Chapter 1: Глава 1, где говорится про мужчину, который забыл о своей ориентации на 27 лет
Chapter Text
Сорокалетний Ричи Тозиер стоял на коленях в дорожной пыли, и ему было в общем-то насрать на то, что его дизайнерским штанам за несколько сотен долларов пришел конец. Очки запотели, хотя на улице была сухая и солнечная погода, но рядом не было людей, а Ричи не признавался самому себе, что может рыдать как сосунок. Это было что-то вроде «если я притворюсь, что я не плачу, то я не плачу и на самом деле». Главное, не думать о белой обезьяне.
Но о белой обезьяне думалось против воли. Как чертова обезьяна ныла всю дорогу по пути к всратому клоуну и как эта обезьяна говорила, что она не такая храбрая, как остальные, после чего Ричи держал ее за трясущуюся руку и хлопал по прорезанной хреновым Бауэрсом щеке.
Ричи не знал, что ему делать теперь. После того, как на его глазах любовь всей его откровенно паршивой жизни проткнули охренительно здоровой клешней. После того, как этот придурок спас его дебильную жизнь. После того, как он плевался кровью, но шутил про мамку.
Ричи потянул себе спину, пока тащил бессознательного Эдди на своем сорокалетнем горбу. Ричи мало что помнит из того, что было потом. Майк говорит, что всю дорогу по пути в больницу Ричи орал как ненормальный: на Билла, чтобы тот гнал быстрее, хотя стрелка спидометра и так показывала практически максимум, на Беверли, которая пыталась его успокоить, на Эдди, чтобы не смел, блять, умирать.
Ричи когда-нибудь попросит у них прощения, но если честно, сейчас ему абсолютно насрать. Потому что Эдди Каспбрак уже неделю не приходит в сознание после реанимации, а Ричи Тозиер, телезвезда всея Америки, стоит коленями в пыли и сквозь сопли и слезы вырезает на перилах моста сраные две буквы с плюсом посередине поверх сраных старых — точно таких же.
Ублюдочный клоун сдох, и Ричи отдал бы как минимум свою новую тачку за возможность прикончить его своими руками еще раз. Пеннивайз не просто забрал у Неудачников прошлое и друг друга, он забрал самого доброго малого Стэна Уриса и их нормальные жизни. И еще неизвестно, присоединится ли Эдди к этому списку потерянного навсегда. Ричи отказывался об этом думать.
Возможно, если бы с ними не случилось все то дерьмо, то Беверли закончила бы колледж и вышла бы замуж за Бэна, а не за того мудака, который был копией ее мразотного папаши. Возможно, она бы помнила и не получилось всей этой херни с подсознанием.
Может быть, Майк не просидел большую часть жизни в библиотечной пыли, Эдди не стал бы идеальной иллюстрацией к научной статье про Эдипов комплекс. А Ричи мог бы прожить спокойную жизнь и не мучить себя подозрениями, что с ним что-то не так.
Из-за того, что они забыли друг друга, из памяти выпало слишком много бесценного. Например, воспоминания о том, как родители подарили Ричи первый велик — чтобы он мог дружить с Биллом и Стэном и надоедать им своей болтовней ежеминутно. Или, допустим, тот момент, когда они с Беверли так накидались стащенным у ее отца виски, что Ричи потом долго и отвратительно блевал за гаражами.
Настоящий Ричард Тозиер состоял из мелочей: из выбитых в детстве зубов, стертых покрышек для велика, запущенных змеев, матерных словечек, кошмарных шуток, от которых вспыхивают уши всех вокруг, из лягушек и слизняков, которых он брал в руки и тем самым заставлял окружающих корчиться в отвращении, из гавайских рубашек и немытых рук и еще из многих, многих вещей.
Но мелочи стираются из памяти большинства людей, даже тех, на чью жизнь не повлиял Пеннивайз. А вот Ричи умудрился просрать и что-то более важное: первую влюбленность, горячечные мысли ночью под одеялом, мурашки, которые шли вверх по рукам от случайного столкновения рук, один на двоих гамак, сталкивающиеся худые и ободранные коленки, моменты, когда он, пытаясь не спалиться, украдкой считал крупные июльские веснушки на чужом носу. Ричи испытывал злость пополам с обидой.
Уже целую неделю Ричи звонит менеджер, и он хотел бы не отвечать, но он все-таки сорокалетний взрослый с обязательствами — пусть и безответственный и с разбитым вдребезги сердцем. Разбитым, да, серьезно. Когда это случается, ты перестаешь видеть в этой фразе любой пафос — когда Эдди чуть не умер, Ричи мысленно попросил прощения у всего мира за свои тупые шутки про тупые романтические клише. Возможно, они и кажутся клише, потому что рано или поздно такие эмоции приходится переживать каждому, даже таким зачерствевшим саркастичным балаболам, как Ричи Тозиер.
Менеджер звонит и с сожалением поддакивает, что да-да, он все понимает, очень, очень грустная ситуация, но не хочет ли Ричи соизволить, блять, вернуться в Лос-Анджелес и немного поработать — он уже заебался оправдываться перед организаторами шоу. Ричи вздыхает и равнодушно говорит платить неустойку. Потому что серьезно, неужели его сейчас должны волновать зеленые бумажки?
Он не может спать и, что удивительно, даже не может бухать. Потому что вдруг Эдди придет в себя, а Ричи будет валяться где-нибудь в говно? Так что он больше недели живет на эспрессо и сэндвичах, которые ему покупают то Беверли, то Билл, то Бэн. Майк приносит свежие газеты и какие-то книги: Ричи не смотрел на заголовки, все они лежат стопкой на тумбочке, но он понимает, что Майк так пытается заботиться, и поэтому не может отказаться и только кивает. Наверное, Майк и сам все понимает.
Сидеть возле больничной койки и, как в романах, держать Эдди за руку круглыми сутками не получается. Во-первых, потому что они не в романе, а в ебучей реальности, которая относительно смахивает на хреновый хоррор, и в палату не пускают по принципу «знаете, он вообще-то любовь всей моей жизни», потому что в паспорте на страничке о заключенном браке значится совсем другое имя. Во-вторых, потому что время посещения — строго с трех до четырех, а «состояние пациента Эдварда Каспбрака стабильно тяжелое, мистер Тозиер, сожалеем, но вы ничем не можете помочь, так что езжайте в отель и поспите хотя бы немного». Ричи ненавидит врача и медсестер. Даже несмотря на то, что они изо всех сил пытаются спасти Эдди жизнь.
Он выучил уже каждую трещинку в больничном коридоре, а от недосыпа бывают моменты, когда голова кружится, а глаза так болят, будто их кто-то выковыривает ржавой ложкой для мороженого. Ричи иногда отрубается сидя на старом диване в коридоре, а еще он целую неделю не смотрел в зеркало, потому что не хочет видеть постаревшее на двадцать лет лицо и синяки под глазами размером с Аляску. Беверли успокаивает его и пытается шутить, что Эдди должен прийти в себя, только чтобы сказать «от тебя воняет, Тозиер, ты забыл, как пользоваться душем?», и Ричи грустно и вымученно смеется, потому что именно так Каспбрак бы и сказал.
У него есть куча времени, чтобы подумать о своих чувствах и порефлексировать, но он просто не может, отъебитесь от него, пожалуйста. У него нет СДВГ, но он чувствует, что не в силах сосредоточиться на том, чтобы просто подумать. Все его мысли только о том, чтоб Эдди выжил, пожалуйста, пожалуйста, только бы он остался жив, только бы пришел в себя. Ричи готов терпеть возмущения, что в палате недостаточно стерильно, готов выслушать часовую лекцию о стафилококке, готов даже к тому, что Эдди уедет к своей жене и больше не захочет с ним общаться. К последнему Ричи, кстати, не так чтобы очень готов, но он попробует смириться, только бы Эдди жил.
С женой Эдди было все как-то странно. Она, конечно, долго орала в трубку и грозилась раскатать в оладьи всю больницу, а заодно и Дерри, но приехать она сможет только на следующей неделе. Впрочем, Ричи старался о ней не думать вообще, потому что ему и так хватало переживаний, чтобы волноваться еще и о том, сможет ли он изящно убедить Эдди, что брак с женщинами им обоим не к лицу.
Ричи заканчивает вырезать буквы на мосту, упирается лбом в перила — как раз в том месте, где он выскреб «Р+Э» — и чувствует, что еще немного, и у него будет нервный срыв. В кармане вибрирует телефон, и он думает, что это наверное опять менеджер. Может быть, звонит сказать, что Ричи уволен и должен ему кучу денег. Но на экране высвечивается незнакомый номер с кодом Дерри, и у Ричи все внутри обрывается. Он заплатил медсестре, чтобы она позвонила ему, если его не будет в больнице, а с Эдди будут какие-то изменения — неважно какие.
Он подрывается с колен и прижимает трубку к уху.
— Мистер Тозиер, приезжайте. Мистер Каспбрак очнулся.
Ричи бежит к машине и отборно матерится, потому что дрожащие пальцы не могут попасть ключом в зажигание. А еще он даже не думает о том, чтобы отряхнуть грязные колени.
Chapter 2: Глава 2, в которой Ричи пытается сдерживаться
Chapter Text
Ричи приезжает в больницу на скорости, далекой от допустимой в штате Мэн, но все равно не успевает: Эдди уже снова отключился. В ушах что-то звенит и стучит, но он изо всех сил пытается слушать, что говорит врач. Сделали все, что нужно. Не кома, просто очень устал. Спрашивал, где все. Спрашивал, что с Ричи.
Несмотря на то, что сейчас не период с трех до четырех, врач разрешает ему зайти в палату. Возможно, Ричи так выглядит, будто еще немного, и он окажется на койке в соседнем помещении интенсивной терапии. Где-то далеко Ричи отмечает, что зря оплатил одиночную палату для Эдди: нужно было брать двухместную и занимать вторую кровать.
Дебильные мысли пропадают только когда доктор делает шаг в сторону, придерживая для него дверь в палату. Ричи знает, что Эдди спит, но все равно внутренне весь собирается, будто он выходит на сцену перед тысячной толпой. Он тихонько прикрывает за собой дверь и встряхивает руки, чтобы избавиться от мандража. Эдди лежит весь в трубках и подключенный к куче пикающих аппаратов, с синяками под глазами и бледный, как поганка. Не сказать, что Ричи видит что-то новое — он был здесь уже семь раз, каждый день с трех до четырех. Но осознание, что Эдди теперь на один крошечный шаг дальше от смерти, заставляет Тозиера взволнованно дышать немного чаще.
