Дракон, что живет в позвоночнике

by Vodolej

Summary:

давно срослись все переломы
и ссадин нет идут года
скажите все таки а свадьба
когда (с)

Notes:

я использовала только мувиверс + слухи про вырезанные сцены (в комиксах-то Хольт вообще все), прошу понять и простить!
аптем, хольткат когда?!

Chapter 1

Кто-то пришел.
«Убить меня», - вяло подумал Август с полнейшим равнодушием к своей судьбе, и попытался открыть глаза.
Он не ощущал боли, - судя по всему, его накачали каким-то отменно мощным медицинским коктейлем, специальной «Маргаритой» из обезбола и седативного, - но ему всё равно было погано.
«Лучше бы я сдох», - малодушно пожелал Август.

Он все-таки сосредоточился и через пару секунд, которые показались ему вечностью, сумел открыть глаза: сперва он увидел обычный белый потолок, потом больничные стены такого скучного и тоскливого желтовато-зеленого оттенка, что жить снова перехотелось. Окно, плотно прикрытое жалюзи. Пустой столик – ни цветов, ни записок, ни, упаси Боже, плюшевых мишек… «ну и хорошо», - подумал Август, скользнул взглядом по треноге с капельницами, удивившись тому, сколько трубок свисает и вероятно воткнуто в его бедное тело, и наконец-то увидел посетителя.

Лицо показалось знакомым. Светлые волосы, очки… очень похож на актера из старой комедии, - припомнил Август.
Он несколько лет учил русский язык, - невыносимо сложный с этими чертовыми суффиксами и склонениями, - и ему включали разные фильмы, которые когда-то были хитами. Некоторые казались полным бредом, другие так сильно устарели, что смотреть их без чувства стыда было невозможно, но были и действительно смешные комедии. Например, про добродушного блондина в очках, с тайной страстью к шибари – примерно такой же скромно сидел на неудобном стульчике у кровати и что-то черкал в блокноте, то и дело покусывая губу.

Кто ты? – хотел было спросить Август, но из горла вырвался только жалкий писк.
Он точно помнил, что где-то видел этого блондинчика, но память подбрасывала бессвязные куски – черные кобуры поверх черных водолазок, высокие бетонные стены, звонкие щелчки открываемых замков. Здорово Волков его приложил… видимо, головой.
Августу снова захотелось умереть, в основном от досады и стыда, но блондинчик пошевелился, захлопнул блокнот и небрежно сунул его в сумку.

- Я не знаю, можно ли вам пить, - виновато проговорил он, склонившись над кроватью. – Сейчас спрошу у медсестры.
Кто ты такой? – с легким удивлением подумал Август. – На сиделку не похож… и не наемный убийца, тогда бы не стал дожидаться, пока я проснусь.

Какая-то крошечная частичка его души, не тронутая проказой сурового отцовского воспитания, шепнула, что не бывает киллеров с такими щенячьими глазами, но Август был достаточно взрослым, чтобы понимать, что очень даже бывают. Наемный убийца, на котором большими буквами написано, что он преступник и злодей, долго не проживет, а вот такого… большеглазого щенка ретривера в дурном никто не заподозрит. Правда, Август помнил, что этот загадочный парень с добрым лицом был как-то связан с оружием.
Впрочем, как и всё в жизни Августа ван дер Хольта.

- Дубин, - вдруг проговорил щенок ретривера, словно прочитав мысли Августа. – Лейтенант полиции Санкт-Петербурга… вы меня не помните?
«Я себя-то едва помню», - с раздражением подумал Август и попытался покачать головой, но получилось разве что открыть и закрыть глаза.
Как долбанная деревянная кукла-марионетка, которой отрезали веревочки, и теперь она может только беспомощно моргать.
- Не расстраивайтесь, - неожиданно сказал щенок ретривера, то есть лейтенант… Дубок, или как там его. – Медсестры говорят, что вы удивительно быстро идите на поправку.

Август был уверен, что удивительно быстро катится разве что на тот свет, прямиком в заслуженный ад, но его удивила та легкость, с которой светловолосый лейтенант читал его мысли. В этом было что-то пугающее, Августу стало очень неуютно от мысли, что он валяется полутрупом, буквально запертый в своем немощном теле, а рядом с ним кто-то, настолько проницательно видящий насквозь его беззащитную душу.

- Моя сестра – ветеринар, - внезапно сказал лейтенант. – Я иногда помогаю ей в приюте для животных.
«Очень мило», - подумал Август, совершено сбитый с толку. – «Very трогательно… а я тут при чём?»
- Животные не могут сказать, где у них болит, - мягко пояснил лейтенант. – Но по глазам видно, что им страшно и плохо, вот я и научился немного понимать…
А, - подумал Август и почему-то даже не обиделся на то, что его сравнили с какой-то несчастной приютской псиной.

- Я позову медсестру, - кивнул лейтенант и ушел, шлепая кедами.
Дверь на секунду приоткрылась, впустив негромкий гул голосов, и тут же закрылась, Августу стало одиноко и даже страшно, хотя он до сих пор не знал, что питерскому полицейскому от него понадобилось, и как тот сумел ловко прорваться в больничную палату сквозь кордоны охраны, адвокатов и ассистентов.
Даже если отец разочарован, - «а он наверняка разочарован», - обреченно подумал Август, - он бы не оставил наследника своей проклятой империи без маломальской поддержки в чужой стране. В этом Август ни капли не сомневался – дело не в любви - ха! - отца к сыну, дело в отцовских вложениях в семейный проект «Август», которые следовало оправдать и приумножить.

Гром! – вдруг вспомнил Август, и его едва не подбросило над кроватью. – Волков… дроны… какое-то босоногое рыжее чучело в белой смирительной рубашке…
Голова, одурманенная больничной «Маргаритой» наконец-то начала работать, Август зажмурился, пока под веками вспыхивали яркие картинки, а кусочки памяти, выбитые зверскими ударами Волкова, возвращались на свои места. Малозначительный кусочек «лейтенант Дубин» тоже встал куда надо, Август вспомнил и удивился.
«Что ему здесь надо?» – с недоумением подумал он и вздрогнул, когда дверь открылась, вновь впустив в тихую палату несмолкаемый рокот больницы, переполненной пострадавшими.

Медсестра была… Август торопливо покопался в памяти, пытаясь выудить нужное слово, которое описывало таких женщин – специальное русское слово для крупных полноватых леди с бицепсами, способными запросто раздавить человеческую голову, и печатью нелегкой судьбы на суровых лицах. Как же это было… dorodnaya – наконец вспомнил он и обрадовался даже своей маленькой победе над рассыпающимся рассудком.

Дородная женщина даже не взглянула на него, а сразу принялась хозяйничать с капельницами, но потом обернулась и мимолетно поправила покрывало. В её заботе ощущалось профессиональное равнодушие, а на слегка одутловатом лице и вовсе застыло пренебрежительное отношение и к пациенту, и ко всему миру, но Август почему-то успокоился и подумал, что, пожалуй, сегодня он всё-таки не умрет.

- Он хочет пить, - несмело подал голос лейтенант Дубин, который мялся у двери, обнимая потрепанный рюкзак.
- Это он вам сказал? – фыркнула медсестра, с презрением взглянув на лейтенанта.
- Нет, но…
- Ну и нечего придумывать! – хамски перебила она. – Время для посещения закончилось, на выход, уважаемый!

Августу невольно пришло на ум еще одно русское слово, которое он быстро выучил – невероятно емкое и почти всегда уместное, но из тех сакральных слов, которые не стоит произносить вслух.
«Oxyet», - подумал Август, чувствуя что-то среднее между раздражением и недоверием.
Судя по бесцеремонным манерам этой леди и по её уверенности в своей безнаказанности, его запихнули в обычную больницу для обычных людей… должно быть отец, в самом деле, был невероятно разочарован.

Августу было слишком плохо, чтобы привередничать, - больница так больница, не какой-нибудь грязный шелтер для бездомных, и на том спасибо, - но, к несчастью, он действительно очень хотел пить и почти не мог говорить. Он с мольбой посмотрел на лейтенанта Дубина, надеясь, что тот не убоится злобную медсестру. Лейтенант словно почувствовал его отчаянный взгляд – он повернул голову и несколько секунд смотрел на Августа спокойным и на удивление доброжелательным взглядом.

«Oxyet!» – подумал Август во второй раз, увидев, как щенок ретривера моментально подтянулся и посуровел. Доброе молодое лицо как-то неуловимо отвердело, взгляд заледенел, Августу некстати подумалось, что этот питерский лейтенант наверняка умеет стрелять и, скорее всего, стреляет весьма неплохо.
- Дайте пациенту попить, - негромко, но так доходчиво проговорил лейтенант Дубин, что мегера в медицинском халате стушевалась, а Августа почему-то обсыпало мурашками, хотя он не считал себя пугливым.

В пересохшие губы грубовато ткнулась пластиковая трубочка, Август принялся осторожно посасывать – впервые в жизни обычная прохладная вода показалась ему невероятно вкусной. Пил бы и пил… правда полупустой стакан быстро убрали, Август недовольно простонал вслед.
- Ему больше пока нельзя, - слегка виновато проговорила медсестра, будто оправдываясь перед лейтенантом Дубиным, который всё так же торчал у двери и наблюдал.

Но тот уже перестал выглядеть так сурово, как пару минут назад: глаза посветлели, лицо вновь приобрело дружелюбную щенячью мягкость. Он даже вежливо поблагодарил мегеру, которая торопливо ушла, прикрыв дверь и совершенно позабыв, что только что пыталась выгнать посетителя. Август перевел дыхание и прикрыл глаза, чувствуя себя намного лучше, как-то… пободрее, что ли, почти живым.

Он собирался спросить «Так что вам нужно от меня, господин полицейский», но когда открыл глаза, то с изумлением обнаружил, что лейтенант Дубин бесследно пропал, за окном темно, в палате горит только тусклый ночник, а у кровати стоит мрачный Отто, забрызганный кровью, и держит собственную оторванную голову, бережно прижимая к груди.
«О, Боже!» - с ужасом подумал Август, хотя за всю жизнь искренне уверовал лишь во власть капитала.
Совершенно некстати вспомнилась то ли считалочка, то ли поговорка, которую он однажды услышал от русской ассистентки: «Domovoy, domovoy, poigray i otday»… что отдать, голову, что ли?!
«Спасибо не надо!» - потрясенно подумал Август, пытаясь отползти подальше.

Отто молчал и осуждающе смотрел потускневшими глазами. Первый ужас, совершенно животный, леденящий и примитивный, наконец-то схлынул, Август вспомнил, что головы-то, как раз, у Отто и не осталось – проклятый Волков прекрасно знал своё дело. Августу пришлось организовать перевозку трупов обратно на родину… не лично, разумеется, всем занимались ассистенты, но тело Отто, - вернее того, что осталось от тела, - он всё-таки видел.
«Ты сам виноват, что недооценил противника» - хотел было сказать Август, но вместо этого почему-то сказал:
- Зря мы сюда приехали.

Отто промолчал и сел на стул, деловито поставив голову на колени и повернув её так, чтобы тусклые голубые глаза смотрели на Августа немигающим мрачным взглядом. Август заерзал, пытаясь спрятаться под больничным покрывалом, которое неожиданно стало тяжелым и невыносимо-жарким, словно электрогрелка.
- Я не виноват! – выдохнул он, изнывая и от духоты, и от этого мертвенного взгляда, продирающего до нутра.

Он надеялся, что Отто возразит или согласится, но тот по-прежнему молчал, и его молчание было тяжелее любых обвинений. Август не знал куда смотреть – то ли на разорванную шею, из которой торчали обломки позвоночника, то ли в скорбные мертвые глаза, то ли в окно… но и там металась смоляная чернота, хлопая крыльями, и в ней горели оранжевые глаза. Август застонал от страха и отчаяния.

- Снова бредит, немчура, - проговорил над головой равнодушный женский голос. – Смотри, как температура поднялась…
- Разве он немец? – удивился второй женский голос, помоложе.
- А какая разница?
На лоб легла холодная мокрая ткань, Август выдохнул, чувствуя, что ему становится легче дышать. Призрак Отто побледнел, жуткая чернота за окном выцвела, прямо над ухом раздражающе пищал какой-то прибор, но у Августа не было сил повернуть голову и посмотреть, что это за хрень.
«Я в аду», - мрачно подумал он, проваливаясь в липкую бездну сна.

***

«Дежавю», - устало подумал Август, открыв глаза.
Больничная палата. Серый дневной свет. Шум дождя за окном. Капельницы. Пищащие приборы. Светловолосый полицейский на стульчике, с большим блокнотом в руках… и, к счастью, никаких бывших телохранителей с оторванной головой.

По крайней мере, на этот раз Август мог шевелиться. Немного, но этого хватило, чтобы полицейский с деревянной фамилией отложил ручку и склонился над кроватью.
- Пить? – спросил он, машинально поправив очки.
Август осторожно кивнул – пить ему не хотелось, хотелось выгадать время и вспомнить фамилию полицейского. Елкин? Соснов?
- Дубин, - подсказал тот, снова угадав мысли, и улыбнулся.
Улыбка была хорошая – добрая и заразительная, Август с удивлением понял, что и сам силится улыбнуться, хотя не видел ничего смешного в своем унизительном беспомощном состоянии.

- Что вам от меня нужно? – хрипло спросил он и поморщился от того, как резко и недружелюбно это прозвучало.
Полицейский Дубин удивленно посмотрел на него и зачем-то пробормотал, что Лондон – столица Великобритании. Август растерянно подумал, что, кажется, снова незаметно начал бредить, но потом сообразил, что забылся и заговорил по-английски. Впрочем, сентенцию про Лондон он уже несколько раз слышал от разных людей, а когда переходил на французский, ему зачем-то первым делом сообщали, что не ели шесть дней… странные они эти русские, совершенно чокнутые и непостижимые люди.

