церковь хоть и не очень одобряла действия конкистадоров, но в целом не препятствовала и даже отправляла священников в Месоамерику (собственно, поэтому там католичество распространено)

Chapter 8: One day, I will stop falling in Love with You

Notes:

tw: намёки на нездоровые отношения

Прикосновение к плечу возвращает к реальности, в столовую Халдеи; под босыми ногами – холодный пол, и Нитокрис видит, как Теночи отводит взгляд, рвётся нить их немого диалога. Шахерезада что-то говорит, её не слышат.
— Извини, что? — она поворачивается к ней, оставляя открытую спину ацтека, и переспрашивает.
— Я займу столик, а ты возьми просто чая, хорошо? — сказительница повторяет чуть громче, глаза уводит к свободному месту.
— Конечно, — медленно отвечает Нито, осознавая ловушку от подруги.
Выполнить её просьбу значит подойти прямо к стойке, за которой стоит Боудика и напротив Теночтитлан мирно сидит с чашкой в руках, делая вид, что предыдущего мгновение никогда не существовало. Нитокрис беспомощно оглядывается на Шахерезаду, встречая у той самое спокойное и безмятежное выражение лица, какое возможно представить. Выбора не остаётся – она, огибая столы, идёт к ним. Шаг, за ним следующий, в мыслях подбирает слова. Глубокий вдох, надевает маску дружелюбия.
— Привет, — обращается ко всем и к ней лично; бездна не двигается, прячась от цветов. — Можно нам чашки и чайник?
— Естественно, — Боудика пропускает мимо ушей приветствие, смысла не видит в лишних словах. — Вам как обычно?
— Угу, — они остаются вдвоём, царица изнутри закусывает ели заметно щёку, уши пригнулись в напряжении. Украдкой Теночи смотрит на неё, пока ищет повод сказать хоть что-то. Под безразличием прячется тревога, и пальцы на чашке предательски дрожат.
— Нитокрис, — она изучает остатки шоколада в кружке.
— Д-да? — из-под улыбки видно волнение.
— Взгляни на тот свиток, — рукою указывает на ящик с потеряшками, — Разве он не принадлежит твоей подруге?
С силой пружина, до того сжатая внутри, растягивается, принимая обычное состояние, и она успокаивает себя, что маску снимать не нужно, Теночтитлан сама того не хочет. Оглядывает издалека коробку, замечая знакомую печать на нём.
— И правда её, — пытается прочесть лицо, спрятанное за тканью одежды, — Это ты нашла?
Молча кивает, тогда же возвращается Боудика с подносом. Их разговор заканчивается, не начавшись, – слова, до этого произнесенные, не весят ничего. Прямо сейчас они обе притворяются, скрывая ворох чувств, клокочущих внутри; Нитокрис улыбается, благодаря правительницу, Теночтитлан не выражает эмоций вовсе, просит ещё шоколада. В мгновение отсутствия ловят взгляды друг друга.
— Теночи, — тише, как можно тише, будто их подслушивают, — Мы можем поговорить позже?
— Я буду ждать тебя в коридоре, если задержишься, — звучит нерушимой клятвой.

Снова становится шумно, звуки, беспрерывно смешиваясь, идут из кухни стуком ножей, вплетаются в общий гомон нескончаемого обсуждения чего-то кем-то. В столовой никогда не бывает абсолютная тишина, даже глубокой ночью здесь найдутся источники шума. И Теночтитлан свыкается с этой мыслью быстро, даже быстрее чем с коридорами одинаковыми. Ощупывает кружку, словно та может форму потерять, будучи только слепленной из глины. Что я теперь скажу ей, думает она, удерживая себя от поворота к нужному столику. Прошло так много времени, на деле – чуть больше недели, и кроме четкой идеи доверия нет ничего иного. Сходу свалить на неё всю историю Миктлана: их разговоры с двойным дном, их взгляды, их последнюю встречу – и наконец сказать, что ацтеки способны на любовь, даже любовь к людям, слугам, из других религий, миров. Про себя усмехается: если бы всё было так же просто, как у неё в голове.
Горечь на губах, во рту, двигается дальше по горлу, неудачная попытка привести мысли в порядок, шоколад почти закончился. Отставляет чашку, на донышке – густая масса, которую обычно оставлять нельзя, но Теночи забывает об этом, выходит из столовой, не обернувшись, она всё равно до сих пор там.

— Ты ничего не теряла в последнее время? — сев, сразу спрашивает Нито. Встречает сначала задумчивость, после – ответ.
— Свиток, — беря кружку с подноса, говорит Шахерезада, — В нём были истории о городах, как ты и просила. Но пару дней назад я не смогла найти его, видно, выронила где-то. Он запечатан, так что ничего страшного.
— Кажется, он лежит в коробке с потерянными вещами, — видит её удивление, — Теночи нашла его.
Дальше – беспечные разговоры ни о чём: вкус чая, настроение мастера и Маш, юная да Винчи, новые слуги. Нитокрис обсуждает каждую тему, смеётся, улыбается, но заинтересована лишь в той, что ждёт по ту сторону стены.
Неудобно шею повернуть хотя бы немного, после тренировки тело и так ломит немного, лечь хочется, напряжение обостряет каждое чувство, она сегодня не расслабиться. Шахерезаде видно всё слишком ясно: с самого начала заметила деву с кровавыми предплечьями; в лице Нито радость притворно сладкая, и ей ничего не сделать с этим.
— Я пойду взгляну на свою потеряшку, — она поднимается из-за стола, — Не буду больше держать тебя.
В звуке отдаляющихся шагов растворяются благодарность и слова прощания, Нитокрис ждёт минуту-две, собирая мысли в голове в чуть приемлемую форму, и покидает столовую. Её ловят сразу при выходе, невербально, одним взглядом – Теночтитлан кивает и ведёт за собой. Где-то позади плетутся сомнения и страх, в тишине разрастаясь только больше. Ситуация мягко подсказывает, что разговор начинать нужно не здесь и не сейчас.
Для Теночи ожидание у прохладной стены коридора сменяется медленной прогулкой, будто темы для обсуждений исчерпаны и есть только молчание между ними. У неё чёткого плана нет, как и возможных ответов на вопросы, она решается вверить ведущую роль царице, отпустив всё на волю случая. Право лишь одно – выбор места действия.

— Мы идём в библиотеку? — осторожно спрашивает Нито, всё крыло кажется незнакомым.
— Нет, — она отвечает через время, слишком сосредоточившись на мыслях, — Я решила, что лучше поговорить в моей комнате.
— В твоей... комнате? — её ушки резко выпрямляются, когда разум получает ответ. Комната Теночи.
— Ты против? — начинает сомневаться, а не разбросаны книги ли там.
— Вовсе нет, — движением руки отрицает, — Просто удивлена.
С того момента Нитокрис запоминает каждый шаг, поворот, внешний вид коридора с надеждой, что знание этого пути ещё ей пригодится и комната её станет роднее своей. И чувство цикличности понемногу отпускает, в этот раз всё должно сложится иначе. Им обеим хочется верить в это.

...

