В доме моем

by AurumStoltz

Summary:

Дом – это ведь не всегда место. Иногда это люди. Человек.

Notes:

сборник коротких историй об этих двоих

Chapter 1: В доме моем

Шея болела просто адски. А следом за ней потихоньку начинала и спина. Женя сердито выдохнул и нервно заправил за уши особенно сильно досаждающие сейчас кудряшки, ни в какую не желавшие держаться в хвосте. Шел, наверно, второй час бесплодных попыток если не уснуть, то хотя бы задремать в неудобном даже для его более чем скромных габаритов автобусном кресле.

Ночь неспешно катилось к полуночи, автобус – по темной зимней дороге где-то между кое-где и никогде. За окном смутно чернел то ли лес, то ли лесопосадка. В темноте один черт выглядело мрачновато и жутковато. Где-то высоко над этим темным частоколом померещился желтый глаз луны.

Женя вздохнул, вытянул ноги, засунув их под переднее сиденье, и обхватил себя руками, тупо разглядывая едва заметный в темноте узор чехла на кресле. Весь автобус благополучно дрых. Только Юра с Ларсом уже битый час что-то обсуждали. Широкую триоль, не иначе. Но поскольку ради своего разговора они перебрались в хвост, за мерным урчанием двигателя их было почти не слышно, и никому они не мешали. До Жени их голоса доносились как смутный, но ровный звук, который улавливали даже не уши, а как будто сразу мозг.

Шея напомнила о себе вспышкой боли, и Женя, зашипев сквозь зубы, резко наклонил голову вправо, а потом влево. Позвонки хрустнули так звонко, что, кажется, даже эти спорщики услышали и примолкли.

Попытка прижаться виском к окну и хоть так задремать снова провалилась. Проклятый автобус на ходу вибрировал, и уже спустя минуту сидения в такой позе голова начинала вибрировать вместе с ним. Кроме того, откуда-то из едва заметной щели тянуло холодом. Вот только простудиться еще не хватало для полного счастья. И так, похоже, вечером придется петь, не выспавшись, и с больной шеей.

Можно было, конечно, пошарить в сумке, найти там какую-нибудь кофту потолще, скатать ее валиком и положить себе на плечо вместо подушки. Но для этого нужно было встать, зажечь фонарик на телефоне, начать копошиться, непременно перебудить всех этой возней. У Жени от одной мысли обо всех этих телодвижениях свело челюсти. Что ж, значит, выход остается один. Просто сидеть и тупо пялиться то на кресло впереди, то в темноту за окном. Рано или поздно организм устанет упрямиться и вырубится сам. Правда, вероятность, что это произойдет уже под утро, чудовищно велика.

Женя сердито отмахнулся от опять полезших в лицо волос, перевернулся в кресле, обнял себя руками и прижался виском к соседнему креслу. Лучше не стало. Теперь больно давила какая-то скрытая под обивкой жесткая ерунда. Да что ж такое-то. Сама вселенная явно была против того, чтобы скромный вокалист этой ночью хоть немного поспал.

− Жень, ты чего шуршишь? – в проходе появилась темная фигуры Юры.

Женя вяло пожал плечами и на этот раз попытался подпихнуть себе под щеку капюшон кофты. Получилось так себе. Юра в ответ на его мучения только сокрушенно цокнул языком и уселся в кресло рядом. Без церемоний положил широкую теплую ладонь Жене на щеку, пригнув его голову себе на плечо. Женя завозился, пытаясь устроиться поудобнее. Но рука с щеки никуда не делась. Пальцы как будто невзначай погладили ухо, заправили за него прядь волос.

− Так удобнее? – негромко спросил Юра.
− Мне-то удобнее. – шепотом отозвался Женя. – А ты как же?
− А я – лучше всех. – невозмутимо хмыкнул Юрон и слегка склонил голову вправо, устраиваясь щекой на Жениной макушке. – Ты мягкий.

Женя на это только улыбнулся и чуть развернул голову, касаясь Юриной ладони губами. Пальцы снова ласково потрепали за ухом. Женя подумал немного, а потом скинул ботинки, подтянул колени к груди и свернулся в кресле уже клубком, благо ширина сиденья и собственная компактность это позволяли. Юра негромко засмеялся:

− Вроде заводили вокалиста, а в итоге получили кота.
− Мур. – согласился Женя, потираясь щекой о его плечо.

Сидеть в такой позе, обняв на всякий случай Юрину руку, было не то чтобы очень удобно, но тепло и вполне уютно. Шея милосердно согласилась не болеть. Спина на этот счет пока помалкивала. А гудение автобуса показалось неожиданно убаюкивающим.

Засыпающее сознание почему-то взялось прокручивать в памяти:

«Прощай, мой дом, Я здесь чужой.
Так стало тихо в нём,
Когда не слышен голос твой…»

Женя мысленно отмахнулся от заевших слов. За почти полтора года в Эпи он как-то незаметно успел понять одну очень важную вещь. Дом – это не всегда место. Дом – это люди. Человек.

Юра едва заметно коснулся губами Жениных волос и тихонько прошептал:

− Спи уже, кендер.

Женя улыбнулся, и правда проваливаясь в сон.

Юра, так и устроившись щекой на кудрявой макушке и слушая сонное Женино дыхание, широко открытыми глазами смотрел в темноту за окном. Случайно пришедшая в голову мысль оказалась приставучей точь-в-точь, как сам Тассельхоф Непоседа.

Несомненно, Женя с блеском споет Дезмонда. Но ведь надо двигаться дальше. Возможно… Возможно, «Рукописи» не помешает продолжение? С кендерами, ага. Нет, баловство, конечно. Какие могут быть кендеры в метал-опере?

Или все же могут? И вообще, что значит какие? Кудрявые, конечно. Впрочем, и одного хватит.

Chapter 2: Золото

Желание с размаху рухнуть на диван в гримерке было нестерпимым, но здравый смысл победил. А потому Юра все-таки убрал валявшийся там комом свитер Ларса. И не прогадал. Под ним обнаружился Женькин наруч, густо усыпанный хищно блестящими шипами. Вот так и приземляйся на неизведанной местности.

Больше ничего подозрительного на диване не обнаружилось, и местность была все-таки признана пригодной для приземления. Гудящая голова очень удачно вписалась на подлокотник. Прохладный дермантин слегка остудил щеку. Камнем навалились жуткая усталость и какое-то странное, но однозначно приятное опустошение. Хорошо все-таки день рождения прошел. И остальные концерты пройдут ничуть не хуже. Сейчас бы только минутку полежать с закрытыми глазами в тишине.

Дверь громыхнула так, будто по ней как следует наподдали ногой. А впрочем, именно это и сделали, потому что свободных рук у ввалившегося в гримерку Жени не было. Честно сказать, его самого-то почти не было видно за горой разных пакетов и пакетиков. Венчал эту гору букет каких-то незнакомых оранжевых цветов.

Под насмешливым взглядом Юры Женя сгрузил цветы на стол, пакеты на пол, утомленно выдохнул, вытирая пот со лба, и засмеялся, встряхивая волосами.

− Ужас какой, подарки нести умаялся. – фыркнул Юра, принимая наполовину сидячее положение. – Только не говори, что это все тебе одному?
− А вот мне. – Женька в ответ скорчил совершенно потрясающую рожицу, еще и язык высунул. – Девочки передали. Буду теперь как настоящий дракон – над сокровищами чахнуть.
− Если среди тех сокровищ хоть что-то съедобное есть, долго ты над ними не прочахнешь. – справедливо заметил Юра. – Проголодался, наверно, бедный. Весь вечер туда-сюда скакал. Аж шкурку сбросил. Где она, кстати? Неужели утащили?
− Да тут она. – Женя порыскал глазами по не такой уж просторной гримерке, наклонился, совершенно случайно демонстрируя, как туго обтягивают задницу черные джинсы, и вытащил искомое из темного угла. – На сцене только оставь без присмотра.
− Да, бандану сперли и не поморщились. – Юра невольно затрясся от старательно сдерживаемого смеха. – Утешься, что она теперь хранится под стеклом и в почете.
− Это лучший для нее исход. – серьезно покивал Женя и нырнул в ближайший пакет.

Пакет был большим бумажным, шелестел на всю округу, и деловито копающийся в нем Женя невольно навевал воспоминания о шарящихся по хозяйским покупкам котиках.

Из пакета в сопровождении победного Женькиного возгласа явился дракончик в золотой фольге. Женя окинул его внимательным придирчивым взглядом, как будто сравнивал с чем-то из своей памяти, и пропел:

− Из снежной тучи спустился дракон золотой,
Стрелкам на стенах приходит команда «Отбой!».

И зашелестел фольгой, разворачивая шоколадную фигурку. Попытался с ходу отломить рогатую голову на короткой толстой шее, но та с поистине драконьим коварством не поддалась. Очевидно, фигурка оказалась не полой, а вполне себе литой.

− Каннибализм какой-то. – Юра картинно прикрыл глаза ладонью. – Дракон хомячит сородича.
− А сородич сопротивляется. – преувеличенно-обиженно доложил Женя, предпринимая вторую попытку обезглавливания.

Юра невольно залюбовался, как красиво проступили мышцы у Жени на руках. Повезло все-таки, что никто из зрителей слюной не захлебнулся, когда эту непоседу понесло раздеваться. Хотя на Юрин пристрастный взгляд, расстегнутая шкурка выглядела куда как интереснее. Во всяком случае, навевала любопытные мысли, чем это таким вокалист пауэр-метал группы за кулисами занимался. Богатая фантазия с ходу подкидывала вариантов десять – один другого занимательнее.

Неподатливая шоколадка все-таки звонко хрустнула, разламываясь. Женя просиял, откусил дракону шоколадный рог и с блаженным стоном повалился на диван. Юра только и успел убрать ноги и слегка подвинуться, когда Женька со змеиной ловкостью втиснулся между ним и спинкой. Улегся щекой на грудь, щекоча волосами. Притерся еще плотнее, переплетая ноги, вздохнул успокоенно и продолжил грызть свою добычу.

− Первый Бог велел делиться. – Юра потрепал короткие кудри, невольно вспоминая время, когда шевелюра у Женьки была едва ли не объемнее самого Егорова.

В ответ донеслось невнятное ворчание, но шоколадную лапку ему все-таки протянули.

− От сердца оторвал, да, Жень? – шоколада не очень хотелось, поэтому зверски оторванную лапу Юра из вежливости надкусил и, потянувшись, положил на стол.

Женя запрокинул голову. В голубых глазах искрами сверкнули отсветы лампы у зеркала.

− Зачем тогда просил, если не хочешь?
− Проверял дракона на щедрость. – хмыкнул Юра и большим пальцем вытер Жене уголок губ, перепачканный в шоколаде.

В ответ его слегка прихватили за палец зубами, но кусать не стали. Остатки драконьей тушки Женя деловито завернул в фольгу и ловко закинул обратно в тот же пакет. Завозился, переворачиваясь на живот и почти заползая Юре на грудь. Вгляделся в глаза.

− Хорошо ведь прошло. – с улыбкой выговорил Женя.
− Очень.

Юра поднял руку, и Женя сам качнулся вбок, прижимаясь щекой к его ладони. Прикрыл глаза, негромко муркнув, когда слегка шершавые от струн пальцы погладили его висок, вплелись в жесткие от уймы вылитых на голову средств волосы. Теплые губы прижались поцелуем к Юриному запястью. Юра выпутал руку из коварной сети Женькиных кудрей. Спустился к предплечью, обводя туго стиснувший бицепс браслет. Подцепил бедную побрякушку, стягивая ее вниз. На гладкой коже осталась багровая полоса.

− Как ты с ним еще не удавился?
− Мне и шкурка в плечах маловата. – усмехнулся Женя, вырисовывая пальцами какие-то только ему понятные узоры у Юры на груди. – Вырос я из нее.

Юра хотел пошутить, что вырасти Жене уже не грозит, но оборвал себя на половине мысли и невольно улыбнулся. А ведь и правда – из скольких образов Женя вырос на его глазах. И в этом упрямом росте над собой даже не думал останавливаться. Только одно от года к году не менялось.

Улыбчивые губы с двумя короткими шрамиками на нижней были сладкими, как молочный шоколад. А еще настойчивым, упрямыми и бесцеремонными. Словом, несомненно, самыми любимыми.

Chapter 3: Мандарины

Первым, что почувствовал перешагнувший порог Юра, был сильный запах мандаринов. Создавалось впечатление, что квартира пропахла ими вся целиком и навечно. Не то чтобы Юра был против, но знать причину все-таки хотелось.

Причина обнаружилась в кухне за столом. Женя, натянувший Юрин старый свитер, доходивший ему до середины бедра, сидел за столом, прижав одну ногу к груди и уложив на колено подбородок, и меланхолично жевал мандарин. С одной стороны от него высилась гора оранжевых шкурок, а с другой трудно исчислимое количество очищенных и явно отвергнутых фруктов.

− Привет. – Юра поставил на пол пакет с продуктами и удивленно вскинул бровь. – Это что за выставка?
− Кислые. – так же меланхолично отчитался Женя.
− Понятно… − Юра окинул внушающую уважение гору уже более внимательным взглядом. – А сладкие где?

Женя молча постучал себя по в принципе отсутствующему животу, плотнее укутался в свитер и с видом английской королевы отправил в рот оранжевую дольку. Прожевал, одобрительно кивнул и протянул остаток мандарина Юре.

Мандарин и правда оказался сладким, так что жертву Юра оценил. Попробовал один из отвергнутых и передернулся от сводящей скулы кислоты.

− Кажется, эти все зачем-то скрестили с лимонами. – пошутил он.

Женя шутки не оценил. Даже не улыбнулся. Он вообще вторую неделю был кислый, как эти самые мандарины. Последний концерт уходящего года ему пришлось петь с температурой, а на поклонах Юра не сразу понял, почему Женя прижимает ладонь к лицу. И почему за кулисами так поспешно рванул куда-то прочь.

Забеспокоился он только минут пятнадцать спустя, когда Женька так и не появился. Отыскался он в туалете на подоконнике, прижимающим к носу кусок бумажного полотенца. В мусорной корзине валялось еще несколько таких же обрывков, пропитанных кровью.

Остановилось кровотечение как раз тогда, когда насмерть перепугавшийся Юра уже собирался вызывать скорую. Женя выкинул окровавленную салфетку, тяжело сполз с подоконника и пошатнулся, всем телом опираясь о Мелисова. Жаром от него несло, как от печки, но он все же кое-как умылся над раковиной и передернул плечами, явно с трудом сдерживая дрожь озноба.

Грипп прижал в сущности крепкого Женьку так капитально, что неделю он провалялся в жутковатом полубреду, едва реагируя на попытки Юры впихнуть в него хоть немного еды вперемежку с антибиотиками. К началу второй недели температура спала. Женя, исхудавший, весь какой-то полупрозрачный, хотя бы начал с аппетитом есть. Потом, с помощью такого же осунувшегося от усталости и беспокойства Юры, добрался по стеночке до ванной. Уйма времени ушла только на то, чтобы промыть и прочесать спутавшиеся за неделю лежания в кровати волосы. Женя после этого подвига вырубился почти на сутки. Правда, перед этим самолично заплел длинные кудри в косу.

С косой он щеголял и сейчас, и выглядело это на Юрин пристрастный взгляд, очень забавно. Вслух он ничего, разумеется, не говорил. Женя к любым замечаниям в адрес своих волос относился двойственно. Мог и посмеяться, а мог и обидеться.

− Ты все мандарины продегустировал? – Юра тряхнул головой, отгоняя воспоминания последних двух недель.
− Все полтора кило. – кивнул Женя, отбрасывая за спину косу. – Сладкими из них были семь.
− Возмутительно. – пробормотал Юра, задумчиво разглядывая гору кислятины. – И куда это теперь девать?

Женя неопределенно повел плечами и снова печально нахохлился. Он все еще был бледным до синевы. Лицо осунулось так сильно, что двумя резкими линиями проступили скулы. Шелушились губы, кожа вокруг них и крылья носа. За время болезни кровь шла еще несколько раз, сильно, как из крана. Женя к этому относился на редкость спокойно, порадовавшись только, что грипп не дал осложнения на горло.

− Жень. – негромко окликнул его Юра. – Иди полежи. А еще лучше поспи.
− Самый дурацкий Новый год на моей памяти. – пробормотал Женя, сполз со стула и, придерживаясь рукой за стену, побрел в комнату.

Юра удостоверился, что до дивана Женька добрался без потерь, и покачал головой. За всеми этими заботами он как-то и сам забыл, что завтра 31 декабря. А в доме даже елки не было. Какая уж тут елка. Мандарины зато были. Целая гора кислых мандаринов.

Мысль постучалась в чертоги разума – простая и донельзя логичная. Юра глянул на мандарины уже по-другому – задумчиво и оценивающе. И полез в нижний ящик за кастрюлей.

Укутавшийся в одеяло Женя не то чтобы спал. Скорее, просто лежал с закрытыми глазами, то проваливаясь в полудрему, то выплывая из нее и поднимая тяжелые веки. Юра чем-то негромко звенел на кухне. За окном шел снег – густой и лопушистый в оранжевом свете фонаря. Жене грустилось. Новый год всегда был праздником. Ярким, задорным, чуть-чуть сумасшедшим. Так было всегда. Что в школе, что в институте. Что в «Колизее», что сейчас. Валяться в самую веселую ночь года в состоянии амебы было отвратительно. Еще отвратительнее, что Юра из-за него тоже вынужден был сидеть дома. Вот и отпраздновали.

Легкий на помине Юра заглянул в комнату, улыбнулся, поймав Женин взгляд, и снова скрылся за дверью. Вернулся, правда, почти сразу и не с пустыми руками. На низкий журнальный столик встали два стакана и тарелка с овсяным печеньем. В стакане плескалась бледная жидкость подозрительного вида.

− Это что за зелье? – поинтересовался Женя, приподнимаясь на локте и выпутываясь из теплых объятий пледа.
− Компот. – усмехнулся Юра. – Из твоих забракованных мандаринов.
− Кислый, наверно.

Юра пожал плечами и первым пригубил сомнительное варево из своего стакана. Женя, внутренне подготовившись ко всему, кроме ядерного топлива, осторожно отпил из своего. Удивленно вскинул брови, делая второй глоток.

Вкус мандаринов определенно чувствовался, но сахара, корицы и еще каких-то пряностей Юра явно не пожалел. Во всяком случае, в таком виде мандарины были определенно лучше, чем в своем натуральном.

Под еще теплый компот хорошо пошло и печенье, и горсть таблеток, особенно одна – противно-горькая.

− Вкусно получилось. – улыбнулся Женя. – Спасибо.
− Я рад.

Юра отодвинул столик с пустой посудой, разложил диван и улегся, вытянув ноги. Женя подполз ближе, укладывая голову ему на плечо и укрывая их обоих пледом.

− Кино посмотрим? – негромко спросил Юра. – Или будешь спать?
− Почитай лучше. – Женя повозился, устраиваясь поудобнее. – Что угодно. Хоть про этих эльфов. Или нет. Давай лучше черного магу.
− Черного магу так черного магу. – со смешком повторил Юра, поднимая с пола невесть как там оказавшихся «Драконов осенних сумерек».

Женя лежал с закрытыми глазами и совершенно точно не спал, а слушал, но Юра прекрасно знал, что ни на один вопрос по содержанию этот болезный не ответит. Более того, закрадывалась иногда мысль, что Женька и не книгу вовсе слушает, а самого Юру. От этого внутри становилось тепло.

Крутилась, правда, в голове еще одна мысль. Встать утром пораньше, пока Женька еще спит, и притащить елку. А заодно вспомнить, в какой шкаф он перед летним ремонтом прятал коробку со старыми, еще советскими игрушками. Раз уж новогодние чудеса случаются, и он сам от Женьки не заразился, еще одно чудо – зеленое, колючее и пахнущее хвоей – им точно не помешает.

− Ты чего замолчал? – требовательно проговорил Женя, не открывая глаз. – Читай, я слушаю.
− Да читаю-читаю. – негромко засмеялся Юра. – А ты слушай. Мало ли когда пригодится.
− Это кто же будет меня экзаменовать на знание биографии мага Маджере? – скептически уточнил Женя.
− Ну а вдруг… − пожал свободным от тяжелой Женькиной головы плечом Юра. – В жизни всякое бывает.

Chapter 4: Мы блуждаем впотьмах

Юра передернул плечами и пошарил глазами по окрестностям. Не то чтобы очень большой, темный и какой-то низкий зал среднего пошиба клуба. Сложенная в углу изрядная гора забракованного оборудования. Протянувшиеся по всем поверхностям толстенные кабели, через которые уже безуспешно пытался навернуться Ларс и вполне успешно Женя. Короче говоря, на саундчеке было полно всего, кроме одного. Кофта так и осталась в тесной, похожей на вертикальный гроб, гримерке. А без кофты было зябко. Очень даже зябко.

С другой стороны, тащиться в гримерку темной кишкой коридора тоже не очень хотелось. Все равно через час снимать и выходить на сцену. Дилемма была сложной, и плохо выспавшийся после вчерашнего концерта мозг отказывался разрешать ее с ходу. Мозг был готов воспринимать только проверяющего микрофоны Женю. Три уже были отвергнуты, и теперь один из организаторов – высокий плечистый парень с красными прядями в черных волосах – притащил еще два. Красными у парня были не только волосы, но и уши. Ибо недовольный качеством оборудования Женя устроил бедолаге такой разнос, что заслушался даже Юра.

Наблюдать за попадающимися в ловушку Жениной внешности всегда было очень забавно. Юра, помнится, сам, когда впервые его увидел – невысокого, худощавого, с миловидным розовым от смущения лицом в обрамлении трогательных кудряшек – подумал что-то вроде «ну что за ребенок?». До первого случая.

На счет чего они тогда закусились с Максом, Юра так и не понял – их разговор он застал уже в самом конце. Нет, они не кричали и матом друг друга не крыли – спор был вполне корректным. Просто из Жениного лица вдруг как-то разом ушла эта полудетская мягкость. Обозначилась упрямая складка между бровями, резче выступили линии скул, что-то незнакомое проступило в голубых глазах, даже голос как будто стал ниже и тяжелее.

Больше поразило другое. Макс, который очень любил упираться рогом и сваливаться в состояние «или по-моему, или никак», вдруг поправил на переносице очки, тряхнул светлым хвостом и поднял руки, признавая поражение. Женя улыбнулся и кивнул. Лицо у него сразу сделалось мирным и очень светлым, как будто внутри лампочку зажгли. Больше у них с Максом конфликтов не возникало, и когда Самосват навострил лыжи в свободное плавание, Женина кандидатура на роль нового вокалиста была принята единогласно. А Юра окончательно убедился в своей догадке.

Женька был совершенно не конфликтным человеком и во многих вещах вполне охотно уступал. Довольно легко признавал свою неправоту и прощал чужие мелкие недочеты. Но только до определенного предела. А уж если что-то шло вразрез с его принципами…

Орги сегодня попытались отмахнуться от высказанного по пунктам и вполне обоснованного недовольства этими клятыми микрофонами. Юра даже хмыкнул про себя. От Женьки они отмахнуться попытались, ага, как же.

Женя даже в лице почти не изменился. Только глаза как будто стали немного темнее. Голос он тоже не повышал, и все-таки его прекрасно было слышно даже за грохотом, с которым возился за барабанами опять оставшийся без нормального стула Дед. Слов из своего угла Юра не разобрал, но черно-красный тип сменил несколько цветов физиономии – от багрового до белого – и зайчиком метнулся за другими микрофонами. Женя огорченно покачал ему вслед кудрявой головой. Откровенного раздолбайства и халатности он на дух не выносил. А наблюдать, как эта организаторская дылда – на голову выше Егорова – носится по Жениным поручениям, было очень забавно.

Без кофты стало как-то совсем грустно, и Юра, с душевной болью оставив гитару под присмотром пинающего балду Процко, побрел на ощупь в сторону гримерки. Черт побери, это же надо так строить. Как будто пещера какая-нибудь. Причем, не прорубленная гномами, а прорытая червем-переростком. Этим, как его… Сарлакком. Двужопым.

Гримерку в этих потемках Юра все-таки отыскал. Зашарил рукой по стене, отыскивая выключатель. И ругнулся от неожиданности, когда его решительно подтолкнули в спину. Дверь с грохотом захлопнулась. Лязгнул замок. Все бы ничего, только свет в гримерке почему-то включался из коридора.

− Какого?.. – все-таки успел проникновенно поинтересоваться Юра, когда за спиной оказалась стенка, на щеке широкая теплая ладонь, а на губах чужие губы.

Ну как чужие… С двумя короткими, но хорошо ощутимыми рубцами на нижней. Кто оставил Женьке такие украшения на лице, он так и не сознался, посему Юра полагал, что история была либо пьяно-дурацкой, либо неприличной. В случае Жени в обе версии вполне верилось.

Целоваться в кромешной темноте было, конечно, занимательно. И почему-то немного отдавало далекими школьными воспоминаниями о зажиманиях в темных углах, с вечным страхом попасться кому-то из учителей. Юра эти воспоминания торопливо отогнал. Не до них сейчас. Руки сами собой вплелись в густую, ничем не сдерживаемую гриву Женькиных волос. Мелкие упрямые кудри цеплялись за пальцы, и в первый раз Женя то и дело сдавленно шипел от боли. Полтора года спустя Юра вполне приноровился.

− Же-ня… − отстраниться удалось с большим трудом, тем более Женька с его прокачанной дыхалкой целоваться мог, кажется, хоть вечность. – Ну ты чего?
− Ничего. – Юра вполне отчетливо представил, как хулигански блестят у Жени глаза. – Хочу. А ты разве нет?

Отвечать смысла не было, да Женя ответа и не ждал. Прижался ближе, вцепился мертвой хваткой в плечи, пробрался языком в рот, целуя напористо и так жадно, как будто они год не виделись. Юра не без усилий выпутал пальцы из его буйных волос, огладил бугрящиеся мышцами предплечья, скользнул ладонями ниже и разочарованно застонал Жене в рот, наткнувшись на застегнутую на все пуговицы жилетку. Расстегнуть ее в темноте, да еще когда в голове все мутилось от душу вытягивающего поцелуя, нечего было и думать. Рвать – во второй, между прочим, раз – ужасно не хотелось.

Женину хитрую улыбку Юра не увидел, но почувствовал. А потом это несчастье отстранилось, укусив напоследок острыми зубами за нижнюю губу, и плавно опустилось на колени, ведя раскрытыми ладонями Юре по груди и животу. Проворные пальцы ловко расправились со звякнувшей пряжкой ремня.

− Жень… − возмущенно выдохнул Юра. – Концерт!
− Без нас не начнут. – Женя беспечно тряхнул головой, щекотно проехавшись волосами по обнаженному животу. – А ты учти, стены тут картонные.

Предупреждение не то чтобы запоздало. Скорее, прозвучало как раз вовремя. Потому что почти одновременно полувставший член обволокло мягким влажным жаром, а Юра, закусив губу, приложился затылком о стену и закрыл глаза. Хотя в этих потемках можно было и без этого обойтись.

Темнота обостряла, кажется, все органы чувств. А уж фантазия и вовсе работала на все двести процентов. Даже, кажется, искрила от перенапряжения. Или это от возбуждения? Трудно было соображать, когда шустрый горячий язык обласкал головку, проследил рисунок вен, выписывая какие-то немыслимые узоры. Основания коснулась ладонь, лаская уверенно и быстро. Женька, чтоб ему, прекрасно знал и как растянуть удовольствие, и как сделать все быстро. Но зато с полной самоотдачей. Халтуры он не терпел нигде.

Про то, что он вообще-то замерз, Юра благополучно позабыл. Здесь и сейчас было жарко. От умелых, сводящих с ума, а главное, на диво синхронных движений губ, языка и ладони. От развязных влажных звуков, которые звучали в ушах таким громким набатом, что мерещилось – слышат даже ребята на саундчеке. От выжженного под веками воспоминания, как красиво и сумасшедше горячо выглядит в такие моменты Женька.

Рука сама собой опустилась на пушистую макушку, пальцы вплелись в волосы, не подгоняя и не направляя. Скорее в заранее обреченной попытке хоть так удержаться в реальности. Не получилось. Как всегда.

Оргазмом ошпарило коротко, но очень горячо и мучительно остро. Пальцы в кудрявых волосах против воли сжались чуть сильнее. На дрогнувшие бедра легли Женины ладони, придерживая и успокаивая. В ушах шумело громко и настойчиво.

Когда реальность худо-бедно устаканилась, Юра расслышал короткий, но довольный Женин смешок. Потянулся его поймать, но Жени на полу уже не было. Горячие влажные губы продолжительно коснулись щеки. Щелкнул замок. На фоне светлого дверного проема мелькнула гибкая встрепанная фигура, как призрачное видение. И, смеясь, испарилось.

До самого конца выступления смотреть на Женькины кошмарно встрепанные волосы и яркие опухшие губы было невыносимо. Совершенно невыносимо.

Chapter 5: Ты раздеваешься здесь, ты одеваешься там

Утренняя тишина выходного дня была такой непривычно блаженной, что нарушать ее не хотелось. Юра покосился на часы, убедился, что синие цифры 09:31 ему не приснились, и перевернулся на другой бок, натягивая повыше одеяло и честно собираясь доспать еще хотя бы час.

Соседняя подушка оказалась пуста. Причем, явно пуста очень давно. Юра сквозь никак не желающую оставлять его дрему прислушался. Откуда-то из кухни едва слышно доносился стук клавиш. Вот же неугомонное создание. Солнышко встало, и Женя тоже встал. Интересно только, зачем?

Юра со вздохом спустил ноги с кровати, потер глаза и на ощупь отыскал футболку со штанами. В квартире за ночь стало не то чтобы холодно. Но и не очень тепло. Надо уже, в конце концов, собрать волю в кулак и разобраться, почему ее так выстужает.

Композиция на кухне оказалась такой интересной, что Юра остановился в дверях и улыбнулся.

Бледное зимнее солнце косо светило в окно, и от этого Женины волосы, собранные в привычный растрепанный узел, вспыхивали золотом. Непокорные, вечно куда-то стремящиеся кудри, безжалостно обрезанные по плечи, прижимали наушники. Сам Женя, сидевший на стуле с ногами, с головой ушел куда-то в происходящее на экране ноутбука и Юру не видел и не слышал. Юре зато ужасно захотелось, чтобы эта мирная солнечная картина не нарушалась как можно дольше. Чтобы любоваться ею можно было вечно.

Женя сосредоточенно хмурил ровные аккуратные брови, деловито клацая по клавиатуре, потом вдруг вытянул руку вправо, нашарил на столе кружку, отхлебнул и снова вернулся к тому, что делал. Красовалась на нем, к слову, Юрина же рубашка в клеточку, которая в этом свете прибрела очень красивый медовый оттенок, хорошо гармонирующий с Жениными волосами.

Разбуженный в такую рань организм настойчиво потребовал, чтобы его хотя бы накормили, и переступить порог кухни все-таки пришлось. Женя на движение отреагировал. Вскинул голову, улыбнулся, разом затмив заглядывающее в окно солнце, и стянул наушники на шею. Потянулся за поцелуем, но Юра с усмешкой чмокнул его в пушащиеся волосы и щелкнул кнопкой чайника.

− Доброе утро. Чем занят?
− Доброе. Видос монтирую. – Женя развернул ноут, но похвастаться там пока было можно только половиной работы.
− Это еще с лета, что ли? – звеня банками с кофе и сахаром, поинтересовался Юра.
− Ага. Тут же присесть некогда, не то что делом заняться.

На экране застыл смазанный и потому весь какой-то нереально-летящий стоп-кадр. Женя как раз поворачивался, взмахивая красиво уложенными крупными кудрями и улыбаясь во весь рот. Черная майка более чем красноречиво подчеркивала его фигуру, открывая красивые мускулистые руки.

− Красиво было. – с улыбкой выговорил Юра. – Очень красиво. И ты там был просто невозможно красивым.

Он как раз засыпал кофе в кружку, когда эти самые очень красивые руки обняли его за пояс. К плечу прижалась щека. Настойчиво потерлась, как будто кот ластился. Женя за спиной легко вздохнул и негромко засмеялся. А Юре почему-то подумалось, что даже тот не очень привычный образ в стиле 80-х не выглядел на Женьке чужеродно. На нем почему-то все смотрелось удивительно уместно и правильно. Невозможно-облегающая майка – далекий потомок тех, в которых Женя щеголял в первые годы в группе. Косуха с заклепками, костюм Дориана Грея, наряд, прости Господи, Иуды, эльфийские одежды. Юрина рубашка.

− Мне еще часа два. – тихо проговорил Женя. – Пойдем потом куда-нибудь? Жалко такой день терять.

Юра бросил беглый взгляд в окно. Там действительно было изумительно. Аж до цитирования набившего еще в школе оскомину «Мороз и солнце – день чудесный».

− Конечно, пойдем, друг прелестный. – отозвался Юра, наклоняя голову и касаясь щекой Жениных волос. – Ты зачем мою рубашку утащил? У тебя же своя есть.
− Но эта же – твоя. – невозмутимо и удивительно логично парировал Женя.

 

Всем была хороша питерская «Aurora», кроме одного. На саундчеке зуб на зуб не попадал у всех. Особенно у теплолюбивого Жени. Женя, впрочем, грелся, как мог. Еще до прихода народа облазил всю сцену, проверил на прочность все, что теоретически могло навернуться вместе с его персоной. Деловито отпинал в сторонку какой-то непонятный, но, очевидно, очень нужный кабель. Покивал сам себе. И только после всех этих манипуляций, уже при всем честном народе, сообразил, что замерз.

Противиться этим грустным голубым глазам Юра не мог никогда, а потому со вздохом потянул с себя кофту, вызвав волну сдавленных смешков. Женя в ответ скорчил фанатам беззаботную рожицу, упаковался в кофту и продолжил скакать дальше как ни в чем не бывало.

Юра мимоходом подумал, что тот неизвестный герой, впервые сказавший, что любовь греет, либо плохо понимал механизм любви, либо имел в виду секс, либо жил где-нибудь в теплой Греции. Потому что самому Юре, даже при наличии этой самой любви в зоне прямой видимости, без кофтейки неуютно стало почти сразу.

Когда замерзшие пальцы начали подрагивать на струнах, Юра плюнул, отложил в сторону гитару и ушел в гримерку, вспомнив мимоходом, чем закончился такой же поход лет эдак десять тому назад. Повернувший в его сторону голову с аккуратно уложенными и залитыми лаком кудрями Женя едва заметно усмехнулся, лукаво сверкнув глазами. Он тоже все хорошо помнил. Правда, год от года такие номера откалывал все реже. Но уж если откалывал… То гораздо изощреннее, чем раньше. И укладку от Юриных рук берег, как зеницу ока.

В гримерке, как водится, все было вверх дном. Женины вещи, кроме пуховика, вообще где-то сгинули. Не иначе, карманное измерение поглотило. Процко жаловался, у него такое в куртке живет – зажигалками питается. Видимо, оно как раз и сбежало. Так что отыскать удалось только свитер, кажется, принадлежавший Ларсу. Ну ничего, Илья уж точно не обидится.

− Вот тебе свитер, верни кофту. – отчеканил Юра, вернувшись в зал.

Женя внимательно обозрел предъявленную одежку, и в глазах у него Юра отчетливо прочитал веселую укоризну. Ясно, дело было не столько в кофте, сколько в том, что это была именно Юрина кофта.

Одежду на родину по-прежнему лукаво щурящийся Женя все-таки вернул. Что за подозрительные мысли бродили в этой кудрявой голове, Юра предпочел не думать. Особенно, перед концертом.

И на концерте тоже. Ибо многообещающее «Я что-нибудь придумаю», брошенное в ответ на Димин подкол о костюме, звучало… Ну да, многообещающе оно и звучало. А уж выглядел расстегнутый костюм… Юра прикрыл глаза и сосредоточился на новой гитаре, чтобы лишний раз, а уж тем более на сцене, не вспоминать, как игриво-медленно скользили проворные Женины пальцы по всем молниям и ремешкам того самого первого – красного – костюма. Порнография в чистом виде, черт возьми.

Порнография, возившаяся где-то позади, вдруг выступила вперед и игриво взмахнула кудрями. Костюм Женя благополучно скинул, щеголяя в одной черной майке, облегающей так, что никакого простора воображению не оставалось. Еще и с улыбкой притерся к Юриному плечу, как будто ничего особенного не произошло, и прямо на сцене никто не раздевался.

Юре подумалось, что тряхнуть стариной после концерта – не такая уж плохая идея. Тем более, переживать за укладку больше не придется. А потом, дома… Губы сами собой сложились в улыбку, как в зеркале отразившуюся на лице Жени.

Chapter 6: Зеленый дракон

− В смысле с ноги в грудь?!
− В смысле я животное?!

Юра, вышагнувший из соседней комнаты, даже отступил на шаг, настолько звонким получилось у Жени возмущение.

− Ну я же исправился. – оправдание было средненькое, но другого так быстро не нашлось. – Не считаю я драконов животными.
− А первое слово дороже второго.

Женя хулигански усмехнулся, оттолкнулся руками от стола, проехался на стуле и ловко перебрался на диван. Касаться босыми ступнями холодного пола ему явно не хотелось. Юра с трудом подавил скептическую улыбку, глядя, как Женя устраивается в любимом углу, подбирая под себя ноги и натягивая плед. Ну точно свернувшийся в клубок кот. Или ящерица, раз уж заговорили о драконах.

− И что это за слово пацана такое было? – все-таки поинтересовался Юра, так и подпирая плечом косяк.

Женя беззаботно пожал плечами, стащил с волос резинку и потряс головой. Вымытые каким-то новым не то шампунем, не то бальзамом волосы лежали изумительно ровными кудрями, как влитые, даже не думая пушиться. Женя радовался этому, как ребенок. Юра подозревал какое-то страшное колдунство. Тем более, откуда вообще взялась эта банка без надписей, в которой волшебного средства на глазок было литра два, Женька так и не признался.

− Да… − Женя махнул рукой, стянул кудри обратно в узел и укрылся пледом уже полностью. – Честно говоря, даже не помню. Глупость какая-то. Ну прилетело и прилетело. Поумнел зато и больше к таким делам даже близко не подходил.
− Ну-ну…

Женя скроил в ответ непередаваемую гримасу и с тоской уставился на стол. Там обреталось приготовленное еще до стрима яблоко, прихватить которое с собой на диван Женя не додумался. А вылезать из так старательно устроенного гнезда уже не хотел. Юра со вздохом отлепился от косяка, дошел до стола и перекинул диванному дракону несчастный фрукт. Женя благодарно кивнул и с громким хрустом вгрызся в алый бок.

− Фигня какая-то со звуком получилась. – не очень внятно пробормотал он. – Надо было не огород городить, а просто рядом сесть, да и все.
− Скажи еще, в один микрофон говорить. – Юра опустился на диван рядом и с наслаждением потянулся.

Все-таки час просидеть на табуретке перед ноутом, стоявшим на стопке книг и такой же табуретке, было тем еще испытанием. И далеко не последним.

− Да помню я, помню, тебе эта программа понравилась. – Женя закатил глаза и еще раз укусил яблоко, сверкнув крепкими белыми клыками. – И конспирацию никто не отменял. Хотя знаешь что?
− Что? – с усталой насмешкой спросил Юра.

Женя сперва догрыз свое яблоко, метко запустил оставшимся тоненьким хвостиком в пустую тарелку на столе, устроил голову у Юры на плече и только потом ответил:

− Конспираторы из нас никудышние.
− Почему?
− Шторы. – односложно отозвался Женя.
− Какие што?..

Юра оборвал себя на полуслове, задумчиво разглядывая плотно зашторенное окно, спиной к которому сидел на стриме Женя. В соседней комнате, где обретался он сам, окно было закрыто точно такими же бежевыми шторами.

− М-да... – пробормотал Юра, касаясь щекой гладких, как шелковых, Жениных волос. – С другой стороны, мало ли таких штор. И вообще я верхний свет не включал. Никто ничего не докажет.
− Ну-ну. – хмыкнул Женя, старательно подражая Юриной интонации, завозился, пытаясь устроиться поудобнее и тут же зашипел потревоженной змеей.
− О, а на животное обиделся. – не преминул заметить Юра. – Показывай давай.

Женя нехотя потянул в сторону плед, открывая щедро смазанное зеленкой левое колено. Вчерашняя ссадина уже успела схватиться коркой. Как так можно было навернуться, Юра представлял слабо. Впрочем, для Женьки ничего невозможного не было.

− Вот вам и зеленый дракон. – Юра без улыбки покачал головой и осторожно провел кончиками пальцев по выступающей над ссадиной косточке. – Очень больно?
− Пройдет. – Женя снова накинул плед, устроился, наконец, так, как ему нравилось, и щекотно задышал Юре в шею.
− Как ты с ней вообще скакал вчера?

Женя неопределенно фыркнул, явно имея в виду, что Дед вообще со сломанной рукой играл и ничего, выжил.

− От нее была большая польза. – посмеиваясь, пробормотал Женя. – Те бесподобные розовые кружева пали смертью храбрых.

Юра со стоном прикрыл глаза. Кружева и правда были бесподобны. Своей героической смертью они явно спасли жизнь и психику половине зала «Урбана». Ну и Женю заодно, умудрившегося за кулисами споткнуться обо что-то, налететь на нечто, дорвать и без того на ладан дышащие «домашние» джинсы и ссадить колено, запачкав те самые кружавчики кровью.

− Нет, ты все-таки дракон. – сообщил Юра темной кудрявой макушке. – Летать тебе явно удается лучше.
− Дракон, но не животное. – упрямо повторил Женя и махнул рукой в сторону стола. – Вон, кстати, новенький наш. Как раз зеленый.

На столе на почетном месте и правда обретался тканевый золотисто-зеленоватый дракошка, прилетевший вместе с Женей с творческой встречи в Новосибирске. Уже бог знает, какой в коллекции фанатских подношений. Женя всех этих драконов любил, холил и лелеял.

− Родиться бы тебе на год позже. – улыбнулся Юра. – Был бы совсем драконом.
− Котиком быть тоже неплохо. – Юра не видел Жениного лица, но улыбку в его голосе слышал вполне отчетливо.

На ласковое поглаживание Женя отозвался вполне правдоподобным мурлыканьем, а Юра старательно отогнал собственническую мыслишку, что мяуканье – это для фанатов. А вот мурчанье – только для него.

Chapter 7: Лучше

− Герр. – негромко и очень серьезно позвал сидевший на подлокотнике дивана Ларс.
− Чего? – благодушно отозвался Дима и бросил на товарища взгляд через отражение в зеркале.

Надежду уложить шевелюру так, чтобы она не теряла львиной пышности к концу концерта, Процко давно уже оставил. Потому ограничивался тем, что загодя мыл голову и тщательно расчесывался. Прибегать же к помощи Женькиных фей-крестных он откровенно стеснялся. Женька каждый раз смеялся, но не настаивал.

− Я, по-моему, в коридоре огнетушитель видел. – все тем же очень серьезным тоном продолжил Ларс. – Мне кажется, пора за ним бежать.

Дима отложил расческу, окинул взглядом диспозицию и так же серьезно покачал головой.

− Не, пока рано. Сейчас еще можно брызгалкой с водой обойтись.
− Н-да?.. – скептически протянул Илья, вскинув бровь. – А мне кажется, еще минута и будет пора.

Собственно, беспокойство у Ларса вызывали сидевший на другом подлокотнике Женя и устроившийся на стуле в противоположном конце гримерки Юра. Один с поразительной педантичностью протирал специальной тряпочкой новенькую лимонно-желтую гитару, второй смотрел на это с совершенно непередаваемым выражением.

Когда Женька не давал себе труда держать лицо, по его подвижной физиономии можно было читать, как в книге. Вот и теперь Дима легко отыскал там глубочайшую обиду пополам с искренним возмущением и совсем немного восхищения. Все-таки новый инструмент и правда был хорош, хотя Юрон трясся над ним так, что в руки никому не давал. Возможно, Жене в этом плане повезло чуть больше, но гитарист из прирожденного вокалиста все равно был аховый.

Женькина обида в принципе была понятной. Юра для общества был потерян напрочь, и в голове у Августейшего явно царствовала новенькая гитара, и даже в глазах вместо розовых сердечек плясали желтые гитары.

Короче говоря, Женя молча возмущался, что все внимание достается не ему, и беспокойство Ларса было объяснимо. Возмущенный Женя мог вытворить буквально все, что угодно. В определенных пределах, разумеется. Но все же…

Выходить на сцену пришлось раньше, чем удалось достичь согласия, что пригодится – брызгалка или огнетушитель. Женя тряхнул своими гремящими от лака кудрями, сверкнул улыбкой, чуть не сбив ею с ног случайно попавшего под пристрелочный залп техника, и, кажется, вполне настроился на концерт. Тем более «Э-пи-де-мия» в зале скандировали уже так громко и дружно, будто потолок собирались обвалить.

К середине концерта Дима про бомбу с часовым механизмом не то чтобы забыл. Скорее, уверился, что взрыв откладывается на неопределенный срок. Женя скакал по всем доступным ему поверхностям, выгибался чуть ли не в мостик и совершенно искренне наслаждался происходящим. В сторону Юрона он иногда метал такие взгляды, что удивительно, как искры не сыпались. Юра держался с поистине титаническим спокойствием.

Выбраться из опостылевшего костюма и выйти на сцену в домашнем было, наверно, самой приятной частью концерта. А вот какая нелегкая толкнула Диму к микрофону, он даже себе объяснить не мог. Не иначе какой-то мелкий бес дернул за язык съехидничать в сторону Жени, так и оставшегося в своей синей безрукавке:

− А ему просто переодеться не во что.

Женя кинул на него такой же искрящийся взгляд и усмехнулся:

− Я что-нибудь придумаю.

И ведь придумал. Та же самая безрукавка, но в расстегнутом виде, смотрелась так, что девушкам в зале Дима даже посочувствовал. Юрону тоже, но не от всего сердца. Все-таки по его милости выступление чуть не скатилось в стриптиз, благо под костюмом у Жени была еще и майка.

Что Егоров делал у барабанов, занятый своей партией Дима не обратил внимания. Что изменилось, тоже понял не сразу. Но когда понял, торопливо опустил голову, закрываясь волосами и пытаясь хотя бы не ржать так откровенно. Потому что за откровенность сегодня явно отвечал Женя, скинувший костюм совсем и теперь щеголявший в тонкой черной майке и с браслетом на предплечье.

Как вскинул голову Юра, Дима прекрасно видел. Выражение лица, правда, из своего угла не рассмотрел, но вполне мог вообразить его в красках. Все-таки не первый год замужем. То есть в группе. Зато какую рожицу скорчил демонстративно улегшийся на плечо Ларсу Женя, разглядел отлично. На Илью Женина манера вот так прижиматься никогда особого впечатления не производила. На Диму, в сущности, тоже. А вот как умудрялся не путаться Юрон, для Процко оставалось загадкой. Профессионализм, очевидно, не пропьешь.

Так или иначе, Женька своего явно добился. А значит, после концерта в гримерку надо было успеть быстрее, чем эти двое, чтобы не поцеловаться с запертой дверью. И дай бог, чтобы дверь была заперта, а не как в прошлом году…

 

− Раз мы сошлись на том, что я золото… − Женя приподнялся, упираясь ладонью в подлокотник и заглядывая Юре в глаза. – Тем более высшей пробы, ответить мне на еще один вопрос. Я ведь лучше гитары?

Смешок Юра сдержал с огромным трудом. Уж слишком отчетливо послышалось бессмертное «Но я ведь лучше… Лучше собаки…».

− Как тебе сказать…

Подсечь Женьке опорную руку и уронить его на себя было не самым трудным, но и не самым светлым решением, потому что, рухнув, это несчастье умудрилось несильно врезать Юре под дых. Из вредности, не иначе. Юра фыркнул, сдувая с лица жесткие короткие кудри, обхватил смешно завозившегося Женю за пояс и проговорил, касаясь губами его уха:

− У вас с гитарой много общего. Ты тоже отзываешься по-разному, если тебя трогать в разных местах.

Женя низко усмехнулся, явно принимая ответ, сполз пониже, поцеловал жадно и требовательно, притираясь всем телом, запуская пальцы Юре в волосы.

Дверь, которую никто не удосужился запереть, распахнулась, явила на мгновение физиономию Герра, с размаху стукнувшего себя ладонью по лицу, и тут же закрылась.

Chapter 8: Дела текущие

Подозрительную суету в закутке, где стояла гладильная доска и обреталось чуть больше народу, чем необходимо, чтобы погладить плащ Дезмонда и платье Алатиэль, Юра приметил краем глаза. Хотел было пройти мимо, но любопытство все-таки взяло верх. Рыцари чудили без перерывов и выходных, но в этот раз, кажется, учудили что-то серьезное.

− Денис, золото мое кастрюльное. – внушительно вещал Андрей, начальственно глядя на потупившегося Баюшкина, обнимавшегося с Леночкиным платьем. – Вот учу тебя, учу локтями, как крыльями, не размахивать. А все без толку. Как вообще в твоих кривых руках меч держится, объясни мне, пожалуйста? Сегодня с черенком от швабры выйдешь.
− И как это поможет? – храбро возражал предусмотрительно спрятавшийся за спину бессовестно ржущего Энди Денис. – Проблема-то – вот она.
− Что у вас тут за проблема?

Юра протолкался между потешающимися Лобашевым и Беркутом и удивленно вскинул брови. Предметом обсуждения действительно была гладильная доска, вернее лежавший на ней Женин плащ – во всей своей тканной красе и зеленой насыщенности. Правда, по этому плащу многозначительно расплывалась жидкость подозрительно-белого цвета, над которой и ржали до упаду Вечный Воитель напару с эльфийским магом.

− Т-а-ак… − внушительности у Юры в голосе явно оказалось побольше, чем у Вистиня, потому что примолкли даже Энди с Артуром, а Денис торопливо спрятал за спину платье. – Сознавайтесь, друзья, кто у нас тут такой отчаянный фетишист?
− Денис это. – без зазрения совести сдал рыцаря Энди. – Начал с платьишка, теперь к плащику перешел, дальше, надо думать…

Энди ойкнул и осекся, потому что красный, как рак, Денис метко ткнул его в ребра, кошкой пронесся мимо Юры и подобрал что-то с пола.

Всему честному народу на обозрение была предъявлена бутылка из-под йогурта. Беркут с Лобашевым взоржали так, что им пришлось ухватиться друг за друга, чтобы не упасть. Только сейчас Юра заметил за спинами этих жеребцов новенькую девочку из балета, красную до такой степени, что водой плесни – пар пойдет.

− Следы преступления убрать, плащ высушить. – распорядился Юра. – Дезмонд без плаща на сцену не пойдет.
− Чего это не пойдет? – скорчил подозрительную рожу Энди. – У Дезмонда хоть штаны приличные.

Уточнять, у кого именно они неприличные, Лобашев не стал, но Юра закусил изнутри щеку, прогоняя неуместное воспоминание о Женькином костюме Гермеса. И еще более неуместную мысль о том, куда подевались после блока порванные на коленке золотые штаны. Не в утиль были списаны, ох не в утиль…

Денис с Андреем уволокли оскверненный элемент костюма куда-то в сторону туалета, и все-таки отогнавший назойливые воспоминания о золотых штанах Юра мимоходом посочувствовал плащу. Такими темпами скоро придется шить новый. Причем, из такой ткани, которую не надо будет гладить. На этом моменте полет мысли забуксовал, и почему-то вообразился Дезмонд Полуэльф, наряженный в армейскую плащ-палатку.

Пока Юра, с трудом сдерживая смех, отгонял вообразившуюся картину, из-за угла вырулил Женя, ловко державший за края два полных пластиковых стакана. На одном белым маркером было художественно выведено «Женя», а на втором не менее художественно красовалось «Ленка». При виде почтенного собрания вокруг гладильной доски, Женя затормозил, наморщил лоб и полюбопытствовал:

− А что это вы тут делаете?
− Реалити-шоу смотрим. – Энди попытался приватизировать Женин стакан, но Женя от загребущей лапы ловко увернулся, умудрившись ничего не расплескать. – Про то, как рыцари твой плащ любили.
− Так любили, что почти убили? – Женя усмехнулся, хлебнул чаю и подмигнул Юре, будто все знал заранее. – Колитесь, кто опять на него тек?

Новенькая девочка издала странный придушенный звук – что-то среднее между предсмертным вскриком и хрюканьем.

− Баюшкин. – второй раз сдал рыцаря Энди, которому это дело, видимо, доставляло удовольствие. – И не просто тек, а прямо-таки изливался.

Новость на Женю особого впечатления не произвела. Только улыбка стала еще шире. Именно этот момент выбрали для своего появления Андрей, торжественно несший Ленино платье, и Денис, махавший Жениным плащом, как другой Егоров и Кантария красным знаменем. Держать ответ перед владельцем костюма вызвался Вистинь.

− Женя! – трагически-пафосно завел он. – Я сделал с твоим плащом все, что мог.
− Ну и хуй с ним. – лаконично отозвался Женя и перевел глаза на Юру. – Помоги лучше, горячо держать.

Юра послушно принял один стакан и так же послушно поспешил за Женей, потерявшим интерес к эпопее с плащом.

− Ты где маркер взял? – поинтересовался Юра.

Стопка черных одноразовых стаканов была в гримерке. Кулер с кипятком у черта на рогах, то есть этажом ниже добротного уральского концертного зала. Где между этими двумя точками обретались белые маркеры, Юре и правда было очень интересно.

− Да там лежал. – тряхнул выпрямленными волосами Женя.

Большего от него добиться не удалось. Стакан, подписанный «Ленка», был благополучно доставлен грустно жевавшей колбасу Леночке Мининой. Леночка засияла. Юра тоже невольно улыбнулся. Женино отношение к Лене, и не только к ней, очень удачно вписывалось всего в одно слово «Порадовать». Порадовать Женя то и дело стремился каждого близкого человека. При всей свой колоссальной загруженности, он как-то измудрялся помнить все важные даты, все вкусы и предпочтения, все мелочи, которые у Юры точно вылетели бы из головы.

В соседней гримерке Ларс с Процко уже озаботились тем, чтобы собрать из колбасы с хлебом некоторое подобие бутербродов. Женька мимоходом сцапал сразу два. Один схомячил, почти не жуя. Отобрал у Юры свой стакан, запил одним глотком. Так же быстро расправился со вторым сухпайком и все-таки присел на табуретку для более вдумчивого перекуса.

− Зря ты им свой плащ доверил. – хмыкнул Юра, устраиваясь на стуле и тоже утаскивая с бумажной тарелки колбасу. – В следующий раз придется в плащ-палатке выходить.
− В дождевике. – серьезно поправил Женя. – Зелененьком таком. Чтобы с него все жидкости точно скатывались.

Юра, на фантазию не жаловавшийся никогда, подавился колбасой. Женя, не теряя серьезного выражения, постучал его по спине, бегло чмокнул в щеку и вдруг усмехнулся так хитро и коварно, что в соседнем измерении все демоны от зависти передохли:

− А будут наглеть, я Лене расскажу, что в действительности они с ее платьем делали.
− Этого я, пожалуй, знать не хочу. – торопливо открестился Юра, все-таки второй раз берясь за бутерброд.

Женя терпеливо выждал, пока он откусит кусок, и с невинной улыбкой добавил:

− Гермесовым штанам и не снилось.

И тут же подсунул опять поперхнувшемуся Юре стакан с остатками чая.

Chapter 9: За деньги — да

− Слышь, Юр, а ведь на этом всем можно деньги делать. – выдал вдруг Герр, уже минут пять не отводивший глаз от окруженного стайкой девушек Жени.

Задумавшийся о своем Юра вздрогнул и торопливо вернулся в реальность. Реальность была довольно будничной. До концерта имелось еще около часа. Полным ходом шел мит. А прислонившийся спиной к металлическому ограждению небольшой подмосковной сцены Женя щебетал о чем-то с поклонницами. Несколько лиц Юра даже узнал.

− Какие деньги? – угнаться за полетом мысли Процко временами было не проще, чем за тем же Женей на сцене. – На чем делать?
− Да вот же. – Дима культурно мотнул головой в сторону Женькиного фан-клуба. – Ты смотри, они же все его то потрогать норовят, то за руку подержать, то обнять. А то и вовсе… − Герр сделал страшные глаза и замогильным голосом закончил. – По голове погладить.
− Ну и что? – в том, что мысль Процко была умной, Юра уже сомневался, но шустрой она была однозначно. – Ты к чему это все?
− Я это к тому, что пора расценки вводить. – невозмутимо выдал, наконец, Герр. – Мит купить – это понятно. А дальше – за отдельную плату. Женю потрогать – двести рублей. Руку ему пожать – четыреста. Обнять – тысяча. И так далее. Я тебе клянусь, за одни гастроли заработаем столько, что Стадиум выкупить можно будет.

Юра с большим трудом подавил сразу два дополняющих друг друга желания. Первое было – потрогать Диме лоб. Мало ли, вдруг там температура шкалит, вот он бред и несет. А второе – стукнуть в нос. Исключительно в целях профилактики.

От немедленно расправы Герра спасла девочка в кожаной куртке с цепями, глядевшая на музыкантов глазами испуганного зайчонка. В лапках этот зайчонок-металлист сжимал Димкины очерки, и учинять кровавую расправу Юре перехотелось.

Пока Герр подписывал книжку и о чем-то толковал с зайчонком, Юра снова нашел глазами Женю и укоризненно покачал головой. Женька, видимо, рассудил, что за время концерта еще настоится и набегается, а потому без зазрения совести уселся прямо на узкое ограждение, беззаботно покачивая ногой и что-то оживленно доказывая увеличившемуся кружку фанатов, который разбавляли трое парней. Глаза у всех троих были полны такого же обожания, как и у остальных. Юра покривил бы душой, если бы сказал, что не понимает их.

− Так что, Юрон, по-моему, неплохая тема. – вернулся к разговору Герр, когда зайчонок ускакал, прижимая к груди книжку.
− Ты поосторожней будь со своей фантазией, Дим. – максимально ровным голосом, чтобы, не дай бог, не услышали поклонники, выговорил Юра. – А то ведь досочиняешься до того, что нам вокалиста придется в аренду сдавать. Олигарху какому-нибудь.

Димка неожиданно полыхнул ушами, забегал глазами по залу и торопливо возразил:

− Да мы и так его, считай, сдаем. То Намину, то Герасименко, то Нахимовской, то еще кому.

Юра глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Буйная фантазия Герра, изобретавшая то жопорогов ада, то прочие несуразности в этот раз неслась просто вскачь.

− Дим, чувство юмора я уже минут пять как потерял. Еще минута – и потеряю терпение.
− Молчу-молчу. – примирительно поднял руки Процко.

Больше эту тему он не поднимал. А спустившийся со сцены Юра очень вовремя успел сцапать за шиворот все-таки чуть не соскользнувшего со своего насеста Женю.

− О чем вы там с Димой разговаривали? – неожиданно спросил Женя уже после концерта, в машине.

Мимо проносились оранжевые вспышки фонарей и темная полоса по-зимнему голого леса. Трасса была почти пустой, и ехать по ней было одно удовольствие. Женька добросовестно исполнял роль радио, периодически задавая вопросы и не давая Юре залипнуть на эту дорожную тишь да гладь и уснуть.

− О повышении прибыльности концертов. – хмыкнул Юра, за время концерта уже растерявший всю злость.
− И что решили? – Женя извернулся на сиденье, и глаза у него на мгновение сверкнули оранжевым, как у дракона.
− Решили, что найдем богатого спонсора и тебя ему в аренду сдадим. Будешь ему либо болтать, либо петь.
− Хорошо, не играть. – рассмеялся Женя, укладывая голову себе на плечо и весело сверкая глазами. – На флейте. Но я, признаться, не ожидал, что у нас с финансами все так туго. Так что, за деньги – конечно, да.

Душивший Юру смех все-таки вырвался. Машина коротко вильнула и снова пошла ровно. Женя хохотал так заразительно, что ему, кажется, все стекла отзывались.

− Зря тебя Степа этой песне научил. – сквозь смех выговорил Юра. – Плохо он на тебя влияет.
− Хорошая песня, зря ты так. – Женя тряхнул волосами и пропел. – Слышу любимый звук – это звон монет, они тянут сотни рук, это мой концерт.
− Конечно, твой. – Юра с улыбкой покачал головой. – Всем руки пожал или кого-то пропустил.
− Всем, кто хотел. – гордо ответствовал Женя и удобнее свернулся в кресле, вполголоса мурлыкая эту свою ахинею.

Только минуту спустя Юра разобрал слова:

− Я не продаюсь, но за деньги – да.
Юра говорит, я – рок-звезда.
И кстати, Юра – мой, да, да, да, да.

Chapter 10: Имитатор

Устроившиеся на двух поставленных рядом стульях Женя и Лена выглядели не то одинаково трогательно, не то трогательно одинаково. Запакованные в теплые костюмы, взлохмаченные, поджавшие под себя ноги и устроившие головы друг у друга на плечах, они напоминали Юре что-то до боли знакомое, но мысль то и дело ускользала. Сунувший нос в гримерку Энди мигом разрешил эту проблему, выразительно продекламировав:

− Нет у нас подушки, нет и одеяла. Жмемся мы друг к дружке, чтоб теплее стало?
− Мяу. – так же выразительно высказалась в ответ Лена и свернулась еще уютнее.

Женя фыркнул, сдувая полезшие в нос волосы, обнял Лену за плечи, позволяя ей улечься себе на грудь, и устроил подбородок на ее голове. Теперь разобрать с первого раза, где чьи конечности, не представлялось возможным. Юра с улыбкой покачал головой и поискал глазами какую-нибудь кофту, чтобы накинуть на этих двух зябликов.

Ничего подходящего не нашлось. Зато дверь распахнулась во второй раз и явила миру благородный лик главного рыцаря.

− Женя! – торжественно объявил Вистинь. – Беда!
− Опять плащ? – без интереса полюбопытствовал Женя. – Или в этот раз штаны?
− Очень надеюсь, что не мое платье. – негромко пробормотала Лена, но от ее тона даже у всякого навидавшегося Юры пробежали мурашки по спине.
− Хуже. – Андрей стремительно помрачнел и на всякий случай отгородился дверью. – Посох-то… Того…
− Чего того? – все так же скучно уточнил Женя. – Только не говори, что вы еще и посох осквернили. Я его теперь перед каждым выходом спиртом буду протирать.
− Было бы, что протирать. – из-за плеча Андрея высунулся Денис.

Женя поднял голову и заинтересованно сверкнул глазами.

− Так. – уже куда более заинтересованно выговорил он. – Сознавайтесь, несчастные. Куда посох девали?
− Кажется, мы его потеряли. – потупив глаза, сознался Денис.

Лена тихонько прыснула, прикрыв лицо ладонью. Юра закатил глаза, с трудом сдерживая смех. Господи, ну что ж такое. Ни дня без приключений.

− Ну и с чем я должен Энию спасать? – Женя один во всей гримерке умудрялся держать лицо.
− С этим.

Вистинь все-таки шагнул через порог и вытащил из-за спины… Нечто. Юра даже присел на табуретку, кусая губы и из последних сил сдерживаясь, чтобы не заржать.

Посохозаменитель представлял собой длинную палку, до половины обмотанную какой-то светлой плетенкой. На конце или начале этой палки помещалась раздвоенная приблуда, в которой Юра не без труда угадал пиксельные пои из рыцарского реквизита. Приблуда хитро перемигивалась голубыми огоньками и делала вид, что она электрошокер. Довершали картину длинный пышный хвост в основании рукояти и накрученная в несколько слоев изолента.

Женя смотрел на предложенный ему посох с таким выражением, будто Андрей ему прилюдно продемонстрировал нечто другое, что в приличном обществе не показывают.

− Поздравляю. – без улыбки выговорил Женя, машинально поглаживая по голове задыхающуюся от смеха Леночку. – Кажется, вы изобрели киберпанковый фаллоимитатор.

Лена задушено взвыла и вцепилась в Женину кофту, трясясь от смеха. Юра прикрыл лицо ладонью, не зная – то ли еще смеяться, то ли уже можно плакать. Рыцари старательно держали лицо, но получалось у них так себе. Дениса душил истерический смех, а у Андрея, вообще-то не терпевшего косяков, в глазах стыло беспокойство за успех всего сегодняшнего выступления.

Женя осторожно освободился из судорожных Лениных объятий, легко соскочил со стула, забрал у Андрея имитатор. Задумчиво покрутил приблуду в руках, приноравливаясь к ее длине и весу. Кивнул своим мыслям и, наконец, расхохотался, хлопнув Вистиня по плечу.

− Ладно, будем спасать Энию в киберпанковом антураже. Свежий взгляд на постановку, так сказать.

Андрей облегченно улыбнулся и поспешил ретироваться, утянув за собой Дениса. Следом испарилась Лена, ловко реквизировав у Жени новый посох. В Леночкиных руках он смотрелся на удивление гармонично. Почти так же гармонично, как меч или молот Дрогбара. Ограбленный Женя весело покачал головой и усмехнулся:

− С такой принцессой нам с Энди можно было вообще не напрягаться. Лена сама всех порешает. Вон Влад перед ней уже на колени падает.
− Перед Леной грех не упасть. – согласился Юра, ловко цепляя подошедшего Женю за талию и роняя к себе на колени.

Табуретка скрипнула, но двойной вес выдержала. Очевидно, была стабильной, как швейцарская экономика.

− Чудеса у нас с реквизитом, да и только. – проговорил Юра, касаясь губами Жениной шеи. – В следующий раз, чего доброго, Эль-Гилэт и правда разобьют. Макс, кстати, когда-то хотел так сделать, но каждый раз колотить сферу слишком накладно.
− Спасибо, лобашевской банки нам хватило. – Женя как-то немыслимо изогнулся, становясь еще компактнее и одной рукой обнимая Юру за шею. – Рыцарей с вениками тоже. Если они после каждой постановки будут сцену подметать…

Юра вообразил себе эту картину и зашелся смехом. Женя погрозил ему пальцем, погладил по голове, убирая выбившиеся из хвоста волосы, вздохнул, как строгая мама шебутного ребенка, фыркнул от смеха сам и коротко чмокнул Юру в нос.

− Что поделать. – тоном умудренного опытом эльфа выговорил Женя. – Всякое случается – жизнь продолжается.

Душивший Юру смех отвязался сам собой, очевидно, утонув без остатка в ласковой голубизне Жениных глаз. Женя в ответ на Юрин взгляд скорчил рожицу, улыбнулся шире и легонько боднул лбом в лоб, как выпрашивающий ласку кот.

− Отпускай меня. – тихо сказал Женя. – Пора начепуриваться. – и тут же изобрел новое выражение. – Нахачапуриваться.
− А если не отпущу? – глядя ему в глаза, спросил Юра.

Женя наморщил лоб и серьезно сказал:

− Тогда вместо Дезмонда сегодня выйдет Гилтиас. Или вообще не выйдет. Пусть сами этот имитатор суют, куда хотят.

Призрак собранной рыцарями приблуды замаячил так отчетливо, что Юра не выдержал, обнял Женю крепче и рассмеялся снова.

В истерический этот смех перерос уже после постановки, за кулисами, когда смущенно переминающиеся с ноги на ногу рыцари молча продемонстрировали целый и невредимый золотой жезл, отыскавшийся в каком-то забытом в углу бауле.

Женя перевел взгляд на имитатор, с которым благополучно протаскался половину постановки, провоцируя в зале множественные неконтролируемые истерики, тряхнул волосами и по пунктам изложил рыцарям, где он видал результат их творчества как в целом, так и в разобранном состоянии. Потом торжественно вручил имитатор Лене и расхохотался, уткнувшись лицом Юре в плечо.

Chapter 11: Нарасхват

По дороге в Иваново про город невест не пошутил только ленивый. Про самого завидного жениха не пошутил только мирно уснувший Кривенков. Про принцессу и дракона неожиданно пошутил Ларс и тут же скорчил такую невинную гримасу, что возразить ему не сумел даже Женя, хохотавший так, что в итоге поймал икоту.

Юра молча сунул все еще пытающемуся проржаться Жене свою термокружку, невозмутимо окинул взглядом потешающихся остряков и поинтересовался:

− Ну, допустим, принцесса. Кто скажет, что это гном, пусть первый кинет в меня камень.
− Не, Юр, ты не понял. – хитро сверкнул глазами Энди, с видом заговорщика оторвавшийся от уха Митяя. – Женька-то у нас уже сколько лет почетный золотой дракон. А вот принцесса…

Женя рядом всхлипнул от смеха, хлебнул чая и дернул Юру за рукав, заставив рухнуть обратно на сиденье.

− Сокровище ты мое. – еле слышно прошептал он, вжимаясь губами Юре в ухо. – Не слушай их, они просто не выспались. – и, повысив голос, добавил. – Вот и несут всякий бред.

Женькин голос легко перекрыл все эпицентры смехуечков, и до самого прибытия сборная команда КВН благополучно помалкивала.

Активизировались остряки-самоучки, обозванные Женей в отместку саморучками, уже на чеке. Юра обреченно покосился на скачущего по сцене Митяя, где-то добывшего маску крайне подозрительного зайчика. Женя тоже косил на это явление глазами, но героически умудрялся разом и петь, и перемигиваться с Энди, и снимать видео, и еще корчить рожицы остальным.

Отпевшись, он благополучно запихнул микрофон в карман, вытащил из ушей вторые «уши», не чинясь, уселся на край сцены и вдумчиво приступил к общению с кружком поклонниц.

− О, вот и невесты. – за плечом у Юры сам собой материализовался Энди. – Гляди, щас делить будут. Как эти, дракулессы.

Юра, не глядя, двинул локтем, от которого Энди с наработанной годами сноровкой ловко увернулся. Но зерно размышлений уже было посеяно и принялось благополучно давать всходы.

Герасименковские вампирши Юру не то чтобы очень впечатлили. Скорее, и Даша, и Галя навевали хулиганские мысли о двух версиях Такхизис с разных планов бытия, которые никак не могли поделить Рейстлина Маджере. Женя в их цепких лапках особенно страдающим не выглядел. И вообще, учитывая его вечный недосып, с куда большим удовольствием бы поспал у Даши на плече. Даже потащился он за ними с видом «Делайте, что хотите, только не будите». Юра ухохатывался над этим видосом целый вечер под смущенные Женькины оправдания.

Скрипалевские невесты оказались дамами совсем другого сорта. А главное, из зала все воспринималось совершенно по-другому. Юра не отрывал взгляд от мечущейся по сцене Жениной фигуры, показавшейся вдруг такой хрупкой, маленькой и беззащитной. Стиснул зубы, когда вампирша рванула полы рубашки и сжала Жене горло. А когда рухнул полупрозрачный занавес, размывая силуэт сидевшего на коленях Жени и жадно жрущих его вампирш, Юра осознал, что, оказывается, вот уже несколько минут, как сжимает кулаки, до боли впиваясь ногтями себе в ладони.

От страшной выстраданной «Смерти нет» сердце, кажется, остановилось. И забилось снова, только когда на сцену галопом вылетел Ван Хельсинг. И все равно до самого конца спектакля Юра никак не мог прогнать из мыслей Женино лицо. Не Женино, нет. Джонатана Харкера, умирающего в замке Дракулы.

Дожидаться Женю со служебки было невыносимо. Еще мучительнее – ехать домой, когда дорога кажется бесконечной. Женя, взбудораженный премьерой, как обычно, задаренный цветами и прочим добром, тараторил без умолку, вроде бы не нуждаясь в Юриных ответах. Но регулярные обеспокоенные взгляды лишний раз доказывали, что притворяться перед ним Юра не умеет.

− Ну чего ты? – растерянно выдохнул Женя, притиснутый к стене в прихожей.

Цветы Эверестом оказались на полу, примерно там же, где куртки и ботинки – в потемках не разберешь – где чьи. Юра жадно скользил губами по острым скулам, гладил жесткие от лака непривычно крупные кудри, выцеловывал соленую от пота шею. Женя вдруг устало и как-то очень понимающе вздохнул и положил ладонь Юре на голову.

− Все же хорошо. – тихо проговорил он. – Хорошо. Это все не по-настоящему.

Юра тряхнул головой, возвращаясь обратно в ивановскую предконцертную реальность. Женя все так же восседал на краю сцены и сосредоточенно пристраивал на уши что-то непонятное. Сидевшая рядом с ним девочка-подросток с вымазанной блестками мордашкой хихикала и деятельно помогала. Наконец, все пристроилось, куда надо, и Женя обернулся, махнув Юре рукой.

На голове у него красовались накладные эльфийские уши, окончательно превратившие Женю в дитя внебрачной связи прекрасной эльфийки и прохиндея-кендера.

− Ну как? – весело поинтересовался Женя, осторожно поводя головой и слегка ослабив резинку на волосах.
− Бесподобно. – прокомментировал Юра. – Теперь у тебя целых три пары ушей.

Женя потешно застыл с приоткрытым ртом, потом нашарил болтавшиеся на шее мониторы и расхохотался, тряся головой так, что отвалилось левое ухо. Девочка кинулась ловить свою собственность, чуть не завалилась Жене на колени, была ловко подхвачена за плечи, усажена ровно и явно осчастливлена на целый год вперед.

Юра покачал головой и сам негромко рассмеялся. Бедные невесты. Ничего-то им не достанется.

Chapter 12: Фандомище

Злобно скалящий зубы синий дракон был повержен окончательно и бесповоротно. Во всяком случае, победитель на его тушке утвердился прочно и бескомпромиссно, то и дело заправляя за уши пушащиеся волосы и пытаясь устроиться так, чтобы с колена не соскальзывал блокнот.

Юра наблюдал за этой возней краем глаза и старательно сдерживал улыбку. Смотреть и правда было занимательно. На диване возлежал некрупный плюшевый дракон нежно-голубого цвета и с такой широченной и зубастой улыбкой, которая привела бы в восторг любого стоматолога. Место, где шея этого чуда природы соединялась с туловищем, было очень удобным, чтобы устроить там голову, что, в сущности, и сделал Женя. Теперь дракон превратился в нечто среднее между подушкой и подголовником. Более того, морда тварюшки так удачно вписалась Жене на плечо, что казалось – зверюга интересуется, что такого интересного у Жени в блокноте.

В блокноте было много всякого, но в основном Женины абсолютно нечитаемые для других заметки. Что-то такое он вписывал туда и сейчас, параллельно отслушивая в наушниках какой-то новый материал и периодически мурлыкая мелодию. Запись то и дело останавливалась, Женя что-то для себя отмечал, запускал снова, ловил соскальзывающий блокнот, временами подмигивал дракону. Словом, работал со всеми удобствами.

На Юру, обустроившегося под лампой с другого края дивана, временами складывались ноги. Потом убирались обратно. Потом выпрямлялись снова. Спокойно лежать Женя умел разве что во сне. И то далеко не всегда.

− Ерунда какая-то. – не снимая наушники, вдруг выговорил Женя и скосил глаза на драконью морду. – Скажи же, ерунда?

Плюшевый дракон ничего не ответил, но смотрел очень выразительно. Как, собственно, и оторвавшийся от книги Юра. Женю переговоры с игрушкой ничуть не смутили. Более того, он замер на секунду с открытым ртом, потом перемотал свою запись и принялся переслушивать, что-то быстро записывая.

Юра покачал головой и все-таки негромко усмехнулся. Все равно Женя в наушниках не слышал. Очевидно, дракон оказался неплохим советчиком. Чей это был подарок – Юра так и не понял. Фан-кафе, вроде бы, обычно дарило серьезные вещи. Значит, кого-то из свободноплавающих поклонников. В любом случае, габаритная зверюга, появившись в доме, оккупировала целый диванный угол, смотрела на всех выразительными коровьими глазами и очень ценилась Женей за функцию подголовника.

Женя что-то там еще бормотал, шелестел бумагой, переговаривался с драконом, но Юра, зачитавшись, уже не обращал на него внимания. В какой-то момент ему на колени опять сложили ноги. Юра машинально приподнял книгу, потом устроил ее поверх устроившихся на нем ног и накрыл ладонью узкую щиколотку, задумчиво поглаживая.

Вечер плавно перетек в ночь, когда Женя запихнул наушники в кейс, отложил телефон, уронил на пол блокнот и потянулся, до хруста выгибаясь всем телом. Покосился на Юру из-под полуопущенных век и, зевая, выдавил:

− Может, спать уже?
− Ложись, кто тебе мешает. – отрываться от книги, не дочитав главу, не хотелось.

Женя хмыкнул, уселся на диване и сгреб в объятья дракона, поглаживая голубую башку между плюшевыми рожками.

− Ладно. – наконец, решил он. – Ты только до утра не сиди. А то опять тебя не добудишься.

Юра иронично закатил глаза, но смолчал. Подставил щеку для поцелуя. Вздрогнул, когда его вместо этого легонько боднули лбом в подбородок, и все-таки оторвался от книги.

Женя сидел рядом, склонив голову к плечу, и улыбался. В свете лампы волосы у него горели золотом, а на дне глаз сверкали лукавые искорки. Сейчас он как никогда был похож на дракона в человеческом обличье.

− Не засиживайся. – с улыбкой повторил Женя, качнувшись вперед и легко целуя в уголок рта.