Быть деликатным не его суперспособность, и Ричи громко спотыкается на полпути, хотя правда пытался не шуметь. Он садится на неудобную табуретку, от которой его задница превратится в деревянную уже через пять минут, но он сейчас согласится сидеть даже на гвоздях, только бы по эту сторону двери.
Ричи хотел бы держать Эдди за руку, но не уверен, что имеет на это право. Потому что жена, потому что они ни о чем не говорили, потому что Эдди даже не подозревает о его чувствах, потому что еще две недели назад Ричи и сам его не помнил, а еще потому что из-за Ричи Эдди чуть не убил монстр родом из их подростковых времен. Поэтому он просто сидит рядом и сжимает пальцами переносицу под очками, когда Эдди — еще более тонкий и худой, чем обычно, — еле слышно дышит в ответ на его тихое помешательство.
Он без движения сидит в палате довольно долго, прежде чем слышит тихий шепот:
— Эй, Рич.
Ричи поднимает голову так стремительно, что у него хрустит его затекшая шея: пусть он и в нормальной форме, но ему все еще сорок.
— Эй, Эдс.
— Не называй меня так, — Эдди говорил это уже тысячу раз, но это первый, когда он слабо улыбается, отчего в уголках его усталых глаз собираются морщинки. Ричи пересиливает себя, чтобы не разрыдаться вот прям здесь, перед ним.
— Как ты? Тебя пришлось хорошенько подлатать, доктор заслужил неплохую надбавку к зарплате, — начинает балаболить Ричи, чтобы не сказать лишнего — того, о чем его никогда не просили.
— Он сказал, что ты все это время ошивался в больнице и страшно всем надоел.
— Ага, заглядывал пару раз.
Ричи знает, что Эдди ему не верит. Уголки его губ слегка приподняты, но глаза уже слипаются — Эдди опять устал.
— Можешь мне пообещать кое-что? — слабо говорил он.
— Все что угодно, Эдс.
— Посиди со мной еще немного…
— Конечно, — горячо кивает Ричи, но Эдди кривится и шикает.
— Заткнись и не перебивай. Посиди со мной еще немного, а потом, не будь мудаком, поезжай в отель и поспи. Обещай мне.
Ричи хочется рыдать и смеяться одновременно, но он кое-как справляется со своими пробитыми насквозь эмоциями.
— Обещаю.
Эдди вздыхает чуть громче обычного, и его лицо расслабляется, только ресницы продолжают едва заметно подрагивать. Ричи смотрит на его руку, пальцы которой расслабленно лежат на больничном одеяле. Ричи одергивает свой очередной порыв и запрещает себе решать что-то за них двоих, пока Эдди находится в отключке.
Кажется, только сейчас он наконец понял, насколько же сильно устал физически. Он хочет быть ответственным в глазах Эдди, поэтому решает не садиться за руль, а вызвать такси. Он на секунду утыкается лбом в край койки, вдыхает стерильный запах больничных простыней и собственного страха, зажмуривается и поднимается на ноги. Перед тем, как выйти за дверь, он целую минуту смотрит на Эдди и на кусок повязки, которой туго перемотана его грудь.
Ричи выходит из палаты, когда получает сообщение от таксиста. В коридоре тихо, но тревожно: там стоят Неудачники, которые тут же заваливают его вопросами. Ричи устало, но честно отвечает о том, что знает сам. Он прощается с ребятами, когда водитель присылает уведомление повторно. Ричи опустошен, ему кажется, что он уснет сразу, как только ляжет на кровать — так сильно на него навалилась усталость.
Как это обычно бывает, в номере он не может уснуть ни через минуту, ни через десять, ни через час. Ричи вообще-то из тех, кто сначала делает, а потом, может быть, думает — и то если у него есть для этого настроение. Только сейчас не тот случай, когда он может выбирать. Потому что прошло две недели с тех пор, как он вспомнил. ВСПОМНИЛ — так больше похоже на правду.
Ричи лежит на кровати поверх покрывала и закинув одну руку за голову. Второй он опять устало потирает переносицу.
Если честно, Ричи всю сознательную жизнь подозревал, что что-то не так. Что-то не то. Что это не его жизнь, а если и его, то ее за него жил кто-то другой, какой-то похожий на него, но незнакомый мужчина.
Это было странно — осознавать, что в детстве он был влюблен в лучшего друга, и вполне возможно поэтому так и не смог встретить ту самую женщину — хотя он и не помнил о нем.
Ричи тяжело вздохнул, потому что до него не совсем доходило: это что же получается, все это время он просто не додумался до того, чтобы попробовать с парнями? Допустим, он был влюблен в Эдди, когда они были подростками. Но, постойте-ка, много ли в мире случаев, когда люди влюбляются в школе и остаются с этими чувствами до конца своей жизни?
Их семья переехала из Дерри почти сразу после событий с клоуном. Почему-то за все это время Ричи с трудом мог вспомнить, чтобы он засматривался на парней. Правда, женщин это тоже касалось — они у него были просто потому что. Так принято и все ждали этого от него.
Ричи подумал, что он был слишком придурком, чтобы относиться к загадочной категории однолюбов. Возможно, у него вставал только на мизофобных ипохондриков? Тогда это все объясняло: таких даже в его широком кругу было не так уж много, и все они были максимально непривлекательны в сексуальном плане.
Если серьезно, то все это было похоже на то, что кто-то поставил его жизнь на паузу, а через двадцать семь лет снова нажал на плей. Теперь сорокалетний Ричи Тозиер чувствовал к Эдди то же самое, что и в юности.
У Эдди больше не было худых угловатых коленок, коротеньких шортиков и писклявого голоса, которым он орал на него целыми днями. У него была щетина, уставшие глаза и коллекция кардиганов. Но у него все так же остались слегка хмурые брови, привычка занудствовать и та невероятная внутренняя привлекательность, от которой тринадцатилетний Ричи сходил с ума. Впрочем, нынешний Эдди тоже заставлял его сходить с ума — только уже от беспокойства, потому что нарвался на дырку в груди, закрывая его своим телом.
Из-за переживаний, стресса и вагона рефлексии Ричи не мог отключить мозги и уснуть. Ему нужно было отвлечься, но он не знал, как. Он старался не курить, потому что ему было сорок, а еще потому что в блядском мире существует рак легких. Пить он себе запретил — вдруг что-то случится, а он даже за руль не сможет сесть. Впрочем, машина осталась на парковке госпиталя, и если выпить совсем немного, чтобы просто наконец заснуть, то ничего страшного не произойдет.
Так подумал Ричи, а через полчаса обнаружил себя орущим в подушку после половины бутылки виски, пока в его комнату с вопросом, все ли у него в порядке, ломился то ли Билл, то ли Бэн. Ричи не хотел открывать. Ричи, если честно, вообще сейчас ничего не хотел.
Chapter 3: Глава 3, в которой Эдди понемногу разговаривает, а Ричи разговаривает много
Chapter Text
На следующий день Ричи с раскалывающейся головой ползет в больницу. Черта с два он пропустит и хотя бы раз не навестит Эдди. Он вываливается на улицу в ужасном состоянии, на ходу натягивая свою кожанку. В кармане звенят ключи, вот только на улице машины нет — Ричи не видит ее, даже когда обходит по кругу квартал возле отеля, и только потом вспоминает, что тачка осталась возле больницы.
Ричи сквозь зубы матерится и вызывает такси. Он мог бы позвонить Майку или попросить Билла отвезти его, но он не хочет беспокоить их лишний раз. На самом деле ему просто стыдно за себя после вчерашнего, и ему просто надо немного времени, чтобы прийти к мысли, что ничего такого он не сделал — просто разбитый сорокалетний человек не справился с эмоциями — в очередной раз.
Он ждет машину на улице и мысленно возмущается, чем там занят водитель, если за это время вполне можно было бы объехать весь крошечный Дерри два раза. Водитель наконец приезжает, и Ричи вынужден всю дорогу до госпиталя выслушивать его монолог. Мужчина выглядит совсем немного старше его, но, по его словам, у него очень много проблем и сложная жизнь. Ричи рассеянно поддакивает, слушая вполуха.
Ну да, налоги и цены на бензин, конечно, вещь неприятная. Да и то, что жена пилит мужика, тоже не очень круто. У Ричи, кажется, даже как-то был стендап на эту тему. Вот уж действительно у всех свои проблемы: у кого-то ланч пересолен, у кого-то бриллианты маленькие. Ричи думает, что хотел бы сейчас попереживать насчет налогов.
Он приезжает около полудня, и конечно же, ему никто не разрешит сейчас зайти в палату. Но Ричи не собирается ждать — пока он думает, что можно сделать, ему совершенно случайно на глаза попадается белый халат. Он накидывает его и делает максимально серьезное выражение лица — в сочетании с его похмельной рожей и очками это делает его очень похожим на типичного врача — заебавшегося и не спавшего последний год. Проблема только в том, что в последнюю неделю он здесь слишком примелькался, поэтому он рукой зачесывает челку на глаза.
Возможно, он отличный конспиратор, а может быть, персонал настолько уставший, но в палату он пробирается с легкостью, так никому и не попавшись на глаза. Эдди дремлет, но открывает глаза, когда слышит тихий щелчок двери. Он немного напрягается, но расслабляется и вскидывает брови вверх, когда Ричи поворачивается к нему лицом. По лбу Эдди ползут трогательные горизонтальные морщинки, и Ричи мечтает когда-нибудь разглаживать их большими пальцами и губами.
— У меня новый доктор? — иронично спрашивает Эдди, оглядывая его маскарад.
— Ага, старый был недостаточно горячим, — паясничает Ричи, ощупывая его взглядом и пытаясь понять, не ухудшилось ли его состояние. — Зачем вообще лежать в больнице, если при одном взгляде на твоего лечащего врача не хочется тут же завалить его и сесть сверху, правда?
Эдди закатывает глаза и негромко фыркает. Ричи просто не может сдерживать поток глупостей. Помогите ему, господи боже.
— Ты пробрался ко мне в палату, чтобы устроить тут стендап и шутить свои тупые шутки? — спрашивает Эдди, но при этом он не выглядит так, как будто он против.