Когда её пальцы уже лежат на кнопке, при нажатии которой двери откроются с характерным механическим звуком, Теночтитлан разрывает тишину словами:
— Извини за беспорядок, — перестраховка, память всегда может подвести и книги окажутся везде, кроме своих мест.
— Всё в порядке! — она оценивает коридор вокруг, не хочет встретить никого, всё слишком сокровенно.
Тихий щелчок – Теночи пропускает её вперёд в узкий проход, за собой закрывая дверь, и сразу же слышит удивление.
— Такая маленькая, — говорит Нитокрис, не успев и минуты побыть внутри.
Изгибающийся полукругом коридор придаёт её комнате форму скошенного параллелепипеда; в ней высокий сероватый потолок прячет небо, как и везде в Халдее, но это не избавляет от давящего чувства, идущего от стен со всех сторон. Царица ищет что-то похожее в глазах Теночтитлан и накалывается на искреннее непонимание.
— Они обычно больше? — она пытается не дрогнуть голосом от лёгкой обиды.
— Немного, — Нито начинает жалеть о ненужном замечании, — Но твоя очень уютная!
— Спасибо, — неловкость растёт слишком быстро между ними; Теночи, собравшись, наконец говорит, — Ты можешь сесть на кровать, если устала. Всё равно больше некуда.
Хватает пары шагов, и она уже аккуратно садится на белоснежную простынь, оглядывая интерьер, находит знакомую книгу на полке. Золотистая надпись корешка «Правдивая история завоевания Новой Испании» видна наравне с другими, неизвестными работами. Значит, Теночтитлан тоже читала её. Дальше, на прикроватной тумбе, – ваза с цветами, свежими, но пока закрытыми; они нравятся ей? Меж вазой и книгами прячется оставленная сигарета, лежит без пачки просто так.
— Бархатцы скоро зацветут, — она присаживается рядом, выдерживая дистанцию, замечает, что Нитокрис смотрит на цветы¹, — Обычно я сама стараюсь их срезать в саду, но эти да Винчи принесла недавно.
И Нито ощущает запах её тела близ себя, боится потерять связь с реальностью из-за волнения. Она готова слушать Теночи, говорящей о любимых цветах, о всяких мелочах, о книгах, истории – о чём угодно, главное – избежать тревоги и напряжения; в молчаливом же рассматривании бархатцев они остаются наедине с их прошлым.

— Так о чём ты хотела поговорить, царица? — делает вид, что не знает, и всё равно пальцы дрожат.
Ни о чём, увидеть тебя хотела, Теночтитлан, думает Нитокрис и не отвечает, ища подходящие слова. На грань закатывается клубок спутанных чувств: качнется в одну сторону и станет меньше, если совсем не исчезнет, позволив правде стать явной, ощутимой и больно раскрыть зарубцевавшиеся раны, в другую – обрастёт новым слоем чувств-нитей, покрывая реальность грёзами, доньями которых будут слёзы. Нитокрис смело обхватывает клубок всей рукою и бросает со всей силой, в жизни же – глубоко выдыхает и начинает говорить:
— О тебе, о прошлой мне, — в горле ком, слова сплетаются в кашу, — О нас.
— Царица, — начинает она и долгую выдерживает паузу, будто это время – единственная возможность для отступления, выбора разумного, такого выбора, что Теночтитлан никогда не осудит, ведь всё ощущается нереальным, чтобы ацтекская богиня почувствовала что-то, даже не что-то – tetlazohtlal-liztli² к ней и пронесла это сквозь прошлое, восстанавливая в настоящем; но мосты разрушены, фраза заканчивается, — Если ты желаешь того, я слушаю тебя.
— Наш разговор в библиотеке, — из горла ком спускается ниже, меняя форму, обретая острый край, направляется прямо к сердцу, а она продолжает говорить, — Он закончился слишком неожиданно, и знай, что я не хотела задеть тебя своими словами.
Сквозит сожалением голос и не дрогнет от тяжести слов, Нитокрис смотрит ей прямо в глаза, прощения просит за свою настырность.
— Это не твоя вина, — отводит взгляд, ведь извиняться вновь нужно ей, — В библиотеке произошло слишком многое, чтобы винить себя.
Говоря это, она думает о собственной слабости – брат не ошибался, называя её жалким, мелким божком.³ Обрывает мысль на полу обороте, нельзя забывать, что ведущая роль вверена Нитокрис, пусть продолжает.

— Ты права, для одной встречи это много, тем более она была всего лишь второй-третьей, — ползуче выстраиваются слова, не позволяя выскользнуть главному. — Я понимаю, что тебе сложно довериться мне, потому что не помню Миктлана и практически другой человек. Но я не хотела всегда оставаться в неведении.
По коже холод, пришло время выкладывать все карты на стол.
— Теночтитлан, — она сама не понимает к кому обращается, — Мои слова жалости не помогут и доверия не добавят, я знаю. Но никогда мне не найти причин и оправданий для уничтожения его, для меня кажется невозможным даже искать их⁴. Поэтому… чтобы снова не повторять наших ошибок…
Ацтек хочет, чтобы она замолчала, не продолжала говорить, не из злости, от горького и тупого чувства в груди – Нитокрис же всё понимает, понимает, что там, в неверном нарративе, ничего не изменилось, история завершила новый цикл, с крошечным изменением, их встречей.
— Поэтому прошу, просто скажи, хотя бы в паре слов, — это не просьба и не приказ, Нито умоляет её, — В Миктлане всё было также? И мы... Кем мы с тобой были?
В волнении доводит почти монолог до своего логически возвышенного окончания, Нитокрис в лице её замечает эту сложную эмоцию, не разгаданную до сих пор, и готова накрыть чужую руку своей с надеждой успокоить себя и её, но вовремя останавливается. Она передала тяжёлую ношу ответа, зная, что вновь надавила, приперла к стене – ситуация повторяется, птица в ладонях дрожит крыльями. И теперь любое слово, неполная фраза Теночтитлан, только не молчание, только не отказ - очередной побег, станут осколками разрушенной давно мозаики.

Тишиной воспалившихся чувств укрыты стены комнаты, сужаясь больше, усиливается давление, тик Теночи ощущает не в руках – ровный слой по телу. Эти воспоминания не должны были дожить до сих пор, им нужно было умереть в руинах Мехико-сити под весом космического существа, – так всегда думала она, и сейчас понимает, что ошибалась. Неизбежное смирение, выдрессированное подчинение применяет к себе – ацтек пытается расслабиться, позволить мыслям течь ровно. Немо открывает рот, разлепив сухие губы, и сразу осекается, будто успела что-то сказать. Проходят ещё минуты – они не кажутся вечностью – прежде чем Теночтитлан начинает говорить.
— В Миктлане, — острое чувство на языке, шоколад, но только чили, без мёда⁵, — было всего два города, Мехико-сити и Чичен-Ица. Их разделял всего один слой, Ицтепетль⁶, хотя этого оказалось достаточно для их коренного различия. Чичен-Ицу незримо оберегала Кукулькан, он был настоящим города майя,⁷ — отблеском серебристого костюма появляется её образ в памяти, — С Мехико было по-другому. Я думаю, брат, в смысле, Тескатлипока возвел его незадолго до моего призыва, и вряд-ли криптер противился этому решению.
— Теночи, — в паузу выхватывает фразу, — Тебя призвал… криптер или ты сама вызвалась?
— Брат, — она откидывается назад, на ладони опирается, с незаметной ухмылкой в уголках рта, и Нитокрис вслед за ней вперёд поддаётся, — Спрашивай прямо, если хочешь. Я убегать не стану.
— Извини, — даже ушки наклоняются, Нито внимает каждому слову, ловит движения губ.
— Мехико-сити уступал ему, несомненно, но варвары Оцеломе заботились о нём с такой нежностью, что я поверила в возможность реинкарнации в новом мире, который строили брат и криптер. В любом ведь случае, каждый город прекрасен, независимо от его месторасположения, так почему бы я не могла полюбить и этот юный град?
— Юный? — Нитокрис же думает о другом, зацепившись за «полюбить его». — Как долго ты была в Миктлане?
— Не больше полутора лет по меркам Месоамерики. Я не знаю, сколько это заняло бы в реальном мире. Там время шло совсем по-другому. И мы, — расслабленность даёт трещину, Теночи запинается, — мы виделись совсем немного, как капля в море джунглей.
По спине свинцом усталость начинает течь, по сосудам разливается, Нито старается не думать об этой неприятной боли; в короткую передышку, вздох, когда Теночтитлан выбирает, о чем сказать дальше, металл будто с силой вонзается в шестой позвонок, и она от боли спрашивает:
— Можно, я лягу?