Книга благополучно скатилась на диван, когда Юра одну руку положил на теплую гладкую щеку, а второй коснулся своенравно пушащихся волос. Нашел улыбающиеся губы, целуя медленно и мягко. Женя коснулся напоследок лбом его лба, посидел так немного и все-таки ушел спать.

Часа полтора спустя, добравшийся до спальни Юра задумчиво оглядел открывшуюся композицию – Женя спал, устроив под щекой руку. На кровати рядом с ним светился телефон. На экране быстро сменяли друг друга сообщения чата. Юра глянул мельком на эту вакханалию, щедро сдобренную смайликами-сердечками всех видов и цветов, и улыбнулся, нажимая на блокировку и убирая телефон на тумбочку.

− Дракон-то к нам, оказывается, из Сибири прилетел. – поделился утром Женя. – Ёпсель-топсель. У нас не фандом, а правда фандомище.

И потянулся за телефоном, что-то быстро печатая. Улыбнулся, качнул головой, убрал телефон в сторону и заинтересовался ведерной кружкой с чаем.

− Что, сообщил миру, что у тебя не фандом, а фандомище? – спросил Юра, вдумчиво помешивая сахар.
− Ага. – легко согласился Женя. – Мир обязан это знать.
− Миру повезло. – негромко пробормотал Юра, исподволь любуясь Жениной улыбкой.

Chapter 13: Все хорошо, прекрасная маркиза

Умываться с распущенными и лезущими в лицо волосами было ужасно неудобно. Но перехватить их было нечем. Резинка так и валялась где-то в вещах, а запихнуть ее в карман Женя совершенно позабыл. И в туалет унесся, не заходя в гримерку. Фыркнул над своей забывчивостью, плеснул в лицо еще ледяной воды и блаженно выдохнул. Что-то в этот раз он взмок под софитами, как загнанная мышь. К концу хит-блока по спине ручьем тек пот, хотя новый костюм, вроде, не был особенно теплым. Просто немного непривычным.

Покончив с водными процедурами в не таком уж просторном служебном туалете тульского Концерт-холла, Женя стукнул ребром ладони по крану, поднял голову, глядя на себя в зеркало, и встретился глазами с прислонившимся плечом к косяку Юрой.

− Руки ты, надеюсь, с мылом помыл. – выговорил Юра, склоняя к плечу голову и слегка хмуря брови.

Женя озадаченно нахмурился в ответ. Таким тоном Юра говорил очень и очень редко. И обычно доставался он накосячившим оргам, перегнувшим палку рыцарям, отмочившему чего-нибудь Процко, когда-то, очень давно, звукачу Женьке Лебедеву. И никогда самому Жене.

− Ты чего? – Женя развернулся, легонько встряхивая мокрыми руками, но подходить к сушилке, рядом с которой стоял Юра, не решился.
− Я? – преувеличенно удивленно округлил глаза Юра. – Я ничего. А вот рыцари теперь с чьей-то подачи ржут, что ты у нас боженька.
− Это еще почему?

Чем дальше, тем сильнее Жене хотелось потрогать то ли собственный лоб – вдруг его неспроста в жар кинуло – то ли Юрин. Мало ли, какую заразу подцепил, вот и бредит, бедный.

− Так тебе же у нас руки целуют. – повел плечами Юра, нагоняя на лицо такую невозмутимость, что поверить в нее можно было только в обмороке.

Женя шумно выдохнул, оперся бедрами о край раковины и тут же подскочил, в полной мере осознав, в какую лужу только что сел.

Поручкаться с фанатами со сцены всегда было святым делом. Как и принять от них цветы и негабаритные подарки. Но Тула сумела-таки удивить. Женя и сам не понял, как умудрился удержаться на сцене и удержать лицо, когда рослый мужик благоговейно обхватил его ладонь обеими руками и быстро прижался губами к кисти, потянув на себя так, что пришлось опасно качнуться вперед.

Освободив руку и отшагнув от края, Женя бросил быстрый взгляд на ускакавшего в другую сторону сцены Ларса. Потом на Юру. И очень кстати вспомнил, что пора бы уже и вступать. Только желательно с середины сцены.

− Да кто ж знал-то. – проговорил Женя, мимоходом ощупывая фалды.

Дурацкий рукомойник, все теперь из-за него мокрое. И волосы, и ворот, и наруч, и задница. Ну кто так делает?

Непробиваемое выражение так и не ушло с Юриного лица. Более того, он еще и руки на груди сложил, нагнав на себя еще больше внушительности.

− Юр. – устало вздохнул Женя, убирая с лица мокрые волосы. – Мы ведь это уже проходили. Помнишь?
− Помню. – разомкнул губы Юра и поморщился, как от зубной боли.

Женя тоже помнил, хотя лет прошло уже много. Время напрочь стерло лицо той девушки, да Женя его толком и не разглядел. Куда отчетливее врезалось в память неприятное ощущение чужих холодных пальцев, обхвативших щеки – около уха даже осталась царапина. И жадный напористый поцелуй, отдающий противной горечью губной помады. Женя растерялся так, что стоял столбом целых несколько секунд, показавшихся вечностью. А потом кто-то обхватил его за плечи, дернув в сторону. Женя моргнул, сбрасывая оцепенение, и увидел лицо Юры. Точь-в-точь такое, как сейчас. Только с еще более страшными злющими, как у дракона, глазами.

− Что я, по-твоему, должен был сделать? Врезать ему, что ли? Посреди концерта? При зрителях? Что, Юр?

Юра не ответил, только вдруг тяжело вздохнул и опустил руки, отводя взгляд. Женя покачал головой, варварски обтер все еще мокрые ладони о штаны – все равно переодеваться – и шагнул ближе. Провел костяшками пальцев Юре по щеке, убирая волосы и заглядывая в глаза.

− Ну чего ты? – шепотом спросил он.
− Стащат тебя однажды со сцены, будешь знать. – пробормотал Юра, все еще глядя в пол.
− Ничего, ты меня спасешь. – Женя улыбнулся и шагнул еще ближе, прижимаясь всем телом. – Меч у рыцарей возьмешь и спасешь.

Юра слабо усмехнулся, очевидно, вообразив эту картину и явно дополнив ее еще какими-то любопытными деталями в своем богатом воображении. Потом накрыл Женину руку своей ладонью, крепче прижимая к щеке, и все-таки улыбнулся.

− Все хорошо? – тихо спросил Женя.
− Хорошо. – отозвался Юра и вдруг добавил. – Все хорошо, прекрасная маркиза.

А потом коротко, но крепко прижался губами к Жениным пальцам.

Chapter 14: Новое платье короля

− Хорошо. – объявил, наконец, Женя, уже добрых полчаса крутившийся перед зеркалом. – Вроде бы.
− Так хорошо или вроде бы? – педантично уточнил Юра, наблюдавший за этими кружениями с кровати.

Утро, на Юрин придирчивый взгляд было преступно ранним, когда Женя завозился, вылез из-под одеяла, дернул шторы, пуская в спальню отвратительно много солнечного света, легонько стукнул дверцей шкафа-купе и чем-то сосредоточенно зашебуршал. Пришлось открывать глаза и интересоваться, что пришло ему на ум с утра пораньше.

Как оказалось, спокойно спать Жене мешал новый костюм, мирно висевший в шкафу. Женя вытащил его из чехла, развернул к свету и теперь придирчиво рассматривал. Что он там пытался углядеть, Юра понять отчаялся. На финальной примерке его, вроде бы, все устроило. Вчера вечером – на контрольной домашней примерке – кажется, тоже. Что успело до утра поменяться?

− Я как-то не подумал, как он на солнце будет выглядеть. – сказал Женя, и Юра понял, что последнюю мысль проговорил вслух. – Оттенок меняется, но не критично. Для фестов подойдет. Ну-ка…

Юра со вздохом уронил голову на подушку, когда Женя натянул черные джинсы, сунул руки в рукава костюма, тщательно застегнулся, отбросив волосы из-под воротника. Затянул на талии пояс, звякнув потайными застежками, расправил болтавшиеся на нем ремни, помедлил, глядя в зеркало. А потом полез в пакет, где лежал наруч.

− Ну что? – возмутился Женя, поймавший Юрин взгляд через зеркало. – Я себя без него голым чувствую.
− Да ничего-ничего. – примирительно покачал растрепанной со сна головой Юра.

Соблазн натянуть на голову одеяло и поспать еще часок был, конечно, велик. Но наблюдать за Женей было интересно. Тем более, он натянул на правую руку наруч, на левое предплечье браслет и стал почти похож на себя концертного. Только волосы одуванчиком пушились вокруг головы, навевая ностальгические воспоминания о длинных кудрях.

− Хорошо. – все-таки постановил Женя, внимательно разглядывая свое отражение. – Но пока непривычно.
− Ага. – задумчиво согласился Юра. – Дима весь концерт будет любоваться на наши жопы и твою юбку.

Женя засмеялся, запрокидывая голову и отшагивая назад – в пятно падающего из окна солнечного света. Легкие пышные волосы вспыхнули золотом.

− Складывай все это и досыпай. – почти приказал Юра, все-таки натягивая одеяло и устраивая ладонь под щекой.

Женя бросил взгляд на часы, одновременно потянув вниз молнию.

− Да ладно, какой смысл. Раз проснулся, хоть делами займусь. ПИ повторю.
− Чего там повторять. Тебя ночью разбуди, ты его без запинки оттарабанишь. Причем, за всех. От Рейста до Тики.
− Тика – это мысль. – покивал Женя, запоздало сообразивший, что сначала надо расстегнуть пояс и только потом браться за молнию. – Кому картошки, кому окрошки? – скорчив рожицу, пропел он.

Этот выпад Юра героически проигнорировал. А Женя, ойкнув, полез вытаскивать попавшую в замок ткань. Улыбка сползла с его лица, когда молния с первого раза не поддалась. Со второго тоже. Чертыхнувшись, Женя с размаху плюхнулся на край кровати, сгорбившись и пытаясь вырвать из алчной пасти вероломной фурнитуры зажеванный кусок.

− Какое коварство. – сдувая с лица волосы, пожаловался он.
− Воистину совершенно низкое коварство. – согласился Юра и все-таки выбрался из уютных объятий одеяла. – Что, шкурка не слезает? Ну-ка ползи сюда.

Женя, подозрительно навостривший уши и явно искавший подвох в слове «низкое», оставил в покое несчастный замок и развернулся к Юре всем корпусом. Пояс болтался расстегнутым. Молния разошлась до половины, открывая основание шеи, но идти дальше даже не думала. Юра осторожно подцепил смявшуюся ткань и одним резким движением вырвал ее из-под замка. Задумчиво провел ладонью Жене по груди, то и дело натыкаясь на металлические шипы, которыми был расшит костюм.

− Ежик ты, а не дракон. – поделился он наблюдением.
− Драконы, вообще-то тоже бывают шипастыми. – взъерошился в ответ Женя. – А у меня даже хвост есть.

В доказательство он подергал два спускавшихся с пояса кожаных «хвоста» и принялся расстегивать наруч, когда поверх его руки неожиданно легла Юрина ладонь.

− Оставь.
− Зачем? – округлил глаза Женя, а потом сообразил и хитро улыбнулся. – Не-а. Он колючий.

Наруч он все-таки стянул. Расстегнутый костюм потянул с его плеч уже Юра и как мог аккуратно отложил его в сторону. Женя, оставшийся в одних джинсах без ремня и с браслетом на предплечье, змеей скользнул поближе к середине кровати, отпихнув по пути одеяло. Растянулся на белой простыне, устроившись лопатками на подушках, раскинув руки и улыбаясь хитро, как довольная ящерица. Волосы рассыпались вокруг головы, красиво проступила арка ребер. Насмотреться на него было невозможно, хотя Юра каждый раз честно пытался.

− Что, костюму еще рано лишаться невинности? – усмехнулся Женя, когда Юра подрагивающими от нетерпения пальцами расстегнул болт на его штанах и потянул вниз молнию.
− Хоть один костюм лишился невинности дома, на кровати? – вернул усмешку Юра, стаскивая с узких бедер плотную ткань.

Женя плавно изогнулся, помогая. Улыбка у него стала еще шире и еще довольнее.

− Это внесло бы разнообрази-ах!..

Что именно он имел в виду под разнообразием, и куда его надо было вносить, Юра так и не узнал. Проложил дорожку поцелуев по вздрагивающему животу от пупка и ниже. Плавно обхватил губами пока еще расслабленный член, наслаждаясь бархатистой нежностью кожи и Жениными шумными полувздохами-полустонами. Скользнул вкруговую языком, беря глубже. Женя ахнул, крупно вздрагивая всем телом и комкая в пальцах простыню. Юра придержал его за бедра, мягко поглаживая кончиками пальцев. Почти выпустил изо рта, обласкал головку, щекоча языком щель. Бросил взгляд исподлобья и сам едва удержался от стона.

Женя запрокинул голову и крепче вцепился в несчастную простынь. Под гладкой светлой кожей четким рельефом выступили мышцы. Грудь тяжело вздымалась, под ключицей розовым пятном выделялся не успевший сойти засос. Юра провел раскрытыми ладонями ваше, по твердости подвздошных костей к тонкой – двумя пальцами обхватить – талии. Женя с трудом поднял голову. Взгляд у него плыл. Покусанные губы стали ярче. Браслет так туго обхватил предплечье, что казалось, вот-вот не выдержит напряжения и лопнет.

Юра улыбнулся и опустил голову, принимая стремительно твердеющий, с проступившими венами член глубже и с усилием сглатывая слюну вперемежку с солоноватой смазкой. Женя застонал сквозь зубы, прогнулся в пояснице и, наконец, оторвал руки от простыни, зарывшись пальцами Юре в волосы.

Потянуть время, конечно, хотелось. Но мысль доспать еще хотя бы часа два так никуда и не делась. Потому головой Юра двинул энергичнее, чувствуя, как судорожно сжимаются в его волосах Женины пальцы, и вздрагивая от долгого отчаянного стона. Женя дрожал под его руками и губами, как туго натянутая струна, извивался, пытаясь то ли побыстрее кончить, то ли, напротив, растянуть удовольствие. Наконец, вскрикнул как-то особенно отчаянно и звонко, чтобы потом сорваться в долгий низкий стон облегчения и почти растечься по кровати.

Юра, с усилием сглотнув, облизал горящие губы, жадно разглядывая Женю – тяжело дышащего, с прилипшими ко лбу волосами, раскинувшегося по простыне с такой небрежной элегантностью, что хоть прямо сейчас на картину. И молча потянулся к себе.

Для короткой, но яркой вспышки оргазма хватило нескольких резких движений. Юра небрежно обтерся своими же домашними штанами, спихнул их на пол и опустился на подушку, укрывая себя и перекатившегося к нему под бок Женю одеялом. Глаза у Жени отчетливо слипались. По другую сторону кровати с шелестом сполз на пол костюм.

− Пусть лежит. – Юра под одеялом опустил ладонь на бедро дернувшемуся Жене. – Потом отпарим. – и продолжил, мягко скользя рукой выше. – Новый костюм тебе идет.
− Новое платья короля. – сонно фыркнул Женя, закрывая глаза и подставляясь под лениво ласкающую ладонь.

Юра на ощупь нашел браслет и потянул его прочь. Украшение тут же потерялось где-то в складках постельного белья.

− Это платье тебе особенно к лицу. – шепотом выговорил Юра, подавшись вперед и коротко коснувшись теплых искусанных губ напротив.

Женя улыбнулся, прижался ближе, закрыл глаза и все-таки засопел.

Chapter 15: Дух авантюризма

− В нас пропал дух авантюризма. – объявил Женя, застегивая перед зеркалом пояс нового костюма.
− А под авантюризмом ты что понимаешь? – мирно осведомился допивающий чай Юра, разглядывая то Женину спину, то его сосредоточенное лицо в отражении.

Концертных залов, ДК, клубов и прочих совсем уж не поддающихся классификации площадок на Юриной памяти было много. Гримерок и вовсе бессчетное количество. Но эта умудрилась удивить. Она была крохотной, как шкаф. Вмещались сюда только два стула, столик и зеркало с лампой. Ну и еще сумки с вещами. А вот они с Женей уже казались кромешно лишними. А самое занятное, что таких гримерок в ДК было много, но все равно вопиюще недостаточно, чтобы разместиться поодиночке. Так что приходилось тесниться.

Женя сверкнул глазами, хитро улыбнулся и изобразил нечто среднее между танцевальным па и попыткой потянуться и хрустнуть позвоночником. Юра, впрочем, это послание расшифровал налету.

− Зажимания перед концертом по темным углам – это не авантюризм. Это мелкое шкодничество.
− А?..
− А перепих после – большие неудобства.
− Какая изящная формулировка. А если все-таки до? – Женя тряхнул головой, оборачиваясь через плечо и улыбаясь так лучезарно, что любой другой на Юрином месте подавился бы чаем.

Никого другого на свое место Юра, разумеется, в жизни бы не пустил. И чай отхлебнул вполне спокойно. Впрочем, Женька никому больше так и не улыбался. А сам Юра иногда с веселой ностальгией вспоминал то время, когда после такой улыбочки и такого взгляда стакан полетел бы в сторону, а следом за ним и что-нибудь более весомое. Вроде той древней голубой рубашки в клеточку, которую Женя берег и по сей день. Не иначе в память о духе авантюризма, когда бедная шмотка регулярно лишалась пары пуговиц. А то и всех разом.

− Во-первых, тебя из костюма сложно доставать. – нудно взялся перечислять Юра. – Майка с джинсами как-то больше располагала. Во-вторых, ты же сейчас завопишь, что укладка испортится. А учитывая, сколько тебя обратно упаковывать и причесывать… Не, я лучше чай допью.
− Возмутительно. – пораженно выдохнул позабывший про не до конца застегнутый костюм Женя. – Ты променял меня на чай?
− С сыром. – невозмутимо заметил Юра, сдвигая тарелку с нарезкой ближе к краю стола.

Женя покачал головой, вспушив себе тщательно и продуманно уложенные кудри. Передернул плечами, из-за массивного покроя костюма казавшимися еще шире. И принялся застегивать наруч, ворча себе под нос, как обиженный кот:

− Нет, ну вы видели такое? То шкодничество, то неудобства, то чай с сыром. Уйду я – так и знай.
− От меня уйдешь или из Эпидемии? – философски осведомился Юра, сворачивая ломтик сыра трубочкой и примирительно протягивая смертельно обиженному вокалисту.
− Из гримерки уйду. – фыркнул Женя, подхватывая зубами эту трубку мира, и, жуя, продолжил. – К Денису и уйду.
− Чтобы он от радости скончался?
− Вот гримерка и освободится.

Юра негромко засмеялся, пожалев мимоходом бедного Гуженко, которого временами кидало в модус восторженной фанатки. Как самого Женю в первые года полтора в группе.

Все еще строивший обиженную мордочку Женя не успел застегнуться до конца, когда Юра убрал в сторону стакан и поднялся на ноги, встав за его спиной. Легонько прижался щекой к пышным волосам, провел раскрытой ладонью по прохладному предплечью – от шипов наруча до бахромы на плечах. Осторожно отвел в сторону кудри, заставив Женю склонить голову вправо.

− Ты же знаешь, как я люблю тебя? – очень тихо и очень серьезно спросил Юра, наклоняясь и касаясь губами мягкой теплой кожи шеи.
− Знаю. – Женя нашарил его руку и крепко сжал пальцы. – Как и я тебя.

Обнять его за неизменно тонкую талию было очень соблазнительно и очень легко. Женя, котом растекшийся в объятьях, только что не мурлыкал, подставляя шею под неспешные осторожные поцелуи. Бросавший короткие взгляды в зеркало Юра видел его лицо – расслабленное, с прикрытыми глазами и довольной улыбкой. Точь-в-точь такое же, как в юности.

− Ай! – Женя вскрикнул так звонко и дернулся так резко, что едва не сшиб и без того хлипкий столик.

Юра со смешком удержал его за пояс и, разохотившись, прихватил за шею зубами, рядом с наливающимся розовым пятном засоса.

− Кто там говорил про дух авантюризма?
− Варвар. – Женя передернул плечами и критически уставился на себя в зеркало. – Как я на сцену-то пойду?
− Воротник застегни. – невозмутимо посоветовал Юра. – Для чего-то же его такой скроили.

Рядом с одним засосом появился второй. Переставший брыкаться Женя откинулся Юре на плечо, прижимаясь спиной к его груди и потягиваясь вроде бы и ненароком, но с определенным полунамеком.

− Мне воротник, как у Казьмина в «Икаре» понадобится. – пробормотал Женя, но все-таки расплылся в широкой улыбке.

Юра прошелся напоследок губами по крепкой теплой шее, прикусил ухо и выпрямился. Женя невозмутимо застегнулся и плавно развернулся в его руках, обнимая за шею и пригибая Юрину голову для уже нормального поцелуя.

Определенно, дух авантюризма в нем был неистребим. Впрочем, Юра на его отсутствие тоже никогда не жаловался.

Chapter 16: Бог золотых штанов

− Да. Нет. Нет, и я об этом сразу тебе сказал. Нет. Хорошо, как скажешь.

Чем дольше длился этот странный разговор, тем тише Юра делал звук на телевизоре и тем внимательнее смотрел на устроившегося в любимом углу дивана Женю. Женя задумчиво следил глазами за уже совсем беззвучно гоняющими мяч испанцами и продолжал скучно чередовать «да» и «нет». В конце концов, пожал плечами под широкой домашней футболкой, едва уловимо посуровел и проговорил спокойным холодноватым тоном:

− Мы это обсуждали сразу. Если тебе эти условия не подходят, пересматривать их я не готов, потому что «Эпидемия» − моя основная занятость. Понял. Хорошего дня.

Телефон отправился в пасть плюшевому дракону, так и прописавшемуся на диване, а Женя покачал головой и улыбнулся начисто позабывшему про футбол Юре:

− Кажется, меня с Олимпа скинули.
− В смысле? – нахмурился Юра, не сразу уследив за потоком мысли.
− Возможно, Гермесом я больше не выйду. – чуть более развернуто пояснил Женя и пожал плечами. – Оля то ли не помнит, то ли делает вид, что не помнит наш разговор. Отыграть столько раз, сколько она мне предлагает, я не смогу просто физически. Кто вместо меня в тур поедет? Макса просить, что ли? Или Пашу? Или обоих разом?

Юра быстро набросал в воображении эту картину, вздрогнул и торопливо прогнал прочь. Из одного Самосвата и одного Окунева один Егоров как-то не собирался.

− И что, она теперь тебя совсем из проекта выперла?

Женя снова пожал плечами, потер переносицу и погладил по голове дракона, как будто утешая плюшевую тварюшку.

− Честно, я в ее поток сознания и так с трудом вник. Посмотрим. Позовет на адекватные даты – пойду. Не позовет – ну и ладно. У меня сложилось впечатление, что ей очень хотелось с кем-то поругаться.
− Что ж, с кандидатурой она промазала. – фыркнул от смеха Юра.

Женя весело сверкнул глазами и вдруг хитро прищурился.

− Кстати, об «Орфее». Кое-что я оттуда все-таки вынес.
− Опыт работы штатным психологом?
− И кое-что более материальное. Один момент.

Женю ветром сдуло с дивана куда-то по направлению к спальне. Юра заинтригованно выключил телевизор. Кажется, намечалось что-то поинтереснее матча.

Женя отсутствовал недолго. Из спальни слышалось шебуршание пакетов, какая-то возня, но ничего даже примерно подсказывающего, что он там затеял.

− Глаза закрой! – крикнул Женя уже из коридора. – И не подглядывай.
− Закрыл.

Глаза Юра честно закрыл. Даже ладонями для верности. В комнате раздались легкие шаги босых ног. Женя зачем-то дернул шторы на окне, видимо, пуская в комнату свет клонящегося к западу солнца, подошел ближе, остановившись совсем рядом с диваном, и негромко сказал:

− Теперь открывай.

Юра послушно опустил руки и открыл глаза. Косо светившее в окно солнце сияло на золотой ткани штанов с вышитыми сбоку стилизованными перьями. Женя стоял так близко, что на уровне глаз оказывалась как раз самая интригующе обрисованная костюмом часть тела.

− Ты что, Раковского без штанов оставил? – неожиданно даже для себя спросил Юра, поразившись прорезавшейся в голосе хрипоте.
− В смысле, без штанов? – возмутился Женя. – Это мои, те, которые с дыркой.

С трудом сглотнув ставшую вязкой слюну, Юра опустил взгляд ниже – по узким, плотно обтянутым тканью бедрам к коленям – и разглядел там едва заметный шов.

− Неужели сам зашивал?
− Сашу Леонову попросил. – насмешливо фыркнул Женя. – Что еще тебя интересует? Спер ли я их? Нет, не спер, а честно выкупил. Хотя девочки порывались вручить мне их даром. Видимо, радовались, что больше этот золотой кошмар не увидят. Хотя бы один из многих.
− Надеюсь, плаща в комплекте не было.
− А ты видишь на мне плащ?

Женя отступил на пару шагов и медленно повернулся вокруг своей оси, картинно подняв руки и слегка прогнувшись в спине – тонкий изящный, обнаженный по пояс, красивый, как греческая статуя. На свету кожа у него показалась вдруг медово-золотистой. А распущенные, отросшие после стрижки волосы – чистым золотом. Но все-таки максимум внимания приковывали штаны – они были хороши и спереди, и сзади. Так сразу и не скажешь, где лучше.

− В костюме всегда должна быть недосказанность. – хрипло выговорил Юра, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться с дивана и не дернуть строящего Афродиту Женю к себе.
− И что же недосказали тебе эти штаны? – когда хотел, Женя умел говорить таким низким голосом, что от него мурашки бежали вдоль спины.
− Например, что под ними.
− Мое твердое желание испортить их раз и навсегда.

Женя все-таки шагнул ближе, позволяя обнять себя за бедра и огладить снизу вверх. Ткань у Юры под ладонями была вроде бы плотной – так просто не порвешь – но вместе с тем парадоксально не скрывала практически ничего.

− Как же ты их порвать умудрился? – все-таки вырвался еще один мало подходящий к ситуации вопрос, хотя руки уже уверенно перебрались назад.
− Понятия не имею. – пропел над головой Женя, особенно упирая на последнее слово.

Мягкое прикосновение теплых рук к волосам Юра почувствовал как-то отстраненно, занятый другими делами. Прихватить за задницу обладателя золотых штанов оказалось непросто – ткань явно стояла на страже его чести и скользила. Зато впереди ощутимо натягивалась.

− Ты так твердо намерен их испортить? – шепотом спросил Юра, касаясь губами напрягшегося пресса.
− Более чем. – сдавленно отозвался Женя, вцепившись ему в плечи.
− Хорошо. – покладисто отозвался Юра.

Женя глубоко и шумно вдохнул, когда Юра прошелся поцелуями по вздрагивающему животу над резинкой штанов. Потянул их ниже, устроив на выступающих тазовых косточках. Лизнул впадинку пупка. И остановился, кое-что вспомнив. Женя недовольно потянул его за волосы, но сбить себя с мысли Юра не позволил:

− Помнишь Питер? – шепотом спросил он. – Когда мы там впервые «Сказание» ставили.
− Ты еще Всемирный потоп вспомни. – зашипел Женя, крепче стискивая Юрины волосы, но все равно не причиняя боли. – Причем тут Питер и «Сказание»?
− Вспомнилось вдруг, как ты там перед Немоляевым красовался. В расстегнутой рубашке и в падающих штанах.
− О господи… − простонал Женя и легонько стукнул Юру по спине. – Причем тут Немоляев? Я тогда ради тебя красовался. А ты даже не смотрел.
− Я смотрел. – тихо ответил Юра. – Просто искоса. Боялся, если посмотрю прямо, не сдержусь и натворю глупостей.
− Трахнуть гостевого вокалиста в подсобке – это не глупости. – наставительно заметил Женя. – Формально, пару лет спустя ты все равно это сделал.
− Формально ты уже был наш вокалист. – не остался в долгу Юра и все-таки коснулся ладонью там, где эта заколдованная ткань уже натянулась почти до предела.

Собиравшийся возразить Женя подавился ответной речью и застонал, впиваясь пальцами Юре в плечи. Юра обхватил его одной рукой за талию, прижался щекой к боку, оставив мимоходом поцелуй под проступающими ребрами, и двинул ладонью еще раз, уже энергичнее.

− Ю-ра… − сквозь зубы выцедил Женя. – Что… ты делаешь?
− Собираюсь испортить твои нелюбимые штаны.

Наблюдать снизу вверх, как Женя, кривясь, запрокидывает голову, открывая шею, было очень любопытно. Еще любопытнее было ритмично сжимать пальцы – то сильнее, то слабее. На каждое такое движение Женя отзывался по-разному – беря ноту то выше, то ниже. Гитара, да и только.

− Не так я это представлял. – неожиданно ровно выговорил Женя и все-таки сорвался на вскрик.
− Как я понял, планы – не самая сильная сторона Гермеса. – усмехнулся Юра.

Женя слабо усмехнулся в ответ, но возражать не стал. Юра глубоко вдохнул, пытаясь выровнять дыхание. Ему самому было уже нестерпимо жарко. От возбуждения темнело в глазах и пульсировало в паху. Но раз уж взялся за дело, стоило довести его до конца.

Женина рука вдруг скользнула вниз – к резинке штанов, оттягивая ее прочь и открывая красный след от шва на светлой коже. Голова запрокинулась, и весь он прогнулся вдруг так, что Юра едва сумел удержать его одной рукой. Милосердно чуть отстранился, позволив все-таки стянуть эти несчастные штаны.

Белья под ними ожидаемо не оказалось. Освобожденный из плена золотой ткани побагровевший блестящий от смазки член качнулся напряженно и упруго. Пары движений ладонью хватило, чтобы Женя крепче вцепился Юре в плечи, пытаясь устоять на ногах и выгибаясь почти в мостик. От вырвавшегося у него стона Юра стиснул зубы, сам сдерживаясь из последних сил. Обстоятельно вытер испачканную ладонь о все-таки павшие смертью храбрых штаны.

− Так достаточно хорошо? – шепотом спросил Юра.

Женя вдруг в лучших кошачьих традициях выскользнул из-под его руки и буквально стек на пол, прижавшись виском к Юриному колену. Запрокинул голову, улыбаясь сыто и довольно, точь-в-точь, как пригревшийся на солнце кот.

− Охуенно. – промурлыкал он.

Chapter 17: Рапунцель

На полушутливое предложение Юры все-таки завести полноценный туалетный столик Женя уже в который раз отмахнулся, что он не барышня кисельная и уж тем более не компотная. И в который раз соорудил своеобразную конструкцию. Конструкция состояла из столика журнального на колесиках, одна штука, зеркала от шкафа-купе, тоже одна штука, табуретки и самого Жени. Причем, Женя был, как обычно, самым занимательным элементом этой конструкции.

Куда ему там надо было бежать на ночь глядя, Юра особо не вникал, хотя календарь, вроде бы, выдавал какое-то напоминание, но в этих Жениных проектах можно было потеряться и сгинуть. Собственно, именно поэтому Женя восседал перед зеркалом в одних черных джинсах, с притащенным из гостиной столиком и здоровенным баллоном мусса. Мусс он наносил на расческу и медленно, слой за слоем, проходился ей по волосам. Еще не попавшие под раздачу кудри были завязаны на макушке в забавный короткий хвостик. Лицо у Жени было такое сосредоточенное, будто он там траекторию полета космического корабля в уме высчитывал. Или сколько макарон надо высыпать в кастрюлю, чтобы получилось не много и не мало.

− Смешно тебе? – кисло осведомился Женя, поймав в отражении Юрин взгляд.
− Ни в коем случае. – поспешно открестился Юра.

Женина шевелюра, жившая своей самостоятельной жизнью и изрядно донимавшая этим хозяина, была ему знакома едва ли не во всех ипостасях. Длинным пышным облаком раза в два объемнее самого Жени. Неожиданно короткой, но толстой и топорщащейся косой. Хвостом, которому позавидовали бы все московские белки. Чем-то вообще невероятным, убранным на отдыхе под свернутый из легкого шарфика тюрбан. Крупными красивыми локонами, залитыми таким количеством лака, что аж гремели. В конце концов, гладкими совершенно прямыми прядями, по которым Дезмонда Полуэльфа можно было отличить от Гилтиаса.

− Отрезать бы все это нахрен. – тяжело вздохнул Женя, распуская хвост на макушке, выпуская из-под него еще немного волос и спешно завязывая остальное. – Но деваться некуда. Да и люди не поймут. А кстати…

Женя вдруг повеселел и проказливо усмехнулся:

− Щас с этим закончу, сфоткаюсь, через одну программку прогоню и на страницу закину. Посмотрим, сколько народу поверит в лысого Егорова.
− Мне, главное, не показывай. – сдавленно попросил Юра, откладывая, на всякий случай, подальше телефон. – Я как-то не очень готов к таким номерам.
− Да весело же будет. – махнул расческой Женя и продолжил методично превращать кудри в нечто худо-бедно послушное. – Мне, во всяком случае. Ой, видел бы ты мою маму, когда я домой с дредами пришел.
− До сих пор не понимаю, как она тебя не прибила. И как тебе это в голову вообще пришло?

Женя качнулся туда-сюда на табуретке и, нарочито фальшиво, пропел:

− Как в моей кудрявой голове умещается столько отвратительных идей? – потом сел ровно и уже нормально сказал. – Да как-то… Не знаю. Меня эти кудри всю жизнь бесили. И смеялись над ними, не без того. Сколько себя помню, хотел их то отрезать совсем, то выпрямить. Когда маленький был, постоянно маму спрашивал, почему я вообще такой получился. Короче, что я только с ними не делал. Дреды так-то почти в шутку предложили. А мне показалось, что это здорово. Еще и цветные. Кстати, домой я с ними как раз первого апреля и приперся. Маму водой отпаивать пришлось.
− Да тут и коньяка было бы мало. – фыркнул Юра, припомнив Женины фотки с этим ужасом на голове. – Я бы на ее месте тебя бы лично подстриг.
− Можно подумать, тебе твоя мама ничего никогда не говорила. – скорчил в ответ рожицу Женя, не отрываясь от укладывания шевелюры.
− Говорила. – не стал спорить Юра. – И до сих пор говорит.
− Подворотня, ага. – покивал Женя. – Шел хороший мальчик Юра по стопам родителей, шел, да и свернул куда-то в подворотню. И понеслось – вокалист должен быть высокий, с длинными светлыми волосами.
− Ты это всю жизнь помнить будешь? – досадливо поинтересовался Юра, прикрыв глаза ладонью.
− Дракон – существо злопамятное. – въедливо заметил Женя, подозрительно покачивая в руке увесистый баллон. – Паша твоим высоким требованиям отвечал. Максим тоже. А потом что случилось?

Юра покачал головой, поискал глазами, чем бы в эту ехидну запустить, но потом передумал. Шагнул ближе, устроив ладони у Жени на плечах и глядя ему в глаза через отражение.

− Ты случился. – просто ответил Юра. – Рапунцель кудрявая. И все действительно понеслось.
− Сворачивает Юрон в подворотню, а там Рапунцель. – пробормотал Женя и снова потянулся распутывать хвостик. – С дредами.
− Да хоть лысая. – улыбнулся Юра, осторожно потрепав Женю за плечи.

Прикасаться к волосам, пока они находились в стадии, которую сам Женя обзывал «Между небом и землей», было смертельно опасно. Женя, между тем, запрокинул голову и улыбнулся Юре, весело прищурив глаза.

− Отпускай меня. Или я до утра не расчешусь. А мне еще публику разыгрывать.
− Бедная публика. – посочувствовал подписчикам Юра.

Результат Жениного фотошопного творчества он благополучно пролистал, не глядя. Седые волосы в собственной прическе Юре казались совершенно лишними. Зато до самой ночи развлекался чтением валом сыплющихся комментов. Да, Муркоку такой сюжет и не снился. Даже в кошмаре.

А довольно хихикающему Жене даже в кошмарах не снилось то, что наверняка с ним сделает после такой диверсии Наталья.

Chapter 18: Котики

Юре временами казалось, что Ясинскому нужен психотерапевт. А заодно и всем тем несчастным, кто имел сомнительную радость встречать Влада в концертном образе где-нибудь в темном коридоре. Уж на что Юра был уверен в прочности своих нервов, но и сам месяц назад чуть не перекрестился, столкнувшись в дверях с приветливо улыбающимся Скаем. От Влада в этой кошмарной харе только улыбка и осталась. Все остальное – от белых глаз до черных разводов на одной половине лица и прорисованных белым костей черепа на другой – было от какой-то кошмарной нечисти.

Видимо, впечатление, которое это харя произвела на Юру, было таким глубоким, что заметил и забеспокоился даже вечно занятой перед выступлениями Женя. Влад дьявольски скалился и каждый концерт рисовал себе рожу еще кошмарнее предыдущей.

Он и сейчас был размалеван, как невесть кто, хотя еще только подходил к концу саундчек. Но дело было не в этом. На коленях у пристроившегося в углу сцены Влада обретался кот. Обыкновенный полосатый кот, судя по упитанности и гладкости давно и прочно прикормленный в этом ДК. Кота Влад наглаживал обеими руками и так старательно, что громовое мурчание котика грозило перекрыть даже барабаны. Лицо Ясинского, несмотря на сто слоев штукатурки, было таким мирным и довольным, что никакие походы к психотерапевту и рядом не валялись.

Кота у Влада периодически пытались изъять. Сначала попробовала Леночка. Ей удалось даже погладить котика по темной спинке. Но забрать из рук мигом ощетинившегося Влада уже не вышло. Следом прискакали Сидоренко с Лобашевым. Разговор Юра не слышал, но этим двоим кота не дали даже погладить.

Денису повезло больше. Какое-то время они с Владом наглаживали животину в четыре руки, как рояль. Кот млел и растекался полосатой жидкостью, но с колен Влада даже не думал стекать. Ему явно все нравилось. А на мелькнувших подозрительно близко рыцарей уже Влад оскалился, как недовольный кот.

− Пригрели котика. – усмехнулся невесть откуда вынырнувший Женя.
− Ты сейчас о ком именно? – все-таки решил уточнить Юра.

Женя ловко прокрутил в руке микрофон, сунул его в карман, пригладил выпрямленные волосы и пожал плечами:

− Да, пожалуй, все-таки котик побольше пригрел котика поменьше.
− С каких это пор Ясинский у нас котик? – подозрительно прищурился Юра.

Женя засмеялся, тряхнув головой, коротко, но крепко сжал Юре плечо и негромко проговорил:

− Во-первых, не ревнуй. Во-вторых, посмотри, как он в туре оттаял. Шутить по-человечески начал. Улыбаться тоже. Огрызаться вообще перестал. Еще немного внимания и ласки, и мурлыкать научится.
− Полагаешь, мы тоже пригрели котика?
− Дракотика. – фыркнул от смеха Женя. – Прикинь, мяукающий Скай. Вот это свежее прочтение персонажа.
− Куда уж свежее. Тогда Лене вместо меча надо швабру выдать. Или чем там обнаглевших котов гоняют?

Женя расхохотался, уткнулся лбом Юре в плечо и сообщил:

− Это мы уже проходили. Рыцари с вениками, Лена со шваброй, Митяю можно пипидастр выдать.

Юра подзавис, вспоминая, где уже слышал это слово. Потом сообразил, что так называется цветная перьевая метелка для пыли, представил вооруженного этим артефактом Деймоса Безликого и безбожно заржал сам. Нарышев кинул на них подозрительный взгляд поверх планшета, но потом махнул рукой и тоже ушел в паломничество к Владу и его полосатому протеже.

− В таком случае вам с Энди остаются мухобойки. – отсмеявшись, постановил Юра.

Женя, так и лежавший головой на его плече и все еще вздрагивающий всем телом от загнанного внутрь хохота, обессилено кивнул:

− И вместо Эль-Гилэт будет Эль-Пылесос. Который робот.
− Пора всю оперу перезаписывать.

Женя все-таки просмеялся, встал ровно, глубоко вдохнул и решительно постановил:

− Что-то мы увлеклись.

Юра с интересом проследил, как Женя уверенно прошагал к Владу, что-то сказал потешающимся Нарышеву, Сидоренко и Лобашеву, отчего те сразу притихли. А потом требовательно протянул руки. Влад отчетливо вздохнул, но разнежившегося кота послушно передал. Кот сноровисто извернулся и обхватил Женю передними лапами за шею, как будто обнимашек захотел. Женя почесал зверюгу за ухом, бестрепетно отцепил от своей кофты, поставил на пол и легонько подтолкнул.

Кот пулей сорвался по ступенькам прочь со сцены. Влад проводил его нечитаемым взглядом, но тут же обернулся на что-то сказавшего Женю и улыбнулся. Женя потрепал его по плечу и вернулся к Юре.

− Всех котиков погладил? – благодушно осведомился Юра, снимая гитару.
− А меня кто погладит? – голубые глаза сощурились по-кошачьи хитро.

Юра вдумчиво оценил тщательно выпрямленные и уложенные волосы. Покачал головой и провел костяшками пальцев Жене по щеке. Женя расплылся в улыбке и легонько потерся щекой о Юрину руку.

− Вам, значит, обжиматься можно, а мне с Леной даже стоять рядом нельзя. – обиженно пробурчал Процко.
− Стой, кто тебе не дает. – пожал плечами Женя и, понизив голос, добавил. – Только глаза выше держи. А то по твою душу Саша придет. И таких фонарей под этими глазами наставит, что половину софитов можно будет не включать.
− Кстати, хорошая идея. – задумчиво одобрил Юра. – Может, хоть не так жарко на сцене будет.
− Уйду я от вас. – пригрозил Герр. – А во второй книге напишу, что меня на гастролях голодом морили.
− А еще в торт лицом роняли. – невозмутимо добавил Женя. – И зарплату голубями выдавали.

Дима махнул рукой и все-таки расхохотался вместе со всеми.

Chapter 19: Папарацци

Спать после первого дня мультивселенной хотелось просто невыносимо, но на звук будильника Юра все же героически оторвал голову от подушки, нашарил разрывающийся от возмущения телефон и выключил это противное дребезжание. Утро только-только начиналось, и вылезать из-под одеяла ужасно не хотелось. Но деваться было некуда. Впереди маячили еще две метал-оперы.

Юра перевел взгляд на соседнюю подушку. Женю звук будильника побеспокоил, но не разбудил, заставив повыше натянуть одеяло. Разметавшиеся по подушке прямые волосы с отвычки вгоняли в некоторый ступор, но мыть голову ночью Женя категорически отказался. Так и завалился спать, едва раздевшись и умывшись. Все-таки вымотались они за первый день изрядно.

Правило «Кто первый встал – тот и готовит» действовало неукоснительно, поэтому Юра все же выбрался из кровати и поплелся умываться. Ледяная вода, конечно, взбодрила, но спальня все еще виделась самым уютным местом на земле.

На звон посуды и запах еды выполз и Женя. Повел носом, улыбнулся, сонно щурясь, пробормотал что-то про не очень доброе утро, и исчез за дверью ванной. Явился он оттуда в одних трусах и с замотанными в тюрбан волосами. Вздрогнул от очень вовремя звякнувшего тостера и утвердился на любимом стуле у окна.

− Дезмондизация прошла успешно. Теперь что по плану? – усмехнулся Юра, наливая себе чай.
− Влезание в родную шкурку. – пожал плечами Женя, вороша вилкой омлет и косясь в сторону сыра.
− Шкурку… − задумчиво повторил Юра, отстучал пальцами по телефону и все-таки сказал. – Ты со шкуркой больше не расставайся. А то теперь весь телеграм в курсе, какого цвета у тебя трусы.

Женя благополучно поперхнулся омлетом и закашлялся, тараща глаза.

− Чего? – утерев слезы, просипел он.

Юра пожал плечами, разблокировал телефон и предъявил доказательство. Женя торопливо отхлебнул чая, задумчиво сдвинул брови и вдруг засмеялся:

− Падла-падла-падлавили…

Юра кивнул и преувеличенно-кровожадно вонзил вилку в половинку огурца.

− У меня теперь два вопроса. – прохладным тоном начал он. – Вопрос первый: как тебе вообще в голову пришло прилюдно штаны снимать? И вопрос второй: что будем с Гуженко делать? Предлагаю понизить до безголосого рыцаря в самом дальнем ряду.
− Не надо Дениса понижать. – поспешно вступился Женя и даже тарелку отодвинул от полноты чувств. – Беседу проведем, и хватит. Это его Влад покусал, журналюга драконья. Утянул на темную сторону желтой прессы.
− Этот может. – согласился Юра. – А Гуженко телефон сегодня на входе сдаст. Лично мне. А то опять снимет, как кто-нибудь что-нибудь снимает.
− Кто-нибудь – это я? – Женя кокетливо склонил голову в тюрбане набок и ойкнул, когда полотенце предательски развернулось.

Юра стоически полюбовался борьбой Жени с полотенцем и рассыпавшимися мокрыми волосами. Потом со вздохом покачал головой:

− Так перед кем ты все-таки штаны снимал? Перед Серышевым или Колбая?
− Да майку я заправлял. – взъерошился Женя, так и не совладавший с полотенцем.

С мокрыми встрепанными волосами он был таким забавным, похожим на задиристого воробья, что Юра невольно улыбнулся. Но тут же вернул строгое выражение.

− К Колбая у меня тоже некоторые вопросы есть.
− Давай ты их все после этих выходных задашь. – Женя закинул полотенце на батарею и все-таки придвинул к себе остывающий омлет. – А то расстроишь нам фотографа, и он от огорчения такого наснимает…
− А потом такого нарисует… − пробормотал Юра, вспоминая фотку с заставки последнего эфира НАШЕго и передергивая плечами.

Женя его ворчание то ли не услышал, то ли не обратил внимания. Быстро запихнул в себя завтрак, залпом выпил чай и унесся сушиться. Около Юриного стула этот вихрь ненадолго задержался. Наклонился, быстро целуя в щеку, и проговорил:

− Не ревнуй. Ничего страшного не случилось. Подумаешь, трусы.
− Ну да. – покладисто согласился Юра, ловко обнимая Женю за талию. – На «Икаре», говорят, вообще кто-то без трусов остался. Уж не ты ли?
− Чтобы я остался без трусов на «Икаре», Бардом должен быть ты. – безапелляционно прозвучало в ответ. – Остальным лишить меня трусов просто не под силу.

С мокрых волос закапало, и Юра тряхнул головой, как попавший под дождь кот.

− Сушись уже. Времени и так мало.
− Как я могу сушиться, если ты меня держишь?
− Как я могу тебя держать, если с тебя капает? – открестился Юра, разжимая руки.

Напоследок, правда, не удержался и все-таки прошелся ладонями по оказавшейся соблазнительно близко заднице. Женя довольно усмехнулся и постучал пальцами Юре по плечу.

− Как тебя эта тема завела. Надо Денису все-таки спасибо сказать.

И нырнул за дверь прежде, чем Юра успел рявкнуть:

− Денису я тоже кое-что скажу!

Женин смех из коридора прозвучал приглушенно, но очень и очень довольно.

Chapter 20: Стрела судьбы

Юра честно держался. И держался очень долго. Но, в конце концов, не выдержал и пропел:

− Стрела судьбы в пылу борьбы попадет в цель, презрев и боль, и гнев.

Процко с Дедом, уже введенные в курс дела, грохнули так, что, кажется, просторная гримерка Стадиума пошатнулась. Ларс прикрыл лицо ладонью и что-то невнятно пробормотал. Зато Женя вспыхнул до самых ушей, предательски открытых собранными в узел волосами, закатил глаза и долго протяжно застонал:

− Не-е-ет! Как я теперь это петь буду?!
− Так же уверенно и изящно, как лифчиками кидаешься. – внутренне трясясь от смеха, заверил Юра.
− Да не я это!
− Ага, конечно. – все еще не убирая руку от лица, возразил Ларс. – Меткости у тебя, Жень, как у Ботар-эля. Точно в цель.

Женя скроил фантастическую гримасу, всплеснул руками, поискал что-то взглядом, но, так и не найдя, рухнул на ближайший стул, спрятал лицо в ладонях и заржал.

− Может, сглазили тебя? – преувеличено-заботливо спросил Герр, поглаживая Женю по вздрагивающей спине в мокрой насквозь черной майке. – Смотри, все выходные – то трусы, то лифчики.
− Хорошо, не трусами запустили. – вставил свои пять копеек Дед. – Прямо с себя снятыми.

Юра, потянувшийся отпить воды, чуть не уронил стакан. Лицо Ларса стало совершенно непередаваемым. Женя сложился пополам и застонал еще громче. Один Герр умудрялся сохранять ироничное спокойствие. Не иначе, главу для новой книги мысленно прикидывал.

− Ну тише-тише. – заворковал он, гладя Женю уже по голове. – Издержки профессии, куда деваться. На меня голуби приземлиться норовят. На тебя лифчики.
− Какой сюжетный поворот. – покачал головой Юра, все еще посмеиваясь. – Точно как у Ботар-эля. Целилась наша метательница в Женю, который ближе всех стоял, но мысли ее были заняты Ларсом. Ну и вот… Получилось, что получилось. Ты руки хоть помыл после этого?
− Помыл. – глухо выдавил так и не пожелавший распрямиться Женя. – Но от шуточек ваших еще неделю не отмоюсь.
− Да ладно тебе. – Герр критически осмотрел свою ладонь, очевидно, липкую от литра вылитого на Женины волосы средства для укладки, и снова трогать чужие кудри дальновидно не стал. – Все, как у приличных западных групп. И вообще жить и играть надо так, чтобы в тебя лифчиком запустили.

Женя одним движением распрямился, сверкнул глазами и расплылся в такой улыбке, что Юра невольно передернул плечами от пробежавшего по спине холодка.

− В следующий раз, Дим, − голос у Жени был сладким, как мед, и ласковым, как шелест волн перед цунами. – я с Наташей договорюсь, и мы тебе флэшмоб устроим. Лифчиками закидаем с ног до головы. Обиженным точно не уйдешь.
− Не надо! – открестился Процко, торопливо отступая подальше от ухмыляющегося по-драконьи Жени.
− Что значит, не надо? – Женя даже со стула подскочил. – Ты же сам сказал, жить и играть надо так, чтобы в тебя лифчиком кинули.
− Я еще не отточил игру до нужного уровня мастерства. – за спиной у Деда Процко явно стало спокойнее, но не до конца.

Женя, так и не подумавший угомониться, достал его и там. Дед поочередно подначивал то одного, то второго и этой постановкой откровенно наслаждался.

− Чем нам запомнился этот марафон. – глядя куда-то в стену, задумчиво сообщил Ларс. – В нас с Женей кинули лифчиком.

Юра искоса вгляделся в его, как всегда, невозмутимое лицо и негромко сказал:

− А вдруг и правда твоя судьба отметилась?
− От судьбы, которая такими стрелами разбрасывается, я сам убегу. – так же задумчиво сообщил Ларс.
− Ты и так по сцене бегаешь – я следить не успеваю. – улыбнулся Юра.

Илья хитро сощурил темные глаза.

− Ты на сцене не за мной следи, а за Женей. Руки ему уже целовали, лифчиками кидались.
− Думаешь, в следующий раз украдут? – отрешенно спросил Юра, глядя, как Процко под Жениным натиском медленно пятится к двери.
− Ага. – так же отрешенно согласился Илья. – А мы потом с похитителей большие деньги запросим.

Дима все-таки не выдержал и предпринял обратное наступление в коридор. Женя победно вскинул голову, улыбнулся, довольный, как сожравший что-то очень вкусное золотой дракон, и обернулся на Юру.

− Бедные. – совершенно искренне посочувствовал гипотетическим похитителям Юра.

Женя, то ли все-таки слышавший их разговор, то ли примерно догадавшийся о его сути, горделиво расправил плечи. В майке это смотрелось особенно выгодно. Кажется, прекрасный план проспать весь остаток воскресной ночи и все утро понедельника плавно летел туда же, куда Стрела Судьбы в руках рыцарей Вистиня.

В жопу.

Chapter 21: Тайная комната

Размеренно покачивающийся поезд медленнее, чем хотелось бы, тащился из пункта «А» в пункт «В», то бишь Вологду. За окном было темно, как в чернильнице. В заваленном всяким барахлом купе тоже не слишком светло. А главное, возмутительно пусто. Юра подозрительно покосился на тускло засветившийся экран телефона. Женю унесло по направлению к туалету минут пятнадцать назад и до сих пор не принесло обратно. Неужели «шумное» купе поглотило не хуже того монстра, который у Роулинг в туалете жил? То есть, не у Роулинг, конечно, а в ее книжке. Совсем с ума сойдешь с этими гастролями.

Справедливо рассудив, что в замкнутом пространстве вагона Жене все равно деваться некуда, Юра растянулся на полке. Ноги после концерта гудели. Ужасно хотелось спать, но смысла в этом не было. Только задремлешь – уже пора выгружаться вместе с тяжелыми габаритными вещами. Лучше потерпеть, прислушиваясь к негромкому гулу голосов за стенкой, где сейчас, кажется, правил бал Герр.

Спустя почти час дверца купе, дребезжа, поехала в сторону, и на нижнюю полку приземлился Женя. Запрокинул голову на стену, вытянул ноги и тяжело вздохнул. Словно целый час занимался какой-то тяжелой нудной работой. По слабо освещенному коридору мимо двери скользнула темная фигура, в которой Юра не без труда угадал Ясинского.

− Ты где был-то? – все-таки усаживаясь на полке, поинтересовался Юра.

Женя слабо махнул рукой и снова тяжело вздохнул. Юра недоуменно нахмурился, принюхиваясь.

− Бухал?

Женя все-таки сел прямо, потер лицо и сдавленно засмеялся себе в ладони.

− Сеанс психотерапии проводил. – с трудом распрямившись, сообщил он. – В закутке у туалета.
− С бухлом?
− Да не бухал я. – взъерошился Женя. – Влад на меня свое зелье пролил.
− Ага, еще и Влад. – задумчиво констатировал Юра. – Высадить его, что ли, на следующем же полустанке?

Женя помотал головой, поднялся на ноги, запер дверь и принялся выкручиваться из футболки. Только сейчас Юра разглядел на темной ткани влажное пятно. Алкоголем и правда разило от одежды.

− Выпивку я у него изъял. – доложил оставшийся в одних штанах Женя и метко закинул мокрую футболку в свою открытую сумку. – Воспитательную беседу провел. Душеспасительную тоже. Надеюсь, Ская на путь истинный наставил.
− А что у него стряслось?

Женя повел плечами, потянулся, как сытый кот, и по-прежнему не выказал желания одеваться. Только сунул большие пальцы за пояс, оттягивая и так низко сидевшие джинсы.

− Любовь у него стряслась. Разные города, разные характеры, все такое. Ну ты понимаешь.
− Понимаю. – задумчиво протянул Юра. – Ревнует, наверно, эту свою любовь к тебе?
− Не без того. – отозвался Женя, склоняя набок голову и заглядывая Юре в глаза. – Ты знаешь про них, что ли?
− Да чего там знать. Глаза-то у меня есть. Одевайся, давай, пока не замерз.
− Да тут не холодно. – сообщил Женя и одним подозрительно гибким движением устроился у сидевшего Юры под боком.

Скользнувшую от своего колена к бедру теплую ладонь Юра все-таки поймал, и паззл в голове сложился:

− Выпивку, говоришь, изъял. – медленно начал он, поглаживая мягкую кожу кисти. – И куда ты ее дел? Раз тебе в холодном купе тепло?
− Это мне от твоей любви тепло. – сообщил Женя, устраивая голову у Юры на плече. – Она же у тебя негасимая, правильно? Вот мне и тепло.

Мысленно пообещав себе сделать с Ясинским все то же, что собирался сделать с Гуженко, Юра стащил с себя кофту и, не слушая возражений, накинул ее Жене на плечи. Руки в рукава тот просунул уже сам и опять утвердился головой у Юры на плече, крепко сжав цепкими пальцами ладонь.

− Не спи – замерзнешь. – с тяжелым вздохом смирения предупредил Юра.
− Да не сплю я. – отозвался Женя совершенно нормальным голосом. – Посижу так немножко, и пройдет.

Юра прикусил губу, давя смешок. Видимо, не так уж и много реквизированного бухла досталось Жене. Куда больше перепало футболке.

− Что именно пройдет? – все-таки взыграла природная въедливость. – Опьянение или любовь? Ай!

Не пожелавший размениваться на слова Женя прикусил его за плечо прямо сквозь футболку и заерзал, подбирая под себя ноги и устраиваясь поудобнее.

− Что у тебя за манера такая? – пробормотал Женя. – Задавать вопросы, на которые и так уже столько лет знаешь ответы? Или ты думаешь, что ответ изменится? Не изменится. А теперь будь человеком, дай мне все переварить спокойно. И нет, не тот шмурдяк, который Влад пьет, а то, что он на меня вывалил. На трезвую голову исповедь синего дракона слушать – с ума сойти можно.
− Бедный. – усмехнулся Юра и выгнул шею, касаясь губами Жениных волос. – Ну переваривай на здоровье. Утро вечера мудренее.
− Уж точно не то утро, которое нам предстоит. – еле слышно выговорил Женя.

Утро и правда было то еще. Началось оно, разумеется, ночью, когда поезд все-таки доковылял до Вологды. Пригревшийся Женя кутался в две кофты и воротник и двигался как-то даже преувеличенно энергично. Как и любой человек, не спавший всю ночь.

В гостинице удалось только так же безумно рано позавтракать и все-таки прилечь поспать на пару часиков. Юра вскинулся от звона будильника. Помотал тяжелой, как чугунной, головой. Добрел до соседней кровати, на которой прямо в одежде спал Женя. Потормошил его за плечо и почти насильно отправил умываться.

− Кажется, мне сегодня нужен грим, как у Влада. – мрачно объявил явившийся из ванной Женя. – И его линзы, которые белые.

Вид у него и правда был тот еще. Глаза слегка покраснели, под ними залегли тени, веки припухли. Вместе с лохматыми волосами и расстегнутой до середины рубашкой все это наводило на вполне однозначные мысли, чем всю ночь занимался вокалист «Эпидемии». Женя покосился на себя в зеркало, пришел к тем же выводам, что и Юра. И вдруг рассмеялся.

− Если бы мы всю ночь напролет бухали и трахались, сейчас за внешний вид не было бы так обидно.
− С первым пунктом списка ты прекрасно справился. – невозмутимо заметил Юра, копаясь в сумке в поисках своего полотенца. – По поводу второго… Купе, как ты помнишь, для таких вещей не особо приспособлено.

Женя сверкнул глазами, явно собираясь ответить, но потер затылок и смолчал. На память он тоже не жаловался.

Опухшие глаза благополучно спрятались за темными очками. В помещении смотрелось это странно, но никто особо не удивился. Все-таки народ и не к такому был привычный. А Женя даже в солнечных очках умудрялся видеть больше, чем иные люди в обычных.

− Подожди-ка. – негромко сказал он, ловя Юру за рукав. – Ты в туалет, что ли?
− А надо отпроситься? – хмыкнул в ответ Юра. – Да, туда.
− Подожди. – повторил Женя, не поворачивая головы, но явно кося куда-то глазами.

Юра с недоумением огляделся, но ничего особенного не увидел. В двери зала как всегда тихо и гибко проскользнул Влад. Кивнул подошедшему к нему Нарышеву и взял микрофон. В противоположных дверях замаячила долговязая фигура Гуженко.

− Теперь иди. – Женя разжал пальцы и отступил в сторонку.

Юра покачал головой и, все еще подозрительно озираясь, в сторону туалета все же двинулся.

В тайной комнате не обнаружилось ни василиска, ни другого чудища. Только хрустнула под ногой отвалившаяся от стены примерно на уровне плеч кафельная плитка. Юра отпихнул осколки в сторонку и сделал себе мысленную пометку все-таки добиться объяснений. Как минимум от Жени. Благо методы воздействия на него были все такими же эффективными и надежными.

От стены с грохотом отвалилась еще одна плитка. Да что тут творилось, в самом деле? Драконы бесоебили, что ли?

Chapter 22: Команда

− Ребят. – вроде бы тихо, но как-то очень странно начал Женя.

Юра поднял голову от кофра, куда старательно укладывал гитару, и недоуменно нахмурился. Женя стоял посреди гримерки, еще встрепанный после концерта, так и не снявший мокрую насквозь футболку, и смотрел не менее странно, чем говорил. Показалось даже, что в светлых глазах блеснули слезы.

− За кулисами говорить и делать можете все, что хотите. – тем же звенящим тоном продолжил Женя, стиснув опущенные вдоль тела руки в кулаки. – Хотите – смейтесь, хотите – ругайтесь. Но на сцене, перед поклонниками, пожалуйста, не надо. Я понимаю, что не дотягиваю до Максима. И что в ноты не всегда попадаю, слова путаю иногда – тоже понимаю. Но не надо это подчеркивать на сцене. Мы должны быть одной командой. Хотя бы для зрителей.
− А что мы подчеркиваем? – Юра от удивления позабыл про сломанную застежку, машинально дернул за нее и зло шикнул, когда «язычок» остался в руке.

Женя вздрогнул, словно его ударили, и весь как-то сжался, но глаза не опустил. Медленно отвел взгляд от Юры, посмотрел на не донесшего до рта стакан с чаем Ларса, на такого же растерянного Процко, на привычно невозмутимого Кривенкова. Глубоко вдохнул и выпалил, снова глядя Юре в глаза:

− Я же вижу, что вы с Ильей каждый раз переглядываетесь, когда я что-то делаю не так. Мне неприятно знать, что вы злорадствуете за моей спиной. Либо говорите тогда уже прямо, что группе нужен другой вокалист. Более способный, чем я. Говорите честно. Я пойму и не обижусь.

На последних словах голос у Жени все-таки дрогнул, и глаза он отвел, пристально глядя в стену. Впалые щеки разрумянились так, будто он только что стометровку по морозу пробежал.

− Хватит ерундить, Жень. – Юра покосился на оторванный «язычок» и со вздохом закинул его в мусорку. – Никто над тобой не злорадствует. И ни о каком новом вокалисте мы не думаем. Собирайся, давай, быстрее. Через час выезжать, а ты даже не переоделся.

Женя еще более странно сдвинул плечи, бросил короткий взгляд исподлобья, кивнул и вихрем вылетел в коридор. Только дверь хлопнула.

− Чего это он? – Ларс все-таки сделал глоток чая, поморщился, будто кислого хлебнул, и оставил стакан на стол. – Белены, что ли, объелся?
− Это вы просто балбесы. – неожиданно веско и тяжело заявил Кривенков. – Женька ведь прав. Вы вдвоем действительно такие рожи друг другу корчите, будто смеетесь над ним. Мне-то не только ваши жопы видно, но и все ваши переглядки. А парнишка старается. Из кожи вон лезет, чтобы быть, как Макс. Не устраивает что-то – так подойдите и скажите. И не относитесь к нему свысока только потому, что вы в группе дольше струны дерете, чем он глотку.

Отповедь от вечно бывшего себе на уме Димы получилась настолько резкой, что Юра замер, пытаясь подобрать слова возражения. Тяжело вздохнул, так и не подобрав. По всему выходило, что Кривенкову за своими барабанами оказалось виднее, что на душе у нового вокалиста. В свете его слов картина и правда получалась не слишком красивой. Даже, можно сказать, совершенно отвратительной. И это, горько брошенное Женей: «Хотя бы для зрителей».

− Сиди. – рявкнул Юра на поднимающегося со стула Ларса. – Я сам.

И шагнул в коридор, на самом деле, слабо представляя, где искать Женю. Сам бы Юра в таких растрепанных чувствах не отказался бы хлебнуть чего-нибудь покрепче чая, но за Женей особой любви к горячительному замечено не было. На улицу без куртки он бы тоже вряд ли подался. Хотя кто его знает…

Занятый рассуждениями, Юра завернул за угол и чуть не налетел на пропажу. Пропажа стояла у распахнутого окна, подставив лицо мокрому ветру поздней осени, отчетливо отдававшему зимним холодом.

− Простынешь же. – вырвалось у Юры, а рука сама собой потянулась захлопнуть створку.

Женя вздрогнул и шагнул в сторону, обнимая себя за предплечья. Глаза у него были красные, но сухие. Губы зато горели так, будто их совсем недавно ожесточенно кусали, лишь бы не расплакаться.

− Прости, Жень. – начал Юра, все-таки закрыв окно и щелкнув древним шпингалетом. – Ты прав, получилось очень некрасиво по отношению к тебе и к поклонникам тоже. Мы вовсе не имели в виду, что нас что-то в тебе не устраивает. И о новом вокалисте тоже не задумывались, правда. Свои слабые места ты и так знаешь. А мы знаем, что ты над ними работаешь. И по поводу команды ты совершенно прав. Мы больше не будем об этом забывать. Ну что, мир?

Губы Жени дрогнули в слабой улыбке и протянутую Юрину руку он все-таки пожал совершенно ледяной ладонью.

− Мир. – отозвался он. – Мы – команда.

И тут же ойкнул, когда Юра, вместо того, чтобы отпустить, притянул его ближе, обнимая за плечи и недовольно качая головой:

− Ты сколько так стоять собирался, беда? Точно простынешь. Пошли обратно, отберем у Ларса чай, плеснем туда кривенковский коньяк для профилактики и будем пить за нашу команду.
− Да я же не пью. – сдавленно возразил Женя, щекотно проехавшись кудрями Юре по лицу.

Юра фыркнул, сдувая со своего носа чужую своевольную шевелюру, крепче обнял такие же холодные, как и руки, плечи и безапелляционно заявил:

− Для дела надо.

Женя негромко засмеялся и больше не пытался вывернуться из-под Юриной руки, как недовольный кот. Напротив, прижался всем телом, ловко вписываясь в объятья и несмело кладя ладонь Юре на спину. Почему-то вдруг ужасно захотелось забить и на чай, и на коньяк, остановиться посреди этого темного коридора ДКшного закулисья, обнять Женьку покрепче, зарываясь лицом в пышные мягкие волосы. И стоять так как можно дольше, вслушиваясь в тихое размеренное дыхание и вдыхая едва уловимый запах шампуня. Может, этого хватит, чтобы запихнуть поглубже уже давно одолевающие желания? О которых Женьке знать совершенно не обязательно.

 

− Боже мой, кошмар какой! – протянула Юля Пак, вытягивая все еще босые ноги и принимая подсунутый Женей чай, который он вообще-то наливал себе. – Полоса препятствий, а не сцена! Там огонь, тут снег, здесь скользко. Еще и ветер!
− Юль, ну прости. – Женя молитвенно сложил ладони, изобразил на лице раскаянье, но в глазах у него скакали веселые черти. – Я забыл. Про огонь всем сказал, а про вентилятор забыл. А у тебя еще и платье. Зато как эффектно получилось.
− О да. – Юля тремя большими глотками выпила чай и потянулась потрепать Женю по плечу. – Спасибо, этот дрон мне под юбку не залетел. Вот это было бы еще эффектнее.

Женя в ответ то ли кашлянул, то ли хмыкнул и расхохотался, закрывая лицо руками и выпрямленными волосами. Юра сам с трудом сдерживал смех. Первый день Мультивселенной благополучно завершился. Даже темная богиня Минатрикс передумала негодовать, что ее платье чуть не сдуло напрочь вентилятором, с которым на саундчеке уже успел поиграться Женя. Пока Юра краем глаза любовался видом, который открывала Женина подлетающая от мощного воздушного потока футболка, остальные в голос ржали над воздушным же змеем вместо золотого дракона.

− Ох, Женя. – вдруг протянула Юля с нежностью, погладив все еще вздрагивающего от смеха Женю по плечу. – Дом Советов у тебя, а не голова – столько держать под контролем. И я очень рада быть частью вашей команды.

Женя поднял голову, улыбнулся ей так широко и радостно, словно и не он подскочил сегодня ни свет, ни заря и отпел две оперы. Чмокнул в щеку Юлю, обернулся на Юру и улыбнулся еще шире, одними губами выговаривая:

− Команда.

И правда, команда, думал Юра, расплываясь в ответной улыбке.

Chapter 23: On air

Нет, что-то все-таки носилось в воздухе. То ли ледяная свежесть прошедшего ночью дождя, то ли мандраж перед двумя днями постановки в Стадиуме, то ли все-таки весна. Во всяком случае, последний вариант вполне объяснял Женино настроение.

Проснулся Юра от того, что с него настойчиво потянули одеяло. Прижались носом к щеке. Коротко поцеловали. Притихли ненадолго. А потом завозились снова, уже куда увереннее и целенаправленнее.

− Же-ня… − простонал в подушку Юра, все еще пытаясь уцепиться за остатки сна. – Чего тебе не спится?
− Как ты там говоришь? Солнышко встало, и я встал?

Растрепанные кудри щекотно проехались по плечу. Теплая настойчивая ладонь широко огладила бедро. Юра, не открывая глаз, поискал рукой одеяло, не нашел и тяжело вздохнул:

− Теперь буду говорить – будильник завелся, и ты тоже.

За спиной насмешливо фыркнули, а потом легонько, но совершенно вероломно укусили за ухо. И явно вознамерились укусить уже за шею, но потом передумали и просто поцеловали.

В любом случае, несмотря на то, что утро началось безбожно рано, чтобы успеть на эфир, пришлось поторопиться. Тормозил процесс сборов главным образом Женя, порхавший по квартире со скоростью золотого дракона и грациозностью левитирующих барабанов. Итогом стали один ушибленный локоть, одна отбитая ручка от чашки и одна залитая чаем рубашка. Женя беспечно закинул ее в стирку, сунулся в шкаф, тяжело вздохнул в сторону Юриной – куда более скромной – половины, но все-таки вытащил на свет черную футболку из своего мерча.

− Тебе ЧСВ нигде не жмет? – весело поинтересовался Юра.
− Если мне что-то и жмет, то уж точно не ЧСВ. – парировал Женя, приглаживая еле-еле укрощенные кудри и поправляя ряды браслетов на руках. – Но об этом после эфира поговорим. А то и так уже опаздываем.

Без опоздания все-таки обошлось, но какая-то смутная тревога Юру все равно не отпускала. Источник этой тревоги угнездился в соседнем кресле, придвинул поближе кружку с водой, поправил микрофон, поправил волосы, поправил браслеты, поправил Ленского, потерявшегося в трех соснах и четырех операх. Наконец, устроился поудобнее, невзначай придвинув кресло ближе к Юре и поправляя микрофон и ему, и улыбнулся. От этой улыбки парадоксально стало и спокойнее, и еще тревожнее. Главным образом потому, что Женя явно знал, что делал. Но что именно он делал, не знал никто, кроме него.

Женина рука очутилась у Юры на бедре одновременно с сигналом «в эфире». Сперва просто лежала, успокаивая своим теплом даже сквозь ткань джинсов. Потом пальцы отстучали что-то незамысловатое. Потом взялись медленно и осторожно поглаживать. Юра сбился с мысли, прокашлялся и улыбнулся, заминая неловкость. Женя равнодушно рассматривал что-то на потолке и будто невзначай облизывал губы.

− Так вот, виртуозно. – все-таки поймал едва не убежавшую мысль Юра, пользуясь тем, что Женина рука на его бедре снова лежала спокойно.

Догнавшая мысль о том, что эфир идет не только по радио, но и видосом на Ютубе заставила на мгновение ужаснуться и снова покоситься на подозрительного довольного происходящим Женю. Вот он, кажется, о камере помнил, потому что улыбался по-прежнему лучезарно и как раз в ее сторону. Наконец, убрал ладонь, закинул руки за голову, потягиваясь, как только что проснувшийся кот. Край футболки пополз вверх, открывая тонкую полоску кожи над ремнем. Женя встряхнулся и одернул одежду, снова прислушиваясь к разговору и все-таки вклиниваясь со своими ценными замечаниями.

Какая все-таки радость, что времени в эфире так мало – мрачновато думал Юра в перерыве. Спина под футболкой и кофтой была мокрой, будто он не пару минут о грядущей постановке рассказывал, а два дня без перерыва отыграл. Женя молча протянул ему салфетку. Он все еще был абсолютно всем доволен и улыбался так, будто после эфира его ждало что-то очень интересное.

− Так все-таки я дракон? – уже в машине спросил он, по-кошачьи следя глазами за движением дворников.
− А ты сомневался? – выруливая с парковки, уточнил Юра. – Гилтиас – твоя роль с самого начала.
− А для Дезмонда у меня рыжей бороды нет. – расхохотался Женя. – Я все понял. Расовая дискриминация по бородатому признаку.
− Нет, ну хочешь, в субботу наклей. – пожал плечами Юра, очень старательно следя за дорогой. – Только боюсь, получится не полуэльф, а гном. Сказочный.
− Зато какой будет потрясающий эффект. – размечтался Женя, укладывая голову на подголовник и ослабляя узел волос.
− Ага, разнесут поклонники Стадиум – не расплатимся. – фыркнул в ответ Юра. – Ты над ними эксперимент уже ставил с лысой головой.

Женя со смехом тряхнул выбившимися из-под резинки кудрями.

− Ну да, если что пойдет не так – наказывайте Егорова. Я все понял.
− Тебя накажешь. Разве что в одной комнате с «Сильмариллионом» запереть.
− Вот этого не надо. – торопливо открестился Женя. – Лучше пообещай, что в понедельник будем спать до вечера.
− Я-то пообещаю. Только ты все равно спать не будешь.
− Спорим?
− Спорим. – кивнул Юра, наблюдая краем глаза, как азартно блестит глазами Женя.

Все-таки пробившееся сквозь дождевые тучи солнце коротко позолотило его волосы, будто напомнило, что этот золотой дракон – та еще хитрая бестия. Юра улыбнулся и свернул на дорогу к дому. Нет, в воздухе определенно носилась весна.

Chapter 24: Вечные темы

Женя, примостившийся на сдвинутом в угол гримерке высоком стуле и баюкающий в руках микрофон, представлял собой настолько печальное зрелище, что его хотелось немедленно обнять.

− Он на меня обиделся. – объявил Женя, выпрямляясь и движением головы отбрасывая с лица волосы. – Услышал, как я новый микрофон нахваливал, и обиделся. Что ж такое-то, все на меня обижаются. Сначала гитара, теперь микрофон.
− Может, барабаны тоже на тебя обиделись? – философски осведомился Дед, дегустирующий тульский чай. – Аж рассыпались от огорчения.
− Наверно. – с готовностью поддержал Женя и снова закопался в тонкие настройки своего верного микрофона.

Юра только головой покачал. Следственные действия проводились уже постфактум, потому что акустику пришлось отпеть в старый, но рабочий проводной микрофон, повидавший на своем жизненном пути все и всякое. В том числе самого Женю, едва пришедшего в группу.

− Короче, все сегодня на Женю обиделись. Один Петя молодец. – резюмировал итог акустического концерта Герр, удобно устроившийся в кресле.

Петр, гордо носивший аристократическую фамилию Фролов-Багреев, смущенно улыбнулся, полыхнув ушами. Как всегда безукоризненно аккуратный и сдержанно одетый, он всем собой излучал шарм высокого искусства. Юра с трудом сдержал смешок, припомнив историю с коньяком. Нет, все-таки Петр положительно отличная находка. И под коньяком по клавишам не промахивается, и поет, когда вокалист слова забывает.

− Песни лучше Женьки знает. – как раз закончил хвалебную речь Процко, вогнав Петра в еще более выразительную краску.
− Началось. – сообщил микрофону Женя. – Теперь до старости будешь вспоминать. Еще и в книжечку свою запишешь. Так и так, стареет Егоров, маразм и склероз уже не за горами. А еще полысел и пузо отрастил. Чтобы от коллектива не отставать.

Дед едва успел отставить недопитый стакан, согнувшись в приступе хохота вместе с остальными. Женя с тонкой полуулыбкой покачал головой, отбросил со лба волосы и, вздохнув, отправился убирать микрофон. Вскрытие и дальнейшее дознание явно откладывались на утро.

− Вот за что я люблю Женю, − с трудом проржавшись, выдавил из себя Герр. – так это за умение подстебнуть так тонко, что даже обижаться не хочется.
− А на правду не обижаются. – наставительно сообщил Дед, вернувшись к недопитому чаю. – Взял бы ты, Дима, себя в руки, глядишь, любимая жилетка и застегнулась бы.

Процко, только недавно сетовавший, что на нем не сошлась вытащенная из каких-то закромов джинсовая жилетка, счел за благо промолчать. Женя смолчал тоже, только дернул уголком рта в подобии улыбки. У него сходные чувства перед туром по Средней Азии вызвал фиолетовый костюм. Упаковываться в него пришлось, как девице в корсет. Подливала масла в огонь характерная шнуровка на спине. Юра посмеивался в ладонь, Женя корчил умирающего лебедя и то ли в шутку, то ли всерьез ворчал, что отожрался.

Когда заевшая пластинка вышла на третий круг, а Женя крутанулся перед зеркалом уже раз двадцатый, сидевший на краю кровати Юра поймал его за руку, дернул к себе и медленно провел ладонью по груди, цепляясь за косые ремни застежек.

− Не придумывай. – как мог внушительно проговорил Юра, глядя Жене в лицо снизу вверх. – Шкурка тебе, если помнишь, тоже в плечах маловата стала. Скажешь, и там отожрался?