— Именно для этого, а еще чтобы удостовериться, что ты не собираешься умирать.
Эдди мало похож на человека, который не собирается умирать. У него синюшно-фиолетовые тени под глазами, осунувшееся лицо, еще больше чем обычно выпирающие скулы и жесткая отросшая щетина. Он питается через трубочку и похож на восставшего зомби, но при этом выглядит хрупким, как хрустальный мальчик. Из его вен тянутся трубки капельниц, а губы бледные, как будто из него выкачали вообще всю кровь. Ричи хочется накрыть его стеклянным куполом и оберегать от всех микробов, которых он всегда боялся.
— Как ты, Эдс? — спрашивает наконец Ричи, проходя в палату и устраиваясь на проклятом жестком табурете.
Эдди какое-то время молчит, а потом выдает:
— Готов убить за возможность почистить зубы.
Ричи тихо смеется, внутренне совсем немного выдыхая — если Эдди беспокоится о чистоте, значит, все не так плохо. Правда ведь?
— Врач говорит, что мне нельзя напрягаться, но, может, ты сможешь уговорить его отдать мой телефон? Он скорее всего в моих личных вещах.
— Что, хочешь позвонить своей второй мамочке? — немного резко говорит Ричи, но осекается. — Твоя огромная, — Ричи намеренно делает театральную паузу, — любовь обещала приехать в понедельник. Так что у нас есть три дня, чтобы позволить себе все, на что хватит нашей фантазии.
Эдди реагирует смешно: это выглядит так, будто он смущен и возмущен одновременно.
— Мне нужно сообщить на работу, болван, — огрызается он.
Ричи думает, что одно не мешает другому, и он не должен — не имеет права — ревновать Эдди к его законной супруге, даже если та как две капли воды похожа на Соню Каспбрак.
Ричи говорит, что попробует, и Эдди благодарно кивает. Между ними чувствуется напряжение, которое — внезапно — Ричи не может заполнить словами. Надо найти нейтральную тему для разговора, но в голову идет только то, что им надо обсудить, что же блять все же произошло там, глубоко под Дерри, когда Эдди едва не умер, а Ричи был в шаге от того, чтобы его поцеловать. Он бы и поцеловал, если бы не недоубитое Оно. И Ричи на очень много процентов был уверен, что Эдди не оттолкнул бы его в тот момент.
Интуиция Ричи все еще орала о том, что с гетеросексуальностью Эдди все не так просто, как могло бы показаться благодаря гетерокольцу на пальце и гетероштампу в паспорте. У Ричи не было особенных проблем в чтении эмоций, но одно — предполагать, и совсем другое — услышать подтверждение от человека.
Ричи представил, что, ну вот на минуту давайте допустим, что он прав, и Эдди чувствует все то же, что и он. Все то же, что и 27 лет назад.
И что теперь? Эдди поправится, признается ему в ответных чувствах и упадет в его объятия? Потом они заведут собаку, для которой Ричи придумает идиотское, но смешное имя, и уедут в закат на красном кабриолете с табличкой «Just married» — один в черном свадебном фраке, другой в белом?
Во-первых, он даже не был до конца уверен, что его дебильная вернувшаяся любовь взаимна. А Эдди сейчас было слишком фигово, чтобы с ним это обсуждать. Ричи не хочет бегать по всему госпиталю в поисках ингалятора, да и не факт, что с пробитыми легкими им можно пользоваться.
Ричи сомневался не только в том, нужно ли все это Эдди, но и в том, готов ли он сам. Но даже если его самые смелые мысли о семейной жизни двух стареющих геев окажутся довольно реалистичными, то все равно возникало столько вопросов, что все они поместились бы в пять воображаемых вагонов. Если ты не голубой, дорисуй вагон другой. Ха-ха, кажется, эта шутка теперь была у Ричи в стоп-листе.
И все-таки. Ричи прям представлял себе немую сцену, как Эдди Каспбрака бросает из истерики в паническую атаку и обратно, когда они начинают жить вместе у него дома в Лос-Анджелесе, и Эдди узнает, что под кроватью склад пивных банок и пустых коробок из-под еды навынос. И один Бог знает, каким числом датируется самая свежая. В ванной комнате Эдди определенно найдет кучу неизвестных науке микробов и черную плесень, на досуге поднимет архивы и обнаружит, что при строительстве дома использовали асбест, а грязные носки Ричи он будет устранять с помощью огнемета, не меньше.
В свою очередь, Ричи будет сутками шутить про покойную матушку Каспбрака, а еще про коллекцию кардиганов Эдди и, разумеется, про хуи. Возможно, вместе с открытием своей ориентации Ричи откроет и талант шутить про члены и гейство. Да Эдди же подавится своими возмущенными воплями и задохнется насмерть! А Ричи будет в это время шутить что-то вроде «Эй, Эдс, что случилось? Что-то в горло попало? Странно, а вчера ночью ты, кажется, не был против!» и все такое же ужасное и несмешное в том же духе.
Если честно, все эти доводы разума не звучали как что-то плохое. Ричи хотел всего этого. Даже собаку. Даже шутки про хуи за завтраком. Он готов был даже переехать в новую квартиру и нанять горничную — разумеется, ту, которую выберет Эдди, тщательно просмотрев резюме каждой из тридцати шести кандидаток. А он найдет риелтора и попросит его не предлагать им варианты с асбестом, плесенью и шумными соседями. Если надо, он согласен даже на гардеробную, чтобы было где хранить кардиганы и поло Эдди. И он обязательно будет бесить его своими дурацкими цветастыми рубашками, распиханными неопрятными комками по его аккуратным полочкам с нейтральным ароматическим саше.
Ричи будет готовить ему кофе в постель и заказывать свежие круассаны на завтрак из пекарни на первом этаже их дома. Возможно, кофе он тоже будет там заказывать — там уж как пойдет. А Эдди вечером будет его встречать ужином — строго сбалансированным по части белков, жиров и углеводов, а еще он заставит его принимать витамины и отказаться от алкоголя. Ричи предварительно согласен, но только на будние дни.
Иногда Эдди будет встречать его не в гостинной, а в спальне — голым на их кровати. А иногда Ричи будет так сильно задерживаться на очередном стендапе, что Эдди не сможет его дождаться и так и уснет. В такие дни Ричи будет практически ненавидеть себя, потому что он помнил с детства: если Эдди уснул, то его уже не разбудить до утра. Возможно, однажды он все-таки трахнет его — сонного, сладко бормочущего и податливого, а на утро Эдди на него наорет, даже несмотря на то, что ему ужасно понравилось.
Кричать вообще Эдди будет часто и по-разному: объясняя очередную простую истину (например о том, что Ричи не должен был пить чай, в котором утонул комар, ну и что что ты его достал, идиот!), возмущаясь тем, что кто-то занял его место на парковке (тупой мудозвон еще и ухмыльнулся ему из машины!), и злясь, что Ричи опять купил неправильные презервативы, один из которых порвался (ну и что, что мы проверялись месяц назад! ты такой безответственный, Тозиер!).
Ричи выныривает из своей рефлексии, и видит, что Эдди снова спит. Он не может отвести глаз от его руки, из которой на сгибе локтя торчит иголка капельницы. Запястья выглядят слишком тонкими для взрослого мужчины, а пальцы слегка подрагивают во сне. Ричи упорно не замечает белую полоску на безымянном — если притвориться, что белая обезьяна не приедет в понедельник, то, может быть, она и не приедет.
Ричи вздыхает — кого он пытается обмануть.
Ему хочется взять Эдди за руку и просидеть так целый день, но он боится — вдруг тот проснется, и им обоим будет неловко. Ричи просто кладет ладонь рядом с рукой Эдди, совсем немного касаясь его пальцев своими — точки соприкосновения буквально можно измерять в квадратных миллиметрах.
Эдди не открывает глаза и ничего не говорит, но подвигает руку и целенаправленно накрывает ею большую ладонь Ричи.
Ричи готов разрыдаться от переполняющих его эмоций.
Но он просто кладет вторую руку поверх ладони Эдди и сидит неподвижно следующие полтора часа.
Chapter 4: Глава 4, в которой все довольно лампово, а Ричи и Эдди похожи на тупящих подростков
Chapter Text
Ричи разговаривает с доктором насчет телефона Эдди, но тот категорически против. Он обещает, что это совсем ненадолго — но врач остается непреклонным. Ричи бесится: не собирается же Эдди сидеть сутками в соцсетях и переписываться в тиндере с половиной населения Дерри!
Но Ричи пообещал что-нибудь придумать, поэтому тем же вечером он едет в магазин и покупает смартфон. Обычный, без всяких там наворотов и не последней модели, чтобы Эдди не подумал, что он к нему подмазывается. Обычный, но красный — то ли чтобы выбесить, то ли чтобы угодить. Если что, он скажет, что это в цвет шортов, которые Эдди постоянно таскал когда-то давно.
Ричи крутит телефон в руках и думает: подождать ли до завтра или снова поиграть в шпиона? Второй раз ему вряд ли так повезет, но он все же не может себя заставить поехать в отель, где пахнет вчерашним пролитым на ковер виски и затхлостью непроветриваемого помещения.
Ричи устанавливает симку, достает наушники и зарядку, а все остальное закидывает на заднее сидение — возможно, Эдди и захочет почитать инструкцию чисто из педантизма, но пусть сначала выйдет здоровым из больницы, а потом уже качает права.
Ричи воображает себя ниндзя и героем детективного боевика, когда паркуется в квартале от госпиталя и натягивает на спутанные кудри неприметную шапку-гондонку. Теперь он похож на наркодилера из гетто — не хватает только поддельной золотой цепуры. Он идет быстро, засунув руки в карманы кожанки, выдыхая облачка пара и то и дело нащупывая в кармане смартфон — просто потому что это его успокаивало.
В дежурке приемного отделения сидит новенькая милая медсестра, и Ричи сходу врет, что заехал к приятелю — доктору Харперу, который работает на третьем этаже. Девушка не может знать, что Ричи ошивался тут так долго, что невольно запомнил каждую собаку в округе. Кроме того, она не может догадаться, что Ричи просто видел с улицы, что в окне Харпера все еще горел свет, поэтому он приплел именно его.
Миссия завершена, теперь предстоит победить босса — престарелую женщину, которая всегда дежурит по ночам на этаже, где лежит Эдди. Миссис Лэнс выглядит так, будто ей вчера стукнуло сто двадцать, но при этом мимо нее не прошмыгнет незамеченным даже таракан, не то что здоровый мужик. В этом случае Ричи даже не рассчитывал на свое врожденное природное обаяние.