— А? — замечает её нездоровое выражение лица, — Конечно, ложись, — быстро проводит рукой по простыне за ней, — Мне закончить или ты ещё хочешь послушать? Завтра или в другой день можем продолжить.
— Расскажи о нашей первой встрече, — Нитокрис неловко ложится, складывая руки в замок под грудью, словно готовится к суду,⁸ — Мы же виделись до тех событий, которые приснились мне?
Перенося вес тела вперёд, Теночи почти склоняется над ней, глядя сверху вниз – фиалки тонут в бездне, и молчание. Они в интимной близости рассматривают друг друга, как впервые встретившиеся люди: Нито изучает красные с розовым оттенком рисунки под глазами, думая об их значении, Теночтитлан поглощена сложным ожерельем вокруг горла, хочет коснуться, ощутив бусины кожей.
— Тебе нравится? — расцепив руки, она указывает на шею, — Это усех, wsḫ⁹, так Атум обнимает своих детей, Тефнут и Шу.
— Quema catzin¹⁰, сегодня оно даже краше, чем тогда, — беззастенчиво отвечает, высматривая жука скарабея среди узоров.
Губы Нитокрис трогает слабая улыбка – попытка скрыть усталость, которая сквозь голос звучит слишком знакомо, такую же Теночи слышала, когда она исчезала из подземного мира. И становится страшно, вдруг это мгновение тоже забудется ею, став последним, и ацтеку не удастся приблизиться к ней вновь. Запястья саднят от вымышленной боли, не обратив внимания, Теночтитлан отрицательно качает головой, отмахнувшись от липкого страха, и продолжает рассказ.
— Мы встретились в Тлатлауцуе¹¹, кажется, — вспоминает, как далеко было небо от них, — Ты сражалась с Искалли, защищая тот корабль, но мне стало интересно проверить твои силы, и я вмешалась.
Нито видит, как её глаза гаснут при упоминании Искалли. Что он значил для неё?
— Кто ты, я узнала в процессе битвы, которую ты проиграла. Брат хотел достать твоё сердце для паломничества, я остановила его, и сама получила пулю вслед за тобой, — мысленно повторяется выстрел причудливого оружия, безболезненный.
— Почему ты остановила его? — тихий вопрос, почти шёпот.
— Тогда я сказала, что это было бы опасно для Тескатлипоки, из-за различия мифологий, но сейчас… Ты была так прекрасна в крови, медленно умирая, — читает слабый трепет в её глазах, — Думаю, я просто хотела вновь увидеть тебя такой же, растоптанной моей силой, истекающей кровью. Поэтому лёжа рядом с тобой, я сожалела об убийстве, не подозревая, что ты выживешь.

Поймав последние слова, Нитокрис долго молчит, не разрывает зрительный контакт, не спрашивает ничего и, кажется, чуть не забывает дышать. Рушатся образы, фантазии – ни один из них не оказался даже на миллиметр близок к реальности; клубок уменьшается, показывая новый, красный, слой нитей. Для хрупкой Теночтитлан красота в жестокости, в том, как блестит обсидиановый кинжал на солнце над жертвой, как воин побеждает врага, – и это безумно так, но царице не страшно, и гнева нет; ведь в этой же жесткости заключены бескрайняя нежность и глубокое чувство любви. Она хранит в себе противоречия, оставаясь такой замечательной, думает Нито, вновь улыбаясь.
— Ты не устала? — с заботой спрашивает Теночи, притворяясь спокойной, словно минуту назад не думала, что зря рассказала о собственных чувствах.
— Немного, — врёт и получает в ответ прищуренные глаза, — Давай отложим наш разговор на завтра?
— Безусловно, — поднимается с кровати и подаёт ей руку, — Останавливай меня, если много говорить буду.
Перезвон украшений при движениях означает, что помощь принята и пришло время прощаться. Нитокрис ещё раз оглядывает комнату, пытаясь запомнить каждый уголок, и хочет пожелать хорошего вечера, как её прерывают.
— Я провожу тебя, не волнуйся, — встав сбоку, говорит Теночтитлан, — Если почувствуешь себя нехорошо, то обопрись на меня, хорошо?
— Ты не обязана, Теночи, — неловко начинает она, встречая явный отказ.
— Пойдём, пойдём, — выходит первая, зажимая кнопку снаружи, чтобы дверь открытой была.

Notes:

¹ - предположительно, в Халдее есть сад/оранжерея
² - один из вариантов слова «любовь» на науатле
³ - начало второй главы, воспоминание Теночтитлан
⁴ - «Так были ли уничтожение коренного населения и, в нашем случае, падение Теночтитлана необходимыми жертвами для столь великого события?», – Нитокрис даёт свой собственный ответ
⁵ - чтобы избавиться от горечи чистого шоколада, ацтеки добавляли в него чили и мёд
⁶ - Itztépetl, один из слоев Миктлана
⁷ - Кукулькан – одно из верховных божеств майя
⁸ - характерная поза, встречаемая у мумий; суд – суд Осириса, на который попадают умершие и на котором решается получит ли человек вечную жизнь или нет, благодаря взвешиванию сердца на весах Маат
⁹ – ширина, широкий (египет.)
¹⁰ – да, конечно (науатль); «да» ещё можно записать как kena, что близко к quema в целом
¹¹ - второй слой Миктлана

Chapter 9: We can be us just for one day

Notes:

tw: упоминание самоубийства

Дверной проем позади, и пути побега отрезаны механическим звуком, таким же, что привёл их сюда. Под ногами Нитокрис прохладный пол – в комнате Теночи он был будто теплее.
— А в каком мы отсеке? — оглядываясь, спрашивает и случайно скользит взглядом слишком низко, замечает обувь ацтека – аккуратные босоножки на тонком и высоком каблуке, из-под ремешков выглядывают красные следы. Ей же неудобно, думает она.
— В девятнадцатом, — «один из последних» Теночтитлан не произносит, разворачиваясь почти на носках. — Ты же в восьмом живешь?
— Да, — поднимает глаза к её лицу, — Может, я всё-таки сама дойду?
— Позволь мне, царица, — со слабеющим напором просит.
— Только сегодня, — сдается под глубиной бездны, — Я вправду устала как-то.
С лёгким чувством победы кивает и начинает идти. Желание взять её за руку отстаёт с каждым шагом, собственные красные пальцы на почти божественной коже будут смотреться нелепо. Теночтитлан выдыхает сквозь сжатые зубы, продолжает путь. Старается не думать, что ответом царицы стала мягкая улыбка, ответом на признание в жестокости и дикости сущности – улыбка; не вспоминать взгляд из-под полуприкрытых век с дрожащими ресницами, взгляд, своим путем повторяющий нательные рисунки. Лучше вовсе не пытаться понять эту встречу, пока рядом царица – всё хорошо же. Боковым зрением она смотрит на Нитокрис рядом: фиалки усталостью блестят и ушки наклонены, подрагивая кончиками. Спустя какое-то время нерешительно, облизнув сухие губы, спрашивает:
— Всё в порядке? — на стене остаётся число семнадцать.
— Угу, — неопределенное движение головой, и да, и нет говорящее.
В горле Нито копошится слишком много несказанного, того, чему время ещё не пришло, и того, о чем говорить уже поздно. Я приму тебя любой, Теночтитлан, – одно из них, умирает внутри, скользнув по стенкам глотки. Под пальцами эфемерно ощущает лезвие обсидиановое, холодное, как рука ацтека. Её кинжал не похож на тот, что был у Меренра, когда пришло время прощаться. Хопеш¹ никогда ритуальным орудием не был – им легко убить предателя, но восславить богов невозможно. Мысль о брате задерживается дольше обычного, с болью напоминая о прошлом, приходится на секунду закрыть глаза. Может, мир уже сошел с ума, думает Нитокрис. И потеря рассудка в тихо жужжащем шуме станции не кажется странной, наоборот, даже логичной – всё кругом друг на друга похожее, белое и округлое; только пестрые пятна – слуги и широкие окна с видом на голубое небо не позволяют окончательно свихнуться.

Теночтитлан снова косит взгляд на царицу, в ней что-то не так, кажется ей, к усталости примешалась незнакомая эмоция, и отметает остатки страха, сомнений. Делает шаг к ней так, что плечи соприкасаются, её руку обвивает своей, подушками пальцев двигается по теплой коже.
— Ты соврала мне, — похоже на упрёк, — Всё явно не в порядке.
Неожиданные движения, голос Теночи прямо у уха – они спасательный трос, тянущий из глубин воспоминаний. Нитокрис открывает глаза, ощутив приятный холод от чужого тела, и сразу легче.
— Совсем немного не в порядке, — слабой улыбкой отвечает, второй рукой аккуратно накрывая её кисть. И ацтек не против её маленькой лжи, крепче сжимает, пряча в уголках губ тихое счастье.

Разговор дальше не идёт, молчанием окутывая коридоры, его редко мнут шаги идущих навстречу слуг – никто знакомым не кажется, отчего Нито даже легче, притворные улыбки и объяснения ситуации не нужны. Они минуют десятый отсек, от него рукавом отходит коридор к столовой; достаточно немного повернуть голову и заметно, как много героев покидают её – показатель позднего времени. Вместе с тем это значит, что близко их расставание. Нитокрис готова задать ещё сотню вопросов о Миктлане, об их встречах, о самой Теночтитлан, но ясно понимает, что клубок так быстро не распутаешь, даже узнав все ответы. Только семимильными шагами, также, как листья медленно укрывают подножие горы, она разберётся в своих чувствах и поймет её.
Идя по девятому отсеку, Нитокрис осторожно рассматривает Теночи – у неё беззвучно шевелятся губы, словно она говорит что-то. По движениям не разобрать что это, даже знай Нито, как читать по губам, потому решается разгадать последнюю тайну на сегодня, с языка срывается вопрос, разрывая затянувшуюся тишину:
— Те необычные слова, которые ты иногда произносишь, — Нитокрис спешно переводит взгляд, рассматривая белый пол, — Это ваш язык?
— Науатль, — сходу отвечает, — Не ацтекский, к сожалению.
— И то, что ты сказала при нашей первой встрече, на "те" кажется, — улыбнувшись, продолжает, — Что оно значит?
— Tehhuatl, это просто «Ты».
— Ты... — на вкус пробует, словно никогда до этого не говорила его, — А слова о моём усех?
— «Да, конечно», — ей нравится эта любопытная Нитокрис, — Если говорить короче, то можно ограничиться «kena».
— Kena… Tehuat… Ты можешь научить меня своему языку? — не зная ошибки, просит она.
— Я не могу обещать тебе этого, — с сожалением объясняет Теночи, — Науатль только чуть-чуть окреп к моменту прихода Кортеса, и много что исчезло вместе с ним.²
Случайное напоминание – нельзя забывать, что они слуги и прошлое для них на чашах весов перевешивает настоящее и возможное будущее. Нито не находит, что ответить, перехватывает её руку, теперь просто держа, ладонь к ладони, не позволяет образам появиться. Обжигая пальцами всегда холодную кожу, доводит прямо к своей двери замолчавшую Теночтитлан и неловко отпускает руку.
— Мы сможем встретиться завтра? — с надеждой спрашивает, встав спиной к комнате.
— Конечно, — склоняет голову при ответе, — Мне зайти за тобой или ты сама придёшь?
— В твою комнату? — Нитокрис нуждается в утвердительном ответе.
— Kena. Приходи после обеда, я продолжу рассказ о Миктлане.
— Спасибо, — искрится радостью благодарность несмотря на усталость, — Спокойной ночи, Теночи.
— Спокойной ночи, царица, — тихо прощается она, проверяя незаметно теплый след на запястье.
Нажатие кнопки, кивок головы, закрываются двери, и коридор смолкает.

...

Понятие времени внутри суток для слуг довольно незначительно, ведь неважно бодрствуют они все двадцать четыре часа или спят, персонал Халдеи всегда заранее предупреждает о тренировках, а внештатные ситуации непредсказуемы. Теночтитлан понимает, сейчас – ночь, не глубокая, но явно ночь. Вернуться к себе – это должно быть самое логичное решение, и от него она отказывается, выбирая путь к библиотеке. Обратно к десятому, проходит одиннадцатый, откуда спускается вниз – все действия уверенны и отточены неделями однотипных путешествий от комнаты к библиотеке. Перед дверьми не мешкает, сразу заходит. Её встречают два взгляда – один улыбчивый, второй нарочито спокоен.
— Добрый вечер, да Винчи, Мурасаки, — медленно кивает, не ожидая увидеть юного гения так поздно здесь.
— Приве-ет, Теночи, — не убирая улыбки, отвечает Леонардо.
— Добрый вечер, — Мурасаки переглядывается с да Винчи, приподняв брови, и продолжает, — На втором этаже никого нет сейчас.
— Замечательно, — Теночтитлан уходит наверх, стараясь не замечать их напряжённых движений.
— Наше везение не вечно, — Леонардо мысленно делает себе замечание, А+ не идеален.
— Даже с высокими показателями,³ — тихо усмехается Сикибу, — Спасибо за беседу, дорогая.
— Не за что! Пока-пока, — машет механической рукой, словно та весит почти ничего, и покидает библиотеку.

Голоса снизу не слышны, только отдаленный шум, когда Теночи выбирает кресло, запрятанное в глубине книжных рядов. Книга – случайная, она нужна лишь на полчаса; на название не смотрит, кладёт рядом, между телом и боковиной кресла. Тянется к ногам, быстро расстегивая ремешки на босоножках. Не понимаю, почему ношу их до сих пор, про себя жалуется Теночтитлан, подтягивая ноги наверх, и открывает книгу.
Заканчивается страница, перелистывает другую, и смысл слов, предложений теряется, нет ничего, за что можно уцепиться и вылезти из потока мыслей – она повторяет весь разговор с Нитокрис в комнате, разворачивая каждое мгновение шире нужного. Знает, что нужно остановиться, что всё уже сказано и изменить ничего нельзя, но, раскрыв карты, запачканные кровью жертв, ищет, ищет старательно объяснение в царице, которая принимает первобытно-жестокий ацтекский мир внутри Теночи. Если её улыбка правдива, а взгляд означал что-то, не вежливую жалость, но искреннее понимание, Теночтитлан может надеяться? Надеяться на tlazohtla-liztl,⁴ на её подтверждение, без которого, оттолкнувшись от берега, слишком легко утонуть в бесконечном море прошлого.