Женя, устроивший ладони у Юры на плечах, только негромко засмеялся. К синему костюму после «Авроры» прозвище «шкурка» прилипло намертво. Так и висела в шкафу. Ждала часа своего испытания.

− Ну да. – согласился он. – Тебе-то виднее, что у меня есть, а чего нет.
− Когда ты так говоришь, сразу хочется перепроверить.

Говорил Юра медленно и спокойно, а руки сами собой расстегивали легко поддающиеся ремешки, тянули вниз застежку. Выпутывать Женю из концертных костюмов всегда было непросто. Но очень интересно.

Множественные доказательства Юриной правоты Женя в тот вечер принял, но тему эту не забыл, а сложил в отдельный ящичек в собственной голове. Хранилось у него там много всякого, о чем Юра и не помнил. А вот Женя не забывал.
− Ну завелись. – закатил глаза Ларс, обрывая возмущения Герра и смешки Деда. – Давайте лучше собираться и выдвигаться. Я хочу домой попасть не под утро, как тогда.
− Не поминай всуе, голова садовая. – всполошился Процко, припомнив давние блуждания по автосервисам с пробитым колесом, тоже приключившиеся в Туле. – Иначе я тебя не повезу.
− Молчу. – примирительно поднял руки Ларс.

На обратной дороге за руль сел Юра. Женя, свернувшийся на переднем сиденье, высматривал что-то в окно. Наконец, высмотрел, улыбнулся и негромко запел:

− На холодной земле стоит город большой.
Там горят фонари, и машины гудят.
А над городом ночь, а над ночью луна,
И сегодня луна каплей крови красна.

Помолчал немного, что-то обдумывая и хмуря лоб. Потом вдруг просиял и сказал:

− Вот когда меня из «Дориана» выгонят, тогда точно будет ясно, что портрет уже не тот.
− Женя, − скосив глаза, проговорил Юра. – со всей ответственностью заявляю. «Дориана» тебе тянуть еще хренову тучу лет.

Женя засмеялся, скользнул ладонью Юре по бедру, задержался у колена и убрал руку, чтобы не отвлекать. Снова уставился в окно, на луну, и тихо продолжил:

− Дом стоит, свет горит.
Из окна видна даль…

Про печаль он петь не стал. Только вздохнул умиротворенно и счастливо.

Chapter 25: Волшебник Изумрудного города

− Юра… − весело пропела Леночка, похожая на принцессу даже в спортивных штанах и безразмерной штормовке. – Юра, не хмурься так. На улице и без тебя ураган.
− Я не хмурюсь. – вяло отмахнулся Юра. – Я сосредотачиваюсь.
− Не трогай его, Лен. – сунувшийся в гримерку Герр скорчил в адрес недоуменно хлопнувшей глазами Леночки заговорщицкую физиономию. – Его этот ураган как раз и беспокоит.
− Он всех беспокоит. – вооруженный гитарой Ларс легонько пнул Процко в колено. – Пройти дай, не привидение.

Герр торопливо посторонился, пропуская в гримерку такого же хмуро-сосредоточенного, как и Юра, Ларса. Илья устроился в углу и принялся сосредоточенно настраивать инструмент, то и дело прикрывая глаза и сверяясь с каким-то собственным внутренним чувством.

− Да что случилось-то? – окончательно потерялась Лена.
− Что случилось? Где случилось? – следом за Ларсом принесло и Женю, встрепанного, пахнущего уличной прохладой и дождем. – Нигде ничего не случилось. Сейчас соберемся, причепуримся, настроимся и как вдарим.
− Кому вдарим? – все еще мрачно полюбопытствовал Юра. – У нас же сегодня романтика.
− Вот романтикой по этому дню и вдарим. – не растерялся Женя и принялся торопливо выпутываться из джинсовки.

Джинсовка сияла художественными прорехами и была не то последним писком моды, не то ее предсмертным хрипом.

− Самолет у них. – все-таки шепнул на ухо Лене подгадавший момент Герр. – А в Подмосковье смерчи обещали. Так ведь и полетят на отдых, как девочка Элли из Канзаса.
− Ой. – Лена прижала ладонь ко рту и понятливо закивала.

Юра по-прежнему хмурился и пребывал глубоко в своих явно не очень веселых мыслях. Зато Женя, кажется, улыбался за двоих. Перешептывания Лены с Процко он явно слышал и теперь мурлыкал себе под нос:

− Мы в город Изумрудный
Идем дорогой трудной,
Идем дорогой трудной,
Дорогой непрямой.

Ларс, со всеми удобствами устроивший гитару на низком диванчике, отстукивал мелодию на столе. Лена ушла облачаться в свое боевое принцессистое платье. Женя все напевал и со всех сторон оглядывал костюм, будто решить не мог, с какой стороны в него влезть.

− Ну хватит уже, девочка Элли. – не выдержав, проворчал Юра. – Иначе будешь эту песню на бис петь.
− Ну и спою. – Женя, уже переодевшийся в джинсы и майку, пожал плечами. – Хорошая песня. А ты успокойся и выдохни. А то наиграешь сейчас «В траве сидел кузнечик».

Недовольный Юрин взгляд Женя проигнорировал с восхитительным самообладанием и принялся нарочито неспешно застегивать костюм и расправлять фалды и ремешки.

− По-моему, нам пора отсюда. – шепнул Герр, наклонившись к Ларсу.
− Однозначно. – не поднимая головы, отозвался Ларс и потянулся за гитарой.

Женя проследил в отражении, как они деликатно закрыли за собой дверь, и повернулся к Юре.

− Юра. – получилось это так мягко и задушевно, что подвох ощущался за километр. – Хватит психовать. От того, что ты сейчас себя накручиваешь, потоп на улице не закончится. И концерт, который уже через полчаса, тоже никуда не денется. Поэтому сейчас ты вдыхаешь, выдыхаешь и выходишь на сцену нормальным, адекватным и улыбающимся. Ты понял меня?
− Да понял я. – пробормотал Юра, глядя то на свою гитару, то на Женино отражение.

Женя закатил глаза и издал такой душераздирающий стон, что никакому Кентервильскому привидению и не снился. Двумя широкими шагами пересек гримерку, оказался рядом, наклонился над сидевшим Юрой, щекотно мазнув волосами по лицу, и поцеловал, крепко ухватив за плечи.

− Полегчало? – буднично осведомился он, слегка отстранившись и хитро улыбаясь.
− Полегчало. – согласно кивнул Юра, пытаясь перевести дыхание.

Женя, со своей нечеловеческой дыхалкой умудрявшийся и дольше не дышать, только тряхнул волосами, картинно облизал ставшие подозрительно яркими губы и одернул воротник костюма.

− Идем. – негромко сказал он. – Все будет хорошо.

Когда Женя говорил таким тоном, ему верили абсолютно все. И Юра – в первую очередь.

− Мы в город Изумрудный
Идем дорогой трудной,
Идем дорогой трудной,
Дорогой непрямой
Заветных три желания
Исполнит мудрый Гудвин
И Элли возвратится
С Тотошкою домой.

Прицепившаяся к Жене песня удивительно хорошо ложилась на медленно потухающий закат. Небо отгорело, но все еще пугало громадами туч. Однако дождик, начавший накрапывать, когда они почти бегом вышли из «Измайлово» и погрузились в машину, постепенно унимался. Женя не сводил глаз с дороги, легонько выстукивая по рулю мелодию, и все напевал, заменяя мурлыканьем целые строфы, которые уже не помнил.

Ночь предстояла долгой и бессонной. Заехать домой, закинуть концертные вещи, похватать чемоданы, телепортироваться в аэропорт. Вариант «поспать в самолете» годился только для Жени, умудрявшегося засыпать везде и в любой позе. Юра такой способности даже за годы гастролей так и не обрел, а потому превозмогал молча. Превозмоганию очень помогали скорая встреча с щедрым южным солнцем. И другое солнце, в отпуске в кои-то веки выспавшееся, отдохнувшее, отчаявшееся справиться с волосами и нахлобучившее на непослушные кудри кепку. А еще загоревшее до такой степени, что глаза начинают казаться светлыми-светлыми, как у эльфов, а волосы выгорают до благородного золотистого оттенка.

Дождь закончился, и дворники перестали лихорадочно метаться по стеклу. Юра повернул голову, разглядывая четко прорисованный в сумерках Женин профиль, то и дело освещаемый оранжевыми всполохами фонарей.

− Волшебник. – улыбнулся Юра.
− Я волшебник? – не поворачивая головы, усмехнулся Женя.
− Изумрудного города.
− Уж скорее рубинового. – фыркнул Женя, кивая на алый поток огней, растянувшийся по дороге.
− Неважно. – отозвался Юра, откидываясь на подголовник и прикрывая глаза.

Небо над Москвой стремительно прояснялось.

Chapter 26: Одной цепью

− А со мной ты советоваться не собирался? – задумчиво проговорил Юра, рассматривая содержимое плотного черного пакета.
− А что такого? – Женя удивленно округлил глаза. – Мне кажется, они подходят идеально.
− Да? – с сомнением спросил Юра и все-таки сунул в недра пакета руку, вытаскивая на свет притворяющийся железным ошейник.

Следом за ним потянулись крупные звенья цепи. Женя пожал плечами, словно ничего необычного не происходило, а они пакет с продуктами разбирали.

− Тебе не кажется, что это перебор? – все-таки подыскал тактичную формулировку Юра.
− В самый раз. – Женя энергично тряхнул головой, отобрал у Юры ошейник и лихо нацепил на себя.

Юра потряс головой, прогоняя дурацкую ассоциацию с лошадиными хомутом. Пристегнутая к ошейнику цепь спускалась Жене по груди и крепилась к таким же солидным кандалам. Ручным и ножным.

− Да ты пойми, − затараторил Женя под скептическим взглядом. – Цепи, в которых Максим выходил, никуда не годятся. Они же настоящие. Тяжелые, холодные и хрен пойми как намотанные. Вот будет цирк, если они упадут раньше времени или, наоборот, вообще не снимутся. Что тогда делать? К тому же, издалека их плохо видно. А эти сами по себе легкие и снимать-надевать их легко. Движения не сковывают… Ну, условно говоря. И выглядит очень солидно. На экранах красиво смотреться будет.
− Ты, похоже, фильмов насмотрелся. – тяжело вздохнул Юра. – Примерь это лучше и в зеркало посмотри. И скажи, что ты видишь.

Женя озадаченно пожал плечами, но послушно принялся упаковываться в свою гремящую сбрую. Протянул Юре левую руку, безмолвно прося помочь. Юра щелкнул замочком, заключая Женино запястье в грубый браслет кандалов, и скривился, отогнав невольную мысль, что смотрелось все это как минимум интересно.

С ногами Женя с непривычки провозился, но когда выпрямился, отогнанная было мысль снова настойчиво постучалась Юре в голову. Босой, в домашних штанах и широкой майке, мало что скрывавшей, да еще и закованный во вполне натурально сделанные цепи, смотрелся Женя не как герой металл-оперы о фэнтези-мире, а скорее, как персонаж несколько иной истории. Рейтингом повыше.

− Ну как? – осведомился Женя.
− Даже не знаю, что гномы собирались делать с Дезмондом, раз так его упаковали. – пробормотал Юра, отводя взгляд.
− Пытать и мучить. – засмеялся Женя, гремя кандалами. – А он бы помер и превратился в Кентервильское привидение. А раз это Ксентарон, то привидение было бы Кендервильским.
− Так кендеры же в Энии. – слабо возмутился Юра, прекрасно понимая, что битву с кандалами он проигрывает.
− Ничего, они везде пролезут. – фальшиво-сочувственно успокоил Женя. – Так что, утверждаем реквизит?
− Ни в коем случае. – все-таки нашел в себе силы возразить Юра.

Женя трогательно свел брови и молитвенно сложил ладони.

− Юра, будет красиво.
− Даже очень.
− Зрители оценят.
− Не сомневаюсь.
− Это значит – «да»?
− Это мое твердое «нет».

Мордочка Кота из «Шрека» исчезла с Жениного лица, будто ее и не было. Глаза хитро прищурились, а голос сделался ниже и вкрадчивее:

− Так уж и твердое?
− Женя. – Юра прикрыл глаза ладонью и отступил к двери в коридор. – Мы не будем это обсуждать. Тем более в такой плоскости.
− Конечно, не будем. – покладисто согласился Женя, подбираясь поближе, потянулся за поцелуем и выдохнул наклонившему голову Юре в губы. – Ни в какой плоскости.

Поцеловать его Юра не успел. Женя мотнул головой, отстраняясь, положил ладони ему на грудь и медленно стек на колени, громыхая цепями.

− Подлый прием. – сдавленно выговорил Юра, когда этот переговорщик прижался щекой к его бедру и медленно потянул резинку штанов.
− А как тебя иначе уговаривать? – усмехнулся Женя. – Что так, что так языком работать. Или ты уже на все согласен?

Юра не ответил, прикусив изнутри щеку, когда проворные пальцы не спеша погладили сначала сквозь белье. Потом ловко стянули и его. Обхватили у основания, медленно скользя по всей длине и добиваясь шумного выдоха. Женя не торопился, но и тянуть резину явно не собирался. При взгляде на его руки, скованные массивными цепями, в голове рождались какие-то уж совсем неприличные картины. Господи, ролевых игр еще не хватало. Опять же, не тех, которые настольные. Хотя, стол тоже может пригодиться…

− Полагаешь, именно для этого гномы Деза заковали? – сквозь зубы процедил Юра.
− Заковать-то заковали… − задумчиво пробормотал Женя. – И к Первому Богу отправили. А кто у нас Первый Бог? Не в смысле Серышев, а в смысле Демиург? Для него жертву и готовили.
− Кто еще тут жертва… − пробормотал Юра и подавился остатком фразы, опуская ладонь Жене на макушку, путаясь пальцами в вылезших из-под резинки мелких кудрях.

Женя на это самоуправство ничего не мог сказать при всем желании. Разве что мстительно ущипнул за бедро и двинул головой, плавно принимая глубже. Слегка отстранился, крепче сжимая губами и поднимая глаза. Юра все-таки не удержался от короткого стона. Слишком непристойно и слишком горячо выглядел Женя в этих оковах, растрепанный, раскрасневшийся, со съехавшей с плеча лямкой майки. В глазах, по-прежнему хитрых, как у лисицы, застыл немой вопрос. Юра мотнул головой, крепко жмурясь. От греха подальше.

Грех, конечно, от этого никуда не делся. Пошло причмокнул, сглатывая. Обласкал языком головку, бегло пощекотал щель, провел снизу, выписывая узоры и одновременно помогая себе рукой. Кандалы гремели неотступно и отдавались у Юры в ушах набатом.

− Ты же понимаешь, что условный рефлекс уже сформирован? – спросил Юра чуть позже, прислонившись спиной к косяку и пытаясь отдышаться.

Женя, выбиравшийся из своих цепей и то и дело облизывавший припухшие губы и довольно жмурившийся, вопросительно вскинул брови.

− Как мне играть прикажешь, если я буду смотреть на тебя в этом ужасе и вспоминать…

Юра не договорил, споткнувшись о широченную, какую-то драконью улыбку.

− Задорно и с огоньком. – уверенно сообщил Женя, наставительно поднимая палец.

Chapter 27: Русалочка

Теплое ласковое море шелестело так негромко, но неотступно, что в этом звуке начинала слышаться какая-то мелодия. Юра машинально отстучал ее пальцами по колену, спохватился и встряхнул головой. Хотя бы на время отпуска ее стоило освободить от всех посторонних мыслей. Новые идеи в воздухе, разумеется, витали, но могли бы пока пролетать мимо, как незнакомые крупные птицы, кружившие над пустынным в утренний час пляжем в поисках того, чем бы поживиться. Чайками эти птички однозначно не были. А вот кем были – уже другой вопрос. Спасибо, хотя бы не орали во всю глотку.

Этим утром из бодрствующих здесь были Юра, непонятные птицы, неуемное, никогда не спящее море и медленно поднимающееся солнце. Второе солнце бессовестно дрыхло в тени навеса, укрыв плечи и спину легкой накидкой и опустив кепку на лицо. Собранные в неряшливый узел волосы растрепались и трогательно пушились вокруг головы.

Юра с трудом подавил зевоту. После бессонной ночи ужасно хотелось последовать Женькиному примеру и завалиться спать прямо здесь, позволив шуму моря убаюкать себя. Однако безумно не хотелось терять это неожиданно воцарившееся в душе хрупкое спокойствие. Когда не надо никуда бежать, ничего решать, никого ни с кем состыковывать. Просто лежать, зарывшись ногами в пока еще прохладный песок, лениво наблюдать за птицами и слушать древнюю песню Эгейского моря, чувствуя, как высыхает на коже соленая вода.

Подувший с моря бриз был блаженно прохладным, но Жене, даже спящему, очевидно, не понравился, заставив муркнуть что-то невнятное, завозиться и поплотнее закутаться в свою накидку. Легкая ткань коварно поползла вниз, открывая плечи с пока еще полосатым загаром по майке. Юра покачал головой, наклонился и поймал убегающую накидку. Заботливо укрыл ею и даже подоткнул, чтобы больше не убегала. Женя улыбнулся, не открывая глаз. Трудно было сказать, действительно ли он спал или просто дремал. Во всяком случае, будить его было жалко. Уж лучше пойти купаться.

Море пахло солью, свежестью и чем-то еще, едва уловимым, будоражащим и бодрящим. Остывшая за ночь вода обнимала так легко и приятно, что утро хотелось растянуть на целый день, без этого палящего солнца и раскаленных камней стен и мостовых. Даже плавать в такой воде было легко – куда глаза глядят, не оглядываясь назад, не задумываясь, насколько далеко остался берег.

Погрузился в свои мысли Юра так глубоко, что неожиданно дернувшие за щиколотку пальцы заставили погрузиться уже в воду. Причем, с головой. Когда он вынырнул, возмущенно отфыркиваясь, Женя хохотал, удобно устроившись на выступающем из воды светлом камне. Мокрые потемневшие кудри облепили ему шею, глаза на уже подзагоревшем лице были голубыми-голубыми, как море.

− С легким паром. – насмешливо поприветствовал Женя, подбирая под себя ногу и укладывая подбородок на колено.
− Очень приятно. – так и не отплевавшись от морской воды, ядовито отозвался Юра. – Утопить меня решил?
− Да кто ж знал-то, что ты так увлекся. – Женя тряхнул головой и отжал волосы, отбрасывая их за спину. – Забирайся, тут хорошо.

Юра с сомнением покосился на не слишком просторный камушек и вдруг фыркнул, осененный мыслью.

− Я так понимаю, следующий кавер будет на «Русалочку»?

Женя вопросительно поднял брови, потом почесал в затылке и покивал.

− А что, идея. Как там в песне было?

Как было в песне, Юра представления не имел – его знакомство с предметом ограничивалось не очень веселой и ни разу не детской сказкой. Женя, однако, что-то припомнил и запел:

− Правда, что ждёт там на земле
Пламя любви, что светит во мгле?
Только б узнать,
Как убежать
Мне в этот мир…

Почему-то показалось, что даже море перестало шуметь, как будто прислушивалось. Юра ухватился за скользкий, поросший водорослями бок камня, кое-как, с помощью Жени, взобрался на него. И неожиданно для себя улыбнулся.

− Тогда клип придется снимать соответствующий. Эта локация очень бы подошла.

Женя, опустивший голову ему на плечо, со смехом потерся виском и выпрямился. Потом поднялся на ноги – невысокий подтянутый, похожий сейчас на античную статую. Потянулся, прогибаясь в пояснице и подставляя уже раскаляющемуся солнцу лицо.

− А в режиссеры клипа Влада позовем. – со смешком сказал Женя, поднимая руки, переплетая пальцы и вытягиваясь еще картиннее. – Он знает толк в красивом падении в бассейн. Ай!

Юра со вздохом поймал покачнувшегося и уже совсем не картинно взмахнувшего руками Женю за запястье. Чего-то такого он ожидал с самого начала – слишком скользким был камень, чтобы этот кендер на нем удержался.

− Можно сделать и так. – совершенно серьезно одобрил он. – Ну получила Русалочка ножки. Только ходить-то не сразу научилась. Вот ее и шатало туда-сюда.

Женя от греха подальше опустился на корточки и наморщил нос, явно вообразив себе такой сценарий клипа. В светлых глазах неожиданно зажегся хорошо знакомый огонек воодушевления

− Кстати, зря ехидничаешь. – задумчиво проговорил он. – Надо это попозже обдумать. Может, следующий кавер таким и сделать?
− Ага, и фотосессию на календарь замутить подводную. – не подумав, брякнул Юра.
− Заметь, не я это предложил. – усмехнулся Женя и все-таки соскользнул в воду. – Поплыли уже, принц Эрик. Есть уже хочется.
− А ты точно русалка? – настороженно осведомился Юра. – А то ешь, как чайка.

Вместо ответа в него полетели сверкающие на солнце прохладные брызги.

Chapter 28: Дьявол в деталях

− Мы так не договаривались. – мрачно протянул Женя, натягивая на плечи плед и пряча под стул ноги.

Юра хмыкнул в кулак, скрывая улыбку. Ноги Женя прятал не просто так. Уж слишком странно смотрелись сандалии, надетые поверх носков. Остальную свою замерзшую личность Женя закутал в плед и вылезать из него отказывался категорически. Даже ради автограф-сессии.

− Погоду смотреть надо было. – негромко попенял Дед, одетый в куртку.

Ларс согласно кивнул и потянул вверх молнию своей ветровки, обозначая, что делиться ей ни с кем не будет. Женя на это только плечами передернул. В бескорыстие коллег он уже лет десять, как не верил. Юра не верил в принципе никогда, но на его взгляд, так уж холодно на «Улетае» не было, а потому курткой он тоже не озаботился и предложить Жене ничего не мог. Женя мерз и явно строил в уме какие-то планы.

− Разве это лето? – ворчал он потом, натягивая неизменную черную майку и застегивая поверх нее костюм. – Это не лето, это издевательство над людьми.

Руки и плечи у него, загоревшие на щедром турецком солнце, покрылись мурашками. В ожидании выхода Женя опять завернулся в полюбившийся плед и прижался к Юриному боку. Юра с улыбкой обнял его, позволяя притереться еще ближе.

− Зато в костюме не запаришься. – философски заметил он. – Даже выжимать его не придется.
− В принципе, тоже плюс. – заметил Женя, пытаясь устроиться так, чтобы было удобнее и теплее.
− Не елозь, ежик. – призвал к порядку Юра. – А то своими шипами поцарапаешь.
− Шипы все под пледом. – парировал Женя, все-таки устраиваясь так, как ему нравилось, и укладываясь щекой Юре на плечо. – Антиобнимательные.
− А перчатка была антицеловательная? – не удержался от шпильки Юра.

Женя фыркнул ему в плечо и что-то невнятно проворчал.

Перчатка у первой версии Жениного костюма действительно была прекрасна – шипы покрывали ее так плотно, что она казалась шкуркой мутировавшего ежа. Защищенную такой штукой руку действительно без ущерба не поцелуешь, чем грешили некоторые особо рьяные фанаты. Хотя Юра покривил бы душой, если бы сказал, что тот Женин костюм ему не нравился. Скорее, пугающе диссонировал с привычными майками и футболками.

Идея сценических костюмов в фэнтези-стиле носилась, конечно, давно, но Женя за ее исполнение взялся с удивившим всех энтузиазмом. Юра, наблюдая, как горят у Жени глаза, за результат слегка побаивался. Мастерица по костюмам, такая же энтузиастка своего дела, тоже слегка пугала.

Удивительно, но конечный итог для всех оказался более чем нейтральным и спокойным. Кроме Жени. Эскизы своего костюма он Юре, конечно, показывал, но вживую это оказалось нечто совсем иное.

− Я же дракон. – развел руками Женя в ответ на Юрин взгляд. – Значит, надо соответствовать.

От движения качнулась кожаная бахрома на левом плече, интригующе сверкнули шипы и заклепки, щедро нашитые на красную и черную ткань. Приталенная безрукавка имела нечто вроде наплечника на правом плече и сложную систему наручей на правой руке, соединенных кожаными ремешками. Грудь пересекали ремень и серебристая цепочка.

Женя, внимательно наблюдавший за Юриным выражением, изменился в лице. Глаза заметно потухли, уголки губ опустились.

− Не нравится? – спросил он.

Юра неопределенно пожал плечами и честно ответил:

− Нравится, конечно. Тебе очень идет. Но пока как-то непривычно. Тебе самому-то в нем как?
− Как во второй коже. – Женя улыбнулся и покрутился вокруг себя. – Но майку все равно под него придется надевать, иначе стирать замучаемся.
− Ну ладно. – Юра кивнул, принимая новую реальность. – А снимать это как?

В Женькины глаза вернулся азартный блеск.

− Смотри сюда. – голос разом стал ниже и вкрадчивее. – Отстегиваешь сперва это. – ловкие пальцы отстегнули цепочку от нагрудного ремня. – Потом это. – отщелкнули карабин, соединявший ремень и наплечник. – А потом молния.

Женя расстегнул молнию на груди, демонстрируя, что никакой майки под костюмом пока нет. Потом хитро улыбнулся, застегнулся обратно и предложил, сверкая глазами:

− Теперь сам попробуй.

Юра, разумеется, попробовал и даже ничего против не сказал, но при своей мысли остался. Майки с футболками все еще были в этом плане удобнее и проще.

− О чем замечтался? – Женя запрокинул голову, силясь заглянуть Юре в лицо.
− О первом твоем костюме. – сознался Юра.

Женя вытаращил глаза и мотнул головой.

− Лежит себе в шкафу и пусть дальше лежит. – помолчал и добавил. – Все равно он на мне не застегнется.
− Хоть сейчас сознайся, ты его специально таким придумал?
− Да каким еще «таким»? – возмутился Женя, пихая Юру локтем в бок. – Нормальный для тех времен был костюм.
− Ага, с какой стороны ни глянь. – пробормотал Юра, прижимаясь щекой к кудрявой голове. – Особенно, когда ты в зал наклонялся.

По Жениным губам скользнула быстрая насмешливая улыбка.

− Ладно-ладно, раскусил. – хмыкнул он. – Согласись, действовало же безотказно. Раз даже пару раз без майки на сцену выскакивать приходилось.
− Вопиющее нарушение концертного этикета. – покивал Юра. – Выйти на сцену в костюме, но без майки. Спасибо, хоть в штанах. Хотя штаны тоже были…
− Ну теперь про штаны вспомнил. – Женя закатил на секунду глаза и неожиданно проговорил совсем другим тоном. – Просто мне раньше казалось, что это… Вроде страховки. Одеваться так, чтобы тебе хотелось меня раздеть.
− Что, прямо на сцене? – шутливо осведомился Юра.

Женя прислушался к шуму снаружи не то палатки, не то шатра, изображавшего гримерку, повел плечами и выскользнул из-под Юриной руки. Стянул с себя плед, кинул его на спинку складного стула, потянулся, разминая спину, и с улыбкой сказал:

− Да хоть где. А потом я перестал этой фигней страдать. Ты же меня будешь хотеть даже в мешке из-под картошки?
− Ну если ты и под него майку наденешь… − преувеличенно-серьезно начал Юра.

В «гримерку» сунулась голова Процко с крепко зажмуренными глазами.

− Ну вы идете или мы без вас начнем? – поинтересовалась говорящая голова, так и не открыв глаза.
− Идем-идем. – со смехом заверил Женя и шагнул было к выходу, но остановился на полушаге, обернулся на Юру и лукаво сказал. – Дьявол – он всегда в деталях. Так что лучше все проверять самому.
− Сколько лет только этим и занимаюсь. – улыбнулся Юра. – Что-то пока не надоело.
− Закончим, еще раз проверь. – улыбка у Жени стала совсем уж дьявольской. – И не только майку.
− Проверю. – заверил Юра. – Обязательно проверю.

Женя тряхнул волосами и выскользнул наружу – в прохладный ветер и крики фанатов. Юра машинально скользнул пальцами по ремню гитары, небрежно наброшенному на плечо. Ему и так не было холодно. А от Женькиных слов стало совсем жарко. Ничего, сет не очень длинный. А время проверить все детали еще будет. Вдумчиво и со вкусом.

Chapter 29: Волосы

− Юра, можно тебя на минутку?

Голос у Жени, сидевшего у зеркала и собиравшегося приступить к процедуре приведения волос в концертный вид, был таким подчеркнуто нейтральным, что насторожились все. Стоявший ближе всех Ларс осторожно попятился. Процко нашел глазами выход из большой гримерочной палатки, но отступать пока не спешил. Не проняло одного Деда, вдумчиво употреблявшего исполинский бутерброд с какой-то местной очень вкусной колбасой.

− Что случилось? – тихо спросил Юра, наклоняясь над хлипким столиком, на который Женя выгрузил нехитрое содержимое своей сумки.
− Ты флакон, который на полке над раковиной стоял, трогал? – так же тихо спросил Женя.
− Ну да, в сумку тебе положил. – пожал плечами Юра, указывая на предмет разговора. – Это же твоя штука для волос.
− Ага, штука. – скучно кивнул Женя. – Только я его выкинуть собирался, потому что он пустой. А новый – в сумку положить. Гляжу – а он уже там. Еще подумал, когда это я его успел туда закинуть.
− Так что ж ты не проверил?

Женя промолчал так выразительно, что глупость собственного вопроса Юра понял мгновенно. А еще припомнил, как именно они собирались на «Грюнвальд», и торопливо потряс головой, прогоняя не слишком уместные сейчас картины. Мусс для укладки забыли… Спасибо, что самих себя не забыли, а то ведь могли – так увлеклись. Женя потом всю дорогу прятал за воротником куртки особенно заметное красное пятно, опрометчиво оставленное на шее.

− Ну что теперь, отменяем выступление? – полушутя-полусерьезно спросил Юра.

Женя промолчал еще выразительнее, нахмурил брови и разом стал похож то ли на сердитого кота, то ли на недовольного дракона, у которого сперли полпещеры алмазов и золота.

− Зато гитару не забыли. – крайне неприятным голосом выдал, наконец, Женя.

Юра закатил глаза. Женины отношения с новой гитарой балансировали на тонкой грани между восторгом и лютой нелюбовью. Восторг вызывал у него сам инструмент, нелюбовь провоцировало Юрино трепетное к этой гитаре отношение. В декабре, после деньрожденного концерта в Питере, Женя даже ехидно предлагал дать гитаре имя. Почему-то в честь клуба, где они выступали. Потом на какое-то время угомонился. Сейчас вот опять началось.

− Да дам я тебе, дам. – тихо, чтобы не дай бог не услышал Герр, прошептал Юра. – Что ты опять начинаешь?

В уголках рта у Жени мелькнул намек на улыбку, мгновенно отразившийся в глазах. Юра в сердцах махнул рукой и отошел от стола. Ну Женя… Сам, небось, этот злосчастный флакон выкинул, чтобы такую комбинацию разыграть. Но теперь деваться некуда – все уже обещано.

− Ну что, складываемся и домой? – полюбопытствовал Герр, явно раздосадованный, что не слышал разговора.
− Причесываемся и на сцену. – отбрил Юра. – А то тебя такого людям показывать нельзя. Скажут, мы Диму свет Процко ждали, а вы, ироды, кого привезли?

Дима, и правда щеголявший с собранными в ужасно растрепанный хвост волосами, что-то обиженно пробурчал, но спорить не стал. Себе дороже. Женя из своего угла махнул ему рукой и погрозил еще каким-то флаконом. Дима торопливо открестился от такой милости.

А впрочем, все к лучшему, философски думал Юра, наблюдая краем глаза, как минута за минутой Женины волосы все сильнее выходят из-под контроля. Чем он там пытался их залить перед выходом, Юра так и не понял, но сил средства хватало только на то, чтобы волосы лежали ровными волнами, а не завивались мелким бесом. Зато они пушились, и так активно, что почти достигли стадии «облако».

С ностальгией припомнились времена, когда эта копна была еще длиннее и своевольнее. Жене этот творческий беспорядок на голове безумно шел. И так же безумно его бесил. Юра только посмеивался, что волосы такие же себе на уме, как и их хозяин. Женя фыркал и сообщал, что вообще-то он тут главный, а не его сумасшедшие кудри.

Когда Юра скосился в его сторону снова, Женя разворачивался в прыжке. Один раз, второй. Волосы радостно воспарили вокруг его головы. Позади тенью пронесся Ларс, едва не вписавшись в неожиданное препятствие. Разминулись они с Женей успешно, но Юра уже сделал себе мысленную заметку пропесочить обоих. Устроили, понимаешь, скачки.

К середине сета Женя, кажется, смирился с тем, что творилось у него на голове. Тряхнул короткой, но пышной гривой в такт музыке. Потом еще разок. Из толпы что-то радостно закричали. Это Юра замечал уже не первый год – на Женины выкрутасы с волосами всегда реагировали активнее. Особенно, когда волосы были длинными. Главное, самому не засмотреться. И не задумываться, как хорошо было бы прижаться к этой копне щекой.

«Феанор» заканчивался неотвратимо, и так же неотвратимо тянул за собой необходимость исполнять обещание. Тем более Женя уже взял курс на Юрин край сцены, решительный, как крейсер. Юра, с трудом подавив вздох, подставил ему гитарный гриф, позволяя от души пройтись по струнам. Женя радостно встряхнул волосами и улыбнулся. Софиты придавали его глазам какой-то невозможный синий оттенок. А улыбка действовала всегда одинаково. Ужасно захотелось бросить сейчас гитару – не на пол, правда, а в новый ударопрочный чехол – сгрести Женю в объятья и поцеловать.

Исполнения этого желания пришлось подождать. Юра даже мысленно посмеялся над собой. Вроде взрослый уже мужик, осенью полвека стукнет, а в некоторых вещах до сих пор, как мальчишка. Разве будет серьезный состоявшийся человек посреди ночи, где-то в потемках за палаткой, вздрагивая от счастливого смеха, взахлеб целоваться с другим серьезным состоявшимся человеком, наряженным в куртку поверх концертного костюма, лохматым настолько, словно его ветром трепало. Ветра здесь и в помине не было. А вот Юрины беспокойные руки были.

Женя благосклонно позволил запустить пальцы себе в волосы. Прижался всем телом – взмокший, разгоряченный после выступления – такой до боли знакомый и родной, сколько бы лет ни прошло с того, самого первого поцелуя.

− Всегда так выходи. – прошептал Юра, отрываясь на мгновение от мягких горячих губ.
− Еще чего. – фыркнул Женя. – Ты же тогда до конца не дотерпишь. И мне неудобно.
− Где именно тебе неудобно? – уточнил Юра, скользя ладонями Жене по спине, перебираясь на талию и обнимая еще крепче.
− В лицо лезут, поэтому неудобно. – невозмутимо отозвался Женя и коснулся губами Юриной щеки. – Но когда ты смотришь, как сегодня, неудобно становится во всем костюме.
− Поди достань тебя из этого костюма. – выдохнул Юра, снова находя в темноте Женины губы.
− Сколько лет практикуешься, столько и жалуешься. – парировал Женя и, шумно выдохнув, отстранился. – Надо идти. А то там все пиво без нас выхлебают.

Юра тяжело вздохнул, зарываясь носом в мягкую гриву волос. Аргумент был резонный. Пивом на «Грюнвальде» и правда снабжали вкусным. И оценили его не только они с Женей, но и остальной «гурт». А потому надо было торопиться.

− Стареем, однако. – сокрушенно проговорил Юра. – Вместо зажиманий по углам выбираем вкусное пиво.
− Углов для зажиманий много и в Москве, − резонно заметил Женя. – а такое вкусное пиво только здесь.

Юра не выдержал и расхохотался.

Chapter 30: Феанор велел остановиться

− К твоему сведению, Тангородрим – мощнейшая из твердынь Средиземья. – скучным голосом сообщил Юра. – А ты с ней так небрежно.

Женя вместо ответа что-то нечленораздельно взвыл, отвернулся и уткнулся лицом в подушку, не желая опять начинать этот разговор. Особенно, сейчас.

Уйти от разговора ему не дали, отбросив в сторону волосы и требовательно прикусив за шею. Широкая теплая ладонь прошлась вдоль спины, спустилась ниже.

− Юра! – все-таки простонал себе в плечо Женя. – Сколько ты еще будешь меня этим тыкать?
− Я тебя ничем не тыкаю. – все так же невозмутимо отозвался Юра. – Пока только глажу.
− Да все ты понял. – огрызнулся Женя, крепче вжимаясь щекой в подушку и изо всех сил стараясь не сосредотачиваться на мягких поглаживаниях обнаженного бедра. – Учу я этого твоего «Феанора», учу. Кто ж виноват, что там такие слова мудреные? И зачем вообще это вступление?
− Для создания атмосферы. – все-таки, когда хотел, Юрон мог быть въедливым, как каустик. – А ты своими запинками эту атмосферу просто убиваешь.
− Господи, как Макс это учил?.. – сдавленно вопросил Женя.
− Через не могу. – ожидаемо донеслось в ответ. – Давай-ка повторим.

Женя отозвался глухим стоном, когда его все-таки перевернули на спину. Страдальчески свел брови, глядя Юре в глаза и пытаясь разжалобить. Не помогло. Юрон уже увидел цель и собирался идти к ней с уверенностью бронепоезда. Пытаться его переупрямить – нечего было и думать.

− Феанор велел остановиться. – послушно затянул Женя, глядя в потолок и думая о чем угодно, кроме Юриных ладоней, оглаживающих его бедра. – Раны его были смертельны, и он знал, что час его близок.
− Молодец, продолжай.

Ладони поднялись выше, прошлись по тазовым косточкам, вкрадчиво скользнули по поджавшемуся животу к груди. Женя набрал побольше воздуха и продолжил:

− И, бросив последний взгляд со склонов Эред Ветрина, − дурацкое название неожиданно подалось. – он узрел вдали пики Тандородрима… Ай!

Женю подбросило над кроватью от неожиданности. Юра, вероломно ущипнувший его за сосок, надавил ладонью на грудь, заставляя лечь обратно.

− Опять двадцать пять. – осуждающе покачал растрепанной головой Юра. – Тан-го-ро-дрим. Повторяй за мной.
− Тан-го-ро-дрим. – зажмурившись, выговорил Женя, подспудно ожидая еще какой-нибудь пакости.

Например, требования начинать всю эту бодягу с начала. Или щекотки. Не поймешь еще, что хуже.

− Давай дальше. – скомандовал Юра.

Его волосы щекотно скользнули Жене по груди. Потревоженного соска коснулись губы. Женя перевел дыхание, судорожно вспоминая, что там было за этим Танго с горами.

− Мощнейшей из твердынь Средиземья. – все-таки сообразил он. – И осознал он в прозрении смерти, что никогда не достанет у нолдоров силы сокрушить их.

Дорожка поцелуев, медленно спускающаяся от груди к низу живота, здорово отвлекала. Горели щеки, пересохли губы. Женя торопливо их облизнул и продолжил:

− Но трижды проклял он имя Моргота и оставил сыновьям за-ве-ет…

Напряженного члена коснулось горячее дыхание. Юра вольготно устроился щекой у Жени на бедре и бросил насмешливый взгляд вверх:

− Ну-ну, я слушаю. Какой там был завет?
− Изверг. – прошипел в ответ Женя, закрывая лицо согнутой в локте рукой. – Хранить клятву и отомстить за отца.

Мягкое, едва ощутимое прикосновение кончиками пальцев чуть ниже пупка оказалось неожиданно ярким, как удар током. Женя стиснул зубы и застонал. Ужасно хотелось прикоснуться уже к себе. Но Юра, вздумавший сегодня поиграть в инквизитора, от своей затеи не отступится. Пришлось торопливо собирать в плавящемся мозгу разбегающиеся мысли.

− Затем он умер, но нет у него ни могилы, ни гробницы… − продолжил Женя и сорвался на стон, потому что напряженного влажного от смазки члена все-таки коснулась ладонь. – Юр-ра…
− Я очень внимательно тебя слушаю. – все тем же ровным голосом ответил Юра, не спеша двигая ладонью вверх-вниз. – Гробницы нет, это я понял. А что есть?
− Ибо… − Женя крепче прижал руку к лицу, выгибаясь навстречу ласкающей руке. – Ибо… Ибо столь пламенным был его дух, что едва он отлетел, тело Феанора стало зол… Ой!
− Золой? – уточнил Юра, как-то хитро поворачивая ладонь и заставляя крупно вздрогнуть всем телом от искрой прошившего удовольствия.
− Золой… − выдохнул Женя, сглатывая вязкую слюну. – И развеялось, как дым. Подобных ему никогда больше не появлялось в Арде… Юра, твою ж…
− Не отвлекайся. – посоветовал вытянувшийся вдоль Жениного бока Юра, покручивая в пальцах напряженный сосок и не прекращая двигать ладонью по члену.
− А дух его никогда не покидал Чертогов Ма-ан-до-са… − с трудом договорил Женя, пообещав мысленно страшно отомстить. – Так закончилась жизнь величайшего из нолдоров, чьи деяния принесли им…

Что именно принесли загадочным нолдорам деяния Феанора, так сразу сказать было сложно. Сперва потребовалось слегка продышаться, ткнуть наугад Юру ногой и в очередной раз смириться с ситуацией.

− Огромную славу и гибельнейшую беду. – закончил, наконец, Женя.

Плеча коснулись долгим крепким поцелуем.

− Молодец. – прошептал Юра. – Можешь же, когда хочешь.

И задвигал ладонью энергичнее, заставляя подавиться стоном и выгнуться над горячей смятой кроватью.

− Отомщу. – выговорил пересохшими губами Женя, скосив глаза на отвратительно довольную Юрину физиономию. – Как я это буду со сцены говорить, если каждый раз…
− Так и будешь. – для человека, сделавшего вроде бы доброе дело, улыбался Юра слишком широко и мерзопакостно.
− Отомщу. – повторил Женя, прижимаясь виском к его плечу.

Юра опустил ладонь ему на живот, размазывая сперму, и легкомысленно отозвался:

− Мсти на здоровье, буду ждать. Только Тангородрим правильно выговаривай.

Женя перевел взгляд в потолок и обреченно застонал.

Chapter 31: Держи

Снилось что-то настолько дурацкое и неправдоподобное, что Юра прямо во сне понял – это все ненастоящее. Проснулся он рывком, распахнув глаза и вглядываясь в потолок. В комнате было уже не темно, но еще и толком не светло. Шторы с вечера так и не задернули, и теперь было видно, как над Москвой постепенно занимается хмурое летнее утро. В приоткрытое окно тянуло прохладой и пронзительной щекочущей свежестью.

Юра глубоко вдохнул и беззвучно выдохнул. Детали сна совсем стерлись из памяти, оставив после себя только смутное, но неприятное ощущение. Он повернул голову к соседней подушке.

Женя безмятежно спал, уложив под щеку ладонь и натянув одеяло до самой шеи. Спящий, в этом смутном предутреннем свете, он вдруг показался тем самым мальчишкой, которого когда-то привел Макс петь партию золотого дракона. Самовольно вспушившиеся волосы рассыпались по подушке, и в этом беспорядке казались по-прежнему длинными, как в юности. Юра никогда вслух не сознавался, как скучает по этой львиной гриве.

Ужасно захотелось протянуть руку, невесомо провести кончиками пальцев по теплой со сна щеке, очертить знакомую резкую линию челюсти, погладить нежную кожу на виске, убирая волосы. Коснуться приоткрытых губ. Юра стиснул руку в кулак, запрещая себе двигаться. Спящий Женя благополучно игнорировал любые громкие звуки, но мгновенно просыпался от прикосновения. Даже когда Юра ночью набрасывал на него сползшее одеяло, Женя все равно открывал глаза, сонно оценивал обстановку и снова засыпал. Или не засыпал. Но тогда не давал спать и Юре.

Сон и сейчас, очевидно, испугался и убежал. Юра задумчиво перевел взгляд за окно. Небо постепенно становилось светлее и светлее, но тучи и не думали расходиться. Кажется, на весь день дождь обещали. Какая радость, что никуда идти сегодня не надо, даже Жене. В кои-то веки можно спокойно поваляться хоть до обеда.

− Ну ты чего? – сонно вопросили с соседней подушки.

Юра торопливо повернул голову. Женя разглядывал его одним глазом. Второй решительно не желал открываться.

− Ничего, спи. – заверил Юра.

Женя скептически прищурился и все же открыл и второй глаз, потягиваясь под одеялом и косясь на часы.

− Чего тебя в такую рань подкинуло?
− Не знаю. Приснилось что-то.

Женя наморщил нос, тряхнул головой, но ничего не сказал, только сдвинулся вбок, притираясь поближе и нашаривая под одеялом Юрину руку. Крепко сжал ладонь и прошептал:

− Подушку переверни и дальше спи.
− Как я ее переверну, если ты меня держишь?

Теплые цепкие пальцы тут же разжались, и Женя демонстративно сложил руки на груди. Следовать его, несомненно, ценному совету Юра не спешил. Приподнялся на локте, разглядывая Женино лицо. Все-таки потянулся убрать непослушную шевелюру. Женя закатил глаза, но позволил. Юра медленно, как в первый раз, провел по ровной линии брови, очертил выступающую скулу, накрыл рукой щеку. Женя повернул голову, касаясь губами Юриной ладони. Все еще сонные глаза прищурились в хорошо знакомой ласковой насмешке.

− Что, прямо сейчас?
− Ты такой красивый. – невпопад выпалил Юра.

Женина улыбка стала шире. Его ладонь накрыла Юрину руку, прижимая крепче. Губы коснулись поцелуем запястья.

− Прекрасное открытие в пять утра. Мне просыпаться? Или без моего участия обойдешься?
− Спи уже. – отозвался Юра, любуясь. – Я тоже постараюсь.

Женя недоверчиво дернул уголком рта. Извернулся, прижимаясь головой к Юриному плечу и обнимая его поперек груди. Натянул повыше одеяло и напевно зашептал на ухо:

− Будет двое нас после молний, гроз, ливней и огня.
Кто увидит – пусть не отводит глаз, чтобы всё понять.

Слова Наташиной песни, выговариваемые Жениным хрипловатым спросонья голосом, показались вдруг строчками какого-то древнего заклинания. Юра крепче прижался щекой к мягким пушистым волосам, вздохнул и закрыл глаза, беззвучно выговаривая:

− Нет времени противиться судьбе, нет времени опять тебя искать.

Женя что-то невнятно мурлыкнул и замолчал. Дыхание у него быстро выровнялось и успокоилось. Юра тоже почувствовал, как наливаются тяжестью веки, и не стал сопротивляться подступающему сну.

Больше никакой гадости не снилось до самого нормального утра, когда кое-кто выспавшийся завозился, щекоча волосами, и принялся лениво выцеловывать плечо. Юра улыбнулся, не открывая глаз и выдавая себя с головой. Над ухом усмехнулись и вместо следующего поцелуя оставили несильный укус.

Юра зажмурился крепче, изо всех сил сдерживая улыбку и собираясь играть в эту игру хоть до обеда.

− Ах так? – тихо возмутился Женя. – Ну держись.

И решительно скинул одеяло.

Chapter 32: Понять простить

С «Дракулы» Женя притащил традиционную гору пакетов с подношениями, такую же традиционную охапку букетов и одинокий отчаянно-яркий подсолнух. Помогавший таскать все это добро из машины домой Юра вздохнул и полез в самый темный угол кладовки за единственной подходящей вазой. Откуда она вообще взялась, не помнил уже никто. Зато одинокий цветок на длинном стебле вписался в это высокое и узкое сооружение с какими-то художественными голубыми разводами, как родной.

Остальные букеты Юра под благодарным Жениным взглядом отнес на кухню и вооружился ножницами. Его вся эта возня с разворачиванием и подрезанием не слишком напрягала. Это Женя каждый раз стенал, что будь его воля – купил бы десяток ведер и распихал по ним букеты просто так.

Сам Женя, судя по звукам, занялся перетаскиванием подарков в дальний угол комнаты. Там подношения проходили первичную ревизию на предмет чего-нибудь скоропортящегося и требующего холодильника. Остальное содержимое Женя предпочитал разбирать уже утром, на отдохнувшую голову. Вещи там попадались презанятные.

Юра как раз освобождал от пленки очередную охапку роз, когда в комнате что-то громко стукнуло. Следом донеслось сдавленное Женино ругательство. А потом громкий заливистый смех с нотками явной истерики. Юра бросил ножницы и отправился прояснять обстановку.

Женя сидел на полу, привалившись спиной к дивану, и хохотал так, что из глаз текли слезы. Резинка, державшая волосы, съехала, и кудри уже частично распушились вокруг головы. Рядом валялся бумажный пакет с порванным днищем, а обеими руками Женя прижимал к себе какую-то большую книгу. И все никак не мог успокоиться.

− Жень. – Юра торопливо присел рядом и положил ладонь Жене на плечо, поправляя мимоходом съехавшую лямку майки. – Жень, ты чего?

Женя с трудом открыл глаза, вытер тыльной стороной руки слезы и молча показал книгу, над которой, по-видимому, и хохотал. На красивой дорогой обложке изящными золотыми буквами было выведено бессмертное…

− «Сильмариллион». – без выражения прочитал Юра и невольно усмехнулся сам. – Видишь, Жень, у тебя нет выбора. Придется читать.
− Изверги. – пробормотал Женя, роняя голову Юре на плечо и не выпуская из рук окаянный талмуд. – Вот и гадай теперь – человек правда не знал, что мне читать некогда, тем более это, или знал и решил потроллить.
− Ну не все же тебе над поклонниками издеваться. – справедливо заметил Юра, прижимаясь щекой к пушистым волосам. – Они над тобой тоже могут. Издание, кстати, не из дешевых. На полку не стыдно поставить.
− У нас полок столько нет. – всхлипнул Женя. – Все твоими драконами заставлено.

«Драконами» Женя обзывал бесконечные тома «Саги о копье», которых, справедливости ради, у Юры даже половины от вышедшего количества не было. Но места они и правда занимали изрядно, а перечитывались хорошо если раз в несколько лет. Только пыль собирали.

− Ничего, для Сильма место найдем. – оптимистично заверил Юра. – Точно не хочешь почитать, король Финрод?
− Не хочу. – взъерошился Женя. – У меня с прошлого раза язык еще не сросся.
− Для сломавшего язык ты им подозрительно хорошо орудуешь. – старательно глядя в стену, отозвался Юра. – Что в разговоре, что…
− Ну хватит. – Женя сверкнул глазами, как раздраконенный кот, так же по-кошачьи вывернулся из-под Юриной руки, успевшей улечься ему на талию, и подскочил на ноги. – Книгу на полку, я в душ, все остальное утром. Я уже не помню, когда в последний раз высыпался.

Выпалив эту тираду, Женя перекинул книгу все еще сидевшему на полу Юре и вымелся из комнаты прочь. Хлопнула дверь ванной и зашумела вода. Юра ласково погладил корешок книги, полюбовался красиво прорисованным эльфийским лесом и негромко сказал фамилии автора на обложке:

− Не обижайтесь, Профессор. Вода камень точит.

Отмокал Женя долго. Еще дольше сушил волосы. Когда он, наконец, добрался до кровати, Юра успел распихать цветы по всем доступным емкостям, бегло перетряхнуть пакеты с подарками и торжественно устроить новенький «Сильм» на полке, рядом с тремя изданиями попроще.

− Утешься уже, страдалец. – в рухнувшего на кровать Женю прилетел небольшой полотняный мешочек. – Тебе не только книги дарят.

Женя с улыбкой вытряхнул себе на ладонь браслет, собранный из черных и белых бусин. Примерил, покрутил запястьем, снял и сложил на тумбочку у изголовья. Натянул повыше одеяло, заворачиваясь в него, как в кокон, и принялся наблюдать за переодевающимся ко сну Юрой.

− Ты же не выспался. – не оборачиваясь, заметил Юра, натягивая старую футболку, в которой предпочитал спать.
− Но к утру-то я высплюсь. – прозвучало в голосе у Жени что-то такое, что ночь захотелось перемотать побыстрее. – А ты попробуй мне доказать, что этот твой «Сильм» стоит того, чтобы его читать.
− Как вступление к «Феанору»? – простодушно осведомился Юра, наблюдая за Жениным лицом в зеркало шкафа.

Женя скорчил рожицу и натянул одеяло до самого подбородка.

− Я верю, ты придумаешь что-нибудь поинтереснее.
− Придумаю… − отрешенно согласился Юра, запоздало осознавая, что поспать ночью ему теперь не грозит. – Интересно все-таки, кто тебя так осчастливил. Все, вроде, уже в курсе, что ты и книги плохо сочетаетесь.
− Изверги. – с чувством, но без злости повторил Женя и тут же пожаловался. – Ты представляешь, они у меня на творческой встрече про сериалы спрашивали.
− Какие сериалы? – занятый своими размышлениями, не сразу понял Юра.
− Те самые. – Женя выразительно подвигал бровями и ловко перебрался улегшемуся Юре под бок. – А я их попросил понять и простить.
− А-а-а… − удержаться от смеха было сложно, но Юра героически справился с собой. – Надо же, откопали где-то.
− Упорные. – с непонятной интонацией проговорил Женя и вдруг подозрительно прищурился. – А ты ведь так и не сказал, как сам их нашел?
− Да я помню, что ли? Лет-то сколько прошло.

На самом деле, в таких вещах память Юру никогда не подводила. И ссылками на Женины попытки в кинозвезду его некогда осчастливил Герр, выкопавший их невесть откуда. Юра, слышавший про этот не самый удачный опыт от самого Жени, сперва даже открывать не хотел. Но от любопытства и так кошка сдохла, а разделять ее судьбу Юра не собирался.

Сериалы оказались не столько дурацкими, сколько наивными. А Женя там, на экране – очень странным. Как будто своим и чужим одновременно. А еще отчетливо несчастным. Ужасно захотелось его, такого – молоденького, худощавого, растрепанного – обнять покрепче и не отпускать.

Женя, заставший Юру за просмотром, долго ворчал и крайне экспрессивно жестикулировал. Угомонился только, оказавшись на кровати и обнимая нависшего сверху Юру за плечи.

− Сто раз эту сцену переснимали. – печально сведя брови, поделился он. – Я аж устал партнершу на кровать заваливать. А уж как она от меня устала. И целоваться с ней было… Бр-р-р…
− Не поняла она своего счастья. – усмехнулся Юра, касаясь губами мягкой теплой шеи, там, где торопливо бился пульс.
− Я как будто с манекеном обнимался. – Женины пальцы ласково прошлись Юре по шее под волосами. – Ну их всех, даже вспоминать не хочется.
− Забудь. – посоветовал Юра, выцеловывая розовые от воспоминаний Женины щеки.

Женя легонько боднул его лбом в плечо, возвращая в настоящее, и еще более подозрительно осведомился:

− Точно не помнишь?
− Точно не помню. – Юра преувеличенно устало зевнул. – Давай уже спать. Утро вечера мудренее.
− Ну-ну… − пробормотал Женя, устраиваясь поудобнее и привычно утыкаясь лбом Юре в плечо.

Юра дотянулся до лампы, и комната погрузилась в темноту. Женя мог ворчать сколько душе угодно или, как там говорили сейчас? Кринжевать? В любом случае, выкопавших эти раритеты фанатов Юра прекрасно понимал. Женя там был чудо как хорош.

Только и оставалось, что понять и простить. Его, себя и друг друга.

Chapter 33: Особенности национальной

− Я тебе точно не нужна? – осторожно осведомилась Лена, недоверчиво глядя то на Женю, то на мужа.
− Только ваша кухня. – чистосердечно сознался Женя, копаясь в притащенном с собой здоровенном пакете, где что-то подозрительно звякало и шуршало. – Ну еще ваша Майечка.

Майя просияла и коротко прижалась щекой к Жениному плечу. Женя, не глядя, потрепал ее по волосам, оторвался, наконец, от ревизии пакета и улыбнулся. Лена все еще неуверенно пожала плечами. Женина затея казалась ей не то чтобы сомнительной… Скорее, бесконечно странной.

− Да ладно тебе, Лен. – Саша, не разделявший душевные муки жены, потянул ее за локоть. – Если что-то пойдет не так, кухню отмывать все равно не нам.
− Так, спокойно! – вскинул раскрытые ладони Женя. – Все будет, как надо. И вообще, вам идти-то не пора?

Лена покосилась на часы, вздохнула, сдаваясь, и отчеканила:

− Хорошо. Майя, ты за старшую.
− Есть, мам! – дочка козырнула двумя пальцами и тут же охнула, когда Женя вручил ей большую банку, полную какой-то сыпучей субстанции.
− Кто бы мог подумать, что учить дочку готовить будешь не ты. – поддразнил Саша, дергая Лену за локоть все настойчивее. – Пойдем уже, пусть развлекаются.

Майя побежала провожать, а когда вернулась, на столе уже возвышалась жуткого вида штуковина, похожая на помесь миксера со швейной машинкой.

− Это что? – почему-то шепотом спросила Майя.
− Автобот. – таким же заговорщицким шепотом ответил ей Женя, стягивая волосы в узел на затылке. – Добрый робот-помощник, чтобы рука не отсохла миксер держать. Ты меренгу когда-нибудь ела?
− Ела. – Майя с интересом постучала по гладкому белому боку миксера-автобота.
− А сейчас узнаешь, как она готовится. – подмигнул Женя, откручивая крышку у какой-то банки. – И что будет, если миску с меренгой опрокинуть на голову.
− Не надо ничего опрокидывать. – всполошилась Майя. – Сам будешь отмывать.
− Паникерша. – хмыкнул Женя. – Все будет нормально. Но это не точно. На, держи. Чтобы такой кислой не была.

Майя подставила ладони под горстку какой-то очень странной, как будто высушенной клубники. Осторожно всыпала ее в рот. Прожевала, зажмурившись.

− Сладкая…
− А то. Значит, смотри. Мы будем печь торт. Без муки, без сахара, без масла. Короче, без всего.
− А что в нем будет? – скептически осведомилась Майя, косясь в сторону банки с клубникой.

Женя проследил ее взгляд, хмыкнул и подтолкнул банку поближе к помощнице.

− Бери, не бойся. Тут с запасом. Что будет? Меренга.

Мешать то, что должно было в ближайшем будущем стать тортом, оказалось не так просто. Майя вцепилась в ложку двумя руками. Женя тактично придерживал глубокую миску. Белизна кухни так и манила оставить на всех доступных поверхностях побольше пятен.

− А ты как готовить научился? – пыхтя над сложной миссией, спросила Майя. – Это же сложно. И долго.
− Когда хочется есть, а дошик уже не лезет, приходится учиться. – Женя накрыл ее руки своей ладонью, помогая вымешивать. – Сначала получалась гадость. Потом просто что-то безвкусное. А потом уже нормально.
− А на гастролях вы тоже готовите?
− На гастролях… − Женя выдержал продолжительную паузу и фыркнул от смеха. – Мы жрем все, что не приколочено.
− Что, и мама тоже? – почти со священным ужасом спросила Майя, выворачивая шею и заглядывая Жене в лицо.

Женя сделал страшные глаза и хитро прошептал:

− Особенно твоя мама. Не отвлекайся, а то ничего не получится. Еще чуть-чуть и свалим это дело на автобота.

По возвращении домой Лена надеялась найти хотя бы кухню и дочь. Уж бог знает, в каком виде. Однако и то, и то оказалось на месте. И даже одинаково чистое. Рабочий стол сиял белизной. На сушилке громоздилась горка посуды, а Женя с Майей уплетали странного вида яичницу, поджаренную с двух сторон и художественно присыпанную зеленью.

− О, мам, тебе оставить? – радушно спросила дочь, сдвигая на край тарелки четвертинку своей порции.
− Спасибо, солнышко, кушай. – растерянно отозвалась Лена. – Вы что, мистера Проппера вызывали?

Женя засмеялся, поперхнулся половинкой огурца, прикрыл рот ладонью, откашливаясь. И, только прожевав, смог ответить внятно:

− Вроде того. Спасибо за гостеприимство, Лен. И за помощницу. Она у тебя умница.
− Я теперь умею готовить торт из топора. – поделилась Майя, наворачивая яичницу.

Саша деловито заглянул в холодильник, уважительно покивал тому, что там увидел. Потом сунул нос в сковородку на плите, радостно потер ладони и полез за тарелкой.

− Мы же только что из ресторана… – окончательно потерявшись в соображениях мужа, пробормотала Лена.
− Так яичница же. – глаза у супруга горели, как у выходца из голодного края. – С помидорами. Когда еще такое будет?

Женя предостерегающе поднял вилку, но было поздно. Лена уперла руки в бока и собралась разразиться целой тирадой.

− Лен, там в шкафу моя вам большая благодарность. – торопливо вмешался Женя. – Из самой Турции летела. Все боялся, разобьется нахрен. Но ничего, живое. Красное полусладкое, лучшее, что я там пробовал.
− Ладно. – метнув в сторону мужа предупреждающий взгляд, смилостивилась Лена. – Давайте сюда свою яичницу.

Саша, вываливший все остатки себе на тарелку, тяжело вздохнул, но все-таки поделился.

 

Сквозь сон Юре померещилось, что Женя встает и уходит. Но было настолько рано, что просыпаться окончательно и проверять, куда он там наладился, было лень. Поэтому спать Юра продолжил с чистой совестью. Уж в собственный-то день рождения это сделать можно. Да и вообще, может, это просто приснилось.

Второй раз его потревожило щекотное прикосновение волос к лицу. Следом теплые губы коснулись щеки. Потом носа, лба, уголка рта. Им на смену пришли мягко поглаживающие пальцы.

− Что, все-таки доброе утро? – не открывая глаз, пробормотал Юра.

Женя тихонько рассмеялся, приглаживая Юрины спутанные волосы.

− С днем рождения. – прошептал Женя.

Глаза Юра все-таки открыл. И сразу понял, что ранние копошения ему не померещились. Женя сидел на краю кровати в джинсах и футболке, и уличной свежестью от него пахло так отчетливо, что сразу было понятно – куда-то его спозаранку носило.

− Солнышко встало, и ты встал? – с улыбкой спросил Юра, накрывая Женину ладонь и прижимая ее к своей щеке.

Женя улыбнулся в ответ так широко, что Чеширский кот скончался бы от зависти. Наклонился снова, ласково прижимаясь лбом к Юриному лбу. Уперся свободной рукой в подушку и решительно пресек коварный маневр по опрокидыванию себя на кровать.

− Это на десерт. – деловито заявил он, выпрямляясь. – А сначала сюрприз.
− Ты за ним, что ли, так рано подорвался? – Юра, вздохнув, все-таки сел в кровати, но Женину руку не выпустил.
− Ничего не рано, девять часов было. – тряхнул распушившимися кудрями Женя. – А сейчас уже одиннадцать. Давай, вылезай. Никуда от тебя кровать не денется.

К сюрпризам Юра ощутил себя готовым, только умывшись ледяной водой. Все-таки идея с кроватью и десертом была куда соблазнительнее всяких там неизвестностей. Хотя, судя по Жениному старательно сдерживаемому нетерпению, что-то он там приготовил эдакое.

«Что-то эдакое» оказалось тортом в художественных, путь и слегка кривоватых потеках шоколада и густо посыпанным черникой. Свечку в него Женя воткнул всего одну, зато отлитую в форме эпидемской креветки.

− Это где такие делают? – поразился Юра.
− Торты или свечки? – подозрительно прищурился Женя.
− И то, и то.
− Места надо знать. – Женя выключил закипевший чайник и скомандовал. – Давай, загадывай желание, и будем пробовать, что там получилось.
− Ты сам, что ли, готовил? – только сейчас Юра сообразил, где уже видел такой торт.

Да в той кулинарной программе, куда Женю затащили в Питере. Не очень он, в общем-то, и сопротивлялся. На любые мероприятия, связанные с едой, этого дракона даже уговаривать было не надо.

− Сам-сам… − проворчал Женя. – У Лены дома, чтобы не спалиться. Загадывай уже.

Юра присел за стол, задумчиво глядя на длинный тоненький огонек. Желание, надо же… Полвека за плечами, какие уж тут желания…

Женя примостился напротив, такой отчаянно пушистый и зверски серьезный, будто магии какой-то ждал. Юра скользнул глазами по его футболке с любовно перенесенным на ткань артом – Гилтиас у зеркала, откуда на него смотрит Рейстлин Маджере. В окне у Жени за спиной бродили грозящие дождем тучи. Женя в ответ на Юрин взгляд улыбнулся, и на кухне как будто разом стало светлее.

«Хочу, чтобы так было всегда». – подумал Юра и дунул на свечку.

Огонек заметался и погас. Женя радостно похлопал и потянулся за ножиком.

− Вот сейчас и попробуем, что у нас с Майей получилась. Вроде, меренга на голову не вылилась, значит, должно быть нормально.
− Это так теперь степень готовности оценивают? – усмехнулся Юра, знатно проржавшийся над этим еще в программе.
− Эй, я от рецепта не отступал. – сверкнул глазами Женя и подсунул Юре тарелку с большим куском. – Жду твоего компетентного мнения.

Юра глубокомысленно взялся за вилку, отломил от куска кусочек поменьше и отправил в рот. Улыбнулся, привыкая к непривычному вкусу насквозь здорового и полезного торта. Распробовал, наконец, клубнику.

− Вкусно. – все-таки постановил он. – Очень вкусно. Спасибо, Жень.

Женя просиял и отрезал кусок себе.

− Только не говори, что ты на мне его проверял. – хмыкнул Юра, отпивая чай. – Ну там, помру – не помру…
− Боже упаси. – отмахнулся Женя. – У нас акустика завтра, какое помру. Иначе народ этот кораблик потопит к черту. И нас вместе с ним.
− Ладно наговаривать, у нас приличные поклонники.
− Особенно, когда лифчиками кидаются. – пробормотал Женя, опасливо передергивая плечами.

Юра отставил в сторону кружку с чаем и расхохотался.

Chapter 34: Гитары и люди

Сначала из ванной донеслись приглушенные закрытой дверью ругательства. Потом там что-то с грохотом упало. Следом оттуда вылетел Женя, как был в джинсах и кофте. Юра, мирно разбиравший в коридоре вещи, еле успел отшатнуться, когда пролетевший мимо него вихрь скрылся в спальне. Кофр с новой гитарой пришлось отставить в сторону и отправиться прояснять обстановку.

− Ну и кто тебя там укусил? – поинтересовался Юра, стоя на пороге и пристально изучая композицию.

Композиция состояла из кровати, застелить которую перед отъездом на акустику уже не хватило времени, и угнездившегося под одеялом прямо в одежде Жени.

− Кран меня укусил. – мрачно сообщил Женя, натягивая одеяло повыше. – Воды горячей нет.
− Беда-а… − задумчиво протянул Юра.

О горячем душе Женя мечтал вслух всю дорогу с причала. Акустика на кораблике – это, конечно, прикольно. Но как-то не очень тепло, а Ларс делиться своим секретным капитанским чаем ни с кем не пожелал.

− Ладно, отогревайся. – сказал Юра свернувшемуся на кровати кокону. – Пойду хоть чайник поставлю.
− Иди-иди. – донеслось из-под одеяла.

Зажигая по пути свет, Юра дошел до кухни, щелкнул кнопкой чайника, бегло проинспектировал холодильник. Из съедобного в нем имелись остатки торта и батон колбасы. На непридирчивый Юрин взгляд, одно с другим неплохо сочеталось. Если сначала кусочек тортика, а потом пару бутербродов с колбасой под горячий сладкий чай.

В ванной кран с горячей водой и правда не подавал признаков жизни. А в раковине сиротливо валялся флакон средства для укладки, в сердцах сшибленный Женей с полки. Юра вернул косметику на место и, поджидая чайник, отправился убирать подарок.

Новенькая гитара насыщенного малахитового цвета с желтой фирменной креветкой была изумительно хороша. Даже просто в руках держать приятно, не то что играть. Женя на вошедшего в спальню вместе с кофром Юру глянул искоса и бесконечно подозрительно.

− Стен скоро видно не будет. – пробормотал он больше в подушку, чем в пространство.
− Зато красиво. – невозмутимо отозвался Юра.

По пути пришлось обогнуть еще один подарок – уже от группы. Телескоп гордо стоял у окна, вперив окуляр куда-то в сторону соседнего дома, сиял, как новенький пятак, и был совершенно непригоден к московской среде. Высматривать в него звезды лучше всего было за городом, вдали от огней большого города.

− Отогрелся, страдалец? – спросил Юра, стаскивая с себя рубашку и выискивая глазами домашнюю футболку.

Женя фыркнул, как обиженный кот, и ничего не ответил. Из-под одеяла торчала только копна распушившихся кудрей. Юра улыбнулся своей хулиганской мысли, скинул джинсы с носками и опустился на кровать, пытаясь подлезть под край одеяла.

Пробиться сквозь оборону отморозившего нос золотого дракона было непросто, но все-таки удалось. Женя, компактно свернувшийся под одеялом, сверкнул глазами и вопросительно вскинул бровь.

− Так ты никогда не согреешься. – улыбнулся Юра, на ощупь шаря ладонью.

Сначала под пальцы попалась молния кармана на бедре. Потом Женина леденющая рука. Только с третьей попытки удалось нашарить пряжку ремня. Расстегивать ее одной рукой было трудно. Женя, состроивший совершенно невозможную гримасу, невозмутимо помог. Болт и молния поддались уже проще. А вот дальше случился тупик.

− Снимай их уже. – фыркнул Юра, осознав, что просто так стащить узкие джинсы с лежащего на боку Жени не получится.

Женино лицо стало еще более сложным.

− Н-да… Так буднично ты меня еще не раздевал. – сообщил он, но послушно завозился, выпутываясь из штанов и одновременно придерживая подбородком ускользающий край одеяла.

Джинсы с тихим стуком ремня упали на пол, и Юра потянул одеяло вверх, укрывая и себя, и Женю с головой. В наступившей плотной и душной темноте кое-как удалось нашарить край Жениного свитшота. Потянуть его вверх, заставляя снять и пытаясь одновременно не придавить волосы. Следом за свитшотом настал черед футболки и надетой под нее майки.

− Надевал бы уже сразу куртку. – прошептал Юра в шумно дышащую и копошащуюся темноту.
− Так не зима же. – отозвалась ему темнота и откинула одеяло.

На кухне шумно клацнул закипевший и выключившийся чайник.

− Ужинать будем? – деловито спросил Юра. – В меню остатки былой роскоши и колбаса.

Женя сморщил нос и плотнее укутался в одеяло.

− Ясно, будем греться. Иди уже сюда.
− Как я могу идти, если мы лежим рядом? – сварливо пробормотал Женя, но послушно перекатился Юре под бок, разворачиваясь к нему спиной.

Юра перекинул руку через тонкую талию. Положил раскрытую ладонь на равномерно вздымающуюся грудь, чувствуя ровное сильное биение сердца. Рассыпавшиеся по подушке волосы, в которые он зарылся лицом, пахли улицей и совсем немного средством для укладки.

− Ты сегодня на себя в юности был очень похож. – тихо сказал Юра в эти упрямые кудри. – Как будто мы опять в самом первом туре.
− Ох уж мне этот тур. – Юре отчетливо вообразилось, как Женя морщится наполовину смущенно, наполовину смешливо. – Вроде и вспоминать неловко. А вроде…
− Что тут неловкого? Мы притирались друг к другу. Как коллектив и как…
− Юр. – Женина рука легла поверх Юриной ладони и крепко сжала. – Скажи честно. Я тебе тогда казался смешным?
− Нет. – уверенно отозвался Юра, сжимая потеплевшие пальцы в ответ. – Ты никогда не казался мне смешным. Очень молодым – да. Очень красивым – сто раз да. Но смешным – никогда.
− Даже в занавеске? – в Женином голосе отчетливо послышалась усмешка.
− Особенно в занавеске. – заверил Юра.

Женя замолчал, так и не выпустив Юрину руку. Юра, мысленно плюнув на так и горевший верхний свет, закрыл глаза, вслушиваясь в уютную тишину квартиры.

− Кстати, о занавесках. – снова заговорил Женя. – Помню саундчек в «Лужниках». Я пел «Остров драконов», а смотрел на тебя с гитарой. И ты так самозабвенно на ней играл, что я смотрел и думал – вот бы ты так же касался меня, как ее тогда.
− Ты поэтому меня к гитарам ревнуешь? – спросил Юра, приподнимаясь на локте и касаясь губами Жениного порозовевшего уха.

Женя дернул плечом, смолчав. Юра прихватил губами раковину и, освободив руку из Жениных пальцев, убрал в сторону его волосы.

− Уж поверь, Жень, ни одна гитара на свете не сравнится с тобой. – прошептал Юра, накрыв ладонью Женину щеку, и коснулся поцелуем за ухом.

Женя скосил глаза, улыбнулся уголком рта, и Юра, дотянувшись, наконец, до выключателя, договорил:

− Они торты печь не умеют.

Женя, в другое время разразившийся бы бурным возмущением, только усмехнулся и плотнее прижался к Юре, подгребая под себя край одеяла и укутывая в кокон уже их двоих. Новенькая зеленая гитара осталась мерзнуть в одиночестве.

Chapter 35: Молчать и говорить

Отчаянная, но безадресная злость кипела внутри до самого вечера. Юра очень старался сдерживаться и не выплескивать ее больше ни на кого случайного. Хотя все, кажется, только и делали, что пытались нарваться. То балагурящие Сидоренко с Митяем. То заспанный, а потому отчетливо заторможенный Нарышев. То Женя, который выглядел и вел себя так, будто ничего и не случилось.

На саундчек они собирались в гробовом молчании. Женя проверил чемодан с костюмом, покидал в сумку другие нужные вещи, придавил кепкой выпрямленные волосы. И все это так потрясающе-небрежно, словно в номере, кроме него, никого больше не было. Знай его Юра чуть меньше, он бы и правда решил, что Жене все равно.

Мит и вовсе оказался тем еще испытанием. Женю, как обычно, облепила пусть и небольшая, но жадная до его внимания стайка. Одарила несколькими пакетиками, подсунула что-то на подпись, посияла глазами разной степени влюбленности. Юра отвернулся, мысленно ругая себя идиотом. Можно подумать, в первый раз Женькиных поклонниц увидел, а ведь никаких особо негативных чувств они никогда не вызывали. Но сейчас смотреть на них было тошно. На них и на Женину широкую приветливую улыбку. Как будто и правда ничего не случилось. Ладно, а что на самом деле случилось?

Заниматься психоанализом за два часа до концерта было странно. Но совершенно необходимо. Тем более, что злость постепенно улеглась, и на смену ей пришла отвратительно-жгучая досада.

Да, все устали. Да, всем хотелось уже домой, в Москву. И хотя бы на сутки воссоединиться с подушкой. Да, Гуженко своей шумной неугомонной персоной иногда раздражал. Но ведь плохим человеком его это не делало. А уж его способность срываться с места по первой просьбе и мчать хоть в Москву, хоть к черту на рога и выдавать максимум своих возможностей, не позволяя себе халтурить, и вовсе была на вес золота. Разве за все время знакомства было когда-нибудь такое, чтобы Денис подвел?

Сам собой припомнился апрельский Стадиум и дурацкая история с кружочками в телеге. Юра стиснул зубы, пережидая волну раздражения. Нет, все-таки иногда Гуженко слишком много себе позволял и слишком мало думал. Вот как сегодня.

Мысли вышли на второй круг, а времени, чтобы их обдумать детальнее, уже не оставалось. Надо было влезать в костюм, натягивать на лицо если не улыбку, то хотя бы более-менее нейтральное выражение и весь концерт наблюдать, как Женя скачет по сцене туда-сюда, приставая ко всем подряд, включая Деда, но только не к нему – не к Юре.

Эта Женина тактика тоже бесила до невозможности. Но – и тут Юра не собирался себе врать – она была единственной верной. Вздумай Женя заговорить сейчас – ничего хорошего не получилось бы. Только медленно тлеющие угли вспыхнули бы такой ссорой, что мама не горюй. Развод и тапочки по почте.

А вот короткие, но отчетливо виноватые взгляды Гуженко, которые он кидал то на Женю, то на самого Юру, замечали, кажется все. И старательно на этот счет помалкивали. Даже Сидоренко, который, хоть и мог иногда позволить себе брякнуть лишнего, но о существовании определенной границы всегда помнил и никогда ее не пересекал.

Зато лицо Ясинского, пока еще не выбеленное гримом и не разрисованное сажей, внушало опасения. Влад почему-то напоминал кота, разбившего горшок с цветком и теперь ожидающего карательного тапка. То, что Ясинский вообще застал эту неприятную сцену, было плохо. Но не могла же она на него так подействовать?

Юра мысленно махнул рукой. Влад, слава богу, взрослый человек. Сам в состоянии разобраться со своими чувствами.

Концерт немного отвлек от мрачных рассуждений. Все-таки сцена даже за столько лет так и не надоела. И зрители со своей энергетикой, прошибающей даже мониторы, в каждом городе на пару часов становились почти родными людьми. Неожиданно подумалось – а ведь Эльфийке и правда уже два десятка лет. Целое новое поколение вырасти успело. И все равно слушают, ходят на концерты, знают слова и героев. Это же прекрасно. Это то, о чем двадцать лет назад и не мечталось. Вывезти метал-оперу мало того, что за пределы столицы, так еще и на Дальний Восток. И даже с солд аутом.