- Мне ничего от вас не нужно, - сообщил полицейский Дубин и протянул пластиковый стакан, накрытый плотной крышкой, с торчащей трубочкой.
Август неторопливо попил подкисленную воду, лихорадочно пытаясь понять, что происходит.
- А! – наконец сообразил он. – Я под арестом?
- Надо бы, - на удивление искренне ответил полицейский Дубин. – Вы это заслужили.
- Но я нет? – уточнил Август, от волнения путаясь в предлогах.
Полицейский Дубин отрицательно покачал головой и отставил стакан на пустой столик, где так и не появилось ни букетика, ни открытки.

- Такого как вы невозможно арестовать и посадить, - проговорил полицейский Дубин. – Ни в какой стране.
- Как я? – переспросил Август и подумал, что молодой полицейский, конечно же, имеет в виду его колоссальное состояние и модернизированный позвоночник.
- Торговца смертью, - почти выплюнул Дубин.
На его лице впервые проступило что-то вроде неприязни и отвращения, а голубые глаза за стеклами очков похолодели.
«Оказывается, когда добрые люди смотрят на тебя как на мусор, это действительно неприятно», - с горечью подумал Август.
У него давно выработался иммунитет к пренебрежительным и разочарованным взглядам отца, но Хольта-старшего никто бы и не назвал добрым человеком, скорее наоборот.

- Значит, вы всё-таки хотите меня убить? – настороженно спросил Август.
Полицейский Дубин хмыкнул.
- Нет, - сказал он. – Зачем?
- Отомстить? – предположил Август.
Дубин задумался и шлепнулся на стул, рассеянно похлопывая себя блокнотом по колену.
- Да нет, - наконец ответил он, пожав плечами.
«Да» или «нет»? – растерянно подумал сбитый с толка Август.

- Ваши дроны вломились в полицейский участок, - неожиданно сказал Дубин. – Многие мои коллеги пострадали… и погибли.
Август открыл было рот, чтобы возразить, что дроны были коварно взломаны, он ничего такого не планировал и в этом нет его вины, но вовремя заткнулся.
- Больницы переполнены, - тихо проговорил Дубин.
- Вы здесь кого-то навещаете? – наконец догадался Август.
Полицейский Дубин кивнул.

- Я совершенно случайно вас увидел, - признался он. – Здесь столько корпусов и переходов, я заблудился и нечаянно зашел в частное крыло… мне захотелось посмотреть поближе.
- Меня что, вообще никто не охраняет?! – невольно возмутился Август, чувствуя себя оскорбленным.
Он, черт возьми, глава колоссальной оружейной корпорации! В этой дикой стране его вообще ни во что не ставят?!

- Охраняют, - равнодушно ответил полицейский Дубин и снова поправил очки.
- Вы что, выключили всю мою охрану? – недоверчиво спросил Август.
Сомнительно, конечно, но кто знает, что собой представляет этот загадочный очкарик... Август усвоил урок и понял, что нельзя недооценивать противника, даже если он выглядит как обычный полицейский.
- Нет, я никого не вырубал, - улыбнулся полицейский Дубин. – Просто показал удостоверение.
- И этого хватило?
- В нашей стране к полиции особое отношение, - строго проговорил Дубин.
«Наслышан», - скептически подумал Август, но решил не спорить.
В конце концов, это был единственный человек, который приходил его проведать, не считая мертвецов. Пусть даже со скуки, пусть он приходил посмотреть как на экзотическую зверюшку, но и это было лучше, чем равнодушие медсестер, которые даже не догадывались, что Август худо-бедно их понимает. Они обсуждали его же прямо при нем, не стыдясь и не сдерживаясь в выражениях, так что он решил помалкивать.

- Что вы рисуете? – спросил Август после паузы, обратив внимание на пухлый скетчбук на пружинке. – Меня?
- В том числе, - смутился полицейский Дубин.
- Покажете? – попросил Август и попытался сесть, но у него получилось разве что чуть-чуть пошевелить головой и одним плечом.
Ему стало так страшно, что он ненадолго забыл и про блокнот, и про полицейского – кажется, сбылись его кошмары, он оказался заперт внутри немощного тела, беспомощный паралитик, которому осталось только мучительное угасание…

Он почувствовал, что задыхается от ужаса – в глазах потемнело, на загривке выступил ледяной пот, Август заметался на кровати… вернее, попытался, но тело лишь бесконтрольно подергивалось, и сил не хватало даже на то, чтобы поднять руку.
В лицо вдруг хлынули ледяные брызги – Август взвыл, подумав, что вот и пришла его смерть, и парадоксально успокоился, осознав, что всё-таки не умирает, просто теперь он мокрый и заплеванный от подбородка до лба. Ему попросту брызнули водой в лицо, словно припадочной дамочке.
Полицейский Дубин отодвинулся и утер ладонью мокрые губы.

- Извините, - смущенно проговорил Дубин. – Я не знал, как еще остановить вашу истерику…
- Это была паника, а не истерика, - огрызнулся Август.
- Позвать медсестру?
- Не надо! – буркнул Август, не выдержал и все-таки с горечью выдохнул. - Лучше бы я умер!
Он и сам не знал, на каком языке это сказал, но полицейский Дубин его понял и покачал головой.
- Неправда, - твердо и убежденно сказал он. – Я уже умирал, мне не понравилось.

Август угрюмо взглянул на него – Дубин вдруг задрал клетчатую рубашку, прикусив подол зубами, потом приподнял серую футболку и показал роскошные кровоподтеки на груди и животе, которые начали желтеть.
- Дроны? – безрадостно спросил Август.
- И бронежилет, - промычал полицейский Дубин и прекратил неожиданный стриптиз.
«Хорошо сложен, спортивная фигура», - некстати подумал Август. – «Наверное, специально носит мешковатую рубашку, чтобы недооценивали… умно!»

Повисло молчание, но не тяжелое и напряженное, как до этого, а вполне мирное и даже приятное. Неприятно было ощущать, как теплые капли воды стекают по шее, впитываясь в ворот больничной рубашки, но в глубине души Август был этому рад – раз какая-то чувствительность сохранилась, значит, всё еще есть надежда встать на ноги, пусть даже не скоро.

- Как вас зовут? – спросил Август, сообразив, что почти ничего не знает о человеке, который уже успел перед ним раздеться.
- Дима… Дмитрий Анатольевич, - поправился полицейский Дубин.
- Дмитрий… Аналтоевич? – недоверчиво переспросил Август, вскинув брови.
- Просто Дима, - торопливо поправил полицейский Дубин и слегка покраснел.
- Август, - вежливо представился Август и старательно выговорил. – Август… э-э… Фердинандович.
Дима Дубин прыснул, Август тоже не выдержал и улыбнулся, но мысленно решил, что больше никогда в жизни не повторит свой подвиг – язык сломать можно!

- Так покажете свои рисунки? – попросил он.
Дима встал и взял блокнот со столика, но вдруг отрицательно покачал головой и решительно убрал скетчбук в сумку.
- Нет.
- Нет? – удивился Август. – Вы что, рисовали меня голым?!
- Может быть, - улыбнулся Дима. – Узнаете в следующий раз.
- Вы еще придете? – обрадовался Август. – Вы навестите меня?
Кто бы мог подумать, что он будет так радоваться визитам какого-то полицейского, какая ирония!

- Приду, если пообещаете, что больше не будете сожалеть о том, что выжили, - неожиданно строго сказал Дима.
- Вы просто не теряете надежду всё-таки посадить меня, - хмуро ответил Август. – Я прав?
Дима коварно усмехнулся и машинально поправил очки.
- До свидания, Август Фердинандович, - поддразнил он и вышел, плотно прикрыв дверь.

Палата сразу показалась маленькой и какой-то безнадежно-серой. Август тоскливо перевел взгляд на окно, но за опущенными пластиковыми жалюзи было совершенно ничего не видно… что там? Парк? Улица? Кирпичная стена соседнего здания?
«Скорее всего», - подумал Август, чувствуя, что им всё сильнее завладевает уныние. – «Весь этот проклятый город – одна сплошная кирпичная стена, о которую я с разбега расшиб лоб».

Он вдруг заметил краем глаза какое-то быстрое движение, но когда повернул голову, то ничего не увидел – всё та же пустая тихая палата цвета вселенской тоски… не успел Август перевести дыхание и выругать себя за расшатанные нервы, как прямо под кроватью громко заскреблись острые птичьи когти и раздалось жуткое клекочущее хихиканье.
Август примерз к месту от этого хищного хруста и злобного смеха, и с ужасом наблюдал, как из-под кровати медленно и неотвратимо выбирается чудовище – несуразное, здоровенное, чернее черной ночи, с лаково блестящими когтями и огромными помятыми крыльями. Страшнее всего были круглые оранжевые глаза, горящие словно адские фонари, которые смотрели на Августа с ненавистью и насмешкой.

- Тебе же сказали – проваливай из города, придурок, - проскрипело чудовище с подозрительно знакомой интонацией, и распахнуло огромные крылья, целиком заслонившие больничную палату.
Август сделал то единственное, что мог – крепко зажмурился, даже слезы брызнули, и хрипло заорал во весь голос.

Chapter 2

- Мистер Хольт, к вам пришел посетитель, - пролепетала новая ассистентка, неуверенно переминаясь возле кровати.

Проверенная команда, к которой Август наконец-то привык и сработался, трусливо разбежалась кто куда: боевая группа, вместе с Отто, отправилась прямиком на тот свет, а большинство ассистентов сразу после «инцидента» вернулись в Роттердам вместе с Хольтом-старшим. Август дал себе слово, что обязательно встанет на ноги хотя бы ради того, чтобы вернуться домой и лично убедиться, что люди, бросившие его в чужой, практически враждебной стране, больше нигде не найдут себе работу… разве что протирать столы в закусочных!
Несколько человек, которых Август считал на редкость толковыми, идиотски погибли во время бунта дронов… кто бы мог подумать, что они так глупо подставятся?! Не стоило делать селфи с проклятым майором Громом!
«Поездка в Россию дорого обошлась как «Holt International», так и лично мне», - с раздражением подумал Август, отложил в сторону свежие газетные вырезки, собранные секретарем в толстую подшивку, и перевел мрачный взгляд на ассистентку, дожидающуюся его ответа.

Он даже не потрудился запомнить имена новых помощников, рассудив, что временная команда поможет разгрести накопившиеся дела, а потом его наконец-то выпишут, и он навсегда покинет этот неласковый дождливый город.
… к его неподдельному изумлению, в этой убогой общественной больнице с отвратительно невкусной едой и тюремными порядками всё-таки хорошо знали своё дело – еще недавно Август думал, что до конца короткой и безрадостной жизни останется паралитиком, но всего спустя месяц он мог садиться, двигать руками и поворачивать голову. Еще не полноценный человек, но уже и не беспомощный обрубок… главное, не вспоминать мучительные сеансы пыток, которые в России назывались лечебным массажем.

- Who? – спросил Август, разглядывая ассистентку.
Милая девочка, даже хорошенькая… правда, вздрагивала каждый раз, когда Август к ней обращался, а её вечно напуганные ланьи глаза кого угодно вывели бы из себя. For God's sake, он не какое-то безжалостное кровожадное чудовище! Вообще-то он регулярно жертвовал немалые суммы на благотворительность и щедро занимался прочей общественно одобряемой чепухой, принятой среди людей его положения.

- Ой, а я не спросила, - смущенно призналась ассистентка.
Август молча смотрел на нее. Ему неожиданно открылась глубинная мудрость загадочного русского выражения, которое он однажды услышал – «ponaberyt po obyavleniy». Тогда он недоумевал, почему эта вполне разумная фраза произносится с отчетливой негативной интонацией, что в этом плохого? Оказывается, чтобы понять, нужно было прочувствовать.
«Теперь понял», - подумал Август и впервые искренне пожалел о том, что слаженная команда распалась и приходится довольствоваться вот этим дрожащим позором.

- Журналист? – сдержанно спросил он.
- Не знаю, - прошептала ассистентка и покраснела.
«Вот дура», - мысленно вздохнул Август и шевельнул пальцами, приказав девушке удалиться.
На какую ерунду приходится отвлекаться! И ведь не наорешь как раньше – с первого взгляда понятно, что от окрика трясущаяся девица начнет рыдать как ребенок. Должно быть, это её первая работа на таком ответственном посту… если не первая работа вообще. Если бы не хаос, воцарившийся в городе по вине Волкова и испортивший репутацию компании «Хольт», эта девочка не прошла бы и первый тур отбора!

Август дождался, пока ходячее недоразумение выйдет, и неохотно потянулся за газетными вырезками, но девица почти сразу вернулась, пылая таким румянцем, что даже уши просвечивались под аккуратно собранными волосами.
- Что еще? – сварливо спросил Август.
- Посетитель вам кое-что передал, - прошептала ассистентка и протянула дрожащей рукой листок бумаги, сложенный пополам.
Август брезгливо посмотрел на желтоватую бумажку, потом на ассистентку, но потом понял, что всё-таки придется взять и посмотреть – слишком уж ненормально у девицы блестели глаза, словно она сдерживала слезы… или смех.

Он осторожно взял листок двумя пальцами, мимолетно отметив, что это не тетрадный формат, явно вырвано из большого блокнота, развернул и опешил, на несколько секунд потеряв дар речи.
- Вернуть! - наконец приказал Август, безуспешно пытаясь отвести взгляд от бумаги.
- Рисунок? – наивно спросила ассистентка и потянулась за листом.
- Посетителя, идиотка! – рявкнул Август, не сдержавшись.
Девицу словно ветром сдуло. Август обреченно вздохнул – чёрт возьми, ему совершенно не хотелось быть сволочью, но неужели нельзя просто взять и не раздражать его своей бестолковостью?!
Он снова взглянул на рисунок и ощутил, как скулы заливает жаром.

Дверь тихонько скрипнула. Август вскинул взгляд и ощутил, что на сердце приятно потеплело от знакомой клетчатой рубашки и светлых волос.
- Get out, - приказал он, даже не взглянув на ассистентку, которая моментально испарилась.
Деревянную фамилию он помнил, и помнил совершенно нелепое отчество, но вот имя… какое-то простое и короткое… Sasha? Lyosha?