Так ночь склоняется к середине, Теночи выпускает книгу из рук, под голову кладя их, и засыпает. Её сон короткий и тёмный, без воспоминаний, такой, что не запомнится. Просыпается она скоро, когда ночь только к утру подступает, с неприятными ощущениями по всему телу. Они – не совсем физические, не из-за неудобной позы сна, они приходят постепенно, утяжеляя шаги. Теночтитлан останавливается на последней ступени лестницы, бессмысленно оглядывая, вероятно, пустую библиотеку. В тишине и покое эти ощущения плавают бесформенной массой, раздражая, но больше вводят в сомнения, чувство растерянности принося. Делает шаг, оказывается на первом этаже, там никого, Мурасаки давно ушла. Накладываются друг на друга встречи в Миктлане, в Халдее, обращаясь тонкой книгой их истории, Теночи медленно набирает воздух в лёгкие, словно сейчас кричать будет:
— Прими я тогда твою сторону, — в пустоту говорит она, — Смогли бы мы защитить Мехико-сити, царица?
Глупый вопрос, совершенно, Теночтитлан знает, он немо остается на губах отпечатком, требуя ответа, получить который скорее невозможно. Она выходит в слабо освещенный коридор, намереваясь – теперь уже точно – вернуться к себе.

...

В полумраке тонут покои царицы – сегодня туда никому не дозволено войти, неважно, что произойдет. Звук прибывающей воды, отчаянные крики шумят у неё в ушах, она силой пытается подавить их, и ноги всё равно кажутся до сих пор мокрыми. В сосуде пламя усиливается, не выходя за пределы; ему уготована роль последнего исполнителя мести. В её руках уже нагрелся холодный металл кинжала, Нитокрис ложится, сжимая его. Простое движение – лезвие идёт вниз, от горла через грудь, останавливается там, где кости больше не чувствуются, под кожей мягко становится. Медлит, быстро шепчет молитвы, видя краем глаза, как дым выходит из сосуда, клубясь под потолком высоким.
— О Нерет⁵, даруй Немтиэмсафу⁶ справедливый суд и упокой души.
Дрожит рука, она чувствует под остриём клинка бьётся что-то⁷, всё быстрее, будто раскроется сейчас. Нитокрис закрывает глаза и резко пронзает себя кинжалом.

Судорожный вздох – она открывает глаза, режет зрение темнотой, похожей на плотную завесу дыма. Отбрасывая простынь с тела, дрожащими руками ощупывает горячий живот, находит его влажным и не понятно, кровь это или пот. Когда разум немного проясняется, Нито вглядывается в жидкость на руках – кровью это быть не может никак. Успокаивает себя и медленно выравнивает дыхание, всего лишь сон, это уже снилось ей не раз. Сценарий в нём неизменен, как бы царице не хотелось иного исхода, брат всегда умирает первым. Она включает лампу на тумбе, та слабым светом мажет стены; и в комнате всё как обычно, ничего не может подтвердить мысль о свихнувшемся мире. Обычный сон, Нитокрис, обычный сон, уверяет она себя, сползая с кровати, такой ей уже снился когда-то. Пустая ваза попадается на глаза, и Нито с необъяснимым облегчением выдыхает. Достает новые благовония, зажигает их и садится на колени, поднимая руки к скрытому небу, сгибая их в локтях. Как во сне, молится за упокой души брата, ведь остальное ей никогда не было нужно.

...