Подготовка к важному делу заняла у него не больше пяти минут. Благослови господь Стива Джобса и его душу. Оставив в уборной свой телефон и предварительно накрутив громкость на максимум, Ричи тихо вышел и спрятался в нише, где обычно хранили средства для уборки. С телефона, который он принес Эдди, он набрал свой номер, и из уборной послышались стоны из порно — показушно-пошлые и очень-очень громкие. Ричи бы даже заржал, если бы операция не требовала крайней серьезности.
Миссис Лэнс, до этого похожая на каменную горгулью, которая коротает вечность, разгадывая судоку, моментально насторожилась. Не прошло и пары минут и двух полноценных звонков, как цель заглотила наживку и возмущенно умчалась в уборную, брюзжа и шамкая. Ричи вышел из своего укромного уголка и шмыгнул дальше по коридору.
И все было бы круто, если бы дверь в палату была открыта — Ричи бы тут же зашел внутрь и был горд собой. Но, судя по всему, на ночь пациентов закрывали, и без ключ-карты было не обойтись. Ричи, конечно, мог облопошить порнушным рингтоном старую женщину, но против технологий он бы не попер — суперспособностей у него, к сожалению, не было.
Он несколько раз подергал ручку наудачу — но нет, было закрыто.
— Твою мамашу за душу, — ругается Ричи и тут видит ее — ключ-карту, беззаботно лежащую на столе миссис Лэнс. Учитывая то, что старушка должна прихромылять с секунды на секунду, Ричи моментально вживается в роль Флэша — ему кажется, что коридор туда и обратно он преодолел секунд за двадцать, и теперь стоит в темноте палаты, пытаясь как можно тише дышать своими загнанными легкими. Не стоит забывать, что ему все еще сорок.
Эдди спит, и Ричи пытается не хрипеть слишком уж громко, чтобы не будить его лишний раз. В темноте ни черта не видно, а света с улицы хватает только на то, чтобы рассмотреть смазанные очертания. Ричи кладет телефон под подушку справа — он помнит, что в детстве Эдди всегда по утрам переворачивался на правый бок перед пробуждением и просовывал руку под подушку, прижимая ее ближе и утыкаясь лицом.
Откуда он это помнит? Оттуда, что они были лучшими друзьями целых три года. Одно время Ричи по-дружески ревновал Эдди к Биллу, потом ревновал не по-дружески. А потом понял, что ревновать глупо, все равно Эдди смеялся только над его тупыми шутками, ругался с мамкой только из-за него (ну и из-за “газибос”, конечно), персонально для него таскал в поясной сумке перекись и вату и оставался на ночевку чаще всего в доме Тозиера.
Стэн закатывал глаза каждый раз, когда тринадцатилетний Ричи предъявлял Эдди, что тот с кем-то дружит больше, чем с ним. Он постоянно называл их женатой парочкой, а несколько раз так выходил из себя от их пререканий, что советовал им снять себе номер. Эдди тогда отрицал все до приступа астмы.
Ричи тоскливо прикрыл глаза от воспоминаний про Стэна и аккуратно поправил подушку Эдди. Ну вот, свое задание он выполнил, но путь обратно был отрезан — не в окно же ему выходить. Да, это был только второй этаж, но Ричи Тозиер скорее угробит свои сорокалетние кости, чем эффектно упорхнет, словно Бэтмен.
Ричи пообещал себе, что он что-нибудь точно придумает, только посидит рядом с Эдди пару минут. Он занял свое привычное место на кошмарной табуретке, создатель которой был явно большим поклонником геморроя. Рука сама потянулась к ладони Эдди, лежащей поверх одеяла, — ну а что, тот уже как бы дал молчаливое согласие, что так делать можно! По крайней мере Ричи успокаивал себя этим.
Из-за тихого писка приборов было практически не слышно дыхания Эдди, а в темноте не было понятно, двигается ли его грудная клетка. На Ричи вдруг накатил первобытный ужас — ему физически нужно было узнать, жив ли еще Эдди, бьется ли еще его пульс. Поэтому он совсем немного развернул расслабленную ладонь и прижался губами к запястью.
Пульс был спокойным и размеренным. Эдди все так же спал и никак не отреагировал на вторжение в личное пространство, а Ричи не мог с собой справиться. Он чувствовал губами, как пульсирует кровь в венах Эдди, как он живет, живет, мать вашу. Ричи закрыл глаза всего на секунду. Следующие несколько часов он, не отпуская руки Эдди, проспал так спокойно, как не спал последние 27 лет.
**
Когда Ричи открыл глаза — через секунду, как ему показалось, — на улице уже светало. Рука Эдди легко и рассеянно гладила его по спутанным кудрям, расчесывая их пальцами. Ричи чуть ли не до слез стало горько и обидно от того, что он терял все эти долгие годы без Эдди Каспбрака.
Он чуть повернул голову, и рука замерла на его щеке, спутанная челка упала на глаза. Эдди лежал с закрытыми глазами, но поднял веки, когда Ричи повернулся на него посмотреть.
— Надеюсь, у тебя не отвалится твоя стариковская спина, — прошептал Эдди, намекая на позу, в которой Ричи проспал несколько часов. Кажется, это была меньшая из их проблем.
— Я бы попросился в твою кровать, но она такая узкая, а я не хочу, чтобы твоя мамка приревновала, когда я буду прижиматься слишком близко, — шутка прозвучала не так издевательски, как должна была, потому что Ричи был так расслаблен и ему было просто хорошо. Если бы его спросили, готов ли он все поменять и провести последние 27 лет вот так — в больничной палате и на стуле, от которого отваливается жопа, но при этом с Эдди, который перебирает его волосы, Ричи бы только спросил, когда выезжать.
Эдди специально больно потянул его за кудряшку, и Ричи показушно ойкнул и цапнул его зубами за палец — не больно: не хватало, чтобы он себе еще что-то повредил из-за огромной иглы капельницы в вене.
— Фу, ты меня обслюнявил, а у меня нет даже антисептика, — недовольно скривился Эдди и вытер руку о его рубашку. Ричи уткнулся лицом в кровать и приглушенно рассмеялся. Он хотел прижать идиота к себе и расцеловать все его лицо. Ничего такого, просто эмоции переполняли и душили. — Я нашел телефон. Спасибо.
Ричи опять повернул голову и посмотрел в лицо Эдди. Немного смущен и смотрит в сторону, но не злится из-за девчачьей расцветки.
— Я записал в контакты свой номер. Звони, если твоей мамке станет грустно без меня.
— Прекрати шутить про мою мать, это больше не смешно с тех пор, как она умерла, — возмутился Эдди.
— Я знал, что раньше тебе все-таки было смешно.
— Я не!..
— Если тебе будет грустно без меня, ты в принципе тоже можешь звонить. Я умею уделять внимание не только женщинам. Знаешь, у меня очень способный рот — я зарабатываю им практически всю сознательную жизнь.
— Ты же сейчас про стендапы, правда?
— В основном.
Ричи видит, как смущен и при этом весел Эдди, и он это о-бо-жа-ет. После недели, в течение которой он только и делал, что орал на всех подряд и в бессознанке молился полушепотом всем известным богам, чтобы Эдди очнулся, после этих кошмарных семи дней вот так снова шутить дебильные шутки на грани было лучше, чем всё.
Ричи с не самой большой охотой поднял голову и часть туловища с края кушетки, на которой он кое-как умостился, и встал на ноги, с хрустом потягиваясь и разминая плечи. Да уж, для его старческой спины такая ночка не пройдет даром. Впрочем, это была не самая большая цена.
— Я рад, что ты жив, — просто сказал Ричи, хотя слова дались ему с большим трудом: этим он буквально впервые озвучил вероятность, что Эдди правда мог умереть.
— Я рад, что ты вытащил меня, — ответил Каспбрак и добавил в ответ на вопросительный взгляд, — Билл мне все рассказал. Тебе пора, — сказал он после небольшой паузы, во время которой Ричи хрустел суставами, — скоро будет утренний обход. Не хочу, чтобы ты попался и тебя арестовали.
— За что меня арестовывать? Я всего лишь пробрался в башню прекрасной принцессы и провел с ней ночь до свадьбы!
— Иногда мне очень хочется вырвать твой язык.
— Ну-ну, не спеши. Без него мой рот не так хорош.
— Он никогда не был хорош!
— Ты говоришь так только потому, что не пробовал все функции расширенной версии, — поиграл бровями Ричи. Эдди гулко сглотнул и закатил глаза.
— Ты идиот, Ричи Тозиер. А теперь вали в свой номер отеля и прими душ, чтобы я лежал тут и завидовал тебе, потому что мне светит максимум пачка влажных салфеток.
— Могу потереть спинку или еще что…
— Просто заткнись и вали уже, мудила.
Ричи мог переругиваться так с ним примерно вечность, но идти и правда стоило. Конечно, никто его не арестует, если увидит в палате “лучшего друга”, но и приятного все же будет мало.
Спину тянуло, но он был так чертовски доволен, только бы еще дырка в груди Эдди затянулась. Ричи тихо закрыл за собой дверь, спокойно прошел мимо обомлевшей от его наглости миссис Лэнс, похожей на старую птицу, потом как бы что-то вспомнив, вернулся и облокотился о стойку.
— Был тут вчера в часы посещения и, кажется, где-то забыл телефон. Черный, в чехле с неприличным рисунком. Нигде не могу найти, а менеджер меня убьет. Может, вы что-то видели?
Женщина достала из-под стойки смартфон и молча протянула его Ричи, выглядя при этом так, будто перед ней явились призраки всех пациентов за годы ее службы.
— Спасибо! — просиял Ричи и клацнул пальцем по экрану. — О, кажется, мой парень звонил.
И, слегка похабно ухмыльнувшись престарелой женщине, Ричи направился к выходу. Впервые за неделю у него появился аппетит, и ему хотелось срочно съесть что-то кроме литра кофе.