Мысли варились в голове, как в кастрюле, до самого Благовещенска. Женя все так же молчал и смотрел куда угодно, кроме Юры. Остальные тоже держались на некотором отдалении. Ларс задумчиво созерцал природу, погоду и пребывал в каких-то своих отстраненных размышлениях. Юра иногда этой его способности завидовал. Но куда больше – Жениному умению видеть кругом хорошее и не зацикливаться на плохом.

− Прости меня. – негромко проговорил Юра уже в самолете, когда все благополучно спали или хотя бы пытались это делать.

Женя оторвался от стопки листов не то «Дракулы», не то еще чего-то, над которыми сидел последний час. Повернул голову с растрепанным пучком, улыбнулся уголками губ и так же тихо спросил:

− Дозрел, наконец?
− Уж скорее выкипел. – дернул щекой Юра. – Прости, что на тебя сорвался. Да и на Гуженко зря наехал. Как-то все разом накопилось.
− Полагаю, Денису ты сам это скажешь. – мягко намекнул Женя и, потянувшись, коротко сжал Юрину руку.
− Скажу. – тяжело вздохнул Юра.

Портить отношения с Денисом и правда не хотелось. А за Гуженко еще и Влад обидится – в этом можно было не сомневаться.

Женя зашелестел своими бумажками, спрятал их в рюкзак, изогнулся всем телом, потягиваясь в неудобном кресле. Наконец, угнездился и улегся щекой Юре на плечо, щекоча волосами шею.

− Я по тебе скучал. – шепотом сообщил он.
− Я по тебе тоже. – эхом отозвался Юра, прикрывая глаза.

Мимо их ряда в сторону хвоста прошел Влад. Бросил короткий хмурый взгляд, встретился с Юрой глазами. И неожиданно слабо улыбнулся. Напряженное лицо разгладилось.

− Переживал. – так же тихо прокомментировал Женя. – Котик наш.
− Зоопарк, а не группа. – тяжело, но беззлобно вздохнул Юра.
− Ага, и всем жрать подавай. – потрясающе-серьезно согласился Женя. – Прилетим, первым делом борщ сварим. Хочу – сил нет.
− Конечно, сварим. Целую кастрюлю.

Женя усмехнулся и коротко потерся щекой о Юрино плечо. Как будто сам был из кошачьих.

Chapter 36: Железные нервы

− Любопытно… − задумчиво протянул Герр, сидя на скамейке крохотной платформы и щурясь на октябрьское солнышко. – Мы сегодня куда-нибудь поедем или повесим табличку «На похороны не торопятся»?
− Сплюнь. – мрачно посоветовал ему Юра.
− Тьфу. – послушно отозвался Процко и поспешил оправдаться. – Это вообще-то из фильма.
− Да помню я. – процедил Юра сквозь зубы.

Говорить чуть более длинными фразами было чревато срывом раздражения на, в общем-то, ни в чем не виноватом Диме. Или на ком-нибудь еще, кто уж точно не был виноват, что возвращение из Казани затягивалось на неопределенный срок.

Поезд благополучно стоял в чистом поле и никаких признаков жизни не подавал. Что там приключилось впереди с путями, никто так и не понял, но перспектива куковать в этом никогде невесть сколько времени никого не радовала. Ну, почти никого.

До Юры, присевшего рядом с благородно подвинувшимся Герром, донесся заразительный смех Елфимова, отчетливо позвякивающий нотками сдержанной истерики. Петр расхаживал по краю перрона и что-то говорил в телефон. Не иначе, делился впечатлениями со своим фан-клубом. Рядом с ним отиралась долговязая фигура Гуженко, которого, судя по невозмутимой улыбке, эта история совершенно не выбила из колеи.

− Да-а, приключение. – протянул Герр. – Вот еще глава в будущую книгу. Ну ладно, половина главы.
− Первый раз в жизни с таким сталкиваюсь. – согласно пробормотал Юра, не сводя глаз с Петра.

Тот убрал телефон в карман и теперь внимательно слушал что-то оживленно доказывающего Дениса, который вообще-то не отлипал от Петра ни в Нижнем, ни в Казани. По другую сторону от Петра стояла его жена Оля с очень сложным выражением лица.

− Щас Дэн в Анну Каренину сыграет. – усмехнулся проследивший Юрин взгляд Дима.
− Так поезд же стоит. Вот если бы все-таки поехал…
− Добрые вы, конечно. – раздалось над головой, и Юре на плечи опустились Женины ладони.

Юра накрыл его руки своими, коротко сжал и запрокинул голову, щурясь от солнца.

− Узнал что-нибудь?
− Не-а. – Женя тряхнул завязанными в узел волосами. – Как обычно, никто ничего не знает, никто ничего не думает, никто никуда не полетит.
− А вот был бы ты по-настоящему драконом. – вклинился Герр. – Мы бы тебя навьючили и полетели.
− Чего? – взъерошился Женя. – Я вообще-то дракон, а не ездовая лошадь.
− Животное. – ехидно уточнил Процко. – Да, Юр, дракон у нас животное?
− Знаешь что? – Юра даже вперед подался, но Женины ладони на плечах все-таки удержали его на месте. – Сейчас в Анну Каренину сыграешь ты.
− Так поезд же не едет. – состроил невинную физиономию Герр.

Словно отзываясь ему, локомотив где-то впереди издал долгий громкий звук, похожий на обреченный вздох. Из тамбура высунулась проводница и махнула красным флажком. Народ на перроне засуетился и потянулся к дверям. Денис отлип от Петра и с галантным полупоклоном пропустил вперед Ольгу. Та смерила его слегка потеплевшим взглядом.

− Хорошо, Влад не видит. – тихо проговорил Женя. - А то щас бы мы наблюдали мексиканские страсти.
− Мне кажется, ты у них уже семейным психологом можешь подрабатывать. – заметил Юра и все-таки протиснулся в узкий тамбур.

Женя коснулся ладонью его спины и негромко засмеялся.

− Что поделать… Я же их познакомил, значит, в некотором роде за них в ответе.
− Тебя не смущает, что они оба, на минуточку, взрослые люди? – обернувшись через плечо, спросил Юра.

Купе успело изрядно выстудить, и Женя, устроившийся на своей полке, потянулся за пледом. Закутался в него, как в кокон, и только потом со смешком ответил:

− Иногда мне так кажется. А вообще, им сейчас полезен взгляд со стороны.
− Все-таки железные у тебя нервы. – пробормотал Юра и задумчиво поболтал в кружке остывший чай.

Женя улыбнулся – встрепанный, слегка помятый после поездной ночи, закутавшийся по самые уши. Такой невозможно красивый и родной. Поезд качнулся и тихонько пополз вперед.

− Нас-то вспомни. – посоветовал Женя и утянул со стола упаковку печенья.

Юра поднапряг память, вытащил из ее недр темную гримерку, повспоминал пару секунд, чем она была так примечательна, а потом, улыбнувшись, запихнул обратно в богатую коллекцию таких же укромных углов.

− Спасибо, они хоть по гримеркам не зажимаются. – пробормотал он.

Женя, успевший захрустеть печеньем, поперхнулся и закашлялся. А потом усмехнулся так паскудно, что у Юры пропало всякое желание развивать эту тему. У него-то нервы железными не были.

Chapter 37: Множественные Рейстлины

− Авдеев, оказывается, тоже Рейстлина играл. – удивленно покачав головой, сообщил Юра и отложил телефон на подлокотник дивана.

Женя в ответ пожал плечами, повозился, устраиваясь поудобнее, и, не открывая глаз, ответил:

− Да его кто только не играл. Даже Ростик уже обрейстлинился. В принципе, можно попробовать из Рейстлинов «Эльфийскую рукопись» собрать. С натяжкой, но получится. Алатиэль будем петь по очереди.

Юра фыркнул, представив себе такой творческий эксперимент. Женя открыл один глаз и выразительно погрозил пальцем. По телевизору шел его обожаемый фильм «Назад в будущее», который Женька знал наизусть, но пересматривать любил. Вернее, сейчас он его больше слушал, чем смотрел, растекшись по дивану и устроившись головой на плюшевом драконе. Дракон периодически издавал жутковатые утробные звуки. Юра даже не сразу понял, что это вибрировал входящими сообщениями упрятанный под игрушку Женин телефон, который сам Женя игнорировал с потрясающим спокойствием.

− Ты мне вот что лучше скажи. – Женя все-таки открыл глаза и скосился на Юру так неожиданно цепко и хищно, будто сам был драконом. – Что это были за брачные танцы с Кругловым в комментах? – и, скорчив рожицу, передразнил. – «А вот мне на пенсию скоро. Да и мне тоже. Ну что, напишем чего-нибудь вместе?».
− Да какие там танцы. – торопливо открестился Юра. – Поржали, да и все. Сам же помнишь, мы это с ним обсуждали и во мнениях не сошлись.
− Помню-помню. – как-то нехорошо процедил Женя.

И, ловко перекатившись по дивану, устроился головой у Юры на плече, собственнически ухватив его за руку и закинув на бедро ногу. Юра закатил глаза и усмехнулся.

Круглов, явившийся когда-то давно в ТСН смотреть на Женю-Иуду и почти с порога позвавший его в Рейстлины, сперва показался Юре бесконечно подозрительным. За погляд деньги, конечно, нигде, кроме театра, не берут, но как-то уж очень пристально Антон таращился. Пристально и оценивающе. Так что ужасно хотелось нарядить Женьку в паранджу и спрятать от этого взгляда. Впрочем, это желание Юра в себе успешно подавил хотя бы потому, что сам Женя был не промах. И на Антона тоже посматривал с хорошо знакомым оценивающим выражением. Юра этот его взгляд отлично знал и понимал, в какую сторону вертелись шестеренки в кудрявой голове. Женя определенно просчитывал, насколько ему интересен этот проект, сколько потребует трудозатрат, как увязать его с группой. И сколько за все это дело заплатят.

Сам Круглов неожиданно оказался неплохим мужиком, до фанатичности увлеченным своим делом. Обсуждать с ним «Сагу о Копье» и «Последнее испытание» было бесконечно интересно. Мелькнула даже мысль о совместной композиторской работе, но так же быстро завяла, разбившись о разные подходы и точки зрения.

Женя в этих разговорах участия не принимал и сил прочитать хотя бы пару книг в себе так и не нашел. Юре смутно мерещилось, что в воздухе собирается гроза.

− Мне иногда кажется, что вы с Кругловым вот-вот друг на друге женитесь. – неожиданно выдал Женя ничем не примечательным вечером, растянувшись на кровати и закинув руки за голову.

Юра, легко скользивший губами по его отчетливее проступившим ребрам, оторвался от своего занятия и недоуменно всмотрелся Жене в лицо. Тот упорно разглядывал потолок, словно там невесть что интересное было написано.

− Почему?
− Ну или еще одну сагу напишете. – все тем же прохладным тоном продолжил Женя. – Та была о копье, а ваша будет о мече. Или о щите. Один черт.
− Ревнуешь? – улыбнулся Юра и опустил раскрытую ладонь Жене на грудь, впитывая кожей торопливый стук сердца.

Женя дернул уголком рта и закатил глаза. Юра подавил смешок и опустил голову, целуя сначала побледневший засос под ключицей, потом ниже и еще ниже, пока под губами не дрогнули мышцы пресса. Женя напрягся, как натянутая струна, но с места не сдвинулся и ничего больше не сказал. Даже дыхание у него осталось ровным, хотя и стало глубже.

− Ну не ревнуй. – прошептал Юра. – Зачем мне Круглов со своим Испытанием, если у меня целый золотой дракон есть. Такое сокровище ни на какого чародея не меняют.
− Даже если я никогда в жизни эти книжки не прочитаю? – подозрительно уточнил Женя.
− Даже если ты мои все выкинешь. – чистосердечно сознался Юра.

Женя как-то странно всхлипывающе рассмеялся.

− Я, конечно, дракон, но все-таки не чудовище. – выдавил он, вытаскивая из-под головы руки и устраивая их у Юры на спине. – И вообще они мне не мешают.
− Вот как выйдешь Рейстлином, как надарят тебе поклонницы подарков – полдома придется вынести, чтобы они поместились. – пошутил Юра, возвращаясь к прерванному занятию.
− Поклонницы или подарки? – сдавленно уточнил Женя, все-таки выгибаясь навстречу.
− Поклонниц нам еще тут не хватало. – поежился Юра и решительно закрыл эту тему.

Когда по экрану уже поползли титры, задремавший Юра вдруг встрепенулся и вспомнил, о чем хотел спросить.

− Жень, а Жень… – прошептал он в растрепанную кудрявую макушку.
− Что? – Женя, хоть и пролежал остаток фильма с закрытыми глазами, явно все еще не спал.
− А как к нам вообще Авдеев попал?

Женя тихонько рассмеялся и коснулся губами Юриной шеи.

− Гордеев вместо себя привел. Хотел еще котами доплатить. Я сказал, подумаю.
− А какие у него коты? – озадачился Юра, соображая, для чего Жене чужая живность.
− Мейн-куны. – ошарашил его Женя и обнял за пояс.
− Не дай бог. Они же нас сожрут.
− Так в Питере же даже голубей не будет.
− Женя. – самым строгим тоном, какой сумел в себе наскрести, проговорил Юра. – Если вместо голубей у нас будут летать мейн-куны, Герр с Дедом тебе темную устроят.
− Зато ни у кого такого не было. – усмехнулся Женя и совсем по-кошачьи потянулся.
− Просто никто до этого не дожил. – пробормотал Юра ему в волосы. – Их мейн-куны сожрали.

Женя засмеялся, но ничего не сказал.

Chapter 38: В белых тапочках

− Я устал.

Объявил Женя это так громко и торжественно, что в гримерке притихли все, включая раскладывающих свое добро рыцарей.

− Я ухожу? – вопросительно закончил за него Сидоренко, вальяжно развалившийся на диване. – Не, ты не думай, мы не против. Гонорар твой, если что, поделим по-братски.
− Ну-ну. – усмехнулся Юра, осторожно пристраивая на столе чехол с гитарой.

Вистинь с Баюшкиным, у которых в процессе перелета поломались все посохи, хитро переглянулись и сделали вид, что ничего, кроме мотка изоленты их не интересует. Процко хмыкнул и состроил многозначительную гримасу. Правда, поймав взгляд Юры, тоже спешно заинтересовался рыцарской волшебной изолентой.

− От зимы я устал. – все-таки соизволил пояснить Женя, тяжело плюхаясь на стул, наклоняясь и принимаясь расшнуровывать тяжелые зимние ботинки.
− Это ничего, Женечка. – Петр, каким-то магическим образом материализовавшийся около оккупированного стула, сочувственно погладил Женю по склоненной голове и после паузы добавил. – Это еще далеко не зима. Это пока цветочки.

Женя что-то обиженно пробормотал, запинал ботинки в угол и триумфально достал из рюкзака белые гостиничные тапки. Все набившиеся в просторную новосибирскую гримерку взоржали так, что стены дрогнули.

− Кажется, в следующем городе будет халат. – давясь от смеха, предрек Герр. – Как у Тумача.

Юра тряхнул головой, отгоняя не очень светлый образ бывшего звукача Женьки Лебедева, наряженного в банный халат. Упрямое воображение от халата избавляться не пожелало. Только заменило в нем одного Женю на другого. И зачем-то добавило полотенце на голове. И микрофон в руках. Юра не выдержал и согнулся пополам над драгоценным чехлом, пытаясь справиться с хохотом.

На плечо легла знакомая рука. Осторожно погладила, успокаивая истерику. Юра выдохнул и поднял голову, встречаясь взглядом с Женей.

− Может, тебе водички? – негромко поинтересовался Женя. – Или лучше чего покрепче?
− Чаю мне. – подумав, пожелал Юра. – С колбасой.
− Щас сообразим.

И Женя, сверкая белыми тапками, оперативно вымелся в коридор.

− Видел в жизни разное. – задумчиво проговорил устроившийся в углу Ларс. – Но дракона в белых тапочках вижу впервые.

Стены с потолком задрожали во второй раз.

Переобуваться обратно в уличные ботинки или хотя бы в обувь от костюма Женя категорически не пожелал не то из принципа, не то из упрямства. Так и пробегал весь саундчек в белых тапочках, обнаружив, что они неплохо скользят по сцене. На третьей попытке проехаться в них по гладкому покрытию, золотой дракон благополучно врезался в эльфийского лучника, был пойман за капюшон худи, поставлен ровно, и акробатические упражнения прекратил. Юра со смешком припомнил 18-й год и «Сокровище Энии» в «Стадиуме», когда некий пронырливый кендер радостно катался по скользкой от «снега» сцене. В моменте Юра этого не заметил. А когда увидел запись, чуть не поседел, вообразив такую же радостную встречу физиономии кендера с полом.

− Ты на мит переобуваться не будешь? – мимоходом поинтересовался он у Жени.

Женя отрицательно помотал головой и тут же отвлекся на окликнувшую его Алевтину. Юра только пожал плечами.

Удивительно, но по поводу Жениной обуви не было сказано ни слова. То ли пришедшие на мит полностью оправдывали статус Новосибирска как культурной столицы Сибири, то ли и правда не видели в этом ничего такого. Юра представил на мгновение, как будет выглядеть фотоотчет, вздохнул и мысленно махнул рукой. Действительно, чего он загрузился? Тапочки и тапочки. Не халат же. На голое тело.

На концерт Женя со вздохом переобулся. И с таким же тяжелым вздохом после хит-блока упаковался обратно в новые ботинки.

− Ну чего ты на них взъелся? – тихо спросил у него Юра.
− Натирают. – так же тихо пожаловался в ответ Женя. – Хоть еще одни в Томске покупай.
− Купим, потерпи. – отозвался Юра и, наклонившись, коротко коснулся губами Жениной пушистой макушки.

В Томске за 20 минут до начала концерта Юра застал прелюбопытную картину – Вистинь под одобрительные крики из зала старательно намывал сцену. Давящийся смехом Петр командовал процессом.

− Это еще зачем? – озадаченно полюбопытствовал Юра.
− Чтобы драконам летать было сподручнее. – бодро ответствовал Андрей.
− И сподножнее. – заржал случившийся рядом Беркут. – Особенно, если Женя все-таки в тапочках выйдет. Белых.

Теперь заржали уже все причастные к намыванию сцены.

− Сейчас вы все в тапочках выйдете. – пригрозил им Юра. – А самые веселые еще и со шваброй.
− Швабр на всех не хватит, Юр. – заверил Вистинь и потащил свое ведро восвояси.

За ним бодренько улепетнули остальные. Юра покачал головой и отправился за гитарой. Женя, осчастливленный новыми ботинками, тапочки все-таки из гостиницы захватил. На всякий случай. Но все-таки Ларс был прав. Дракон в белых тапочках – это и правда впечатление на всю жизнь.

Chapter 39: Существо из Кемерова

− Ножик у кого-нибудь есть? – осведомился Влад, просовывая голову в дверь.
− Харакири делать собрался? – буднично поинтересовался Сидоренко и суетливо пошарил по заваленному всякой всячиной гримерному столу. – Сорян, только такой.

Влад скептически оглядел предъявленный ему пластиковый нож и помотал растрепанной головой.

− Нет, этот тупой.
− Надо же, как все серьезно. – протянул Миша и скорчил сочувственную физиономию. – Тогда, мой друг, могу посоветовать только одно верное средство – три чайных ложки соли перорально. Кстати, ложка как раз есть. Ей даже удобно челюсти врагу разжимать, чтобы соль засыпать.
− Ножницы подойдут? – подал голос Женя, пытавшийся застегнуть молнию на косметичке.

Молния упрямилась. Синяя тканевая косметичка, куда Женя умудрился засунуть свой верный мусс для укладки, топорщилась раздутыми боками и собиралась в скором времени помереть. Влад повеселел.

− Давай ножницы.

Женя оставил в покое молнию, покопался в своем рюкзаке и вытащил на свет небольшие канцелярские ножницы с веселой желтой ручкой. Откуда они у него взялись, Юра в душе не ведал. Влад все-таки вошел в гримерку, где происходил спешный сбор добра для передислокации из Новокузнецка в Барнаул, уселся на ближайший свободный стул и водрузил себе на колени подарочный пакет. Из пакета на свет явился плотно замотанный в черную пленку сверток, который Ясинский и принялся вскрывать протянутыми Женей ножницами. Вся гримерка следила за процессом, затаив дыхание.

− На совесть замотали. – прокомментировал Ларс, складывая в отдельный чехол провода. – Чтобы до Москвы не открыли.
− Видимо. – процедил сквозь зубы Влад, сражаясь с крепко намотанным скотчем.
− Судя по пакету, там должен лежать труп. – снова влез с креативными идеями Сидоренко.
− Задушите ежа. – тихонько пробормотал Женя, все-таки победивший косметичку и сунувший ее в рюкзак.

Влад, наконец, расправился с упаковкой и вытряхнул на свет содержимое пакета. Тишина повисла такая, будто в ушах все еще стояли мониторы, и в них внезапно отрубили вообще все звуки.

− Это кто? – ошалело спросил Процко.
− Это Ктулху. – замогильным голосом представил Сидоренко и потянулся к созданию у Влада в руках.

Влад неуловимо быстро качнулся назад, избегая чужих загребущих лапок. Лицо у него было странное. Как будто Ясинский никак не мог определиться, что ему сделать первым – заржать или заплакать. Или и то, и то разом. Потому что в руках он держал среднего размера и такой же средней упитанности оранжевого осьминога с большими грустными глазами.

− Это определенно какой-то знак. – не унимался Сидоренко, которому не дали потрогать головоногое. – Или намек. Или предсказание.
− Это подарок. – отчеканил Влад, пытаясь укутать создание обратно в пакет.
− Осьминог из Новокузнецка. – озадаченно пробормотал Процко. – Кто бы мог подумать, что они тут водятся.
− Вообще-то из Кемерова. – поправил Влад.

Со своими чувствами по этому поводу он явно сумел справился. Улыбнулся, как будто припомнил что-то, и окончательно повеселел.

− Богата, однако, Сибирь на живность. – вклинился вдруг Женя, приметив, что Миша уже собрался затянуть полюбившуюся ему в этом туре песню про человека из Кемерова. – Ко мне отсюда дракон прилетал. К тебе вот осьминог приплыл.
− Существо из Кемерова. – замогильным голосом протянул Сидоренко.

Юра тяжело вздохнул. Он про Кемерово уже даже слышать не хотел. Потому что каждый раз, когда Сидоренко это повторял, в голове еще на полдня заедал «Аквариум».

− Симпатяга. – постановил Женя, все-таки рискнувший подобраться поближе и разглядеть подарок.
− Есть такое. – согласился Влад, тщательно завернув родственника Ктулху. – Буду теперь его на концерты вместе с Леви таскать.

Юра с трудом, но припомнил жутковатого игрушечного кота – символ AtS. Потом зачем-то вообразил родную «креветку» в плюшевом виде, хотел было отогнать дурацкую фантазию, но в последний момент передумал. Может, имеет смысл расширить линейку мерча? Надо будет обсудить с Женей.

Женя, судя по загоревшимся глазам, тоже подумал о чем-то интересном. Хлопнул Влада по плечу и отправился дальше воевать со своими сумками. Влад в обнимку с подарком вымелся восвояси.

Так никуда и не приложивший свое красноречие Миша огорченно скривил губы и пожаловался в пространство:

− Я, может, тоже себе такой подарок хочу.
− Так у тебя же теперь телега есть. – неожиданно отозвался притихший было Ларс. – Ты только намекни. И уже завтра будут тебе и осьминог, и кальмар, и каракатица. Только потащишь ты все это добро на своем горбу.
− Своя ноша не тянет. – гордо парировал Сидоренко, в задумчивости покосился на телефон и пробормотал, будто на вкус пробовал. – Существо из Барнаула… А ничего, звучит.

Юра покачал головой и все-таки вернулся к сбору сумок, покосившись мимоходом на Женю. Низко наклонившись над своим рюкзаком и закрывшись волосами, Женя беззвучно, но отчаянно ржал.

Chapter 40: Моя любовь на пятом этаже

− Может, ты хотя бы разденешься? – как бы невзначай поинтересовался Юра. – Или искупаешься? Или все по порядку?

Женя вяло махнул в его сторону рукой, перевернулся на бок и подтянул к груди колени. Вставать с кровати в ближайшие пару часов он явно не собирался. Юра пожал плечами, подобрал его куртку, небрежно повешенную на крючок и благополучно оттуда упавшую, вернул ее на место и принялся стаскивать с себя обувь. Женины ботинки валялись под вешалкой, как пьяные. Еще одни, те, которые натирали, с трудом, но удалось засунуть в недра чемодана.

Над Новосибирском медленно угасал более-менее погожий вечер, сменяясь снежной ветреной ночью. За окном номера зажигались огни. Женя устроил голову на согнутой в локте руке и краем глаза наблюдал за Юрой. Судя по всему, решал, так ли он вымотался, чтобы пропустить ужин. Или еда – это все-таки святое.

− Автобусы – зло. – с чувством сообщил Женя, переворачиваясь на спину и вытягиваясь на неширокой кровати во весь рост.
− Согласен. – отозвался Юра, поглощенный поисками полотенца.
− Не для моей спины такие испытания. – продолжал моноспектакль Женя, как-то немыслимо подгибая под себя ноги.
− Старость – не радость. – покосившись на него, подметил Юра и все-таки вытряхнул из чемодана на свою кровать весь верхний слой вещей.
− Так и совсем развалиться можно.
− Ты уже. На кровати.

Женя хмыкнул и вдруг резко выпрямился, как-то немыслимо оттолкнувшись от матраса лопатками. Уселся на пятки и потряс взлохмаченной головой.

− Твое полотенце в моем чемодане. Потому что ты его чуть не забыл. – буднично сообщил он, все-таки вставая и стягивая кофту. – Только в душ я первый.
− Акробат. – усмехнулся Юра и принялся запихивать одежду обратно. – А к чему были эти страдания?
− Для души. – с достоинством отозвался Женя, выпутываясь из джинсов.

Одежду он бросил на кровать, вооружился полотенцем, своей верной косметичкой с мыльно-рыльными принадлежностями и продефилировал в ванную, зачем-то щелкнув дверным замком.

− Дожили. – сообщил Юра запертой двери.

В ответ ему зашумела вода.

За то время, что Женя проторчал в ванной, на улице стемнело окончательно, а сам Юра чуть не задремал, устроившись в кресле у окна. Торопить эту русалку московского разлива, в принципе, не было смысла. Ужин никуда не денется, а смыть с себя под горячим душем не пот даже, а тупую дорожную усталость всегда приятно.

Юра уже собрался все-таки вздремнуть, когда дверь открылась, выпустив в номер клубы пара, влажный воздух и самого Женю с забавно завязанными в пучок на затылке волосами и одетого в одни белые отельные тапки.

− Ты там кипятком купался, что ли? – полюбопытствовал Юра.
− Ага. – Женя сдернул с волос резинку и тряхнул головой, разметав по влажным плечам сухие волосы. – Как там, в сказке? В кипятке, в молоке и в ледяной воде. Для омоложения.

О какой сказке он толкует, Юра напрочь позабыл, засмотревшись. Волосы у Жени были сухими только на первый взгляд. Вернее, мочить-то он их не мочил, но от влажного воздуха кудри радостно встали дыбом, превращаясь в короткую, но пышную гриву. Женя сморщил нос, пытаясь сдуть особенно нахальную прядь, не преуспел и раздраженно мотнул головой.

− Свободу попугаям. – мрачно протянул он и тут же улыбнулся весело и многозначительно.
− А как же ужин? – слабо поинтересовался Юра.
− Подождет.

Слышать такое от вечно недоедающего в туре Жени было сродни кощунству. Собственный голос до перебравшегося на кровать Юры донесся как сквозь слой ваты:

− А стены тут картонные.
− Первый раз, что ли? – усмехнулся уголком губ Женя.

Сказку Юра все-таки вспомнил и почему-то подумал, что какая-то доля истины в ней есть. Либо это Женя что-то перенял от эльфов и полуэльфов, которых играл. А может, все дело было в улыбке, которая всегда его красила, но неожиданно показалось, что не было всех этих лет. А Женя был. Такой же молоденький и пушистый, каким пришел петь партию золотого дракона.

− Ты привидение, что ли, увидел? – тихо спросил Женя, толкнув раскрытой ладонью Юру в грудь.

Юра послушно опустился спиной на покрывало и улыбнулся.

− А бывают привидения-драконы?
− Тебе лучше знать. – Женя устроился рядом и деловито взялся за Юрин ремень. – Ты же у нас самый начитанный.

Пряжка поддалась с легкостью. Следом так же легко сдались болт и молния. Из штанов и футболки Юра выбрался сам. Сел в кровати, накрыв ладонью горячую и розовую после душа Женину щеку. Погладил большим пальцем проступающую косточку скулы. Женя качнулся ему навстречу, легонько бодая лбом в лоб и щекоча волосами. Обхватил за плечи, прижимая крепче. И, наконец, поцеловал.

На скрипнувшую кровать они завалились, обнявшись так крепко, что сразу не разберешь – где чьи конечности. Гладкая влажная после душа Женина кожа была такой горячей, будто по венам у него и правда тек огонь, как у дракона. Волосы жили своей самостоятельной жизнью – лезли в лицо, путались между пальцами, пушились еще сильнее. От них тонко, едва уловимо пахло чем-то терпким, только Жене свойственным, что постоянно забивал неживой запах средств для укладки, выходить без которых на сцену, а иногда и из дома Женя отказывался наотрез.

Как-то очень к месту припомнилось, что последний раз они проводили время так еще в Москве. В туре все и всегда выматывались, как загнанные лошади, и в кровати хотели только спать. Хотя некоторые, по Юриным наблюдениям, были какими-то двужильными. Тот же Гуженко. Или Сидоренко с Энди. Но для них гастроли были главным образом еще и веселым, хоть и непростым, развлечением. И переживать за логистику, инструменты, аппаратуру, настройку и прочие технические тонкости им не приходилось. Хотя грузиться в поезд за две минуты не понравилось решительно никому.

Женя шумно выдохнул, когда Юра спустился губами ему на шею, коснулся коротким крепким поцелуем чувствительного местечка под челюстью. Вовремя вспомнил, что завтра вообще-то еще выступать, и следов оставлять нельзя. Приподнялся на локтях, съезжая еще ниже, и с удовольствием втянул в рот кожу под ключицей. Женя зашипел сквозь зубы, выгибаясь ему навстречу и царапая спину короткими ногтями. Но возражать не стал. Раскаленный, как пламя в человеческом облике, гибкий и тонкий, он отзывался на каждое прикосновение губ, зубов и языка. Напрягался всем телом, отчего рельефнее проступали мышцы под влажной кожей и вены на шее, закусывал губы, но молчал, только шумно дышал.

Его хотелось обласкать всего, каждый сантиметр восхитительно мягкой кожи, каждую проступающую косточку. Даже синяк на коленке, заработанный как раз в автобусе. Но спуститься ниже пояса Женя не позволил. С силой уперся ладонями Юре в плечи, заставив скатиться с себя.

Отстраняться от него было почти физически больно, но Юра послушно улегся на спину на неширокой кровати и заворожено наблюдал, как Женя медленно выпрямляется. Свет горевшей на тумбочке у изголовья лампы золотыми мазками ложился ему на кожу, вспыхивал в волосах, бросал причудливые тени на раскрасневшееся лицо с припухшими от поцелуев и укусов губами.

Женя улегся вплотную, вытянулся вдоль Юриного бока, приподнявшись на локте. Снова потянулся за поцелуем, в этот раз уже не приглашая, а настойчиво требуя. Пробрался горячим языком в рот, прошелся по кромке зубов. Второй рукой широко огладил Юре грудь, потом живот. Сомкнул ладонь вокруг члена, лаская резко и быстро. Юра вплел пальцы в снова полезшие в лицо кудри и глухо застонал в поцелуй.

Сжав напоследок член у основания, Женя неуловимо-гибко отстранился, приподнялся и перекинул ногу Юре через бедра, устраиваясь сверху. Усмехнулся широко и самодовольно, выпрямляясь и прогибаясь в пояснице. Завел руку себе за спину, направляя. Юра стиснул зубы, когда напряженный член туго обхватили горячие упругие стенки. Зажмурился до звезд под веками, когда Женя плавно опустился до конца, упираясь ладонями ему в грудь. Потом все-таки спохватился и торопливо распахнул глаза, жадно глядя, как приоткрываются в беззвучном стоне яркие полные губы, как коротко кривится родное красивое лицо. Устроил ладони у Жени на бедрах, широко оглаживая. Не зря все-таки Женька так долго торчал в ванной.

Женя выдохнул, устроился поудобнее и, наконец, задвигался, постепенно ускоряясь и не сводя глаз с Юриного лица. Накрыл его руки своими и потянул вверх, перемещая их себе на талию, привычно тонкую и гибкую.

− Жень… − все-таки нашел в себе силы позвать Юра.
− А? – почти стоном отозвался Женя, прикрывая глаза.
− Резинка?
− Нахер.

В другое время и в других обстоятельствах Юра бы посмеялся поразительной меткости этого ответа, но только не сейчас. Сейчас хотелось быстрее, глубже, сильнее. А еще хотелось оказаться дома, в своей квартире с нормальными стенами, в своей просторной кровати, где можно было не сдерживаться и ни в чем себе не отказывать. Но здесь и сейчас тоже было хорошо. Особенно, когда Женя, приподнявшись, крутанул бедрами и тут же уронил голову, вжимаясь губами себе в плечо и давя стон. Волосы закрывали ему лицо, но Юра и так прекрасно знал его выражение. Оно как будто выжглось за столько лет на изнанке век.

С трудом, но Юра все-таки оторвал ладонь от соблазнительного изгиба талии и обхватил упруго качавшийся при каждом движении, потемневший от прилива крови Женин член. Двинул ладонью в такт, добиваясь еще одного сдавленного стона. Себе он уже давно искусал все губы, стараясь не издавать ни звука. Женя тоже старался изо всех сил, и получалось у него явно лучше, чем прежде. Впрочем, тогда, только узнавая друг друга, они оба, не сговариваясь, ориентировались на звук. Где даже прикосновение губами вызывает только легкий вздох. А где мимолетное движение пальцев заставляет несдержанно стонать. Сейчас, выучив друг друга наизусть, в этом почти не было необходимости. Кроме ни с чем не сравнимого удовольствия слушать и слышать шумное тяжелое дыхание, вздохи, стоны, сдавленный шепот.

Женя крупно вздрогнул, крепче вжался губами себе в плечо, сдавленно простонал, выгибаясь и судорожно двигая бедрами. Качнулся вперед, опускаясь Юре на грудь и пряча лицо уже у него в плече. Юра обнял его за пояс, прижимая крепче. Между ними стало влажно и липко.

− Опять идти купаться. – пробормотал Юра, отдышавшись.

Женя тихо засмеялся над ухом и тяжело оттолкнулся от подушки, поднимаясь на колени и освобождаясь. Безошибочно нащупал на тумбочке брошенное Юрино полотенце, небрежно обтерся, перекинул его Юре, а сам устроился у него под боком.

Прикосновение жестковатой ткани к разгоряченной, слишком чувствительной сейчас коже было не слишком приятным. Но ползти в сторону ванной было лень. Хотелось лежать вот так, медленно остывая и проваливаясь в полудрему.

Из блаженной неги вырвал скрежет ключ-карты в дверном замке. Юра вытаращил глаза сперва в потолок, потом на вздрогнувшего Женю. И торопливо зашарил в поисках штанов. Женя, будто и не валялся только что расслабленной медузой, скатился с кровати и в мгновение ока натянул вытащенные невесть откуда трусы. Нырнул головой в ворот кофты, безнадежно запутался в рукавах и, чертыхнувшись, рухнул обратно на кровать. Юра, все-таки одолевший сопротивляющиеся джинсы, натянул футболку и решительно шагнул к двери, где по-прежнему скреблась чужая карта.

В коридоре обнаружилась Лена Минина, одетая в куртку и шапку, с карточкой в руках. На Юру она уставилась совершенно дикими глазами и принялась стремительно краснеть.

− Юр, прости ради бога. – простонала Лена, закрыв лицо ладонью. – Я опять все перепутала.
− Ничего, бывает. – с трудом выдавил Юра, косясь на свое отражение в висевшем на стене сбоку зеркале.

Слава богу, штаны все-таки был застегнуты. А вот футболка оказалась надета задом наперед. Впрочем, Лена, кажется, этого не заметила.

− У вас шестой этаж? – только и спросила она, все еще пламенея щеками.
− Пятый. – подумав, вспомнил Юра.
− Прости, пожалуйста. – снова простонала Лена, истерически всхлипнула и полезла за телефоном.

На вспыхнувшем экране Юра разглядел сначала фото Лениной дочери, потом значок галереи и, наконец, фотографию отельной двери с номером.

− Мне пора голову лечить. – обреченно сообщила Лена. – Еще раз прости, ради бога.
− Ничего страшного, Лен, правда. – старательно сдерживая смех, утешил ее Юра.

Лена, виновато улыбнувшись, побрела к лифту. Юра, покачав головой, закрыл дверь и щелкнул задвижкой. На всякий случай.

Женя, успевший опять раздеться, валялся на кровати и сдавленно смеялся. Потом все-таки сел, тряхнул стоявшими дыбом волосами и пропел:

− Моя любовь на пятом этаже −
Почти где луна;
Моя любовь, конечно, спит уже −
Спокойного сна.

Юра шумно вздохнул и привалился плечом к стене.

− Сумасшедший дом на выезде, а не тур. – постановил он. – И так каждый раз.

Женя легкомысленно махнул рукой и, как был голый, нагнулся над чемоданом в поисках чистого полотенца.

Chapter 41: Преступление и наказание

Подозрительные звуки Юра расслышал еще у лифта уфимской гостиницы. Навострил уши, тяжело вздохнул и с трудом сдержался от не очень цензурного комментария. Потом все-таки совладал с собой и двинулся прояснять обстановку.

Первый вопль, тональностью напоминающий удушаемую кошку, он узнал бы и во сне. Последовавший за ним второй оказался еще выше, но гораздо мелодичнее. Юра открыл дверь на лестницу, прислушиваясь. И чуть не поперхнулся от возмущения, когда к этому дуэту прибавился третий голос – знакомый куда лучше, чем первые два. Мелисов покачал головой и на цыпочках двинулся по ступенькам вниз. Пара пролетов – и сходка злоумышленников оказалась накрыта.

− Опять? – полюбопытствовал Юра, опираясь бедром о перила и переводя взгляд с Гуженко на Елфимова.

На Женю он старался не смотреть, чтобы не растерять запал. Денис, как раз набравший воздуха в грудь для очередного не то вокализа, не то вопля, сдулся, как шарик, и даже попятился. Юре даже показалось, что еще пара шагов – и Гуженко попытается спрятаться за Женю. Который, в силу разницы в росте, для этого не очень подходил.

Петр, до этого оживленно жестикулировавший и, очевидно, выполнявший роль дирижера этого ансамбля котов-удавленников, удивленно вскинул брови и примирительно поднял раскрытые ладони:

− Юрочка, ты только не ругайся. Надо же нам где-то распеться. А Денису, кстати, не помешает пара новых упражнений.
− Это каких же? – подозрительно спросил Юра, косясь в сторону Дениса.

Тот отступил к самому краю лестничной площадки и, видимо, ожидал удобного случая, чтобы отступить еще дальше. Кажется, воспитательный пендель, выданный на Дальнем Востоке, оказался долгого действия.

Петр, который, очевидно, только и ждал, чтобы его спросили, мигом оседлал любимого конька и изобразил губами и языком что-то настолько же сложное, насколько и неприличное. Юра отвел глаза и укоризненно взглянул на Женю.

Выразительный взгляд улетел в «молоко», потому что Женя заворожено таращился Петру в рот и явно запоминал все это непотребство.

− Так, ну-ка хватит. – Юра взял себя в руки и решительно прервал работу вокальной студии имени маэстро Елфимова. – Вас, вообще-то на этаже слышно. И администратор пожаловаться успела. Так что расходитесь. На площадке будете упражняться.
− Юр, не сердись. – Петр мигом перестал корчить рожи и посерьезнел. – Мы же не со зла. Ну хочешь – назначь нам любую сатисфакцию. Какую сочтешь нужной…

Юра хотел было отмахнуться, но в последний момент передумал и не сдержал усмешку.

− Как приедем на площадку, − медленно проговорил он. – Чтобы оба – и ты, и Денис – купили по эпидемской майке.
− Не проблема. – Петр улыбнулся так солнечно, что запросто затмил тусклую лампочку на потолке. – Хоть две. Денис, пойдем, я тебе по-быстрому еще кое-что объясню.

Подхваченный под руку Денис с явным облегчением позволил Елфимову утащить себя вверх по лестнице. Юра проводил их взглядом. Зрелище, конечно, было презабавное – высоченный, как каланча, Гуженко, которого на буксире тащил прочь вполне себе компактный Петр.

Вокруг груди сомкнулись теплые руки.

− А мне ты какое наказание назначишь, о грозный Демиург, создатель вселенной? – промурлыкал Женя, прижимаясь сзади всем телом и потираясь щекой о Юрино плечо.
− Об этом дома поговорим. – отозвался Юра, накрывая Женины ладони и коротко сжимая.

С одной стороны, время уже поджимало, и надо было выкручиваться из этих объятий, идти за вещами и выезжать на площадку. С другой, отчаянно хотелось послать все к черту и постоять так еще немного. Или много.

− И все-таки? – мягко пропели над ухом.
− Ехать пора. – как сквозь сон, выговорил Юра, с нечеловеческим усилием размыкая Женины руки.

Свою ошибку он осознал почти сразу, но все-таки понадеялся на Женино понимание. Как выяснилось, зря.

«Время героев» на чеке Женя пел, обняв за пояс Дениса и прижавшись к его плечу. Денис улыбался, как шальной, и снимал эту картину на телефон. Юра поостерегся рассуждать, для чего Гуженко может понадобиться видео. Песня закончилась, и Женя, широко улыбнувшись Денису, перепорхнул к Петру. Уселся рядом, вытащил телефон и принялся что-то показывать, жестикулируя свободной рукой. Петр невозмутимо перехватил Женино запястье, придвинулся ближе, положил подбородок ему на плечо и с интересом залип в чужой телефон. Женину руку он так и не выпустил. Юра прикусил изнутри щеку и отвернулся. Но так, чтобы эта парочка оставалась в поле зрения.

Расслышать, о чем они говорили, было совершенно невозможно. Да, кажется, и сами Женя с Петром слышали друг друга плохо. Потому что Женя вдруг вытянул шею и сказал что-то Петру на ухо, почти касаясь губами. Петр кивнул, над чем-то посмеялся и неожиданно потянул с Жени шапку. Юра от неожиданности уронил медиатор.

В прохладное время года шапкой Женя укрощал свои волосы, которые так и стремились наэлектризоваться и превратиться в пышную кудрявую копну. Перед концертом шапка снималась, волосы заливались тонной мусса, и только после этих манипуляций Женя выходил на сцену. Стаскивать с себя шапку раньше времени он редко позволял даже Юре и шипел, как недовольный кот, на все поползновения в сторону своей головы.

Сейчас же он только улыбнулся и даже – с ума сойти – стащил с волос резинку и тряхнул головой. Кудри рассыпались львиной гривой, вызвав дружный умиленный вздох у всех, кроме Деда и Ларса, к этим прелестям совершенно равнодушных.

Сумрачно глядя, как Петр аккуратно треплет Женю по волосам, Юра вдруг с отчетливой ясностью вспомнил события почти десятилетней давности.

Петр еще при первой встрече почему-то напомнил Юре кота. Не то ладной гибкой фигурой, не то широкой улыбкой, не то вкрадчивым голосом. И только некоторое время спустя до Юры дошло, что дело было не совсем в этом. Просто Елфимов обладал удивительной способностью на мягких лапах пробираться в чужую жизнь и устраиваться там совершенно по-хозяйски, будто всегда был.

С Женей они сошлись практически мгновенно и первое время друг от друга не отлипали, взахлеб обсуждая что-то свое, вокальное. Женя потом с восторгом пересказывал Юре какие-то хитрые премудрости, подхваченные от Петра. Юра слушал, кивал и периодически ловил себя на мысли, что иногда даже в постели их оказывается не двое, а трое. Хотя Елфимов, судя по кольцу на пальце, был благополучно женат.

А уж как они вдвоем смотрелись на сцене… Врать себе Юра не любил и почти бесстрастно отмечал, что Женя с Петром – оба невысокого роста, стройные и подтянутые – выглядели рядом просто сногсшибательно. Да еще и не стеснялись прижиматься друг к другу плечами, обниматься, то и дело, будто случайно, касаться.

Наблюдать же за их вокальными упражнениями и вовсе не было никакой возможности. И даже не потому, что две этих канарейки умудрялись порой визжать чуть ли не на ультразвуке. Юра как-то заглянул в оккупированную ими комнату и замер на пороге, во все глаза глядя, как Женя, уставившись в телефон, поет какую-то незнакомую песню, а Петр практически обнимает его, положив одну ладонь Жене на живот, а вторую на поясницу и почти прижимаясь щекой к Жениным лопаткам.

− Ну-ка стоп. – скомандовал Петр, не убирая рук. – Вот здесь вся проблема.

Женя, тут же замолчавший и изогнувшийся так, чтобы заглянуть Петру в лицо, Юриного появления не заметил, и тот осторожно попятился и прикрыл за собой дверь. А потом и вовсе надел куртку и вышел из квартиры, оставив их наедине.

Пару часов спустя, когда Юра устал и замерз бесцельно шататься по району, в доме о присутствии Петра напоминал только едва уловимый запах его одеколона. Юра поморщился и открыл окно. Чужие запахи в их доме он всей душой не любил.

Женя сидел на любимом стуле у окна, поджав под себя ноги, и вдумчиво пил чай из здоровенной кружки.

− И где тебя носило? – полюбопытствовал он, потянувшись поймать подошедшего к плите Юру за руку.

Юра шагнул в сторону, не даваясь. Женя отставил кружку и нахмурился.

− Не понял… Это что такое?
− Ничего. – буркнул Юра, наливая чаю и себе.

От заварки пахло какими-то незнакомыми травами. Тоже Елфимов притащил, не иначе. Твою мать, даже в кружке с чаем Елфимов.

− Нет, чего. – не отставал Женя. – Юр, или ты говоришь, или я буду тебя пытать.
− Любопытно, чем именно. – пробормотал Юра, намереваясь уйти вместе с чашкой в комнату.

Не выливать же все это в раковину и демонстративно заваривать мерзкий на вкус чайный пакетик.

На плече сомкнулись цепкие пальцы и с силой заставили развернуться. Женя хмурил брови, губы у него сошлись в тонкую бледную полоску.

− Ты из-за Пети, что ли? – тихо спросил он.
− Вот, он уже Петя. – процедил Юра, сам прекрасно понимавший мелочность этой придирки.

Женя не изменился в лице. Только в линии плеч появилась какая-то напряженная настороженность, знакомая по первым месяцам знакомства, и за несколько лет отношений вроде бы исчезнувшая.

− Чего бы ты себе не надумал, ничего не было. – еще тише проговорил Женя, глядя Юре в глаза. – И быть не могло. Юр, Петя женат. У него прекрасная семья. Он сам чудесный светлый человек. Очень открытый и жизнерадостный. Он потрясающий профессионал, Юр. И отличный педагог.
− Оно и видно. – пробормотал Юра.

Губы у Жени дрогнули, как будто он хотел ответить что-то резкое, но сдержался и вместо этого спросил:

− Ты мне не доверяешь?

Вопрос оказался таким неожиданным, что Юра растерялся.

− Почему не доверяю?
− Ревность – это не признак любви. – Женя скрестил руки на груди, будто отгораживаясь. – Это признак недоверия. И себе, и другому. Вот я и спрашиваю, Юр, ты не доверяешь мне или, может, не доверяешь себе?

Юра со стуком поставил кружку на стол, умудрившись плеснуть себе на пальцы горячий чай. Вытер руку подвернувшимся полотенцем, медленно отодвинул стул, сел, пытаясь выиграть хотя бы немного времени, чтобы собраться с мыслями. Женя молча ждал ответа, по-прежнему отгораживаясь сплетенными руками. На открытых предплечьях напряглись тугие красивые мускулы.

− Я доверяю тебе, Жень. – все-таки выговорил Юра, глядя на квадратики старого паркета на полу. – Доверяю и очень люблю тебя. Просто я не понимаю, что ты вообще во мне нашел.

Тишина на кухне стала такой оглушительной, как будто уши заложило. Юра по-прежнему разглядывал паркет, отгоняя настойчивую, как муха, мысль, что с ремонтом надо будет что-то решать, причем в ближайшее время. Где только взять на него времени и денег.

− Все-таки ты не доверяешь мне. – отчеканил над головой Женя. – Думаешь, что в один прекрасный день я от тебя устану и уйду к кому-нибудь покрасивее, помоложе и побогаче. Так, что ли?

Юра неопределенно пожал плечами и вздрогнул, когда Женя легонько постучал пальцами ему по макушке.

− Ну и дурак. – резюмировал Женя.

Постукивание сменилось ласковым поглаживанием.

− Запомни, пожалуйста, один раз и до склероза. – невыносимо вредным голосом начал Женя. – Я тебя люблю. Не потому что ты какой-то там растакой. Хотя и это тоже, между прочим. Я люблю тебя потому, что ты – это ты. Со всеми твоими достоинствами и заморочками. Я даже не всегда отдаю себе отчет, как сильно я тебя люблю. А когда отдаю, то не понимаю, как эта любовь во мне помещается. Осознай и запомни уже, что я никуда от тебя не денусь. И ни Петя, ни кто угодно другой никогда не заменит мне тебя. Это понятно?

Юра помедлил с ответом, и цепкие пальцы тут же сомкнулись у него на подбородке, заставляя поднять голову.

− Понятно? – негромко, но настойчиво переспросил Женя.
− Понятно. – выдохнул Юра, обнимая привычно тонкую и гибкую талию.

Женя шагнул ближе, обхватывая Юрины плечи. Наклонился, коснулся губами его головы и шумно вздохнул.

− Прости меня. – прошептал Юра куда-то ему в живот.
− Прощаю. Если впредь будешь мне доверять.
− Я научусь. – совершенно искренне пообещал Юра.

И осторожно пробрался ладонями под край Жениной футболки, оглаживая теплую широкую спину.

− Ты доиграешься. – мрачно предрек Юра после мита, влезая в концертный костюм.

Женя, только что закончивший укладывать волосы, обернулся через плечо и скорчил совершенно ангельскую физиономию.

− Понятия не имею, о чем ты. – пропел он и принялся облачаться в меховую кендерскую жилетку.
− Святая невинность. – пробормотал Юра, застегивая молнию. – Можешь считать, что ты своего добился.

Женя тряхнул кудрями и вооружился опять же кендерской палкой-копалкой. Провокационно усмехнулся и крайне характерно провел по ее древку ладонью вверх-вниз.

− Дома. – твердо ответил Юра. – С толком, с чувством, с расстановкой.
− А еще с кляпом и наручниками. – в тон ему закончил Женя. – Долго ждать. Может, хотя бы…
− Ладно. – с тяжелым вздохом сдался Юра и тут же осадил радостно вскинувшегося Женю. – После концерта.

Женя вскинул брови и усмехнулся так по-кендерски пакостно, что Юра сам себе не позавидовал. На сцене и так всегда было более чем тепло. А Женя в настроении может такого жару дать, что под раздачу попадут и правые, и виноватые.

Предвкушение радостно защекоталось в груди и животе. Главное только по струнам от полноты чувств не промахнуться. А впрочем… В первый раз, что ли?

Chapter 42: Первый шаг

− Слышь, Юр, может, ему пять капель накапать для бодрости духа? – тихонько спросил Герр после чека, кивая в сторону Авдеева.

Юра помедлил с ответом, тоже осторожно косясь в сторону Антона. Тот держался хорошо, но в глазах отчетливо читались отголоски какого-то панического ужаса. Причем, появились они как раз на чеке, когда Антон впервые увидел сцену «А2».

− Откажется. – все-таки решил Юра. – Это же тебе не Петр.

Герр усмехнулся, явно припомнив историю с Петей Фроловым-Багреевым и коньяком, тоже, кстати, случившуюся в Питере. Настаивать, однако, не стал и убрался куда-то по своим делам. Юра поискал глазами Женю, не нашел и побрел в сторону гримерки, заметив краем глаза, как Авдеев пристроился за ним следом. Потеряться, что ли, боится?

В гримерке, ловко обогнув Юру, на Антона налетел Вистинь и гордо представил ему сапоги самого устрашающего вида – на толстенной подошве и с кучей ремешков и заклепок. В таких на сцене обычно щеголял Ясинский, а с некоторых пор еще и Гуженко. Начерта эта обувка светлому магу, Юра уточнять не стал. Он же маг. Почему бы ему не ходить в говнодавах?

Авдеев уставился на подгон со сложной смесью восторга и ужаса и тут же уселся переобуваться. Подтянул шнуровку, подгоняя по ноге, нерешительно поднялся и сделал несколько шагов, покачиваясь то ли как девушка на каблуках, то ли как собачка в специальных ботиночках.

− Ну как, нравится? – нетерпеливо спросил Вистинь.
− Круто. – выдохнул Антон и добавил совсем тихо. – Давно о таких мечтал.

Довольный Андрей просиял. Антон переобулся обратно в свои кроссовки и уселся гримироваться. Юра задумчиво покосился в сторону стола с едой и решил, что парочка бутербродов лишней точно не будет.

В открытую настежь дверь впорхнул Женя. Сцапал со стола лежавший с краю банан, быстро очистил его и слопал в два укуса, метко запустив шкурку в мусорку. Застывший со стаканом чая в руке Сидоренко уважительно крякнул и сообщил:

− Вот это, я извиняюсь, техника глубокой глотки.

Женя хитро сощурился и парировал:

− Это профессиональное, Миш. Вокалист должен работать и ртом, и глоткой, и другими местами тоже. Иначе звукоизвлечение страдает.

Сидоренко, явно не ожидавший такого отпора, поперхнулся чаем. Со стороны Авдеева донесся сдавленный звук, одинаково похожий и на смешок, и на предсмертный хрип. Женя с невинным видом уселся проходить процесс дезмондизации, а Юра еще минут пять старательно отмахивался от воспоминаний о том, как горячо он выглядит, когда обхватывает губами банан. И не только банан.

Антон, наблюдавший всю сценку в зеркале, с трудом подавил желание провалиться сквозь пол. Вместе с креслом. Прямо во время грима. Настроение вообще с самого утра прыгало между «Вау, как тут круто» и «Господи, куда я попал?». Не то чтобы ему не приходилось выступать на концертах. Конечно, приходилось. Но все-таки перед публикой иного… Рода. Чего ожидать от фанатов «Эпидемии», трудно было даже представить. Раз сам состав выступающих был таким… Буйным и активным.

Во всяком случае, парик тут дали нормальный – рассуждал Антон, глядя на себя в зеркало. Грим тоже очень даже приятный. Не то, что было на «Последнем испытании», не к ночи будь помянуто. И даже посох выдали прямой и красивый. А уж ботинки… Антон даже зажмурился от удовольствия. Ботинки были хороши. Он на такие давно заглядывался, но сурово напоминал себе, что надевать их все равно некуда. Не в ЛДМ же, право слово.

В таких же ботинках, кроме него, были два дракона – золотой и синий. Денис и Влад, напомнил себе Антон. У Влада еще оказались наманикюренные пальцы – с длинными черными ногтями. Смотрелось странно. Но однозначно красиво. Вообще все эти рокеры… Или металлисты, черт их разберет, однозначно понимали в стиле. Или изобретали его сами, и никто им был не указ, и чихать они хотели на чужие ожидания.

Когда народ начал потихоньку заполнять здоровенный зал, Антон сходил посмотреть на это из-за кулис, впечатлился и убрался обратно в гримерку подобру-поздорову. Начинало потряхивать привычным волнением, которое никуда не девалось перед каждым выступлением. Разговоры и взрывы смеха в гримерке показались неприятно-шумными, и Антон отправился искать спасения в тишине туалета. Скорчил рожу своему отражению в зеркале. Поправил сползшую на ухо корону. Горделиво расправил плечи, пытаясь представить, как мог бы выглядеть этот светлый чародей Ирдис. Женя говорил, что лицом отыгрывать почти ничего не надо. Главное, вступить вовремя и в ноты попасть.

− Антон. – тихо позвали от дверей.

Антон вздрогнул от неожиданности и обернулся. На пороге, прикрыв за собой дверь, стоял Женя, уже загримированный и причесанный, но все еще одетый в джинсы и серую майку.

− Все хорошо? – так же тихо спросил Женя.
− Да, нормально. – торопливо кивнул Антон, придерживая корону. – Просто настраиваюсь.
− Извини, если помешал. Но ты просто так быстро ушел. Я подумал, может, что-то случилось?
− Ничего не случилось. – качнул головой Антон и неожиданно для себя выпалил. – Просто мне это все пока не очень привычно.
− Понимаю.

Женя улыбнулся, отошел, наконец, от двери, приподнялся на носки и осторожно поправил на Антоне корону. Та тут же перестала скользить по парику и села, как влитая. Главное, чтобы потом снять получилось.

− Я когда первый раз Дезмондом выходил, тоже переживал страшно. – с улыбкой поделился Женя, отступив на шаг. – И постановка эта, и костюм непривычный. Ну и Дезмондом ведь до меня был Максим Самосват, наш прошлый вокалист. Хотелось быть не хуже. Про самый первый выход, в 2007-м, вообще молчу. Тогда чуть прямо за кулисами не умер. – Женя помолчал немного и со странной усмешкой закончил. – Вернее, все-таки немножко умер. Так что ты не переживай. Если вдруг слова забудешь, я подхвачу.
− Я справлюсь. – пообещал Антон.

Женя ободряюще хлопнул его по плечу.

− Пойдем ко всем или тебе еще надо настроиться?
− Пойдем ко всем. – решился Антон, собирая волю в кулак.

Женя толкнул бедром дверь и бодро устремился по коридору, напевая себе под нос:

− Нелегко порой
Сделать самый первый шаг.
Идти вперед,
Преодолевая страх.

Антон улыбнулся и покачал головой. В самом деле, чего он распереживался? Профессионал он все-таки или где?

 

− И как тебе Авдеев? – спросил Юра уже ночью, в номере.

Лежать было хорошо, потому что ноги ощущались сплошным усталым гудением. Женя, сидевший на краю кровати и укрощавший высохшие кудри каким-то новым средством, чуть повернул голову. Свет лампы на прикроватной тумбочке красиво высветил его профиль, мягко позолотил шею и грудь.

− Молодец, хорошо держался. – ответил Женя, откинув голову и встрепав руками волосы.

Юра засмотрелся, как красиво напрягаются у него шея и руки. Нет, все-таки Женя та еще античная статуя. Даже когда просто сидит в одних трусах и воюет со своей бешеной шевелюрой.

− Он мне, кстати, воспоминание разблокировал. – неожиданно поделился Женя, выпрямляясь. – Как я сам Дезом в первый раз выходил. По-моему, волновался так же сильно, как в Лужниках. Или даже сильнее. Все-таки Гилтиас целиком и полностью мой. А Дезом был Максим.
− Максим им всего пару раз был. – пожал плечами Юра. – А ты вон уже сколько лет.

Женя вдруг напружинился, как затаившийся в засаде кот, и процедил своим любимым склочным голосом:

− Да ты что? А кто в апреле брякнул, что я никогда Дезмондом не был?
− Ну я же извинился. – торопливо повинился Юра. – И вообще я мысль не так сформулировал. Потому что ты меня постоянно отвлекал.
− Давай-давай, оправдывайся. – все еще обиженно пробурчал Женя, но под одеяло к Юре все-таки нырнул.

От примирительного поцелуя, однако, увернулся, вместо губ подставив щеку.

− Драконы – существа злопамятные. – наставительно сообщил он.
− Да дам я тебе гитару. – тяжело вздохнул Юра. – Сколько раз хочешь, столько и дам. Любую, на выбор.
− Даже самую новую? – подозрительно уточнил Женя.
− Ее – в первую очередь. – пообещал Юра.
− Ну ладно.

Женя ловко перегнулся через Юру, щелкнул выключателем, позволил закинуть на себя руку, повозился, устраиваясь поудобнее, и почти сразу громко размеренно задышал. Выключался он всегда почти мгновенно.

Юра полежал еще немного, закрыв глаза и глубоко вдыхая тонкий запах Жениного секретного средства для волос. Мысль сама собой вернулась к той Рукописи – первой после перерыва. Вспомнился Женя с красными от недосыпа глазами, раз за разом отсматривающий обе старых записи оперы – из «Горбушки» и из Лужников. Юра тогда не выдержал и захлопнул перед ним крышку ноутбука.

− Только попробуй спеть, как Макс. – в сердцах заявил он. – Месяц будешь на диване спать.

Женя ошалело моргнул, высоко вскинув брови и приоткрыв рот.

− Жестоко… − наконец, пробормотал он.
− Справедливо. – припечатал Юра. – Ты же и сам знаешь, что в этом нет необходимости. Люди привыкли к тебе-вокалисту. Привыкнут и к тебе-Дезмонду.

Женя вдруг ссутулил плечи, уголки губ печально дрогнули, и он со слезами в голосе спросил не у Юры даже, а как будто у мироздания напрямую:

− Я теперь что, «Остров драконов» никогда больше не спою?
− Ты же сам жаловался, что он сложный. – обалдело выговорил Юра.
− Зато мой первый. – протянул Женя и упрямо тряхнул головой. – Надо над этим подумать.
− Да вашу мать! – с чувством выругался Юра тоже в адрес мироздания. – Я придумал героя с раздвоением личности.

Женя хмыкнул, убрал ноутбук подальше и потянулся к Юре за поцелуем, явно вознамерившись снять стресс перед завтрашним выступлением привычным способом. Не то чтобы Юра был против.

Юра и сейчас был бы не против. Но умотавшийся за день Женя спал, как сурок. А потом сморило и самого Юру. Будильник мрачно предсказывал, что спать им оставалось чуть больше пяти часов.

Chapter 43: Семейные ценности

Ранние подъемы Юра ненавидел всей душой. И, даже несмотря на то, сколько их было в жизни, привыкать к ним не собирался. А вылетали в Екатеринбург настолько рано, что это было вообще бесчеловечно.

Когда продрогшая, заметенная снегом Москва осталась далеко внизу, Юра сделал попытку доспать невыспанное время. Сначала было душно. Потом над чем-то коротко, но громко взоржал Сидоренко. Потом где-то в хвосте самолета раскапризничался ребенок. Юра, не открывая глаз, раздраженно выдохнул. Лежавшую на колене руку тут же накрыла Женина теплая ладонь и коротко сжала. На плечо улеглась знакомая пушистая голова. Юра наклонился вбок, прижимаясь щекой к Жениным волосам.

В такой позе удалось продремать около часа. Потом нехорошо заныла шея, и пришлось выпрямляться, что, разумеется, благодушия не добавило. Посему с Екатеринбургом Юра встретился в состоянии «Не влезай – убью». Женя понятливо покосился на него и не стал ничего говорить. Зато вдруг уставился куда-то за Юрино плечо, округлил глаза, приоткрыл рот и сорвался с места, как ужаленный. Юра только и успел глянуть ему вслед и удивленно вскинуть брови.

Воистину Земля очень маленькая планета. Кто бы мог подумать, что в стекляшке аэропорта почти нос к носу встретятся две одинаково нагруженные концертным барахлом группы? К своему стыду, «Чайф» Юра опознал не сразу, но тут же списал это на недосып. Женя зато вился вокруг Шахрина восторженной ящерицей и улыбался так широко, как не все его поклонницы умели. Кроме Гуженко, разумеется. Юра наткнулся взглядом на такую же восторженную улыбку Ларса и с трудом удержался, чтобы не протереть глаза. Уж от сдержанного Ильи он такого не ожидал. Впрочем, кто осудит эти души? Уж точно не он.

Воспоминание на мягких лапках выползло из глубин памяти и кольнуло острым когтем. Юра нахмурился. Женя с этой его радостной и не очень вменяемой улыбкой, с лихорадочно горящими глазами, напомнил себя самого времен записи второй Эльфийки. Юра тогда не раз и не два видел у него это восторженное выражение, адресованное попеременно то ему, то Максу.

Настроение, и без того не очень радужное, стало окончательно пасмурным, хотя бледное уральское солнце изо всех сил пыталось пробиться сквозь тучи. Женя, все никак не отпускавший Шахрина, сиял раз в десять ярче этого чахоточного солнца, и, глядя на него, начинали улыбаться все в пределах досягаемости.

− Бывает же такое... – уже в автобусе мечтательно выдохнул Женя, плюхнувшись на сиденье рядом с Юрой и стаскивая с головы капюшон куртки. – Сколько уже хочу на их концерт сходить, да все никак. Только и остается самому на сольниках петь.
− Фанаточка. – загнав поглубже раздражение, пробормотал Юра.

Он искренне надеялся, что Женя спишет его неразговорчивость на ранний подъем. Не тут-то было. Женя повернул голову, внимательно прищурился и прокурорским тоном выдал:

− Ревнуешь.

Высказанное вслух, это прозвучало настолько глупо, что Юра даже усмехнулся.

− К кому? К Шахрину?
− А может, к Бегунову? – парировал Женя и добавил с насмешливой улыбкой. – Да, я не только Эпидемию любил. И сейчас люблю.
− Вертихвост. – припечатал Юра. – Вот и верь этим истинным поклонникам. Так и норовят переметнуться к первому встречному. То к AtS, то к куражам.

Женя от такого обвинения пораженно приоткрыл рот, сверкнул глазами и заявил:

− Ну, допустим, к Владу переметнулся ты. А тебе за это даже футболку с котиком не дали. А к куражам я сейчас уйду.

Слово с делом у Жени не разошлось. Кинув на сиденье рюкзак, он живо перебрался к Елфимову и легко влился в их с Сидоренко оживленную беседу не то о методах преподавания, не то о казнях египетских. Юра покачал головой и встретился глазами с сидевшим через проход Ларсом.

− Можно начинать бояться? – негромко спросил Илья.
− Бояться всегда нужно – для профилактики. – глубокомысленно заметил Юра и, увидев, как посерьезнел Ларс, спешно добавил. – Но не сегодня.

Ларс понятливо кивнул и отвернулся к окну, где, на Юрин беглый взгляд, ничего интересного, кроме дымящих труб, не было. Спать больше не хотелось. Злиться, в сущности, тоже. Женя, вдохновленный встречей с «Чайфом», все еще светился сильнее, чем обычно, и в таком шебутном настроении мог выкинуть все, что угодно.

Собственно, «выкидывать» он начал еще на чеке, облазив все углы сцены, попробовав на устойчивость все мониторы и даже пошатав какую-то подозрительного вида конструкцию за кулисами. Конструкция зашаталась так активно, что Женя отпрыгнул и больше к ней не приближался.

«Выбор есть» они с Петром отпели чуть ли не в обнимку и так трогательно глядя друг другу в глаза, что со стороны это запросто сошло бы за «Романс о слезе». Юра мысленно поздравил себя с тем, что за 10 с лишним лет Елфимова понял, принял и проникся к нему огромным уважением. Иначе сейчас точно бы придушил.

Чек плавно перетек в мит, ознаменованный тяжким вздохом снявшего ремень гитары Ларса. Юра, проходя мимо, хлопнул Илью по плечу. Такое плотное общение с поклонниками давалось Ларсу с некоторым трудом. И все же свой кружок почитателей, хотя и не такой большой, как у Жени, собирался у него в каждом городе.

Все-таки публика в Екатеринбурге приятная и образованная – отрешенно думал Юра, обсуждая с девушкой раза в два младше него «Хроники Корума». Кто вообще сейчас читает Муркока? Раз-два и обчелся. Женя на него тоже не соблазнился. Разве что пару раз послушал Юрины пространные пересказы, неизменно засыпая на самом интересном.

Собственно, как раз Женины непонятные взгляды Юра на себе ловил весь мит. И почти не удивился, когда после окончания его сцапали под руку и куда-то потащили. Конечной Жениной целью оказалась затерянная в дальнем углу коридора маленькая гримерка, куда рыцари свалили часть своего скарба. Женя деловито влетел туда, затащил за собой Юру, громыхнул древним шпингалетом на двери и упер руки в бока. Выглядело это при его росте и комплекции не устрашающе, а бесконечно мило.

− Еще минут пять, и ты бы на этой девушке женился. – строго заявил Женя, хмуря брови.
− Вот это новость. – обалдел Юра и тут же перешел в контратаку. – А куда деваться, если нужно аж на Урал тащиться, чтобы о книгах поговорить.
− Вот, значит, как? – Женя сморщил нос, став похожим на драчливого кота. – Слушай, а если бы я с тобой еще в первую встречу об этом самом Коруме заговорил, чем бы дело кончилось?
− Кладовка, которую ты так любишь вспоминать, случилась бы на пару лет раньше. – чистосердечно сознался Юра.

Женя улыбнулся уголками рта, но тут же спохватился и снова напустил на себя грозный вид.

− И сколько книжек Муркока надо прочитать, чтобы удостоиться приглашения в кладовку?
− Ровно столько, сколько прочитал ты. – ответил Юра, шагая вперед.

Пальцы скользнули по теплой ткани Жениной кофты, вплелись в волосы, небрежно стянутые в узел на затылке. Женины ладони легли Юре на спину, заставляя прижаться ближе. Резинку с его волос Юра все-таки стащил, с восторгом зарываясь в легкие пушистые кудри. Каждый раз, как в первый.

Поцелуи тоже были… Каждый раз, как в первый. Как будто заново узнавалась соблазнительная мягкость губ, короткие рубцы шрамов на нижней, твердая кромка зубов со слегка наползающими друг на друга передними. Женя приподнялся на носки, выгибаясь и прижимаясь всем телом, потерся почему-то холодным носом о Юрину щеку, долго счастливо вздохнул и снова потянулся к губам.

Юра искренне не помнил, сколько они так простояли. Но раз в дверь никто не ломился с воплями, что через пять минут на сцену, значит, не так уж и много. Время растягивалось, как стекающий с ложки мед, и почему-то отдавало карамельной сладостью.

− Опять тебе местных сладостей натащили? – оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, прошептал Юра.

Женя улыбнулся и прошелся языком по ярким припухшим губам.

− Ага. Отказываться теперь, что ли?
− Чтобы ты и от еды отказался… − качнул головой Юра и накрыл ладонью Женину щеку.

Волосы, обрадовавшие свободе от резинки и укладки, парили бешеной копной, падали Жене на лицо, от чего оно казалось непривычно узким и красивым как-то иначе. Женя забавно сморщил нос, пытаясь сдуть это безобразие, не преуспел и тихо засмеялся.

− Надо идти? – спросил он, обнимая Юру за шею и снова пригибая его к себе.
− Надо. – обреченно отозвался Юра, жмуря глаза.

Смотреть на Женю сейчас не было никаких сил. Иначе потом не хватит силы воли оторваться.

− Пойдем. – так же обреченно проговорил Женя, на ощупь отпирая дверь. – Кажется, мы достаточно подробно обсудили наши семейные ценности.
− Совершенно не достаточно. – въедливо уточнил Юра. – Для «достаточно» времени как-то маловато.
− Ладно, в Москве обсудим. – усмехнулся Женя и первым выпорхнул в коридор.

Чтобы тут же остановиться и прислушаться. Откуда-то доносились взрывы такого хохота, что сразу становилось понятно – «звездные вокалисты» и «доблестные рыцари» опять что-то учудили. Юра переглянулся с Женей, и они, не сговариваясь, двинулись на звук.

Ржали в другой «типа-гримерке», оборудованной под костюмерную. Причем, ржали над Петром, уже облаченным в костюм Ботар-эля и застывшим в несколько нелепой позе на полусогнутых ногах. Кто-то из балета – Юра со спины не понял, кто – старательно отпаривал ему подол длинной рубахи, надетой под бригантину. Юра содрогнулся, оценив траекторию движения горячего пара.

− Петь… − нерешительно проговорил передернувший плечами Женя. – Ты поосторожнее с семейными ценностями. А то получатся яйца пашот.
− Бенедикт. – невозмутимо поправил Петр.
− В мешочек. – паскудно заржал Баюшкин.

Теперь захохотали все. Петр скорчил непередаваемую физиономию, вежливо поблагодарил повелительницу отпаривателя и принялся торопливо обмахиваться.

− Да, не самый приятный опыт. – доверительно поделился он, наклонившись к Жене.

Женю отчетливо передернуло:

− Ты зачем это затеял?
− Так мятое все было, как из жопы.
− А на вешалке погладить не судьба?
− Так я заметил, когда уже оделся.

Юра усмехнулся, прикрыв рот ладонью, и негромко проговорил:

− На Женин плащ текли, с Лениным платьем спали, Стрелой Судьбы в жопу тыкали. Теперь вот мешочек Ботар-эля чуть не сварили.
− Ты главное забыл. – мрачно добавил Женя. – Лифчиком сразу двух зайцев убили.

Секундная тишина взорвалась новым приступом оглушительного ржача.

Chapter 44: Песня снегов

Женина затея Юре была непонятна с самого начала. Для чего тащиться невесть куда за город и за деньги, если есть дача, да еще и бесплатная? Но Женя уперся так, что дело чуть не дошло до скандала. Юра вовремя поймал себя на этом моменте, глубоко вдохнул, выдохнул и уступил. Женя улыбнулся уголками рта. Он тоже почувствовал, что еще немного – и короткие выходные перед днем рождения группы превратятся в обиженную молчанку. Примирительно тронул Юру за плечо и сказал:

− Юр, я же не спорю, что дача – это хорошо. А баня вообще отлично. Но обстановку-то надо иногда менять. Честное слово, нас там никто не побеспокоит. – улыбка из примирительной стала совсем шкодливой. – А еще там связь не ловит. Так что никто точно не докопается.
− Ладно тебе, я же уже согласился. – пробормотал Юра.

В глубине души ему все еще не очень нравилась эта идея. Хотя заснеженные подмосковные пейзажи, проносившиеся по обеим сторонам дороги, все-таки были хороши. Женя, объявивший, что водитель выбирает музыку, а пассажир помалкивает в тряпочку, включил максимально слащавую подборку новогодних песенок и мурлыкал им в такт, безбожно перевирая английские слова. В таком исполнении неубиваемый хит Abbы нравился Юре гораздо больше.

Турбаза, которую Женя обозвал каким-то модным словом, не задержавшимся у Юры в голове, оказалась неожиданно большой и почти безлюдной. А еще подозрительно напоминала лес городского типа, где между деревьями прятались небольшие аккуратные деревянные домики. В стремительно собирающихся зимних сумерках они уютно светились лампочками гирлянд, а снег хрустел под ногами там звонко и вкусно, что невольно вспоминалось детство со всеми этими санками, салазками, коньками и прочими развлечениями. Ясное высокое небо постепенно зажигалось ледяной крошкой звезд.

Одна стена в домике на самом отшибе, который выбрал Женя, оказалась стеклянной и выходила на замерзшую и заснеженную речку, опознать которую можно было только по зарослям на берегу. Внутри оказалось тепло и приятно пахло деревом и свежим хлебом. Женя скинул на пол рюкзак, вылез из ботинок и с наслаждением потянулся.

− Скажи же, уютно.
− Уютно. – согласился Юра, зажигая первый попавший светильник на стене.

Тот вспыхнул мягким желтым светом, напоминающим свет от свечи. Кругом было тихо-тихо, только шебуршал вещами Женя, явно выискивая носки потеплее. С победным вскриком вытащил нечто пушистое, в красную и белую полоску, уселся прямо на пол, натянул и с улыбкой продемонстрировал Юре резиновые нашивки на ступнях в виде кошачьих лап.

− Это кто тебя так осчастливил? – полюбопытствовал Юра.
− На ИХС в пакетике вручили. – усмехнулся Женя. – Причем замотали, как Владу осьминога. Видимо, боялись, что мне не понравится.
− Да тебе все теплое понравится. – пожал плечами Юра, разбирая контейнер с едой. – И вкусное тоже.
− А что у нас есть? – немедленно оживился Женя.
− Ты же сам заказывал.
− А я уже забыл.

Ужинали в тишине, устроившись за небольшим грубо сработанным деревянным столом у стеклянной стены. Женя свернулся в кресле, поджав под себя ноги, и по глотку цедил горячий чай из большой кружки. Смотрел он то в окно, то в кружку, то на Юру.

− Устал. – наконец, тихо поделился он. – Хорошо вот так остановиться в тишине, замереть, выдохнуть и идти дальше.
− Хорошо. – отозвался Юра.

Женя перехватил кружку одной рукой, второй потянулся к волосам и стащил с них резинку. Кудри, ничем не залитые с утра, вспушились, немедленно полезли Жене в лицо, заставив забавно отфыркиваться. Юра улыбнулся.