Предвкушение, волнение, страх – смешиваются внутри Теночтитлан, душат рациональное зерно спокойствия, которое должно было стать маяком в их сегодняшнем разговоре. Проведя зачатки утра и последующий за ним день с не покидающим чувством прострации, она бросила попытки построить план встречи с Нитокрис, вновь пуская по течению всё. Безответственно, Теночи знает и слишком доверяет царице, чтобы вновь пытаться закрыться от неё, как тогда, в библиотеке. Раз она уже сделала шаг первой, то движение продолжат вдвоем.
Теночтитлан лежит поперёк кровати, руки вытянув наверх, свисают кисти с другой стороны, и взгляд упёрт в белоснежный потолок. Изредка двигает пальцами, больше сосредотачивает слух, пытается шаги разобрать в коридоре. Мы будем говорить о встрече из её сна, думает она, и, наверное, о паломничестве. Отвлекает от повтора сцен на вершине храма в Мехико-сити неровный стук в дверь, будто и не рукой сделанный. Подскочив, Теночи быстро открывает и встречает неловкую улыбку на лице Нитокрис. У неё в руках поднос с чайником и кружками, значит, стучала она ногой?
— Привет, — стоит в проеме, не решаясь зайти, — Я не была уверена, какой чай тебе нравится, поэтому принесла просто чёрный.
— Спасибо, мне любой по душе, — говорит быстро, пропуская внутрь, неопределенно показывает, куда поставить. — И привет, Нитокрис.
Лязг посуды, осторожные движения, девушки молча копируют вчерашнюю сцену с маленькими изменениями, среди которых чай. Придерживает чайник, наливает сначала Теночи, потом себе. Нито наблюдает, добавляет ли она сахар или молоко, но ацтек начинает пить сразу же, ещё горячим.
— Ты отдохнула вчера? — переводя взгляд от кружки к ней, интересуется Теночтитлан.
— Да, конечно, — наскоро отвечает, не задумываясь о лжи, и получает приподнятую бровь в ответ. — Спасибо, что проводила. Не думаю, что добралась бы сама без тебя.
Теночи хоть и на неприкрытое враньё не ведётся, но тает от благодарности из уст царицы, чувствует свою необходимость ей, мягко улыбаясь. Они продолжают молчать, топя светскую беседу в чае, и выжидают лучшего, на самом деле придуманного, момента для возвращения к прошлому. Попробовав немного, Нитокрис отставляет чашку, внутри тепло становится – от чая или от мысли, что рядом она – неважно почему. В её комнате нет тьмы, из которой вырастают тени брата и предателей, окруживших его.
— Очень вкусный чай, — искренне говорит Теночтитлан, пряча за кружкой улыбку.
И мы бы сидели так каждый вечер, вдвоём, разговаривать совсем не обязательно, мечтает Нито, зная о невозможности этих грёз, пока существует неуловимая нить вчерашнего дня – предыдущей истории, требующая потянуть за себя и распутать клубок. Наконец, она берёт диалог в свои руки, начиная первой:
— Возвращаясь к нашему разговору вчера, что было после той встречи у Шторм Бордера? Мы же виделись ещё раз?
— Как минимум два раза, — и о самой последней говорить ей меньше всего хочется. — Но между ними было ещё кое-что.
— Кое-что? — выделяет отдельное слово, не понимая.
Скупо рассказывая о том, зачем нужно было паломничество, ацтек старается не заострять внимания на своём проигрыше Кукулькан и спотыкается на словах о Немо; ОРТ отражается в дымном зеркале брата, похожий на неуклюжего паука, Теночтитлан умалчивает о том, что именно он разрушил Мехико-сити, она не говорит о страхе за всех Оцеломе, погибших в возможном будущем, показанном Тескатлипокой.
— Мы сбежали вместе с Кукулькан, а ты осталась на вершине одна, так? — подытоживает Нитокрис, слегка запутавшись в событиях.
— Да, после этого криптер и брат вернулись в храм. Тескатлипока был ранен, поэтому они ушли спать вместе. На следующий день, поймав Войда, я попыталась узнать больше о тебе, — стуча ногтями по чашке, говорит она, — Он рассказал мне твою историю…
— Что именно он рассказал? — серьёзно спрашивает Нито.
— Он... — теряется от неожиданности тона и тут же пытается собраться, — Криптер сказал, что ты была пешкой в игре царедворцев, которую они разыграли, убив твоего брата и посадив тебя на престол. А месть – единственное, чего тебе хотелось в той ситуации. Он ошибся?
Со стороны собственная жизнь звучит дико, кажется Нитокрис, Теночи знает практически всё, но слова всё равно режут особенно больно; ведь эта история – именно та, о которой говорилось во снах⁸, та, что сближает египетскую царицу со столицей ацтеков.
— Войд был прав, — глухо признаёт, — Я знала, что они собираются делать и пыталась спасти Меренра, но безрезультатно.
Останавливает себя, не дав последней фразе стать услышанной, Нито собиралась слушать историю Миктлана и сейчас рассказывает свою, круто повернув течение разговора.
Теночи читает с губ что-то похожее на «Это я виновата в его смерти» и, найдя её взгляд, хочет сказать что-нибудь, подобное «Мы прошлого не изменим», но избитая банальность тает на языке без формы, ацтек сомневается, нужны ли Нитокрис такие простые слова, той Нитокрис, что, возможно, уже прожила множество лет после смерти? Ответ – не нужны.
— Став царицей, я жила ради мести. Власть меня не интересовала, этим тешили себя предатели, — не уверена, — Может, мы вернёмся к нашим встречам в Миктлане?
— Продолжай, я хочу услышать твою историю, — качает головой.
— Извини, — ни эта история, ни извинения не нужны ей. — В течение двух лет была построена гробница для брата, в день окончания постройки я решилась претворить месть в жизнь. Утопить предателей оказалось пугающе легко, и тогда, оставшись одной во всем Египте, для меня более не осталось причин жить. Я…
Распадаются фразы на слова, слова – на буквы, цикл повторов замыкается, а Нитокрис замолкает. Сон здесь не может быть реален, но чувствует, как по голому животу стекает что-то, и становится страшно. Может, она кинжал не заметила и уже давно свершила завершающий акт мести. Губы бессмысленно приоткрыты, заметно подрагивают пальцы и лицо бледнеет – слуга боится собственного прошлого.
Теночтитлан знает, что было дальше; «Это ты нарушила все возможные правила, убив жрецов и заколов себя», — уже было сказано. Смотрит на притихшую царицу, и снова на её лице эта незнакомая эмоция, граничащая между страхом и отчаянием, предыдущий стереотипный ответ отрицается, Нито нужна она.
Отнимает чашку, ставит на стол и, сомневаясь мгновение, обнимает её, руками забирается под рассыпанные по спине волосы, медленно всей ладонью поглаживает.
— Я знаю, Нитокрис, — осторожно и тихо говорит, — Я знаю, что ты чувствуешь. В тот момент, стоя на вершине храма в одиночестве, я верила, что спасу хотя бы Мехико-сити, не повторив судьбу Теночтитлана. Но мы, слуги, навсегда связанные с прошлым, не можем избежать его, оно будет повторяться. И даже вечно обвиняя себя, нам не изменить его.
В настоящей человеческой истории их встреча – на грани безумия и вымысла, такого просто не могло бы произойти, однако прямо сейчас Нитокрис находит себя в холодных объятиях Теночи. Она слушает внимательно, даже слишком, хватается за каждое слово, как за выступ обрыва, под которым плещется в шторме море и острые скалы показывают лишь верхушки; оступишься – не выживешь.
— Мне хотелось узнать тебя лучше, — отвечает Нито, подушками пальцев идёт по чужой спине, — И понять, почему так похожи мы.
— Ты узнала ответ ещё давно, — царица не видит, но Теночтитлан улыбается, — Мы похожи, потому что не прощаем себя за прошлое.
Боль будет вечной, вписанной в их естество, как ответственность за собственные деяния, и остаётся одно – научиться жить с этой болью. И они готовы учиться вдвоём, ошибаясь и начиная заново.

Notes:

¹ - холодное оружие, которое использовалось воинами, а также фараонами; визуально схож с серпом
² - потеря письменности/родного языка – логичное следствие, выходящее из политики колонизаторов
³ - у да Винчи и у Мурасаки параметры удачи равны А+, и да, они обсуждали необходимые жертвы
⁴ - ещё один вариант слова «любовь» на науатле
⁵ - она же – Нейт, богиня охоты и войны, принимающая участие в суде над душой после смерти (имя Нитокрис содержит иероглифы Нейт, из-за чего его можно читать как "Нейт превосходная")
⁶ - личное имя Меренра, читается как «возлюбленный Ра»
⁷ - речь о брюшной аорте
⁸ - сны из 1, 3 и 9 глав

Chapter 10: I'm all the days that you've forgot

Застывшее мгновение тишины расширяется, наполняя пространство комнаты, чуть дребезжит от обострившихся эмоций. Остывает чай на столе, у цветов в вазе приоткрыты лепестки, и сам момент – он кажется таким странным для Теночтитлан. Накручивая прядь чужих волос на палец, задумывается о том, насколько сильно различаются рассказы криптера и самой царицы; вживую услышав из её уст, – это почти что другая история, в ней краски меняются, слова принимают новые значения. Расхожие мнения об одном и том же всё равно приводят её к единому ответу, прошлое не стереть из них. И если принять, что они наконец нашли точки соприкосновения, столкнулись лбами в своих историях, ацтек неуверенно про себя спрашивает о возможности дальнейших шагов: сказать, объяснить, как желание растоптать в крови связано с тесным чувством в груди, приятно греющим, подобно её бронзовой коже. Требующий подтверждающих аргументов тезис тяжело выстраивается в мыслях. Она не замечает движение ушек Нитокрис, слышит голос, слишком смущённый:
— Теночи, — её тут же выпускают из объятий.
Из руки свободно выскальзывают фиолетовые волосы, возвращаясь в общий ниспадающий водопад, ацтек молча наблюдает, подаёт ей чашку и, дождавшись, пока она сделает глоток, спрашивает:
— Тебе лучше?
— Угу, — запинается, хочет приторное «Извини» добавить и отказывается. — Спасибо, что выслушала.
Нитокрис ответа не получает, лишь подобие улыбки на губах, быстро исчезающее, смотрит поверх макушки, соскальзывая изредка взглядом ниже к лицу, там – только серьёзность. Боязно спросить о чем так напряжённо думает она, пока своя душа почти нараспашку и чувство уязвимости под кожей. До сих пор звенит громко «Я хочу услышать твою историю» голосом Теночтитлан, Нито всегда о прошлом говорит мало, больше о величии других фараонов, но не о себе, а перед ней, стоит лишь попросить, в глаза смотря бездной, сразу открывает дверцу тайны. Точно, как перед вчерашним прощанием, становится проще дышать, с осознанием, что Теночи всё-всё понимает лучше, чем кто-либо другой, ведь именно прошлое их упрямо друг с другом сводит.