- Дима, - с пугающей проницательностью проговорил полицейский Дубин и радостно улыбнулся. – Привет… вижу, что вам стало лучше!
«Он точно читает мысли» - растерянно подумал Август и потыкал пальцем в рисунок.
- Это что?
- Это шутка, - пояснил полицейский Дима Дубин, помедлил и деликатно присел на краешек стула, поставив рюкзак себе на колени. – Я подумал, что вас это повеселит…
«Вы издеваетесь?» - чуть было не спросил Август.

Несколько лет огромных вложений и кропотливой работы оказались перечеркнуты одним злосчастным днем, корпорация «Хольт» утопала в судебных исках, десятки клиентов отказались от предзаказанных дронов – залитые кровью улицы Санкт-Петербурга попали во все мировые новости, сделав антирекламу, какую и врагу не пожелаешь. Август трезво понимал, что несмотря на титаническую работу маркетингового отдела – это заведомо проигранная битва, никто не купит боевые дроны, которые с такой легкостью взломал гениальный хакер. Смог один – значит, сможет и другой, никто не купит оружие, которое можно обернуть против хозяина.
Кроме того в сеть попали десятки видео, где дроны, несмотря на заявленную неуязвимость, с легкостью расстреливались из винтовок и пистолетов, а какая-то старуха даже сшибла стеклянной банкой… как унизительно! Воистину черный день для империи «Хольт».

У Августа заныло в висках от бессильной злости, но он ещё раз взглянул на рисунок и понял, что действительно слабо улыбается – очень уж забавно и узнаваемо полицейский Дубин его нарисовал, с таким явным реверансом к киноклассике, что примесь легкой эротики ни капли не испортила скетч. Да и нарисовано было с душой…
- Как одну из своих французских девушек, - пробормотал Август и протянул рисунок обратно, но полицейский Дубин покачал головой, мол, оставьте себе.

- Вы ведь не обиделись? – забеспокоился он.
- Нет, - усмехнулся Август. – Патрон вместо бриллиантового сердца… это забавно.
Дубин заулыбался.
- Разве вы видели меня голым? – с любопытством спросил Август.
- Что? Нет! – полицейский Дубин покачал головой. – Я просто фантазировал…
Он вдруг порозовел.
- То есть представил, - быстро поправился он. – Примерно представил! Для композиции!
- А почему только до пояса? – подразнил Август. – Фантазия закончилась?
Дубин открыл рот, но не нашелся с ответом, лишь засмеялся и пожал плечами. Он принялся заинтересованно рассматривать палату, явно удивляясь тому, как сильно она изменилась за несколько дней, превратившись в полноценный рабочий кабинет, заваленный бумагами и техникой.

«Я флиртую с ним?» – удивился Август.
Не то, чтобы флирт был для него проблемой, но никогда еще не случался на больничной кровати… «и с полицейским», - с мрачной иронией подумал Август.
Он не удержался и взглянул на Дубина оценивающим взглядом… пусть ниже пояса пока всё мертво и, возможно, так и останется, но посмотреть-то никто не запрещал?
«Он ведь совсем не в моем вкусе», - удивился Август, осознав, что полицейский Дима Дубин всё-таки ему очень приятен.

- Я вам не мешаю? – спохватился Дима, неверно расценив пристальный взгляд как вежливое предложение убираться.
- Нет-нет, - торопливо проговорил Август. – Dima, сколько вы стоите?
Дима недоуменно моргнул, у Августа по рукам пробежали крупные мурашки, когда всего за секунду милый и добрый Дима Дубин превратился в то, что в России ёмко называли «ment».
- В каком смысле? – очень холодно спросил полицейский Дубин, прищурив голубые глаза.

Август понял, что объясняться надо быстро и максимально понятно – их зародившаяся симпатия висит буквально на волоске и вот-вот закончится навсегда.
- Ваше присутствие делать мне приятно, - затараторил Август, путаясь в словах и проклятых окончаниях. – Я хотеть видеть вас much больше, но я understand, что ваше время стоит money, so назовите price… цену за свое присутствие… за свою компанию!
Он перевел дыхание и облизнул пересохшие губы, надеясь, что был достаточно убедителен.

Дима помолчал.
- У вас совсем нет… - начал было он и осекся, но Август прекрасно понял, о чем полицейский Дубин не сказал.
Друзей. У вас совсем нет друзей, раз вы выпрашиваете чужое внимание, словно жалкая poproshayka?
Скулы вспыхнули, Август искренне пожалел о том, что открыл рот. Телесная слабость привела к тому, что он и душевно совершенно расклеился… раньше он бы никогда не подставился под насмешки таким наивным ничтожным вопросом, эта проклятая страна не теряла надежду полностью уничтожить его!

- А у вас есть братья или сестры? – совершенно неожиданно спросил Дима.
- Младшая сестра, - буркнул Август. – А что?
- А у меня старшая! – со слегка наигранным энтузиазмом проговорил Дима. – Сестры это круто, правда? Моя – ветеринар… кажется, я это уже говорил… а ваша? Она работает с вами?
- Она школьница, - ответил Август, благодарно схватившись на соломинку small talk. – Она учится в частном пансионате в Женеве.
Дима присвистнул и уважительно покивал.
- Дорого, наверное, - подумал он вслух.
- Очень, - признался Август.
Дима улыбнулся ему и заметно смягчился.

- Я буду вас навещать, - пообещал он. – Не надо никаких прайсов… что мы, не люди, что ли?
- Да, но… - растерялся Август.
Дима решительно встал и повесил на плечо потрепанную лямку рюкзака.
- Сейчас мне надо идти, - виновато сообщил он, мельком взглянув на часы. – Хотите, я к вам завтра загляну?
- Хочу! – тут же сказал Август. – Но, Dima… мне все-таки хочется компенсировать…
Дима молча повернулся и пошел к двери.

- Я выпишу чек, - по инерции пробормотал Август, пытаясь уложить в голове невообразимую мысль, что кто-то согласился развлекать его совершенно бесплатно… не может быть, в чём подвох?
Дима уже взялся за дверную ручку, но остановился и обернулся.
- Август… заткнитесь, а? - с чувством проговорил, укоризненно покачал головой и ушел.
Август осознал, что глупо улыбается в пустоту.

То, что Дима отказался брать оплату за свою компанию, можно списать на хитрый долгоиграющий план – отказаться от выгоды сейчас, чтобы потом получить вдвое больше, - но откровенное хамство объяснялось только искренней бескорыстной симпатией.
Август со старшей школы не ощущал себя настолько изумительно свободно – в кои-то веки перед ним не заискивали, его расположения не искали, на него не смотрели с подобострастием… он совершенно отвык общаться на равных. Это забытое чувство щекотало нервы… «ну, по крайней мере ту их часть, которая еще что-то чувствует», - с мрачной иронией подумал Август.

Дверь снова открылась, впустив когорту ассистентов, секретарей и юристов – Август тут же согнал с лица даже намек на улыбку, эти бестолковые корпоративные крысы от него никаких улыбок не заслуживали. Он потянулся за планшетом, на котором отслеживал биржевые котировки и прискорбное падение акций «Holt International», и заметил позабытый рисунок, который едва не упал с края кровати.

- Masha? – наугад позвал Август, сделав ассистентке жест подойти.
Испуганные круглые глаза наполнились обидой, «не Маша» - понял Август.
- Nastya? – попробовал он еще раз, но по поджатым губам понял, что снова мимо.
«Оh, fuck you!» - с раздражением подумал он и протянул девице рисунок.
- Оцифровать и заламинировать, - приказал он. – Не потеряйте!
Маша-Настя повернулась и вышла… «хорошенькая вообще-то», - снова подумал Август, скользнув взглядом по точеной фигурке и задержавшись на округлых бедрах, соблазнительно обтянутых узкой юбкой.

Жаль, что эти бедра не вызывали никакого отклика ни в переломанном теле, ни в душе, светлые и смущенные улыбки полицейского Димы как-то сильнее будоражили, хотя Август был реалистом и ни на что не рассчитывал. С Машей-Настей вполне реально было развлечься напоследок, - если, конечно, будет чем, - а от полицейского Димы реально только получить по лицу за намеки, про местные строгие нравы Август уже был наслышан.

У него заболела голова от одной только мысли, что нужно вернуться к работе, но он мужественно взял планшет и принялся изучать глубины падения. Плохие новости сыпались отовсюду, журналисты не скупились на выражения, компания несла колоссальные убытки, а что обо всем этом думал отец… судя по тому, что он ни разу не попытался связаться с сыном, который цеплялся за жизнь в паршивой больнице – ничего хорошего.
«Хуже и быть не может», - тоскливо подумал Август и вздрогнул, когда дверь вновь открылась и послышались знакомые грузные шаги медсестры.

- Массаж? – уныло спросил Август, с трудом сдерживая желание спрятаться под одеялом, как в детстве.
- Массаж, мой золотой, - ответила медсестра Antonina Petrovna, которая почему-то начала относиться к нему намного ласковей, когда поняла, что «немчура» говорит по-русски.
«Blyad», - обреченно подумал Август и жестом приказал свите убираться прочь.
Нечего им слушать, как он корчится и орет от боли.

… визит полицейского Димы и сеанс получасовых массажных мучений в могучих ручищах медсестры Антонины Петровны так странно переплелись в подсознании, что Августу снова приснился яркий и жуткий кошмар. На этот раз он смотрел со стороны, как будто ему показывали horror или комикс – на больничной постели почему-то лежал Дима, бледный и почти бездыханный, а по безликим темным коридорам за несчастным Димой шло зло.
Сначала зло не имело формы, но потом Август понял, что зло выглядит как fucking Волков, в потрепанном пыльном бронежилете и с монтировкой.
Август громко звал на помощь, но никто не отзывался, некому было спасти Диму, а сам Август почему-то не мог вмешаться – он был совершенно беспомощным наблюдателем и не мог остановить Волкова, который шел убивать.

Август так испугался, что проснулся рывком, потный и задыхающийся, чуть не свалившись с кровати, и едва не примерз к месту, обнаружив на стуле нового посетителя.
- Who are you? – недружелюбно спросил он, но потом рассмотрел грязные рыжие волосы, собранные в хвост, и белую рубаху с длинными рукавами.
«Разумовский!» – изумился Август, он давным-давно прочитал в новостях, что его бывший клиент, подававший такие надежды на взаимовыгодное сотрудничество, сошел с ума… в той истории, вдобавок, был замешан major Igor Grom, от которого Августа уже тошнило.

- Я думал, что ты в доме для… в psikhyshke, - с трудом выговорил Август.
- Я умер, - меланхолично ответил Разумовский, обнимая себя за колени.
Август невольно взглянул на его грязные босые ступни, «я всё еще сплю», - догадался он и немного успокоился.
- Что тебе нужно?

Разумовский посмотрел на него в упор, сквозь спутанную длинную челку светились разноцветные глаза – один голубой, грустный и неожиданно добрый, а второй желтый, переполненный ненавистью. У Августа промелькнуло странное чувство, что он недавно где-то видел Разумовского, именно в этой белой рубахе и с неопрятным хвостиком, собранным на затылке, но Август совершенно точно не посещал madhouse в России, так что это было исключено.

- Уезжай отсюда, пока не поздно, - посоветовал Разумовский, встал и подошел к распахнутому настежь окну, громко шлепая по полу босыми ногами.
Август не успел ничего ответить – Разумовский виновато взглянул на него и неуклюже запрыгнул на подоконник.
- What are you doing?! – перепугался Август.
Разумовский не ответил и решительно шагнул вперед… Август вскрикнул от ужаса, но за спиной Разумовского немедленно распахнулись огромные белые крылья, излучающие такое ослепительное сияние, что Август зажмурился.

Он открыл глаза и понял, что наконец-то окончательно проснулся: в палате было тихо, на стене тикали часы, тускло светил ночник над кроватью, в капельнице изредка всплывали пузырьки, спина ужасно болела, а на щеках засыхали мокрые дорожки от слез. Август поморгал, пытаясь прогнать вязкий сонный туман, обволакивающий рассудок, и повернул голову к окну – закрыто и плотно зашторено, никаких выпрыгивающих психов, никаких крыльев… на окне даже ручки не было, никак не открыть!

- Я хочу домой, - жалобно пробормотал Август, обращаясь неизвестно к кому, и утер липкий пот со лба дрожащей рукой. – Oh, God, I just want to go home…

Chapter 3

Дима Дубин явился в гости именно в ту минуту, когда Август, потный, красный и пыхтящий, неуверенно встал на ноги, держась за высокую спинку кровати.

Формально Августу не запрещали подниматься, ведь он не спрашивал разрешения, подсознательно ощущая, что грозная Антонина Петровна немедленно «otorvet bashky», как она грозилась какой-то нерадивой молоденькой медсестре. Но лежать полутрупом было невыносимо – Август otlezhal vse boka, а от скуки начал разгадывать судоку в журнале, забытом ассистенткой. С кроссвордами дела обстояли не очень, приходилось слишком часто гуглить написание слов, к тому же Август часто угадывал неправильно, зато судоку понятно любому цивилизованному человеку… «предпенсионного возраста», - тоскливо подумал Август и поклялся себе, что будет делать всё возможное, чтобы поскорее встать на ноги.

Он мужественно терпел удлинившиеся сеансы массажа и хныкал только когда было совсем уж невыносимо, Антонина Петровна даже забеспокоилась, что недорабатывает, и от стараний чуть не отправила Августа на тот свет. По крайней мере, пока ее ручищи жестко мяли поясницу, с изумительной осторожностью не прикасаясь к искусственным позвонкам, Август готов был поклясться, что пару раз видел райские врата… правда Антонина Петровна каждый раз возвращала его обратно на грешную землю, выкручивая очередную болевую точку… Август и не подозревал, что весь состоит из болевых точек!

Он медленно встал на ноги, прислушиваясь к своим ощущениям, и чуть не заплакал от радости, чувствуя босыми ступнями ледяной пол, липковатый после недавнего мытья. С высоты роста палата показалась совсем маленькой, а кровать – мятой и несвежей, хотя Августу меняли белье каждый день. Он осторожно повернулся к окну, пытаясь рассмотреть за опущенными жалюзи, что всё-таки там находится, но с разочарованием понял, что по-прежнему ничего не видно.
«Еще несколько дней и я дойду своими ногами», - пообещал себе Август, вцепившись в спинку кровати побелевшими пальцами.