Тогда, на первых Жениных гастролях в качестве постоянного вокалиста, Юра не без удивления узнал, как невыносимо бесят Женю собственные волосы. И с какой яростью он постоянно зачесывает их то в хвост, то в узел, распуская только на сцене. Фанатам неизменно нравилось, когда он картинно взмахивал своей гривой или мотал головой, соревнуясь с признанным мастером этого дела – Ларсом. А потом, в гримерке, ругаясь себе под нос, пытался продрать получившиеся колтуны. Даже на ночь иногда косу заплетал, чтобы не мучиться наутро.

Когда они стали… Чуть ближе друг другу, Юра, внутренне смирившись, тему волос старался не поднимать и прикасаться к ним аккуратнее. Получалось не всегда.

− Чем они тебе так нравятся? – ворчливо спросил однажды Женя, лежа головой у Юры на бедре.

Дело было зимой, Женя где-то подхватил простуду, периодически кашлял, говорил в нос и злился на весь белый свет. Юра, осторожно массировавший ему кожу головы, только пожал плечами.

− Красиво. – только и сказал он. – И тебе с ними очень хорошо.

Женя шумно вздохнул, поерзал, скидывая с себя Юрину руку, приподнялся и потянул резинку, державшую волосы в неаккуратном низком хвосте. Улегся обратно. Кудри пышным теплым облаком раскинулись вокруг его головы.

− Можно? – на всякий случай спросил Юра.
− Можно. – все так же ворчливо отозвался Женя и закрыл глаза.

Юра осторожно вплел пальцы в мелкие густые кудри. До этого трогать их так можно было только тогда, когда себя не контролировал ни он, ни Женя. Сейчас не спеша перебирать эту гриву было так же приятно, как кота гладить. Женя еле слышно выдохнул. Лицо у него расслабилось. По губами скользнула улыбка.

− Мур-мяу. – дурашливо сообщил он.
− Котик-котик. – согласился Юра.

Наверно, как раз с тех пор этот жест – стягивание резинки с волос – стал почти таким же интимным и волнующим, как расстегивание рубашки. С годами чувственный подтекст из него почти ушел, но на смену ему пришло кое-что другое. Теплое, домашнее и бесконечно родное. Рядом с таким Женей – пушистым, растрепанным, невозможно красивым – не было и не могло быть чужих. Были только они вдвоем. И большое драгоценное чувство, поделенное на двоих. В самом начале оно виделось Юре каким-то лесным пожаром, с которым еще попробуй совладай. А сейчас… Сейчас, конечно, тоже вспыхивало и обжигало так сильно, что о нем хотелось кричать всему свету. Но чаще все же оно представлялось пламенем свечи. Или нет, все-таки костра, у которого так хорошо греться посреди темного, не всегда приветливого мира.

Женя, когда Юра ему однажды это рассказал, сначала заявил, что кое-кто начитался фэнтези. А потом вдруг замолчал, задумавшись, и, наконец, медленно кивнул. А потом потянулся целоваться, обнимая так крепко, что дышать становилось трудно.

Спать улеглись сразу после ужина, рассудив, что бродить по окрестностям в темноте не очень весело, да и неохота. Широкая кровать, стоявшая прямо напротив стеклянной стенки, оказалась такой неожиданно удобной, что вылезать из нее не хотелось. Женя нырнул под одеяло, привычно устроился головой у Юры на плече, закрыл глаза и мгновенно вырубился. Юра еще немного посмотрел в уличную темноту. Непривычная загородная тишина поначалу неприятно давила, но Женино сонное дыхание над ухом сработало не хуже колыбельной.

Утром Юру разбудило копошение под боком. Одеяло приподнялось, голый бок обдало прохладным воздухом. Кажется, домик за ночь слегка остыл. Ровно настолько, чтобы не было душно спать. Одеяло тут же вернулось на место. Прошелестели тихие шаги. Потом негромко загудел чайник за стенкой. Звякнула посуда. Звуки доносились приглушенно, но по ним Юра угадал, что утро уже далеко не раннее, и можно потихоньку просыпаться под эту ненавязчивую, даже уютную возню.

Когда он все-таки разлепил глаза, Женя обнаружился в том же кресле у окна-стены и даже в той же позе, что и вечером. На колене, обтянутом домашними серыми штанами, стояла кружка. Плечи укрывал полосатый плед. По ту сторону стекла неспешно начинался поздний зимний день. С серого неба медленно подал крупный снег. Женя принялся что-то мурлыкать себе под нос, и Юра не без труда, но все же угадал «Песню снегов». Блаженно потянулся всем телом и сел в кровати. Женя повернул голову, улыбнулся – как будто солнце все-таки пробилось сквозь плотные подушки снеговых туч.

− Доброе утро.
− Точно утро?
− Да какая разница.
− Справедливо. – согласился Юра.

Женя отсалютовал кружкой.

− Тебе кофе в постель или по-человечески?
− Есть в кровати – это вообще последнее дело. – передернул плечами Юра, отбрасывая одеяло.
− Я там сообразил кое-что. – Женя тряхнул растрепанной головой в сторону кухни и снова залип на падающий снег, как настоящий кот.

Прежде чем узнавать, что именно он там сообразил, Юра все-таки шагнул к Жениному гнезду. Наклонился, прикасаясь щекой к пушистой, пахнущей шампунем макушке. Женя коротко низко рассмеялся, отставил кружку и запрокинул голову, картинно складывая губы бантиком и выпрашивая поцелуй.

− Молодец, не променял меня на еду. – похвалил он, когда Юра выпрямился.
− Это ты меня на нее променял. – Юра выразительно покосился на кружку и надкусанную булочку с клубникой, которой отчетливо отдавал поцелуй.
− Что, на четырнадцатом году отношений будем ревновать друг друга к еде? – сверкнул глазами Женя и ревниво выхватил булочку из-под руки потянувшегося к ней Юры.
− Когда-то же надо начинать. – философски заметил тот.

Женя покачал головой, вздохнул и протянул Юре ненадкусанную половину предмета обсуждения. Неслыханная щедрость для золотого дракона.

Chapter 45: Звездочка

Оказавшись в машине, Женя первым делом содрал с волос резинку. Кудри, залитые неведомым количеством геля, даже не подумали не то что распушиться, но даже рассыпаться по плечам. Так и остались зачесанными назад. Юра покосился на это безобразие и все-таки не удержался от смеха.

− Отлично. Можно было и без резинки обойтись.
− Без резинки хлопотно. – с хорошо заметной двусмысленной интонацией пробормотал Женя, разглядывая себя в зеркало заднего вида. – Вот как я смывать это все буду?
− Ты сам хотел выглядеть прилично. – отрешенно напомнил Юра, выруливая со стоянки.

Ночная Москва сияла и переливалась, как будто опутанная километрами елочных гирлянд. В воздухе так и веяло чем-то новогодним. Впрочем, Женя на это морщил нос и говорил, что если чем-то и веет, так это дурацкими морозами, которые ему – существу теплолюбивому – совершенно не нравились. Хотя в той коротенькой поездке в Подмосковье в сугробе он все-таки повалялся. Чтобы потом сбежать в домик – сначала к раскаленной печке, а потом под одеяло к Юре.

− Как ощущения-то? – спросил Юра и все-таки слегка поддел. – Звезда ты наша.

Женя пожал плечами и погладил лежавшую на коленях фарфоровую статуэтку. Убирать ее в пакет он отказался наотрез. Так и сидел, глядя то на нее, то на дорогу. Разрывающийся от уведомлений телефон, который Женя опрометчиво включил на выходе из театра Вахтангова, мигнул очередным уведомлением. Женя покосился на экран, убрал звук и спрятал телефон в карман. А потом закрыл глаза и улыбнулся широко-широко.

− Я не верю. – тихо сказал он. – Не верю, что все это происходит со мной.

Юра, говоря откровенно, тоже не сразу поверил, когда Женин Джонатан вошел в список номинантов на «Звезду Театрала». Когда пришло приглашение на церемонию вручения в театр Вахтангова, не поверил снова. Но послушно стряхнул пыль с висевшего в шкафу костюма и даже примеркой озаботился. Женя одобрительно покивал, покосился в сторону своего единственного галстука и потянулся за телефоном – вызванивать скорую модную помощь.

Собрали его, конечно, по высшему разряду. Юра порадовался, что обошлось без белой рубашки, в которой Женя напоминал ему школьника-отличника. А сам Женя все-таки отмахался от галстука, который так толком и не научился завязывать. Правда, беда пришла, откуда не ждали.

− Ты же не будешь поверх костюма куртку надевать? – подозрительно поинтересовался Юра.

Женя, собиравшийся сперва на концерт в честь дня рождения Саши Колбая, только мотнул пока еще пушистой головой.

− Конечно, нет. – пробормотал он, завязывая шнурки. – К такому костюму только пальто. Драповое, вроде твоего.
− Мое тебе большое. – нахмурился Юра, не очень понимая, куда Женя клонит. – Надо было сразу покупать, вместе с костюмом.

Женя, наконец, распрямился, тряхнул волосами и внятно, как ребенку, объяснил:

− Зачем его покупать на один выход в люди? Что я, от машины до театра не добегу?
− Совсем обалдел? – Юра от возмущения чуть не выронил чехол с Жениным костюмом. – Опять хочешь больным выступать?
− Да не будет ничего.

Женя легкомысленно отмахнулся, выхватил вешалку и, не дав Юре закончить свою тираду, вымелся на лестничную клетку.

− Я тебя лечить не буду! – бессильно рявкнул ему вслед Юра.
− Как скажешь, бабуль! – ехидно донеслось в ответ.

Задержаться на «Колбайнике» не получилось. Надо было еще успеть телепортироваться на Арбат. Чем ближе к нему, тем серьезнее становился Женя. Как будто мысленно готовился к какому-то испытанию. Далеко не к тому, которое «Последнее».

− Волнуешься? – тихо спросил Юра, заглушив двигатель.

Женя глубоко вдохнул, улыбнулся уголком рта и ответил:

− Еще бы. Там же такие мастодонты будут. А я…
− А ты артист. – твердо закончил за него Юра. – И твои поклонники в тебя верят.
− А ты веришь? – Женя скосил на него глаза и сплел пальцы в замок.

Ужасно захотелось отвесить ему легкого подзатыльника. Но рушить прическу Юра опасался, поэтому ограничился выразительным закатыванием глаз.

− Мог бы и не спрашивать. Конечно, верю.
− Иногда важно услышать. – Женя как-то виновато пожал плечами и потянулся к дверной ручке, готовясь выскочить на мороз.

Юра дернул его за плечо, разворачивая к себе. Осторожно коснулся ладонью затылка с коротким хвостиком. Притянул поближе, целуя приоткрывшиеся навстречу губы и чувствуя, как Женя улыбается в поцелуй.

Он был таким красивым, когда стоял на сцене с этой статуэткой в руках за лучшую роль, пусть и второго плана, что Юра даже забылся ненадолго. Вспомнил свои походы на «Дракулу» − в феврале на Женину премьеру и уже на днях. Спектакль почти за год стал как будто более цельным и живым. И Женя в нем раскрывался как-то по-особенному. Хотя слушать его «Смерти нет» было по-прежнему невыносимо тяжело, и потом, дома, Женю хотелось сгрести в охапку и никуда не отпускать. Женя смеялся и не возражал.

Сейчас он вдруг затих, разглядывая пробегающие по статуэтке блики от фонарей. Потом снова поднял глаза на лобовое стекло. Юра больше ни о чем его не спрашивал.

В молчании доехали до дома, вошли в тепло квартиры. Женя скинул обувь, прошагал в комнату, водрузил статуэтку на стол, рядом с вазой каких-то незнакомых Юре фиолетовых цветов. Полюбовался композицией и вдруг принялся почти ожесточенно сдирать с себя костюм.

На диван бесцеремонно полетел пиджак, следом за ним черная водолазка. На стол, звякнув, легла цепочка – единственное украшение. Женя прошелся пальцами по волосам, и те наконец-то слегка распушились.

− Дракон шкурку скинул? – спросил Юра, вешая куртку и проходя следом в комнату.

Женя, успевший уже выпрыгнуть из штанов и остаться в одних трусах, улыбнулся – широко и весело, как нашкодившая ящерица.

− Чуть не задохнулся в ней. – пожаловался он. – Ну что, шампанского по такому случаю?
− Мне тоже до трусов раздеваться? – усмехнулся Юра.
− Обязательно. – Женя серьезно покивал и для убедительности вскинул палец. – На нашем празднике дресс-код только такой. А то придумали – костюмы, галстуки, туфли. Тоска зеленая.
− Дай тебе волю, в косухе бы пришел. – Юра послушно принялся расстегивать рубашку. – Ты и так им со сцены два раза заявил, что рокер, а не артист.
− И кто с этим поспорит? – насмешливо вскинул брови Женя.
− Уж точно не я. – заверил Юра. – Звездочка ты наша.

Рубашку он отбросил к той же куче, в которую превратился Женин благообразный костюм. И с невыразимым облегчением отправил следом за ней и штаны.

− Сначала твоя, а потом уже чья-то. – въедливо поправил Женя, ловко увернулся от Юриных рук и улетел на кухню.

Вернулся он с бутылкой шампанского подмышкой и двумя бокалами в руках. Устроил все это на журнальном столике, постоял мгновение в задумчивости, явно перебирая в памяти содержимое холодильника. Неожиданно нахмурился и покосился на часы.

− Поесть бы сначала, конечно.
− Вот с этого и надо было начинать. – Юра походя все-таки встрепал Жене волосы. – Отметим твою награду тарелкой борща.
− Как это… − Женя потешно сморщился. – Ни разу не торжественно и совершенно не романтично.
− Зато вкусно и практично. – отозвался уже с кухни Юра.

И совсем не удивился, когда к нему прижались со спины, обняли за пояс и тихо проговорили:

− Все-таки здорово, правда?
− Конечно, здорово. – ответил Юра.

Что именно «здорово», уточнять он не стал. Все было здорово. Но одна вредная мысль все-таки прорвалась наружу.

− А еще здорово будет, если ты насморк не подхватишь. – как мог бесстрастно выговорил Юра. – А то придется такую большую и важную звезду «Звездочкой» лечить.
− Чеснока наемся. – беспечно отгавкался Женя.
− Я тебя на диван выгоню.
− Не выгонишь. Ты же меня любишь.
− Хорошо, что к Дракуле Джонатан попал, а не ты. – со вздохом констатировал Юра, помешивая подогревающийся на плите борщ. – Иначе пришел бы Трансильвании звездец.

Возражать Женя не стал даже из вежливости. Только потерся щекой о Юрино плечо и что-то невнятно промурчал.

Chapter 46: Дорога домой

Перед сценой плескалось целое море огней. Таких ярких, совсем не похожих на тусклое пламя зажигалок. Юра регулярно напоминал себе, что видит это море не первый и далеко не последний раз. И все равно дыхание на мгновение перехватывало. Как это было не похоже на те, самые первые выступления по тесным душным клубам. Когда казалось, что единожды случившиеся «Лужники» − предел мечтаний и рубеж, после которого нет уже ничего.

Огоньки качались в такт песне, руки сами собой перебегали по струнам, а сбоку, у плеча, выросла неожиданно высокая темная фигура. Такая непривычная, что, не будь «Всадник» отработан до автоматизма, Юра бы сбился. Сейчас он только повернул слегка голову.

Максим свободной от микрофона рукой как будто исподтишка дирижировал этими огоньками. Снова видеть его на сцене было бесконечно странно. И вместе с тем… Пожалуй, все же приятно. Тем более… Юра бросил быстрый взгляд в сторону дальней от себя кулисы, где стоял Женя. На лицо ему падала тень, но Юра чем угодно готов был поклясться – Женя улыбается, бесконечно довольный своей выходкой. Вот же кендер.

Анонсировать неожиданного участника деньрожденного концерта не стали. Как и объявлять его выход. «Дорогу домой» Женя начал петь как ни в чем не бывало, когда «сюрприз» вышагнул на сцену и откинул капюшон. Хорошо, «Base» от дружного восторженного вопля не обвалился. Юра бы не удивился. Слишком долго и слишком старательно Макс держал дистанцию с бывшими коллегами.

− Не жалеешь?

Юра сам не понял, как это вообще сорвалось у него с языка. На эту тему они с Максимом никогда не говорили, и сейчас было не то чтобы время начинать. Самосват оторвался от бутылки, воду из которой выхлебал буквально залпом. Хрустнул пластиком, закинул ее в мусорку под гримерочным столом и улыбнулся, напомнив на минуту себя времен двухтысячных.

− Не-а. – усмехнулся он, опираясь бедрами о стол. – Ни о том, что ушел. Ни о том, что потом с вами не выступал. Все-таки за десять лет вы мне пиздец как надоели. А ты, Юр, больше всех.
− Ну спасибо на добром слове. – Юра скроил преувеличенно обиженную гримасу. – Поверь, мне ты тоже хуже горькой редьки надоел. Так бы и придушил.

Максим с готовностью расхохотался, сверкая крупными белыми зубами.

− Нельзя меня душить. – отсмеявшись, заявил он. – Я ж тебе такое сокровище привел. Настоящее золото. Нет, даже лучше золота. Кто бы мог подумать, а?
− И правда, кто бы мог подумать… − пробормотал Юра и протянул руку.

Его ладонь сжали теплые цепкие пальцы. Максим перестал дурачиться. Внимательно прищурил темные глаза с разбегающимися от уголков лучиками морщинок.

− Я рад, что у вас все хорошо. – тихо сказал он. – И с «Эпидемией», и с Женей.
− Спасибо. – Юра напоследок крепко сжал Максу ладонь и опустил руку.

Дверь в гримерку распахнулась, как будто по ней с той стороны тараном шарахнули. Внутрь влетел Женя. Следом ввалились Герр с Ларсом. За ними, что-то громко и оживленно рассказывая, шагнул Ваня Изотов.

− Прям как в старые добрые. – Ваня сгрузил на диван свою гитару и стянул в хвост все еще пушистые, но уже совсем седые волосы.
− Вечер пенсионеров. – подколол его Процко, выхватывая из-под носа у Изотова бутылку с водой.
− Старожилов. – дипломатично поправил Женя и встряхнул головой. – Фу, запарился.

Тщательно и пышно уложенные кудри после концерта определенно хотели закудрявиться привычным для себя непослушным образом. Максим бросил взгляд поверх Жениной головы и послал Юре еще одну многозначительную улыбку, на которые всегда был мастер.

− Все, Макс, теперь с тебя точно с живого не слезут. – заявил Герр, нахлебавшись водички и шаря глазами в поисках чего-то более существенного. – Оглянуться не успеешь, опять Дезмонда петь придется.
− Разбежался об забор. – с ухмылкой огрызнулся Максим. – Еще скажи, что вы меня в тур утащите, а Женю в отпуск отправите.
− Женя один в отпуск не отправляется. – неожиданно вставил свои пять копеек Ларс. – Тогда придется и Ваню в плен брать.
− Меня-то зачем? – Изотов даже передернулся от неожиданности и вцепился в свою гитару, как в последнюю защиту.
− Кто-то же должен на басу играть, пока я Юру заменять буду. – невозмутимо продолжил свою мысль Ларс.
− Я так и знал! – торжествующе вскричал Ваня, напугав сунувшегося в двери Лефлера. – «Эпидемия» заразна, как чума. Один раз рядом постоишь – и всё. Ты уже смертельно ею болен.
− Кто болен?

Замешкавшегося на пороге Андрея явно подтолкнули в спину, и в гримерку пробился Паша всей своей представительной персоной. Сразу стало тесно, как в метро в час пик. Или нет, не в метро, пришло вдруг на ум Юре. В поезде, когда они всем табором гоняли в Питер на «Рукопись».

− Мы с тобой, Паш, больны. – шмыгнул носом Максим, обнимая Окунева за пояс, поскольку достать до Пашиных плеч всегда было той еще задачей. – Вроде столько лет назад завязали, а все равно почему-то сегодня здесь.
− Потому что «Эпидемия» − это раз и навсегда. – пробившийся к ним Женя пристроился по другую сторону от Макса и коротко ткнул его локтем в бок.

Максим состроил страшные глаза, но спорить не стал. Только разулыбался проскользнувшей в двери Леночке. Юра осуждать его не стал. Лена умела покорять сердца, ставить ультиматумы, махать мечом и держать под каблуком. И все это, не выходя из образа прекрасной эльфийской принцессы.

Из-под стола появились секретные бутылки далеко не с водичкой, и стало уж точно не до осуждения. Концерт в таком составе однозначно надо было отметить, как в старые добрые.

По дороге домой Женя задумчиво молчал, перебирая бусины браслетов у себя на запястье. Юра искоса посматривал на него, но ничего не говорил. В молчании перетаскали вещи, отмокли по очереди в душе и завалились в кровать. Юра потушил лампу со своей стороны и вопросительно взглянул на Женю. Тот сидел, прислонившись спиной к стене, и чему-то улыбался.

− Ну чего ты? – все-таки решился нарушить молчание Юра.

Женя передернул плечами, тихо хмыкнул и повернул голову. Улыбка так и не сошла с его лица, и то ли от нее, то ли от лампы голубые глаза как будто слегка светились изнутри.

− Я же, вроде, говорил, что к «Эпидемии» меня брат приобщил? – медленно начал он и, дождавшись Юриного кивка, продолжил. – И что мне не понравилось, тоже говорил?
− Говорил-говорил. – нетерпеливо подтвердил Юра и все-таки не удержался от беззлобного укола. – Не понравилось ему…

Женя качнул головой. Распущенные волосы, привычно стоявшие дыбом, красиво блеснули золотом в свете лампы.

− А потом услышал, как Макс поет «Я молился на тебя» и пропал. И первый концерт вживую для меня вообще откровением стал.
− Жень, − перебил его Юра, поднимаясь на локте. – если ты сейчас скажешь, что по юности в Макса был влюблен, дай я сначала за валерьянкой сбегаю.

Женя уставился на него округлившимися глазами и выразительно покрутил пальцем у виска. Юра облегченно выдохнул и улегся обратно на подушку.

− Ну что? – оправдываясь, пробормотал он. – Все поклонники обычно влюбляются в вокалистов.
− Значит, я сломал систему – влюбился в гитариста и сам стал вокалистом. – Женя улыбнулся уголком рта и все-таки продолжил. – Так, о чем я вообще? Ага… В общем, да. Любил я перед сном представлять, каково это – быть на месте Макса. Но когда меня и правда на его место позвали, чуть заднюю не дал. И потом старался быть, как он. Ну ты и сам это знаешь.

Юра молча кивнул, почувствовав вдруг, что перебивать так старательно вытаскивающего из себя слова Женю больше нельзя.

− И мне столько лет казалось, что тень Максима будет со мной всегда. – выговорил Женя, глядя на свои колени. – Как бы я ни пел, что бы я ни делал – меня всегда будут сравнивать с ним. И далеко не в мою пользу. Потом все это как-то сгладилось, подзабылось, но все равно иногда вспоминалось. Так муторно сразу делалось, просто фу. А сегодня… − Женя улыбнулся. – Ничего этого не было. Вообще ничего. Я так рад, что наша группа такая, какая есть. Наверно, даже такая, какой и должна быть. Что в ней были все эти прекрасные люди, с которыми мы дружим и сегодня. Что у нас такие прекрасные поклонники. Скажи же, это здорово, что мы, кажется, идем правильной дорогой.
− Это очень здорово.

Юра махнул рукой, и Женя с готовностью устроился у него под боком, привычно положив голову на плечо. Лампу он так и не погасил, поэтому Юра слегка сдвинулся, чтобы видеть Женино лицо.

− Ты только не забывай, сколько лет сам идешь по этой дороге. – негромко сказал он. – И сколько сделал именно ты. Начиная с Гилтиаса в занавеске.
− Как вы раньше без дракона в занавеске жили? – пробормотал Женя, утыкаясь лицом Юре в плечо.
− Плохо жили. Потому, наверно, и плохо, что у нас дракона в занавеске не было.

Женя шумно вздохнул, все-таки дотянулся погасить лампу и уже из темноты проговорил:

− Стоял вот сегодня, слушал, как Макс поет, и как будто в первый раз «Всадника» услышал. То есть вернулся в тот день, когда впервые услышал. Меня тогда аж замурашило всего. – Женя тихонько напел. – Кто любовь потерял – превращается в лед, кто ее отыскал – никогда не умрет. Ты сам о чем думал, когда это сочинил?
− Я не помню. – сознался Юра и прижался губами к Жениным волосам. – Это так давно было. Но, кажется, попал в точку.
− Однозначно. – проговорила темнота над ухом.

Женя завозился под одеялом, закинул на Юру ногу и притих. Юра закрыл глаза и улыбнулся. Под опущенными веками по-прежнему колыхалось целое море огоньков.

− Юра. – пробился сквозь дрему встревоженный Женин голос.
− Что? – Юра распахнул глаза, приглядываясь к смутному силуэту рядом.
− Да я тут подумал… − у Жени в голосе отчетливо послышалось смущение. – А что мы на юбилей группы делать будем? Главные козыри-то уже разыграли. И Макса, и поющего Деда раскрыли. Второй раз, как сегодня, не прокатит.
− Тьфу, напугал. – Юра шумно выдохнул и мотнул головой. – За год придумаем что-нибудь. Только, бога ради, без голубей. А то Дед с Герром тебя точно прибьют.
− Так ты же заступишься.
− Боюсь, тут даже я тебя не спасу.
− Может, тогда все-таки крокодила?

Юра зажмурился до звезд под веками и громко отчаянно застонал.

Chapter 47: Верное средство

Женин телефон зазвонил, когда все в доме были очень заняты. Юра сочинял из остатков картошки, куска свинины и овощей нечто неопределенное, но явно сытное и более-менее вкусное. Женя, примостившийся за столом и крайне огорченный невозможностью стащить кусочек повкуснее прямо из-под ножа, поскольку и картошка, и мясо были сырыми, копался в радиосистеме, засбоившей после сольника в Питере.

На разразившийся трелью телефон обернулся только Юра. Женя, не глядя, провел по экрану пальцем, включая громкую связь.

− Слушаю. – слегка повысив голос, сообщил он.
− Жень, добрый вечер, это Влад. – ответила трубка голосом Ясинского. – Есть минутка?
− Да, говори. – Женя нахмурился, очевидно, отыскав проблемное место, и потянулся за отверткой поменьше.
− Я, собственно, вот по какому вопросу… − Влад замялся, как школьник у директора.

Юра отложил нож, вытер руки и собрался уже выйти из кухни. Если Ясинский опять перепутал Женю с бесплатным психотерапевтом и семейным психологом, слушать душеспасительную беседу он не собирался. Все-таки Влад с Денисом были ему скорее коллегами и уж никак не друзьями, чтобы знать о них всякие интимные подробности.

− Ты, может, знаешь какой-нибудь рецепт, как побыстрее восстановить голос после простуды. – выпалил Влад, заставив Юру замереть на пороге и обернуться. – Может, таблетки или ингаляции. Или народное что-то.
− Ингаляции лучше всего. – Женя, наконец, оторвался от непослушной техники и принялся перечислять свои спасительные зелья, проговаривая мудреные названия по буквам.

Влад на том конце трубки явно старательно конспектировал, время от времени невнятно ругаясь куда-то в сторону. Слышалась шумная возня и непонятные звуки. Ах да, у него же дома целый зоопарк, припомнил Юра. Женя даже как-то показывал смешную фотку, где Влад держал в руках сразу троих котов, обвисших покорными колбасками. Юра тогда еще подумал – а не завести ли котика? Потом покосился на Женю и решил, что второй кот в доме не нужен. Да и куда его, с таким-то гастрольным графиком?

− А вообще, конечно, лучше всего разговаривать поменьше. – подытожил свою консультацию Женя и снова принялся ковыряться в радиосистеме.
− Тут только кляп поможет. – мрачно заметил Влад.

В трубке раздался сдавленный, но однозначно протестующий возглас. Женя снова оторвал глаза от своей работы, удивленно посмотрел на телефон, и вдруг его осенило:

− У тебя Денис там, что ли, охрип?
− Есть такое.

Голос у Влада все еще был таким мрачным, словно Дениса можно было уже хоронить. Юра даже забеспокоился, прикидывая, кого тогда везти в южный тур Ирдисом. Опять Авдеева красть, что ли?

− Тогда кляп в обязательном порядке. – убийственно серьезно сообщил Женя.
− Очень смешно. – перебивая Влада, вклинился возмущенный суфлерский шепот.
− Что и требовалось доказать. – Женя погрозил телефону отверткой и повысил голос. – Слышал, Денис? Не разговаривать!

Что-то зашелестело, кто-то возмущенно мявкнул, и снова раздался голос Влада, правда, уже слегка запыхавшийся:

− Он все понял. Спасибо, Жень. Хорошего вечера.
− Не болейте. – приказал им Женя. – Денис нам в туре живой нужен.
− Будет живым. – пообещал Влад с оттенком угрозы и отключился.

Женя уронил отвертку на стол, закрыл лицо ладонью и заржал. Юра невозмутимо покачал головой и принялся ссыпать в казан будущее что-то с чем-то.

− Чего ты ржешь? – обернувшись через плечо, спросил он. – Идея с кляпом вообще-то рабочая.

Женя только невнятно всхлипнул в ответ.

Вообще-то ценную идею подсказал в свое время Елфимов. Простывший на гастролях Женя умудрился дотянуть до ларингита, разговаривал трагическим шепотом, корчил страдальческую физиономию, горстями пил таблетки, запивая литрами горячего чая, но голос вернуть так и не мог. Тут-то Юра и сообразил набрать Петра, который, мало того, что петь умудрялся в любом состоянии, так еще и сам частенько страдал простудами.

Елфимов на звонок откликнулся быстро, внимательно выслушал суть проблемы и завалил Юру целой уймой верных средств, некоторые из которых отчетливо отдавали белорусской национальной магией. Под конец списка, занявшего у Юры несколько страниц блокнота, Петр неожиданно выдал:

− А вообще, конечно, лучший способ – это молчать.
− Ага, молчать. – скептически протянул Юра.

Петр помедлил несколько секунд и абсолютно невозмутимо посоветовал:

− Ну если сам заткнуться не может, кляп ему засунь. А будет упираться – с застежками.
− Спасибо за ценный совет. – как мог ровно отозвался Юра.

Петр, однако, в его интонации мгновенно разобрался, но ничуть не обиделся.

− Да вы попробуйте. Еще спасибо скажете. – и положил трубку.

Юра отложил телефон. Посидел немного, глядя то на исписанный блокнот, то на экран ноутбука. Из спальни донесся Женин сдавленный кашель. Вот паразит, опять пытается сделать вид, что никакого кашля и в помине нет. Ну погоди…

С этой мыслью Юра решительно придвинул к себе ноутбук. Как там Петр сказал? Если будет упираться, то с застежками? Будут застежки. Еще и на замке, чтобы сам открыть не мог. В конце концов, это же в лечебных целях. А потом и для профилактики не помешает…

Chapter 48: Оральный метод

За обеденным столом их собралось трое – Женя, Юра и Юрин ноутбук. Была еще, конечно, запеченная в духовке курица, на которую Женя убил пару часов времени и все свое кулинарное вдохновение, но курица права голоса не имела.

− Юр, ты или ешь, или работай. – как мог тонко намекнул Женя.
− Ага. – невнятно отозвался Юра из-за ноута, наугад скребя вилкой по тарелке.

Женя только тяжело вздохнул. Вдохновению, конечно, не прикажешь, но не в ущерб же обеду. А Юра, как засел с утра за какой-то косметический ремонт песни для нового альбома, так и не собирался прерываться даже на нормальный прием пищи.

Курица изумительно пахла и безбожно остывала. Юра совсем отодвинул от себя тарелку с нетронутой едой и углубился в работу. Женя покачал головой и зашел с другой стороны, добавив в голос щепотку патетичности:

− Я зря возился, что ли?

Как ни странно, но сработало. Юра вынырнул из-за ноута, круглыми глазами уставился сперва на Женю, потом в тарелку, тряхнул головой и вооружился вилкой вместо мышки. Правда, Женину попытку отодвинуть ноут в сторонку решительно пресек.

− Не трогай, пожалуйста. А то опять все порушишь.

Женя обиженно фыркнул и отправился заваривать себе чаю. Забавно, за столько лет память начисто стерла мелкие детали того случая. Женя в упор не помнил, ни в каком городе это произошло, ни что это был за концерт. И вообще в той истории он был не так уж и виноват. Оно само.

До концерта тогда было еще много времени. Женя восседал на неудобной, слишком высокой табуретке перед зеркалом в гримерке и отчаянно воевал с собственными волосами. Волосы, почуявшие дождливую погоду, причесываться не желали, а хотели топорщиться и кучерявиться, как им вздумается. Женя злился, вздыхал, шипел, но не оставлял попыток хоть немного пригладить это безобразие.

Юра пристроился на диване и что-то сосредоточенно печатал у себя в ноуте. В зеркале Женя видел, как он то и дело отрывается от работы, бросает на него, Женю, короткие взгляды и улыбается уголками губ. Эта безмолвная насмешка злила еще сильнее, и Женя вполне серьезно подозревал, что любого, кто рискнет сейчас до него дотронуться, шибанет током.

В двери просунулась голова Димы Иванова и сообщила:

− Юр, тебя там видеть хотят.
− Сейчас иду. – отозвался Юра, отставляя ноутбук и подрубая к нему зарядку.

Юра с Димой ушли. Женя остался один на один с идиотской гривой и соблазнительными мыслями отрезать ее нахрен, чтобы больше не мучиться. Худо-бедно, но ценой определенных усилий все-таки удалось причесаться и накрепко завязать на затылке особенно раздражающие пряди. Женя сбрызнул это безобразие почти бесполезным лаком, передернул плечами, только сейчас осознав, что в гримерке не очень тепло, и накинул висевшую на спинке стула Юрину кофту. Вот же северный человек, на снегу спать может.

Зарядившийся ноутбук противно запищал, требуя отключить его. Женя с усилием выдернул вилку, едва не отодрав от стены и саму розетку. Аккуратно свернул провод и сложил его рядом с ноутбуком. Тот неожиданно мигнул экраном, самовольно выходя из спящего режима и демонстрируя целую кучу открытых вкладок.

Женя честно не собирался присматриваться, но взгляд сам собой зацепился за папку с собственным именем. Любопытство вступило в смертельную схватку с воспитанием и запинало его под стол. Воровато оглянувшись на дверь, Женя взял мышку, осторожно свернул вкладку с черновиком какой-то песни и кликнул по таинственной папке.

На экране в четыре строчки развернулись маленькие иконки фотографий, но разглядеть их Женя не успел. Вредный ноут опять мигнул. Экран сначала почернел, потом посинел, и шайтан-машина отправилась в перезагрузку.

− Женя! – рявкнули вдруг от дверей.

Женя подскочил, как ошпаренный, развернулся и столкнулся взглядом с Юрой. Лицо у того было страшным.

− Ты что блядь делаешь?! – понижать тон Юра даже не думал.

Быстрыми шагами он пересек гримерку, крепко пихнул Женю в плечо и наклонился над ноутом. Тот бесстрастно считал проценты перезагрузки и включаться раньше был совершенно не намерен. Юра выпрямился и уставился на Женю так, что под этим взглядом захотелось попятиться.

− Ты куда там влез?
− Да никуда я не влез. – ошарашено открестился Женя. – От зарядки его отключил, и всего делов.
− Да что ты говоришь? – ядовито отозвался Юра. – Еще раз к ноуту приблизишься, прибью.

Может, если бы Женя до этого не возился час с волосами, с трудом сдерживая раздражение, он бы пожал плечами и промолчал. Но задавленная злость неожиданно решила, что сейчас самое время вырваться наружу. Внутри словно плотину прорвало, и Женя сам не понял, как повысил голос:

− Орать на меня не надо. И отчитывать тоже, я тебе не школьник. А вот что у тебя за собрание в папке с моим именем, я бы с удовольствием послушал.

Уже договаривая, Женя отчетливо пожалел, что не прикусил себе язык. Потому что и без того не слишком румяное лицо Юрона побелело окончательно, даже губы стали какими-то бледными. Глаза зато сверкнули так яростно, что Женя отступил еще на несколько шагов.

− Так ты все-таки в нем рылся?! Ну рассказывай, что еще накопал.

Вместо ответа Женя развернулся и вихрем вылетел из гримерки. В дверях он всем телом налетел на Ларса, как раз шагавшего через порог. Ларс от неожиданности охнул и разжал руки, в которых бережно нес гитару. Инструмент благополучно встретился с полом, издав жалобный, какой-то очень человеческий стон.

− Блядь, Женя! – не хуже Юры гаркнул Ларс. – Куда тебя черт несет, идиотина?!

Дослушивать дифирамбы в свой адрес Женя не стал. Почти бегом унесся за угол, попетлял по узким коридорам и неожиданно обнаружил себя на крыльце у служебного входа, где мирно курил Иванов. Дима не донес до рта сигарету и ошалело вытаращился на Женю, выскочившего в мартовскую сырость в одной футболке.

− Не влезай – убьет? – осторожно поинтересовался Дима и все-таки затянулся.

Женя передернулся, обнял себя за плечи и глубоко вдохнул стылый холодный воздух ранней весны, больше похожей пока на зиму.

− Жень. – в голосе у Димы прибавилось обеспокоенности. – Это что за забастовка? Шуруй давай в тепло, пока не простыл. Кто за тебя петь будет? Юрон, что ли?
− Вот пусть и поет. – сердито откликнулся Женя, пиная носком ботинка слежавшийся ком снега.
− Поцапались, что ли? – понятливо хмыкнул Иванов. – Ладно тебе, бывает.

Недокуренную сигарету Дима отправил в урну, подхватил Женю под локоть и отбуксировал внутрь. Женя вяло дернул рукой, но избавиться от крепкой хватки не сумел.

− Кто кому хвост отдавил? – полюбопытствовал Дима.

Женя промолчал. Вся эта история с ноутом в пересказе звучала совершенно по-идиотски. Иванов, впрочем, и не ждал от Жени ответа.

− Ты на Юрона не обижайся. – продолжал он, невозмутимо таща Женю за собой обратно по направлению к окаянной гримерке. – Он тут с оргами воевал за наш гонорар. Кстати, героически все отстоял, плюс две бутылки коньяка сверх райдера выбил.
− Зашибись. – без выражения отозвался Женя.

Дима слегка встряхнул его за локоть и толкнул в плечо.

− Эу, Жень. Тебе вообще-то на этот гонорар кушать. Так что выдохни и успокойся. Сейчас оба остынете и помиритесь. Ты только с Макса пример не бери.
− А что Макс? – невольно заинтересовался Женя.

Дима хохотнул и махнул свободной рукой.

− О-о-о, друг, Макс – это Макс. Они с Юроном если ругались, так ругались. Просто Макс всегда стоял на своем до конца и чужое мнение даже к рассмотрению не принимал. У него как было: есть только две позиции. Одна – его, а вторая неправильная. И в работе, и просто в жизни. Очень тяжело он на компромисс шел. А Юрон… Если он тебя чем-то обидел, ты дай ему самому это осознать. Он кипит долго, но когда остывает, понимает, что был не прав. И потом с ним уже можно иметь дело.

Женя остервенело потер лоб и коротко улыбнулся Диме.

− Спасибо.

Иванов улыбнулся в ответ. На щеках у него обозначились ямочки, делавшие Диму очень обаятельным.

− Положись на дядю Диму. Дядя Дима фигни не посоветует.

В гримерку Женя вернулся более-менее настроившимся на рабочий лад. Тронул за плечо колдовавшего над гитарой Ларса, смело встретил его хмурый тяжелый взгляд и выпалил:

− Прости, Ларс, я не специально. Инструмент как?
− Жить будет. – Ларс тряхнул волосами. – Смотри в следующий раз, куда несешься.
− Обязательно. – от души пообещал Женя. – Мир?
− Мир. – Илья крепко пожал ему руку и покосился в сторону Юры, опять уткнувшегося в свой ноут и делавшего вид, что Жени на горизонте нет.

Женя покусал изнутри щеку, но подходить к Юрону не стал. Раздражением от него до сих пор искрило так сильно, что еще немного – и Женины кудри встали бы дыбом. Еще сильнее, чем обычно.

Юрон молчал, как рыба об лед, до следующего города. Правда, против Жениного соседства по номеру возражать не стал. В молчании съели не то поздний завтрак, не то ранний обед, сходили по очереди в душ и расселись по разным углам – Юра за стол с многострадальным ноутом, Женя в кресло у окна.

− Жень. – голос у все-таки заговорившего Юрона был совершенно нормальным, хоть и слегка напряженным. – Подойди, пожалуйста.

Женя пожал плечами, но спустил босые ноги на пол и прошлепал к столу, встав у сидящего Юры за спиной. Юрон, не оборачиваясь на него, открыл на рабочем столе ту самую папку, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Увеличил иконки до полноценных изображений и молча сложил руки на груди, будто приговор собирался слушать. Женя недоуменно поднял брови.

В папке и правда были его фотки. Вот в золотой занавеске в Лужниках. Еще с десяток концертных колизейских, даже парочка тех, где он с прямыми волосами. Женя удивленно покачал головой. Он и не знал, что эти фотки вообще в природе существуют. Еще несколько фоток скверного качества из ТСН, в роли Иуды. Коротенькое видео оттуда же. Ну и да… Эта дурацкая полуголая фотосессия. При одном воспоминании о ней рука тянулась к лицу.

− Ты из-за этого психанул? – тихо спросил Женя у Юриного затылка.

Юра неопределенно передернул плечами и пробормотал себе под нос:

− Со стороны выглядит как-то маньячно.
− Да чего маньячного-то? – Женя еще раз пробежался глазами по папке раздора. – Они же все в открытом доступе есть. Вот если бы тут были фотки моей голой задницы в душе, тогда да, было бы странненько.

Юрон сдавленно засмеялся и тут же осекся. Женя осторожно опустил ладонь ему на плечо.

− Ты их специально собирал? – негромко спросил он.
− Да не то чтобы. – Юра все еще упорно не поворачивался к нему. – Отсматривал когда фотки из Лужников, на тебе как-то залип. Потом, когда Макс тебя в группу посватал, естественно порылся, поискал ваши колизейские записи. Нашел альбом с фотками. Вот на этой тебя не сразу узнал.

Юра щелкнул мышкой, и Женя усмехнулся собственной фотке с выпрямленными волосами.

− Ну да, эксперимент был тот еще. Мама с ног сбилась, пока все это безобразие выпрямила. Два с половиной часа убили.
− В ТСН на тебя тоже интересно было посмотреть. – продолжал Юра, листая фотки.
− Так пойдем. У меня после гастролей как раз спектакль стоит. Попрошу для тебя проходку.

Женя осекся и страдальчески застонал, когда Юра дощелкал до проклятой фотосессии.

− Скажи честно, тебя сюда силой загнали? – поинтересовался Юра. – И футболку тоже насильно сняли?
− Типа того. – Женя все-таки стукнул себя ладонью по лбу и закрыл глаза, лишь бы не видеть это безобразие. – Хорошо, штаны отстоял. Давай не будем это вспоминать, ради бога.

Женя перегнулся через Юрино плечо и стукнул по кнопке delete. Фотка благополучно отправилась в корзину. Юра повернул голову, впервые глядя Жене в глаза.

− Зачем они тебе теперь? – тихо спросил Женя. – Если у тебя есть я.
− Точно есть? – так же тихо спросил Юра.
− Точно.

Женя наклонился, устраивая подбородок у Юры на плече. Подумал немного, но все-таки коротко коснулся губами его щеки. Юра дотянулся до его волос. Аккуратно потрепал. Женя, осмелев, потерся щекой о его щеку, обнял за пояс и, негромко вздохнув, закрыл глаза. Стоять так было неудобно. И все равно очень приятно.

Теплые руки обернулись вокруг талии, и Женя сообразил, что, задумавшись, сыпанул в чайник заварки с горкой. Тихо ругнулся, отсыпая лишнее обратно в банку.

− Ну не обижайся. – проговорил над ухом Юра. – Моя техника тебя не любит.
− Хорошо, что только техника. Если бы меня не любила еще какая-то часть тебя, было бы обидно.
− Честное слово, − шеи коснулись коротким поцелуем. – все остальные части меня от тебя в восторге.
− Точно? – подозрительно уточнил Женя.
− Точно. – заверил Юра. – Можешь хоть сейчас проверить.
− А работа?
− Подождет. И кстати, курица очень вкусная. Была.

Женя тихо засмеялся и наклонил голову вбок, подставляя открытую шею поцелуям. Как ни крути, оральный метод работает всегда. Нужно только им правильно пользоваться.

Chapter 49: Массовое поражение

− Надо будет в следующий раз охране сказать, чтобы не только еду и воду изымали. – с выражением глубокой задумчивости констатировал Герр, проходясь по глазам смоченным в мицеллярке ватным диском. – Представляете, как это будет выглядеть? Лежат рядком бутылки воды, булочки-плюшечки, трусы мужские, трусы женские и лифчики.

Женя, как раз утянувший со стола кусок колбасы и вдумчиво его жевавший, поперхнулся и раскашлялся. Юра торопливо протянул ему бутылку воды и исподволь погрозил Герру кулаком.

− Это если они снаряды с собой приносят. – неожиданно вмешался Ларс, деловито упаковывавший свое добро перед дорогой в Мурманск. – А если прям с себя снимают, что прикажешь охране делать?

Герр закончил смывать макияж и согласно кивнул:

− План, конечно, требует шлифовки, но схема явно рабочая. А то в следующий раз Женьке уже по лицу прилетит. Трусами. Еще теплыми.

Бутылка у Жени в руках громко хрустнула, когда он слишком сильно сжал пальцы, и плеснула водой. Женя встряхнулся, как мокрый кот, сверкнул в сторону Герра глазами и прошипел:

− Я тебе что в апреле говорил? Подговорю весь первый ряд в тебя лифчиками кинуть – будешь знать.
− Так то будут лифчики от Фан-кафе. – бодро парировал Дима. – Чистые, свежие, только что купленные. Проверенные, так сказать. А вот то, что летает в тебя…
− Хорошо, что больше не в меня. – пробормотал себе под нос Ларс.

Юра закатил глаза, отобрал у Жени сплющенную бутылку и двумя большими глотками допил из нее воду. Ему было уже не очень смешно.

Смешно было в апреле, в Стадиуме, когда кто-то отчаянный и меткий все-таки докинул лифчик через фото-пит прямо Жене под ноги. Смешно было, когда Женя, пытаясь убрать прилетевшее в сторонку, подбил Ларса. Ну ладно, Москва. Но Питер-то… Культурная столица, ерш вашу мать. А народ все такой же меткий, раз нижнее белье едва не прилетело в лицо опустившемуся на колено Жене. Вот тебе и деньрожденный концерт.

− Интересно, это кто-то один такой меткий или их банда? – задумчиво вопросил у пространства Дед, которому собираться было быстрее всех. – Как попрыгунчики, только покидунчики.
− Какие еще попрыгунчики? – озадачился Женя, связывая в узел намертво залитые муссом кудри.
− На пружинах и в простынях. – бесстрастно пояснил Дед. – На прохожих нападали и грабили. Вы чего, «Кортик» в детстве не читали?

Молчание повисло до того напряженное, что можно было сравнить – у кого в голове шестеренки скрипят громче. Юра, пробившись сквозь слой читанных-перечитанных фэнтези-романов, все-таки извлек смутное воспоминание о книгах Рыбакова. Ларс с Герром, судя по озадаченным физиономиям, книгу, может, и вспомнили, но вот такие подробности вряд ли. Женя таращился на Деда круглыми глазами.

− Дим, у тебя не голова, а википедия. – честно сообщил он.

Кривенков польщенно улыбнулся, но ворчливых интонаций в голос добавил:

− Так мы в Мурманск сегодня летим или так и будем тут сидеть?

После этого замечания сборы пошли в два раза активнее и напряженнее. Выдохнул Юра только в самолете, когда ему на плечо привычно опустилась Женина голова. Попробовал прижаться щекой к его волосам, но тут же выпрямился. Мусса на свою шевелюру Женя, как обычно, не пожалел.

− Ну что ты в самом деле. – пробормотал Женя, даже не глядя разгадавший смысл Юриного маневра, и натянул капюшон.

Теперь лежалось удобнее. И даже почти спалось.

Снились какие-то смутные фигуры, закутанные в белые простыни и оснащенные здоровенными пружинами на ногах. Передвинулись фигуры скачками, размахивали своими простынями и громко завывали. В руках каждая фигура держала по два красных лифчика ошеломляющего размера. Юра моргнул и неожиданно оказался на сцене Стадиума, а все огромное людское море перед ним состояло из этих попрыгунчиков, вооруженных лифчиками. Как по команде попрыгунчики вскинули руки и запустили свое оружие в сторону сцены.

Юра дернулся и проснулся, разбудив и Женю.

− Да чего ты? – недовольно зашипел тот, открыв только один глаз. – Что случилось?
− Ничего. – Юра выдохнул и провел ладонью по вспотевшему лбу. – Попрыгунчики приснились. С лифчиками.
− Пипец. – Женя все-таки открыл второй глаз и успокаивающе погладил Юру по плечу. – Ну и книжечка. Хорошо, я ее в детстве не читал, а то заикой бы остался. Кто бы вместо меня в группе пел?

В вопросе слышался хорошо заметный и очень толстый намек, поддаваться на который было чревато. Юра примирительно наклонил голову и коснулся губами Жениного виска, а следом быстро прошептал на ухо:

− Дед.

Женя тихо рассмеялся, качая головой.

− Вот уж точно оружие массового поражения.

Дед или лифчики – уточнять Юра не стал. Ради своего же спокойствия.

Chapter 50: Только раз в году

− А может, так и платить приглашенным вокалистам? – задумчиво пробормотал Юра, обращаясь скорее к своей кружке с чаем, чем к кому-то еще.

Женя потревоженно завозился и вопросительно заглянул Юре в лицо. Последние несколько минут он сидел, привалившись к Юриному плечу, и гипнотизировал недоеденный кусочек торта. Очевидно, сладкое уже не лезло, но бросать было жалко.

− Чем, тортами?
− Нет, едой.

Женя сдавленно хмыкнул и замолчал, глубоко задумавшись. Вообще-то торт был торжественно вручен Елфимову прямо на сцене. Как-никак благородный эльфийский командир не менее благородно согласился праздновать свои 45 лет в Челябинске, в компании эльфов, полуэльфов, полугномов, четвертьдраконов и прочих сказочных существ. Для некоторых из них у Юры были другие определения, но он разумно держал их при себе и делился мыслями разве что с Женей. И то не всегда. Потому что Женя каким-то образом умудрялся не говорить плохо ни о ком, а уж что он там себе думал, не всегда знал даже Юра.

Так вот, врученный Елфимову торт благополучно подъедали после концерта в гримерке, заменив им, кажется, и завтрак, и обед, и ужин. Причем, не только сегодняшнего дня.

− Не, не пойдет. – неожиданно выдал Женя, ковырнул пластиковой вилкой свой недоеденный кусочек, но есть пока не стал. – При нынешних ценах платить едой невыгодно. Тогда уж лучше натурой.
− Чьей натурой? – влез в разговор неукротимый Сидоренко, который вообще-то за общим гвалтом слышать их не должен был. – А выбор будет? А то я бы выбрал.
− Конечно, будет. – невозмутимо отозвался Юра, прихлебывая чай. – Выбирай: Ларс или Дед.

Сидоренко подавился. Ларс, не слышавший начало разговора, но интуитивно почувствовавший опасность, сгреб свою тарелку и сдвинулся на стуле в уголок. Дед прищурился и спрятал улыбку в стакане с чаем, куда перед этим капнул содержимого секретной фляжки.

− Пиздюли были невкусные, но хватило всем. – пробормотал Женя и все-таки осилил еще кусочек торта.

Учитывая, что перед этим было еще полтора неплохих куска, Юра все еще смутно понимал, куда в него помещается. Впрочем, свободный теплый костюм позволял есть, сколько влезет. Главное, чтобы потом концертный костюм в поясе сошелся.

− Кто невкусный? – встрепенулась Алевтина, почему-то больше всех переживавшая за вкусовые качества торта.
− Все вкусное. – поспешил успокоить ее Женя и в доказательство все-таки доел свою порцию. – Только завтракать я уже не буду. Обедать, наверно, тоже.
− Ага, конечно. – пробурчал отошедший от предложения Миша. – Будешь потом ходить, опять на чужие яйца засматриваться.

Женя поперхнулся чаем, закашлялся и просипел:

− Я? На чужие яйца?
− Конечно. – невыразимо вредным голосом протянул Сидоренко. – Кто осенью в чужие тарелки заглядывал?

Женя недоуменно хлопнул глазами и счел за благо спор не продолжать. Юра тоже в упор не помнил, где и при каких обстоятельствах осенью фигурировали чужие яйца. Но взял себе на заметку пересмотреть вопрос оплаты труда отдельно взятого Колдуна. Или Трактирщика. Или ДеймосоДэльвиэта. Короче, Сидоренки Михаила Германовича, будь он неладен.

− Ох, друзья. – раскрасневшегося то ли от радости, то ли от содержимого стакана Петра пробило на душевность. – Как же я рад, что вы все случились в моей жизни. А для тебя, Жень, я как-нибудь песню напишу. С эксклюзивным правом исполнения.

Женя разулыбался, засверкал глазами и полез к Петру обниматься. Юра подлил себе содержимого секретной фляжки, курсировавшей сейчас между Епишиным и Беркутом. Песню он напишет… Ну-ну… С эксклюзивным правом. Кажется, вопрос жалованья эльфийского командира тоже нуждается в пересмотре. И далеко не в большую сторону.

− Ну, Юр. – усевшийся на свое место Женя снова привалился к Юриному плечу и зашептал на ухо. – По глазам вижу, что ты задумал.
− Я тебе целый альбом написал. – негромко напомнил Юра. – Даже два. И металл-оперы. Тоже две.
− Так это для группы. – так же тихо и уже серьезно отозвался Женя. – И про Гилтиаса, а не про меня.
− А ты хочешь песню про себя? – под прикрытием стакана спросил Юра.
− Я не хочу, чтобы ты что-то из себя вымучивал.

Женя отодвинул от себя тарелку, вылез из-за не очень просторного складного стола и улизнул в сторону коридора, коротко обернувшись напоследок через плечо. Юра выждал немного и двинулся за ним, чуть не спихнув с табуретки Епишина. Елки-палки, как трудно привыкнуть к тому, что в составе есть кто-то меньше Жени.

Сам Женя обнаружился в коридоре за очень интересным занятием. Он стоял у стены и перекатывался с пятки на носок. Пол под ним совершал интригующее волнообразное движение.

− Нет, все-таки против вологодских дверей и волгоградских потолков челябинские полы слабоваты. – констатировал Женя, сойдя с аномалии на твердую землю, и без перехода заявил. – Ты на Петю так смотрел, будто хотел его в остатки торта лицом макнуть.
− Да ну, глупости. – не очень уверенно отмахнулся Юра. – Пусть пишет тебе песню. Будешь на сольниках петь.
− Юр. – Женя наклонил голову к плечу и отмахнулся от полезших в лицо кудрей, слабо державшихся в хвосте.

Собираясь в аэропорт, Женя в суете кинул в сумку почти закончившийся флакон мусса, позабыв, что новый, полный, сам же поставил не в ванную, а в шкафчик. Обнаружилось это обстоятельство только за час до концерта, и надувшийся от возмущения Женя хотел по привычке выкатить предъяву Юре. Потом вспомнил, что в этот раз Юра виноват не был, и надулся еще сильнее. Кое-как причесался тем, что есть, и поставил на телефоне напоминалку – купить верное средство уже в Тюмени.

− Да разве в песнях дело? – продолжил Женя, справившись с пушистой помехой. – Поверь, моя жизнь вполне себе полноценная и без оды в мой адрес длиной с «Феанора».

Юра представил себе такое сочинение, усмехнулся и потянулся заправить Жене за ухо особенно вредный локон. Локон заправляться не пожелал. Зато Женя с привычной ловкостью вписался Юре под руку, прижимаясь всем телом.

− Если бы я мог, я бы и со «Сказание» размером написал. – проговорил Юра куда-то Жене в волосы. – Но я не могу. А ты ведь знаешь, как я…

«Люблю тебя» предательски застряло в горле и проговариваться вслух не пожелало. Женя по-кошачьи потерся щекой о Юрино плечо и тихо проговорил с улыбкой в голосе:

− Знаю. И я тебя тоже. Поэтому даже не думай гостям зарплату урезать. Ты же об этом так напряженно размышлял?
− Только раз в году. – поспешно отозвался Юра. – За особые заслуги.
− Никогда нельзя. – строго ответил Женя. – Зачем я эти бриллианты в нашу сокровищницу собирал?
− Радиоактивные какие-то бриллиантики затесались. – пробормотал Юра.
− Зато ценные. – невозмутимо парировал Женя и закрепил свой довод поцелуем.

Аргументов против у Юры не нашлось.

Chapter 51: Снег над Волгоградом

− А ты говорил «юг, весна, тепло». – передразнил Женя, примостившийся на широком подоконнике номера. – Ты глянь, как заметает. Как бы нас завтра на трассе не замело.
− Ничего, Метель попросим размести. – Юра отбросил на спинку стула полотенце, натянул футболку и тоже подошел к окну.

Окна волгоградской гостиницы, которую незамысловато назвали в честь города, выходили на площадь с ярко освещенным собором из красного кирпича. Теперь собор был как будто затянут полупрозрачной пеленой, через которую смутно проступало золото купола.

В ответ на комментарий про Метель Женя только скептически поднял бровь и снова прилип к стеклу. В какой момент пошел снег, никто и не заметил. Когда прилетели с утра – небо было синим настолько, что резало глаза. Даже отчаянно сиявшее зимнее солнце как будто все-таки немного пригревало. Если бы только не ледяной ветер.

− Дует ветер ледяной, воины верные со мной. – тихонько пропел Женя, нырнув в такси.

Он в поездку укутался, как на Северный полюс. То есть, как обычно. Даже не поленился натянуть лыжные штаны поверх и без того теплых штанов от костюма. Пригрелся во всем этом в самолете и благополучно продремал до самого Волгограда. Юра, все еще отчаянно завидовавший этому его умению, весь полет мучительно пытался добить последний куплет для одной вещицы. Куплет упрямился. Вот тебе и дело техники. Быстрей бы в гостиницу, под душ – смыть с себя усталость после раннего подъема и дороги.

Правда, между аэропортом и светлыми мечтами о гостинице, как Метель между друзьями-приключенцами и золотом, встало интервью местному телеканалу. Слава богу, управиться удалось быстро и без потерь.

Так вот, снег, очевидно, решил пойти во время концерта. И судя по тому, что серый бесснежный город активно белел, прекращаться он не собирался.

Женя поежился и слез с подоконника. То ли смотреть на метель ему стало зябко, то ли где-то в щель поддувало. Так или иначе, холод золотой дракон не любил. Завалился на кровать поверх одеяла, перекатился на живот и уткнулся в телефон.

− Сдал ты себя на интервью с головой. – подметил Юра, устраиваясь рядом.
− В смысле? – Женя вскинулся потревоженным котом, почесал в затылке и, подумав, все-таки стянул с волос резинку. – Я вроде ничего такого не сказал.

Головой он при этом тряхнул так, что кудри рассыпались пушистой гривой.

− Спасибо, что в эфире так не сделал. – хмыкнул Юра и все-таки потянулся потрепать эту гриву. – Иначе всех бы откачивать пришлось.
− Волосы я распускаю только за донаты. – вредным голосом пропел Женя и добавил уже обычным. – За очень большие донаты.
− И только для меня бесплатно?

Улыбка у Жени получилась очень хищной. Можно сказать, драконьей. Телефон он отложил на тумбочку у изголовья кровати, перевернулся набок и ехидно прищурился:

− С тебя донаты принимаются в другой валюте.
− Я тебе гитару сегодня предлагал. Ты почему-то не захотел.

Женя фыркнул и откинулся на спину, красиво разметав кудри по подушке. Немного полежал, разглядывая высокий потолок. Потом на ощупь нашел Юрину руку, переплел пальцы и потянул, прижимая к своей щеке.

− Ничего больше не хочу. – шепотом проговорил он. – Хочу лежать вот так в тишине. С тобой.
− Просто лежать ты точно не сможешь. – прагматично заметил Юра. – Либо заснешь, либо начнешь что-то делать. И так сегодня чуть вместе со стулом из кадра не уехал.
− Ты глянь, как тебя интервью впечатлило. – Женя скосил глаза и усмехнулся. – Интересно, почему?
− Как будто стариной тряхнул. – веки сами собой опустились, и под ними невольно нарисовалась набитая техникой аппаратная. – Отработал бы два десятка лет на телевидении…
− Где уж нам. – въедливо протянул Женя и выпустил Юрины пальцы, поднимаясь.

Открывать глаза Юра не стал, прислушиваясь к звукам в комнате. Гудевший на улице ветер создавал какой-то очень уютный фон. Громко шоркнули задернутые шторы. Потом зашелестела одежда. Женя улегся рядом, прижимаясь вплотную, коснулся губами шеи и прошептал, обжигая дыханием:

− Вот так всегда. Приедешь в гостиницу, думаешь, сейчас как лягу спать…
− А мы сейчас ужинаем или сериал смотрим?

Женя негромко низко рассмеялся и ойкнул, когда Юра повернулся и ловко опрокинул его на себя. Фыркнул, сдувая со своего лица Женины кудри. Вгляделся в оказавшиеся так близко блестящие голубые глаза и спросил:

− Что будем делать, если про «Эпидемию» однажды соберутся фильм снимать?
− Скажем, что только через наши трупы. Я знать не хочу, кого могут взять на роль Юрона Мелисова.

Юра мельком вообразил себе это и мысленно содрогнулся. Потом представил себе кое-что еще более страшное.

− А тебя уж точно никто сыграть не сможет.

Женя улыбнулся во весь рот, как довольная ящерица, и потянулся за поцелуем. Охнул Юре в губы, когда тот вплел пальцы ему в волосы, массируя кожу головы. Прогнулся в пояснице, притираясь ближе, и хрипло прошептал:

− Хорошо-то как. От одного этого закончиться можно.
− Вот уж не знал, что голова у тебя эрогенная зона.
− Теперь знаешь.
− После стольких лет?
− У меня еще полно сюрпризов.

Юра как-то пропустил момент, когда с него самого стянули футболку, взъерошив еще влажные волосы. Потерлись носом о щеку, по-кошачьи боднули головой, напрашиваясь на ласку.

− Ладно-ладно, я понял. – пробормотал Юра.

Женя устроился у него под боком, прижавшись всем собой и уткнувшись носом куда-то в шею. Благосклонно, но невнятно что-то муркнул, когда Юра снова запустил пальцы ему в волосы и принялся осторожно массировать кожу головы. Шею обожгло горячим выдохом. Женя вздрогнул всем телом, по рукам у него пробежали хорошо заметные в полумраке комнаты мурашки.

− Может, тебя еще за ушком почесать? Или по спине погладить?
− Сейчас сериал смотреть уйду. – как мог сердито пригрозил Женя.

Но получилось не очень внушительно. Юра устроился поудобнее, заставив его перевернуться на спину. Левая рука оказалась у Жени под шеей. Пальцы сами собой перебирали пахнущие шампунем, в кои-то веки мягкие и послушные кудри. Правая рука, имевшая куда больше свободы для маневра, легла Жене на грудь. Полежала так немного, впитывая ладонью размеренный стук сердца. Медленно поползла ниже. Женя, зажмурившийся было, приоткрыл один глаз, оценил обстановку и расслабился окончательно.

− Такое чувство, что ты с каждым годом все красивее. – тихо заметил Юра.

Женя довольно улыбнулся уголками губ, но ничего не ответил. Под ленивыми поглаживаниями он расслаблялся и растекался, как потемкинские кошки. Юра сам видел, как Карамелька однажды так разнежилась у Жени на коленях, что стекла по ним и шлепнулась на пол. Женя, слишком глубоко погрузившийся тогда в медитативный процесс наглаживания котейки и не успевший ее поймать, перепугался больше Саши. Тот уже привык к таким вывертам своих питомиц.

Когда Юра пробрался пальцами под резинку трусов, Женя только шумно выдохнул и красиво потянулся, играя мышцами. Открыл глаза и тихо простонал, отзываясь на прикосновение еще ниже.

− Ты нарушаешь чистоту эксперимента. – поразительно ровным для такой ситуации голосом выдал он. – Мы же собирались проверить, можно ли кончить от поглажки головы.
− Потом как-нибудь проверим. – Юра одной рукой кое-как стянул с него трусы, обхватывая наполовину возбужденный член. – Иначе до утра провозимся. А вставать рано.
− Ну да, твой самый действенный метод. – пробормотал Женя и все-таки дернул бедрами вверх, навстречу Юриной ладони.

Юра невольно усмехнулся. Действенный метод они открыли чуть ли не в первом же туре новым составом, когда Женя безуспешно пытался заставить себя уснуть после очередного концерта. Получалось плохо. Слишком сильно он возбуждался на сцене и потом готов был скакать еще полночи, несмотря на то, что периодически считал собой углы, плохо вписываясь в них от усталости. Зато, если потратить немного времени наедине, в сон клонило куда быстрее и эффективнее…

В толщине местных стен никто не сомневался, но Женя все равно по давней привычке старался не шуметь. Кусал губы, морщился, как от боли, выгибался в спине так, что хоть прямо сейчас в сборную по художественной гимнастике. Щеки у него порозовели, губы припухли и покраснели, на лбу выступили капельки пота. Одной рукой он вцепился Юре в запястье, другой машинально комкал сбившееся под ними одеяло и шумно тяжело дышал, сбиваясь иногда на короткие, еле слышные, стоны. Невозможно, просто невозможно быть таким красивым, каким был он сейчас. Юра иногда даже задумывался – что же такого хорошего он сделал в прошлой жизни, если в этой ему досталось такое сокровище?

− Ладно, я все понял. – лениво пробормотал Женя после, едва переведя дух. – Опыт будем ставить дома.
− Опыт… − пробормотал Юра, закинув в мусорку смятые влажные салфетки.

Женя требовательно поднял руку, и ему тут же прилетели его штаны, в которых он обычно спал. Футболку он решительно отверг, поочередно задрал ноги, ввинчиваясь в штанины, приподнял бедра, залезая в них окончательно, и юркнул под одеяло. Юра только головой покачал, оценив акробатический этюд.

− Ну где ты там? – сонно вопросили из-под одеяла.
− Здесь я, здесь. – отозвался Юра, выключая в номере свет и устраиваясь рядом.

Женя привычно устроился головой у него на плече и задышал ровно и размеренно. Юра закрыл глаза, тоже проваливаясь в сон. Почему-то мерещилось, будто за окном ходит огромный кот, мягко переступая по откосам широкими лапами. Но, наверно, это был просто ветер. Ледяной ветер и февральская метель.

Chapter 52: В сердечко

Юра проснулся от того, что сквозь неплотно задернутые с вечера шторы пробился нахальный луч солнца и упал прямо ему на лицо. Поморщился, отворачиваясь от досадной помехи, и все-таки осознал, что спать уже не хочется, хотя ночка была не очень спокойная.

Женя спал на своей подушке, закутавшись в одеяло и шумно дыша открытым ртом. Юра осторожно потянулся и коснулся тыльной стороной ладони его лба. Не горячий, но все еще неправильно теплый. Вот беда-то.

Где именно Женя умудрился подхватить заразу, науке было неизвестно. Вроде бы, весь день бодро скакал по делам, а к вечеру неожиданно скуксился, пожаловался на заболевшее горло, тяжело повздыхал и сам полез за градусником. Градусник выдал безрадостные 38,8, Женя обреченно застонал, а Юра полез перебирать ящик с лекарствами.

Быстро отвязаться от болячки не получилось. Напротив, следом за температурой заложило горло и нос, пришибло слабостью и прочими радостями жизни. Женя храбрился до упора, послушно глотал горстями таблетки, полоскал горло и, кажется, уже на 50% состоял из лекарств, а на другие 50% из ягодного морса. В конце концов, все-таки снялся с двух спектаклей в ТСН, обреченно вздохнул и зарылся лицом в подушку. Юра молча накинул на него одеяло с пледом и приоткрыл окно. Воздух в спальне быстро становился спертым и тяжелым, как и в любой комнате, где лежит болеющий. Женя высунул из-под одеяла нос и хрипло осведомился:

− Заморозить меня решил?
− Ну-ка засунься обратно. – скомандовал ему Юра. – Пусть воздух немного сменится. Да и тебе полезно подышать.

Женя поморщился, но послушно нырнул в объятья одеяла. Юра ушел на кухню процеживать новую партию морса. Пить его с мякотью Женя отказывался наотрез. Да и сейчас на предъявленную кружку уставился с невыразимо страдальческой физиономией.

− Я больше не могу. Морс и суп, суп и морс. Так и помереть недолго.
− Я тебе предлагал котлету с картошкой. Ты не захотел.
− И сейчас не хочу. – Женя все-таки обхватил обеими руками кружку и принялся по глотку цедить опостылевший морс. – Узнаю, кто меня заразил, покусаю.
− Кусать негигиенично. – заметил Юра, закрыл окно и, постановив, что с морсом Женя справится без его помощи, пошел за мокрым полотенцем.

Женя к его возвращению одолел кружку, откинул одеяло и стянул с себя пропотевшую футболку, а заодно резинку с изрядно растрепавшейся косы. Влажные волосы змеями раскинулись по подушке, делая своего хозяина отдаленно похожим на Медузу Горгону.

− Выздоравливать пора. – пробормотал Юра, осторожно проходясь уголком полотенца Жене по лбу и запавшим щекам.

Тот облизнул потрескавшиеся от температуры губы и что-то согласно промычал – прохладное полотенце хоть немного остужало горячее лицо. Юра смочил полотенце в тазике, отжал и продолжил обтирать ему живот и грудь. Женя растекался под прохладными мокрыми прикосновениями и, кажется, засыпал. Будить его, чтобы переодеть в чистую футболку и заплести обратно волосы, Юра не стал. Набросил плед, убавил до минимума свет лампы и вышел, прикрыв за собой дверь. Пусть поспит, пока жаропонижающее действует. К 9 марта хочешь – не хочешь, а выздороветь надо. Концерт в Павловском Посаде пока никто не отменял.

Половина ночи прошла спокойно. Ближе к трем часам Юра проснулся, как от толчка. Поднялся с дивана в большой комнате, куда был безапелляционно изгнан на время Жениной болезни и прокрался на цыпочках в спальню. Лампа на столе по-прежнему горела на минимуме, и в ее тусклом свете Женино лицо показалось еще более исхудавшим. Щеки у него пылали.

− Жень… Женя. – тихо позвал Юра и осторожно потряс его за плечо. – Просыпайся.

Женя приоткрыл глаза, глянул куда-то сквозь Юру и зажмурился снова. Однако более-менее осмысленно пробормотал:

− Опять, да?
− Давай температуру померяем.

Женя покорно позволил впихнуть себе градусник, глухо закашлялся и откинул одеяло так сердито, будто это оно было во всем виновато. Юра уселся у него в ногах, глядя на часы на тумбочке. Синие цифры, издеваясь, сменялись мучительно медленно. Женя тоже следил за ними из-под полуприкрытых век. Наконец, вытащил градусник и, не глядя, сунул его Юре.

− Тридцать девять. – безрадостно констатировал тот, убирая градусник в футляр.
− Ведь течет огонь в их жилах... – хрипло пробормотал Женя.

Таблетку жаропонижающего он проглотил с готовностью. Шумно выхлебал всю воду из большого стакана и закрыл глаза. Юра со вздохом вытянулся на своей половине кровати. Посмотрел немного в потолок, не увидел там ничего интересного. Перевел взгляд на тумбочку и удивленно приподнял брови. Там валялся браслет, который Женя зачем-то вытащил из шкатулки, где хранил все свое добро. Лампа бросала интересный отблеск на черные камни, и в них плясали золотые искорки. Юра взял украшение и покрутил. Искорки превратились в кривые линии, смахивающие на узкие золотые зрачки в черноте нечеловеческих глаз.

− Это у тебя откуда? – негромко спросил он.

Женя, перевернувшийся на бок и, как кот, наблюдавший за Юриными движениями, улыбнулся уголками губ.

− В Волгограде подарили. Тигровый глаз называется.
− А по-моему, тут уже драконий глаз. – заметил Юра, покручивая браслет на пальце. – Или чешуя.
− Да неважно что. Главное, красиво.
− Тебе этот глаз в кровати нужен или можно убрать?
− Убирай, конечно. А то затеряется еще.

Юра спрятал украшение в шкатулку, вернулся обратно в кровать и накрыл Женин лоб ладонью. Таблетка однозначно действовала.

− Спи. – тихо проговорил Юра. – Я посижу.
− Угу. – согласно отозвался Женя, стягивая его руку со лба и коротко прижимаясь к ладони сухими горячими губами. – Только колыбельную не пой, а то я точно не усну.
− Спишем это на температурный бред. – пробормотал Юра, выключая лампу.

Остаток ночи прошел уже спокойно, и теперь праведный сон был нарушен по-весеннему ярким солнцем утра 8-го марта. Женя, потревоженный прикосновением, открыл глаза, моргнул пару раз, просыпаясь и прислушиваясь к себе, и неожиданно объявил:

− Кушать хочется. – и добавил. – Яичницу. С сосисками.
− О, это уже другое дело. – неподдельно обрадовался Юра, поднимаясь на локте. – Будут тебе и яичница, и сосиски.
− И чай. – затребовал Женя. – И вообще я искупаться хочу. И побриться.
− Может, не все сразу?
− А как я с Восьмым марта поздравлять буду? Как чучело?
− Переживут твои поклонницы один год без видоса.
− Не-а.

Женя решительно откинул покрывало и осторожно сел в кровати. Потом, под внимательным Юриным взглядом, так же осторожно поднялся и довольно бодро прошагал в сторону ванной. Юра покачал головой и отправился готовить заказанный завтрак. В конце концов, когда к Жене возвращался нормальный аппетит – это главный признак того, что он шел на поправку.

Отмокал Женя долго и на кухню явился посвежевший, чисто выбритый и в одном полотенце на бедрах. Влажные, зачесанные назад волосы пока еще являли чудеса послушания. Юра поставил перед ним тарелку и уселся напротив, почти с нежностью глядя, как Женя уписывает яичницу с сосисками.

− Ты поздравлялку прям в таком виде записывать будешь? – светским тоном поинтересовался он.

Женя поперхнулся и закашлялся.

− Ага, чтобы в финале полотенце так невзначай раз – и соскользнуло.
− Ну а что, изящный ход. А под ним раз – и трусы в сердечко.
− Да уж, такая картина точно будет прямо в сердечко. – Женя покачал головой и продолжил вдохновенно употреблять завтрак.
− Тем более, твои трусы фандом уже знает. – не удержался от подколки Юра.

Женя сверкнул на него глазами, запил яичницу чаем из подаренной где-то на Дальнем Востоке кружки и сварливо отозвался:

− Пора трусы в линейку мерча вводить. И рекламировать их уже не Сашиными котиками.
− А приглашенными вокалистами. – подхватил Юра, сгибаясь пополам от смеха.
− Поглядел бы я на Лену, когда ты ей это предложишь. – Женя поежился и обнял себя за плечи. – Или на Юлиану. А вот Денис или Миша, мне кажется, оценят.
− Один вопрос… − с трудом выдавил из себя Юра. – Креветка будет сзади или спереди?
− С обеих сторон. На всякий случай.

Юра закрыл лицо руками и заржал в голос.

Chapter 53: Сеточка

Один бог знал, какая вожжа попала Жене под хвост, раз он решил, что разобрать шкаф в одиннадцатом часу вечера – хорошая идея. Устроившегося на кровати с телефоном Юру выселили сначала на дальнюю половину, а потом и вовсе в компьютерное кресло, потому что гора вытащенных из этой Нарнии вещей росла и расползалась в стороны.

− Так, это на свалку истории… − пробормотал Женя, кидая на пол какую-то линялую тряпку, в которой очень трудно было опознать бывшую Юрину, а потом Женину домашнюю футболку. – Так, а ты что такое?

Откуда-то из недр вроде бы не очень глубокого шкафа явилась серая майка, вся в дырках, бахроме и сверкающих булавках. Женя критически повертел ее в руках и отбросил на кровать, к тому, что еще могло пригодиться.

− Вот это точно выкинь! – затребовал Юра, когда Женя вытащил леопардовой расцветки рубашку.

Женя замахнулся было отправить ее на пол, но потом замер с вытянутой рукой, разглядел свой трофей повнимательнее и разухмылялся.

− Не-е-т… − с самой мерзкой улыбочкой протянул он. – В этом ты летом на мой сольник пойдешь.

Юра закатил глаза и звонко стукнул себя по лбу. Рубашку кошмарной расцветки ему преподнес на прошлый день рождения Герр, ухмыляясь так же мерзко, как Женя сейчас. А потом еще неделю ворчал, что уважаемый лидер группы ни черта не смыслит в высокой моде.

Женя явно хотел сказать что-то еще, но ему на голову свалился какой-то небольшой черный сверток.

− Ты кто? – вопросил Женя, поднимая его с пола и разворачивая.

Сверток оказался черной футболкой в сеточку, очень похожей на ту, в которой Женя выходил Иудой.