Их продолжает обнимать молчание, невесомо, ни холодно, ни тепло – не только слуг, всю комнату, стены, кровать, полки, цветы, обнимая безэмоционально, как долг. В нём Теночи не находит аргументов для тезиса, слов, подходящих для продолжения разговора. Брат обычно начинает курить в такие моменты, вспоминается ей, и она невольно смотрит на сигарету возле бархатцев. Ситуацию, вновь, спасает решительность царицы, навсегда заинтересованной в историях.
— Ты говорила, что наша следующая встреча после паломничества – это та, что снилась мне, — долгая тишина заканчивается с её фразой.
— Верно, — из глубин поднимает воспоминания, отмахиваясь от прежних размышлений.
Говорить Теночтитлан не спешит: наливает холодный чай, почти безвкусный пробует его, на место ставит кружку. Действия бессмысленные, нужные только ради смачивания сухих губ. Возвращаться к Миктлану даже сложнее, чем к собственной настоящей истории, в ней ведь никогда не было Нитокрис; ацтек, сцепив руки в замок на животе, начинает.
— Паломничество повлияло на всех, исключая лишь брата и криптера, — испуганное лицо мастера Халдеи забавляет Теночтитлан. — Вы, халдейцы, долгое время слонялись по слоям, искали способы борьбы с нами. То дюны засыпят вас, то с Ишцик встречу устроите в Мецтитлане. Меня мало волновали ваши приключения, пока Вы не решили попытаться восстановить тот корабль. Такое уродство не могло находиться даже рядом с Чичен-Ица.

Нитокрис наблюдает, как она, взяв чашку, делает глоток чая — нет, она делает паузу, оставляя намёк, что это уродство сейчас стоит в доках и мнение своё о нём менять не собирается. Царица разгадывает это, кивая ей; только продолжай говорить, не останавливайся, в мыслях просит Нито, иначе догонит собственная история, ещё распыленная в воздухе.
— Конечно, защищать его вызвалась ты, — Теночи находит её взгляд, — Мы говорили дольше, чем сражались. Думаю, нет смысла произносить вновь те слова, — в подтверждение Нитокрис ещё раз кивает, все всё помнят. — Нашу встречу прервал Камазотц, он... помог тебе в битве со мной. Пока я восстанавливалась, Вы оставили город Диносов в одиночестве и начали спуск в подземный мир.
Ненастоящий вкус земли оседает на языке, когда Теночтитлан смягчает свой проигрыш Камазотцу, эти поражения больнее остальных.
— Подземный мир? Что вообще происходило тогда в Миктлане? — Нито боится упустить что-то важное.
— Извини, я сейчас объясню, — ногти стучат по кружке, она отставляет её, — Брат и криптер решили пробудить ОРТ, но тот спал в земной коре. Для нового паломничества, в этот раз настоящего, они устроили xochiyaoyotl.¹ Так, Оцеломе и Диносы стали жертвами.
— Что устроили?
— Xochiya-... Цветочную войну между Мехико-сити и Чичен-Ица. В итоге, город майя пал вместе с его правителем, — их руины были похожи, кажется ей, — Это неважно.
Нитокрис ловит изменение тона, когда она говорит о падении Чичен-Ица, для неё это совсем не неважно.
— Халдея не могла допустить пробуждения ОРТ, поэтому Вы попытались добраться до Шибальбы, и в Йайауки Вас затормозил Камазотц.
— Он был на Вашей стороне? — путается Нито.
— Придурком он был, — как плевок звучит, — Криптер говорил, что Камазотц нес на себе бремя истинной человеческой истории и сошел с ума от этого. Он пытался забыть всё, что хранил, оставляя лишь важное, и не выдержал.

Царице пожалеть его хочется, он разрушается от нескончаемого беспамятства в попытках избежать прошлого; Теночтитлан считает его идиотом, слабаком, который бежит от самого себя, от предназначения, уготованного ему самим миром, прошлое нельзя забыть.
— Я наблюдала за Вами издалека, поэтому знаю немного, — через мгновение продолжает Теночи, — Ты стала Альтером, чтобы победить Камазотца, который превратился в Зверя Забвения, преградив Ваш путь. И после встретились мы с тобой.
— Подожди, стой, — слишком быстро, невозможно ухватить всё, — Перед нашей последней встречей... Он стал Бистом, а я приняла Альтер форму?
— Да, — говорит тише, уводя взгляд к потолку, — Ты использовала силы Альтер в нашей последней битве.
— Скажи, — интерес, страх и волнение рождаются одновременно в секунду перед вопросом, — Какой была Альтер-я?
— Она... Альтер бесконечно сгорала в холодном огне, — горькая улыбка, Теночтитлан ожидала этого вопроса. — Её первым и единственным приказом, как новой правительницы подземного мира, стала вечная память. Кара того бога настигла лишь двоих, меня и Камазотца.
— Бога? Ты имеешь ввиду Гора? — величие самого неба спустилось к мелкой царице в подземный мир, Нитокрис боится верить.
— Другой, — силится вспомнить, — С головой собаки, что-ли.
— Анубис, — она замолкает только имя слетает с губ.
— Мерилом кары стали твои собственные грехи.
Она выбирает пока что молчать, не продолжать рассказа, который вот-вот закончится смертью царицы; ей говорить становится труднее – воспоминания близкие и давят весом своим к земле, втаптывая. Они по телу идут, проникая повсюду, и Теночтитлан сейчас рассыпется осколками-обломками Мехико-сити, но лишь хмурится, виду не подавая. На потолке движениями глаз случайно выводит micohuaya², отмахивается от него мысленно, теперь этого места нигде не может быть. Видимо, не стоило говорить об Альтере, сомневается Теночи, боковым зрением наблюдая за царицей. Боли так много в груди.

Перерыв в разговоре длится больше нужного; забота ли это от ацтека или ей тоже время переварить всё нужно – Нитокрис оставляет загадку на потом. Старая мысль об Альтер теперь звучит совсем по-другому, раньше она барахталась на задворках памяти, не занимая почти, сейчас, вместе со словами Теночтитлан, тревожно волнует. Богам нельзя прощать меня, думает Нито, боясь представить то, как выглядела в форме Альтер. Отвернувшись от солнца, сущности фараона, она возложила своё сердце на чашу весов праведного суда над мертвыми, и Анубис взглянул на неё. Вечное искупление грехов, рождённых слабостью, один из возможных исходов для её души – становление судьей, что взвешивает жизни других. Придётся ли ей взвесить и душу собственного брата? Нитокрис старается не задумываться об этом. И воспоминания сна-второй встречи перемешиваются, к ним добавляются новые события, всё переплетается между собой, корнями глубоко уходя, но стройного вида не принимает – усталость и бессонная ночь сказываются.
— Царица, — Теночи склоняется к Нито, ладонь кладет на предплечье, та резко вздрагивает от неожиданности, смотрит в глаза, — Мы можем закончить завтра. Я переоценила наши силы для такого длинного рассказа.
— Нет, нет, нет, — повторяет она, хотя внутри всё просит остановиться и сделать передышку, — Осталось чуть-чуть, я выдержу.
Эту ложь всегда можно отвергнуть, напоминает себе Теночтитлан, вы обе слишком погрузились в прошлое, и, наверное, дальше вам легче не станет. Разумная мысль сталкивается с искренним желанием провести ещё немного времени с Нитокрис, крупицу от всего времени, что остаётся для них. Она разрывает зрительный контакт, бегло оглядывая всю царицу, и начинает говорить, уже приняв решение.
— Не нужно, Нитокрис, — мягко произносит с оттенком слабости, — Я тоже чувствую, как роятся воспоминания внутри.
— Я правда выдержу! — с мольбой почти срывается Нито, — Не выгоняй меня, не сейчас…
Ужасающее чувство дежавю – история циклична с своём развитии, из рук Нитокрис птица пытается вылететь снова, ей удержать её хочется, в последний раз услышать пение. Ответ совсем рядом, шаг, крошечный, и клубок распутан будет.