Он опустил голову, рассматривая свои ступни, и даже покачнулся – пол неожиданно оказался так далеко, Август уже совершенно отвык от высоты. Его исхудавшие ноги казались жалобно-тонкими, словно спички, и возмутительно бледными, многолетний бронзовый загар почти полностью сошел. Дурацкая больничная рубашка в мелкий цветочек едва-едва прикрывала колени, должно быть, придавая совершенно сиротский и убогий вид… Август с мрачной иронией подумал, что если по какой-то причине оплата за его лечение не дойдет до больницы, он без труда сумеет заработать нужную сумму, просто попрошайничая у больничных ворот с протянутой рукой.

Дверь тихонько приоткрылась, Август, услышав скрип и шаги, испугался, что это пожаловала Антонина Петровна с внеплановым обходом, и сейчас его в лучшем случае отругают за самоуправство, а в худшем… он не сомневался, что могучая Антонина Петровна способна на ужасные вещи!
Он пошатнулся, чувствуя, что теряет равновесие, и не успел толком испугаться, как увидел светлые волосы и знакомую серо-голубую ветровку. Дима, молниеносно оценив ситуацию, отшвырнул в сторону рюкзак, который держал в руках, бросился к Августу одним огромным прыжком и крепко обнял его, не дав упасть.

- Держу! – выдохнул Дима, сцепив пальцы на пояснице. – Август, держу! Не бойся!
Август вцепился в него до треска одежды, пока не понял, что довольно твердо стоит на ногах, опираясь вдобавок на молодого полицейского.
- Hello, my darling, - вежливо пробормотал он. – How are you?
Дима задрал голову и посмотрел на него таким сердитым взглядом, что Август прикусил язык и пожалел о том, что не может провалиться сквозь пол.

Он вдруг осознал, что выше Димы на целую голову – пока он лежал в постели, а Дима сидел на стульчике у кровати, это было не так заметно, а теперь Август возвышался словно шаткая башня… но Дима всё равно держал его очень крепко, и плечи у него были твердые и неожиданно мускулистые. Это было вторым, что поразило Августа; он сделал вид, что снова теряет равновесие, а сам тем временем тихонько потрогал чужие литые мышцы, испытывая что-то среднее между восхищением и легкой завистью, понимая, что ему самому зал не светит еще очень и очень долго.

- Тихо, тихо, - забормотал Дима, временно сменив gnev na milost, попросту взял Августа в охапку и осторожно усадил на кровать.
Дурацкая рубашка немедленно поползла выше, словно коротенькое платьице, Август смущенно попытался одернуть, но у него не получилось, зато он чуть не съехал на пол и испуганно вскрикнул. Дима снова подхватил его, - Август и не заметил, как обвил его шею руками, - и усадил обратно.
- Ты не угомонишься, пока не убьешься? - проворчал Дима.
Август нервно хохотнул и прикрылся до пояса покрывалом, рассудив, что это проще, чем пытаться натянуть рубашку на худые ноги, растерявшие ухоженную красоту.

Несколько секунд они молчали, Август переводил дыхание, чувствуя, как тело горит там, где лежали чужие ладони, Дима подобрал рюкзак, отряхнул и сел на стул.
- А доктор знает, что вы пытаетесь встать самостоятельно? – вдруг спросил Дима с присущей ему проницательностью.
- Наверное, - уклончиво ответил Август.
- Или не знает? – надавил Дима. – Может, стоит ему рассказать?
Август посмотрел на него с мольбой.

- Не надо, please, - обреченно попросил он. – Они will fix меня ремнями…
- Так может и стоит? – строго спросил Дима. – Пока вы не навредили себе самодеятельностью.
Август подумал и помотал головой.
- Я сойду с ума, - честно сказал он. – Я больше не могу лежать.
Дима задумчиво почесал подбородок.
- Стоять очень приятно, - признался Август. – Страшно, но приятно…
Дима вдруг встрепенулся.

- Я принес вам одно традиционное русское угощение, - сказал он и с визгом открыл молнию на рюкзаке. – Хотел отдать за хорошее поведение, а вы…
- Только не kholodets! – взмолился Август, испуганно пытаясь отползти подальше. – Умоляю, не надо!
Дима замер и рассмеялся, сморщив нос.
- Откуда вы вообще про него знаете? – спросил он сквозь смех.
- Увидел на Ютубе, - признался Август. – «Десять странных русских блюд»… kholodets выглядит terrible!
- Ничего вы не понимаете в колбасных обрезках, - пробормотал Дима.
Август недоуменно моргнул, насколько он помнил, это жуткое полупрозрачное мясное желе вообще ничем не походило на колбасу.

- Холодец едят только зимой, - пояснил Дима, достав какую-то плоскую коробочку.
- Потому что он cold? – осторожно предположил Август.
- Потому что он на Новый год, - рассеянно ответил Дима. – И на балконе удобно поставить.
Август понял, что совершенно ничего не понял… но откровенно говоря, он и не хотел ничего знать про этот загадочный русский «холодец».

Дима, улыбнувшись, открыл коробку, нарочно прикрыв ладонью поясняющую надпись, и достал несколько прямоугольных брикетов, упакованных в прозрачные полиэтиленовые упаковки.
«What the fuck is this?» - растерянно подумал Август, рассматривая коричневое и явно липкое нечто, невольно навевающее мысли о содержимом судна… еще и косточки какие-то… совершенно неаппетитное зрелище!
Зато во втором брикете было что-то нежно-белое, даже желтоватое, похожее на зефир, но при этом рыхлое, как хлеб. У Августа забрезжили в голове какие-то смутные воспоминания про два враждующих лагеря.

- Is this… okroshka? – осведомился Август.
Дима захохотал так, что у него даже слезы брызнули, «значит, не окрошка», - понял Август, наблюдая, как Дима едва не подвывает от смеха.
- Простите, Август! - наконец с трудом выдавил Дима. – Извините, я не над вами, честно!
Август великодушно отмахнулся. Каждый раз, когда Дима называл его по имени, Августу становилось иррационально тепло где-то в груди, и хотя Дима произносил его имя совершенно неправильно, на русский манер, Август так ни разу и не поправил.

- Так что это? – спросил он, брезгливо рассматривая коричневый пакет. – Оно точно съедобное, вы уверены?
- Абсолютно, - улыбнулся Дима. – Попробуйте!
- Я?! – ужаснулся Август.
- Давайте-давайте, - развеселился Дима. – Вы не можете побывать в России и не попробовать ничего из нашей еды!
- Я уже пробовал borsch, – принялся отбиваться Август. – И pelmeni, и еще kisel…
Он поморщился от воспоминаний – кисель выглядел в точности как холодец, только розовый и вроде бы без ошметков мяса, хотя Август уже ни в чем не был уверен.

- А сегодня мне давали кефир… - безнадежно пробормотал он, наблюдая, как Дима решительно раскрывает упаковки одну за другой.
- Кефир это замечательно, - поддакнул Дима. – Вам понравилось?
- Нет! – буркнул Август. – Я бы предпочел «Long Island» и сигару.
Дима понимающе хохотнул.
- Вот! – торжественно сказал он, протянув коричневую гадость и почти прижав ее к губам Августа. – Ну попробуйте хоть кусочек? Ну пожалуйста!
- Oh, fuck, - сдался Август. – Только ради вас.
Он зажмурился и осторожно откусил, едва не мазнув губами по пальцам Димы.

Почему-то Август думал, что у загадочной штуковины будет вкус дважды пережеванного мяса какого-нибудь местного оленя, но это оказалось что-то очень сладкое, с таким натуральным яблочным вкусом, что Август изумленно распахнул глаза.
- М-м! – протянул он и куснул еще раз.
- Это пастила, - пояснил Дима. – Рад, что вам нравится!
- А это что? – спросил Август, кивнул на белый брикет.
- Тоже, - ответил Дима и рассеянно откусил большой кусок пастилы, забывшись.

- А почему белая? – спросил Август, которому почему-то стало жарко от мысли, что Дима прикоснулся губами ровно к тому месту, где только что касался он сам.
- Не знаю, - смутился Дима. – Но она тоже вкусная, попробуете?
- Только если пополам, - твердо сказал Август.
Дима принялся радостно сдирать упаковку.

Несколько минут они молча жевали, переглядываясь и улыбаясь.
- Я подумал, что стерлядь и медвежатину вам и так предложат, - пробубнил Дима. – А такую дешевую ерунду просто постесняются…
- Sterlyad? – осторожно переспросил Август. – Разве это не ругательство?
- В нашей стране всё, что угодно, может быть ругательством, - вздохнул Дима. – А вообще это рыба.
- Точно! – обрадовался Август. – Я пробовал… ничего особенного.
Дима искоса посмотрел на него, но вежливо промолчал, Август прикусил язык, сообразив, что простой полицейский, возможно, эту «sterlyad» ни разу в жизни не ел и даже не видел.

- Знаете, Дима, - проговорил он, облизывая пальцы. – Ваша «ерунда» намного-много вкуснее медвежатины.
- Правда? – обрадовался Дима.
- Правда, - кивнул Август. – А что это такое?
- Это яблочное пюре, высушенное на солнце, - пояснил Дима. – Как-то так.
Август подозрительно посмотрел на него, решив, что Дима над ним смеется, но тот убедительно покивал головой. Август пожал плечами – в стране, где из мяса делали желе, а из салата – суп, вполне могли сушить на солнце пюре, эти русские совершенно crazy.

Август облизнул кончики пальцев, пожалев о том, что необычная сладость так быстро закончилась, посмотрел на Диму, который запихивал мусор в пакет, и вдруг заметил прилипшую белую крошку над верхней губой. Он машинально потянулся стереть – Дима удивленно посмотрел на него, Август опомнился и отдернул руку.
- У вас… тут, - показал он на себе.
Дима вытер ладонью губы.
- А у вас тоже, - вдруг сказал он, взглянув на Августа. – Давайте я вам помогу?
- Давайте, - немедленно согласился Август.

Дима достал из рюкзака пачку влажных салфеток, вытащил одну и принялся очень осторожно и деликатно вытирать Августу щеки и вокруг рта – Август даже задержал дыхание, невольно млея от внимательного сосредоточенного взгляда голубых глаз.
- Вам повезло, - вдруг сказал Дима.
- С вами? – брякнул Август.
- С бородой, - засмеялся Дима. – Вас здесь бреют?
- Да, Антонина Петровна очень добрая и милая женщина, - ответил Август, невольно вздрогнув. – And I say that, не потому, что она водит бритвой по моему лицу.
Дима улыбнулся, Август поднял руку, чтобы сдвинуть салфетку, щекотно елозящую по губам, и нечаянно накрыл пальцами Димину горячую твердую ладонь.

Сердце ухнуло в пятки, подмышки намокли, Август растерянно подумал, что с ним такого никогда не происходило… ну по крайней мере со школы, а это было очень много лет назад, когда он был совсем наивным и впечатлительным. Он привык относиться к людям расчетливо, да и они к нему относились так же, но полицейский Дима Дубин не вписывался в привычные схемы и вызывал такие странные реакции, которым Август не мог найти названия. Он всё ждал, когда полицейский Дубин наконец-то раскроет свои карты и скажет, чего ему всё-таки надо, выставит счет за доброту и заботу… но Дима ничего об этом не говорил, приходил снова и снова, дарил Августу забавные рисунки из скетчбука и вот начал приносить сладости.
Раньше Август тщеславно думал, что дело, конечно же, в его привлекательности, но подслушал разговоры медсестер и быстро спустился «s nebes na zemliy»: медсестры, не подозревая, что он понимает, не стеснялись в выражениях, возмущенный и приунывший Август узнал о себе, что он слишком худой и длинный, страшненький, бестолковый и вообще «ne zhilets».

Но даже если бы он не подурнел за месяц в больнице, Дима наверняка не стал бы рассматривать его… так. Август прекрасно знал, как обстоят дела в России, его предупреждали, что не стоит показывать свой интерес кому попало, от этого могут быть большие репутационные проблемы. Полицейский Дима Дубин совсем не был кем попало, но он был полицейский, «tsepnoy dog of rezhim» – и этим всё сказано.
«Не будет же он бить больного», - с надеждой подумал Август, испуганно отдернув руку и пробормотав смущенное «sorry». Ему показалось, что в Диминых глазах мелькнуло сожаление… но, наверное, это просто был обманчивый блик очков.

- Я еще немножко с вами посижу, вы не против? – спросил Дима, выбросив мусор и вернувшись в палату.
- Of course нет, – обрадовался Август, но через секунду сообразил, что Дима может его совершенно неправильно понять. – В смысле… да, конечно! Я буду рад!
Дима улыбнулся и сел на стул, повесив рюкзак на спинку.
- Мне нравится у вас прятаться, - признался он. – У вас так тихо и спокойно, можно немного отдохнуть…
Август подозрительно посмотрел на него – не издевка ли это? Кажется, нет.

Дима снова достал скетчбук и принялся что-то рисовать короткими отрывистыми штрихами, то и дело хмуря брови. Август невольно залюбовался им – хоть солнечный свет в палату не попадал, но и обычной лампы хватало, чтобы у Димы искрились ресницы; на щеке виднелся крошечный белый шрамик, еще один выделялся над бровью тонкой ниточкой.
«Yamochka на подбородке», - с тихим восторгом подумал Август и вдруг ощутил позабытое чувство – вдоль позвоночника чувствительно стегнуло током.

Август подпрыгнул от неожиданности и чуть не вскрикнул, внизу живота потеплело, позвонки привычно заныли, но это была боль, с которой он давным-давно сроднился. Он даже обрадовался этой боли… значит, все эти мучения и массажи были не зря, он восстанавливается, спасибо Антонине Петровне за ее ласковый садизм.