− Да ладно? – пробормотал Женя, бросил взгляд на Юру, плюхнулся на заваленную барахлом кровать, не выпуская сеточку из рук, и расхохотался.

Юра уставился в пол. Ну да, столько лет спустя посмеяться было над чем.

Сейчас он в упор не помнил, какой это был год. Кажется, Рейстлином Женя еще не выходил? Или выходил? Впрочем, дело было не в этом, а в том, что в ТСН он тогда играл чаще, чем сейчас, и иногда таскал на свои спектакли Юру. Юра честно ходил на все, кроме «Волос». Валяющийся на постороннем мужике Женя вызывал у него смешанные чувства.

А вот «Иисус Христос – суперзвезда» ему неожиданно понравился. Особенно то, каким трогательным и отчаянно-уязвимым получался там Женя. Совсем не таким, как в жизни. А уж как пел… Да и на коленях стоял очень интригующе…

Тот спектакль от предыдущих отличался только одним важным обстоятельством. Жене выдали новый костюм. Даже, скорее, не целый костюм, а верх от него – вместо облегающей темной футболки тоже футболку, но в сеточку, и с какой-то крайне условной жилеткой сверху.

Когда облаченный в это великолепие, какой-то особенно пушистый и чуть ярче, чем обычно, накрашенный Женя вылетел на сцену, Юра чуть не поперхнулся, переплел пальцы и сжал их до занемевших костяшек. Женя пел про туман в головах и был очень близок к истине, потому что именно такой туман начинал клубиться в голове у Юры.

Весь спектакль пошел кувырком. Хотя, по зрелом размышлении, Юра даже сам себе не мог ответить: действительно ли это было так или ему просто казалось? Что Иуда как-то слишком проникновенно заглядывает Иисусу в глаза. Как-то очень нежно сжимает руки Марии. И как-то совершенно блядски ползает на коленях перед огромными на его фоне фигурами в темных балахонах.

До конца Юра высидел с очень большим трудом. И за кулисы двинулся так решительно, что остановить его сейчас не смог бы никто и ничто. Ну разве что, может быть, Стас Намин собственной персоной.

Попавшийся ему навстречу Женя чему-то смеялся и был таким собой, что это пугающе диссонировало с костюмом Иуды, который он еще не снял. Почти врезавшись в Юру, Женя вытаращил глаза и приоткрыл рот:

− Ты?..

Договорить он не успел. Юра сгреб его за плечо – такое горячее и влажное под тонкой тканью костюма, потянул, сам не зная куда, и толкнул ближайшую дверь. За ней удачно оказалась небольшая каморка, заваленная всяким барахлом. Даже свет в ней горел, правда тускло, и лампочка то и дело срывалась на истеричное моргание.

− Да чего ты? – все-таки выдал членораздельный вопрос Женя, прежде чем врезался спиной в закрывшуюся дверь.

Ни замка, ни щеколды изнутри, разумеется, не было. Но дверка удобно открывалась внутрь.

− Юр… − Женя предпринял еще одну попытку заговорить, но и она успехом не увенчалась.

Поцелуй получился торопливый, напористый, почти злой. Юра сам не мог понять, откуда в нем вообще взялось это чувство. Не ревность же, право слово? Конечно, нет. Женю и Жениных героев он довольно быстро научился разделять. Но этот костюм… И это все… Это было слишком горячо для библейского сюжета.

Женя протестующе замычал, вцепился Юре в плечи, пытаясь отстраниться, но Юра, не глядя, стиснул его запястья и прижал к двери, по обе стороны от Жениной головы. Протолкнул колено между его ног в облегающих кожаных штанах, крепче сжал запястья, оторвался от губ, переводя дыхание, и наклонился, выцеловывая теплую, солоноватую от пота шею.

− Юра, твою мать! – зашипел Женя, запрокидывая голову. – Ты с ума сошел? Нас тут застука-ай-ют…

Последнее слово распалось надвое из-за вырвавшегося у Жени вскрика, когда Юра втянул в рот нежную кожу у него под ухом, оставляя засос. Натянутое, как струна, тело расслабилось. Лампочка заморгала еще отчаяннее, и в этой бьющей по глазам пляске света и тени, вскинувший взгляд Юра видел то Женины влажные припухшие губы, то страдальчески сведенные ровные брови, то тени от ресниц на бледной коже.

Футболка-сеточка под пальцами была скользкой и не совсем дырявой, как показалось сначала. Юра прошелся ладонями сверху вниз, до самых бедер. Потом медленно провел вверх, задержавшись на судорожно дрогнувших мышцах пресса, поднялся еще выше, оглаживая грудь, прихватывая и потирая соски. Женя тяжело дышал и отчаянно кусал губы. Глаза он все-таки открыл, и теперь казалось, что в них плещется непривычная тьма.

− Тебя майка, что ли, так завела? – хриплым шепотом спросил он.
− Не майка, а ты в этой майке. – обстоятельно поправил Юра, укладывая руки Жене на плечи.

Женя только ойкнул, когда Юра рывком дернул его на себя, разворачиваясь спиной к двери и приваливаясь к ней. Женя, оказавшись на его месте, удивленно приоткрыл рот, но сказать ничего не успел. Юра с силой надавил ему на плечи. Удивление, всегда придававшее Жениному лицу забавный полудетский вид, исчезло без следа. Яркие зацелованные губы дрогнули, складываясь в понимающую усмешку. Глаза лукаво и сладко прищурились.

− По-твоему, это с Иудой делали? – голос тоже стал ниже, пробирая до костей и мучительно приятной дрожи внутри.
− Если он был хоть немного похож на тебя…
− Еще чего не хватало. – Женя усмехнулся еще шире и медленно опустился на колени.

Глаза он не опускал ни на минуту. Ни пока вкрадчиво гладил раскрытыми ладонями Юре бедра, ни когда на ощупь расправлялся с его ремнем и застежкой джинсов. Ни даже когда ласкал рукой тяжело качнувшийся напряженный член.

− Бедолага. – с неподдельным сочувствием в голосе протянул Женя, облизываясь. – Как ты до конца-то высидел?
− Как на иголках. – сдавленно отозвался Юра, сжимая кулаки.

Женя хулигански сверкнул глазами и одной рукой худо-бедно стянул свои кудри на затылке. Второй он все еще не спеша водил по и без того твердому, влажному от выступившей смазки члену. Юра кусал губы и щеки изнутри, всей спиной чувствуя, насколько тонкая дверка отделяет их от коридора. Женя, явно издеваясь, провел кончиком языка от головки к основанию, собирая смазку. Потом лизнул еще раз, уже шире и горячее. Наклонился, обхватывая губами головку, обвел ее языком, пошло причмокивая, будто леденец сосал. Двинул головой, вбирая глубже. Юра крепче сжал кулаки. Во рту появился солоноватый привкус крови.

Туман в голове, клубившийся там с самой первой арии, так и не рассеялся – стал только гуще. От этих плавных неспешных движений, словно у них все время мира было в запасе. От негромких развязных звуков. От одного вида красивых пухлых губ, обхватывающих уже болезненно твердый член. Или нет, горячее всего был взгляд. Женя смотрел на него исподлобья с таким выражением, что становилось ясно, кто тут правит бал. Непослушный кудрявый локон прилип к его лбу и явно щекотался, но Женя не останавливался, чтобы убрать его. Даже дыхание переводил редко. Вот что значит умение работать ртом и горлом.

Связные мысли очень быстро кончились, когда Женя слегка втянул щеки, как-то особенно хитро скользнул языком, быстро перевел дыхание и насадился ртом снова, забирая так глубоко, как только мог. Юра запрокинул голову и все-таки сдавленно застонал, жмурясь до вспышек перед глазами. Или это все еще чудила лампочка?

Женя проглотил все до капли, облизал напоследок обмякающий член, вернул, куда положено, штаны с ремнем и гибко поднялся на ноги. Чтобы тут же притереться всем телом, опираясь ладонью о дверь рядом с лицом пытающегося отдышаться Юры.

− Честное слово, я куплю домой такую майку. – хрипло и вкрадчиво проговорил он. – Кожаные штаны у меня и свои есть. Но таких аттракционов в театре мы устраивать не будем.
− Как скажешь. – так же хрипло ответил Юра. – Первый и последний раз.

Женя улыбнулся и тут же оказался прижатым грудью к двери. Та протестующе скрипнула.

− Да что опять-то? – сдавленно вырвалось у Жени.

Юра прижался щекой к его волосам, жадно сжал туго обтянутые кожаными штанами бедра, перебрался вперед, накрывая ладонью вполне заметную выпуклость.

− Юра! – Женя зашипел рассерженным котом. – Не вздумай. Дома все закончим.
− А дотерпишь? – буднично осведомился Юра и прикусил удачно оказавшееся под губами ухо.

Женя уже не зашипел, а рыкнул, как окончательно раздраконенный кот. Задергался, но вырваться так и не сумел, только застонал сквозь зубы, когда Юра чуть крепче сжал его член сквозь плотный материал штанов.

− Как я буду испачканный костюм сдавать? – отчаянно, но еле слышно взвыл Женя.
− Попробуем осторожно. – заверил Юра, на ощупь возясь с застежкой.

Женя, как мог, ему помогал, хотя и продолжал шипеть что-то недовольное. Ровно до тех пор, пока штаны вместе с трусами не оказались где-то на середине бедер, а горячий твердый член у Юры в ладони.

− Не растягивай. – почти приказным тоном выговорил Женя, прогибаясь в пояснице.
− Есть не растягивать. – выдохнул ему на ухо Юра, торопливо водя кулаком.

Женя крепче прижался щекой к двери, двигая бедрами навстречу его ладони и шумно отрывисто дыша. Свободной рукой Юра обнимал его поперек тела, в миллионный раз удивляясь, какая все-таки тонкая у Жени талия. Какой он весь вроде бы тонкий и хрупкий, но вместе с тем очень крепкий, как стальной. Не только внешне, но и внутренне. От этого контраста каждый раз прошибало невыносимой нежностью. И таким же невыносимым желанием.

Женин сдавленный вскрик донесся снова как сквозь туман. В пояснице он проснулся так, что чуть не вытек из Юриных рук, как кот. Потом уткнулся лбом в дверь, тяжело дыша и машинально поглаживая ладонью Юрино бедро. Юра шумно выдохнул Жене в волосы и чистой рукой зашарил в поисках так и болтавшейся на боку сумки. Там, кажется, была пачка салфеток.

− Затейник, блин. – вырвал Юру из воспоминаний Женин голос.

Юра моргнул, возвращаясь в настоящее и в заваленную шмотками спальню. Женя, оказывается, стащил с себя футболку, попытался было натянуть все-таки купленную тогда сеточку, но не преуспел. Плечи проходить в нее отказались наотрез.

− Разожрался. – мрачно констатировал Женя, закидывая майку к самым дверям.

Юра закатил глаза так сильно, что чуть собственный мозг не увидел.

− Мы же это уже проходили. – почти простонал он. – Разгребай весь этот бардак, а то до утра спать не ляжем. А если после этого тебе все еще захочется физических упражнений, так и быть, я тебе в этом помогу.

Женя засиял глазами и предвкушающе заулыбался. Юра выдержал театральную паузу и закончил мысль:

− Будешь мешки с этим хламом по одному на мусорку носить. И пешком по лестнице, потому что лифт, когда я пришел, не работал.

Женина улыбка увяла, а в Юру полетели скомканные трусы с карикатурным драконом спереди.

Chapter 54: Полет фантазии

Без укатившего в Новосибирск на творческую встречу и сольник Жени было как-то… Не то чтобы грустно или скучно. Скорее, слишком пусто и тихо. Даже готовить ужин на одного было непривычно. Хотелось, конечно, плюнуть и заказать себе на вечер какой-нибудь вкусной гадости, но Женя недавно помешался на здоровом питании и потребовал в его отсутствие отчитываться о рационе. Юра вздохнул, сварганил на скорую руку очень упрощенную версию плова, добросовестно скинул фотку Жене, поужинал и пошел, наконец, разбирать приехавшие сегодня из мастерской сокровища.

В рассортированном виде они заняли всю длинную полку, на которой до этого одиноко стояли две коллекционные фигурки Бэтмена и золотая пластинка «Чартовой дюжины». Юра отошел на шаг, чтобы полюбоваться получившейся композицией. Пластиковые Дезмонды, Алатиэли и Торвальды радовали глаз и рождали внутри очень теплое и приятное чувство законченности. А то что это за фэнтези без коллекционных фигурок? Теперь все, как лучших домах...

Юра с трудом подавил желание сфоткать эту красоту и отправить Жене. Сам увидит, когда приедет. Идею фигурок Юра вынашивал давно, но в группе на этот счет даже не заикался. Ларс с Дедом были к этому совершенно равнодушны. Герр непременно влез бы с какой-нибудь своей очень ценной – но на самом деле нет – идеей. А Женя… Женя, когда Юра попытался разок об этом заговорить, завел длинный и нудный разговор об изучении рынка и настроений аудитории. Короче говоря, желание лидера группы не разделяла в этой самой группе ни одна собака. Ну разве что Потемкин пробормотал что-то, что можно было расценить как одобрение.

И вот теперь маленькая мечта красовалась на полке и готовилась уехать самым преданным фанатам. Разумеется, по одной фигурке Юра собирался оставить себе. А если народу зайдет – то заказать и других героев. Да и этот тираж можно будет повторить. Ну и, конечно, послушать, что Женя скажет.

Женя вернулся из Сибири уставший, холодный и голодный. Коротко прижался сухими губами к Юриной щеке, сбросил ему на руки рюкзак, пнул чемодан и, раздеваясь на ходу, направился на кухню – где его дожидался горячий обед.

− Не кормили тебя в Сибири? – сочувственно спросил Юра, усаживаясь напротив.

Женя только что-то невнятно пробормотал и махнул рукой. Отвечать осмысленно и одновременно запихивать в себя горячий суп он не мог. Юра только головой покачал. Как раз Женино грустное «Хочу супа», написанное вчера поздно вечером, загнало его с утра на кухню, чтобы к обеду запрошенное блюдо предстало во всей своей красе, сытности и золотистости.

− Кормили. – все-таки выговорил Женя, отламывая себе хлеба. – Даже вкусно. Но мало. Я уж думал, сожру кого-нибудь по пути.
− Грозный золотой дракон. – Юра вдруг понял, как сильно успел соскучиться, и потянулся погладить Женю по руке.

Женя в ответ коротко сжал его пальцы и вернулся к еде, а Юра отправился разогревать второе и наливать компот.

Наевшись, Женя все-таки героически выполз в душ, выбрался из него, переодевшись в домашние штаны и футболку, сцапал из спальни плед и завалился на диван в комнате. Потом вдруг вспомнил что-то и подскочил тревожным зайцем.

− Юр, вытащи из чемодана банку! Не дай бог разбилась.

Юра, мудро решивший, что посуду можно помыть потом, и просто составивший ее в раковину, послушно подцепил чемодан, закатил его в комнату и с трудом сдвинул молнию. Как обычно, возвращаясь домой, Женя запихал вещи как попало, однако заявленная банка, замотанная в свитер и целлофановый пакет, была живее всех живых. Небольшая, округлая, она была наполнена чем-то густым и темным.

− Это что? – спросил Юра, изучая содержимое на свет.
− Варенье. – пробормотал Женя, заворачиваясь в плед и вытягиваясь на диване. – Из шишек.

Юра от неожиданности чуть банку не уронил.

− И это съедобно?
− Говорят, что да. – Женя поерзал, устраиваясь поудобнее и подсовывая себе под голову плюшевого дракона. – Еще говорят, от горла помогает. Вот и проверим. А это еще что?

Юра отставил сомнительную банку. Женя напрочь порушил свое тщательно свитое гнездо и теперь круглыми глазами таращился на полку, заставленную фигурками.

− Новый мерч. – старательно изображая невозмутимость, сообщил Юра.

Женя мягко, как подкрадывающийся кот, сполз с дивана и прошелся вдоль полки. Юра с трудом подавил ассоциацию с теми котиками из видосов, которые сшибали расставленные на краю стола вещи. Саша говорил, Коричка с Карамелькой тоже любят таким промышлять.

− Это же не я. – в голосе у Жени послышалась ничем не прикрытая обида. – И даже не Максим. Юр, ты что, за образец Окунева брал?

Юра вскинул брови и внимательно уставился на предъявленную ему фигурку Дезмонда.

− Да никого я за образец не брал. – принялся оправдываться он. – Я нарочно хотел, чтобы фигурки не были похожи на вокалистов. Ну правда, сколько у нас было принцесс…
− Торвальд зато один бессменный. – мстительно сверкнул глазами Женя и стукнул кончиком пальца по пластиковому воину. – Да и Дезмонд, как бы, теперь тоже один. Или все-таки?.. – вот теперь глаза у него стали совсем драконьи. – Так кто все-таки Дезмонд, Юр? Я или Максим?

Беспощадность и бескомпромиссность вопроса загоняли в угол. Юра как мог независимо пожал плечами, но под Жениным взглядом все равно стушевался.

− Дезмонд вообще-то рыжий и с бородой.
− Это от тебя уже все слышали. – Женя угрожающе вскинул фигурку и вдруг рассмотрел что-то еще. – Стоп, а почему посох, как у Рейстлина? Ю-юр?..

Юра торопливо пробежался по списку оправданий, понял, что ни одно не прокатит, и решился идти ва-банк. Осторожно забрал у Жени фигурку, поставил ее на полку, чтобы не разбить ненароком, наклонился, перехватывая собиравшегося что-то сказать Женю за подбородок, и поцеловал.

Женя уперся ладонью ему в плечо, мотнул головой, но не слишком усердно. Прихватил зубами за нижнюю губу и все-таки поцеловал в ответ. Однако Юрину руку, скользнувшую сзади под резинку его штанов, решительно перехватил и дальше не пустил.

− Зубы мне не заговаривай. – прошипел Женя, когда Юра все-таки оторвался ненадолго от его потрескавшихся за поездку губ.
− Даже не думал.

Разомкнуть объятья было очень трудно, тем более, что Женя все еще сжимал Юре правое запястье. Нашарить левой рукой небольшой сверток на полке, за выставкой фигурок, тоже было непросто. Однако Юра все-таки справился.

Женя на предъявленное уставился с нескрываемым подозрением. Но все-таки подношение принял и зашелестел бумагой. Из-под плотной упаковки появилась такая же небольшая фигурка в куртке с золотыми заклепками и с переливающимися драконьими крыльями за спиной. Кудрявые волосы распушились от невидимого ветра, на аккуратно прорисованном лице застыла улыбка.

− Так-так… − смягчившимся голосом протянул Женя. – И сколько такое сокровище стоить будет?
− Оно бесценно. – твердо заявил Юра. – Еще не хватало, чтобы у поклонников на полках свой Гилтиас стоял, да еще с твоим лицом.
− Дезмонд поэтому на меня не похож? – Женя вскинул голову и подозрительно прищурился. – Не хочешь мной делиться?
− Конечно, не хочу. – пробормотал Юра, сминая упаковку и не глядя отбрасывая ее на диван.

Женя фыркнул, отставил свою фигурку на полку и уткнулся лбом Юре в плечо.

− Вот же собственник. Ты бы еще эту фигурку в какой-нибудь костюм позатейливее одел.
− Так далеко полет моей фантазии не простирался. И вообще, зачем мне одевать фигурку, если золотые штаны еще живы?

Женя застонал и пару раз стукнулся головой о плечо все еще посмеивающегося Юры.

− Будут тебе штаны. Но не сейчас. Сейчас я хочу просто спать.
− Спи, кто тебе не дает. Учитывая, сколько в тебя еды влезло, спать можешь до вечера.
− Ужас, меня в этом доме куском хлеба попрекают.
− И миской супа.
− Этот, как его… Арбузинг, да и только.
− Не, для арбузов еще рано. Но бананы в холодильнике точно есть.

Chapter 55: Пари

Глядя, как сердито Женя застегивает на себе костюм, Юра даже чувствовал угрызения совести. Совсем немного, но чувствовал. Впрочем, стоило только глянуть на Женины волосы – отросшие чуть ниже плеч, восхитительно пушистые, не залитые в этот раз ни гелем, ни лаком, как совесть давилась и замолкала.

Женя перехватил в зеркале Юрин взгляд, скорчил зверскую рожу и так резко застегнул наруч, что чуть не выдрал молнию. Юра прикусил губу, сдерживая улыбку. На самом деле, все было честно. Ну, почти…

Началось все на следующий день после спора над несчастным, не похожим на Женю Дезмондом. Рассмотрев наутро фигурки повнимательнее, Женя поскучнел и, осторожно подбирая слова, начал:

− Слушай, Юр, я, конечно, в таких делах не эксперт… Но, по-моему, качество могло быть и получше. Какие-то они слишком… Аляповатые.
− Нормальные. – вести конструктивный диалог с утра пораньше Юра настроен не был.
− Ты уверен, что их стоит пускать в продажу?
− Уверен.

Женя вздохнул и отошел от полки, заставленной предметами спора. Открыл окно, замер около него, глядя то ли на улицу, то ли на то, как прохладный утренний ветер слегка надувает легкую светлую занавеску. Юра потянулся под одеялом, прищурился и невольно улыбнулся, глядя, как забавно пушатся у Жени волосы. С последней стрижки времени прошло изрядно, и своевольные кудри постепенно начинали жить своей жизнью, мало интересуясь мнением хозяина. Юру это неизменно умиляло.

− Давай так. – не оборачиваясь, проговорил Женя, опираясь кулаками о подоконник и слегка наклоняясь вперед.

Юра добросовестно прогулялся взглядом по его голой спине, задержался на низко сидящих домашних шортах, выразительно обтянувших задницу, и мысленно уже на все согласился.

− Раз тебе это так важно, пробную партию мы в продажу пустим. Посмотрим, как будут брать. И если разберут, сделаем еще, но у кого-нибудь другого. Хорошо? – Женя вопросительно оглянулся через плечо.

Волосы, воспарившие вокруг его лица, удивительным образом куда-то дели лет пятнадцать, и Женя сейчас поразительно напоминал себя, только-только пришедшего в группу.

− Хорошо. – с трудом сглотнув, согласился Юра. – И вот еще что…

Театральную паузу он все-таки выдержал. Женя вопросительно вскинул брови и скрестил на груди руки, совершенно деморализуя обозначившимся рельефом.

− Если фигурки разберут быстро, ты выйдешь на концерт вот так.
− Как, голым?
− Нет, пушистым.

Женя покачал головой, всем видом выражая осуждение, но все-таки согласился.

Слово свое он сдержал, хотя недовольством искрил так, что Ларс собрал свое техническое добро и уволок в самый дальний угол.

− Еще короткого замыкания мне не хватало. – пробурчал он в ответ на Женин вопросительный взгляд.

Герр хохотнул, но тут же охнул и зажмурился, замерев в неестественной позе. Юра сочувственно коснулся его плеча. Диму уже который концерт донимала расшалившаяся спина, и играть приходилось, сидя на стуле.

− Давно я тебя таким не видел. – отдышавшись, проговорил Герр, пользуясь тем, что калечных не бьют. – Что, опять свое чудо-средство забыл, как в Дудутках?
− Ага. – сквозь зубы процедил Женя, пытаясь протянуть шнур от мониторов так, чтобы он не запутался в волосах.
− Удобно, однако. – Дима поерзал в кресле, подбирая подходящую позу. – Волосы распустил – возраст скинул. Собрал – все обратно вернул. Почему у меня так не работает?
− Потому что ты не Женя. – как всегда мудро и лаконично заметил Дед.
− Никто не Женя, кроме Жени. – наставительно заметил сам Женя, подняв для пущей важности расческу.
− Логично. – хмыкнул Юра.

Нет, все-таки идея с пари однозначно была светлой, судя по тому, как реагировали в Архангельске на Женину повышенную пушистость. Зал в мониторах слышно не было, зато энтузиазм был заметен невооруженным глазом. Особенно, когда Женя на пробу мотнул головой в такт музыке. Кудри, получившие свободу, мигом встали дыбом, превращаясь в пушистое облако. Зал аж подкинуло над полом. Сцену ощутимо тряхнуло. Убойный, однако, эффект.

Женю, судя по всему, этот эффект не очень радовал. Скорее, неизменно бесил. И эффект, и Юра. Потому что полконцерта крутился он, главным образом, вокруг опять устроившегося на стуле Герра или пытался угнаться за Ларсом, которому на сцене было категорически тесно. Широкая душа Ильи требовала простора размером со Стадиум.

Юра все-таки выдохнул успокоенно, когда ему на плечо улеглась пушистая голова. Волосы щекотали шею и даже щеку. Совсем как раньше. А не когда приходилось отмываться самому и отстирывать костюм от той липкой гадости, которую Женя литрами выливал на кудри. Женя, належавшись, выпрямился и шагнул к краю сцены. Юра, пользуясь свободной минуткой, потянулся поправить монитор, но так и не вставил его до конца, прислушиваясь.

− Вы все такие дружные! Вы что, друг друга знаете? – поинтересовался Женя у зала.

Как ни странно, ему ответили по существу:

− Эти с Галушино! – донеслось с одной стороны.
− А эти с Варавино! – откликнулись из другого угла.

Женя закивал. Кудри, распушившиеся от жары и влажности еще сильнее, окончательно мимикрировали под копну.

− Тогда я хочу воспользоваться вашей дружбой. Включайте фонарики.

Юра хмыкнул и все-таки не удержался, заметив в микрофон:

− А я думал, он у вас в долг попросит.

Судя по тому, как сверкнули у Жени глаза, долг только что начал накапливаться у самого Юры. И отдавать его придется уже в Москве, причем с процентами.

− Все для группы. – с обаятельной улыбкой голодного крокодила отозвался Женя.

После концерта он первым делом схватил резинку и принялся завязывать волосы в неаккуратный узел. Волосы сопротивлялись. Женя настаивал. Резинка держалась на последнем издыхании. Наконец, человеческая воля победила стихийное бедствие. Стаскивая на ходу по частям костюм, Женя прошагал к маленькому холодильнику в углу гримерки, вытащил из него бутылку воды и с блаженным стоном прижал ее к щеке.

− Жень, может ты как-нибудь потише? – спросил Герр, буквально рухнувший в полюбившееся ему кресло. – А то люди не то подумают.
− Вроде Архангельск, а жарко, как в Ташкенте. – замечание Герра Женя благополучно пропустил мимо ушей и, не расставаясь с бутылкой, попытался отстегнуть фалды.

Юра с тяжелым вздохом сложил гитару в чехол и отправился помогать.

− Юр, ты, главное, не увлекайся. – убийственно серьезным голосом посоветовал Герр. – Потому что не знаю, как остальные, а я вас при всем желании наедине не оставлю.
− Конспектировать будешь или комментировать? – поинтересовался Женя, все-таки отлепившийся от нагревшейся бутылки и взявший процесс распаковки самого себя в собственные руки.
− Советы давать.
− О как, мы чего-то о тебе не знаем? Ты и с этой стороной вопроса знаком?
− Я много читал. – с достоинством отозвался Герр.
− А может, еще и писал? – с намеком уточнил Ларс.

Герр схватился за поясницу и предпочел съехать с темы.

− Доволен? – вполголоса спросил Женя у Юры, стаскивая с себя насквозь мокрую майку.
− Доволен. – согласно кивнул Юра.
− Хорошо. – в голосе у Жени послышалась ничем не прикрытая угроза. – Главное, не забывай, что кое-кого ждет-дожидается фрак.

Юра открыл было рот, чтобы возразить, но подходящих аргументов не нашел. «Симфоническая рукопись» со всеми ее нюансами приближалась неотвратимо.

Chapter 56: Человек-оркестр

Перед самым концертом Юра поймал себя на предательской мысли, что ему хочется уснуть вечером пятницы, а проснуться утром воскресенья, чтобы как-нибудь пропустить всю эту симфоническую историю. Очень уж она получилась… Трудозатратная. Дед вообще с порога заявил, что будет играть, как играется:

− А этих мне даже не выводите. Они тут профессиональные музыканты? Вот пусть под нас и подстраиваются.

Женя с выражением мученического долготерпения на лице улыбнулся и согласно закивал. Он умотался не меньше, а то и больше остальных и теперь был согласен абсолютно на все, не только связанное с неумолимо приближающимся концертом. Юра проверял.

К чему он точно не был готов, так это к тому, что в один не самый прекрасный вечер Женя притащит костюмный чехол, черным цветом напоминающий мешок для трупов, и вытряхнет из него…

− Эт че? – обалдело выдал Юра, разглядывая содержимое чехла.
− Фрак. – все с тем же лицом великомученика ответил Женя, держа вешалку над головой, чтобы фалды не касались пола. – Примерь, а.
− Ни за что. – Юра торопливо замотал головой и даже попятился, как будто ему пистолетом угрожали.
− Как меня на сцену непричесанным выгонять, это ты первый. – в голосе у Жени отчетливо звякнула угроза. – Как на такой концерт прилично одеться, так сразу «ни за что».

Юра попятился еще активнее. Втроем – он, Женя и фрак – они описали полный круг почета по квартире, пока не оказались в тупике спальни. Юра тяжко вздохнул, закатил глаза и все-таки забрал у Жени вешалку. Торопливо облачился в это концертное великолепие и сморщился, не желая даже смотреть в сторону зеркала.

Впрочем, вместо зеркала отлично сошло и Женино лицо. Брови у него сошлись на переносице, губы потешно искривились, потом вытянулись трубочкой. Женя активно соображал, помогая себе гримасами.

− М-да… − наконец, выдал глубокую мысль он. – Не годится.

Юра все-таки рискнул бросить взгляд в зеркало, торопливо отвернулся и принялся стаскивать с себя этот ужас.

− Для такой штуки надо было за полгода начинать худеть. – постановил он, худо-бедно запихнув отвергнутый фрак обратно в чехол. – Либо выпускать во фраке только тебя.
− Мне то, что предлагали, в плечах мало. – задумчиво отозвался Женя, уже успевший закопаться по пояс в шкаф. – Хуже, чем костюм Дориана. Вообще толком не вдохнешь. Так, ну-ка примерь.

В Юру полетели жилетка с рубашкой с деньрожденного концерта. Это хотя бы был проверенный вариант. Для себя Женя тоже вытряхнул из шкафа уже знакомые футболку с жилеткой и, кажется, удовлетворился.

На первой же репетиции с оркестром всплыла неожиданная неприятность. Женская часть коллектива, отвечавшая за скрипки, флейты и прочую мелочевку, то все разом, то по очереди залипали на Женю и мазали мимо нот. Хуже того, в перерывах они умудрялись еле слышно о чем-то шушукаться и стрелять глазами в Женю с плотностью счетверенного пулемета. Юра уже лениво подумывал рявкнуть на этот цветник, раз дирижер влюбленно смотрел в сторону горящего энтузиазмом Ларса, но тут одна девушка, махнув флейтой, как мечом, неожиданно поднялась со своей табуретки, широкими шагами подошла к Жене и спросила, глядя ему в глаза:

− Извините, мы тут никак не решить не можем. А сколько вам лет?

Женя что-то невнятно булькнул, сдвинул надетую задом наперед кепку, почесал в затылке и, наконец, сообразил, чего от него хотят:

− Т-тридцать восемь. В мае будет.

Девушка вытаращила на него глаза так сильно, что чуть не потеряла их совсем.

− А мы думали двадцать восемь… Ну тридцать…

Женя улыбнулся и пожал плечами. В кепке, просторном свитшоте и джинсах, да еще и выспавшийся, он действительно умудрялся выглядеть лет на десять младше своих лет.

Девушка отошла переваривать информацию. Юра пристроил гитару на стул, шагнул к Жене и негромко сказал ему на ухо:

− Ты, главное, волосы не распускай. А то еще десять лет потеряешь.
− Не. – Женя тряхнул головой, стащил кепку и принялся распутывать туго намотанную резинку. – Пусть сейчас привыкают, а не на концерте засматриваются.

Освобожденные от резинки кудри пышной волной рассыпались по его плечам. Репбазу сотряс дружный восторженный вздох. Не обратили внимания только Ларс, что-то оживленно обсуждавший с дирижером, и Герр с Дедом. Их таким было уже не пронять.

Перед концертом Женя терпеливо выдержал сначала выпрямление волос, а потом закудрявливание их в локоны с выливанием целого флакона лака. Лак был какой-то новый, супер-экстра-стойкий, и по цене мог соперничать с герметиком для космических кораблей. Залитые им локоны гремели, как деревянные. Минут эдак двадцать. Потом все равно начали пушиться, как им хочется. Женя скептически оглядел себя в зеркале и на пробу потряс головой. Потом обреченно вздохнул.

− К концу опять копна получится.
− Да подстриги ты их. – посоветовал Ларс, застегивавший свои знаменитые сапоги. – Вон как отросли уже.

Женя поджал губы и преувеличенно внимательно принялся выбирать браслеты из большой связки. Юра тоже помалкивал, старательно глядя в сторону и удерживая на лице максимально нейтральное выражение. Не объяснять же во всеуслышание, что Женины отросшие волосы умудрились разбудить некоторые интригующие воспоминания пятнадцатилетней давности… Причем, не только у Юры, но и у самого Жени тоже.

− Кажется, Женя решил вернуться к образу первых лет в группе. – неожиданно понимающе усмехнулся Герр. – Ностальгия заела? Или?..

Бровями Процко подвигал так выразительно, что Женя запустил в него браслетом из черных бусин, который до этого собирался нацепить к остальным. Герр поймал метательный снаряд, хулигански показал язык и надел себе на руку. Отвоевывать свою собственность Женя не стал, только пригрозил:

− Я тебе что про лифчики говорил?
− Не докинут. – торопливо открестился Дима. – Сцена большая. А первый ряд – воспитанный.

Женя еще немного посверлил его драконьим взглядом, потом отвлекся и забыл. Юра зато запомнил. Бить так и не выздоровевшего Диму было как-то неспортивно. Зато приземлиться на его стул, когда Процко решил, что энергия зала достаточно его зарядила, чтобы поиграть стоя, было очень приятно. Если бы еще рядом не присоседился утомившийся бегать Ларс, так вообще…

Женя за время концерта успел побывать, кажется, везде. Только что на дирижере не полежал. Юра такой вариант вполне допускал, несмотря на то, что тот активно двигался. Один раз краем глаза заметил, как Женя с Ларсом опять с трудом разминулись, и сердито прикусил изнутри щеку. Добегаются, черт их побери. Однажды точно добегаются.

Так или иначе, за два с лишним часа ни в кого не прилетело ни лифчиками, ни трусами, ни гнилыми помидорами. Кажется, концерт уже можно было считать удачным. Если бы еще Женя не дразнился:

− А Юрий Мелисов мог бы на досуге с Бетховеном беседовать!
− Это потому, что я глухой? – саркастически поинтересовался Юра.
− Заметь, не я это сказал.

Женя хулигански сверкнул глазами и ускакал радовать своим присутствием оркестр.

− Ну ты и… − со всей возможной мрачностью сообщил ему Юра после концерта.

Женя, до этого успевший минут десять поизъявлять свой восторг дирижеру, обернулся и вопросительно вскинул брови. От резкого движения качнулся кулон у него на шее, и Юра безбожно залип на выразительно обрисовывающий все на свете глубокий вырез Жениной майки.

− Кто я? – ехидно отозвался Женя. – Дед, что ли? Так это мы уже проходили.
− Человек-оркестр. – все-таки подобрал характеристику Юра.

Женя просиял и ящерицей ввинтился ему под руку, устраиваясь пушистой головой на плече. Прищурился, еще сильнее напомнив сытого довольного дракона.

− Даже не знаю, хвалишь ты меня или ругаешь.
− Восхищаюсь. – со вздохом признался Юра, с опаской покосился на дверь и прижался щекой к Жениным волосам.

Ужасно захотелось запустить в них пальцы, слегка потрепать, заставить запрокинуть голову, открывая крепкую горячую шею, прижаться к ней губами, впитывая торопливые сильные удары сердца. Но по закону подлости непременно кого-нибудь принесет. А с их везением точно Герра, который еще и отомстит за оккупированный стул.

− Дома. – как мог строго потребовал Женя, быстро считавший все Юрины мысли. – А то сюда весь оркестр набежит.
− С оркестром нам еще играть и играть. – задумчиво проговорил Юра. – Неплохо вроде вышло.
− Да ахуенно. – выпалил Женя, ойкнул и покосился на дверь.

По ту сторону как раз послышались чьи-то шаги.

Chapter 57: Кляп с застежками

Ночью Женя умудрился отвоевать себе все одеяло, скрутить из него какое-то подобие норы и совершенно там потеряться, оставив снаружи только короткую, но пышную копну волос. Проснувшийся около восьми утра Юра некоторое время рассматривал эту композицию, размышляя – отвоевать себе хотя бы часть несчастного одеяла или все-таки встать за пледом. Вставать не хотелось. Разрушать озябшему дракону берлогу – тоже.

В конце концов, Юра аккуратно потянул на себя краешек. Женя, не просыпаясь, завозился, но препятствовать не стал. Только потянулся, как сонный кот, и уткнулся лицом в подушку.

Проснулся он от прикосновения губ к обнажившемуся плечу и пробормотал:

− Утречко. Пора вставать, да?
− Лежи-лежи. – прошептал Юра, отбрасывая в сторону его волосы и проходясь поцелуями от плеча к шее, а рукой по изгибу талии к бедру.

Женя вздохнул и потянулся снова, изгибаясь всем телом и окончательно сбрасывая одеяло. Повернул голову, забавно кося на Юру сонными глазами. Улыбнулся – тоже сонно и бесконечно хитро.

− Это еще что за маневры? – шепотом попенял Женя.

Юра изобразил абсолютное непонимание сути вопроса и ловко подцепил резинку Жениных штанов, стягивая их вниз. Женя фыркнул и приподнял бедра, позволяя себя раздеть. Обычно в такие моменты он переворачивался на спину и разваливался по кровати звездочкой, лукаво следя за Юрой из-под ресниц и улыбаясь уголками рта. Сейчас же остался лежать на боку, временами поворачивая голову и кося глазами.

Уронив совершенно не нужные сейчас штаны на пол, Юра снова вдумчиво прошелся ладонью по Жениному бедру, упиваясь мягкой гладкостью кожи и упругостью мышц. Зарылся лицом в распушившиеся за ночь кудри, вдыхая тонкий запах шампуня и находя губами теплое ухо.

− Ай. – сообщил Женя в ответ на легкий укус за раковину.
− Ти-ше… − выдохнул ему на ухо Юра.
− Кот на крыше. – фыркнул в ответ Женя и мягко отстранился, поднимаясь на локте.

Юра заворожено следил, как он тянется к стоящей у изголовья тумбочке, как играют под светлой, еще не загорелой, кожей мышцы. Наконец, Женя отыскал, что хотел и не очень изящно рухнул обратно в кровать, распутывая черные ремешки красного шарика-кляпа.

− Тише я не смогу. – снова обернувшись, промурлыкал Женя.

Он все-таки улегся на спину, картинно приоткрыл рот, проталкивая внутрь шарик. Стиснул его зубами, вскинув верхнюю губу и изображая то ли вампира, то ли еще кого-то кусачего. Приподнял голову, на ощупь застегивая ремешки. И опять устроился на боку, повернувшись к Юре спиной.

− Бойкот? – поинтересовался у спины Юра.

Ответа он предсказуемо не получил и устроился вплотную, накрывая ладонью дрогнувший от его прикосновения живот. Прошелся ниже, прослеживая пальцами дорожку волос от пупка до паха. Обхватил наполовину возбужденный член, двигая рукой медленно и вдумчиво. Женя шумно выдохнул через нос, плавно подаваясь бедрами навстречу Юриной ладони. Выгнулся, привычно подставляя шею под прикосновения губ. Разнеженный и теплый со сна, он казался податливым, как глина, уютным, как сонный кот. Активно двигаться Жене явно было лень, поэтому он позволял делать с собой все.

Даже снова перевернуть себя на спину и развести бедра, раскрывая окончательно. Юра позволил себе замереть ненадолго, любуясь разрумянившимся лицом, перечеркнутым черными линиями ремешков, красивыми яркими губами, между которыми кляп выглядел так развратно, что обзавидовалась бы любая порнозвезда. Потом коротко коснулся губами Жениного колена с пожелтевшим синяком, заработанным непонятно где, и Женя неожиданно глухо простонал, стискивая в пальцах простынь. Зато смолчал в ответ на прикосновение скользких от смазки пальцев, только шире развел бедра, прогибаясь навстречу первым осторожным движениям. Глаза Женя не закрывал, и они казались темными и горячими, как уголь, на который только дунь – и вспыхнет.

Зато руки у него жили своей жизнью. Пока Юра, то и дело добавляя смазки, бережно растягивал тугие мышцы, Женя выпустил скомканную простынку, положил одну руку себе на горло, другой прошелся по груди, задевая по очереди соски. Провел кончиками пальцев чуть ниже пупка, вздрагивая то ли от этого прикосновения, то ли от особенно удачного движения Юриных пальцев. Потемневшего от прилива крови, напряженного члена Женя старательно не касался, только шумно дышал и сжимал зубами кляп, то и дело судорожно сглатывая. Из уголка рта у него потекла блестящая ниточка слюны. Двигался он все еще медленно, как будто во сне. Юре и самому начинало казаться, что это все сон.

Когда Юра, наконец, вошел, накрыв Женю собой и прижав его руки по обе стороны от головы, это было похоже на пробуждение. Женины ноги, стиснувшие Юре бедра, судорожно переплетенные пальцы, шумное загнанное дыхание, яркие припухшие губы, обнимавшие блестящий от слюны шарик кляпа, упругая твердость зажатого между разгоряченными телами члена – это было такой восхитительной явью, что внутри все сжималось от восторга.

− Же-нь… − сдавленно выдохнул Юра Жене в волосы, касаясь губами его уха.

Женя отозвался невнятным стоном, подаваясь бедрами навстречу каждому движению, прогибаясь в пояснице, притираясь членом. Повернул голову вбок, отчаянно жмурясь и напрягаясь уже всем телом. Заглушенный кляпом стон вибрацией отозвался у него в груди, заставив Юру крупно вздрогнуть и сильнее зарыться лицом в пушистые волосы.

− Вот это я понимаю, доброе утро. – протянул Женя, отдышавшись и закинув кляп на тумбочку.

Голос у него прозвучал низко, мурлыкающе, как у сытого и очень довольного кота. Юра лениво перекатил голову, прижимаясь мокрым виском к его горячему плечу.

− Иуда сегодня будет петь баритоном? – усмехнувшись, спросил он. – Бедные священники. Хорошо, у них хламиды свободные.
− Прям в кляпе выйду. – хмыкнул в ответ Женя. – Свежо, символично, неизбито. И глотку напрягать не надо.

Юра прикрыл глаза, довоображая к и так провокационному костюму Иуды красный шарик кляпа, невнятно хмыкнул и засмеялся.

− Тогда тебе ее для другого напрягать придется.
− А застежки будут на замочке. И ключик у тебя.
− Как пояс верности?
− Лучше. Затычка верности.

Договорить эту ахинею серьезно Женя еще сумел. Потом закрыл лицо ладонью и заржал в голос.

Chapter 58: Счастье

Утром в день рождения Женя подорвался ни свет, ни заря. Юра сквозь сон почувствовал, как он выбрался из-под одеяла, расслышал тихие шаги и едва слышный шелест закрывающейся двери. Защелкивать ее Женя не стал, и в узкую щель все равно проникали уютные утренние звуки – ворчание закипающего чайника, позвякивание посуды, цокот венчика о миску, потом глухой стук и сдавленное шипение. Юра, не открывая глаз, улыбнулся. Опять кое-кто спросонья обо что-то стукнулся. Надо было тоже вставать. Но пока не хотелось. Тем более, на улице было холодно, и в доме, где уже несколько дней как выключили отопление, тоже царил мороз. Женя кутался во все, что находил, и угрюмо ворчал про ледяной поток и разгул Метели. А в кровати было уютно. Пока что.

Стукнула дверь ванной, и приглушенно зашумела вода. Юра вздохнул и откинул одеяло. Все равно валяться под ним одному было как-то… Не очень весело. Но это на его юбилей они с Женей могли себе позволить не вылезать из кровати до обеда. А сегодня по плану стояла творческая встреча. Женя долго сомневался, стоит ли назначать ее на 17-е число. Но выбора, по сути, и не было. День рождения выпадал на субботу, и если пожертвовать ею, то для встречи оставался всего один день, чего поклонникам было категорически мало.

− Да не обижаюсь я. – твердо заверил Юра в ответ на Женин виноватый взгляд.

Он и правда не обижался. Тем более, сейчас, когда целых полдня субботы можно потратить на доведение до ума подарка.

На кухне, в заботливо прикрытой полотенцем сковородке, оставалась еще половина омлета, в который, судя по всему, высыпали все, что нашлось в холодильнике – от сосисок до сельдерея. Грязная тарелка лежала в раковине. Рядом стояла наполовину пустая кружка. Юра задумчиво хлебнул из нее еще теплого чая и чуть не поперхнулся. Подозрительно принюхался к содержимому заварочного чайника и решительно выплеснул его в раковину. Интересно, откуда вообще в доме взялся чай с таким мерзким привкусом? Ларс подсунул или кто-то из поклонниц одарил? Такое ощущение, что грязные носки кипятком заваривали, ей-богу.

Заев неприятное впечатление куском шоколадки, Юра еще немного помедитировал на омлет. Потом прислушался к по-прежнему шумящей воде и почти машинально двинулся в ванную, которая даже несколько месяцев спустя радовала глаз свеженьким ремонтом. Подумать только, а давно ли тот самый глаз нервно дергался от этого трудоемкого предприятия? Результат однозначно стоил усилий.

Женя долго и тяжело вздыхал на Юрино предложение избавиться, наконец, от громоздкой ванной и поставить вместо нее просторную душевую кабину. Все-таки подходы к водным процедурам у них были разные. Это Женя любил отмокать в ванной, как будто не золотой дракон, а морской котик. Юре, напротив, больше нравилось стоять под тугими горячими струями, лучше всякого массажа разминающими плечи и спину. Сошлись, в конце концов, на кабине и не пожалели. Причем, оба.

Даже несмотря на плотно сдвинутые матовые створки, в ванной было жарко и влажно, как в сауне. Большое зеркало над умывальником запотело. Юра скинул одежду на стиральную машинку, заправил за уши волосы и осторожно потянул в стороны дверцы кабины, через которые смутно просвечивал силуэт.

Женя стоял, запрокинув голову и подставив лицо горячим струям. Мокрые, кажущиеся из-за этого черными, волосы облепили ему шею и плечи. Вода стекала по щекам, барабанила по груди и предплечьям, бледная кожа порозовела.

− Такой бы мокрый фотосет и на календарь. – негромко проговорил Юра.

Женя усмехнулся, не открывая глаз, фыркнул и ответил, сделав напор чуть поменьше:

− Это эксклюзив только для лидера группы «Эпидемия». У остальных просто донатов не хватит. И вообще никаких больше мокрых фотосетов. Холодно и неприлично.
− А жилетка на голое тело, значит, прилично?
− Ты не понимаешь – это другое. – томно промурлыкал Женя и все-таки соизволил повернуть голову и открыть глаза. – Ты что-то хотел или просто полюбоваться зашел?

В приглушенном свете ванной глаза у него были совершенно невозможного серо-голубого оттенка – как штормовое небо. Женя с улыбкой окинул Юру долгим внимательным взглядом – с головы до ног – усмехнулся еще шире и мимоходом слизнул упавшую на губы каплю.

− С днем рождения. – улыбнулся в ответ Юра, перешагивая высокий бортик.

В первое мгновение губы у Жени отдавали водопроводной водой. Потом то ли это стало не важно, то ли… Юра никогда не врал себе. Думать о чем-то еще, целуя Женю, было просто невозможно. Дверцы с тихим шелестом сомкнулись у него за спиной. Падавшие сверху струи горячей воды стали чуть сильнее. Но скоро и они перестали иметь значение. Женины горячие ладони обняли за плечи, спустились ниже, лаская спину. Замерли на поясе, обнимая так крепко, будто Юра мог куда-то деться отсюда. Будто существовала на свете сила, которая заставила бы его сейчас оторваться от мягких, но настойчивых губ.

Женя отстранился сам, сверкнул потемневшими глазами и вдруг уткнулся лбом Юре в шею, обнимая, вплавляясь всем собой. Юра прижался щекой к его мокрым волосам, пытаясь перевести дыхание. Вдвоем в кабинке было не то чтобы тесно, но и не сказать, чтобы очень просторно. Больше всего это напоминало всякие каморки и кладовки, по которым приходилось ныкаться по молодости. Правда, в тех кладовках не лилась сверху вода. А еще приходилось все время прислушиваться и вздрагивать от каждого постороннего шороха. Здесь и сейчас можно было не сдерживаться.

− Лучший мой подарочек… − прошептал Женя, скользя губами Юре по шее. – Это ты.

Поднять руки удалось с большим трудом. Юрины ладони легли Жене на щеки, осторожно отстраняя. Женя в ответ удивленно приподнял брови и округлил глаза, разом теряя лет пятнадцать возраста. Очень хотелось сказать ему об этом, но в горле сжался какой-то комок, и получилось только очертить большим пальцем яркую припухшую нижнюю губу, задержавшись на черточках шрамов. Женя улыбался теперь совсем иначе, без этой своей вечной беззлобной насмешки. Поймал Юрин палец, втягивая в рот и скользя по нему языком.

Стало так жарко, что захотелось дотянуться свободной рукой до переключателя и врубить холодную воду. Остановила только мысль, что Женя такого контрастного душа не простит. Холод он не любил ни в каких проявлениях и под кипятком готов был сидеть до состояния вареного рака. Он и так уже был весь розовый, разгоряченный, податливо-мягкий. Тщательно облизанный палец Женя выпустил изо рта с пошлым причмокиванием и с намеком двинул бедрами, прижимаясь еще крепче.

Активно двигаться, стоя под душем, было затруднительно. Да этого и не хотелось. Хотелось вечно простоять так, обнявшись и почти лениво потираясь друг о друга и обмениваясь поцелуями. Возбуждение горело внутри не бурным пламенем, в которое плеснули керосин, а ровным и надежным походным костром, которому никакие бури не страшны.

Юра все-таки запустил пальцы в мокрые кудри, потянул, заставив Женю слегка запрокинуть голову. Наклонился, проходясь короткими крепкими поцелуями по его шее. Женя шумно выдохнул, застонал сквозь зубы, гибко прогнулся в пояснице, подставляя Юриным губам ключицы. Звонко ойкнул в ответ на легкий укус чуть ниже правой. И долго вибрирующе простонал, когда Юра решил, что все-таки засос лишним не будет.

− Это ты мне напоминалку поставил? – сдавленно засмеялся Женя, судорожно цепляясь за Юрины плечи.
− Ага, чтобы домой поспешил.
− Ты точно не обижаешься?
− Точно-точно. Я найду, чем себя занять.
− Это чем же? – в голосе у Жени прорезалось ревнивое любопытство.

Отвечать Юра не стал. Коротко прижался лбом к Жениному мокрому горячему лбу. Коснулся губами нежной кожи на виске, потерся носом о щеку. И почти уронил руки с Жениной талии вниз, шлепнув его по бедрам и заставив развернуться спиной. Накрыл ладонью возбужденный член. Прошелся разок, оттягивая кожицу. Обвел пальцем головку, второй рукой удерживая крупно вздрагивающего Женю поперек живота.

− И все-таки… − сквозь зубы пробормотал Женя, запрокинув голову Юре на плечо. – Чем ты… Ах-х… Чем ты собрался заниматься без меня?
− Сюрприз.

Женя легонько боднул его головой в подбородок и вдруг так прогнулся в позвоночнике, что чуть не вытек у Юры из рук, как упрямый кот. Долго выдохнул через рот и неожиданно перестал извиваться. Устроил одну руку поверх Юриной, по-прежнему лежавшей поперек вздрагивающего живота. Поднял вторую, накрыв ладонью Юрину щеку. Они вдвоем слегка сместились, и теперь тугие горячие струи барабанили Юре по спине, не попадая на лицо. Можно было со всей самоотдачей вжиматься губами в Женины мокрые волосы, вдыхая горячий пар и едва уловимый запах шампуня. Всякие сильные отдушки Женя не любил и каждый раз потешно морщил нос даже на непривычный кондиционер для белья.

В маленьком замкнутом помещении стоны получались особенно громкими и проникновенными, даже несмотря на шум воды. Женя подавался бедрами навстречу Юриной ладони, стискивал пальцами его руку, мышцы живота под которой то напрягались, то ненадолго расслаблялись. Твердый член подрагивал в ожидании разрядки, а сам Женя все больше и больше напоминал туго натянутый лук.

За мгновение до его привычно пробило крупной дрожью. Женя только и сумел, что повернуть голову и вжаться виском Юре в щеку, почти задушив стон и вцепившись в его руку уже обеими ладонями. Ноги у него подкашивались, и напряженное до предела тело потихоньку расслаблялось. Если бы не Юра, он бы уже давно сполз на колени.

Юра шумно выдохнул, удобнее перехватывая гладкое скользкое тело. Женя почти завалился на него и, судя по умиротворенному вздоху, был всем доволен. Лениво завозился, разворачиваясь и прижимаясь губами к Юриной груди. Юра улыбнулся и крепче сомкнул объятья.

«Счастье в твоих руках, Юр» − любила говорить когда-то мама.

Счастье в его руках потерлось носом Юре о ключицу и довольно притихло.

Вечером с творческой встречи Женя явился возбужденный, как будто электровеник скрестили с электрочайником. Быстренько распихал по вазам букеты, даже не удосужившись их развернуть и подрезать. Сложил в уголок разнокалиберные пакеты с подношениями, уселся на стул в кухне и торжественно заявил:

− Я готов.
− К чему именно? – усмехнулся Юра, прикидывая, потянуть время или и так сойдет.
− К церемонии вручения подарка. – так же важно пояснил Женя. – Ты же не просто так меня весь день мариновал.
− Может, поешь сначала? А то все мысли уже о еде.
− Нет, сначала подарок.

Юра весело качнул головой и сдался:

− Ну ладно.

Когда он вернулся из комнаты с нежно лелеемой акустической гитарой и устроился на стуле напротив, Женя вскинул брови и пораженно приоткрыл рот. Вслушался в пробный перебор и недоверчиво спросил:

− Ты мне песню сочинил, что ли?
− Ты же сам хотел. – Юра пожал плечами и покрутил правой рукой, разминая запястье.

Женя покусал губу и растерянно улыбнулся:

− Ну надо же. И как называется?

В доме все еще было холодно, и погода за окном совершенно не напоминала нормальную весну, но Юре вдруг стало очень тепло, когда он все-таки проговорил:

− Песенка о счастье.

Chapter 59: Ночь в июне

Идти на сольник в той леопардовой рубашке, которую Женя выудил из шкафа еще зимой, Юра отказался наотрез. И от леопардовой же расцветки шарфика, который обычно болтался на стойке, категорически отказался тоже. Женя юлил вокруг него весь день, что они собирались в Питер, и нудел еще полдороги в «Сапсане», пока не заснул, привалившись пушистой головой к Юриному плечу. Юра выдохнул с облегчением и тоже прикрыл глаза. Смотреть в окно, на стремительно пролетающий мимо пейзаж, было чревато головокружением.

На творческую встречу к Жене Юра не пошел, ограничившись указанием держать язык за зубами по поводу нового альбома и некоторых других деталей. Которые Женя умудрялся разбалтывать почти машинально. Женя торжественно отдал честь и поклялся молчать, как рыба об лед. Юра сделал вид, что поверил, и отправился шататься по городу.

Уже почти летний Питер был коварен сверх всякой меры, то ошпаривая ослепительным солнцем, то вымораживая холодным ветром с Невы. Юра постоял немного, разглядывая пряничный Спас на Крови и шагнул в изящные ворота Михайловского сада. Под густыми кронами деревьев было сумрачно и прохладно. Практически идеально, если бы еще не было так шумно. Впрочем, чему тут удивляться – лето.

Юра пересек сад, полюбовался, как сияет золотой иглой шпиль Михайловского замка и побрел вдоль Фонтанки обратно к Невскому. Удивительно, но здесь людей почти не было, зато город… Как будто жил и дышал. Почему-то это ощущение накатывало только в Питере. В Москве оно совершенно терялось за вечной беготней и шумом мегаполиса. Питер вроде бы тоже был немаленьким и довольно многолюдным, особенно, летом. Но каким-то совершенно особенным. Женя не раз говорил, что ему тут даже дышится легче, и имел в виду далеко не влажный морской воздух.

На чугунные перила приземлилась здоровенная чайка. Смерила Юру внимательным взглядом, будто ждала чего-то, противно крикнула и улетела – белый росчерк в пронзительно-синем небе. Юра проводил ее взглядом. Посмотреть бы на город сверху – глазами этой чайки. На все его прямые улицы, сверкающие на солнце реки и каналы, на золото Исаакия, Адмиралтейства и Петропавловки. Кстати, пожалуй, хорошо, что Женя предложил задержаться в Питере на пару дней. Смена обстановки пойдет на пользу всем.

После ТВ они бродили по городу уже вдвоем, свернув с Невского на какую-то параллельную улицу, где не было толпы, пытающейся спихнуть с узкого тротуара. Женя то и дело запрокидывал голову и любовался светлым, несмотря на вечер, небом. Поймал Юру за руку, коротко сжал ладонь и со счастливым вздохом сказал:

− Хорошо же? Ну правда хорошо?
− Конечно, хорошо. – улыбнулся Юра, разглядывая точеный Женин профиль, который открывали стянутые в небрежный узел волосы. – Но ты же, вроде, выспаться хотел.
− Поди тут выспись. – Женя смешно надул губы и выразительно покосился наверх. – По ощущениям – белый день. Гулять и гулять. А на самом деле…
− А на самом деле шторы поплотнее и спать. – заявил Юра, цепляя Женю под локоть и буксируя в сторону гостиницы.

Женя, наевшийся и нагулявшийся, возражать не стал. Спать он и правда завалился почти сразу и мгновенно вырубился. Юра полежал немного с открытыми глазами, глядя то в потолок, то на Женину кровать, но потом уснул и сам.

Разбудили его среди ночи негромкие шаги и какой-то странный треск. Юра распахнул глаза и приподнялся на локте. Трещала, как выяснилось, бутылка с водой, которую Женя пытался открыть в потемках. Сам он стоял у открытого окна с отдернутой шторой и, запрокинув голову, жадно пил. Наконец, оторвался от бутылки, постоял еще немного, глядя куда-то перед собой, отвернулся от окна, заметил, что Юра не спит. И виновато поморщился.

− Разбудил? Извини.
− Ты сам чего не спишь?

Женя поставил ополовиненную бутылку на стол и присел на кровать у Юры в ногах. Оперся локтями о колени, запустил пальцы себе в волосы, слегка массируя кожу головы.

− Да ерунда какая-то приснилась. Вроде не кошмар, а ощущение какое-то… Неприятное.
− Рассказывай. – потребовал Юра, садясь в кровати.

Женя сморщился еще сильнее и махнул рукой.

− Берег реки. На ней, конечно, не написано, но я откуда-то знаю, что это Нева. И мы с тобой. Ты мне руку протягиваешь, как будто приглашаешь куда-то. А я стою, как дурак, и думаю – а почему у тебя глаза не как у человека, а какие-то яркие, аж светящиеся. И почему-то боюсь брать тебя за руку.
− Тебя в «Сапсане» укачало. – хмыкнул Юра и подвинулся к стенке, приглашающе махнув рукой. – Ложись давай, полуночник. Теперь приснится, как мы с тобой в кровати спим. И никакие глаза ни у кого не светятся. Разве что у тебя от усталости.
− А может?.. – Женя хитро усмехнулся и выразительно поиграл бровями.

Юра многозначительно закатил глаза и натянул повыше одеяло. Женя пробормотал что-то неразборчивое и привычно устроился у него под боком, прижавшись головой к плечу. Проспали они до самого будильника.

Так вот, леопардовый шарфик, который Женя все пытался сосватать Юре, благополучно проболтался то на сцене, то на Артеме, но Юра и думать об этой ерунде забыл. Все-таки выбирать песни на свои сольники Женя умел. И перло его по ним так, что сшибало не только первый ряд, но, кажется, и весь «Космонавт». Юра, удобно устроившийся на балконе, слушал и не мог перестать любоваться. Какой Женя все-таки красивый, когда делает то, что ему по-настоящему нравится. И зал это чувствует, и от их общей энергетики только что волосы дыбом не встают, как от удара током.

На гибкие вкрадчивые пританцовывания вокруг стойки Юра только улыбнулся и хлебнул пива. Наедине и под особое настроение Женя умудрялся качать бедрами так, что обзавидовалась бы его неизменная Такхизис – Даша Бурлюкало. А Юру стабильно кидало в жар и прочие приятные крайности.

В жар его бросало и поздно вечером, хотя на небольшом балконе, где помещались столик и два плетеных кресла, было достаточно прохладно. Женя, укутавшийся в плед и обнявшийся с бокалом вина, стоял у кованых перил, снова глядя куда-то вдаль, и негромко напевал:

− О, эти старые мостовые,
Они все помнят, они живые,
И каждый каменный всадник
По-прежнему
Верит в мечты…

Женин мягкий голос волшебно вплетался в тихую белую ночь, и почему-то подумалось, что если бы Питер мог говорить, то говорил бы именно так. Юра тряхнул головой, прогоняя дурацкую фантазию. Женя, как кот, отреагировал на резкое движение. Замолчал и вопросительно поднял брови.

− Нет, ничего. – торопливо заверил Юра и все-таки неожиданно для себя сказал. – Вы с Питером очень друг другу подходите.

Женя негромко засмеялся, залпом допил вино и потянулся за поцелуем. Губы у него отдавали виноградом и только что схомяченной в одно лицо шоколадкой.

− Это на тебя так белые ночи действуют. – слегка отстранившись, прошептал Женя Юре в губы.
− Ночь в июне. – усмехнулся в ответ Юра.
− Однозначно. – Женя потерся холодным носом о его щеку и накинул край своего пледа Юре на плечи. – Замерзнешь.
− Пойдем греться. – Юра с трудом, но нашарил в складках ткани узкую гибкую талию и потянул Женю с балкона.

Женя с готовностью позволил утащить себя в номер, только вторую шоколадку прихватил. Оставлять поживу пронырливым питерским чайкам он явно не собирался.

Chapter 60: Капля янтаря

В Калининград Женя отправился в новой куртке, вообще-то прикупленной к сольнику. Старая джинсовка с обтрепанным воротником осталась висеть на вешалке в прихожей. Стоило только Юре протянуть к ней руку, намереваясь потихоньку отправить в утиль, как Женя вынырнул из чемодана, который старательно собирал, гневно сверкнул глазами и молча погрозил кулаком. Юра оставил несчастную линялую тряпку в покое. В конце концов, никто так сразу и не скажет – изношенная она вконец или просто очень стильная.

Вылет был, как обычно, зверски ранний, и подозрительную бодрость демонстрировал один Сидоренко, донимавший по очереди Артура и Петра. Судя по мрачному взгляду Елфимова, шансы Миши долететь живым до Калининграда стремились к нулю с каждой подначкой в адрес благородного эльфийского командира. Женя подозрительно покосился на это мракобесие, но вмешиваться не стал. Он еще в сибирском туре с мрачной иронией обозвал себя воспиталкой в младшей группе и теперь старался в хулиганства вокалистов особо не встревать, то и дело напоминая себе, что они взрослые люди. У Юры относительно взрослости некоторых кадров были определенные сомнения, которыми он делился разве что с Дедом. Дед только пожимал плечами и мудро советовал относиться ко всему проще.

Так вот, уже в самолете Женя деловито впихнул свой телефон Юре, устроился поудобнее, натянул на лицо кепку и притворился спящим.

− Фоткай. – скомандовал он и изобразил на видимой части физиономии полнейшую безмятежность.

Юра послушно сфоткал, вернул телефон хозяину и покосился на экран. Женя так же деловито, как устраивал мини-фотосессию, закинул фотку в свой телеграм-канал, затребовал с подписчиков какие-то голоса, потом врубил авиарежим и с чистой совестью закинул телефон в карман. А в ответ на выразительный Юрин взгляд только закатил глаза:

− Ну что? Меня уже все издергали, что приличному артисту надо вести соцсети. У всех эти каналы, один я, как старый дед.

В Жениных словах отчетливо слышалась интонация его директора, поэтому Юра только пожал плечами. В таких вещах она явно понимала лучше, но преодолеть Женину нелюбовь к выставлению своей жизни на публику все-таки не могла.

− Попытка номер сто. – беззлобно хмыкнул он и тут же замахал руками на взъерошившегося Женю. – Да ладно тебе, не кипятись. Фоточку выставил, отчитался – молодец.

Женя скорчил рожицу, натянул кепку обратно на лицо и, кажется, задремал по-настоящему.

Калининград встретил переменной облачностью и таким ветром, что Женя покрепче вцепился в свои чемоданы, чтобы не унесло. Дорогу до Светлогорска он тоже благополучно продремал, зато потом почти насильно потащил Юру к морю.

Балтика была голубовато-серой, как небо, и тоже не очень приветливой. Прогулочную набережную от нее отделял высокий бетонный парапет. Покопавшийся в навигаторе Женя отыскал какой-то проход и почти вприпрыжку выбрался на каменистый берег.

− Ты же это море позавчера видел. – заметил с трудом успевающий за ним Юра.
− В Питере оно другое. – отмахнулся Женя, устраиваясь на особенно выразительном валуне и подставляя лицо рассеянным солнечным лучам.
− Какое другое? – хмыкнул Юра. – Баренцево, что ли?
− Балтика вообще-то везде разная. – подумав, Женя стянул в волос резинку, но потом все равно придавил распушившиеся кудри кепкой и поправил на носу солнечные очки. – Хорошо-то как… Жалко, ножки не помочишь.

Юра окинул взглядом преграждавшие путь к воде валуны, проследил длинные узкие линии волнорезов, которые облюбовали такие же впечатляющие, как в Питере, чайки, и задумчиво покивал:

− Да, тебе только ножки мочить. А простуду потом кто лечить будет? Елфимовскими травками.
− Ага, и животворящим кляпом. – не меняясь в лице, подхватил Женя. – Да ладно тебе, не полезу я никуда. Так посижу.

Юра кое-как устроился рядом, привалившись к Жениной спине, и тоже уставился на морскую гладь. Волны шелестели негромко, но неотступно, и умудрялись заглушать гомон с набережной. Остро и сильно пахло солью и какой-то особенной холодной свежестью, характерной для Балтики за пределами Питера. Иногда в шум моря вклинивались резкие крики чаек, напоминая, что время все еще не научилось застывать.

− Сидел бы и сидел. – вздохнул Женя и тихонько пропел. – И замрет существованье, словно в капле янтаря…
− Да ладно тебе. – лениво отозвался Юра. – Ты же первый взвоешь, что тебе скучно на одном месте.
− И правда. – Женя соскочил с камня, отряхнул штаны и протянул Юре руку. – Пойдем обедать. Жрать охота, как дракону.
− А надо было сначала обедать, а потом гулять. – наставительно заметил Юра, сжимая протянутую ладонь и поднимаясь следом.

Женину ладонь он не выпустил, позволив себе хулигански и немного по-детски поболтать сплетенными руками. Женя весело толкнул Юру плечом и потащил к ступенькам, ведущим на набережную. Мысль об обеде теперь явно воодушевляла его больше, чем мечты о море.

− Подумать только… − пробормотал Женя, пока они не спеша шли назад. – Последняя постановка в этом сезоне. Даже как-то непривычно без всего этого народа будет.
− Зато тихо и спокойно. – проворчал Юра, посторонившись и пропуская со всех ног летевшую куда-то девчушку лет десяти. – Глаз да глаз за ними. То Митяй паспорт забыл, то Сидоренко чемодан потерял, то у Лены микрофон утащили, то Ясинскому осьминога подарили. И не надо больше всю эту ораву за пять минут в поезд запихивать.
− Да ладно, весело же. – Женин заразительный смех золотыми монетами рассыпался по набережной.
− Угу, кто с «Рукописью» ездил, тот в цирке не смеется. – с мрачной улыбкой проговорил Юра.

Женя усмехнулся и не стал спорить.

На истерический смех его пробил только Петр, умудрившийся после чека влезть всей своей некрупной, но крепкой персоной в Метелистое платье Юлианы. Сама Юлиана хохотала и прицеливалась к его костюму. Сидоренко вещал что-то про смену пола ледяной драконицы и отличное решение для финального концерта. Юра смотрел на этот бардак, прижав ладонь ко лбу. Где-то на задворках сознания скреблась предательская мысль, что всякие дурацкие гастрольные моменты тоже хочется запаять в янтарь и оставить на память.

До 27-го года.

Chapter 61: Вишневый поцелуй

Примерно на полпути через раскаленную невыразительную степь до этого хутора с замком Жене захотелось есть. Определил это пытавшийся подремать Юра по тому, что через его колени сначала перевесились, потом и вовсе на них улеглись и принялись шумно копаться в стоявшей в проходе автобуса сумке.

Юра нехотя открыл глаза, оглядел растрепанный пушистый затылок и задушевно поинтересовался:

− Ну и что ты ищешь?
− Уже нашел. – Женя ловко качнулся обратно, зажав в одной руке бутылку воды, а во второй слойку с вишней. – Кушать хочется.
− Мы же ели перед отъездом.
− Это было давно и неправда. Подержи-ка.

В руки Юре бесцеремонно впихнули бутылку. Обертку со слойки Женя сорвал так стремительно и вгрызся в тонкое тесто так жадно, словно ел в последний раз еще в Москве, а вовсе не в Ростове. Слойка оказалась интересной. Теста в ней было мало, а вишневого варенья много. И оно отчаянно пыталось куда-нибудь вытечь. Женя корчил фантастические рожицы и ловил убегающее варенье то с одного конца слойки, то с другого.

− Возмутительно. – пробормотал он, облизываясь.

Сидевший через проход Ларс покосился на этот цирк с конями, хмыкнул и опять уткнулся в телефон. Его всякая суета мирская трогала мало. Зато Герр, обернувшийся очень осторожно, чтобы не потревожить спину, расплылся в совершенно пакостной ухмылке.

− Что, Жень, Дракулу репетируешь? – ехидно поинтересовался он. – Тебе очень идет. Кстати, все спросить хотел. А у Скрипалева в постановке что именно вместо крови выливают? Тоже, что ли, вишневое варенье?
− Не знаю, не пробовал. – не глядя, отгавкнулся Женя, запихивая в рот остатки коварной слойки.
− Жаль… − протянул Герр и добавил. – А то я уже представил, как потом вампирши свою жертву вылизывают. Или сам Дракула к столу пожалует.

Юра поднял голову. Молча всмотрелся в ехидную физиономию Герра. Герр перестал лыбиться и торопливо нырнул за спинки кресел. В наступившей тишине звучно хрустнула бутылка, которой едва не свернули горлышко.

− Джонатан в вишневом соусе. – хмыкнул Женя, справившийся, наконец, со слишком большим для его горла куском. – Ор-ригинальное блюдо румынской кухни. Дай-ка сюда.

Юра послушно отдал ему едва не павшую смертью храбрых бутылку и, подумав, все-таки отказался от идеи придушить Процко. За полдня, оставшихся до выступления на MetalCastle, нового гитариста нельзя было найти при всем желании. Да еще и в ростовских ебенях, то есть степях.

Женя, напившись, сунул бутылку в рюкзак. Затолкал туда же обертку от слойки и внимательно всмотрелся Юре в лицо. Выразительно поднял брови в ответ на Юрин страдальческий взгляд и коротко качнул головой, как бы намекая, что насилие – это не выход. Юра закатил глаза.

Теплая ладонь легла ему на щеку, заставив слегка наклониться вбок. Поцелуй был быстрый, но крепкий и с отчетливым вкусом вишни. Юра невольно улыбнулся, провел пальцами по распушившимся кудрям и лизнул Женю в нижнюю губу, собирая языком остатки варенья.

Герр в очередной раз был спасен от незавидной участи. Благо сам процесс спасения ему хватило такта никак не комментировать и притвориться слепоглухонемой выхухолью.

Высившаяся посреди степей здоровенная каменная крепость, да еще и набитая оружием и техникой времен Великой Отечественной, вызывала смешанные чувства. Юра, запрокинув голову и щурясь от солнца даже в темных очках, окинул взглядом высоченные башни, проследил линию крепостной стены и вообразил кругом битву за Хельмову Падь. Фантазия получилась очень правдоподобной. Однако на этом воображение не успокоилось и добавило ко всей этой свистопляске еще и дракона, деловито поливающего толстые серые стены огнем.

− Какие люди! – радостно завопили практически над ухом. – Привет-привет!

Юра вздрогнул и вернулся в реальность. Заказанный дракон и правда на них налетел, сияя широченной улыбкой и лучась восторгом встречи. Первым под шквал радости Дениса Гуженко попал Женя и, кажется, даже слегка крякнул от слишком крепких объятий. С остальными Денис поздоровался куда сдержаннее, зато Женю тут же подхватил под локоть и потащил в неизвестном направлении, что-то оживленно рассказывая. Женя за этой длинноногой заразой едва успевал, но на помощь героически не звал.

− Утащили. – с мрачной улыбкой прокомментировал Ларс.

Юре комментировать это никак не хотелось. Зато хотелось побыстрее найти тенек или хоть какое-нибудь помещение, оборудованное кондиционером, потому что солнце палило так сильно, что грозило расплавить весь этот замок с Юрой вместе.

− Жуть какая. – подумавший о том же Герр отбросил за плечо стянутые в хвост волосы. – Как с таким летом жить можно?
− Припеваючи. – заметил Юра, глянув в ту сторону, куда Денис утащил Женю. – Вон Гуженко в кожаных штанах бегает – и ничего, не жалуется.

Дима сдавленно хмыкнул и пробормотал:

− Страшно подумать, как эти штаны на солнце раскаляются… И все, что под ними…

Юра додумал эту мысль, передернулся и отправился искать Женю. Теоретически он, конечно, и сам мог вырваться из цепких лап собрата по роли золотого дракона. Практически же мог и пожалеть соскучившегося Дениса. И позволить уволочь себя хрен пойми куда. Правда, как искать Женю на двух с лишним гектарах площади, Юра представлял слабо.

Женя нашел его сам, вынырнув из-под непонятного назначения каменной арки. Молча впихнул в руки Юре леденющую банку пива, поправил криво сидевшую кепку и усмехнулся.

− Ты отправился меня спасать? – томно промурлыкал он, сдвигая на кончик носа очки и призывно сверкая глазами.
− Ну как сказать. – Юра одним движением открыл банку и сделал большой глоток. – Спасают обычно принцессу от дракона. А вот как спасти одного дракона от другого…
− Полагаю, тебе это под силу, мой храбрый рыцарь. – патетично провозгласил Женя, поправил очки и продолжил уже нормальным голосом. – Минут через пятнадцать можно идти на чек. Пока предлагаю найти тенек и посидеть там.

Юра глотнул еще ледяного, как из Арктики, пива и выразительно оглядел Женю с головы до ног. В этой немыслимой жаре он умудрялся щеголять в джинсах и тонком свитере с длинными рукавами. Отъезжать в обморок от перегрева Женя определенно не собирался и вообще бы привычно бодр и свеж. Даже, кажется, не вспотел. Объяснить это как-то логически Юра себе никогда не мог, поэтому счел за благо списать все странности на драконью сущность.

Драконья сущность, переодевшаяся вечером в черную майку и художественно заляпанную краской жилетку, благополучно отпрыгала по сцене весь сет, сияя улыбкой и встряхивая волосами. Кудри, залитые какие-то новым средством, предпринимали попытки распушиться, но без особого успеха. Женя результату радовался. Юра пока выдерживал нейтралитет. В глубине души он терпеть не мог все эти попытки зализаться, но лучше остальных знал, как сильно Жене досаждают непослушные кудри, поэтому старался помалкивать.

После сета еще было немного времени послушать Радио Тапка, но вместо этого Женя потянул Юру за руку и куда-то повел. Вдвоем они обогнули шумную толпу, проскользнули в какую-то незаметную калитку, прошли мимо темной в наступающих сумерках громады приткнувшегося в углу двора танка, влезли по лестнице и оказались на крепостной стене.

Наверху было прохладнее, чем во дворе. Невдалеке поблескивала лента какой-то небольшой реки. Из желтовато-бурой степи тянуло сильным горьким запахом травы. Женя остановился между двумя зубцами стены, подставил лицо степному ветру и глубоко вдохнул. Юра встал у него за спиной и запрокинул голову. В темнеющем небе светился желтый огрызок луны, и зажигались первые звезды.

− Ты как этот проход нашел? – тихо спросил Юра.
− Денис днем показал. – пожал плечами Женя и негромко поделился. − Я бы в таком климате жить не хотел. Тепло, конечно, и это хорошо. Но как-то… Бесприютно, что ли.
− Есть такое. – согласился Юра, налюбовавшись небом и опуская голову.