— Закрой глаза, — просит Теночтитлан.
Царица повинуется, растеряв тут же всю гордость фараона, в тишине слышит собственное дыхание и звуки шагов, словно Теночи поднялась и ушла куда-то. Появляется липкий страх потери – неужели, всё повторяется с неизменившимися ролями? Шаги стихают, и Нито хочет раскрыть глаза не смотря на просьбу, лишь удостовериться, что она ещё здесь, рядом, живая и с горячим сердцем внутри, спрятанными за холодной кожей.
— Взгляни на меня, — костяшками проводит по щеке, успокаивая, — Фараон Нитокрис.
Она открывает глаза, находит её совсем близко, прямо стоящей перед собой, на ней – незнакомые белые одежды; краснеющая от падающего света вставка в груди обрамлена золотом, расширяющиеся к концам рукава открыты в плечах и связаны внутренней стороной с пышными наплечниками, тоже золотом украшенными. Даже узор на её лице изменился, остались только отметины у глаз.
— Во время нашей последней встречи, — отняв руку, как только царица открыла глаза, Теночтитлан заканчивает их историю, — Ты раскрыла моё истинное имя. Настоящим святым графом этой слуги является душа столицы империи ацтеков, Теночтитлан, — делает шаг назад, показывая всё одеяние, — А после ты избила меня до полусмерти.
С какой лёгкостью она произносит это, улыбку держа на губах, с невыносимой болью рассказывает концовку, сжимая в руке церемониальный кинжал, которым пыталась убить Нито, с надеждой смотрит ей в глаза, уверяя себя, что после – станет легче. А у Нитокрис разум расщепляется, от красоты Теночтитлан, от слов, произнесенных ею, от всей истории, стоящей за ними.
— Я ожидала смерти от твоих рук и приняла бы её, как наилучший исход, однако ты решила иначе, — сделав больнее, но Теночи этого не говорит. — Приняв форму Альтер и победив меня, ты выбрала быстрый путь к смерти, хотя отвергла моё сердце, как трофей победы.
— Твоё тело уже исчезало, но ты продолжала говорить со мной, — запинается, — Ты сказала, что наконец поняла, почему мы с тобой похожи. И попросила лишь об одном.
— О чём же? — осторожно спрашивает Нитокрис.
— «Прекрасная реинкарнация города, за жителей которого обещала проливать кровь, когда придёт время, не обманывай себя, не притворяйся той, кем не являешься», — повторяет её слова. — Потом… на моих глазах ты исчезла.

— Я, наверное, пойду, — встав, говорит Нито.
— Ты могла бы остаться ещё ненадолго, — начинает ацтек, — И я бы..-
— Твой истинный облик прекрасен, — она со всей нежностью продолжает, скользнув глазами по телу, перебив, и прощается, зачем-то протягивает руку, раньше никогда не делая так с ней, добавляя: — Спасибо, Теночи.
— Это не стоит благодарностей, — отвечает с румянцем на щеках. — Теперь историю Миктлана не забудут, — с незаметной улыбкой выговаривает, подавая руку в ответ, ту, что без кинжала, его она прячет за себя.
— И мы найдем все ответы, — негромко соглашается, мгновение сомневается и спрашивает, — Ты не против прогуляться завтра? Я могла бы зайти за тобой.
— Хорошо? — неуверенно отвечает вопросом на вопрос, и внутри тихая радость, что их нынешняя история будет длиться дальше.
— Доброго вечера, — фраза последней растворяется в воздухе между ними.

Двери закрыты – Теночтитлан обессиленная падает на кровать, сминаются ткани одежды, путается в волосах копилли³, перья кетцаля стоят неровно. Она закрывает глаза, медленно разбирая весь сегодняшний день: начинает с неловкой встречи у дверей, дальше не слишком плавный переход к главной теме, Миктлану, и первый из двух момент откровения, теплом чужого тела окутанный, после долгий рассказ о прошлом, его ей хочется отложить в дальний ящик, этот нарратив очень часто повторяется в её голове, ненужный настоящей истории, наконец, второе откровение, явление души города с нежным касанием и кроткой улыбкой на губах. Всё это было на самом деле, взаправду, совсем недавно, напоминает она себе, и в этом была Нитокрис, та же Нитокрис, что сейчас позвала её встретиться вновь, зная обо всём. Может, настоящее здесь не так уж ужасно, как ей казалось всегда, может, чуть дольше времени провести тут – не самое плохое решение в её жизни. Первым видит белый потолок, открыв глаза, небрежно вытаскивает из волос копилли, избавляется от собранного хвоста, переворачивается и мечтает быстрее заснуть. Даже содержание снов её не волнует, лишь бы завтра наступило скорее.

...

Девятнадцатый отсек, похоже, пуст всё время, ведь Нитокрис, стоя напротив дверей, ведущих в комнату Теночи, одна в нём, и вряд-ли появится кто-то ещё. Так даже лучше, она быстро успокоит себя и избавится от навязчивой мысли вернуться к ацтеку, легко зайдя внутрь без стука. Это желание существует всего секунду, его моментально подавляет рациональная часть разума, громко заявляющая, что на сегодня хватит. Нито поддаётся ей и идёт в восьмой отсек.
До десятого, того, что с развилкой, доходит незаметно, полагаясь на мышечную память, вся погруженная в свои мысли. Собирает в единую мозаику весь Миктлан, два осколка помечая, свой и её, в общей картине они стоят рядом с неровной трещиной между. Альтер пока избегает, сдерживается до своей комнаты, занимая себя последней фразой, сказанной ацтеку. Предложение Теночтитлан встретиться неожиданно не только для неё, оно продиктовано страхом потери, таким чётким в последнее время. Вспоминает собственную формулировку, «прогуляться», и упрекает себя за это. В Халдее нет мест для прогулок, а водить Теночи по однотипным коридорам – прямой путь к проклятию ацтекских богов, возможно, в лице Тескатлипоки. Библиотека – выбор не лучше, сразу находят сцены их перепалки там, её разговора с да Винчи и Мурасаки о конкисте. Есть ли ещё варианты, думает она, подходя к своей двери, ведёт взгляд вокруг неё, очерчивая проём, пальцы прямо над кнопкой.
— Наверх? — опускает пальцы, нажимает, — Она, наверное, ни разу не была там.
Открываются двери – Нитокрис принимает решение, найдя первый ответ на один из множества вопросов, лежащих перед ней сейчас. В комнате сначала замечает истлевшие благовония, зажжённые сегодня утром, затем не застеленную кровать, брошенную и одинокую. На эту ночь она – единственный очевидец всех размышлений царицы.

Notes:

¹ – «цветочная война» (науатль)
² – «место смерти» (науатль)
³ – головной убор ацтеков, который визуально схож с диадемой, часто украшался перьями кетцаля