- Всё в порядке? – обеспокоенно спросил Дима, оторвавшись от рисования.
- Д-да, - выдавил Август. – Дима, вы занимаетесь…
«Боксом», - собирался спросить он, потому что взгляд как раз упал на Димину ладонь, сжимающую черную ручку. На костяшках виднелись ссаженные и зажившие ранки, Августу немедленно вспомнилось ощущение крепких твердых плеч.
- … сексом? – брякнул Август и отчаянно пожалел, что не умер еще тогда на телестудии.

Дима долго молчал. Август то бледнел, то краснел, скорбно прощаясь с мечтами о прекрасной russian дружбе, - сам виноват! - но Дима вдруг отмер, снял очки и помассировал переносицу. Август обомлел – обычно люди, нуждающиеся в очках, без них выглядели потерянными, вызывали жалость, если не легкое пренебрежение, но Димино лицо, хоть и довольно милое, без очков оказалось жестким и очень взрослым, очки парадоксально смягчали пронзительную синеву его глаз.
«Я его хочу», - обреченно понял Август под тупую боль в позвонках, которая перетекала из затылка в копчик.

- Какое там, - вдруг проговорил Дима с заметными унынием, и к облегчения Августа, надел очки обратно. – Я из тех, кто женат на работе, у меня даже девушки нет… а что?
- Это so странно, - сказал Август, с осторожностью подбирая слова. – Вы очень добрый, хороший and handsome человек…
- Вы что, собираетесь сосватать меня кому-то? – с подозрением спросил Дима.
- Sos… what? – непонимающе переспросил Август. – Я не знаю этого слова.
- Ну женить на ком-то, - пояснил Дима. – Представить кому-то…
Август тут же представил Диму, который медленно раздевается перед ним, начиная с очков, и ему поплохело.
- Oh, no, - слабо проговорил он. – Я не… я… ох!
Спину снова стегнуло разрядом, Август не выдержал и вскрикнул.

- Так, это уже совсем не смешно! - испуганно сказал Дима, вскочив на ноги. – Я за врачом!
- Не надо, - проскулил Август, ерзая и пытаясь усмирить так некстати ожившее возбуждение. – Это нормально…
- Какое там нормально?! – возмутился Дима. – Ты же весь белый! Доигрался со своей самодеятельностью?!
Он действительно собрался бежать за врачом, но Август вцепился в его руку, правда не учел, что именно в эту секунду его снова пронзит разрядом тока.

Между ним и Димой буквально вспыхнула искра, Дима взвыл и шарахнулся назад, едва не шлепнувшись на задницу, светлые волосы встали дыбом, словно корона.
- Sorry, но тебе лучше уйти, - жалобно проговорил Август, спрятав руки за спину. – Я не…
Он не успел договорить, что не контролирует себя и боится навредить – Дима молча повернулся и сбежал, только пятки сверкнули, Август замер с открытым ртом и вздрогнул от громкого хлопка дверью. Он ощутил такую боль, что разряды, гуляющие по позвоночнику, не шли ни в какое сравнение.
Август несколько секунд хватал воздух ртом, отчаянно пытаясь убедить себя, что ему наплевать, вовсе ему не обидно, вовсе ему не нужна нелепая дружба с каким-то русским mentom, ну и пожалуйста, ну и fuck you, Dimochka!

Он лег, почувствовав себя совершенно обессиленным, накрылся покрывалом, медленно поджав колени к груди, и с удивлением заметил, что Димин рюкзак остался висеть на спинке стула.
«Неужели brave полицейский Дубин так испугался, что убежал без своих вещей?» – с разочарованием подумал Август и приподнял голову, услышав какой-то подозрительный шум, как будто в его палату бежал десяток ног… десятка ног… десятиногая десятка ног.

Дверь распахнулась, в палату ввалилась бригада врачей, испуганная Антонина Петровна и взлохмаченный Дима.
- … а мне до лампочки чья смена! – рявкнул Дима так жестко, что Август невольно пополз обратно в глубины покрывала. – У вас пациент умирает!
«Pizdets» – подумал Август, осознав, что, во-первых, кажется, влюблен, а во-вторых, что обеспокоенный Дима поставил на уши половину больницы.

Chapter 4

- Я не буду! – заорал Август. – Я не хочу! It's humiliating! Унизительно!

Он с трудом сдерживался, чтобы не затопать ногами от избытка бессильной злобы – и то лишь потому, что боялся упасть, тогда ситуация станет еще позорнее… хотя по мнению Августа, и так было хуже некуда.

- Но мистер Хольт… - пискнула ассистентка, которую, оказывается, звали Katya… то есть Katrina. – Вы не можете…

- Не указывайте мне, чего я могу, а чего нет! – рявкнул Август. – It's my business!

Он все-таки не удержался и очень аккуратно топнул – получилось так невыразительно и неубедительно, что даже пугливая ассистентка ничего не поняла и решила, что капризный босс просто оступился. На ее симпатичном личике, - уже не таком перманентно-перепуганном, как раньше, - проступила заметная жалость. И совсем немного – утомление от чужих vykrutasov.

 

Август заскрипел зубами, схватил пластиковый стакан с неуместно-жизнерадостной зеленой крышкой и, не целясь, швырнул в стену – он не хотел в кого-нибудь попасть, поэтому развернулся к двери… которая, по закону подлости, именно в эту секунду открылась настежь. По палате пронесся синхронный испуганный вздох, Дима, в чью голову чуть не влетел стакан, увернулся с грациозностью, которой от него никто не ожидал, вызвав еще один общий вздох. Пустой стакан звонко прогрохотал где-то в коридоре, у Димы за спиной.

Дима остановился и обернулся, потом посмотрел на ассистентку Katiy, зажимающую рот ладошкой, на притихших медиков, потом взглянул на побледневшего Августа и поправил очки указательным пальцем.

- Та-а-ак, - протянул Дима таким голосом, что у Августа по рукам замаршировали murashki. – Что. Здесь. Творится?

Все загалдели одновременно – врачи принялись хором жаловаться на пациента, ассистентка, что удивительно, робко пыталась его защитить, - Август испытал к ней кратковременный прилив нежности и твердо решил, что девочка заслужила двойную премию, несмотря на то, что большую часть времени бесила своим существованием, - Дима молча слушал и мрачнел с каждой секундой.

Август понял, что пора защищать себя, пока Дима не поверил в гадкие наветы, и завопил, перекрикивая шум:

- Меня здесь оскорбляют! Унижают! Это невыносимо!

- Хватит, - попросил Дима, негромко и очень спокойно, но все почему-то сразу замолчали и потупились.

Август ощутил, что очень устал спорить, - к тому же от этих воплей запершило в горле, а стакан он выбросил в неведомые дали, - он сел на край кровати и принялся исподлобья смотреть на Диму, дожидаясь его решения. Katya тихонько выскользнула из палаты, рассудив, что здесь и без неё разберутся.

Дима подошел к новеньким ходункам, которые металлически поблескивали под белым светом лампы, почти минуту рассматривал их, задумчиво почесывая подбородок, потом обернулся к врачам, жмущимся к двери.

- Я поговорю с мистером Хольтом, - пообещал Дима. – Я его уговорю.

«Really?» - холодно подумал Август.

Впрочем, через минуту в палате остались они вдвоем, и Августу действительно стало легче – теперь на него смотрел только Дима, а не целый сонм живодеров, которые видели в Августе не человека, а интересный научный случай.

- Я не буду это трогать, - процедил сквозь зубы Август.

- Почему? – спросил Дима, склонив голову набок.

- Потому что это для стариков! – взорвался Август. – Я попросил дать мне crutches или трость, но не эти… старческие штуки!

Дима привычно зацепил лямки потрепанного рюкзака за спинку стула, - «надо подарить ему новый рюкзак», - мимолетно подумал Август, - потом деловито закатал рукава рубашки и подошел к кровати.

- Вставайте.

- Что? – удивился Август. – Что вы задумали?

- Вставайте-вставайте, - кивнул Дима, протянув руку.

Август несмело вцепился в его ладонь, чувствуя какой-то подвох, и медленно поднялся на ноги. Он уже запросто вставал и садился, с большим удовольствием и подолгу стоял, но вот ходить… с этим пока что были проблемы.

- И зачем… - начал было Август и громко ахнул, когда Дима совершенно неожиданно сделал ему подлую подсечку.

Август покачнулся и вцепился в Димины плечи, чувствуя, что необратимо падает и ударится очень больно, но в последнюю секунду его схватили в охапку и усадили на кровать.

- What the fuck?! – разозлился Август, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

- Вот именно, - невозмутимо кивнул Дима. – Что за глупости? Неужели вы стесняетесь медсестер после всего, что пережили?

Август моргнул – Дима, который строго отчитывал его, раскатывая обратно рукава рубашки, вызывал какие-то странные и совершенно противоположные желания. Август одновременно был зол, - он взрослый человек, с ним нельзя так обращаться! – но маленький мальчик, нелюбимый строгим отцом, который до сих пор жил в потаённых глубинах души, изнывал от желания, чтобы красивый полицейский Дубин похвалил его и посмотрел ласковым одобрительным взглядом.

А большой мальчик, который давным-давно проработал свои травмы с психологом, - по крайней мере, он так думал, - даже имел общее представление, как заслужить ласковый взгляд и одобрение.

«Жаль, что Дима не поймет и не оценит», - мысленно вздохнул Август и облизнул горящие губы.

- … вы же умный человек, Август, вы же понимаете, что врачи стараются вам помочь, - закончил Дима.

Август понял, что совершенно всё прослушал.

- Я не стесняюсь, я just… - жалобно проговорил он. – Это словно…

Он звонко пощелкал пальцами, пытаясь облачить чувства в такие сложные русские слова.

- Расписаться в своей слабости? – тихо спросил Дима.

Август удивленно посмотрел на него.

- Где расписаться? – глупо переспросил он и почему-то подумал о брачном контракте… при чём тут это вообще?!

- Выражение такое, - пояснил Дима. – Обозначает «признать свою слабость».

- Да! – закивал Август. – Я пациент, right, но не… не disabled, не инвалид! Но с этими штуками…

Он скривился, с ненавистью покосившись на ходунки.

- Но это ведь совсем ненадолго, - мягко сказал Дима. – Любой неаккуратный толчок может свалить вас с ног… я не хочу, чтобы вы пострадали, Август!

- Вы мной манипулируете, - проворчал Август, мысленно смирившись с поражением.

- Есть такое, - засмеялся Дима. – Мне, знаете, хочется погулять с вами по Питеру, показать город… как вы будете гулять, если не хотите выздоравливать?

Август на несколько секунд даже обомлел. Дима предлагал ему… date?

Август задрал голову и внимательно посмотрел на него – Дима глядел в ответ прямым, честным и спокойным взглядом, и едва заметно улыбался.

«Он имеет в виду исключительно дружескую прогулку», - с унынием понял Август. – «Он слишком чистый и наивный человек, чтобы понимать чего я от него хочу».

Какая-то темная, испорченная часть души отчаянно хотела открыть Диме глаза на правду, исключительно чтобы насладиться его шоком… но Август вовсе не хотел видеть на его добром открытом лице отвращение, брезгливость и злость, не хотел терять единственного друга, который по-прежнему приходил к нему, хотя Август пока не мог ничем отблагодарить.

- Да-да, вам наверняка показали Невский проспект и Петергоф, - кивнул Дима, который на этот раз, к счастью, не угадал чужие мысли. – Но Питер намного больше и интереснее, чем вы представляете! Вам понравится!

- Okay, - растерянно проговорил Август. – Вы обещаете, что погуляете со мной?

- Можем начать гулять прямо сейчас! – засмеялся Дима. – Так и быть, побуду вашими ходунками на первый раз.

- Вы предлагаете мне сесть вам на лицо? – удивился Август.

Дима так ярко вспыхнул, что Август тут же понял, что ляпнул явно что-то не то.

- Or… как это говорится? –пробормотал он. – Куда-то сесть… на спину?

- На шею, - смущенно хохотнул Дима. – Или на голову… только, пожалуйста, больше никому никогда не говорите про лицо!

- Это какое-то тюремное оскорбление? – ужаснулся Август и приготовился извиняться на всех языках, которые знал; он читал, что с тюремными порядками в России шутки плохи.

- Н-нет, - пробормотал Дима. – Это приглашение… кхм… фейсситтинг, андерстенд?

- Yes, - проговорил Август и почувствовал, что тоже краснеет.

По позвоночнику привычно пробежал разряд тока, Август с бессильной злостью подумал, что сейчас не время возбуждаться – свободная больничная рубаха абсолютно ничего не скрывала.

 

Он встал и вцепился в подставленную руку. На секунду висок кольнуло ужасом – пол был так далеко, падать будет так больно, но Димина рука, твердая и теплая, осторожно обвила его за талию и страхи отступили.

- Нормально? – спросил Дима. – Я не давлю вам на позвоночник? Не больно?

- О, всё хорошо, - ответил Август, опершись о его плечо поудобнее. – Димочка, мои позвонки сделаны из медицинской стали и сверхпрочного пластика, они ничего не чувствуют.

- Но ваша спина всё равно что-то чувствует, - заметил Дима. – Я не хочу сделать вам больно, Август… мне кажется, что в вашей жизни и так было её слишком много.

- Жизни? – растерянно переспросил Август, которого, как обычно, обескуражила безусловная доброта, проявленная к нему бесплатно и совершенно незаслуженно.

- Боли, - терпеливо пояснил Дима.

Август помолчал, осторожно переступая мелкими шажочками и стараясь не виснуть на Диме, который заботливо придерживал его и, кажется, совсем не возражал, чтобы на нём висли.

- Я причиняю этому миру много боли и сам испытываю её, - наконец сказал Август. – Это честно… а что за дверью?

- Там длинный коридор, холл и палаты частного отделения, - ответил Дима. – Но они сейчас пустуют – ваш отец выкупил весь этаж, пока вы лечитесь.

- Вы шутите? – спросил Август и даже остановился.

- А вы не знали? – изумился Дима. – Там сейчас работает ваш… генштаб, ваши сотрудники торчат целыми днями с ноутбуками и трещат на разных языках.