Женино плечо под его горячими губами было гладким и прохладным, как будто он недавно вышел из-под кондиционера или из воды. Женя тряхнул головой, убирая волосы и открывая шею. Юра послушно поцеловал, куда намекали. Прижался губами под челюстью, вырвав у Жени тихий судорожный вздох. Вечер все-таки не принес желанной прохлады, и поэтому обниматься Юре категорически не хотелось. Женя тоже это понимал, не делая попыток откинуться спиной на Юру. Так и стоял, положив ладони на каменный парапет, и подставлял коротким торопливым поцелуям то плечо, то шею, то щеку. В конце концов, по-змеиному извернулся и поймал Юрины губы своими. Поцелуй почему-то снова отдавал вишней и совсем немного горечью степного ветра.

− На Рохан похоже. – неожиданно сказал Юра, сообразив, наконец, что ему напоминает окрестный пейзаж.

Даже сквозь доносящийся сюда шум концерта было отлично слышно, как натужно заскрипели у соображающего Жени мозги.

− Из «Властелина колец», что ли? – наконец, сообразил он и весело хмыкнул. – Ну да, похоже. Только не говори, что дома опять будем его пересматривать.
− Будем обязательно. – заверил Юра. – В режиссерской версии.

Женя отчаянно застонал и легонько приложился лбом о каменный зубец.

Chapter 62: Взгляд кошки, грация

Сначала в замке залязгал ключ. Потом дверь распахнулась так, словно по ней двинули коленом. Следом на пол с грохотом что-то упало и, кажется, раскатилось. Так эпично Женя домой не вваливался еще никогда. Юра, смутно слышавший эту вакханалию сквозь наушники, насторожился, стянул их с головы и пошел выяснять ситуацию.

На полу и правда сиротливо валялся пакет с продуктами, вокруг него художественно рассыпались яблоки. По дороге к ванной не менее художественно развалились Женины шлепки. По светлому ламинату тянулась цепочка красных капель.

− Жень? – забеспокоившийся Юра сунулся в ванную, где шумела вода. – Ты там живой?
− Да живой. – зашипел в ответ Женя, нагнувшийся над раковиной. – Относительно.

Под «относительно» понималась здоровенная ссадина у правого локтя, которую Женя старательно промывал под краном. Заляпанная кровью белая раковина смахивала на иллюстрацию к какому-нибудь ужастику.

− Ты где так умудрился?
− На ступеньках. – сквозь зубы отозвался Женя. – Аптечку принеси, будь добр.

Юра, наконец, отмер и отправился разыскивать перекись с бинтами. К его возвращению отмытая от крови ссадина уже не казалась такой страшной, но все равно вид имела на редкость неприятный. Женя, то и дело шипя сквозь зубы и почти беззвучно ругаясь, стоически вытерпел всю нехитрую первую помощь, которую мог оказать Юра. Потом осторожно потрогал повязку целой рукой, согнул и разогнул локоть, прислушиваясь к себе, и огорченно поглядел на заляпанные кровью джинсы и футболку.

− Франкенштейн да и только. – резюмировал он, пытаясь одной рукой стащить с себя штаны.

В этом благом деле Юра ему ответственно помог. Сложил испачканную одежду на стиральную машинку, чтобы потом замочить с пятновыводителем, и предпринял еще одну попытку:

− Как тебя все-таки угораздило?
− Молча. – Женя сердито тряхнул стянутыми в хвост волосами и убрел переодеваться, лавируя между раскатившимися яблоками.

Пока он шумно возился в спальне, Юра все-таки закинул штаны с футболкой реанимироваться, подобрал рассыпавшиеся продукты и вытер кровь с пола. Приставать к Жене с вопросами сейчас было бесполезно. Захочет – расскажет. Главное, чтобы ничего серьезнее ссадины не было. И вообще пострадавшего дракона требовалось немедленно чем-нибудь задобрить.

Из спальни Женя вылез на свист вскипевшего чайника. Потерся щекой о плечо Юры, разливавшего по чашкам заварку, и уже совсем другим голосом сказал:

− Извини, что рявкнул. По-дурацки как-то получилось.
− Нигде больше не ушибся? – Юра наклонил голову вбок, прижимаясь щекой к пушистым кудрям.
− Не-а. – Женя коротко коснулся губами его плеча прямо сквозь ткань футболки и забрал свою кружку. – Локтю досталось больше всего.
− Перелома хоть нет? – Юра тревожно свел брови, разглядывая повязку. – Может, в травму скатаемся?
− Был бы перелом, я бы вообще рукой не двигал. – вооружившийся кружкой чая и шоколадкой Женя по-птичьи угнездился на стуле.
− Ну а вдруг не перелом, а трещина?

Женя скорчил поверх чашки очень выразительную гримасу и веско проговорил:

− Юр, не паникуй, пожалуйста. Можно подумать, ты сам никогда локти и коленки не сбивал.
− В детстве разве что. – Юра уселся напротив Жени, но к чаю так и не притронулся. – Но это совсем другое дело.

Женя отмахнулся от него здоровой рукой и сунул в рот неровно отломанную дольку шоколадки. Судя по всему, слопать ее он собирался целиком и в один присест. В качестве возмещения морального вреда.

Юра вздохнул и с усилием подавил желание сгрести это несчастье за шкирку и все-таки свозить на рентген. Жене, в конце концов, виднее, что и как у него болит.

− Нет, я точно дракон. – вдруг проговорил Женя и негромко засмеялся. – Все-то мне летать охота.
− Это водяному летать было охота. – хмыкнул Юра и все-таки глотнул остывающего чая. – А ты это делаешь регулярно. Но мне как-то спокойнее, когда это на тросах в Стадиуме, а не без страховки со ступенек.

Женя дернул щекой и хмыкнул.

− Ну ничего, будет еще один шрам в коллекцию.
− О да, коллекция у тебя и так на лицо.

На растянувшихся в улыбке ярко-розовых после горячего чая губах отчетливо выделялись два коротких рубца. Откуда они взялись, Юра честно не помнил. А вот откуда появился тонкий шрам на щеке, не помнил и сам Женя. Отмахивался только какой-то детской травмой. Зато со смехом рассказал про круглые следы от ветрянки между бровей и старшего брата, который болел тоже, но дразнить младшего зеленым леопардом не переставал. И как они в пылу выяснения, кто же из них двоих самый леопардистый, опрокинули открытый флакон зеленки на кровать. Юра только молчаливо посочувствовал Жениной маме.

Про еле заметные светлые пятна на коленках и говорить было нечего. Судя по ним, с асфальтом Женя встречался в детстве часто и качественно. Да и сейчас периодически умудрялся.

Укладываясь спать, Женя долго возился, отыскивая удобную позу. Наконец, устроился на боку, прижав к себе покалеченную руку и привычно прижавшись головой к Юриному плечу. Юра вопросительно скосил на Женю глаза.

− Сильно болит?
− Не, не сильно. – Женя вздохнул и поморщился, глядя на пострадавший локоть. – Саднит, как и положено.

На ночь повязку он стащил, смазав края ссадины йодом. Кровоточить эта жуть перестала и вообще на воздухе должна была подсохнуть и зажить быстрее. Но выглядела все равно так себе.

− Женя-Женя. – вздохнул Юра, коротко прижавшись губами к его волосам. – Взгляд кошки, грация картошки.
− Попрошу, я вообще-то дракон. – вяло огрызнулся Женя. – Мне нужно летать, а не ходить по земле. Еще и по ступенькам.
− У меня для тебя плохие новости. – с трудом сдержав смех, сообщил Юра. – В воздухе тоже есть ступеньки.
− Чего? – в мягком свете лампы Женино озадаченное лицо сделалось лет на пятнадцать моложе.
− Ну ты же сам поешь. – Юра невинно усмехнулся и вполголоса изобразил. – Летим со мной, вверх по ступеням воздуха…
− Чтоб я тебя еще раз на «Икара» сводил.
− А я второй раз и не пойду. Мне твоих покатушек на стуле для инфаркта уже хватило.

Только временная недееспособность Жениной правой руки спасла Юру от немедленной расправы, хотя за голое плечо его все-таки укусили чувствительно. Женя сверкнул глазами, выключил со своей стороны кровати лампу и устроился на своей подушке – в стороне от Юры, насколько позволяло одеяло.

Минут через двадцать, уже в темноте, он все-таки тихонько перекатился ближе и задышал глубоко и ровно, снова прижавшись головой к Юриному плечу. Юра улыбнулся в темноту и закрыл глаза. Под опущенными веками нарисовался Женя в голубом икаровском костюме, опасно балансирующий на хлипком белом стульчике на колесах. Юра поморщился и усилием воли отогнал это воспоминание. Так никаких нервов не напасешься.

Chapter 63: Креветка

Стоило только сойти со сцены, как Юра, даже не сняв гитару, подхватил свой балахон, сиротливо висевший на какой-то стойке, и тщательно, как маленького, закутал в него Женю. Женя корчил крайне выразительные гримасы, но не сопротивлялся. Даже тому, что оставшиеся болтаться рукава Юра завязал узлом у него на спине.

−Спеленали. – хмыкнул Герр, украдкой разминая поясницу. – Все, Жень, тебя теперь тут с собаками три дня искать.
−Б-р-р… − сообщил Женя, высунув нос из-под капюшона, который Юра тоже на него накинул. – Кофта-то холодная.
−Ты зато очень горячий. – проворчал Юра, демонстративно глядя на полыхающий во все небо закат, прочерченный дугой радуги. – Кому я говорил выходить в балахоне?
−Да ладно тебе, нормально было. – Женя тряхнул головой, пытаясь сбросить капюшон, но тот был слишком глубоким и не поддавался.
−Лечить тебя кто потом будет?
−Петя со своими травками.
−Угу, жене его это скажи.

Герр хохотнул в ладонь и поспешил ретироваться следом за Ларсом, который времени зря не терял и уже отфоткал и красивый закат, и урбанистический питерский пейзаж, и прочие вдохновляющие его вещи. Женя повозился в своем коконе еще немного, и не слишком туго затянутый узел все-таки разошелся, позволив влезть в рукава уже по-человечески.

−Да, вот теперь я точно черный маг. – хмыкнул Женя, пока они шли к импровизированной гримерке. – По крайней мере, черный балахон у меня уже есть.
−У тебя так-то и свой есть. – въедливо напомнил ему Юра.
−Он меня полнит. – тоном капризной кисейной барышни протянул Женя и, не выдержав, рассмеялся и остановился, запрокинув голову.

Летний Питер был прекрасен даже несмотря на накрапывающий дождик. День никак не хотел уступать ночи, а закат пылал так ярко, что почти резал глаза.

−Хорошо. – Женя улыбнулся и скосился на Юру.

Юра поджал губы, всеми силами пытаясь удержать на лице подходящее моменту строгое выражение. Перед концертом они не то чтобы переругались. Скорее, друг на друга надулись. Женя упорно не желал одеться потеплее, хотя в Питере даже днем температура не поднималась выше плюс пятнадцати. Юру даже потряхивало от его настроя выйти все-таки в жилетке. А уж когда это несчастье посреди концерта скинуло и ее, оставшись в черной майке и повысив градус возбуждения в фан-зоне, и вовсе захотелось настучать кое-кому по кудрявой голове. Или все-таки по заднице? Но не прямо на сцене, конечно.

−Хорошо. – тяжело вздохнув, все-таки согласился Юра. – Как тебе подарочек?

Женя разулыбался еще радостнее и скользнул рукой под расстегнутый балахон в районе пояса. Трогал он, конечно, не себя, а новый ремень с пряжкой в виде эпидемской креветки. Но от пришедшей в голову любопытной мысли разом стало даже немного жарко.

−Мне нравится. – сообщил Женя, гибко притерся всем собой к Юриному боку, устроил голову у него на плече и шепнул на ухо. – Кстати, знаешь, как надо попробовать?
−Как? – вынужденно спросил Юра, крепче сжимая гриф гитары.
−Ходячей стойкой мерча я на «Вереске» уже был. – Женин голос сделался ниже и вкрадчивее. – А дома надо будет только с кулоном, браслетами и этим ремнем. Как думаешь, горячо выйдет?
−Очень. – Юра тоже понизил голос и наклонил голову, касаясь щекой распушившихся кудрей. – Особенно, после того, как я тебя этим ремнем сначала выпорю. За то, что так наплевательски к своему здоровью относишься.
−Только не пряжкой. – Женя легонько боднул его головой в щеку и отстранился, ухмыляясь совершенно хулигански. – Меня как-то не прельщает оттиск креветки на заднице.

Гитару Юра не уронил только потому, что вовремя вспомнил, сколько она стоила и во сколько может выйти ремонт. Женя совершенно по-мальчишески показал ему язык и улепетнул прочь.

−Креветку, конечно, не обещаю. – то ли себе, то ли пылающей в небе радуге сказал Юра. – Но сидеть ты точно не сможешь.

И быстрым шагом отправился следом. Привязавшаяся картинка Жени, одетого в одни мерчевые украшения и в своей манере вольготно раскинувшегося на кровати, была такой яркой, что длинный балахон не помешал бы сейчас самому Юре. Но балахон вероломно утащил вредный дракон, и Юре осталась только верная гитара. Тоже заботливо помеченная креветкой, как еще одно драгоценное сокровище.

Chapter 64: Сладкая вата

В Ижевск вылетали в то пограничное время между поздней ночью и ранним утром, когда хотелось повыше натянуть одеяло, зарыться носом либо в подушку, либо в опять распушившиеся Женины кудри, и неистово спать. Но спать не грозило еще энное количество времени. Женя, нахохлившийся и печальный, с видимым усилием дотащил свои чемоданы до стойки регистрации, получил талон и уже точно на автопилоте добрел до зала ожидания и плюхнулся в кресло. Посидел немного, вытащил телефон, слегка взбил придавленные кепкой кудри, сфоткался, закинул получившееся куда-то в соцсети и с чувством выполненного долга убрал телефон в рюкзак.

−Почему люди не дельфины? – закрыв глаза, внезапно спросил Женя.

Юра озадаченно переглянулся с Ларсом. Герр, тихо хмыкнув, потянулся было пощупать Женин лоб. Женя, не открывая глаз, перехватил его руку и все-таки пояснил свою мысль:

−У них же половина мозга работает, а вторая спит. Потом меняются. Я тоже так хочу. Это же сколько всего можно будет в сутки успевать.

Пока Юра собирал мысли в кучу и подбирал аргументацию, поддержка пришла с неожиданной стороны.

−Ну успеешь ты в сутки в два раза больше. – философски протянул Дед, накинув на Женю свою ветровку. – Но ведь и заебешься в два раза сильнее. А оно тебе надо?

Герр заржал в ладони. Ларс невозмутимо кивнул, будто и сам много часов посвятил обдумыванию этого вопроса. Женя усмехнулся и завозился, поудобнее устраиваясь под курткой. Очевидно, он настроился выспать из оставшегося часа все возможное и невозможное. В самолет он тоже брел на автопилоте, то и дело пытаясь пересчитать собой все повороты и углы. Юра, тяжело вздохнув, прихватил Женю за рукав кофты, ненавязчиво корректируя направление движения.

Окончательно Женя вырубился, едва упав в кресло, и проспал большую часть полета. Юра сидел с закрытыми глазами, мысленно проклиная свое неумение спать в неудобных самолетных креслах и отвратительную невозможность вытянуть ноги. Вот уж кто-то, а тот же Женя никогда не жаловался, что ему тесно у иллюминатора.

Когда за бортом вспыхнул рассвет, Женя поднял с лица кепку, надел ее по-человечески, зевнул, отчаянно растирая глаза, и прилип к иллюминатору. Даже за телефоном потянулся. Юра скосил глаза. Под брюхом самолета плыли белые пышные облака, интересно подсвеченные встающим солнцем.

−Как сахарная вата. – пробормотал Женя и сокрушенно вздохнул. – Ну вот, теперь ее хочется.
−Ты хоть помнишь, какая она на вкус? – поинтересовался Юра, пытаясь вспомнить, когда сам в последний раз это ел.
−Не-а. Но хочется.

Повздыхав еще немного, Женя вытащил из рюкзака пачку влажных салфеток, вытер лицо и шею, имитируя умывание, и, кажется, слегка взбодрился. Юра, насколько позволяло расстояние между креслами, потянулся, с наслаждением хрустнув шеей. Лететь оставалось не так уж и долго.

В автобусе Женя еще держался, но стоило только заселиться в гостиницу, рухнул лицом в подушку и вырубился прямо в одежде. Юра накинул на него простынку, уговорил себя сходить в душ и тоже лег досыпать хоть немного. Такие приключения с каждым годом давались все труднее.

Подремав пару часиков, Юра все-таки оторвал голову от подушки, нашарил на тумбочке телефон и открыл карты. Должен же быть в пешей доступности продуктовый магазин.

К его возвращению из не такого уж далекого похода Женя успел отмокнуть в душе и теперь подсушивал волосы, расхаживая по номеру в одном полотенце на бедрах.

−И куда тебя носило? – подозрительно поинтересовался он, разглядывая снимавшего нога об ногу кроссовки Юру.
−За тридевять земель. – хмыкнул в ответ Юра и без предупреждения запустил в Женю своей покупкой.

Почти невесомый круглый снаряд Женя, конечно, поймал, но вот полотенце такого резкого движения не выдержало и картинно спланировало на пол. Впрочем, Женя не обратил на него внимания, радостно раздирая упаковку с закаченным внутрь воздухом. Потом вскинул на Юру сияющие глаза.

−Ты только ради этого в магазин ходил? – спросил он, отдирая клок от пышного белого клубка сахарной ваты.
−Ну тебе же захотелось. – пожал плечами Юра.
−Я тебя люблю. – проникновенно сообщил Женя, чмокнул в щеку липкими губами и устроился на кровати со своим сокровищем.

Юра подобрал так и оставшееся валяться на полу влажное полотенце, закинул его на сушилку и устроился рядом. Женя молча протянул ему небольшой лохматый клочок, так отчетливо отрывая от сердца, что Юра только отрицательно мотнул головой. Тем более есть то, что похоже на обычную медицинскую вату, ему не особенно хотелось. Женя пожал плечами с видом «Мне больше достанется» и продолжил вдумчиво уписывать десерт.

−Хорошо. – постановил он, доев, и метко запустил скомканной упаковкой в мусорное ведро. – Приторно, конечно, но зато желание сбило. Иначе ходил бы и страдал, что хочется, а нету.
−Ты обедать-то теперь пойдешь?
−Конечно. Обед по расписанию, как всегда. Но сначала десерт.
−Ты ведь его уже умял.
−Это так, разогрев. – хитро прищурившиеся голубые глаза сверкнули совсем рядом.

Губы у Жени были сладкими, как эта сахарная вата, а пальцы правой руки, устроившиеся у Юры на щеке – липкими. И на одной полуторной кровати вдвоем было категорически тесно. Но все это были такие мелочи. Юра улегся на спину, позволяя закинуть на себя ногу. Стянул Женину руку со щеки, прижимаясь губами к центру ладони, широко облизал пальцы, собирая приторную сладость ваты. Втянул в рот верхнюю фалангу указательного, обводя языком. Женя шумно выдохнул, вздрагивая всем телом. Подсохшие волосы падали ему на лицо. Щеки постепенно разгорались румянцем, пробивавшимся сквозь отпускной загар. Освободив руки, он зачем-то потянулся к тумбочке, пошарил на ней и сцапал серебряную «креветку» на шнурке.

−Жалко, дома времени не было. – прошептал он, на ощупь застегивая ее на шее. – И я все еще жду угрозу с ремнем.
−Посмотрел бы я, как ты после этого в самолете сидел. – усмехнулся Юра, запуская пальцы в распушившиеся кудри.

Женя, наклонявшийся над ним, низко сдержанно рассмеялся. «Креветка» качнулась и слегка стукнула его между ключиц. Юра прикинул на глаз ширину кровати и ловко подсек Жене локоть, роняя его на себя и сталкивая вбок. Неплохо знакомый с этой тактикой Женя ловко перекатился на спину, повел головой, освобождая прижатые волосы, и потянулся, картинно изгибаясь. До стойки с мерчем, как он метко обозвал себя на «Вереске», когда решил выступать в эпидемской футболке и балахоне, ему сейчас было далеко. Нет, не так. Сейчас было в тысячу раз лучше, чем в любой мерчевой футболке и подогнанном по фигуре балахоне.

Ехидно-пакостная улыбочка набедокурившего кендера вдруг исчезла без следа. Женя улыбнулся совсем иначе – очень мягко и светло. Заправил Юре за ухо выбившиеся из небрежного хвостика волосы. Шумно вздохнул, когда Юра прижался губами к его шее. Потом проложил дорожку поцелуев к ключицам. Кулон нагрелся от кожи, и оскаленный серебряный дракончик теперь был теплым, почти горячим. Женя подцепил Юрину футболку и требовательно потянул ее вверх. Пространства для маневра на кровати все же было не так много, но прижаться крепче, переплестись руками и ногами теснее хотелось вовсе не поэтому. Волосы у Жени, как обычно, пахли средством для укладки, зато он сам – свежей чистотой и совсем немного чем-то сладким. Ах да, все той же сахарной ватой, вкус которой уже давно стерся с его губ.

−Юр-ра… − рыкнул Женя, когда Юрина ладонь прошлась ему по изгибу талии и широко огладила бедро. – Ты какой-то слишком одетый.

Пришлось торопливо выпутываться из штанов, закинув их куда-то на пол, чтобы не занимали и так ограниченное пространство. Зато разом стало намного свободнее и куда горячее. Женина кожа под ладонями была гладкой и очень теплой, как будто по жилам тек огонь. Зато уткнувшийся Юре в шею нос почему-то оказался холодным.

−Кот. – хрипло прокомментировал это обстоятельство Юра.
−Неправда, я дракон.
−Ладно, дракот.

Ответный Женин рявк больше напоминал рык раздраконенного кота. Подобреть его заставил только новый поцелуй и накрывшая напряженный член ладонь.

На обед они все же выползли почти впритык к отъезду на автограф-сессию и чек. Женя, не мудрствуя лукаво, впрыгнул в легкие штаны и накинул на голое тело белую жилетку. В городе он честно ее застегнул, зато на «Улетай-поле» бессовестно распахнул, отсидев так всю автограф-сессию и фотографируясь с желающими. Белая ткань красиво контрастировала со смуглой кожей. У основания шеи недвусмысленно розовело бледно-розовое пятно, которое удачно прикрывали то волосы, то воротник. Сообщать Жене, что компромат иногда все же видно, Юра не стал. При виде этой картины внутри тепло щекоталось приятное удовлетворение.

Жара на поле стояла совершенно летняя, и даже дождь ее толком не сбил. Поэтому, когда перед выходом Женя с тяжким вздохом натянул на себя меховую кендерскую жилетку, Юра даже передернулся.

−Может, лучше без нее? – опасливо предложил он.

Женя усмехнулся половиной рта и ехидно парировал:

−А кто меня позавчера, как капусту, одеть хотел?

«Сокровище Энии» он все-таки отпел в жилетке. Только для того, чтобы эффектно скинуть ее на хит-блоке, оставшись в длинной белой рубахе. Юра косил на него глазами и все никак не мог понять, кого Женя в ней напоминает. Только под конец сета сообразил, что свободный крой чем-то неуловимо роднил Женину кендерскую рубаху с одеянием Глена Картера в роли Христа.

Этой мыслью Юра с Женей все же поделился, пока ехали обратно в гостиницу. В темноте автобуса было плохо видно, но Юра был готов поклясться, что Женя улыбается.

−Главное, чтобы Намин не узнал. – хмыкнул он и улегся головой Юре на плечо. – А то, если выйду Иисусом, буду щеголять в Иудиных штанах и белой рубахе нараспашку. Новое прочтение, так сказать…
−Ради тебя твой Иудин костюм в белом варианте скопируют. – пошутил Юра, потом представил это зрелище и сдавленно засмеялся, прижавшись щекой к Жениным волосам.
−Фантазер. – с ласковой насмешкой попенял ему Женя и шепотом добавил. – Хорошо, что в ТСН Иисусов до трусов не раздевают.

Юра отчаянно зажмурился и сдался на милость воображению под тихий Женин смех.

Chapter 65: Катализатор

−Юр, скажи честно, как коммунист коммунисту. – неожиданно выдал Процко, нарезая круги вокруг стола с ноутбуком, над которым Юра колдовал уже минут двадцать. – Мы сегодня куда-нибудь поедем или повесим табличку «На похороны не торопятся»?
−Если чьи-то похороны и состоятся, − не отрывая глаз от заупрямившейся техники, процедил Юра в ответ на любимую Геррову присказку. – то только твои. Свали куда-нибудь и не мешай.

Герр свалил, но не очень далеко, чтобы иметь возможность наблюдать за процессом и время от времени вставлять свои замечания, от которых Юра и подключившийся Ларс только отмахивались. Женя тяжело вздохнул и взялся за притыренный из дома бутерброд. Солнце шпарило немилосердно, поэтому колбасу нужно было употребить прямо сейчас, пока не испортилась и пока не начался мит. Представать перед поклонниками с едой в зубах было, конечно, привычно, но все-таки не очень комильфо. По небу бродили какие-то подозрительные тучи, но разродиться дождем то ли не могли, то ли не хотели. Как все-таки разительно отличались концерты под открытым небом в Питере и в Москве. Хотя радуга в Питере была красивая. Ради такого зрелища можно было и потерпеть собачий холод.

Женя как раз успел расправиться с бутербродом, а Юра психануть и взяться за два запасных ноута, чтобы не возиться во время концерта с педалями, когда на мит начали понемногу запускать народ. Тучку, прикрывавшую солнце и дарившую блаженную тень, куда-то сдуло, и теперь площадка раскалялась, как сковородка. Женя покосился на бутылку воды, целых пять секунд позволил себе помечтать, как было бы прекрасно вылить ее на голову, и от греха подальше напялил кепку.

−Ты глянь, я уже и не помню, чтобы у нас в последнее время хоть один концерт прошел без накладки. – хмыкнул Дима, когда мит благополучно закончился.

Юра, в два глотка выхлебавший чуть ли не половину литровой бутылки воды, бросил на него сердитый взгляд. Если что-то шло не по плану, заводился он моментально и успокаивался долго. На «Улетае», когда перед самым началом никак не могли наладить задник, Юра распсиховался так, что Жене пришлось утащить его в укромный угол, как следует встряхнуть и поцеловать, чтобы переключить фокус внимания. Судя по ехидной физиономии Сидоренко, он все понял, но счел за благо промолчать.

−Мы так зажигаем, что техника кипит. – Женя ловко отобрал у Юры смятую бутылку, хлебнул водички и свободной рукой коротко погладил Юру по плечу. – А у Ларса штаны не выдерживают.

Дружно грохнули все, кроме Ларса. Тот с достоинством улыбнулся и покосился на свою драную на колене штанину, художественно задекорированную английскими булавками, чтобы не рвалась дальше.

−А чего сразу мои штаны? – тоном оскорбленного графа вопросил он. – Барабан у кого порвался?
−Ну конечно. – мигом взъерошился Дед. – Валите все на меня, бездельники.
−И круг замкнулся. – прокомментировал Женя, усмехаясь в ладонь.
−Движ-Париж. – подобрал емкое определение Герр, призвав на помощь все познания в русской филологии.

Юра украдкой вздохнул, переглянулся с Женей и прикрыл глаза, настраиваясь. Переживать за судьбу работающего на честном слове и одном крыле ноута он так и не перестал. Но, в конце концов, случались неприятности и куда более капитальные.

Тем более о чем можно было переживать, когда Женя скакал по сцене наперегонки с Ларсом, останавливаясь только чтобы покрутиться вокруг Герра, полежать на плече у Юры или изобразить что-то непонятное и хитровыгнутое, но однозначно красивое. Напряжение постепенно отпустило, и где-то в груди радостно защекоталось хорошо знакомое чувство, которому Юра уже много лет не мог подобрать адекватного названия. Какая-то гремучая смесь волнения, радости, восторга и чего-то еще, трудноопределимого. Все вместе это шибало в голову, как шампанское, опьяняя и покалывая изнутри, как искристые пузырьки.

Руки почти машинально скользили по струнам, когда в голове вдруг мелькнула не очень своевременная, но интересная мысль. А ведь раньше, лет пятнадцать назад, это опьянение концертами никогда не проявлялось так ярко. Блеску глаз и задору улыбки, как правило, помогали пара капель чего-нибудь горячительного, принятого перед выходом на сцену. А потом появился Женя, умудрявшийся зажигать и опьянять не хуже дорогого коньяка. Катализатор какой-то, право слово.

Когда эта егоза выделывалась на сцене – вот как сейчас, с многозначительной улыбкой стаскивая с себя жилетку и оставаясь в облегающей черной майке – тоже хотелось вытворить что-нибудь эдакое. Но насущная необходимость все-таки доиграть свою партию позволяла разве что слегка пританцовывать с гитарой. Ну или в «Алмазах» изображать свободной рукой прильнувшему к правому боку Жене что-то вроде драконьего крыла. Женя улыбался до ушей, сверкал глазами, притирался щекой к плечу, почти не стесняясь зрителей, обнимался на поклонах и был таким сумасшедше-красивым, что дух захватывало. Даже толкать традиционную рекламную речь в самом финале было лень.

−Вот скажи мне… − начал Женя, когда они не спеша ехали домой.
−Как коммунист коммунисту? – хмыкнул Юра, мысленно пообещав себе однажды все-таки стукнуть Герра чем-нибудь тяжелым, не делая скидок на его больную спину.
−Как Демиург Хранителю двух миров. – оранжевый свет фонаря на мгновение окрасил Женины хитро прищуренные глаза золотом. – Что ты такое на «Письме» с гитарой делал?
−А что не так? – светофор как раз надолго загорелся красным, и Женину драконью физиономию можно было рассматривать сколько душе угодно.
−Да все так. – Женя пожал плечами, но лукавая усмешка из глаз и приподнятых в улыбке уголков губ никуда не делась. – Просто эти, скажем так, возвратно-поступательные движения наводят на некоторые мысли…
−Вот как? – Юра вскинул бровь и вернул насмешливую улыбку. – А на какие мысли тебя наводит лапанье моей гитары каждый концерт? Да еще и так ответственно – сверху вниз.
−А тебя? – Женя по-кошачьи подался вбок и улегся щекой Юре на плечо, легонько бодая его головой в шею.

Теплая широкая ладонь легла Юре на голое колено и хулигански поползла вверх – к краю джинсовых шорт. Светофор мигнул и переключился на желтый.

−А меня… − пробормотал Юра, коротко облизнув пересохшие губы. – На мысли, как я выселю тебя на диван, если ты мне гитару поцарапаешь.
−Изверг. – возмущенно фыркнув, Женя уселся нормально. – Я серьезно тебя к твоим красоткам ревновать буду.
−Ты уже. – Юра пожал плечами и плавно нажал на педаль. – Но ты же знаешь, да? Гитары, конечно, дорогие и красивые. А ты – бесценный.

Женя недоверчиво покачал распушившейся головой, пробормотал что-то недовольное и все-таки засмеялся, откинувшись на подголовник.

Любоваться его красивым профилем, причудливо освещаемым то фонарями, то светофорами, то фарами было, конечно, очень занимательно. Но домой хотелось все-таки добраться без приключений. И по пунктам напомнить, почему золотой дракон – главное сокровище всех возможных миров.

Chapter 66: Сказочные существа

Сначала Женя вывалил на стол в импровизированной гримерке содержимое своего рюкзака, где обычно держал все самое необходимое. Сосредоточенно хмурясь, порылся в этом бардаке. Не нашел того, что искал, и с головой нырнул в распахнутый зев чемодана, как бегемоту в пасть.

−Что опять потерял? – лениво поинтересовался Юра у Жениной задницы, интригующе обтянутой черными джинсами.
−Укладку. – сообщили ему из чемодана и сдавленно выругались.
−Заметь, теперь не я в этом виноват. – въедливо напомнил Юра случай годичной давности, тоже имевший место в Дудутках.

В ответ на него яростно зашипели и, не глядя, запустили маленькой походной мыльницей. С меткостью у так и стоявшего в позе «задницей вверх» Жени все было неважно, поэтому под снаряд чуть не попал вернувшийся с улицы Герр. Дима выразительно оглядел шлепнувшийся у его ног предмет и на всякий случай прикрыл собой здоровенную банку пива, которой уже успел где-то разжиться.

−Я, конечно, могу зайти попозже… − опасливо начал он, усмехнулся и ехидно закончил. – Но не хочу. Так что свои семейные дела либо решайте при мне, либо отложите до Москвы.
−Ну как так-то? – расстроено вопросил Женя, усевшись на пятки перед разворошенным чемоданом. – Я же точно ее брал. Куда все делось-то?
−Караул, украли. – Юра прислушался к себе и решил, что рюмка чаю и пара бутербродов с вкусной местной колбасой лишними точно не будут.

Пока он наливал себе чай и сооружал бутер, Женя еще раз перетряхнул все сумки, отругиваясь от ехидничающего Герра. В конце концов, обреченно вздохнул, плюхнулся на табуретку перед зеркалом и выставил на столик дежурный флакон мусса, который Юра ненавидел так же сильно, как и армия Жениных поклонниц.

−Я чуть-чуть, честное слово. – торопливо сказал Женя, поймав в зеркале Юрин взгляд исподлобья. – Только чтобы все это дыбом не стояло.
−Когда у Жени не стоят дыбом волосы, то ни у кого ничего не стоит. – пробормотал Герр, старательно глядя в сторону и делая вид, что это вообще не он.

Жене, безмерно огорченному потерей любимого средства для укладки своевольных кудрей, было не до него.

−Какая-нибудь местная нечисть сперла. – выдвинул теорию Дима, убедившийся, что бить его не будут. – Чтобы ты пушистым вышел.
−Что ж, эта нечисть крупно просчиталась. – процедил Женя, выдавливая первую порцию мусса на расческу.

Снаружи послышались шаги, и в гримерку ввалился Ларс, с порога принявшийся расшнуровывать кроссовки. На пол закапала мутная вода.

−Ты где дождь нашел? – поинтересовался Юра, оторвавшийся ради такого дела от колбасы.
−Это не дождь. – лаконично отозвался Ларс, стаскивая с себя носки и усаживаясь на стул около своей сумки.

Юра, Дима и Женя несколько минут молча и почти не моргая наблюдали, как он тщательно обтирает ноги влажными салфетками, а потом натягивает сухие носки и концертные кеды.

−Если ты ходил топиться, то как-то не очень успешно. – рискнул пошутить Дима, все еще веривший, что больных не бьют.
−В этой речушке при всем желании не утопишься. – обстоятельно отозвался Ларс. – А вот берег там дурацкий. Вроде только что был твердый, а потом раз – и в воде по щиколотку. Еще трава какая-то прицепилась. Еле вылез.
−А лазил-то зачем?
−Сфотографировать. Красиво было.
−А вот если бы ты туда весь бултыхнулся, было бы еще красивее. – хохотнул Дима. – Эта бы получилась… Как там ее… А, Офелия.
−Не Офелия, а «Смерть Офелии». – так же обстоятельно поправил его Ларс.

Юра задумчиво отложил бутерброд и полез за телефоном. Интернет работал так себе, но загуглить то, о чем говорили эти знатные искусствоведы, все-таки удалось.

−Вот вам и Беларусь. – констатировал Дима. – У Жени гномики пенку для волос украли, Ларса какие-то мавки чуть не утопили. Кстати, а Дед куда делся? Вдруг и его кто-нибудь тоже… Того?
−Если нашего Деда кто-нибудь того, я этому кому-то не позавидую. – усмехнулся Юра. – И даже не посочувствую.
−А наше собственное сказочное существо, золотое и драконье, сделает этому кому-то кусь. – глубокомысленно поднял палец Герр.
−Не буду я никому кусь делать. – пробормотал Женя, проходясь расческой по волосам. – Разве что тому бутерброду, который ты, Юр, мне любезно сделаешь.

Юра задумчиво посмотрел на свой недоеденный бутерброд, завернул его в салфетку и отправился делать для Жени новый и наливать второй стакан чая.

Кудри Женя все-таки сумел уложить так, чтобы они не выглядели как после ведра воды на голову, но и не пушились во все стороны. Дед, за которого так беспокоился Дима, вернулся почти перед самым выносом инструментов, что-то торопливо дожевывая и мечтательно улыбаясь. Где его носило почти два часа, признаваться он не стал.

Женя, стоя перед зеркалом, еще раз тряхнул головой, покусал губы и, видимо, удовлетворился тем, что увидел. Юра встал рядом и легонько потрепал его по голове. Женя выгнул шею, по-кошачьи заглядывая ему в глаза.

−Пушистый сегодня ты. – тихо сказал он и улыбнулся. – Даже немного кудрявый.
−От тебя заразился. – хмыкнул в ответ Юра.

Мягким вкрадчивым движением Женя прижался к его боку, потерся щекой о плечо и промурлыкал:

−Не помню, говорил я или нет, но у нас с братом висел в комнате плакат Эпи. Я иногда на тебя смотрел и думал, как же я хочу такие же гладкие прямые волосы. Прям как у эльфа.
−Скажешь тоже, эльфа. – Юра бросил быстрый взгляд в зеркало и обнял Женю за талию, подчеркнутую черной майкой и пока не скрытую жилеткой. – Главный эльф у нас здесь ты.
−Кудрявых эльфов не бывает.
−Каких я придумаю, такие и бывают. И вообще ты в первую очередь дракон, а драконы…
−Полиморфны, я помню. А может, полиаморны?
−А по шее?
−Лучше пониже.

Не будь у Жени на волосах этого дурацкого мусса, Юра бы с удовольствием зарылся лицом в мягкие кудри. Сейчас пришлось ограничиться только быстрым поцелуем и несильным шлепком по заднице, так сказать, в качестве профилактики. Женя хулигански сверкнул глазами, сморщил нос и выпорхнул на улицу.

−Сказочное ты… Существо. – сквозь зубы пробормотал Юра.

Сказочное существо благополучно обежало всю сцену, построило глазки Герру, раза три уклонилось от столкновения с Ларсом, попрыгало по колонкам, как по камешкам через речку. Потом требовательно явилось точить когти о Юрину гитару и улыбнулось так широко и ласково, что отказать было нельзя.

Размахивая свободной от гитары рукой на манер драконьего крыла над плечом приткнувшегося к боку Жени, Юра вдруг подумал, что с этим сказочным существом им всем просто сказочно повезло. А ему – в первую очередь. Коротко обернувшийся Женя перехватил его взгляд, вскинул руку с микрофоном так, чтобы собравшимся перед сценой не было видно его лица, и одними губами быстро проговорил: «Лю-блю». А потом, как ни в чем не бывало, ускакал плясать канкан с Ларсом, у которого на всех концертах стабильно обнаруживалось забытое в заднем кармане шило.

Никакой этот дракон все-таки не эльф, успел подумать Юра. Кендер натуральный, краснокнижный, бесценный. Одна штука на весь мир.

Chapter 67: Десертик

—Ну и что это такое? — скептически полюбопытствовал Юра, подпирая плечом косяк.

Расположившийся на полу Женя вскинул на него глаза, фыркнул, сдувая упавшие на глаза волосы, нагло вылезшие из-под резинки, и погрозил здоровенными портновскими ножницами. Откуда они вообще взялись, Юра не имел ни малейшего понятия.

—Это — искусство. — глубокомысленно заметил он, возвращаясь к своему занятию.
—А точно не половая тряпка?

Вместо ответа в Юру полетел смятый черный лоскут. В полете лоскут развернулся и плавно спланировал к Юриным босым ногам. Июль решил напомнить, что он все-таки летний месяц, и кондиционер справлялся плохо. Тем более, Женя категорически запрещал ставить его на минимальную температуру. Юре было вечно жарко. Жене вечно холодно. Так и жили.

—Это будет костюм на сегодняшний кораблик. — снизошел до ответа Женя, откладывая ножницы и поднимая то, в чем Юра упорно видел тряпку.

Тряпка оказалась чёрной футболкой, у которой зверски откромсали рукава, превратив ее в майку. Женя стащил с себя домашнюю футболку, натянул шедевр своей дизайнерской мысли и поднялся на ноги, давая себя рассмотреть.

—Какое блядство. — прокомментировал Юра, прищурившись.

Получившаяся майка действительно вышла довольно условной, с щедрым вырезом спереди и глубокими, до середины ребер, проймами по бокам.

—Да ну тебя. — отмахнулся Женя. — Зато прохладно.
—Знаю я твоё прохладно. — пробормотал Юра. — Напрыгаешься в ней, замерзнешь, а потом меня раздевать начнешь.
—В этом и смысл. — в два быстрых бесшумных шага Женя оказался рядом, притерся к Юриному боку и устроил голову у него на плече, силясь заглянуть в глаза. — Или тебе для меня даже кофты жалко?

Юра тяжело вздохнул и наклонился, прижимаясь губами к своенравно распушившимся кудрям. Ему не было жалко ни кофты, ни мерчевого балахона, ничего на свете. Даже лишнего куска шарлотки, которая остывала на кухне и источала умопомрачительный аромат.

—Мне играть ты как предлагаешь?
—С огоньком. — весело подмигнул Женя.

Огонька он добавил уже на кораблике, когда перед концертом упаковался в откопанные где-то в шкафу узкие джинсы с заплатками на коленях, привязал на пояс чёрный платок и навешал на себя целую уйму подвесок и браслетов. Юра затруднялся сказать, в каком виде он был красивее — полностью раздетый или настолько небрежно одетый.

—Хорошо, на корабле сцена низкая, а ограждение высокое. — флегматично прокомментировал Герр. — Иначе Женю в таком виде точно бы украли.

Женя фыркнул и довольно тряхнул аккуратно уложенными кудрями.

—Даже если бы украли, далеко бы все равно не утащили. — усмехнулся он.
—А если бы и утащили, то сразу бы обратно вернули. — невозмутимо подметил Ларс, влезая в свои роскошные сапоги.
—Это еще почему? — озадачился Женя.
—Не прокормят. — все так же невозмутимо отозвался Ларс и потянулся за своей жилеткой.

Заржали все и дружно, напугав сунувшегося в каюто-гримерку Окунева.

—Главное, не замерзни. — подвел итог Юра, смерив Женю строгим взглядом.

Справедливости ради, от холода на кораблике Женя не страдал. Радостно попрыгал по сцене, слез с нее, потусив сбоку, залез обратно, искренне и открыто купаясь в чужом обожании и любовании. Чуть не налетел на Ларса и торопливо сделал вид, что ничего не произошло, а Илью он просто хотел обнять за плечи. Юра, видевший это краем глаза, сделал себе заметку все-таки отругать обоих после концерта. Все эти поскакушки однажды закончатся чем-то донельзя эпичным. В плохом смысле этого слова.

На стоявший сбоку от сцены ящик Женя залез тоже, предварительно потрогав его ногой, как кот лапой. Ящик оказался достаточно устойчивым, чтобы обозревать ломящуюся от народа палубу с его высоты. Юра скосил глаза, любуясь Жениной тонкой, вытянувшейся вверх фигурой. Срывавшийся с потемневшего неба дождик безбожно заливал гитару, но волновало совсем не это. А то, как красиво дождевые капли смотрелись на Жениных смуглых после отпуска плечах и руках, безбожно открытых самодельной майкой.

Протереть намокшую гитару все-таки пришлось, на что Женя не преминул съехидничать:

—Юра говорит, у него гитара под дождем мокнет, и ее протирать надо, чтобы пальцы не скользили.
—Пальцы пока скользят, куда надо. — покосившись на это мокрое и пушистое несчастье, сообщил Юра.

Женя хитро усмехнулся и выразительно глянул в сторону устроившегося в уголке Окунева. Спеть на юбилее альбома “Жизнь в сумерках” Паша согласился охотно. И так же охотно полез к Юре обниматься прямо на сцене. Женя не то чтобы ревновал, но смотрел всегда внимательно, как дракон, готовый вцепиться в любого, кто посягнет на его сокровище. А, сплавив Пашу со сцены, демонстративно улегся на плечо Герру, с улыбкой заглядывая ему в лицо. Острые белые клыки всегда придавали Жениной улыбке что-то лукаво-опасное. Точно драконье.

Когда эти клыки коротко сжались у Юры на шее, чуть выше воротника любимой футболки с Бэтменом, дрожью пробрало так ощутимо, что гитара чуть не выскользнула из рук. Хорошо, что устроил эту диверсию Женя уже после концерта, в узком коридорчике на пути к импровизированной гримерке, не особо стесняясь топавшего за ними Ларса.

—Это я, значит, блядь? — возмущенно прошипел он.

Юра поджал губы и на мгновение зажмурился. Да, неловко вышло. Пожалуй, не стоило так экспрессивно и в таких выражениях орать на запутавшегося в сет-листе и чуть не зафиналившего концерт раньше времени Женю. Тем более, на сцене. Даже если всей палубе без микрофона и не было слышно “Женя, блядь!”, то первые несколько рядов явно расслышали все, что не надо. И поделились этим с миром.

—Ну извини. — буркнул Юра, нашарив в полумраке Женину ладонь. — Я не хотел. А ты в мониторах не слышал.
—Дома будешь извиняться. — фыркнул в ответ Женя. — И вообще запомни: я не блядь, я Женя.

Юра молча сжал его ладонь.

—Ну вы даете. — встретил их насмешкой вальяжно вытянувший ноги Герр. — Жень, сознавайся, ты почему пытался так быстро концерт свернуть?

Женя, успевший припасть к своей термокружке с чаем, чуть не поперхнулся. Юра невозмутимо накинул ему на плечи кофту и смерил Герра тяжёлым взглядом. Спину Дима почти вылечил, так что за свои шпильки совсем скоро мог огрести по первое число.

—Тебе в лицах показать или общего описания хватит? — обманчиво-мягко спросил Юра у Димы.

Ларс молча закатил глаза и принялся заботливо устраивать свой инструмент в чехле. Делал он это всегда так тщательно и аккуратно, словно младенца в колыбель укладывал.

—Спасибо, я не готов к подробностями. — вскинул раскрытые ладони Герр.
—А зря. — Женя закутался в кофту и мечтательно улыбнулся. — Нас дома такая шарлотка ждет… М-м-м… Пальчики оближешь…
—Жалко, что с корабля раньше причала никуда не денешься. — заметил Ларс и вымелся прочь.

Юра переглянулся с Женей и закатил глаза. Женя рухнул на первый попавшийся стул и заржал.

—Ясно, десерта придется подождать.
—Надеюсь, ты все еще про шарлотку. — пробурчал Герр, но покидать каюту и оставлять Женю с Юрой наедине из вредности не стал.

Chapter 68: Струны души

На репетиции с симфоническим оркестром в Екатеринбурге Женю больше всего заинтересовал фагот. Юра краем глаза наблюдал, как Женя крутится вокруг этой хитровытянутой фиговины и засыпает вопросами музыканта. Бедный мужик сначала не знал, куда деваться от такого пристального внимания к своей персоне и своему инструменту, но минуты через три Женино бронебойное обаяние на него подействовало. Либо – и к этому варианту Юра склонялся больше – мало кто в принципе интересовался этим злосчастным фаготом или хотя бы знал, как он называется.

Женя, судя по всему, к концу репетиции уже должен был стать знатоком всего, что касалось фаготов. Только что не попросился сам в него дунуть. Юра интереса ради вообразил, как Женя посреди концерта подходит не к нему – поточить когти о гитару – а к этому дудочнику с просьбой подудеть, и чуть не поперхнулся. Картина выходила просто фантастическая в своей бредовости. Хотя с Жени станется. Особенно после того, как в Москве он восхищенно залипал на контрабас.

Когда оркестр все-таки сообразил, куда им играть, Петя Фролов-Багреев охрип и устал махать руками, а Юра проголодался, репетицию было решено признать успешной и свернуть.

−Так, общую фоточку обязательно. – дремавший в уголке Потемкин встрепенулся и полез за телефоном. – А то нас покусают, если ее не будет.

По оркестру пронесся легкий недовольный ропот, но Женина улыбка тут же погасила недовольство, и страдальцы, в жизни которых внезапно случилась «Эпидемия», все же сползлись в кучку для фото. Женя устроился рядом с Юрой, нахмурился, осознав, что во втором ряду его плохо видно, скинул нога об ногу кроссовки и влез на стул. Сиденье у стула было очень мягким и тут же просело под его весом. Юра, перекинув гриф гитары на другую сторону, подхватил Женю под локоть и положил его руку себе на плечо. С тем, что Женя – дракон, он, конечно, не спорил. Но предпочитал видеть этого дракона летающим со страховкой, а не со стульев.

−А если бы я все-таки упал, ты бы меня поймал? – томно поинтересовался Женя вечером, оторвавшись ради такого случая от еды.

Поужинать они завернули в какой-то мясной ресторан, и теперь Женя с наслаждением уписывал бараньи ребрышки и все пытался подсунуть Юре хоть немного попробовать. Юра пробовать эту гадость категорически отказывался и ворчал про зверских драконов, которым лишь бы кого-нибудь сожрать.

−Поймал бы, что за вопрос. – пожал плечами Юра и аккуратно разрезал сардельку поражающего воображение размера.
−Ладно, усложним вопрос. – Женя тыльной стороной руки убрал от лица волосы и сделал глоток вина из бокала. – Кого бы ты поймал – меня или гитару?
−Гитару. – невозмутимо отозвался Юра, отправив в рот маленький кусочек и прикидывая, сколько времени и драконов понадобится, чтобы умять эту сардельку целиком.
−В смысле? – Женя от возмущения так и застыл с недогрызенным ребром в руке.
−В прямом. – глядя себе в тарелку, ответил Юра. – Тебя мне бесплатно выдали, а гитара денег стоит.
−Ну ты… − подходящего определения Женя не нашел, зверски сверкнул глазами и яростно вгрызся в мясо.

В молчаливом жевании прошло минут пятнадцать. Сарделька оказалась такой вкусной, что Юра даже не заметил, как она постепенно уменьшилась на три четверти. Женя со своей немаленькой порцией тоже расправлялся очень деятельно и оперативно, будто мяса сто лет не видел.

−Тебе, я смотрю, в этот раз фагот понравился. – нарушил тишину Юра.

Женя сморщил нос, как обиженный кот, но все-таки ответил:

−Понравился. Прикольная штука и звучит интересно. Хотя контрабас тоже прикольный. Да и виолончель ничего так.

Юра невольно вздрогнул и тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Женя, от которого ничто не могло укрыться, тут же настороженно сощурился:

−Это от чего тебя так подкинуло?
−Не люблю виолончели. – с чувством проговорил Юра, смяв в кулаке салфетку. – Сколько лет я ее в детстве в музыкалке пилил – тебе не передать. Еще таскать ее, заразу. Она же больше меня была.
−А чего тогда не бросил это все? – Женя удивленно поднял брови, разом потеряв лет десять возраста.

Юра подавил смешок и качнул головой.

−У мамы не забалуешь. Сказано – ходить в музыкалку, значит, будь любезен. Потом, когда постарше стал, с гитарой уже не расставался. А эту виолончель до сих пор, как страшный сон вспоминаю.
−Жа-алко… − улыбка у Жени получилась сочувственной. – Она же красивая. И звучит приятно. А ты сейчас бы смог на ней что-то сыграть?
−Да ты что, столько лет прошло. Даже руки уже вряд ли помнят. Или ты хочешь, чтобы я в Питере на акустике с виолончелью вместо гитары вышел?
−А что, огонь идея. А Ларс с бас-балалайкой или как ее там...

Юра сдавленно фыркнул в прижатую к губам салфетку.

Уже ночью, лежа на жестковатой гостиничной кровати и прикидывая, как бы уговорить потерявшийся в часовых поясах организм уснуть, Юре пришло в голову любопытное сравнение.

Лежавший на боку на своей кровати Женя потревожено обернулся, когда Юра устроился у него за спиной и положил ладонь на плечо.

−Чего ты? – в свете стоявшей на тумбочке лампы Женины распущенные волосы отчетливо отливали золотом.

Юра без слов провел рукой по привычному маршруту – от Жениного плеча к талии и по бедру. Придвинулся ближе, скользя ладонью в обратном направлении. Наконец, отвел в сторону пушащиеся кудри и проговорил Жене на ухо:

−Да вдруг подумалось, что ты со своей талией сам та еще виолончель.

Женя фыркнул и тут же сбился на короткий стон, когда Юра коснулся губами чувствительного местечка у него за ухом.

−Вот видишь, − прошептал Юра в теплую мягкую кожу. – даже правильные звуки извлекать умею.
−Безбожное читерство. – прошипел сквозь зубы Женя, перехватил Юрину руку, так и лежавшую у него на талии, и стащил вперед. – И вообще кое-кто сравнивал меня с гитарой.
−Не вижу противоречия. Везде нужно правильно трогать струны.
−А как же струны души?
−А что с ними не так? – делано изумился Юра, подчиняясь Жениной настойчивой руке и не спеша лаская его пока еще сквозь трусы.

Женя шумно выдохнул, изогнул шею, пытаясь заглянуть Юре в лицо. И усмехнулся совершенно хулигански.

−Да все так. Ты умеешь глубоко доставать. До всех струн, какие есть.
−Ну вот и хорошо.

Женино сбивающееся дыхание и горячий постепенно напрягающийся член под ладонью красноречивее всего намекали, что к струнам его души и всему остальному Юра за столько лет вместе отыскал правильный подход.

Женя вдруг поднялся на локте так стремительно, что чуть не столкнул Юру с узковатой для двоих кровати. Скатился на пол, падая на четвереньки перед открытым зевом чемодана, и принялся рыться в нем, как крот.

−Э? – только и сумел выдать Юра, никак не ожидавший такого поворота событий.

Женя вскинул на него глаза и с разрывающим душу надрывом, от которого упало все на свете, простонал:

−Пенку! Пенку-то забыли! Как я укладываться завтра буду?

Юра рухнул на спину, уставился в потолок и вдумчиво сообщил:

−Твою мать. Ничему нас жизнь не учит.

Chapter 69: Фея-крестная

На звук будильника Женя отозвался невнятным мычанием и попыткой закопаться как можно глубже в подушку и натянуть на голову одеяло. Юра со вздохом выбрался из кровати и оставил Женю досыпать. Тащиться к десяти утра на «Наше» ради 30-минутного эфира, из которого минут 15, как обычно, займет реклама и музыкальная пауза, не очень хотелось. Но партия в очередной раз сказала «Надо!».

Справедливости ради, Юре самому очень хотелось рухнуть обратно в кровать и вырубиться до обеда. Вечером они, конечно, оба героически решили лечь пораньше. Но Женя, врубивший какой-то сериал, клятвенно пообещал всего две получасовых серии. Потом две превратились в четыре. Потом Юра, краем глаза следивший за сюжетом, все-таки уснул. А потом проснулся, потому что кое-кто неугомонный коварно потянул с него одеяло и забрался ладонями под футболку. В итоге, уснули около трех. А вставать пришлось ни свет, ни заря.

На запах жарящейся яичницы, куда Юра незамысловато покрошил сосиски, выполз Женя. На щеке у него отчетливо отпечатался след от подушки, волосы стояли дыбом, а левый глаз упрямо не желал открываться.

−Говорить доброе утро в такую срань будет кощунством. – пробормотал Юра, разглядывая это дивное видение.
−Однозначно. – подтвердил Женя.

Сцапав уцелевший кончик сосиски, он по стеночке уплелся в ванную. Юра покачал головой и стукнул по кнопке кофемашины. Женя любил запах свежесваренного кофейка, но пить предпочитал чай. Юра зато эту заваренную солому не уважал категорически и с утра соглашался пить только кофе. Черный, как душа Лаптева, тьфу на него три раза и постучать доской сверху.

Из ванной Женя явился уже отчетливо посвежевшим, наполовину проснувшимся и с укрощенными волосами. Жадно накинулся на еду, запивая яичницу чаем из здоровенной кружки. Чай, кстати, ему отдал Ларс с написанной на бумажке инструкцией, как заваривать это зелье. Заглянувший в банку Юра увидел вершки, корешки, листья, бутоны и еще какую-то ерунду, о которой явно стоило бы сообщить в наркоконтроль.

−Допрыгаетесь вы с Ларсом. – все-таки нашел нужным сообщить Юра и запил это утверждение большим глотком кофе. – Загребут вас за ваши травки.

Насторожившийся сперва Женя беззаботно отмахнулся вилкой.

−Не загребут. А травки тут все безопасные и очень полезные. Чем каркать, лучше бы попробовал.
−Ни за что. – открестился Юра и отгородился чашкой с кофе.

То ли чай и правда был с замашками энергетика, то ли сама по себе энергичная натура все-таки взяла верх, то ли яичница помогла, но после завтрака Женя проснулся окончательно, быстро перемыл посуду, раз уж готовкой занимался Юра, и по пояс закопался в шкаф.

−Что, на этот раз в своем мерче не пойдешь? – подколол его Юра, натягивая черные джинсы.
−Нужно же какое-то разнообразие. – пробормотал Женя и ойкнул, когда ему на голову свалился с верхней полки тонкий серый свитер. – О, это подходит. А то че-то холодно уже, как осенью.
−Так осень уже не за горами. – пожал плечами Юра, вытаскивая любимую футболку с Бэтменом, которую Женя сложил по какой-то своей хитрой методике.

Женя, вынырнувший из ворота свитера, смерил его строгим взглядом.

−Нет, в этом ты точно не пойдешь. Рубашку лучше надень.
−Меня от нее тошнит.
−Надень, красиво будет.
−Не хочу. – упрямо тряхнул головой Юра.
−Ах так? – Женя упер руки в бока и сверкнул глазами. – Будешь упрямиться, случится то же, что и в прошлый раз. Только трогать я тебя буду не за коленку.
−Не решишься. – без особой уверенности в голосе заспорил Юра. – Там же видео будет.

Взгляд у Жени стал совсем драконьим, а в голосе послышалось почти змеиное шипение:

−Проверить хочеш-шь?

Юра молча потянулся к вешалке, на которой обреталась черная рубашка. С Жени станется с абсолютно каменным лицом провернуть рукой под столом что-нибудь эдакое.

Впрочем, запал Женя потерял еще в дороге, когда сполз по сиденью, обнял себя руками и вырубился. В студии он тоже производил впечатление человека, который спит с открытыми глазами, и если и стучал временами пальцами по Юриному колену, то только ради того, чтобы не уснуть окончательно. Тем не менее, за разговором он умудрялся следить даже в таком состоянии, и когда подхватывал Юрину мысль, то тут же оживлялся и начинал улыбаться.

−Ну как, не ревнуешь к другим вокалистам? – с усмешкой спросил Юра по дороге домой.
−Еще как ревную. – кровожадно оскалился Женя, на эфире свято утверждавший обратное. – Мы же так и не выяснили, кто у нас Дезмонд. А еще, почему Окунев на кораблике назвал тебя «Юрочкой»?
−Ну назвал и назвал. – попытался съехать с темы Юра. – Откуда я знаю, что у Паши в голове.
−Блондинистой и длинноволосой, прошу заметить. – поднял палец Женя, никак не желавший забыть идеальный образ сферического металл-вокалиста в вакууме.
−Собственник.
−Дракон. – ухмылка у Жени стала еще кровожаднее. – Заметь, ты сам меня им сделал.
−Какой ужас. – Юра закатил глаза и остановился на светофоре. – Еще скажи, что безбожно совратил юное невинное создание.

Женя открыл рот, посидел так немного и закрыл, ничего не сказав. По лицу у него как будто облачко пробежало. Юра, до которого запоздало дошло, что он брякнул, шумно вздохнул. Вспоминать Немоляева после всего случившегося не очень хотелось.

−Извини. – пробормотал Юра, скосившись на Женю.

Светофор переключился на зеленый, и с места они тронулись, но только для того, чтобы через десяток метров воткнуться в хвост пробки.

−Да ничего. – Женя вздохнул и улыбнулся. – Ты все еще злишься на Кирилла?
−И это тоже. – Юра снял руки с руля и яростно потер лоб. – Скажем так, мне досадно, что из-за него мы потеряли столько времени.
−Знаешь, я бы так не сказал. – задумчиво отозвался Женя, дергая вылезшую из рукава свитера нитку, и добавил в ответ на Юрин недоумевающий взгляд. – Я не считаю это время потерянным. Кирилл научил меня кое-чему. Держаться увереннее, тверже отстаивать свое мнение, слышать себя, наконец, и понимать, чего я хочу. Не он сам, конечно, научил, а отношения с ним. Возможно, не будь у меня этого опыта, мы не смогли бы построить отношения с тобой.
−А ты его… − Юра помедлил, впервые за столько лет решившись задать этот вопрос. – Ты его любил?
−Нет. – Женя твердо качнул головой. – Но благодаря ему я знаю, что в своей жизни любил и люблю только тебя.
−Фея-крестная, блин, а не Кирилл. – фыркнул Юра, и пробка, как по волшебству, сдвинулась с мертвой точки.

Женя пожал плечами и негромко засмеялся.

−Синий дракон с фейскими крылышками и волшебной палочкой – это мощно. Забацаем на юбилей «Рукописи»?
−Боюсь, Ясинский не оценит. – фыркнул Юра. – А вот Гуженко точно порадуется.
−Значит, записываем на 27-й год. – деловито кивнул Женя и даже сделал какую-то пометку в телефоне.
−Кошмар. – без особого сочувствия в адрес драконов отозвался Юра. – От нас все зрители разбегутся.
−Ничего, обратно приманим. Я ради такого дела выйду, как в «Лужниках».

Юра вспомнил глазастое пушистое создание, хитро обмотанное ленточками, оценил Женину хитрющую усмешку и содрогнулся.

Chapter 70: Двадцать лет пути

К тому моменту, когда вожделенные двери в «Горбушку» все-таки открылись, и очередь начала постепенно вливаться внутрь, Женя уже чувствовал ноги в ботинках одними сплошными ледышками, зато нос кое-как отогревался в намотанном в несколько слоев вокруг шее шарфе. Расставаться с ним и курткой ужасно не хотелось, потому что в фойе оказалось не намного теплее, чем на улице. Решительно тряхнув головой, Женя все-таки вылез из куртки. Даже если в зале сейчас прохладно, тепло надышат очень быстро, и станет даже душно.

Пробиться в первые ряды ожидаемо не получилось, зато толпой вынесло вбок, на какую-то непонятную ступеньку. Продираться ближе к сцене Женя не стал и приготовился оборонять свой подиум до последнего. В такие моменты он даже не знал, кому завидовать – парням в два метра ростом или их подружкам, которых играючи сажали на плечи.

Уголок, хоть и под оглушительно долбящей колонкой, оказался неожиданно удачным. Потому что из него было хорошо видно Юрин край сцены. Женя переступил на ступеньке и крепче вжался в стену, чтобы не поскользнуться от полноты чувств. На десятилетие «Эпидемии» народу набилась целая «Горбушка», и падать в этой давке было чревато. Даже просто пританцовывать под музыку было не очень безопасно, поэтому он замер, обняв себя руками и не сводя глаз со сцены.

Из ладоней у шагнувшего на сцену Макса сыпались целые пригоршни монет, но Женя почти не обратил на это внимания. Пел Максим, конечно, суперски, но смотреть хотелось только на Юрона – радостного, оживленного, улыбчивого. По струнам он скользил так виртуозно, что собственные Женины потуги изобразить что-то на гитаре мигом начинали казаться обреченными на провал с самого начала. За ту песню, выложенную пару лет назад на Эпи-форум, и вовсе становилось стыдно. Как и за то, что Юрон слышал ее вживую. Хвалил вообще, наверно, только из вежливости. Или из жалости.

Женя тряхнул головой, и отросшие после стрижки кудри тут же полезли ему в лицо, заставив сердито отфыркиваться. Максим тем временем вольготно устроился на краю сцены и пожимал тянущиеся к нему руки. Кто-то – Женя не разглядел, кто именно – что-то ему протянул, и Макс, не обрывая песни, с улыбкой кивнул, благодаря. Рассмотрел вещицу повнимательнее, поднялся на ноги, прошагал к Юрону и, улучив момент, сунул подарок ему в передний карман кожаных штанов, безбожно облегающих длинные ноги. Жене со своего насеста было отлично видно, как Юра удивленно вскинул брови, а потом усмехнулся уголком рта.

Радость от концерта опьяняла не хуже алкоголя, и хотелось смеяться, прыгать и подпевать любимым песням во все горло.

−Пройди свой путь! – пел Максим, и Женя, хоть и пытался подпевать, но совершенно не слышал своего голоса в толпе. – Он ведь один, и с него не свернуть!

Юбилейный концерт назывался «Десять лет пути», и Жене отчаянно хотелось, чтобы этот путь продолжался еще много-много лет. А он сам… Ну хотя бы со стороны посмотрит. Это ведь тоже неплохо. Интересно, а каким будет концерт «Двадцать лет пути»?

Максим небрежно улегся белокурой головой Юре на плечо, и Юра, оторвавшись на секунду от гитары, потрепал его по волосам, взлохматив идеально прямые пряди. Женя вздохнул и покусал губы. Он сам толком не знал, чему сейчас завидует сильнее – послушным волосам Максима или тому, как он запросто укладывается на Юрона. Наверно, и тому, и другому.

 

Юрино плечо под щекой было горячим и таким удивительно удобным, что пролежать на нем можно было весь концерт. Женя не без сожаления выпрямился и показал «козу» оператору трансляции, неуклюже бродившему по сцене позади музыкантов. Оператор был худощавый, а камера на его плече здоровенной, и мужика было откровенно жалко. Впрочем, Женя о нем почти сразу забыл, перескочив на середину сцены.

Народу перед ней собралось изрядно, и от осознания, что это все ради них – ради Эпи – петь хотелось еще лучше. Всем собой хотелось наизнанку вывернуться, чтобы каждый, кто пришел к «Горбушке», это почувствовал и унес домой хотя бы частичку этого восторга.

−Жень, ты молодильными яблоками не увлекайся. – подколол Герр, когда их сет закончился.

Женя, на ощупь выпутывавший провод инэйров из волос, недоуменно вскинул брови.

−Да ты сегодня как про «Горбушку» вспомнил, сразу лет пятнадцать где-то потерял. – продолжил свою мысль Дима, аккуратно сворачивая шнур от своей гитары. – Накрыло вас с Ларсом хорошо.

Илья стащил с себя жилетку, обтерся полотенцем и ничего не сказал, только улыбнулся каким-то своим мыслям. Женя, все еще боровшийся с проводом, весело качнул головой. Вчера на акустике в Питере кто-то из первых рядов размахивал светящейся табличкой с надписью «LARS». Сегодня сквозь слабо пригнанный левый монитор донеслось что-то вроде «Илья, я тебя люблю!». Похоже, Ларс обзаводился то ли собственным фан-клубом, то ли персональной поклонницей.

−Кто бы мог подумать, а? – проговорили над ухом, и подошедший со спины Юра ловко распутал провод и слегка вспушил Жене волосы. – Сначала приходишь на десятилетие Эпи как поклонник, а потом на двадцать лет выступаешь уже как вокалист.
−До сих пор не верится. – Женя благодарно ткнулся лбом ему в плечо и убрал инэйры в кейс. – Меня, кстати, двадцать лет терзает один вопрос.

Юра удивленно округлил глаза. Ларс с Дедом привычно прикинулись мебелью. Дима насторожился, но сделал вид, что его больше занимает процесс укладывания гитары в чехол.

−На том концерте… − медленно начал Женя, воскрешая в памяти события двадцатилетней давности. – Максиму что-то передали из зала, а он потом сунул это тебе в карман. Что это было?

Лицо у Юры стало очень сложным. На лбу совершенно отчетливо высветились сначала значок загрузки, а потом обреченное «error 404».

−Да я помню, что ли? – беспомощно развел руками он. – Двадцать лет прошло.
−Макса, что ли, спросить… − задумчиво протянул Женя. – Может, у него память получше будет…
−Номерок ему передали. – неожиданно выдал Дед.

Женя прищемил себе палец застежкой кейса, Юра вытаращил глаза, Дима мигом перестал изображать интерес к своей гитаре. И только Ларс невозмутимо переодевался из концертного в повседневное.

−Какой номерок? – хлопнул ресницами Женя.
−Телефонный. – с усмешкой пояснил Дед. – На бумажке написали. Причем, то ли помадой, то ли карандашом для губ. Пока бумажка у Юры в кармане валялась, все циферки-то и стерлись. Только предложение переспать осталось, потому что его ручкой написали. А потом, видать, ручка кончилась.
−И ты двадцать лет это помнил, чтобы выдать вот сейчас? – ледяным, как «Всадник», голосом спросил Юра.

По лицу у него пошли красные пятна – то ли от смущения, то ли от злости, то ли от всего разом.

−А срок давности уже истек. – развел руками Дед. – Бить тебя за это все равно не будут.
−Я бы не был так уверен. – пробормотал Процко, опасливо косясь на Женю, так и замершего в обнимку со своими дорогущими мониторами.
−То есть, − медленно начал Женя, не сводя глаз с кейса. – можно было прям на концерте передать такую записочку… И на нее даже могли ответить?..
−А как же. – радостно заверил Дед. – Но этим у нас только Илья отличался.
−Мне, кстати, пора. – Ларс, похватав свое добро, торопливо попятился к дверям. – А то, знаете ли, кому-то и на работу завтра.
−Беги-беги. – напутствовал его Дед. – Главное, не проспи завтра.

Ларс счел за благо не отвечать и спешно вымелся вон. Женя поднял глаза с кейса на Юру, задумчиво покусал нижнюю губу и проговорил:

−Надо было на тот концерт бумажку и маркер взять. Чтобы точно ничего не стерлось.
−А толку-то. – Юра передернул плечами и украдкой показал Деду кулак. – Я все равно таких приключений себе никогда не устраивал.

Женя отрешенно покивал и неожиданно выдал:

−А впрочем, да. У меня же тогда кудри еще как следует не отросли. Как раз только к 2007-му нормальной длины стали.
−Да я же тебя не за волосы люблю.
−За волосы ты меня только тянешь, когда любишь.

Герр, явно услышавший больше, чем хотел, изобразил смачный фейспалм. Дед с улыбкой покачал головой и пробормотал себе под нос:

−Эх, балбесы…

Chapter 71: Где рождаются рассветы

Побудке в какую-то невозможную рань Юра был не просто не рад. Он, кажется, сказал Жене что-то такое, за что его стукнули в ответ подушкой и прошипели на ухо:

−Рота подъем! По дороге доспишь.
−По какой еще дороге? – Юра с трудом оторвал голову от подушки и поморщился на зажженную лампу.

Время на Сахалине бежало вперед относительно Москвы так быстро, что по прилете спать завалились все, и какое сегодня число и сколько времени Юра не мог бы сказать даже под дулом пистолета.

Зато Женя явно что-то знал, потому что нависал над Юрой – отвратительно бодрый, собранный и тепло одетый.

−Куда тебя черт несет? И почему я должен тащиться с тобой? – Юра попытался натянуть повыше одеяло, но сделать это ему не дали.
−Вставай, не пожалеешь. Давай-давай, в темпе, а то ничего не успеем.
−О господи, вот же свалился на мою голову. – пробормотал Юра в так и манившую подушку, но все-таки поднялся и принялся натягивать любезно всученные штаны.

Саботировать этот процесс не удалось. Женя, перед зеркалом упихивавший свои кудри под шапку, обернулся через плечо и постучал себя по запястью. Делать нечего, пришлось все-таки одеваться, наскоро умываться и тащиться за этим электровеником через мирно спящую гостишку.

Во дворе Женя вытащил из кармана ключи, деловито прошагал к машине, подмигнувшей ему фарами, и забрался на водительское сиденье. Юра протер глаза и все-таки опознал голубой внедорожник незнакомой марки, принадлежавший одному из оргов.

−Только не говори, что ты скендерил ключи, и мы сейчас угоняем машину.

Женя послал в ответ обиженный взгляд, пристроил телефон с открытым навигатором на держатель и завел мотор.

Маленький портовый городок Корсаков проехали довольно быстро. Дальше относительно ровная дорога превратилась в грунтовку и принялась карабкаться на сопку. Женя чертыхался сквозь зубы на незнакомую машину, но рулил вполне уверенно. Навигатор тоже утверждал, что ни в какой обрыв их эта дорога не приведет. Чего ради было предпринято это приключение, Юра уже даже не спрашивал. И засыпать, когда творились такие странности, было как минимум глупо.

Закончилась дорога вершине сопки – ровной, как стол. Небо потихоньку серело, предвкушая наступление утра. Женя дернул ручник, размял запястья и провозгласил:

−Приехали. Выгружайся.
−Мне все еще очень любопытно, ради чего ты вытащил меня из кровати. – мрачновато проговорил Юра, но из машины все-таки выполз.

Снаружи по Юриным меркам было относительно прохладно, хотя и безветренно. Городок лежал под ногами – маленький, как игрушечный, и почти не освещенный. Темно-серое море сливались с таким же небом и совершенно не казалось частью Тихого океана.

Женя, которому местная погода была почти Арктикой, натянул поверх куртки еще и жилетку размеров на пять больше, чем он сам. Потом деловито открыл багажник, чем-то там зашуршал и вдруг протянул Юре литровую термокружку.

−Пей и не ворчи. – скомандовал Женя, вооружился такой же кружкой и уселся прямо в багажник, поставив ноги на задний бампер.

Юра с опаской примостился рядом. Боевая машина качнулась, но выдержала. Удивительно, но ширины багажника как раз хватило на них двоих – даже с учетом нескольких слоев одежды, в которые закутался Женя.

Из открытой кружки головокружительно запахло кофе. Юра сделал осторожный глоток и уважительно кивнул – кофе был горяченный. Женя, судя по всему, хлебал какой-то чай. Очевидно, тот самый, который успели презентовать Ларсу. Тишина стояла просто невозможная.

−Телескоп бы сюда. – пробормотал Юра, вспоминая прошлогодний подарок от группы на день рождения.
−Да, небо здесь как будто ближе. – отозвался Женя и тихонько пропел. – Звуки тише, небо ближе…
−Так зачем мы здесь?
−Туда смотри.

Юра послушно глянул, куда сказали. Небо на востоке постепенно окрашивалось в нежно-розовый. Над островом Сахалин медленно и торжественно вставало солнце.

−Рассвет. – пожал плечами Юра и запил это открытие кофе.
−Не просто рассвет. – Женя поелозил, устраиваясь удобнее и шелестя курткой. – А место, где рождаются рассветы.
−Мы же в Японии это наблюдали.
−Так то в Японии, а это дома.

Юра замолчал, глядя на светлеющее небо и гоняя в голове Женины слова. Сахалин был так далеко от Москвы, что совершенно не ощущался домом. И все-таки в некотором смысле был им. Вот уж точно широка страна моя родная…

Сидеть без движения было бы уже холодно, если бы не горячий кофе и устроившийся под боком Женя. Юра перекинул кружку в левую руку, а правой обнял едва угадывающуюся под всеми одежками талию, позволяя Жене улечься себе на плечо. Склонил голову вбок, прижимаясь щекой к его шапке. В лицо дышал пронзительной солоноватой свежестью Тихий океан. Где-то за водной гладью лежала Япония. В другой стороне – Россия, протянувшаяся от запада на восток, и почему-то она представилась огромным кораблем, на носу которого не было сейчас никого, кроме них с Женей. Эта мысль… Волновала.

Когда над горизонтом показался раскаленный краешек солнца, Женя отставил в сторону пустую кружку и ловко улегся спиной Юре на колени, с улыбкой глядя ему в глаза.

−С днем рождения, Юр. – прошептал он, поднимая руку и укладывая прохладную ладонь Юре на щеку.
−Надо было шубу для тебя брать. – проворчал Юра, накрывая Женину руку своей и целуя сперва центр ладони, а потом каждый палец. – Только попробуй на сцену в майке выйти. И вообще, раз уж у нас аэродром Пушистый, то тебе сам бог велел соответствовать.

Женя засмеялся, по-кошачьи щуря глаза, и слегка приподнялся навстречу наклонившемуся Юре.

Целоваться в полном одиночестве на краю света, там, где рождались рассветы, тоже было очень волнительно. Со стуком упала куда-то дальше в багажник пустая Юрина кружка. Что-то скрипнуло, будто чужая машина очень удивилась и даже возмутилась. Вступали в свои права новый день и новый Юрин год. Очередной год с этим невозможным человеком, у которого сейчас горячими были только губы. Горячими и травянисто-горькими.

−Больше я с тобой после ваших с Ларсом чайных церемоний целоваться не буду. – прошептал Юра, слегка отстранившись, и как мог строго заглянул в голубые глаза. – Мне эта заваренная конопля уже поперек горла.

Женя, вольготно устроившийся у него на коленях, расхохотался и едва не скатился на землю. Юра, поджав губы, крепче обнял его, удерживая.

−Дедом, значит, обзываешь меня, а сам нудишь еще хуже. – отсмеявшись, заявил Женя и полез правой рукой куда-то к себе за пазуху. – На вот тебе подарок и не бухти.

На свет явился темно-синий конверт, запечатанный желтым сургучом с оттиском неизбежной креветки. Ломать такую красивую печать было немного жалко, но любопытство оказалось сильнее, и в конверт Юра заглянул. Чтобы тут же расплыться в улыбке. Женя, внимательно за ним наблюдавший, улыбнулся так же широко.

−Приедем в Москву, купишь себе новую красотку.
−Ты же сам ворчал, что гитары скоро девать будет некуда.
−Что поделать, тебя же они радуют.