Chapter 5: Глава 5, в которой Ричи не тупит (наверное)
Chapter Text
Ричи сидит в забегаловке довольно долго: он успел позавтракать, выпить три кружки кофе, покопаться в телефоне и заказать себе порцию сладких вафель. Их подают со взбитыми сливками — Ричи отстраненно думает, что хотел бы когда-нибудь обмазать ими Эдди, но не для секса, как это делают все нормальные ненормальные, а чтобы послушать, как Эдди возмущается. Что это негигиенично, отвратительно, его сейчас стошнит, фу, блять, Ричи, там же волосы, а еще (тут обязательно должен быть жест рукой типичного Эдди Каспбрака) это всё его извращенские идеи и почему они не могут просто взять, сходить в душ и спокойно потрахаться, как нормальные сорокалетние геи.
Ричи почти хрюкает своим кофе от смеха, когда представляет все это. Больше, чем пиздеть о всякой ерунде, Ричи обожает только бесить Эдди. Совершенно непонятно, как он прожил без этого большую часть своей жизни.
Когда он снова приезжает в больницу, у Эдди сидят Беверли и Бэн, которые держатся за руки, а еще в палате появилось большое мягкое кресло. А что, так можно было? — отстраненно думает Ричи и раздражается, что сам не догадался напрячь кого-нибудь притащить в палату что-то типа этого.
Беверли сидит на ручке кресла и что-то весело рассказывает — Эдди вежливо улыбается, а Бэн просто смотрит на нее влюбленными глазами. Ричи так рад, что эти двое наконец вместе. Бев заслужила все самое лучшее в этом мире. Боже, он так сильно ее любит, хотя тоже не помнил о ней все эти годы.
Эдди смотрит на их сцепленные руки, а Ричи смотрит на Эдди. Беверли замечает и то, и другое, поэтому быстро заканчивает свою историю и вдруг заявляет, что им срочно нужно куда-то уехать.
— Но мы же хотели еще рассказать Эдди пару историй, — начинает было простой в доску Бэн, но Бев смотрит на него таким выразительным взглядом, что Ричи становится не по себе, а Бэн понимает.
— Я только что вспомнила, что мы договорились с Биллом и Майком встретиться и обсудить отъезд.
— Вы уезжаете? — немного зависнув на пару секунд, спрашивает Ричи. Он знал, что друзья не останутся здесь навечно, но определенно не был готов, что это случится так быстро.
— Билл завтра здесь последний день. Мы уезжаем на следующей неделе.
Ричи не против и он понимает, что у них свои жизни. Если честно, он бы тоже свалил из этой дыры, но не может — врачи категорически против того, чтобы Эдди перевозили в другой город, хотя лучшая медицина ему была бы только на пользу. Но не сейчас — когда основная опасность миновала, ему нужно было хотя бы еще немного побыть в покое.
Разумеется, Ричи даже не думал о том, чтобы бросить Эдди и уехать без него. После всего, что он пережил в своей сраной жизни, он не собирался так просто отступаться: если у него есть хотя бы грамм надежды на кусок счастья, он сделает для этого все, что от него потребуется. Правда, Ричи не имеет ни малейшего гребаного понятия, что он должен делать и, главное, откуда взять решимость, чтобы просто поговорить.
Беверли утаскивает Бэна за руку и подмигивает Ричи так, что Эдди не может ее видеть. Когда дверь за ними закрывается, Ричи буквально через минуту получает от нее сообщение:
«Действуй, не тупи, тупица!»
Ричи осторожно присаживается на кресло и пытается не тупить. Получается откровенно хреново. Эдди выглядит чуть лучше. Ну как. При взгляде на него хотя бы не возникает мысль немедленно бежать выбирать гроб. Хотя наверняка у Эдди с его отвращением ко всему на свете уже есть где-то завещание, в котором он настоятельно требует и подчеркивает тремя линиями, чтобы после смерти его кремировали. А прах лучше потом высыпать в мельхиоровую урну — на медь и бронзу у него аллергия.
Ричи хочется дать себе затрещину — когда он нервничает, он становится еще большим придурком. К счастью, их последние на двоих две клетки мозга обе у Эдди. Потому что он смотрит на Ричи своими круглыми глазами и слегка приподнимает удивительно ровные, совсем не загнутые брови. Ричи понимает, что грядет Разговор — именно так, с заглавной буквы. Ричи думает, куда спрятать руки с нервно дрожащими пальцами.
— Я собираюсь сообщить Майре о разводе, — просто говорит Эдди, как будто рассказывает ему о том, чем в больнице кормят на завтрак. Дыхание Ричи на секунду сбивается, а потом он понимает, что Эдди только что сказал. С плеч сваливается груз примерно в миллион тонн.
Это все еще мало что значит в контексте их двоих, но это все же намного больше, чем ничего.
— Сочувствую? Поздравляю? — пытается шутить Ричи, и Эдди смотрит на него немного с нежностью и чуть больше — с осуждением. Ричи хочется залезть к нему на кровать, прижаться со спины и пролежать так до тех пор, пока Эдди не разрешат выйти из госпиталя. Он бы точно так сделал, если бы в груди Эдди не было огромной дырки, а еще если бы сам Ричи не был таким трусом.
— Заткнись, — закатывает глаза Эдди. — Майра звонила мне все время, что я был в Дерри. Но кажется, я слишком много узнал о себе, чтобы с ней разговаривать, не сделав выводов.
— А еще нас преследовал блядский клоун-людоед, но это уже, конечно, мелочи, — пытается острить Ричи, чтобы скрыть неуверенность и страх. Эдди смотрит так, как будто он понимает, хотя именно Каспбрак из них тот, кто сейчас на жестких обезболах и должен нести чушь и быть безответственным.
— Ты ведь больше всего боишься не клоунов, правда? — спрашивает Эдди так, что Ричи чувствует себя на приеме у психотерапевта.
— Ага, сложно бояться чего-то больше, чем твою мамашку в купальнике, — с абсолютно серьезным лицом говорит Рич, и он знает, что если бы Эдди был в форме, то уже начал бы орать и, возможно, запустил бы в него переполненной уткой.
Но этот Эдди с мутным взглядом и иглой капельницы в вене только смотрит осуждающе и… разочарованно? Ричи хочется убить себя, но он только трет переносицу под очками.
— Рич.
— Ладно, ладно. Я тогда сказал про клоунов просто потому что это первое, что пришло мне в голову. Мой страх — быть посмешищем. Ну и еще я до одури боялся, что тебя убьют. Из-за меня. Или просто убьют. Или что ты узнаешь мой секрет. Или узнаешь о моих мыслях. Или все узнают. И, кажется, я слишком много всего боялся, — Ричи тяжело дышать, но он все равно говорит, потому что они должны когда-нибудь поговорить, и невозможно откладывать это еще больше. — А потом я попал в мертвые огни и видел сотни вариантов твоей смерти, и все остальные тоже умирали, но скорее опционально. А ты умирал каждый раз. И пока ты был в коме, я не мог отделаться от мысли, что я все еще в мертвых огнях и могу очнуться в любой момент. Например, в тот, когда ты умираешь. Когда Оно протыкает тебя насквозь и задевает жизненно важные органы, и нам приходится оставить тебя там, внизу. И я ору и вырываюсь, но Майк и Бэн все равно меня вытаскивают и не дают остаться с тобой. Я так пиздецки боялся тебя потерять, ты просто не представляешь. Все еще боюсь.
Эдди сводит свои невероятно ровные брови на переносице, и они становятся похожими на крышу нарисованного домика. Его ровная челюсть напряжена, подбородок немного дрожит, руки сжимают больничную простынь.
— Еще как представляю, придурок. Я полез тебя спасать, хотя последние 27 лет так боялся рисковать, что даже розетки нам чинил специальный человек. Не представляю, что со мной стало, если бы я… — Эдди запинается и пару секунд думает, — если бы ты остался там.
Ричи хочется обнять его и целовать морщинки в уголках его глаз. Вместо этого он титаническим усилием сдерживается и просто берет Эдди за руку и уже привычным, о боже, движением переплетает их пальцы.
Они не возвращаются к обсуждению секрета Ричи или развода Эдди, или, упаси господь, чувств и планов на будущее. Потому что Эдди все еще слишком слаб, а Ричи все еще слишком труслив. Пока что его хватает только на то, чтобы сидеть и сжимать руку Эдди в своей. И думать, что он точно придумает что-нибудь и решит все дерьмо, что их окружает. Когда-нибудь. Только не прямо сейчас.
Chapter 6: Глава 6, в которой Ричи кое-что себе позволяет, а Эдди позволяет ему
Chapter Text
Майра должна приехать завтра. Сложно было сказать по Эдди, нервничает он или нет, но Ричи было пиздец как тревожно, поэтому к ее прибытию он готовился как к визиту английской королевы — в самом плохом смысле.
Ричи, если честно, до сих пор слабо верилось, что где-то там есть женщина, на которой когда-то женился Эдди Каспбрак. Он представлял, как она идет к алтарю в свадебном платье, больше похожая на торт из плохой кондитерской, чем на невесту. Он представлял, как Эдди потеет, стоя возле священника. Как потом он занимается с ней сексом — строго по вторникам и пятницам, с 20:40 до 21:00. Ричи все это буквально видит в своей голове, и ему становится почти смешно, потому что это очень похоже на вечернее юмористическое шоу с закадровым смехом, которое показывают в прайм-тайм между новостями и сериалом для домохозяек.
Он думал, что у него случилась дерьмовая жизнь, но внезапно оказалось, что он такой не один. Ричи, конечно, не был уверен в том, что Эдди гей, но Эдди определенно не мог быть натуралом. Ничего такого между ними никогда не было (к сожалению, — думает Ричи), но сладкий мальчик, воспитанный мамочкой и весь подростковый возраст проносивший коротенькие шортики и белые гетры с черными полосочками, просто не может оказаться стопроцентным гетеросексуалом.
Ричи пропустил практически всю жизнь Эдди, но он был почти полностью уверен, что в колледже тот был настоящим твинком, по которому пускали слюни все кому не лень и благодаря которому брутальные парни осознавали свою сексуальность. Ричи не был уверен, что это было действительно так, но он уже заочно ревновал Эдди ко всем этим парням.
За то время, пока Эдди потихоньку воскресал из мертвых, а его синяки под глазами понемногу уменьшались, Ричи научился некоторым шпионским штукам. Да он почти стал ниндзя! Возможно, потому что его паранойя насчет состояния друга достигла предела, а врачи были слишком уставшими, чтобы бдеть за палатой Эдди круглосуточно. Последнюю ночь Ричи ночевал в кресле и успевал перемолвиться с Эдди парочкой фраз, пока тот выныривал из сна и потом снова незаметно засыпал — часто переплетая пальцы с пальцами Ричи или держа его за край рубашки.