Август отрицательно покачал головой. Что ж, теперь ему стало понятно, почему по ночам царит такая тишина – не слышно ни вскриков, ни стонов, ни вздохов, ни шагов… Август предпочел бы, чтобы его окружали другие пациенты – может его бы и раздражали посторонние звуки, но он бы не ощущал себя таким одиноким и оторванным от мира… словно его уже похоронили заживо.

- Я хочу посмотреть, - сказал он. – Мы можем пойти туда?

- Э-э-э, не уверен, - признался Дима.

- Я смогу, - твердо сказал Август. – Я дойду!

- Туда – может быть, а обратно? – логично предположил Дима. – Август, вы как ребенок, вам подавай всё и сразу!

- Вас это раздражает? – расстроился Август.

- М-м, нет, я привык, - ответил Дима. – Иго… мой напарник такой же.

Август остановился и перевел дыхание.

Дверь была совсем рядом – rykoy podat, но с непривычки действительно болели ноги – причем, что странно, не колени или бедра, чему Август бы не капли не удивился, а в ступни словно кололо сотней маленьких острых иголок.

- … like the little mermaid, – пробормотал Август.

- А? – удивленно спросил Дима, но Август покачал головой и отвел в сторону отросшие волосы, налипшие на вспотевший лоб.

- Я хочу чуть-чуть посмотреть, - пропыхтел он, снова обвив рукой Димины плечи. – Можно?

- Ладно, - сдался Дима. - Но недалеко.

- Dima, я сильнее, чем вы думаете, - оскорбился Август.

- Я не сомневаюсь, - серьезно ответил Дима. – Вы ведь сумели выкарабкаться после такой серьезной травмы… дело не в этом.

- А в чем? – подозрительно спросил Август. – Вы меня стесняетесь?!

Гордость больно ужалила прямиком в сердце – Август даже выпрямился во весь рост и убрал руки.

Возможно сейчас он не в лучшей форме, но он по-прежнему Август ван дер Хольт – наследник передовой и могущественной, несмотря на свалившиеся на неё беды, технологической корпорации. Какой-то русский коп просто пыль под его ногами, ничтожная сошка, даже сравнивать смешно… хотя какая-то крошечная часть души грустно шептала, что это закономерно и заслуженно, Август действительно не заслуживает ни любви, ни дружбы такого хорошего доброго человека.

- Август, у вас позвоночник светится, - как-то жалобно проговорил Дима, по-прежнему обнимая его за талию.

- И что?

- Ну… ваша рубашка очень тонкая, - промямлил Дима, заметно смущаясь. – В общем, она просвечивает…

- И что?! – разозлился Август.

Дима вздохнул.

- Давайте хоть халат накинем сверху? – попросил он. – Вы же как голый! На вас пялиться будут!

- А-а-а, - протянул Август, сообразив, о чем ему толкует молодой полицейский.

- Вдруг именно сегодня какой-нибудь пронырливый журналист прорвется через охрану? – вздохнул Дима. – Так обычно и бывает, уж поверьте!

- Ладно, - недовольно сказал Август, мысленно признав, что Дима прав и обычно именно так и случается.

Не хватало только horrible снимков в прессе, чтобы акции «Holt» окончательно рухнули.

- Вы посидите две минутки и отдохните, а я попрошу у медсестры халат, - предложил Дима и подвел Августа к креслу для гостей, но Август вцепился в его руку мертвой хваткой и потянул к себе.

- Не надо! – испуганно сказал он. – Не ходите к медсестре!

- Почему? – удивился Дима. – Антонина Петровна очень хорошо к вам относится.

- Она не разрешит нам никуда выходить!

- А мы ей ничего не скажем, - решил Дима, видимо, тоже подозревая, что у грозной медсестры найдется что сказать. – Я… э-э… совру, что вам стало прохладно.

- Тем более не надо! – взвыл Август. – Она принесет thermometer… тогда мы точно никуда не пойдем!

Дима поскреб затылок, а потом принялся расстегивать рубашку.

- Не побрезгуете? – спросил он, заметив потрясенный взгляд Августа. – Она чистая, честно!

Август отрицательно помотал головой, потом спохватился и яростно закивал. Он ни разу в жизни, даже в школьные годы, не надевал одежду, которую до него уже кто-то носил. Во-первых, это было продиктовано соображениями гигиены, а во-вторых, и повода как-то не было – Август никогда не попадал в ситуации, когда ему требовалась чужая одежда… или мотоцикл.

Однажды человек, которого он несколько раз приглашал скрасить досуг за щедрое вознаграждение, накинул его рубашку на голое тело – Август только пожал плечами. Он знал, что люди так делают и получают странное удовлетворение от чужой одежды, но сам не увидел в этом ничего возбуждающего. С человеком, кстати, он перестал видеться, но совсем не по этой причине – просто настало время лично посетить загадочную Russia… из которой он теперь никак не мог уехать!

«А ведь мои rubashki наверняка кто-то носил до меня», - с ужасом подумал Август, пока Дима раздевался, но потом понял, что всё-таки нет, больничная одежда доставалась ему новенькой… правда Август всё равно ненавидел и дешевую ткань, и ужасный рисунок в мелкий цветочек, и сам факт, что вместо стильных костюмов от «Brioni», идеально подогнанных под его фигуру, он вынужден носить что-то настолько disgusting.

- Вот, - сказал Дима, и накинул свою клетчатую рубашку ему на плечи. – Нормально?

У Августа перехватило дыхание, в горле встал колючий комок, не дающий нормально вдохнуть – рубашка Димы, совершенно простенькая, безобразно дешевая и слегка поношенная, обволокла Августа облаком ласкового тепла. Она уютно пахла Димой, стиральным порошком, порохом, книжной пылью, чем-то вкусным… Август наконец-то понял, почему люди с такой охотой носят одежду тех, кто им приятен. Оказывается, раньше ему просто никто настолько не нравился.

- Август? – позвал Дима. – Всё хорошо? Вы устали? Вам плохо?

- Non, я… я набираю силы, - кривовато улыбнулся Август, спохватившись и постаравшись вернуть лицу приученную невозмутимость, которая, впрочем, ему всегда плохо давалась.

- Набираюсь сил, - поправил Дима. – Конечно, отдыхайте… мне нужно быстренько написать сообщение сестре, вы не против?

Август кивнул и принялся украдкой пялиться на Диму, отошедшего к зашторенному окну с мобильным телефоном.

Просто смешно, до чего ему нравился этот молодой русский muzhik! На первый взгляд – ничего особенного, симпатичное лицо, ладная фигура, но Август видел по-настоящему красивых людей, произведения искусства, любовно созданные природой – Dmitriy Dubin к ним не относился… и всё-таки Август не мог отвести от него взгляда.

Август мог сколько угодно говорить себе, что его банально привлекает аура света и добра, окружающая Диму, но он был реалистом и прагматиком, и честно признавал, что Дима привлекает его вполне физически, своим крепко сбитым телом, узкой талией и мускулистыми руками, заросшими густым светлым подшерстком. Сейчас, когда Дима торчал напротив окна в одной футболке, туго обтягивающей плечи, Август мог полюбоваться как следует и хорошенько запомнить.

На обнаженных незагорелых руках виднелась целая россыпь шрамов – некоторые были мелкие и малозаметные, но парочку длинных шрамов оставили явно ножом и зашивали впопыхах… Август с трудом сглотнул слюну, поймав себя на желании очертить каждый шрам кончиком языка.

Спину свело болью, за годы ставшей родной, Август заставил себя дышать спокойно, усмиряя некстати взбунтовавшуюся плоть, но тут он заметил, что от прохлады у Димы отвердели соски и выпирают сквозь тонкую ткань футболки двумя крошечными выпуклыми горошинками… лампы в палате мигнули и погасли, разом выключились все приборы, только голубоватое сияние позвоночника, которое действительно с легкостью пробивалось сквозь ткань больничной рубашки, слегка освещало воцарившийся мрак.

- Август?! – громко и встревоженно позвал Дима из сумрака.

- Yes, my dear, – пробормотал Август, хлопая глазами от неожиданности. - I'm so sorry… are you okay?

- Более-менее, - ответил Дима. – Что это было?!

Август открыл рот, но тут же закрыл его – раз Дима не знает всей правды, то лучше не пугать его подробностями, Август слишком дорожил своим новым другом, хотя это было весьма эгоистично.

Свет включился, приборы жизнерадостно запищали, Август моргнул и обнаружил, что едва не упирается кончиком носа чуть выше живота Димы, подошедшего вплотную – Дима ойкнул и отпрянул.

- Извините, - смущенно проговорил он, нервно поправив очки. – Я не очень хорошо вижу в темноте…

Август, разочарованный таким поспешным отступлением, чуть было не спросил, как же Дима работает в полиции, но вовремя сообразил, что Дима… как же это по-русски? – sledovatel, а не боец из отряда SWAT, он в первую очередь работает своим умом, а не мышцами…

«Хотя мышцы у него тоже великолепные» - подумал Август, зажмурился и заставил себя дышать спокойно, пока вся больница снова не осталась без света.

God свидетель, Августу это спокойствие давалось совсем нелегко, учитывая, что он буквально мог прикоснуться ко все еще твердым от холода соскам Димы, дерзко выпирающим под футболкой.

Август глубоко вдохнул, протяжно выдохнул, открыл глаза и едва не вскрикнул от неожиданности, очутившись нос к носу с Димой, который склонился и внимательно всматривался в его лицо, поблескивая стеклами очков.

- Это ведь ты делаешь? – тихо проговорил Дима. – Свет мигает из-за тебя?

- Да, - признался Август, завороженный его пытливым взглядом.

- Так больно? – с сочувствием спросил Дима.

- Нет, совсем не больно... - выдохнул Август и прикусил язык, но было поздно.

Димин взгляд стал настороженным, Август внутренне заметался, пытаясь придумать какой-нибудь правдоподобный ответ. Дурак! Надо было списать всё на боль – с больного человека никакого спроса, но Августа так заворожили едва заметные золотистые веснушки на бледной коже, что он перестал здраво размышлять.

- Я всю жизнь стараюсь держать свои emotions под контролем, иначе случаются подобные выбросы, - проговорил Август, решив ограничиться полуправдой. – Иногда не получается… я ведь живой человек, я тоже чувствую чувства!

Дима выпрямился и сложил руки на груди.

- Теперь мне всё ясно! - решительно сказал он.

- Что ясно? – испуганно спросил Август... неужели Дима действительно всё понял?!

- Ясно, почему у вас всегда лицо кирпичом, - ответил Дима и засмеялся.

Август растерянно промолчал, Дима сообразил, что шутка осталась не понятой, и как-то беспомощно вскинул брови.

- Лицо… prosit kirpicha? – переспросил Август, смутно припоминая вычитанные народные мудрости. - Лицо как кирпич? Прямоугольное?

- Да нет же! - рассмеялся Дима. – Это значит, что оно невозмутимое, строгое… как будто вы играете в покер!

- А-а-а, poker face, - обрадовался Август. – Yes, it's about me.

Дима почему-то посмотрел на него с беззлобной насмешкой и протянул руку.

- Так что, пойдем гулять? – спросил он. – Вы отдохнули?

Август вцепился в него и медленно встал.

- Кстати, ваш позвоночник… - вдруг спросил Дима. – Он светится только голубым?

- Excuse me? – настороженно спросил Август. – Вы имеете в виду, что я голубой? Gay?

С этими русскими и их странными традициями и ритуалами всегда приходилось быть настороже!

- Нет-нет, - затараторил Дима, слегка покраснев. – Я просто подумал… а ваш позвоночник может менять цвет?

- Dmitriy, я не диско-шар! – оскорбился Август. – Мой позвоночник – сложный медицинский механизм, который не имеет аналогов во всем world, это передовые technology…

- То есть, не меняет? – перебил Дима.

- Nein!

- Жаль, - вздохнул Дима.

Август сердито посмотрел на него.

- А если стукнуть – он станет фиолетовым в крапинку, - как-то мечтательно проговорил Дима.

- Вы… хотите ударить меня? – переспросил Август, не поверив своим ушам, и даже остановился. - За что?

Дима Дубин совершенно не походил на человека, который станет просто так прибегать к насилию, но по большому счету... а что Август о нем знал? Почти ничего.

- Нет-нет, вы что, я бы никогда! – Дима замотал головой. – Это я так… долго объяснять, забудьте!

Август решил, что потом всё-таки обязательно погуглит, что это значит. Культурный разрыв между ним и Димой был колоссальным, они выросли в совершенно разных условиях, и хотя общаться им было довольно просто, но Августу хотелось понять Диму получше… да и вообще от безделья и скуки он начал потихоньку осваиваться и привыкать к чужой культуре.

- All right, - пробормотал Август, остановившись перед закрытой дверью. – Go!

Chapter 5

Как Дима и рассказывал, за дверью обнаружился длинный светлый коридор, выкрашенный всё той же тоскливой бледно-зеленой краской. Август покрутил головой, осматриваясь по сторонам – двери соседних палат были плотно прикрыты, там было тихо и безжизненно, но в дальнем конце коридора виднелся просторный холл. Август толком не видел, что там происходит – мешали высокие растения в напольных цветочных горшках, но оттуда доносился несмолкаемый стук клавиш, телефонные трели и голоса.

Другим концом больничный коридор упирался в здоровенную дверь, явно приспособленную для проезда каталок. Возле этой двери дежурила охрана, - человек шесть, - мысленно отметил Август, - оскорбительно мало для защиты такого важного лица как он... разве что это внутренний кордон, а снаружи имелся еще один пост.

Стоило Августу отойти на пару шагов от своей палаты, держась за Диму, как его наконец-то заметили – к нему побежала охрана, одновременно с этим из холла высыпалось человек двадцать, - как только поместились? - впереди всех неслась, как антилопа, ассистентка Katya, звонко стуча каблуками.

Август нервно вцепился в Диму и попятился, спотыкаясь о собственные тапочки – спешащая толпа не вызывала у него ничего кроме тоскливого страха. Дима шагнул вперед и набычился, пытаясь защитить Августа от желающих припасть к хозяйской руке, но этого не потребовалось – служебная дверь распахнулась настежь и в коридор выплыла Антонина Петровна в голубом медицинском халате.