Героизм самопожертвования Юра оценил и, прижав к груди драгоценный конверт с сертификатом на не очень приличную сумму, снова наклонился, целуя с готовностью приоткрывшиеся навстречу губы. Горечью они больше не отдавали.

Chapter 72: Кольцо всевластия

−Вот оно – долгосрочное планирование. – пробормотал Женя, удобнее устраиваясь на диване и укрываясь пледом. – В июне решили, в сентябре сделали.

Юра выразительно на него покосился и тут же залип обратно в экран. Честное слово, Женя был абсолютно уверен, что этого несчастного «Властелина колец» Юра знает наизусть, но смотрит каждый раз так внимательно, будто в самый первый.

Женя, разумеется, отдавал должное шикарным видам, крутым актерам, красивым костюмам и всему такому прочему. Но засыпать начинал еще до того, как хоббиты покидали Шир. В этот раз он правда держался изо всех сил. И даже голову устроил не на Юрином плече, на котором всегда так удобно было спать в самолете, а на диванной подушке – слишком жесткой и неудобной для такого опыта.

−И вот на них я, по-твоему, похож? – осведомился Женя, кивая на экран, где как раз показывали хоббитов, запомнить которых по именам было выше его сил.
−Есть такое. – невозмутимо отозвался Юра. – Маленький, кудрявый, хозяйственный, босиком ходить любишь.
−Вообще-то ноги у меня не волосатые. – парировал Женя, подумал немного и все-таки уточнил. – Не настолько, во всяком случае. Хорошо, меня в клипе целиком рисовать не стали.

Концентрация ехидства в Юрином смешке была такой высокой, что проняло бы кого угодно, кроме Жени. Женя ограничился тем, что пихнул его локтем в бок, стянул из большой миски кисточку винограда и принялся ее ощипывать. Маленькие зеленовато-желтые виноградинки без косточек шли, как семечки.

−Ну признайся, − тихо поддразнил Женя. – ты во всем клипе только на себя в короне любовался.
−А что, мне не идет? – не отворачиваясь от экрана, вскинул бровь Юра.
−Идет-идет. – теперь ехидничал уже Женя. – А уж как тебе идут рыжие волосы…
−Как у потомков Эорла. – туманно отозвался Юра, и уточнять, кто это такие, Женя побоялся.

Лирик-видео на перезаписанную Ромину песню «В неведомой стране», на его вкус, получилось странноватым. Нейронки можно было бы и поменьше. Да и вообще, после истории с пятиногим конем на симфоническом концерте, ИИ-артам Женя не слишком доверял. Но Юре все нравилось, особенно он сам в короне, и спорить с ним было бесполезно, поэтому Женя пересчитал у всех причастных пальцы, уши, носы и глаза на предмет перебора или недостачи, и умыл руки. Даже честно вытерпел все подколы Димы по поводу полуросликов.

Эльфы, орки, хоббиты – придумают же всякого. Волшебники серо-буро-малиновые, опять же. Мысли потихоньку начинали путаться, и Женя поймал себя на том, что засыпает. Встряхнулся, пытаясь бороться со сном. Но сон играл грязно и вероломно напоминал, как поздно он лег после ИХС и репы для «Обсудим в антракте», и как рано встал. Неудобно согнутую из-за подушки шею прострелило болью, и Женя, не открывая глаз, закинул подушку куда-то в сторону и улегся Юре на плечо. К волосам привычно прижалась щека.

−Рекорд, однако. – прошептал Юра. – Почти дошли до Ривенделла.

Куда они там успели дойти, Женя уже не понял. Спалось на Юре исключительно хорошо. Даже звук фильма, который кое-кто вредный не стал делать тише, совершенно не мешал. Сквозь сон Женя слышал то какое-то эльфийское пение, то звон оружия, а может быть, и монет, то крики и разговоры на непонятном языке. Даже начинало что-то сниться, смутно связанное с этими звуками.

Проснуться не получилось, даже когда Юра завозился, аккуратно выбрался из угла дивана, заменив себя подушкой, и ушел. Женя пробормотал что-то сквозь сон, но подушку положили так удобно, что можно было спокойно спать дальше. Тем более, фильм еще не кончился, а раз Юра не поставил его на паузу, значит, скоро вернется.

Юра и правда вернулся очень быстро. В распущенные волосы вплелась рука, осторожно потрепала. Женя перевернулся на спину, так, чтобы Юрина ладонь оказалась у него на лице. Потерся об нее щекой, потом прижался губами. Юра в ответ прошелся пальцем ему между бровей, как будто стирал уже не до конца разглаживающуюся складочку. Потом аккуратно приподнял Жене голову, и под веками сразу стало темно. Женя смутно узнал маску для сна – верную гастрольную спутницу. Звук телевизора стал тише и превратился в смутный фоновый шум.

Плед медленно потянули вниз, а футболку следом задрали вверх. Женя поморщился. До отопления еще было далековато, на улице прохладно и в квартире не слишком жарко. Но теплые Юрины руки уже скользили по груди, лаская осторожно, почти невесомо. Как будто все это только снилось. Женя улыбнулся сквозь сон и шумно вздохнул. Было почти так же хорошо, как отмокать в горячей ванне после сложного дня.

Когда руки спустились еще ниже и подцепили резинку трусов, Женя все-таки приоткрыл глаза, но снимать маску было решительно лень. Как и шевелить языком, поэтому он выбрал прикинуться ящеркой на солнышке и подождать, что будет дальше. Даже любезно приподнял бедра, позволяя раздеть себя ниже пояса совсем.

Тихо щелкнула крышка флакона со смазкой, и все затихло на какое-то время. Женя даже почти собрался все-таки снять маску и проверить – не залип ли Юра в телевизор. Но тут расслабленного члена коснулась скользкая ладонь, и все стало понятно. Смазку просто грели в руках. Кстати говоря, а зачем смазка именно здесь?

Додумать эту ценную мысль Женя не успел. От головки вверх скользнуло что-то круглое и не очень плотно село у основания члена. Что-то еще, похожее на очень толстую резинку, стянуло яйца, заставив разом сбросить с себя сонную одурь и маску.

Юрины глаза в свете экрана были невозможно-голубыми и светились, как у Феанора. Святой наивности в них было столько, что хватило бы на десяток Крисаний. Правда, затаившаяся в уголках губ улыбочка скорее подошла бы Такхизис, чем светлой жрице Паладайна. Женя перевел озадаченный взгляд на себя и расхохотался.

Собственно, эрекционное кольцо он угадал еще с закрытыми глазами – по конфигурации. Но никак не ожидал, что к нему будут приделаны золотистые драконьи крылышки.

−Ты серьезно, что ли? – сквозь хохот простонал он, падая обратно на подушку и закрывая лицо сгибом локтя. – Ты где это взял?
−Там же, где и кляп с застежками. – хмыкнул Юра. – Это, чтобы ты от просмотра не отлынивал.
−Ну и как это поможет? – озадаченно разглядывая получившуюся композицию, полюбопытствовал Женя.

Усмешка у Юры стала совсем паскудной. Он вытянулся на диване, придавив спиной Женины ноги и опираясь локтем о его колени. Прибавил звук у фильма и как ни в чем ни бывало уставился на переход через какие-то горы. Женя смотрел то на его невозмутимый профиль, то на экран, то на себя. Кольцо, конечно, выглядело затейливо, но само по себе не очень возбуждало.

Ровно до тех пор, пока не начало вибрировать. Сначала едва заметно, потом все сильнее. Потом вдруг прекратило совсем. Только для того, чтобы начать снова, но уже не равномерно, а в рваном непредсказуемом ритме. Женя прикусил губу. Зазора между кольцом и плотью больше не было, и теперь оно плотно сжимало член у основания, дразня вибрацией и не давая кончить.

−Ну ты и… − хрипло выдохнул Женя, потянувшись к себе рукой.

По кисти ловко шлепнули и прибавили скорость. Женя ахнул сквозь зубы, прогибаясь в пояснице. Свободы маневра было маловато, учитывая, что Юра продолжал опираться спиной о его ноги и упорно смотреть в экран, а вовсе не на Женю. Даже шикнул, сволочь:

−Потише, пожалуйста. Ничего же не слышно.
−Да ты и так… − сдавленно пробормотал Женя. – Наизусть все помнишь.

Очень кстати припомнилось, как весело энное количество лет назад Юра заставлял его учить вступление к «Феанору». Тогда, правда, ни о каких игрушках никто и не слышал. Это теперь, как говорится, на любой вкус, цвет и размер. Петя, зараза, нафига ты вообще про кляп брякнул? Женя крепче стиснул зубы, закинул руки за голову и зажмурился. Внизу все быстро и неотвратимо стягивало почти болезненным напряжением, избавиться от которого без Юриной доброй воли было невозможно.

−Ю-ра… − с трудом процедил Женя. – Я буду орать и мешать тебе смотреть.
−Очень страшно, продолжай в том же духе. – отрешенно отозвался Юра, лениво поигрывая маленьким пультом управления.

Теперь кольцо вибрировало с долгими интервалами, позволяя хоть немного продышаться в промежутках. Женя поймал себя на том, что ему уже давно не было прохладно. На разгоряченной коже выступил пот. Бедра судорожно рвались вверх. Член тяжело покачивался, и каждое движение дразнило то его, то перетянутые яйца. Женя жадно схватил воздух пересохшими губами и все-таки изловчился ткнуть Юру коленом, заставив отвернуться от экрана.

Вообще-то о Юрином умении делать морду кирпичом легенды ходили далеко за пределами Эпидемии. Невозмутимую физиономию он сумел состроить и сейчас. Но глаза – жадные, широко распахнутые – выдали его с головой.

−Юр-ра… − добавив в голос драконьих ноток, рыкнул Женя. – Забир-рай это кольцо всевластия и сделай хоть что-нибудь.
−Как скажешь. – плечами Юра пожал вроде бы легко, но рука, сжимавшая пульт, все-таки подрагивала, а голос стал ниже и вкрадчивее. – Моя прелесть.

Женя повернул голову, уткнулся себе в плечо и взвыл, сам толком не зная, от чего больше. То ли от того, что кончить хотелось уже до звезд под веками. То ли от того, что в холодном свете экрана Юрины и без того большие голубые глаза очень напоминали глазищи этого чудика – Голлума или как там его.

Вибрация прекратилась, и кольцо с тяжело пульсирующего члена сняли очень осторожно. Женя напрягся всем телом, сам себе напоминая туго перетянутый лук, вроде того, что показывал Петя. И без того невыносимо чувствительной сейчас головки коснулись пальцы и коротко потерли. Такой мелочи оказалось более чем достаточно.

−Сволочь. – с трудом отдышавшись, постановил Женя, приподнимаясь на локте.

Юра все с тем же невозмутимым лицом крутил в руках кольцо. Драконьи крылышки были на коротких пружинках и слегка колыхались.

−Дракончик крылышками бяк-бяк-бяк… − пропел Юра и решительно поставил «Властелина колец» на паузу.

Женя покосился на застывшего с забавной гримасой кудрявого полурослика, передернулся и, отобрав у Юры пульт, выключил телевизор совсем.

−Хочешь сказать, я сегодня даже первую часть не досмотрю? – насмешливо поднял брови Юра, но позволил уронить себя на диван.
−Честное драконье. – хищно оскалился устроившийся на нем сверху Женя. – Буду мстить со всей жестокостью.
−Какой коварный Смауг. – Юра все еще ехидничал, но его рука, будто сама собой, уже гладила Женю по щеке. – Учти, его в конце стрелой проткнули.
−Так вот откуда ты Стрелу Судьбы стащил.
−Не стащил, а вдохновился.
−Конечно-конечно. Кто я такой, чтобы спорить с самим Деми-Юргом. Всего лишь маленький дракон.
−Заметь, не я это сказал.
−Ах ты сволочь!
−А поизящнее?

Играть в слова можно было до утра, но Женя совершенно не был на это настроен. И вместо поцелуя, на который Юра старательно напрашивался, прикусил его за нижнюю губу. В качестве мести, разумеется.

Chapter 73: Муза

Вообще-то к окну Юра подошел, чтобы отодвинуть шторы, но неожиданно залип на соседний дом. На окне шестого этажа задорно мигала разноцветная новогодняя гирлянда, которой вчера там совершенно точно не было. В темноте позднего московского вечера, на фоне остальных окон – банально освещенных люстрами – она казалась такой неуместной. И такой забавной. Как будто у хозяина или хозяйки этого окошка так и играло новогоднее настроение, которым хотелось поделиться с другими.

Вокруг пояса осторожно обернулись теплые руки. К плечу прижалась щека.

−Чем любуешься? – тихо спросил Женя.
−Огоньками. – Юра кивнул в сторону гирлянды и улыбнулся. – Может, нам тоже такое надо?
−В сентябре? – с непередаваемым скептицизмом в голосе протянул Женя. – Еще скажи, что уже елку пора ставить.
−Захочу – поставим. – упрямо пробормотал Юра.

За спиной насмешливо фыркнули и тут же потерлись щекой о плечо. А потом ненавязчиво сменили тему:

−Ну как твои впечатления?

Юра помолчал, покусывая губу и выстукивая пальцами на подоконнике, как на клавишах, что-то, смутно похожее на мелодию «В неведомой стране». Собрать в кучу впечатления от предпрослушивания нового альбома было непросто.

−Я не знаю. – наконец, сознался он. – Вроде бы, неплохо. Но с этим надо сначала переспать, а потом на свежую голову обдумать.
−Не понял… − обалдело протянули за спиной. – Ты собрался переспать с какими-то впечатлениями, а не со мной?

Обиженная драконья сущность взяла верх, и Юру злодейски куснули за плечо, прямо сквозь тонкую ткань парадной черной рубашки.

−Ай. – выразительно сообщил Юра. – Не надо меня есть. Ты же, вроде, не голодный.
−Вроде… − ехидно фыркнул Женя. – Ты на меня в ресторане так укоризненно смотрел, как будто тебе лишнего кусочка мяса было для меня жалко.
−Это я завидовал. – вздохнул Юра.

Женино умение жрать, как не в себя, но при этом не толстеть и щеголять этой своей осиной талией, наверняка было предметом зависти не только Юры и всего состава Эпи, но и толпы Жениных поклонниц. Отдельного внимания стоила еще одна волшебная способность – быстро перегонять все сожранное в красивый мышечный рельеф.

−Не завидуй. – к плечу опять прижалась щека, а теплые ладони поднялись к груди, оглаживая сверху вниз, и скользнули по бокам. – Сам схуднул так, что одни глаза остались.
−Плохо, что ли?
−Не переборщи, как в прошлый раз.

Юра мотнул головой, прогоняя воспоминание о прошлой, не самой удачной, попытке, закончившейся скорой и больничкой. Усердствовать в деле похудения и правда не стоило.

−Да ладно. – Юра перехватил Женину руку, поднял ее к губам и коротко поцеловал ладонь, пахнущую химическим миндалем жидкого мыла. – Ты же с меня глаз не спускаешь. И даже спаржу героически вместе со мной ешь.
−П-ф… − по-кошачьи фыркнули над ухом. – Спаржу надо правильно готовить, и тогда все будет вкусно. И вообще, от спаржи, оказывается, толку больше, чем от всего остального. Вот и любимые штаны налезли.

Женины руки плавно сползли к Юриным бедрам и выразительно шлепнули по плотной коже черных штанов со шнуровкой по бокам. Штаны были древние, заслуженные и боевые. Энное количество лет, проведенных в шкафу, им нисколько не повредили.

−Иногда смотрю на тебя и думаю… − голос у Жени упал до шепота, а руки ловко вытащили из-под пояса штанов Юрину рубашку и принялись расстегивать мелкие пуговицы. – Я, наверно, в прошлой жизни что-то очень хорошее сделал, раз в этой мне достался ты.
−Ну ты скажешь. – Юра поймал его запястья, на которых сейчас не болтались вязанки браслетиков. – Тут уж скорее я в прошлой жизни чем-то заслужил тебя в этой.

Развернуться в Жениных объятьях было сложно, но Юре все-таки удалось. Свет горел только в коридоре и красиво подсвечивал Женины распущенные кудри. Из своего любимого пушистого свитера он уже вылез, но переодеться в домашнее не успел. Так и стоял в джинсах с расстегнутым ремнем и с голым торсом. Под правой ключицей темнела еще не сошедшая отметина. Глаза в полумраке комнаты поблескивали то ли по-кошачьи, то ли по-эльфийски.

−Я тебя люблю. – вдруг очень серьезно сообщил Женя. – Пока на предпрослушивании сидели, я на тебя смотрел и думал – как же сильно я тебя люблю. Так сильно, что это во мне не помещается. Как ты говоришь, как рассуждаешь, как сочиняешь...
−О да, очень красиво сочиняю. – закатил глаза Юра, маскируя неожиданно нахлынувшее смущение коротким смешком. – Особенно тогда, на «Вереске».

Сцена и правда получилась абсолютно комичная. До сета Эпидемии было еще далеко, и все пристроились за небольшим раскладным столиком даже не пообедать, а скорее перекусить почти всухомятку. К несчастью, именно в этот момент в голову Юре заглянула идея, как поправить первый куплет «Книги огненных страниц». Мысль была быстрая, как росчерк молнии, и терять ее отчаянно не хотелось. Но телефона под рукой не оказалось, и Юра встал за ним, однако, задумавшись, не рассчитал соотношение высоты стола и длины своих ног.

Спасти только что заваренный дошик умудрился только Ларс. Женя героически удержал два стакана с кипятком. Все остальное благополучно оказалось на полу. Хорошо, никого не ошпарило.

Миссию высказать без обиняков общее мнение группы о ее слишком порывистом лидере взял на себя Дед, и Юра терпеливо выслушал длинную прочувственную тираду. После которой все-таки торопливо записал выстраданную рифму и умиротворился. А Женя стащил с себя залитую соком футболку и выступать отправился в мерче Эпидемии и запасных штанах.

−Вдохновению не прикажешь. – пожал плечами Женя и качнулся вперед, обнимая Юру крепче и вжимаясь щекой ему в грудь. – Кстати, об этом. Я все спросить хотел. По поводу последней песни. А ты бы так согласился? Отдавать по кусочку жизни за каждое творение?
−Зачем оно мне? – Женины кудри под щекой были такими восхитительно мягкими и пушистыми, что отрываться от них не хотелось. – Пока у меня есть такая муза, как ты, мое вдохновение в безопасности.
−Ну вот и хорошо. – улыбка в Женином голосе была очень отчетливой и очень хитрой. – А теперь музе для того, чтобы и дальше… Музовать? Музировать? Ладно, пусть будет вдохновлять… Короче, мне жизненно необходим Демиург в этих ахуительных штанах.

Пошутить про лабутены Юра не успел. Женины губы на вкус были, как шоколад. И, кажется, это значило, что заначенной с утра половины запретной плитки в холодильнике больше не было. Режим питания, черт бы его побрал. А выбрасывать продукты Женя очень не любил.

Chapter 74: Вторая половина

Наблюдать развернувшуюся на саундчеке сцену в одиночку Диме ужасно не хотелось, поэтому волей-неволей пришлось оторвать хотя бы Ларса, отчекавшего свой микрофон и теперь глубокомысленно подкручивающего колки у баса.

−Илюх, − наклонившись над ним, суфлерским шепотом прошипел Дима. – ты только глянь.

Ларс поднял голову, медленно моргнул, как потревоженный филин, и послушно глянул, куда показали. Сцена, на Димин пристрастный взгляд, того стоила.

Женя занимался своим любимым делом – одарял любовью, лаской и вниманием тех, кто, по его мнению, в этом нуждался. Сегодня жертвами его социальности стали участники нижегородского оркестра, поглядывающие на заезжих металлюг со смесью ужаса и восхищения. Что примечательно, в каждом новом городе Женя интересовался строго каким-то одним инструментом. В Екатеринбурге это был фагот. Сейчас его выбор почему-то пал на скрипку. Скрипач – молодой парень, уже напяливший элегантный черный костюм – вдохновенно втолковывал внимающему Жене какие-то свои скрипичные премудрости.

Ларс присоединился к наблюдению как раз тогда, когда скрипач усадил Женю на свой стул, вручил ему скрипку и, зайдя Егорову за спину и практически приобняв его, показывал, как ее правильно держать.

−Интересно… − пробормотал Ларс и украдкой оглянулся.

Дима готов был поставить новый шнур от любимой гитары, что Илья выискивал глазами Юру. Которого на горизонте не было. Очевидно, только поэтому нахальный скрипач все еще был жив.

Дошло до того, что парень взял в свою руку Женину ладонь с зажатым в ней смычком и несколько раз провел по струнам. Звук получился резковатый, но в целом, на Димин слух, достаточно приятный. Зато Ларса перекосило, как от зубной боли. Правда, привычное невозмутимое выражение он вернул довольно быстро. Женя тем временем разулыбался до ушей и попробовал повторить движение сам. От получившегося визга присели, кажется, все, включая Деда. Женя сконфуженно втянул голову в плечи. Скрипач с улыбкой погладил его по локтю и снова взял Женину руку в свою, выводя вместе с ним какие-то гаммы.

−Ну все. – прошептал Дима на ухо Ларсу. – Кранты. Ты брезент и лопату из Москвы не захватил?
−Зачем? – флегматично пожал плечами Ларс и вернулся к манипуляциям с басом. – Тут же Волга рядом. Если что – концы в воду.
−Логично. – согласился Дима, наблюдая, как бесстрашный герой уже буквально прижимается грудью к Жениной спине. – А как будем компенсировать оркестру потерю скрипача?
−Отряд не заметит потери бойца. – все так же флегматично отозвался Ларс. – И вообще, один процент – не потеря, а статистическая погрешность.
−Ну да. – с азартом подхватил Дима. – А полиции скажем, что бедолага так активно скрипку пилил, что струну перепилил. А она его раз – и по горлу. Трижды.
−А зачем тогда этого струной зарезанного в Волгу выбрасывать? – задал резонный вопрос Ларс.

Пока Дима занимался обдумыванием и шлифовкой новой версии событий, дверь зала толкнули ногой, и распахнувшаяся створка явила миру Юрона. Пинка двери он явно отвесил не со зла, а потому что обе руки у него были заняты бумажными стаканчиками. Проходя мимо Ларса с Димой, Юра бросил на них внимательный взгляд, как будто что-то заподозрил, но ничего не сказал.

Женя, как раз поднявший взгляд от струн, просиял. Не глядя, отвел от себя чужую руку и подскочил со стула навстречу Юре.

−О, чаек. – радостно выдал он, аккуратно принимая обернутый картонкой стаканчик.
−Это тоже тебе. – Юра, у которого, наконец, освободилась одна рука, перехватил зажатый подмышкой бумажный пакет и тоже протянул его Жене.
−А там что? – Женя кое-как сунул нос в пакет и блаженно застонал. – О-о-о, спасибочки… Стас, подержи, будь другом.

Совершенно позабытый скрипач растерянно взял сунутый Женей стакан и обалдело захлопал глазами, глядя, как Женя вытаскивает из пакета залитую шоколадной глазурью улитку, разламывает ее пополам и вручает одну половинку Юре.

−Ты специально за ней, что ли, ходил? – глядя на Юру огромными глазами, спросил Женя.
−А кто все утро без сладкого страдал? – Юра, в свою очередь, закатил глаза, попытался отмахнуться от всученного ему куска, но под Жениным взглядом сдался и надкусил растерзанную улитку.

Стакан у скрипача изъяли, и Женя с драконьей жадностью вгрызся в выпечку, как будто это кто-то другой недавно слопал обед из трех блюд и пожертвованную Ларсом котлету. На Юру он продолжал смотреть совершенно влюбленно, будто уважаемый лидер группы его только что от голодной смерти спас. Юра не сводил глаз со стакана, но в уголках губ у него подрагивала улыбка. Свою половину улитки он употреблял вдумчиво, по маленькому кусочку. И все-таки всучил обратно Жене, который своей долей явно не наелся. Дима переглянулся с Ларсом и счел, что гроза благополучно миновала.

Уже глубокой ночью в поезде, через неплотно прикрытую дверь купе, до Димы донесся негромкий разговор:

−Юр, может, скрипку заведем?
−Еще чего. От нас тогда Ларс сбежит.
−А если скрипача?
−Самосват еще от прошлого декабря не отошел.
−Он на скрипке умеет?
−В умелых руках и хер балалайка. Только звук херовый.
−Нет, по балалайкам у нас все-таки Ларс. Интересно, а на контрабасе он сможет?
−У него спроси. А я послушаю, куда он тебя пошлет.
−Не пошлет, Ларс добрый.
−Хочешь превратить группу в струнный квартет?
−А что, прикольно.
−Только через мой труп.
−А если…

Когда до ушей донесся звук поцелуя, Дима вспомнил, что подслушивать под дверями нехорошо, и убрался восвояси. Оставалось надеяться, что Юре хватит твердости противостоять драконьему обаянию и другим методам убеждения. Потому что превращаться в струнный квартет отчаянно не хотелось. Дед, наверно, тоже эту идею решительно не одобрит.

Chapter 75: Большие планы

В Туле Жене подарили просто неприличных размеров пряник, занявший собой весь подарочный пакет. Женя деловито оглядел подношение со всех сторон, прочитал состав на этикетке и расплылся в улыбке:

−М-м-м… Варенка. Красота. Можем еще успеть чайку глотнуть перед отъездом.

Глотнуть чайку согласились все. Пряник торжественно порезали и по-честному разделили на всех. Женя даже отжалел кусочек девочке-скрипачке, заглянувшей в поисках какой-то своей приблуды.

−Ты прям так в Москву поедешь? – благодушно спросил Герр, запивая пряник чаем и кивая на Женин костюм.

Женя, уже расправившийся со своей порцией и теперь возившийся с инэйрами, недоуменно вскинул брови, оглядел себя и засмеялся.

−Нет, конечно. Это я к новой шкурке привыкаю.
−И как шкурка? – заботливо уточнил Дима. – В талии не жмет, в рукавах не тесно?

Женя пожал плечами и вдруг шумно вдохнул, втягивая живот и выпрямляясь. Ткань на груди опасно скрипнула, но выдержала. На согнутых руках еще выразительнее проступили бицепсы, но браслеты на предплечьях тоже оказались не робкого десятка. Женя выдохнул, сдуваясь, и тряхнул еще не собранными в узел кудрями.

−Вроде ниче так, этот тест-драйв пройден успешно. Хотя, конечно, такое ощущение, что к прошлому костюму только-только привык. А уже и его на вешалку.
−На вешалку… − Герр вздохнул, посмотрел на оставшийся кусочек пряника у себя в руке и грустно отправил его в рот. – Хорошо тебе, ты, наверно, во все прошлые костюмы влезаешь.
−Ну как сказать… − Женя скривился и застегнул кейс с инэйрами. – Влезать-то влезаю, но первый уже точно не застегнется.
−На мне все костюмы застегнулись бы. – пожал плечами Ларс. – Если бы дожили до этого дня.
−Вот так и можно понять, кто в группе работает, а кто шалберничает. – веско заметил Дед, у которого костюмы тоже долго не жили.

Юра в эти рассуждения не вмешивался. Его свой новый костюм вполне устраивал. Главное, в нем не было так мучительно жарко, как в позапрошлом синем, а все остальное – дело наживное. Причем, буквально, потому что, пока они ехали в Тулу, устроившийся на переднем сиденье Женя крупными стежками зашивал разошедшийся еще в Калуге шов. Причем, Юра даже не обратил внимания, где умудрился так зацепиться, что сбоку распоролось сантиметров двадцать.

Женя закрепил нитку, перекусил ее, убрал иголку в маленький дорожный наборчик, который ответственно таскал за собой в туры, и подергал ткань, проверяя. Шов испытание выдержал.

−Короче, не очень ровно, зато крепко. – констатировал Женя, аккуратно свернул костюм и закинул его на заднее сиденье. – Надо будет Саше отнести, чтобы прострочила на машинке. А вообще пора самим уже завести.
−Сашу или машинку? – на всякий случай уточнил Юра.
−Саша у нас и так есть. – фыркнул в ответ Женя. – Машинку, конечно. Маленькую. Мало ли, для чего пригодится. Штанины, например, подрубить. Не таскать же каждый раз в ателье.
−Штанины – это исключительно твоя беда.
−Кто бы говорил.

Женя сделал вид, что обиделся, и уткнулся в телефон. Краем глаза Юра разглядел, что он завис на ВБ в окружении швейных машинок, но комментировать это не стал. С какой стороны браться за иголку, он и сам неплохо знал, но у Жени все, связанное с мелким рукоделием, почему-то выходило намного ловчее и аккуратнее. Он даже вязать умел. А чего не умел, тому очень быстро учился.

−Порадовал бы как-нибудь поклонниц, − продолжал подкалывать Герр. – вышел бы в первом костюмчике нараспашку.
−Нерационально. – покачал головой Ларс. – Если у нас ползала от таких впечатлений вымрет, кто билеты покупать будет?
−Ну один раз-то можно. Надо чем-то на юбилейном концерте удивить. А то уже все козыри, включая Максима и поющего Деда, разыграли.
−Неправда, есть еще козырь. – возразил Ларс. – Тряхнуть стариной и инструментами поменяться.

Дед наклонил голову к плечу и скептически прищурился.

−И кого ты предлагаешь вместо меня? – полюбопытствовал он.
−Женю. – простодушно отозвался Ларс. – Уж в бочку постучать он точно сможет.
−Кстати, идея светлая. – Женя даже пальцами прищелкнул. – Юру тогда на вокал.
−Угу. – мрачно кивнул Юра, выпутываясь из костюма и убирая его в чехол. – После такого народ из «Стадиума» будут ногами вперед выносить.
−Не наговаривай. – Женя легонько стукнул его по плечу. – Ты очень хорошо поешь. И вообще…

Дальше аргументация застопорилась, потому что Женя, забывшись, слишком сильно дернул молнию своего костюма, и она злодейски зажевала ткань. Юра закатил глаза и, отпихнув Женины руки, принялся аккуратно вытягивать ее из-под «собачки».

−Короче, баловство это, вот и все. – заключил он, освободив замок и расстегнув молнию до конца, а заодно и застежку пояса у Жени на спине.

Герр, внимательно следивший за этими манипуляциями, все-таки сделал вид, что отвернулся, но зеркало из поля зрения не выпустил. Женя в отражении показал ему язык и стащил с себя сначала костюм, а потом насквозь мокрую черную майку.

−Вот беда, уже который концерт костюм обновить не можем. – с хулиганской улыбкой посетовал он.
−Я там какую-то кладовку в коридоре видел. – отгородившись, на всякий случай, Дедом, завелся Герр. – Кажется, даже запирается.
−Ну знаешь, − возмутился в ответ Женя. – возраст уже не тот – по кладовкам ныкаться. И вообще у нас тут все свои.

К присевшему на стул в уголке Юре он шагнул очень уверенно и целенаправленно, одновременно расстегивая ремень на джинсах. Дима рванул в противоположную сторону и принялся так старательно упаковывать свою гитару, будто и сам был не прочь спрятаться в ее чехол. Дед невозмутимо допивал чай. Ему складывать было особо нечего. Ларс уже успел педантично разобрать и упаковать все свое добро и теперь вынужденно терпел Димины причуды, потому что добраться до Москвы мог только на его машине.

−Одевайся, простудишься опять. – подняв голову, чтобы смотреть Жене в лицо, проговорил Юра и кинул в него висевшей на спинке стула кофтой.

Женя оставил в покое ремень, натянул кофту и наклонился, коротко чмокнув Юру куда-то в макушку.

−Насчет идеи с инструментами надо бы подумать. – тихо бросил он.
−Подумаем. – отозвался Юра. – Но я против.

Женя улыбнулся со своей привычной хитринкой во взгляде и принялся собирать распушившиеся волосы в узел. Судя по улыбке, у него уже был какой-то план. Который он вот-вот начнет сначала вдумчиво презентовать, а потом так же вдумчиво продвигать. Как пресловутые Дезмондовы кандалы.

Chapter 76: Драконище

−Ух ты. – прокомментировал Женя новый мерч, впервые его увидев. – А почему я зеленый? И с усами?
−Можно подумать, ты после ночного поезда как-то иначе выглядишь. – пробормотал Юра, отчаянно рискуя получить за это замечание по шее.

Женя, однако, обижаться на истинную правду не стал. Вместо этого деловито оглядел со всех сторон небольшого плюшевого дракончика с трогательным желтым пузиком и томными карими глазами, снабженными длинными ресничками.

−Вроде дракон, а глаза, как у коровы. – пробормотал Женя. – Зато шарфик – это хорошо. Шарфик я одобряю. Слушай, ну прикольно получилось. Очень мило. Поставим теперь на Сибири опыт – как будут продаваться.
−Да хорошо продадутся. – уверенно проговорил Юра и попытался забрать образец назад.

Женя вцепился в игрушку обеими руками, скорчил самую обиженную мордочку и даже носом шмыгнул для убедительности:

−Эй, я думал, это для меня.

Юра молча и очень выразительно покосился на по-прежнему жившего в углу дивана большого плюшевого дракона, который в разное время исполнял роль подушки, подголовника, подставки и много чего еще. Женя выразительно скривился и покрепче обнял зеленого новичка.

−Все равно не отдам. – заявил он и вместе с дракончиком отправился упаковываться в Томск.

Юра вздохнул ему вслед и улыбнулся. Все, что попадало в загребущие лапы золотого дракона, не имело никаких шансов из них вырваться.

Как ни странно, дракончик поехал с Женей в Томск прямо в рюкзаке с техникой. Потом был деловито отфоткан в полете напротив иллюминатора. Женя, подумав, даже селфи с ним сделал, посадив нового плюшевого друга себе на плечо. Полистал получившиеся фотки, довольно улыбнулся и улегся на Юру – досыпать. Юра только тяжело вздохнул. В этот раз ему досталось место не в проходе, и он уже предчувствовал, какое горячее спасибо после четырех с лишним часов без возможности выпрямить ноги скажут ему колени. Женя от такой напасти не страдал никогда, умудряясь сворачиваться в кресле почти клубочком, как кот.

−Старость – не радость. – пробормотал Юра в потолок, рухнув на кровать в номере.

Шебуршавший в чемодане в поисках косметички Женя озадаченно поднял голову, моргнул, соображая. И громко фыркнул:

−Воображаешь, что я сейчас со всех ног кинусь тебе доказывать, что ты у нас еще ого-го?
−Ну… Да. – сознался Юра, приподнимаясь на локте.

Женя хулигански показал ему язык, демонстративно разделся и в одних тапках продефилировал в душ, обойдя Юрину кровать по такой широкой дуге, чтобы его невозможно было достать из положения лежа.

−Возмутительно. – сообщил закрывшейся двери Юра.

В ванной зашумела вода, и дверь тихонечко приоткрылась, приглашая. Стенать про собственный возраст, больные колени и джетлаг как-то сразу расхотелось.

−Теперь я точно не зеленый. – умываясь перед запотевшим зеркалом, проговорил Женя минут эдак сорок спустя и хитро скосил глаза на Юру. – И усов у меня нет. Так что нечего на меня наговаривать.
−Как скажешь. – пробормотал Юра, вешая на крючок мокрое полотенце.

Ванная была такой просторной для двухместного номера, что в ней с комфортом поместились бы еще человека четыре. А душевая кабина вообще как будто была создана, чтобы принимать душ не в одиночестве. Закончивший с бритьем Женя поймал в отражении Юрин взгляд, улыбнулся и плавно шагнул назад, прижимаясь спиной к его груди. Юра наклонился, устраивая подбородок на его горячем, розовом после купания плече. Не выдержал и все-таки сомкнул зубы на гладкой, пахнущей чистотой коже.

−Ай. – сообщил на это Женя и легонько шлепнул Юру ладонью по бедру. – Спасибо, не на шее. Воротника-то больше нет.
−Возмутительное упущение. – подосадовал Юра. – Теперь я еще сильнее буду скучать по прошлому костюму.
−Как мы без него раньше жили… − протянул Женя и вздохнул. – Пойдем уже. Жрать хочется просто зверски.
−Нет, ты все еще драконище. Хоть и не зеленое, но вечно голодное.
−Тебе куска колбасы на хлебе для меня жалко?
−Мне ничего для тебя не жалко.

Накормленный Женя повеселел окончательно и умудрился не растерять шебутное настроение до самого концерта. Во всяком случае, Юра не очень удивился, когда это драконище с кендерскими замашками прямо на сцене добыло откуда-то меч. Радостно навернуло с ним пару кругов, а потом выменяло у Пети на дирижерскую палочку и отправилось дирижировать залом и совсем немного Герром.

−Эх, надо было меч изъять в пользу группы. – сокрушался после концерта Процко. – Пете он куда больше этой палочки идет. Сразу такая строгость появляется, авторитетность. И вообще в стилистику хорошо укладывается.
−Как говорится, мечом и добрым словом можно добиться куда большего, чем просто добрым словом. – сгенерировал очередную мудрость Ларс, заставив Петю задумчиво нахмуриться.
−Ну не скажи. – с высоты своего опыта заметил Дед. – Зависит от того, какое именно слово. А то может, и никакого меча не понадобится.
−Так-так?.. – насторожился Юра. – Это каким же словом можно управлять народами? Или хотя бы вами?

Дед выдержал мхатовскую паузу, наставительно поднял вверх палец, но потом вдруг поманил им Юру и что-то коротко сказал ему на ухо. Юра округлил глаза, хмыкнул, но ничего больше не сказал.

−Э, а с нами поделиться? – возмутился было Герр, но наткнулся на Юрин заледеневший взгляд и возникать больше не стал.

Женя, собиравший вещи так невозмутимо, словно его все эти тайны не касались, застегнул рюкзак. Потом подумал немного, раскрыл его снова, переложил вещи по-другому и закрыл снова, оставив торчать рогатую драконью голову. Быстрый взгляд из-под ресниц, который успел поймать Юра, обещал уважаемому лидеру группы много всякого разного и заодно напоминал, что дракон умеет ждать и добиваться своего.

Не умел дракон только одного – вовремя выкладывать фотки в соцсети, но напоминать ему о самолетном селфи Юра не собирался. Таким Женей не хотелось делиться ни с кем. Особенно с пятитысячной аудиторией его канала.

Chapter 77: Лучшее лекарство

−Кажется, Томску на меня было начхать. – мрачно проговорил Женя, скорчил рожу градуснику и отбросил его на тумбочку.
−Сколько? – Юра поднял голову над походной аптечкой, в которой до этого деловито копался.
−38,3. – Женя тяжело вздохнул и вытянулся на кровати, поплотнее заворачиваясь в одеяло. – Неприятненько.
−Не то слово… − вздохнул в ответ Юра, отложил аптечку и принялся одеваться.

Женя следил за ним глазами, то и дело коротко морщась. От температуры у него всегда болела голова. Наконец, все-таки спросил:

−Ты куда собрался?
−В аптеку, куда еще. – Юра застегнул куртку, сунул в карман телефон с карточкой, задумчиво посмотрел в сторону сумки, но брать ее не стал. – Терафлю два пакетика осталось. Себе какое-нибудь противовирусное куплю. А всем остальным – чеснока.
−Зачем чеснока? – Женя даже на локте поднялся. – «Дракула», вроде, без меня премьерится.
−На всякий случай. – туманно пообещал Юра и побыстрее вымелся в коридор, где было прохладнее, чем в номере.

В Новосибирске зима ощущалась уже намного отчетливее, чем в Москве. С хмурого неба срывался снег. К обеду уже надо было выезжать на чек, а Женя валялся с температурой и даже на завтрак спускаться не стал. Запихнул в себя пару ложек заказанной в номер каши, кинул следом горсть таблеток и запил это дело кружкой чая. Юра мысленно отвесил себе подзатыльник – косметичку, выполняющую роль походной аптечки, надо было проверить еще в Москве. В итоге, там оказалось возмутительно мало жаропонижающего и вообще ничего противовирусного. Зато таблеток от горла столько, что ими одними можно было питаться неделю. Хорошо, электронный градусник был на месте.

Когда Юра вернулся из своего похода, Женя по-прежнему валялся в кровати, но теперь уже с мокрой головой, и, прикусив от усердия губу, тыкал что-то в телефоне.

−Держи, страдалец. – Юра закинул ему на колени пакет и принялся раздеваться.

Топили в гостинице так, что жара стояла, как в Ташкенте. Женя отложил телефон и вытряхнул на колени содержимое пакета. Радостно потряс здоровенной коробкой терафлю, а потом круглыми глазами уставился на пачку яблочного зефира.

−А это чтобы таблетки заедать, да, мам? – писклявым голосом протянул он.
−Это тебе вместо чеснока.

Женя улыбнулся и безропотно подставил горячий лоб под Юрину холодную после улицы руку. Тихонько вздохнул и вместо лекарств распотрошил пачку зефира.

Новосибирск закинувшийся таблетками и наглотавшийся терафлю Женя выдержал сравнительно легко. К Барнаулу вирус взял свое и, к температуре и саднящему горлу добавился еще и насморк. Поминутно шмыгающий носом и обнимающийся с пачкой салфеток Женя сделался опасным для окружающих. Особенно тех, кто не умел держать язык за зубами.

−Надо будет первый ряд предупредить. – мимоходом обронил на чеке Герр. – Когда увидят, что ты собираешься чихать – пусть падают на пол. Если не огнем, то соплями их точно сметешь.
−Я сейчас кое-кого другого обчихаю. – мрачно проворчал Женя, шмыгнул носом, но потом решил, что стесняться все равно некого и звучно высморкался. – Одна гитара и шнурки останутся.
−Да я же… − начал было Дима, но осекся и вовсе не под Юриным тяжелым взглядом.

Выруливший из-за кулис Петя Фролов-Багреев мимоходом коснулся Диминого плеча, улыбнулся Юре и вручил Жене розовый пластиковый стакан со смешным пузатым дракончиком.

−Я тут у девочек из кофе-точки чай с шиповником добыл. – с улыбкой пояснил он. – Не с сиропом, а прям с заваренными ягодами. Пей, Жень, лишним точно не будет.
−О, это удачненько. – чихать на Диму Женя передумал и сам расплылся в улыбке. – Спасибо, Петь. Надо спросить, есть ли у них еще сушеные ягоды. Можно будет в гостинице заварить. Макс, я тут еще нужен?

Нарышев вынырнул из своего планшета и отрицательно мотнул головой. Женя заправил под воротник инэйры, вручил микрофон на хранение Юре и убрел из зала в сторону лестницы на первый этаж. Петя бросил на Диму короткий непонятный взгляд и отправился мучить дальше оркестр. Герр виновато развел руками.

Из своего похода Женя вернулся довольно быстро и продемонстрировал Юре плотно перевязанный бумажный пакет.

−Девочки сначала очень удивились, − доложил гордый собой добытчик. – потом посмотрели на меня и посчитали мне эти ягоды по цене самого маленького стакана кофе. Видимо, я совсем на ходячий труп похож.

Юра закатил глаза. Чем руководствовались девочки из кофе-точки он не знал, но примерно догадывался. Потому что Женя, даже вусмерть простуженный, был красивым. Выдавали его только розовые, слегка ввалившиеся щеки и растертые платками крылья носа. Перед концертом он все это благополучно замаскировал косметикой, уложил волосы и оскалился на свое отражение. Отражение по-драконьи ощерилось в ответ. Герр, попытавшийся присесть на соседний стул, мигом передумал и приземлился на диван рядом с Петей.

В остальном это был совершенно обычный Женя – успевший за концерт пробежать по сцене стометровку, помучить Димину гитару, полежать у Юры на плече и позалипать на особенно приглянувшуюся ему скрипку. Пару раз на соляках он почти незаметно отступал за кулисы, к спасительной пачке платков и термокружке с чаем. Выводить вокал к себе Юра не стал, но пару раз вытаскивал монитор и прислушивался. Вроде, все было как обычно…

−Не могу… − пробормотал Женя в Новокузнецке, падая на кровать прямо в одежде и с трудом переворачиваясь на спину. – Бобик сдох.
−Бедный бобик. – сочувственно отозвался Юра и потянул молнию Жениной теплой кофты.

Раздевшийся до трусов Женя проигнорировал душ и еду. Заполз под одеяло, натянул его до самого носа и вырубился. Будить его после полубессонной дорожной ночи было, конечно, преступлением, но полтора часа спустя Юра на это все-таки пошел. Женя большими глотками выхлебал стакан чая с шиповником, поморщился на таблетки, но выпил и их тоже. Натянул обратно одеяло и уснул снова. Во сне он чему-то хмурился и напряженно стискивал губы. Юра тыльной стороной руки коснулся его лба. Осторожно убрал прилипшие к влажной коже волосы.

В дверь осторожно поскреблись. Юра досадливо поморщился, пытаясь вспомнить, вешал ли табличку «не беспокоить». Однако открывать все-таки пошел. На пороге обнаружился Ларс – в куртке и почему-то в тапочках.

−Ну как у вас дела? – тихо спросил он, кивая Юре за спину.

Юра вышел в коридор, закрыл за собой дверь и устало привалился к ней спиной.

−Да так себе. – сознался он. – Разве при таких нагрузках можно вылечиться нормально?
−Это да. – покивал Ларс и сунул в руки Юре прозрачный пакетик с какой-то сушеной ерундой. – Вот, держи. Мне в Барнауле подарили, и я только в Новокузнецке попробовал. Для ослабленного иммунитета самое то. Можешь, кстати, тоже в качестве профилактики попить.
−Опять заваренные носки? – Юра подозрительно оглядел длинные сухие стебли с вкраплениями то ли листиков, то ли бутонов. – Ларс, я вас двоих предупреждал. Сдам в Наркоконтроль всю вашу марихуану – будете знать.
−Сам ты марихуана. – обиделся Ларс. – А это, между прочим…

В длинном и сложном названии, которое он выпалил на одном дыхании, Юра отчетливо услышал два с половиной нецензурных слова. Но обижать явно от сердца оторвавшего это зелье Ларса не стал. Вместо этого благодарно пожал ему руку, выслушал рецепт и со вздохом пошел заваривать.

Залитый кипятком, с позволения сказать, чаек приобрел насыщенно-бурый цвет и неожиданно приятный тонкий аромат. Юра опасливо сделал маленький глоток, зажмурился и сплюнул в мусорку. Уж лучше все-таки заразиться, чем так себя насиловать.

У разбуженного Жени оказалось другое мнение на этот счет. В себя он залил сначала этот ужас, следом остатки шиповника и заполировал все это стаканом терафлю. Потом вспомнил, что неплохо бы чего-нибудь поесть. И к чеку был уже, как огурчик. Такой же свежий и совсем немного зеленоватый. Скрыть это досадное обстоятельство помогли слой косметики и пара удачных световых решений Макарова.

Наблюдая краем глаза, как Женя вдохновенно дирижирует оркестром, размахивая пожертвованной Петей палочкой, Юра уже предвкушал последний день тура, самолет домой и хотя бы пару дней постельного режима.

Правда, для начала надо будет пережить Кемерово и втолковать кое-кому, что постельный режим предусматривает полный покой. И это не повод опробовать кое-что, купленное перед самыми гастролями и уже, наверно, успевшее покрыться пылью.

Убеждать в этом Женю, у которого в списке лучших лекарств значились сон, работа, сцена, секс, а с некоторых пор еще и кляп, предстояло долго и нудно. Но Юра в себе никогда не сомневался. Почти…

Chapter 78: Викторианский джентльмен

Как Женя уходил на квартирник по «Дракуле», в котором еще даже не отпремьерился, Юра не видел. Зато застал его триумфальное возвращение с очередной партией веников и стойким запахом женских духов.

−Это не то, что ты думаешь. – с порога выпалил Женя, подметив, как демонстративно принюхался и скривился Юра. – Меня просто обнимали.
−Всем парфюмерным цехом? – беззлобно поддел его Юра и забрал шелестящие упаковкой цветы.
−Такое чувство, что да. – фыркнул Женя и принялся выпутываться из куртки и шарфа

Брови у Юры неконтролируемо поползли вверх. Потому что под курткой оказался незнакомый пиджак в мелкую полоску. С минуту пришлось соображать, откуда он вообще взялся. Но потом на дне памяти смутно забрезжило воспоминание, что этот пиджак уже несколько лет висел в чехле в дальнем углу шкафа. Все бы ничего, но с вельветовыми коричневыми штанами и серой кофтой сочетался он, даже на Юрин не очень придирчивый взгляд, чуть меньше, чем никак. А сам Женя в этой одежке напоминал серую… Ладно, не мышь. Но уж точно белку.

−Вот это ты вырядился. – не преминул сообщить Юра.

Женя, как раз скидывавший окончательно выбивающиеся из этого образа кроссовки, только закатил глаза.

−А мне сказали, что я так похож на викторианского джентльмена, каким полагает быть Джонатану Харкеру. – выпрямившись, сообщил он, гордо отобрал свои веники и потащил их на кухню.

Юра, с трудом сдерживая смех, двинулся за ним.

−Тебя жестоко обманули. Не уверен, что викторианские джентльмены выглядели так, что с них хотелось побыстрее сорвать все это безобразие.
−С чего ты взял? – Женя бросил быстрый лукавый взгляд через плечо и взялся за большие садовые ножницы, угрожающе ими клацнув. – Может, весь смысл как раз в этом. И вообще, на вампирш подействовало.
−Это было из другой оперы. Или тут тебя тоже будут раздевать?
−Пока не знаю. Женю Кириллина, вроде, не раздевали.
−Это не значит, что тебя не будут.

Пока Женя возился с ворохом пленки и подрезал стебли очень симпатичным белым розам с зеленым отливом, Юра все-таки отлепился от косяка, подошел поближе и потянул с его плеч пиджак. Женя с готовностью выскользнул из него и попытался закатать рукава кофты. Юра ответственно ему в этом помог и легонько надавил ладонью на макушку, заставив пригнуться.

Женя понятливо наклонил голову, уклоняясь от дверцы верхнего шкафчика и благодарно угукнул, когда Юра достал оттуда вазу. Вообще ваз в доме было много. Но еще больше было банок и ведер. А на балконе и вовсе обитало целое корыто, в котором ежегодно прописывались Женины деньрожденные букеты.

−Так вот, о моде среди викторианских джентльменов. – продолжил Юра, когда Женя отложил в сторону ножницы, распихал букеты по вазам, но убрать со стола упаковочную бумагу и обрезки стеблей еще не успел. – Вы хотите сказать, они действительно одевались так, чтобы их хотелось раздеть?
−Юр, ты не заболел? – Женя обеспокоенно скосил глаза и выгнулся, пытаясь дотянуться тыльной стороной руки до Юриного лба. – Какие такие «мы»?
−Обыкновенные, кудрявые. – Юра все-таки не отказал себе в удовольствии зарыться лицом в успевшие распушиться Женины кудри. – Раз вы теперь джентльмен, к вам стоит обращаться со всем уважением и только на «вы».
−Это отвратительно. – тяжело вздохнул Женя, не слишком реагируя на сползшую ниже пряжки ремня ладонь.
−А уж мне как было тяжело.
−И ты столько лет ждал, чтобы отомстить?

Юра усмехнулся и прикусил оказавшееся под губами слегка порозовевшее ухо. Женя зашипел сквозь зубы и легонько стукнул Юру пяткой по голени. Вспоминать эту историю он ужасно не любил и всегда очень забавно краснел ушами. Справедливости ради, Юра лишний раз и не напоминал. Просто теперь, столько лет спустя, это было больше весело, чем смущающе.

Конечно, в Жениной привычке обращаться ко всем на «вы» не было ровным счетом ничего плохого. Наоборот, очень хорошая была привычка, всем бы такую. Но Юра до сих пор отлично помнил, как странно было слышать в свой адрес пресловутое «Здравствуйте», сказанное этим кудрявым глазастым чудом, которое в восемнадцать выглядело дай бог на пятнадцать. После такого он сам себе начинал казаться таким древним, что хоть заворачивайся в саван и ползи в сторону кладбища.

«Выкать» в Юрин адрес Женя перестал довольно быстро, но иногда все-таки забывался и переходил на этот дурацкий официоз. Натыкался на крайне выразительный взгляд, мучительно-ярко розовел щеками и ушами, спешно исправлялся и улыбался очень мило и очень смущенно. Юре почему-то особенно нравилась эта его улыбка.

Тем более запоминающейся неожиданностью стало чертово «вы», вылезшее в самый неподходящий для этого момент.

−Еще раз так сделайте… − на выдохе выпалил Женя, жмуря потемневшие до серости глаза и выгибаясь на изрядно смявшейся простынке.

Юра замер, как будто на него ведро холодной воды опрокинули. Туманившая взгляд пелена возбуждения спала, и Женя вдруг показался невозможно юным и хрупким. Особенно трогательными были крепко закушенная нижняя губа и страдальчески сведенные брови. Нет, красивым, как смертный грех, он быть не перестал. Просто к этому греху пожелала добавиться еще и уголовная статья. Особенно в свете того факта, где находились сейчас Юрины скользкие от смазки пальцы.

Не получив желаемого, Женя коротко то ли вздохнул, то ли всхлипнул, открыл глаза с расширившимися от полумрака спальни и возбуждения зрачками. И, очевидно, понял, что только что брякнул. На раскрасневшемся лице на мгновение появилась гримаса ужаса, которую тут же сменило умильное просящее выражение.

−Ю-у-р-ра… − неожиданно низким мурлыкающим голосом выговорил Женя. – Пожалуйста…

Прежде, чем Юра успел сказать хоть что-то, Женя ловко оттолкнулся локтями от кровати, приподнимаясь и прижимаясь горячими искусанными губами к его рту. Поцелуй вышел жадным, требовательным и так не вяжущимся с Жениной внешностью, что оставалось только обреченно застонать в эти губы и все-таки двинуть пальцами снова, заставив Женю подавиться стоном и выгнуться.

−Разве вас это не возбуждает? – выдохнул Юра Жене на ухо, уже двумя руками справляясь с ремнем и пуговицей штанов.
−Нет, блядь. – неожиданно гаркнул Женя и решительно отстранил от себя Юрины руки.

Картинно развернуться, будучи вплотную прижатым к столешнице, было трудно, но Жене удалось. Кудрявая грива хлестнула Юру по лицу, заставив отступить на шаг. Женя скрестил руки на груди и сверкнул глазами. Выглядеть строго и представительно с расстегнутой ширинкой у него получалось так же непринужденно, как и в деловом костюме.

−Нахуй этот церемониал. – высказался Женя, дернул уголками губ и шагнул вперед, поднимаясь на носки и обнимая Юру за шею.

Юра торопливо наклонился, с готовностью целуя горячие требовательные губы. На Женю не очень часто находило желание покомандовать в постели. Поэтому важно было правильно спровоцировать, ведь даже викторианские джентльмены в этом смысле далеко не безупречны. Особенно те, кому так нравится эта игра.

Chapter 79: Приключения на задницу

С названия череповецкого клуба «Пивзавод» похихикали, конечно, все. Женя даже заметил, что по такому случаю надо было вписывать в райдер пиво. Впрочем, даже если бы такое случилось, изменять своей заваренной соломе он вряд ли бы стал. Юра в очередной раз подозрительно покосился на Женину неизменную термокружку, к которой он то и дело прикладывался, но не стал ничего говорить.

Как показали дальнейшие события, что-нибудь сказать явно стоило. Хотя бы потому, что с этого чаечка Женю вштырило, как после энергетика, и его обычный концертный режим электровеника переключился на какую-то новую стадию. Во всяком случае, Юра давно такого не помнил, чтобы за этой юлой было невозможно уследить взглядом. Даже Ларс – известный нелюбитель стоять, как прибитый, в своем углу сцены – косился на Женю сначала удивленно, а потом и вовсе подозрительно.

После поклонов Женя буквально испарился, причем никто даже не успел заметить, куда. Юра раздраженно передернул плечами, вылез из костюма и принялся тщательно упаковывать вещи, краем уха прислушиваясь к попыткам Ивойлова разговорить Деда. Дед упорно не разговаривался, и посредником между ним и Владом отважно выступил Герр.

В кармане коротко завибрировал телефон. Юра хмуро покосился на высветившееся в уведомлениях сообщение от Жени: «Занеси в туалет аптечку». Этого еще не хватало.

Косметичка, игравшая роль дежурной аптечки, конечно же, оказалась на самом дне сумки, и чтобы ее оттуда достать, пришлось вытряхнуть все аккуратно уложенные вещи. Гадая, что из многочисленного содержимого аптечки вдруг так срочно понадобилось еще десять минут назад живому и здоровому Жене, Юра торопливо вышел в коридор и направился к сливающейся со стеной дверце служебного туалета.

Умывавшийся перед раковиной Женя вскинулся на звук открывшейся двери, улыбнулся и выкинул в мусорку комок мокрых бумажных полотенец.

−Что у тебя случилось? – Юра всучил ему аптечку и самым внимательным образом окинул Женю взглядом, но никаких отклонений от нормы не нашел.

Кроме расстегнутого костюма, под которым почему-то не было вечной черной майки.

−ЧП. – Женя усмехнулся, хитро сверкнув глазами. – Просто ужасное ЧП.
−Это какое же?
−Я вдруг понял… − косметичка легла на край квадратной раковины, а мокрая и холодная рука сжала Юрину ладонь. – Что мне ужасно не хватает приключений на задницу.
−Да что ты? – Юра скептически изогнул бровь. – А кто в сибирском туре с температурой пел? Кто в Йошкар-Оле чуть не заблудился? А в Сыктывкаре что за неуемная золотая ящерица на перила влезть пыталась?
−Не, ну сцена с перилами – это было форменное извращение. – Женя скорчил рожицу и потянул Юру за собой. – Так и хотелось с ними что-нибудь сотворить.
−Их, наверно, как раз от таких, как ты, поставили. – пробормотал Юра, машинально шагая следом за этой катастрофой.

Кабинок в туалете было несколько, и Женя очень целенаправленно тащил Юру к самой дальней – у заклеенного белой пленкой окна. Там оказалось очень просторно, а подоконник – достаточно низко, чтобы Женя мог опереться об него бедрами.

−Женя, нет. – страдальчески простонал Юра. – Я для этого уже слишком…

Договорить ему не дали, требовательно обняв за шею и поцеловав. Мысленно Юра еще подбирал разумные доводы, но левая рука уже зашарила по хлипкой дверце, защелкивая еще более хлипкий шпингалет. А правая скользнула Жене под распахнутый костюм, поглаживая гладкую горячую кожу.

Целовался Женя так жадно и отчаянно, будто они год не виделись. Юра даже порадовался, что успел переодеться из костюма в джинсы с футболкой, а то шаловливые драконьи лапы точно что-нибудь оторвали бы. Впрочем, Женины руки и сейчас как-то умудрялись быть везде и сразу. Но особенно деловито – на пряжке ремня. Юра тяжело вздохнул в поцелуй и потянул с Жениных плеч его шипастую безрукавку. Та сниматься отказалась, повиснув на отстегивающемся правом рукаве. Наруча у Жени не было. Кажется, он остался лежать на раковине вместе с аптечкой.

−Тебе шипы не мешают? – прошептал Женя, отстраняясь на мгновение, чтобы самому расстегнуть неподатливый рукав.
−Мешают. – хмыкнул Юра. – Как будто с ежиком обнимаюсь. Чего ты их на каждый костюм лепишь?
−Чтобы как дракон.
−Ежик ты, а не дракон. – повторил Юра, любуясь, как натягивается тонкий браслет у Жени на левом бицепсе.

Женя только фыркнул в ответ, окончательно расправился с Юриным ремнем и полез дальше. Юра уперся одной ладонью в стену, а вторую запустил Жене в волосы – распушившиеся к финалу концерта, как грива. Перебирать их, одновременно массируя кожу головы, было очень приятно. Еще приятнее было слушать, как сбивается у Жени дыхание, и сквозь стиснутые зубы вырываются короткие задушенные стоны. Этот котик очень любил, когда его чешут за ушком. Находить приключения на свою задницу он тоже очень любил и отлично это проворачивал…

−Я тут сторис у Саши Рычкова видел. – неожиданно проговорил Женя, едва отдышавшись.

По подоконнику он растекся, как очень сытый и очень довольный кот. Правда, вид у него был такой, что Юра как-то даже забывал о несолидности подобных приключений в его-то возрасте. Впрочем, какая уж тут может быть солидность, когда довольный вид этого чудовища с припухшими раскрасневшимися губами, разрумянившимися щеками, стоящими дыбом волосами и расстегнутой ширинкой – его рук дело.

−И что ты там увидел? – вынужденно спросил Юра, потому что Женя отвлекся на все-таки запачканный край костюма и торопливо попытался его оттереть.
−Блин, вот костюмчик крещение и прошел. – пробормотал Женя, но все же вспомнил, о чем начинал говорить. – Так вот, у Саши сторис была из «Москва-Сити». Так там панорамное окно, где бы ты думал? В туалете. Представляешь, сидишь себе, о смысле жизни думаешь, Москву с птичьего полета озираешь.
−Красота-то какая. – скептически согласился Юра. – Лепота. А вспомнил ты это, потому что?..
−А прикинь, такое, как сейчас, в том бы туалете провернуть? – Женя сдул упавшую на лицо кудрявую прядь и заулыбался так шкодливо, что Юру передернуло.
−Женя, нет.
−Женя, да.
−Ты меня туда не затащишь.
−Я тебя туда заманю.
−Только попробуй.
−И попробую.

Сбить этот азартный настрой удалось только еще одним поцелуем, уже мало заботясь о сохранности костюма. В Вологде еще будет время застирать и посушить феном.

 

Выросшему на пути к двери туалета Ларсу Влад очень удивился. Открыл было рот, чтобы поинтересоваться, какого черта, но Мамонтов его опередил:

−Занято.
−Все, что ли, занято?
−Все. – невозмутимо кивнул Ларс и прислонился спиной к двери, складывая руки на груди.

Ивойлов озадачился уже конкретно. Судя по каменному лицу Мамонтова, стоять он тут собирался насмерть. Тем интереснее было прорвать эту оборону.

−А… − только и успел сказать Влад, когда его безапелляционно сгребли за плечо и развернули на 180 градусов.
−Тебе ж сказали, занято. – заговоривший Дед был настолько необычным зрелищем, что Влад даже растерялся.

Вывернуться из крепкой хватки Кривенкова не было никакой возможности, поэтому Ивойлов послушно побрел за ним обратно в гримерку, успев, однако, бросить взгляд через плечо.

Дверь приоткрылась, слегка стукнув Ларса по спине. Мамонтов обернулся и что-то еле слышно сказал. Дверь послушно закрылась обратно.

Загадочно, очень загадочно… Разгадывать загадки Влад любил. Правда, получать за них по носу всегда было не очень приятно. Но Эпи-то… Какие у них могут быть тайны от друзей? Эту загадку непременно надо разгадать. Пусть и с риском для носа.

Chapter 80: В последний час декабря

Вернувшийся домой Юра застал квартиру заваленной блестящими в электрическом свете гирляндами и прочей новогодней мишурой. Посреди комнаты стояла вытащенная из кладовки и уже собранная елка, а под ней, скрестив ноги, сидел Женя и вдумчиво копался в коробке с украшениями.

−Ты чего это? – с опаской уточнил Юра, опуская на пол пакет с продуктами.
−Захотелось. – лаконично отозвался Женя.
−Тебе помочь?
−Пока не надо.

Юра пожал плечами и ретировался на кухню. Ужином там и не пахло, из чего можно было сделать вывод, что увлекшийся созданием новогоднего настроения Женя возился с елкой с самого обеда. Юра тяжело вздохнул, вытащил из морозильника заранее порезанную картошку и принялся соображать что-нибудь простецкое.

У выползшего на запах жареной картошки Жени в волосах запутались серебристые нити «дождика», а в руках он тащил несколько прозрачных шариков, расписанных белыми звездами.

−Вкусно пахнет. – доложил он и вытащил из шкафа органайзер с нитками.
−Минут через десять готово будет. – отозвался Юра, помешивая подрумянившуюся картошку. – А нитки тебе зачем?
−А у этих шариков их почему-то нет.
−Быть не может, там же целая связка каких-то серебристых валялась.
−Да? Ладно, поищем.

И Женя ускакал обратно. Снова приманить его на кухню получилось только стуком посуды и звоном приборов. Женя торопливо покидал в себя картошку с грибами, залпом выхлебал стакан чая, чмокнул Юру в щеку и вернулся к своему занятию.

Елка его стараниями получилась в бело-голубых тонах, увешанная прозрачными игрушками, как сосульками. В их стеклянных боках причудливо дробились и преломлялись холодные голубые огоньки гирлянды. Треногу, на которой стояла елка, Женя заботливо обмотал серебристой мишурой и устроил в этом сугробе Деда Мороза, Снегурочку и плюшевого зеленого дракона из мерча Эпидемии.

−Красиво. – задумчиво одобрил Юра и погасил люстру.

В полумраке елка засияла очень таинственно и уютно. Женя улыбнулся, заправил за уши распушившиеся волосы, не пожелавшие держаться в пучке, и растянулся прямо на полу, глядя на елку снизу вверх.

−Я иногда в детстве так лежал, − негромко проговорил он. – смотрел на елку и представлял, что она такая большая-большая. А я такой маленький-маленький. И я по ней взбираюсь, качаюсь на гирляндах, на игрушках. Ну как Щелкунчик какой-нибудь. А елка еще так пахнет хвоей… Может, как-нибудь поставим живую?
−Поставим, если тебе так хочется.

Юра опустился на ковер рядом и задумчиво повертел в руках рождественский венок из искусственных веток. Нудеть про то, как много от живой елки мусора, не хотелось. После искусственной тоже приходилось делать генеральную уборку, так что, в сущности – какая разница?

Женя гибко поднялся и привалился к Юриному боку, устроив подбородок у него на плече. Юра, не глядя, протянул руку, поглаживая его по голове. Женя в ответ фыркнул и негромко замурлыкал без слов какую-то новогоднюю песенку. Ходить с ним по магазинам перед Новым годом было совершенно невозможно. Это радио запоминало все, что летело из колонок, и потом по нескольку часов напевало себе под нос то «Happy New Year», то «Last Christmas», то еще что-нибудь в этом духе. Нельзя сказать, что Юре не нравилось. Просто остановить это попурри можно было либо поцелуем, либо кляпом, либо едой.

−Ой… − оборвал свое мурлыканье Женя, когда Юра бесцеремонно водрузил ему на голову венок, который все еще держал в руках. – Это вообще-то на дверь.
−А по-моему, на тебе тоже неплохо смотрится. Можешь прям так на свой Рождественский сольник идти.

Женя открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав, не стал и на ощупь поправил скособочившийся венок.

−Думаешь, пойдет? – усмехнувшись, спросил он.
−Еще как пойдет. – Юра стянул с его волос и без того почти сползшую резинку. – Ну глянь, как хорошо. Еще корзинку мандаринов и голубую шубку – вылитая Снегурочка.
−А почему не Дед Мороз?
−Твои поклонницы не простят, если ты выйдешь с бородой.

Женя, который совсем недавно, хихикая, пересказывал всплывший на ТВ разговор о растительности на лице, ткнулся лбом Юре в плечо и расхохотался.

−Что-то мы не о том говорим. – оборвав смех, вдруг вспомнил он. – Сегодня же 30 лет Эпидемии, ты вообще веришь?
−Не-а. – Юра покачал головой и даже зажмурился от этой жуткой цифры. – Как будто только вчера самый первый концерт отыграли. Странно даже об этом думать.
−Еще как. – Женя, так и не снявший венок, потерся щекой о Юрино плечо, царапаясь еловыми ветками. – Ты прикинь, когда вы в ДК МЭИ играли, мне всего восемь лет было.
−У тебя впереди было еще несколько спокойных лет. – усмехнулся Юра и смахнул с Жениной головы несчастный венок. – А потом…
−А потом все пропало. – с улыбкой договорил за него Женя и потянулся за поцелуем.

Кудри у него, избежавшие в выходной день средств для укладки, стояли дыбом, и запустить в это облако пальцы было очень приятно. Почти как раньше, когда волосы у Жени были длинные и еще более своевольные.

−Сделай людям подарок, не заливай их завтра своими муссами. – прошептал Юра, с трудом оторвавшись от улыбающихся губ.
−Это уж как пойдет. – Женя наморщил нос, как вредный кот, и очень по-кошачьи боднул Юру лбом в лоб. – Нет, ты, конечно, можешь попробовать меня поуговаривать. И привести побольше веских аргументов. Чтобы завтра на акустику я вышел лохматый, как ведьма.
−Тебя прямо на полу уговаривать? Или кровать подойдет лучше?
−Кровать все-таки лучше. Не в мои годы переговоры на полу вести.
−По твоей логике, из меня уже песок сыпаться должен.
−У тебя есть отличный повод меня в этом разубедить.

Юра все-таки куснул эту вредину за нижнюю губу и поднялся на ноги, утягивая Женю за собой. Никогда еще спальня в их небольшой квартире не казалась ему такой далекой. Почти как Валинор для нолдор. Женя, которому Юра озвучил это сравнение, закатил глаза и снова полез целоваться. «Сильмариллион» его не возбуждал. А вот сам Юра, видимо, очень даже…

Chapter 81: Самая светлая ночь

Выразительные взгляды на Женю Юра кидал большую часть деньрожденного концерта и потом еще всю дорогу домой. Женя, в свою очередь, то ли и правда чувствовал себя виноватым, то ли просто умело подыгрывал, потому что в ответ на очередной Юрин взгляд корчил еще сильнее раскаивающуюся рожицу.

Наконец, уже у самого поворота к дому Юра не выдержал:

−Так все-таки чем у тебя голова была занята?
−Тобой. – с легкостью парировал Женя. – Ты в этих штанах и с этой гитарой был такой красивый…

Светофор зажегся зеленым, и Женя легко тронул машину с места. Только завернув на парковку, он все-таки договорил, повернувшись к Юре и хитро прищурившись:

−Такой красивый, что мне хотелось прям на сцене тебе отсосать. Так что скажи спасибо, что я всего лишь песни перепутал.
−О да. – Юра закатил глаза и открыл дверь, впустив в натопленный салон морозный воздух и крупные пушистые снежинки.

Снег пошел во время концерта и упрямо шел до сих пор, красиво кружась в оранжевых конусах света от фонарей. Во дворе было тихо-тихо, только издалека доносился негромкий привычный гул дороги. Окна в такой поздний час были темными, но на нескольких по-новогоднему сверкали гирлянды.

Женя запрокинул голову, любуясь падающим снегом. Пышные распущенные кудри забавно выбивались из-под шапки и стремительно белели. Юра положил руку на кнопку багажника, но так и не открыл его, засмотревшись, как это чудовище по-детски высовывает язык, ловя им снежинки, и радостно смеется. Так же заливисто Женя хохотал на концерте, когда вместо «Жизни в сумерках» почему-то запел «Звон монет». Юре, которому пришлось кое-как вступать вместо него, тогда было не до смеха. Впрочем, злиться перехотелось почти сразу – когда Женя рухнул на пол, судорожно цепляясь за стойку и задыхаясь от смеха.

−Чудовище. – проворчал вслух Юра, все-таки открывая багажник.
−Неправда, я чудо. – весело отмахнулся Женя и принялся деятельно помогать с выгрузкой вещей.

Дома вместо очень позднего ужина он неожиданно потянул через голову футболку, закинул ее на диван и обнял Юру за шею, заставляя наклониться для поцелуя. Волосы у Жени все еще едва ощутимо пахли улицей и снегом. А поцелуй отдавал схомяченной пять минут назад коньячной конфетой. Юра послушно поцеловал в ответ, запуская пальцы в мягкие пышные кудри и слегка массируя кожу головы. Женя что-то невнятно простонал ему в губы и попятился в сторону спальни.

Поперек кровати еще с утра лежал подарочек, который Жене вручили то ли на ТВ, то ли где-то на концерте – небольшой, но очень пушистый ярко-розовый плед. На Женю он выпал утром из шкафа и был торжественно возложен на кровать – «оживлять обстановку». Юру цвет пледа немного смущал, подозрительно напоминая раствор марганцовки. Женя такими предубеждениями явно не страдал. Тем более, лежать на этом пледе оказалось неожиданно мягко и уютно.

Из любимых вельветовых штанов Женя выкрутился очень изящно и требовательно рванул болт на Юриных джинсах. Проворчал сквозь зубы:

−В кожаных было лучше.
−Пожалей, они уже всякое в жизни повидали.

Ухмылка у Жени получилась очень зубастой и очень самодовольной, потому что изрядная доля испытаний, выпавших на долю Юриных любимых кожаных штанов, была делом его рук. И не только рук. И даже не столько рук…

−Ну знаешь, когда я тебя в них вижу, очень трудно сдерживаться.
−Только когда я в них? Остальная одежда уже не возбуждает?
−Это тебя в твоем «Центре детской дипломатии» научили к словам придираться?
−Не без этого. Видишь, как полезно.
−Хрюшек пасти было полезнее.

Юра, как раз вылезавший из своей кофты, запутался в рукавах и рассмеялся. Да, в чем-то Женя был прав. Детский опыт работы пастухом неожиданно помог управляться со всем этим безумным табором в турах. Причем, иногда «звездные вокалисты» и «доблестные рыцари» оказывались упрямее коз и неуправляемее хрюшек. Да что там они, тут иногда собственная группа такое откалывала… Взять хоть Деда, который сегодня прямо на концерте беспардонно спаивал Петра. Петр, правда, в очередной раз доказал, что консерватория – это вам не жук чихнул. Поэтому проигравшим из этого соревнования вышел Дед, решивший под занавес концерта нарушить амплуа социофоба и пообщаться с публикой.

−Ау. – требовательно окликнули Юру и потянули прочь несчастную кофту. – Мы так до утра будем зависать?
−Можем и до утра. – покладисто согласился Юра. – Все равно никуда не надо.

Женя недовольно фыркнул и принялся демонстративно разглядывать текстуру пледа, пока Юра, опираясь одной рукой о край кровати, второй на ощупь шарил в выдвижном ящике.

−Между прочим, я в такой шубе Сашу Казьмина видел. – неожиданно объявил Женя минут десять спустя. – Правда, хоть убей не помню, что это был за спектакль.

Для человека в его положении у него был изумительно ровный и спокойный голос. Юру эта суперспособность не раз ставила в тупик. Женя мог прямо посреди процесса ответить на важный звонок, обсудить предлагаемые условия, выдвинуть свои, прийти к компромиссу, а потом, как ни в чем не бывало, закинуть телефон под подушку или на тумбочку и выдать стон в такой тональности, что звякало стекло в окне.

−Ты ходил куда-то без меня? – поинтересовался Юра, выходя почти полностью и слегка меняя угол.

Маленькая месть удалась – с бесяще-ровного тона Женя сбился и негромко охнул, страдальчески сведя брови. Впрочем, глаза у него все равно хитро поблескивали.

−Ты сам тогда сказал, что тебе никуда не хочется. А приглашение горело. Так вот, шуба была зачетная. И цвет классный.
−Хочешь сказать, что тебе вынь-выложь нужна розовая шуба? К тому лохматому кардигану?

Женя сдул защекотавший ему нос локон, гибко изогнулся, устраиваясь поудобнее и обхватывая Юру ногами за бедра. Кардиган, который он выгуливал сначала на съемки клипа у «Амальгамы», а потом на «Колбайник», благополучно висел в шкафу и был настолько оверсайз, что Женю в нем нужно было три дня с собаками искать.

−Зима на дворе. Хочется, чтобы было тепло и уютно.
−Тепло и уютно… − пробормотал в ответ Юра, наклоняясь ниже и целуя торопливо раскрывшиеся улыбающиеся губы.

Женя тут же обнял его за плечи, всем собой оплел, как лоза, выгибаясь навстречу каждому Юриному движению и не позволяя отстраняться. Плед под его спиной сбился, и лежать на нем наверно было уже не очень удобно, но Женя ничего не говорил. Только негромко и как-то беззащитно постанывал Юре на ухо, то и дело слепо прижимаясь губами к губам, щеке, шее. Окончательно растрепавшиеся кудри встали дыбом и возмутительно лезли в нос. Но они были такие мягкие, что в них отчаянно хотелось зарыться лицом, глубоко вдохнуть неожиданно приятный запах средства для укладки и остаться так на всю ночь. Самую долгую и самую темную ночь в году.

А может, и не самую темную – отрешенно размышлял потом Юра, переводя взгляд с висевшей на окне гирлянды с желтыми звездочками на Женю. Женя свернулся на боку, положив лохматую голову на согнутую в локте руку, укутался в свой розовый плед и теперь мягко довольно улыбался. Глаза у него отчаянно слипались, но все равно сияли ярче всех звездочек на свете.

−Спокойной ночи. – Женя зевнул и уткнулся носом в край пледа.

Юра страшным усилием воли заставил себя встать, погасить свет в прихожей, гирлянду и лампу на тумбочке. Растянулся на кровати, укрываясь тонким одеялом. К плечу привычно прижалась пушистая голова. Поперек груди легла Женина рука. Пальцы коротко погладили под ключицей, там, где приятно горело пятно свежего засоса. Сон накатил сразу же, и там, в этом сне, над чем-то заливисто хохотал Женя, встряхивая длинными – до середины спины – кудрями.

Series this work belongs to:

• Part 7 of В доме моём