Эдди мог проснуться на пять минут, а мог не спать пару часов. Его состояние из стабильно тяжелого перешло в разряд «удовлетворительное». Ричи прекрасно понимал, что Эдди быстро уставал, но все равно не мог заткнуться и запихнуть обратно тупые шуточки, рвущиеся из горла. По большей части Эдди просто закатывал глаза, но пару раз даже эмоционально реагировал и почти орал — Ричи считает, что это хороший знак.
— Покажи фотки с твоей свадьбы, — попросил он Эдди в воскресенье, на что тот просто полминуты смотрел на него с непередаваемым выражением лица.
— Ты же знаешь, что у меня нет моего телефона.
— Боюсь тебя удивить, мой доисторический друг, но в двадцать первом веке некто умный однажды придумал соцсети, — сострил Ричи, на что Эдди закатил глаза. — Только не говори, что ты не сидишь в фейсбуке.
— Майра считает, что выставлять на всеобщее обозрение личную жизнь — это дурной тон.
— Дай угадаю, это ваше общее решение? — Ричи поиграл бровями.
— Я слишком стар для соцсетей!
— Никто не может быть слишком старым для веселья! Хотя ты, наверное, и не знаешь, что значит это слово. Давай-ка я тебе покажу!
Следующий час Ричи показывал Эдди мемы. Большую часть времени полусидящий Каспбрак смотрел на него как на больного ублюдка, но пару раз все же сжимал губы и хмыкал, пытаясь сдержать смех — с пробитым легким особо не посмеешься.
Ричи сидел на краю его больничной кровати, привалившись к Эдди боком и закинув руку за его голову. Иногда ему приходилось объяснять некоторые мемы. С его красноречием это звучало по-идиотски и похожим на диалог внука и деда.
В какой-то момент Эдди то ли от усталости, то ли просто так прижался к нему вплотную — Ричи показалось, что он резко разучился дышать. Рука с телефоном стала немного трястись, и Эдди повернул к нему голову. Ричи от волнения не знал, куда себя девать и машинально провел языком по пересохшим губам. Эдди перевел завороженный взгляд на них и затем снова посмотрел в глаза — Ричи забыл, как дышать, второй раз.
Ему хватило крошечного поворота головы Эдди, едва уловимого и почти незаметного, но только если бы они находились дальше друг от друга. Ричи прекрасно понимал, что это максимальный намек, который всегда застенчивый Каспбрак мог себе позволить, поэтому подался вперед сам и решительно, будто боясь передумать, накрыл тонкие приоткрытые губы, о которых он мечтал всю свою жизнь — и последние 27 лет неосознанно.
Эдди коротко выдохнул в его рот и схватил за отворот расстегнутой рубашки, надетой поверх футболки. Ричи касался его губ осторожно, то и дело немного отстраняясь, чтобы незаметно перевести дыхание и затем вернуться и продолжить зацеловывать этого мужчину. Очки мешали, отросшая щетина Эдди кололась, телефон потерялся где-то в складках больничного одеяла, но, кажется, им было все равно.
Ричи почувствовал, как язык Эдди робко касается его губ и понял, что дальше так продолжаться не может — он, конечно, был готов всегда и на все, но еще у Эдди была дырка в груди, и вряд ли страстные поцелуи в неудобной позе на больничной кровати помогут ему быстрее поправиться. Ричи очень аккуратно и почти нежно прикусил его нижнюю губу и отстранился, поглаживая большим пальцем скулу.
— Воу-воу, ковбой, — мягко засмеялся Тозиер, когда Эдди снова — возможно, неосознанно — потянулся к нему. — Не думаю, что твой доктор одобрит такие процедуры.
Эдди открыл глаза, его ресницы едва заметно дрожали. Он выглядел совсем немного смущенным, но, кажется, орать на него не собирался. У Ричи было такое состояние, будто он сел на американские горки и про него совершенно случайно забыли на два часа. Если бы он сейчас встал, то почти наверняка бы упал из-за трясущихся коленок.
— Ричи.
— М?
— Я все еще женат, — Эдди скривился, как будто от этой мысли ему стало неприятно.
— Умеешь же ты испортить романтический момент, Эдс.
— Оу, кажется, мы помешали?
Они переводят взгляд на дверь и видят замерших в нерешительности Бэна и Билла, за которыми стоит до неприличия довольная Беверли и показывает им поднятые вверх большие пальцы.
— Ричи показывал мне мемы, — тут же заявил Эдди, все еще находясь в полуобъятиях.
Ричи совсем недвусмысленно ухмыльнулся и не позволил ему отодвинуться, наоборот, прижал сильнее и приподнял брови. Если Бэн и Билл еще не догадались, какие именно мемы они тут смотрели, то после такого жеста точно все поняли.
— Очень за вас рада! — хитро улыбаясь, прокомментировала Бев. — Надеюсь, Ричи еще покажет тебе много всякого… контента.
Оказалось, Билл пришел попрощаться, а Бев и Бэн присоединились просто за компанию — все переживали за Эдди и обещали, что будут звонить и писать каждый день, пока Эдди не выпишут. И потом, конечно, тоже.
Чуть позже к ним заглянул и Майк, и все то время, пока ребята были в палате, Ричи прижимал Эдди к себе и чувствовал, как тот с каждой минутой расслабляется все больше. Наверное, потому что Неудачники были максимально доброжелательны и никак не показывали неодобрения.
Откуда Эдди было знать, что они еще в детстве были морально готовы к тому, что эти двое созданы друг для друга. Вероятно, даже до того, как Эдди и Ричи сами хоть что-то осознали.
Chapter 7: Глава 7, в которой Ричи привлекает к себе внимание
Chapter Text
Майра, как и сказала, приехала в понедельник. Зашла в палату уверенным чеканящим шагом, будто разгоняя собравшуюся здесь за все это время атмосферу болезненности Эдди и душащего страха Ричи. Она была в темно-розовом пальто, простых черных джинсах, слишком уж сильно обтягивающих ее большие бедра, и в дорогих ботильонах на невысоких удобных каблуках. Именно они-то и чеканили каждый ее шаг, будто отбивая в висках Ричи ритм предстоящих проблем.
Клоц-клоц. Отойди от моего мужа, у него может быть на тебя аллергия. Клоц-клоц. Ты ужасный человек и плохо влияешь на него. Клоц-клоц. И шутки твои для отсталых.
Ричи стоял возле окна, оперевшись поясницей на подоконник без единой пылинки (не потому что персонал был слишком заботливым, а потому что ну это же палата Эдди, как же иначе). Ричи стало дурно, когда он подумал, будто перед его глазами предстал призрак давно мертвой Сони Каспбрак. Такая же большая, сулящая неприятности, выражающая бесконечное отвращение ко всем вокруг, уверенная в себе и в том, что ее Эддичка — это цветочек, который нужно растить в теплице и удобрять таблетками и бесконечными запретами.
Возможно, ему просто показалось, но в тот момент, когда она вошла, Эдди инстинктивно съежился в попытке стать чуть меньше, незаметнее, чтобы не привлекать внимание — хотя все понимали, что только он и может быть здесь в центре любого внимания.
Майра цепко оглядела небольшое пространство палаты и с застенчивостью ледокола направилась к креслу. К креслу, которое принадлежало Ричи. После того, что он пережил в этой палате, Ричи имел на него моральное право, и выгрыз бы трахею любому, кто собрался бы с ним поспорить. Ричи пытался себя убедить, что дело именно в кресле.
Ричи представлял, что она может ему сказать. Например, что его шоу смотрят только недоразвитые и извращенцы, что Ричи Тозиер создан исключительно для того, чтобы все портить, что Эдди слишком хрупкий, чтобы постоянно находиться под его гадким влиянием.
Ричи знал, что его шутки ужасны, но ничего не собирался с этим делать. На него выливали океаны грязи в соцсетях — именно поэтому он однажды снес аккаунт в твиттере, а свой инстаграм поручил вести ассистентке, которой доплачивал за это сколько-то там много долларов. Когда о нем писали TMZ, то в заголовке рядом с «Ричи Тозиер» всегда стояла какая-нибудь тупая клишированная фраза — вроде «скандально известный» или «потрясший соцсети». Ричи было плевать. Он не читал газет, журналов и сводок дебильных изданий в интернете.
Майра уселась в его кресло и стала хлопотать над его другом. Над его Эдди. Которого он знал с детства и на которого уже установил свое моральное право. За несколько лет их детской дружбы и за те последние несколько дней, что они пытались разобраться с клоуном-убийцей, Эдди врос ему под кожу, проник внутрь каждым атомом своего тела, зацепился там крючками, и теперь Ричи мог бы вырвать его оттуда только с мясом и кровью. Он не собирался его из себя вырывать и потом собирать себя снова по частям. И его не могла бы заставить даже Соня Каспбрак, восставшая из могилы, не говоря уже о нездоровой пародии на вздорную мамашку Эдди.
Эдди сидел ровно, и Ричи хотелось сказать, что он будто присел задницей на бутылку, но если бы он открыл сейчас рот, то дальше вряд ли смог себя контролировать. Поэтому он решил отсрочить свой словесный поток, так что незаметно кусал изнутри щеку и внимательно наблюдал за врагом.
Почему-то было такое ощущение, что Майра и Эдди виделись пару дней назад, а полчаса назад общались по фейстайму. Ричи думал, что супруга Эдди окажется последней стервой и готова будет убить мужа — за то, что уехал в Дерри, за то, что чуть не умер и оказался в больнице, за то, что больница больше похожа на бомбоубежище где-то в Танзании, да хоть за намеки на развод, в конце концов.
В реальности все было совсем по-другому. Эдди вел себя так же, как когда-то в детстве перед матерью, но при этом в некоторых моментах общения с женой Каспбрак пытался перетянуть одеяло. Совсем немного — Ричи был уверен, что это заметно только для него, потому что он помнил, как сильно подавляла Эдди Соня.
— Эддичка, что это за простыни? У тебя же аллергия на полиэстер, ты покроешься сыпью!
— В них нет полиэстера. Кроме того, я ничего не могу сделать с тем, что в больнице такие простыни.