Толпа моментально повернулась и, не останавливаясь, бесследно всосалась обратно в холл, охрана выполнила слаженный военный маневр, вернувшись на свой наблюдательный пункт, словно ничего и не было. Август не успел восхититься произошедшим, как Антонина Петровна помрачнела лицом и уперлась руками в бока, преградив Августу путь.

- Это что такое? – загромыхала она. – Почему пациент не в палате?!

- Ему разрешили прогулки! – пискнул Дима.

- Я соскучился по вам, simpatichneyshaya Antonina Petrovna, - льстиво поддакнул Август, в глубине души презирая себя за страх перед этой грозной женщиной.

Антонина Петровна очень сурово посмотрела на них, трепещущих от почтения, Август с надеждой подумал, что гроза миновала, но тут суровое лицо медсестры так выразительно окаменело, что Август невольно попытался просочиться сквозь дверь.

- ПА-ЧИ-МУ ПАЦИЕНТ БЕЗ ХОДУНКОВ?! – взревела Антонина Петровна.

Дима принялся сбивчиво оправдываться, Август зажмурился, вцепившись в теплую Димину руку. Вокруг него швырялись обидными словами, вроде «шляться» и «немочь бледная», но Август предпочел бы снова оказаться в центре взрыва, чем пикнуть хоть слово этой страшной русской медсестре. Он почему-то не сомневался, что она без всякого почтения отвесит ему звонкий материнский подзатыльник, и никакая охрана, нанятая, между прочим, за большие деньги, не вступится за босса.

Август даже не заметил, как они с Димой, бледным от vyvolochki, оказались в палате, но он бы ничуть не удивился, если бы выяснилось, что Антонина Петровна просто взяла их обоих за шиворот своими могучими руками и притащила как щенков, встряхивая на весу.

Август осознал, что они с Димой сидят на краю кровати, прижавшись друг к другу как провинившиеся дети… вообще-то Август знал, что Дима не побоится вступить в перепалку с Антониной Петровной, если посчитает ее неправой, но сейчас Дима молчал и покаянно кивал, значит, полностью признавал ее правоту.

- … еще раз увижу Гусика без ходунков – головы откручу обоим! – закончила Антонина Петровна, даже не сбившись с дыхания, угрожающе сверкнула глазами, повернулась и с достоинством удалилась, громко хлопнув дверью напоследок.

Август растерянно поискал взглядом загадочную птицу, которую зачем-то принесли в его палату, и даже подпрыгнул от неожиданности, услышав, что Дима тихо смеется, несмотря на взбучку.

- Bloody hell! – не выдержал Август и тоже рассмеялся от облегчения, чувствуя себя выжившим в кошмарном шторме.

Несколько минут они переглядывались и дружно хихикали, пока до Августа не дошло, что «Гусик» - это про него. Он замер с открытым ртом, пытаясь понять, что чувствует. Кажется, у русских считается хорошим знаком, если твое достойное и благородное имя начинают коверкать, вроде бы это выражение симпатии… правда, была тонкая грань между оскорблением и похвалой, иностранцу было весьма трудно нащупать, где начиналось одно и заканчивалось другое.

 

- Дима? – позвал Август. – «Гусь» это ругательство? Like a pig?

- Нет, - ответил Дима после паузы. – Ну… смотря как сказано.

«Понятней не стало», - с унынием подумал Август.

- Антонина Петровна хорошо к вам относится, - понятливо сказал Дима, как обычно угадав, о чем Август думает. – Не обижайтесь.

Август подумал, что на Антонину Петровну невозможно обижаться по той банальной причине, что ей совершенно наплевать – обижен пациент или нет, она в любом случае сделает болезненный массаж и проверит помыл ли он на ночь ноги в тазике с теплой водой.

- Давайте сюда эти… ходульки, - вздохнул Август.

- Ходунки, - поправил Дима, поставив перед ним адское приспособление. – Ходули это совсем другое, вам сейчас точно не нужно.

Август кисло посмотрел на него, потом встал и с отвращением взялся за ребристые резиновые ручки.

- Ну как? – с любопытством спросил Дима, наблюдая как Август медленно и осторожно пытается ходить по палате.

- Ужасно! - буркнул Август, уставившись в пол.

Перед людьми, на которых ему было преимущественно наплевать, он представал в подобающем виде – в дорогих костюмах, со свежей стрижкой, выбритый, «стильный и элегантный, как Джеймс Бонд» - так о нем писала пресса. А человек, который ему действительно нравился, видел его в таком неприглядном состоянии, что и врагу не пожелаешь – слабым, больным и беспомощным, с отросшими грязноватыми волосами, в ужасных больничных рубашках в цветочек, а теперь еще и с этой штуковиной для инвалидов…

У Августа так стремительно и бесповоротно испортилось настроение, что он едва не заплакал от жалости к себе.

Он отдернулся от резиновых ручек, словно обжегся, медленно и неуклюже дошел до кровати, улегся, накрывшись одеялом, повернулся лицом к стене и затих. Воцарилась тяжелая звенящая тишина, Дима, к счастью, молчал и не мучил Августа ненужными вопросами.

Август подумал, что Дима, скорее всего, сейчас просто уйдет, оставив самостоятельно разбираться со своими психологическими проблемами, но вместо этого край кровати промялся, Август ощутил спиной чужое тепло, а к затылку осторожно прикоснулась рука и принялась медленно поглаживать.

- Я тоже ненавижу больницы, - сказал Дима. – Пришлось полежать…

- С чем? – спросил Август.

Он испытал искреннюю благодарность за то, что Дима не стал жалеть его и prichitat, а как-то просто и ненавязчиво сменил фокус… Августу захотелось послушать и больше узнать о своем новом друге.

- Хочешь, покажу? – тихо спросил Дима.

Август закивал и повернулся к нему, не сразу заметив, что стыдливо прижимает покрывало к груди, как девственница викторианских времен.

Дима с готовностью встал и задрал футболку почти до подмышек. Свет предательски мигнул, но Август был слишком заинтригован и сумел удержать себя в руках. Он внимательно рассматривал россыпь шрамов и испытывал не столько возбуждение, сколько какую-то неожиданную нежность.

- Пулевое, - с мальчишеской гордостью проговорил Дима, милосердно «не заметив» это диско.

- I see, - тихо отозвался Август, рассматривая бледный круглый шрам на торсе, и невольно передернул плечами.

- Два месяца в больнице провалялся, - признался Дима. – Долго заживало и гноилось вдобавок…

Он поморщился. Август только открыл рот, чтобы попросить разрешения потрогать, как дверь открылась.

- Мистер Хольт, вам нужно… - начала было ассистентка Katya, потом увидела всё происходящее, покраснела и стремительно удалилась, пискнув «sorry» и плотно прикрыв дверь.

Дима испуганно опустил футболку и тоже покраснел. Август представил со стороны, как выглядела их композиция – полуголый Дима, в классической позе злостного эксгибициониста, и он сам, испуганно прижимающий покрывало к груди…

- Интересно, что она про нас подумала? - растерянно проговорил Дима. – Я даже не знаю, как это объяснить…

Август пожал плечами – он с трудом сдерживал смех, но его расстраивало, что он больше не любуется Диминой обнаженной натурой.

- А еще scars есть? – спросил он, не теряя надежду popyalitsya.

- Потом покажу, - пообещал Дима. – Август, вам нужно побольше ходить, вы же слышали, что врачи говорили… не надо стесняться.

Август скорбно вздохнул, неохотно выбрался из порядком надоевшей постели и снова взялся за ходунки с обреченной ненавистью приговоренного к позорному столбу.

Несколько минут он старательно шагал от стены к стене, внимательно глядя под ноги, - иррационально казалось, что он вот-вот поставит железную ножку прямо себе на ногу, хотя это было невозможно, - потом взглянул на Диму и нахмурился.

Дима сидел на краю кровати и сосредоточенно тыкал в смартфон, то и дело расцветая от улыбки, Август ощутив, что сердце сжалось от ревности. Кому это он так мечтательно улыбается?

Август, конечно, не имел никакого права ревновать, но kakogo hrena?!

- Sister? – спросил Август, старательно придав голосу совершенно незаинтересованные интонации.

- А? – спросил Дима, даже не оторвавшись от переписки. – Нет…

«А кто?!» – чуть было не спросил Август, но сдержался ценой мигнувшего света и болезненной судороги, прошившей спину от затылка до копчика.

- Коллегу наконец-то выписали из стационара, - рассеянно пояснил Дима. – Ей уже не терпится вернуться на работу…

- Вы не обязаны мне отчитываться, - отрезал Август.

Дима опустил телефон и несколько секунд внимательно смотрел на Августа похолодевшим взглядом.

- Я рад, что вашей подруге стало лучше, - промямлил смутившийся Август.

Дима кивнул и снова принялся настукивать в телефоне.

- Значит, вы здесь её проведывали? – спросил Август, почему-то почувствовав себя несчастным и ненужным, но Дима, в общем-то, изначально не скрывал, что попал к нему в гости почти случайно.

- Не только её, - спокойно ответил Дима, сунув телефон в карман. – Почти весь наш участок здесь лежал, просто она была последней из тех, кого выписали…

Он вдруг осекся и стиснул челюсти с такой силой, что проступили желваки.

- Но кого-то всё-таки не спасли? – тихо спросил Август.

- Да, - глухо сказал Дима, рассматривая свои руки. – Ранения, несовместимые с жизнью, может исцелить только чудо… но чуда не произошло.

- Мне жаль, - искренне сказал Август, грузно опираясь на ходунки. – Я этого не хотел.

- Я надел бронежилет, спас себя, молодец такой, но совсем не подумал о других, - пробормотал Дима. – Не предусмотрел, что пострадает весь город.

- Мои дроны не должны были… - неловко проговорил Август, путаясь в словах от волнения. – Они не для того… их программировали для другого…

- Ваши дроны созданы для того, чтобы убивать людей, - резко перебил Дима. – Как и любое другое оружие.

От него повеяло такой колючей ледяной волной гнева, что Август невольно попятился и едва не упал.

- Убивает не оружие, а рука, которая его держит, - попытался было оправдаться Август, но замолчал.

Он и сам понимал, как неубедительно звучит красивая ложь для очистки совести, придуманная такими же бессердечными asshole, как он и его отец.

- Вашим дронам всё равно в кого стрелять – в преступников или в мирный митинг, - зло сказал Дима. – Или вообще в любую живую цель.

- Они стреляют в того, кого им задали, - огрызнулся Август. – Не хотите, чтобы они стреляли по людям – не задавайте им живые цели.

- Это вы мне говорите? – рассердился Дима. – Или всем богатым ублюдкам, которым продаете оружие? Или у них вы молча берете деньги?!

- Не молча, - обозлился Август. – Я говорю им «Спасибо very much, с вами было приятно иметь дело»!

Дима задышал так тяжело, что Август уже собирался вызывать медсестру – то ли спасать Диму от раннего инфаркта, то ли защищать пациента, пока его не задушили.

- Да, я не святой! – зло сказал Август, выпрямившись во весь рост. – I am a death dealer, но и ваш любимый Игорь Гром тоже не герой!

Дима даже побледнел от гнева.

- Не смейте трогать Игоря! – прошипел он, поправив очки.

- Почему нет? – запальчиво проговорил Август. – Я читал новости про вашего друга! Уволен из полиции… так ему и надо!

- Август, заткнитесь, - попросил Дима, сдерживаясь из последних сил. – Вы ничего не знаете про Игоря!

- Я знаю достаточно, - задиристо ответил Август. – И не закрывайте мне рот, я вам не defendant!

На Диминых скулах вспыхнули рваные малиновые пятна.

- Последний раз прошу – хватит, - проговорил Дима, скрипя зубами. – Перестаньте, этот разговор не приведет ни к чему хорошему…

- А иначе будете пытать меня? – насмешливо спросил Август. – Как ваш mate Гром научил?

Димин взгляд на секунду остекленел, а побледневшее лицо исказилось горечью, Август с ужасом понял, что невольно попал прямиком в какое-то больное место, которое имелось и у такого солнечного светлого человека, как Дима Дубин.

Дима шагнул к нему – лицо у него стало жестким и страшным, совсем чужим, Август не на шутку испугался, в голове некстати замелькали обрывки жутких новостей про полицейский произвол, что-то про shvabry, что бы это ни было. Он подумал, что Дима в лучшем случае врежет ему, а в худшем – вообще сломает шею, но Дима вытянул руку, ловко схватил Августа за сосок, жестко выкрутив сквозь тонкую ткань рубашки, и потянул к себе.

Август взвыл от боли, скрючившись почти пополам. Дима тут же плотно зажал ему рот ладонью прежде, чем успел вырваться протяжный крик. Август уставился в злющие голубые глаза, сосок горел в тисках, спина заболела от неудобной позы, но Август боялся шевельнуться – Dimochka Dubin превратился в страшного menta.

- Еще одно слово про Грома – и я больше никогда сюда не приду, - тихо и доходчиво проговорил Дима. – Ты представить себе не можешь, чем Игорь пожертвовал… так что zavali ebalo, August… understand?

- Yes, - послушно выдохнул Август, когда мозолистая шершавая ладонь на секунду отодвинулась от его рта. - Please let me go!

Он вовсе не был трусом, но сейчас боялся перечить этому жуткому незнакомцу с лицом Димы Дубина, который, казалось, был способен на всё.

- Оф кос, - ответил Дима с холодной улыбкой, похожей на оскал. – Тебе ведь надо побольше… уолкинг.

Он убрал руки и отодвинулся, Август невольно охнул, схватившись за горящий сосок, пульсирующий острой, совершенно несексуальной болью.

Дима отошел, молча взял рюкзак, накинул лямку на плечо и вышел, даже не взглянув на Августа… и свою рубашку не забрал – то ли забыл, то ли побрезговал. Август обессиленно сел на край кровати, потирая грудь. Наверняка останется здоровенный синяк, который как-то придется объяснять медсестрам… Август вздохнул и понурился.