Ричи не понимал, почему они обсуждают состав простыни, питание и уборку в палате, когда Эдди неделю назад чуть не умер. Ричи очень хотелось просто выйти и не возвращаться, пока эта женщина не исчезнет. Но он также понимал, что проиграет и будет выглядеть трусом, которым он чувствовал себя постоянно. И лучше бы Майра откусила ему ногу, чем он дал ей повод чувствовать свое перед ним преимущество, пусть и в незначительных мелочах.
Поэтому Ричи оставался на месте — прислонившись поясницей к подоконнику и смотря в пространство невидящим взглядом. Эдди делал вид, что все прекрасно и в палате не витает атмосфера взаимного пожелания скорейшей смерти.
Майра начала бегать вокруг кровати и пытаться взять под свой контроль вообще все — то стирала невидимую пыль с одного из аппаратов, то поправляя одеяло Эдди, то переставляя мелочи на столике. В один момент Ричи показалось, что он ослышался про развод — Майра вела себя так, будто не изменилось вообще ничего и она просто заехала к своему мужу после работы, а он просто нежелательный в ее представлении знакомый-алкоголик, которого можно, в принципе, и проигнорировать. Или вообразить, что это просто мешок с мусором, который забыли вынести.
— Эй, Эдс, — Ричи пытается выглядеть спокойным и вальяжным, пока мысленно точил ножи и искал вилы.
Эдди смотрит на него со своим типичным выражением «только попробуй спиздануть что-нибудь глупое, и я вырву тебе ноги». Ричи думает, что он может даже наступить на него и потоптаться, лишь бы не пришлось выяснять отношения прямо сейчас.
Эдди взволнованно поджимает губы — те самые, что Ричи вчера целовал. Так аккуратно, чтобы не дай бог не задеть рукой рану или не переусердствовать с порывами своих чувств, которые спустя три десятка лет наконец вырвались на свободу. Эдди то ли все еще был слишком слаб, то ли воспринимал всю эту затею с поцелуями очень воодушевленно: в любом случае, дыхание у него сбилось сразу же.
Ричи нравилось думать о вчерашних поцелуях в тот момент, когда эго Майры стремилось заполнить всю палату — и размер ее одежды здесь был совершенно ни при чем. Трое в комнате, не считая ущемленного эгоизма.
Ричи бросается в бой с головой.
— Эй, Эдс, — повторяет Ричи под напряженным взглядом двух пар глаз. — Как думаешь, сможешь оправиться через месяц?
— Не знаю, Рич, — осторожно отвечает мужчина, явно выискивая в его вопросе подвох. — А что?
— Думаю, в моей квартире нужно будет сделать конкретный ремонт. Знаешь, она довольно большая для двух человек, но там такой жуткий свинарник, ты просто упадешь, когда его увидишь.
Лицо Эдди краснеет, и он становится похожим на вскипающий чайник. Ричи бы засмеялся от мысли, что из ушей Эдди сейчас будто повалит пар. Но Тозиер слишком занят тем, что нервничает, как не в себя. А еще он краем глаза следит за реакцией Майры, при этом делая вид, что ее не существует.
— Не хотел тебе говорить, но, кажется, при строительстве дома использовался асбест. Я не уверен, но вдруг. Вроде бы от него можно заболеть спидораком или там получить какое-нибудь особо опасное расстройство, от которого мозг вытекает через нос и уши? Думаю, ты должен будешь взять на контроль все экспертизы.
Ричи балаболит, как он привык — еще никому не удавалось вклинить в его пулеметный монолог хоть маленькое словечко. Ошарашенный Эдди даже не пытается ему бип-бипнуть.
— Кстати, у меня только одна подушка и, разумеется, никакая она не ортопедическая. Ты, наверное, даже не признаешь существование неортопедических подушек? Надо будет устроить заход по Икее. Но только с одним условием — если в наших эирподсах будет играть Элтон Джон или какое-нибудь похожее дерьмо для голубых. Ведь что может быть более гейским, чем совместный поход в Икею за ортопедическими подушками, а, Эдс?
Ричи думает, что сейчас на лбу Эдди появится светящаяся неоновая вывеска с надписью «завали хлебало, дебил». Но Эдди даже не прикрывает глаза фейспалмом.
— Рич, давай потом.
— А что, твоя мамка не разрешает тебе слушать Элтона Джона? Не вопрос, могу купить на айтюнс последний альбом Гарри Стайлса. Говорят, он очень неплох.
Майра прокашливается. Это звучит так наиграно, как будто она репетировала этот кашель перед зеркалом последние несколько часов. Ричи чувствует дрожь где-то в позвоночнике. Скорее всего, от предвкушения предстоящей хорошей ссоры. Жаль, что Эдди придется напрягаться, но ничего не поделаешь.
— Прошу прощения, — начинает Майра, но Ричи ее, конечно же, перебивает.
— Я вас, разумеется, прощаю. Но вот что скажет Эдди — тот еще вопрос, ха? Не знаю даже, за что именно ему нужно простить. За контроль? Или за отношение как к ребенку? Или за тупые вопросы про простыни? Или, к примеру, за то, что во время секса он в шоке от ужаса и пытается не думать, что трахает собственную мамашу?
— Ричи! — рявкает Эдди. Ричи приподнимает бровь, исходя сарказмом больше чем обычно.
— Что, я угадал?
Майра больше не выглядит ошарашенной. Теперь она зла и явно хочет поорать. Ричи искренне жаль, что Эдди вынужден переживать такой стресс.
— Эдвард, что этот мужчина себе позволяет? Кто это вообще такой и почему он не может уйти?
Каспбрак открывает рот, чтобы ответить, но Ричи его опережает. Это его война, и он ее выиграет. Во имя своей новой жизни и новой (не так чтобы очень) ориентации.
— Прошу прощения, мэм. Но мы с вашим супругом — полагаю, в скором будущем бывшим — внезапно обнаружили, что к женщинам нас не особо-то и тянет. А вот друг к другу — очень даже. Вот так шутка, не правда ли? Совсем недавно был приличный женатый Эдвард Каспбрак, а теперь старый-добрый гомик Эдди! Как думаете, могу ли я вас угостить номерочком хорошего юриста по бракоразводным делам?
Майра не в шоке, но и не выглядит так, будто собирается выдирать право на Эдди зубами. Ричи кажется, будто их брак — это одна большая привычка. Со стороны Майры — как ядовитая потребность чувствовать себя нужной, быть для кого-то авторитетом и последним словом. Со стороны Эдди это нездоровая зависимость от того, чтобы над ним кто-то имел власть.
Ричи не уверен, что может быть властным в каком бы то ни было аспекте отношений. Он, по сути, всего лишь сорокалетний мужик, у которого есть проблемы с алкоголем и самоопределением. Он, черт возьми, до недавнего времени даже не понимал, почему у него всю жизнь не клеилось с женщинами.
Майра смотрит на него тяжелым взглядом, какой бывает у сварливых мамаш из гетто, недовольных компанией своего ребенка. Какой был у миссис Каспбрак — кажется, где-то в другой жизни.
— Эдди, пирожочек, ты можешь попросить своего друга уйти?
Ричи думает, что его сейчас стошнит. Будь он на месте Майры, он называл бы Каспбрака пирожочком исключительно только чтобы целенаправленно его разозлить. Эдди очевидно злится, но это другая история — он зол скорее на себя, за то, что не может ничего поделать с Майрой, за то, что позволял ей все это время, за то, что это стало привычной рутиной.
— Очень приятно, что вы, мадам, обращаетесь к моему секретарю, но я вполне могу слышать вас и сам. В конце концов...
Эдди перебивает его сочащийся сарказмом выпад.
— Он останется.
— Прости, что ты сказал? — Майра выглядит бесконечно возмущенной.
— Он останется. Я собираюсь подать на развод, когда меня выпишут. Тебе придется смириться.
— Мой мальчик, — выдыхает Ричи, и он чертовски сильно хочет сейчас сжать руку Эдди и поцеловать его в макушку, но это будет слишком демонстративно.
Ричи не хочет, чтобы их чувства были демонстративными. Спасибо большое, с него хватит и того, что выворачивать душу в стендапах — это его, блядь, работа. И неважно, что большую часть выступления занимают мерзкие шутки про еблю и мамаш.
Эдди смотрит на него так, будто он сейчас отключится. Будто он снова в сраной канализации за секунду от смерти. Пока что этот взгляд на последнем месте в его личном списке Эдди-взглядов.
— Как было нетрудно догадаться, ваша помощь тут больше не особо нужна, — говорит Ричи, и он даже не чувствует себя взволнованным от всех этих разбирательств.
Майра начинает кричать — все громче и громче. О том, что это все неправда и они ее разыгрывают, что это какая-то тупая шутка Ричи Тозиера, а Эдди на самом деле под наркотой, о том, что она никуда не уйдет и заявит на Ричи в полицию.
В момент, когда разошедшуюся Майру в конце концов под руки уводят санитары, Эдди уже почти утонул лицом в подушке и тонком больничном одеяле. Ричи не может его винить. Он, в общем-то, и не собирался.
Эдди больше не выглядит злобным смурфиком, который вот-вот начнет орать и кидаться на людей с ножом. Признаться, Ричи беспокоится, что скандал вышел из-под контроля, и Эдди пришлось все это пережить. Но еще он не был уверен, что Эдди чувствовал себя лучше после того, как несколько часов к ряду изображал бы из себя примерного супруга, внутренне умирая от неспособности собраться с силами.
Так что пусть Ричи сейчас последнее говно с любой стороны, зато он сделал жизнь Каспбрака чуточку проще. С чувством заслуженной победы Тозиер занимает свое место в кресле. Глаза Эдди сощурены в неодобрении, но еще они слипаются — мужчина все же слишком слаб для таких эмоциональных потрясений.
— Поспи, Эдс. Обещаю, мы во всем разберемся.
И Эдди засыпает с тихими словами на губах.
«Не называй меня, блядь, Эдс».
Chapter 8: Глава 8, в которой Ричи не хочет говорить
Chapter Text
Ричи откровенно не знает, как со всем разобраться. Точнее, весь план сначала выглядел вполне просто: засесть в замке принцессы, отвадить дракона, дождаться выписки, забрать принцессу в свой асбестовый замок — профит, вы великолепны.
Но так как эта жизнь принадлежит Ричи Тозиеру, ничего не могло пойти просто и по плану. Потому что в его жизни все может идти только по пизде.
С приезда Майры прошли всего сутки, а Ричи уже вовсю плавает в проблемах. Более того, он даже не знает, как о новых планах сказать Эдди. Еще ничего не было понятно, но он уже был морально готов умолять Беверли и Бэна повременить с отъездом из Дерри хотя бы еще немного. У него, конечно, все еще оставался Майк, но без Бев Ричи будет чувствовать себя калекой.
Ричи бесцельно бродит по супермаркету и кидает в тележку максимально рандомные вещи. Шампунь с запахом цитрусов — тот, что выдают в отеле, превратил его и без того не самые послушные волосы в гнездо ополоумевшей птицы. А еще Эдди любит апельсины, но это точно не та причина, по которой Ричи выбрал именно этот запах. По крайней мере, он пытается себя в этом убедить. Еще в тележку отправляется пачка мармеладных мишек — на одной только больничной еде Каспбрак далеко не уедет. В конце концов, никто еще не умирал от мармеладных мишек. Россыпь батончиков без глютена и орехов — на случай, если Эдди захочет перекусить, но при этом не умереть от аллергии. Да, Ричи все еще помнит список всего, на что у Каспбрака аллергия. Кешью, арахис, чернослив, шутки про мамку, клешни древнего клоуна-убийцы — список дополняется.
Он не собирался становиться третьим воплощением Сони Каспбрак, но хотел заботиться об Эдди по-своему. И желательно, чтобы сам Эдди об этом не узнал. Если он спросит, специально ли Ричи купил батончики без глютена и кешью, Тозиер скажет, что просто сгреб первые попавшиеся. Ради конспирации он даже подложил один батончик с орехами и бананом — Эдди просто ненавидел бананы.
Ричи хочет купить самый большой чемодан, чтобы поместить в него Эдди и тайно увезти его из этого города. Так, что их никто не увидит и никогда больше не найдет.
Но он просто не может — Эдди все еще слишком слаб и слишком женат. Ричи хочется выехать в поле и орать до тех пор, пока у него не сядет голос или его не арестует полиция. Вместо этого он вместе с тележкой идет к кассе и старается не обращать внимание на то, как мило с ним флиртует молоденький кассир.
С тех пор, как Ричи открыл для себя заново свою сексуальность, все стало сложнее и проще одновременно. Сложнее, потому что в сорок лет нелегко привыкать к настолько новому себе. Просто — потому что стало легче дышать, да и вот оно, то, без чего он жил всю свою гребаную жизнь. Это то же самое, как если бы он большую часть своей жизни прожил невидящим и вдруг снова прозрел.
На бейдже парнишки, который пробивает его покупки, значится “Дейв”. На вид ему не больше двадцати пяти. У Дейва идеально ровная белая кожа и слегка вьющиеся светлые волосы. Ричи не очень понимает, что тот забыл за кассовым аппаратом в провинциальном Walmart, когда по нему явно плачет карьера блогера на Youtube или, господи боже, в Tik Tok.
Дейв очень усердно улыбается и хлопает ресницами — с куда большим энтузиазмом, чем этого требует элементарная вежливость с клиентами. Ричи думает, что парнишка с большей вероятностью сможет охмурить пачку жевательного мармелада, чем престарелого и уставшего его.
— Вы же тот комик.
Дейв не спрашивает. Ричи думает, что в таком случае нет смысла отрицать. Он кивает и в нетерпении трясет рукой с зажатым в ней телефоном. Ричи не хочет здесь находиться. Он ненавидит, когда его узнают. Ричи Тозиер со сцены и Ричи Тозиер в реальной жизни — два разных человека с поразительно похожей внешностью.
— Я фанат, — делится Дейв, неправдоподобно долго пробивая упаковку влажных салфеток. — Не видел, чтобы в Дерри висели афиши выступления. У нас проездом?
Ричи мысленно умоляет всех богов закончить его страдания прямо здесь и сейчас. Подойдет любой способ. Даже кипящая смола, которая льется с неба. Ричи ненавидит общаться с фанатами, потому что надо быть смешным и контролировать себя. Он так не умеет, эти два пункта явно не идут рядом в комплекте под названием “разговор с Ричи Тозиером”. А еще конкретно сейчас у него определенно нет настроения, но кому когда до этого было дело.
— Приехал к старому другу, — почти не врет Ричи.
— Вообще-то нам нельзя болтать с покупателями, но вам тут наверное дико скучно. Не хотите посмотреть на Дерри с другой стороны?
Дейв явно на что-то намекает, и провалиться Ричи на месте, если с ним не флиртуют прямо сейчас. С ума можно сойти.
— Слушай, не хочу показаться грубым, но мой друг прямо сейчас ждет в больнице эти влажные салфетки, и он убьет меня одним только взглядом, если я задержусь еще немного.
Дейв, кажется, ничуть не расстраивается, энергично кивает и быстро заканчивает пробивать его покупки. Ричи расплачивается и буквально сбегает из супермаркета, стараясь не думать о том, что молоденький кассир наверняка смотрит ему вслед.
Господи, к нему только что клеился молоденький твинк, серьезно? Не сказать, что ему очень понравилось. Да он же дед в квадратных очках и с алкогольной зависимостью, о чем ему вообще с молодежью разговаривать? Обсуждать Билли Айлиш и то, какая же надоедливая сука у них математичка? О, пожалуйста, он слишком стар для этого дерьма.
Тем более в больнице его ждет такой же старый дед, только примерно в миллиард раз более склочный и возмущающийся. Подумать только, его принцесса — это престарелый женатый мужик с легким психическим расстройством и помешательством на чистоте. Да Ричи просто везунчик.
Ричи заходит в период с трех до четырех и удивляется, когда не видит в палате Майру. Впрочем, Эдди становится лучше, а это значит, что часы посещений официально увеличили.
Каспбрак в помещении один. Он расслабленно откинулся на подушках и неспешно листает что-то в телефоне. Когда Ричи зашел и неаккуратно бросил пакет с покупками на свое кресло возле кровати, он блокирует телефон и убрает его под подушку. На тумбочку рядом с кроватью Ричи ставит картонную подставку с двумя стаканчиками из кофейни — самой лучшей в Дерри.
— Если ты принес что угодно с ГМО, то можешь сразу выбросить это в окно, — заявил Эдди, глядя на пакет. — Не хочу, чтобы у меня выросла третья рука или что-то вроде этого.
— А зря, было бы очень удобно, — ответил Ричи, поигрывая бровями. — Ну, знаешь, для всякого.
Эдди закатывает глаза.
— Кроме того, я чихаю от одного только запаха корицы, а еще у меня аллергия на кешью…
— … Арахис, глютен, зеленые красители, мандарины, кардамон, базилик и помидоры. Я помню, принцесса. А еще непереносимость лактозы.
— И я не пью кофе, — напомнил Эдди, косясь на стаканчики.
— Для тебя я взял какао на кокосовом молоке без сахара и маршмеллоу. Получился самый скучный какао в мире, но на какие только жертвы не пойдешь ради лучших друзей, а, Эдс?
Эдди хотел что-то съязвить, но, видимо, не смог придумать достойный ответ.
— Спасибо, — просто ответил он.
— Не за что, дедуля. Расскажи лучше, как твоя сегодняшняя перевязка?
Да, Ричи намеренно тянет время. У него есть кое-какие (на самом деле серьезные и довольно отстойные) новости. Он прекрасно понимает, что ему придется рассказать обо всем Эдди, но он заслужил еще немного минут. Вряд ли их можно назвать спокойными — он вынужден слушать, какие ужасные и безрукие в больнице медсестры, а бинты недостаточно стерильные — но зато Эдди не смотрит на него как на предателя. Пока что не смотрит.
— Я просто пытался научить ее, как делать лучше, а она мне назло затянула повязку слишком туго, — в конце монолога гневная тирада была больше похожа на жалобу обиженного ребенка.
— Эдс, неужели ты не знаешь, что неприлично указывать людям, как им делать их работу?
Ричи откровенно веселится. Эдди закатывает глаза.
— Она неумеха. Не удивлюсь, если диплом медсестры можно купить в каком-нибудь магазине рядом с больницей.
— Медсестрам разве нужен диплом? — спрашивает Ричи: он правда не знает, но не сказать, что ему очень интересно.
— Конечно, нужен! Иначе они будут завязывать узлы так, что у бедняг типа меня чертов бинт будет врезаться в чертовы ребра!
Ричи считает, что ругающийся Эдди — это поправляющийся Эдди. Поэтому радуется его язвительности как никогда. Тот, правда, еще бережется и не позволет себе активно жестикулировать. Ричи надеется, что это ненадолго.
Тем временем, насчет туго перетянутой грудины Эдди, кажется, не преувеличивал. Ричи замечает, что тому неудобно двигаться: корпус как будто деревянный. А еще Эдди хмурится при малейшем движении — должно быть, бинты врезались в кожу и передавливали рану.
— Хочешь, я позову кого-нибудь, чтобы тебе сменили повязку еще раз?
С лица Эдди схлынуло все недовольство и возмущение. Теперь он смотрит на Ричи так, как делал это очень редко за всю историю их знакомства: с потрясенным недоумением и благодарностью за понимание. В груди Ричи тепло защемило: он хочет каждый день видеть эмоции Эдди, и за это право он определенно готов побороться.
— Не думаю, что кому-то есть дело до моих неудобств, — помолчав, признался Эдди.
— Мне есть, — парировал Ричи. — Думаю, они боятся, что я буду шутить про их больничку перед тысячной аудиторией. Поэтому они вынуждены вести себя со мной мило, так что…
— Не уходи.
Это была простая просьба, но Эдди выглядел уязвимым. Ричи почти задыхается от этого.
— Ладно. В таком случае предлагаю позволить тебе задохнуться от перевязки или просто не двигаться еще двенадцать часов до следующего визита медперсонала. Отличный план, Эдс, мое уважение.
— Или ты мог бы перевязать меня сам.
Ричи думает, что ослышался. Эдди do-not-fucking-touch-me Каспбрак предлагает сделать ему перевязку. И не просто кому-нибудь а ему — Ричи Тозиеру с кривыми руками и познаниями в медицине, которые ограничиваются тезисом, что рак — это не очень хорошо.
— Только тебе придется следовать моим указаниям, — тут же добавил Эдди. — И вымыть руки. Лучше дважды. И продезинфицировать антисептиком.
Да Ричи бы даже халат с маской напялил, если бы потребовалось.