Возможно, он сам напросился своими нападками, но Дима тоже был хорош! Зачем он начал тыкать Августа, словно щенка, в неприятную правду, которую они оба никак не могли изменить? Verdammter Polizist!

Август оскалился от бессильного гнева… на ум немедленно пришли десятки остроумных ответов, один лучше другого, но было поздно – Дима уже ушел. Не факт, что он вернется… и не факт, что его будут ждать обратно, Август прекрасно обойдется без таких сомнительных друзей. Жил же он как-то раньше вообще без друзей, и ничего…

Август чуть было не пнул проклятые ходульки... ходунки… как их там?! – но в последнюю секунду передумал – больничные тапочки были слишком уж тонкие, не хотелось вдобавок ко всему сломать парочку пальцев на ноге и задержаться в этой чертовой больнице еще на несколько недель, Август уже и так потихоньку сходил с ума.

Дверь снова открылась, Август вздрогнул и настороженно взглянул, подобравшись – вдруг это Дима одумался и пришел мириться? - но это была всего лишь ассистента Katya с включенным планшетом и стопкой каких-то документов на подпись.

- What do you need again?! – напустился на неё Август, в глубине души ощущая себя законченной, хоть и весьма несчастной сволочью. - Don't you have something to do?!

***

Сперва кошмар был нормальным… ну, насколько могут быть нормальными кошмары.

По тёмным пустым больничным коридорам за Августом гонялось здоровенное чудовище в перьях. Чудовище сверкало из темноты желтыми глазами и орало страшным птичьим голосом, то и дело скрежеща острыми когтями. Август пугался, спотыкался, метался между стенами, предательски вырастающими на пути, ноги заплетались, словно макаронины… этот кошмар снился ему не первый раз, так что какой-то частичкой недремлющего рассудка Август осознавал, что это всего лишь сон.

Даже когда chudo v peryah превратилось в злющего Волкова, заросшего ваххабитской бородой до самих глаз, Август не слишком-то испугался – скорее ощутил вселенскую усталость от того, что даже во сне вынужден суетиться и что-то решать.

Наверное, именно подсознательное желание перевалить ответственность на кого-то другого, кого-то… более достойного и повернуло кошмарный сон в странную сторону. Из бесконечных запутанных коридоров Август переместился в свою собственную спальню на втором этаже семейного особнячка в глубине Делфтской гавани, куда никогда не попадали праздные туристы.

Он очутился в своей собственной постели, по которой ужасно соскучился… и не один.

- Дима! – обрадовался Август и без всякого стыда раздвинул ноги.

Сон начал приобретать определенно приятные нотки, но тут Август понял, что Дима, нависающий над ним, смотрит с неожиданной злобой, которая так не шла его открытому честному лицу.

- Почему ты сердишься? – спросил Август, смутно припоминая, что причина вроде бы даже была.

Дима склонился над ним, тесно прижимаясь грудью к груди, и крепко взял Августа ладонью за горло, почему-то не позволяя прикоснуться к себе.

- О, мы уже играем в насилие? – попытался улыбнуться Август, но понял, что ему становится совсем не смешно.

Из Диминых глаз на него смотрело что-то чужое… и глаза-то были не совсем Димины, желтые какие-то, злые и пронзительные как у птицы.

Август попытался спихнуть с себя тяжелое тело, но в кадык больно уткнулись рожки полицейского электрошокера. Август застыл. Из каких глубин разума Дима… вернее монстр с его лицом, выкопал этот застарелый страх?

- Не надо, - обреченно попросил Август, вжимаясь вспотевшим затылком в подушку.

Желтые глаза немигающе смотрели на него, в них не было ни сочувствия, ни сожаления, ни капли Диминой доброты, вообще ничего человеческого.

Август почему-то не сомневался, что хтоническая тварь без всяких раздумий поджарит его. В лучшем случае позвоночник взорвется и Август умрет быстро и безболезненно, не успев ничего понять, в худшем – нано-предохранители в позвонках перегорят, и Август превратится в говорящую голову… участь хуже смерти! Уж лучше сразу разлететься на куски, чем так мучительно угасать…

- Начинай умолять, - посоветовала тварь с лицом Димы и глумливо ухмыльнулась.

- Ты не он, ты не Дима, - прошептал Август. – Кто ты?

Он даже вскрикнул от неожиданности, когда на пах легла ладонь и принялась настойчиво поглаживать мягкий член в извращенной пародии на нежную ласку. Августу захотелось скинуть мерзкую липковатую руку, хотелось отодвинуться подальше и уйти из-под касаний, но в горло по-прежнему больно упирался шокер, поэтому он лежал смирно и молчал терпел.

Желтоглазая тварь с любопытством смотрела ему в лицо, как будто изучая занятного жучка, и заухмылялась, наконец-то ощутив примитивный физиологический отклик.

Август отвел взгляд, чувствуя, что щеки заливает горячей краской. Ему было противно и страшно, но он все-таки молодой мужчина, от его тела достаточно легко получить нужный отклик...

- А может, тебе просто нравится? - вкрадчиво пропела тварь, без труда читая его мысли, и унизительно пошлепала шокером по щеке Августа.

- Нет, - прошептал Август. - Мне не нравится.

- Не ври, - укоризненно проговорила тварь. - Мы ведь оба знаем, что ты давно научился получать удовольствие от боли...

Член, предатель, содрогнулся и тяжело лег на живот, подтекая слюдяными каплями.

Шокер сухо затрещал рядом с ухом, подняв волосы дыбом, напоминая о мучительной смерти, которая всегда бродила рядом. Август вздрогнул, всё-таки набрался решимости и посмотрел в упор – тварь уже ничем не напоминала Диму. Август моментально узнал это существо, которое гонялось за ним в кошмарах: черные перья, всклокоченные рыжие волосы, желтые птичьи глаза… несмотря на оцепенелый ужас, ему парадоксально стало легче от осознания, что это всё-таки не Дима.

Может, это была запятнанная совесть, которую он давно загнал пинками в подполье разума, или просто какое-то хтоническое чудовище, выбравшееся из бездны подсознания, но не тот светлый и добрый человек, который ассоциировался у Августа только с теплом и нежностью.

- Он не вернется, - засмеялась тварь, скаля острые зубы. – Ты же знаешь, что он никогда не вернется к тому, у кого руки по локоть в крови!

Август промолчал. Конечно, он знал, что заслуживает… вернее совершенно не заслуживает дружбы Димы Дубина, такая чистая искренняя дружба – недоступная роскошь для торговца смертью, для грязной продажной мрази, которая приносит всему миру только боль и несчастье.

- Ну что же ты, дорогуша, - укоризненно проговорила тварь, склонилась ниже и лизнула соленую слезинку, текущую по виску. – Зато у тебя есть я! Нам будет очень весело vmeste, уж поверь!

Холодная липкая ладонь обхватила член, - Август почему-то подумал про скользких ядовитых змей, хотя прямо перед глазами колыхались грязные смоляные перья, - тварь что-то шептала на ухо с притворной злобной нежностью, ритмично двигая когтистой ладонью. В висках так громко стучала кровь, что Август не расслышал ни единого слова.

Шокер громко треснул прямо в ухо, низ живота свело унизительной судорогой, в которой было слишком мало удовольствия, запахло спермой и озоном… Август вскрикнул, проснулся и резко сел на кровати, дико озираясь по сторонам.

В палате было темно, даже дежурные лампы отключились, зато позвоночник светился так ярко, потрескивая остаточным зарядом, что Август мог рассмотреть свои скрюченные трясущиеся руки.

- Fuck, - пробормотал он, неуклюже утер ледяные капли пота, выступившие на лбу, и с прищуром уставился на пятно, расплывшееся на больничной рубашке, прилипшей к разгоряченному телу.

Последний раз мокрые сны с ним случались… наверное, лет десять назад, когда он был совсем молодым и еще не начал пользоваться услугами специально обученных людей. Сейчас-то почему?!

Он озадаченно прислушался и понял, что из коридора доносится встревоженный шум: медсестры бегали туда-сюда, шурша бахилами, что-то звенело, стучали двери, гудели переносные генераторы… кажется, его эротический кошмар случайно обесточил всю больницу.

Август поморщился и с усилием повернулся на бок – спина нагрелась и привычно болела, позвоночник подозрительно искрил, на душе было как-то гадко, хотя Август не мог вспомнить, что именно ему снилось. Какая-то дрянь, змеи, бесконечные погони в темноте, ледяные руки на горле…

«Пора убираться отсюда, пока я кого-нибудь случайно не убил», - устало подумал Август, и испуганно дернулся, едва не свалившись с кровати, когда с громким хлопком включилось электричество, залив палату желтым светом, и все приборы одновременно пронзительно запищали.

Нервы ни к черту! Holy shit! Yobanaya северная страна сводила его с ума!

Chapter 6

- Свободны, - негромко проговорил Август, остановившись перед дверью, оббитой новеньким черным дерматином.

Телохранители переглянулись… и не сдвинулись с места. Август раздраженно вздохнул и медленно повторил по-русски.

Какое счастье, что завтра он улетает из проклятой страны, не принесшей ему ничего, кроме унижения и проблем, и наконец-то вернется домой, к вышколенному персоналу, к родному языку, и к отцу, который строго спросит за всё…

 

- Вы не поняли?! – рассвирепел Август, обнаружив, что телохранители по-прежнему мнутся у него за спиной, недоуменно переглядываясь.

Тот, что был повыше и посмелее, пробурчал, что здесь может быть опасно для иностранца, но сконфуженно умолк, стоило Августу пристально взглянуть на него.

- Ждите в машине, - приказал Август, стараясь держать себя в руках.

Дом был очень старый, проводка явно не выдержит вспышку ярости... Августу не хотелось причинять неудобств случайным людям, это было бы слишком мелочно и недостойно.

 

Он дождался, пока угрюмые телохранители provalyat, громко топоча ботинками по ступенькам, и выдохнул - командовать людьми было намного приятнее, чем бесконечно подчиняться врачам и медсестрам, не имея возможности возразить… вернее, возможности-то были, да только его возражения никто не слушал.

Август невольно вспомнил, что долго уговаривал Антонину Петровну бросить чертову больницу и работать у него личной медсестрой, обольщал Европой и баснословной зарплатой, но всё-таки не уговорил. Такая принципиальность заставила его еще сильнее зауважать эту стальную леди с сильными умелыми руками, которым позавидовал бы портовой докер.

 

Осталось вернуть еще один dolzhok – и можно возвращаться домой с чистой совестью. Август расправил плечи, одернул одежду, убедившись, что выглядит идеально, и пробормотал под нос:

- Думал, что я тебя не найду, ублюдок?

Прозвучало как-то слишком по-киношному, совсем наигранно и ненатурально.

- Ублюдок, думал, что я тебя не найду?! – попробовал еще раз Август и пришел к выводу, что так звучит немного лучше.

- Я нашел тебя, ублюдок, - пробубнил он снова и понял, что надо срочно на что-то решаться, потому что его моральные силы испарялись прямо на глазах.

 

Август надавил на кнопочку звонка и выпрямился во весь рост, надеясь, что выглядит респектабельно и представительно, как и должен выглядеть глава всемогущей корпорации «Хольт». За дверью раздавалось какое-то шебуршание, потом замок звонко щелкнул и дверь распахнулась настежь.

- Я ублюдок! – грозно заявил Август, уставившись на Диму Дубина, который встретил его практически голышом.

На Диме были только непристойно-короткие джинсовые шорты, черные резиновые сланцы и, почему-то, намотанный вокруг шеи полосатый шарф крупной вязки.

 

- Да? – осторожно спросил Дима после секундной паузы.

- Думал, я тебя не найду?! – рявкнул Август, жалея, что не может прямо сейчас провалиться сквозь пол.

- Разве я прятался? – изумился Дима, потом до него наконец-то дошло, кто к нему явился, и он даже охнул, окинув Августа взглядом сверху донизу.

- О, вас уже выписали?!

- Я войду? – чопорно спросил Август, решив переступить через свой позор, proekhali – кажется так говорили русские?

- Н-нет, - смущенно сказал Дима. – Sorry.

- Нет? – удивился Август и заглянул поверх его плеча в маленькую светлую прихожую. – Почему?

- Я уже не заразный, но… - начал было Дима, потом спохватился и перебил себя. – То есть, я заразный! Я очень заразный, вам не стоит…

Август решительно отодвинул его и зашел в чужую квартиру, прекрасно отдавая себе отчет, что поступает сверх-неучтиво и вообще по-хамски.

- … угрожает вашему иммунитету, - пробормотал Дима ему в спину и засопел.

 

Август огляделся, хотя, в общем-то, здесь и смотреть было не на что – смехотворно крошечная однокомнатная квартира с микроскопической кухней и высоченными потолками… одна только гардеробная в доме Августа занимала больше места, чем всё Димино жильё!

Впрочем Август сразу понял, что человек, живущий в этом гетто, редко бывает дома, и что он живет совершенно один; что, судя по разбросанным там и тут упаковкам бумажных платков, он недавно переболел простудой… и что ему нравятся собаки и нидерландские оружейные магнаты – последнее было понятно по многочисленным рисункам, которые валялись где попало – на подоконнике, на письменном столе... даже на застеленной кровати лежал карандашный набросок, с которого на Августа смотрел он сам.

 

- Ну знаете! – возмущенно проговорил Дима, громко захлопнув дверь за его спиной.

- Как вы себя чувствуете? – спросил Август, повернувшись к нему и испытывая неожиданное умиротворение.

- Как будто ко мне вломились без спроса! – хрипло рявкнул Дима, пламенея румянцем.

- А горло? – спросил Август, показав на шарф вокруг шеи.

- Почти прошло, - неохотно ответил Дима.

Август кивнул.

 

- So… поговорим? – спросил он. – Я бы не отказался от чая.

- У меня только простой "Гринфилд" в пакетиках, - мрачно сказал Дима. – И кофе растворимый… вы такой не пьете, наверное.

- Я пережил вашу больницу, - серьезно сказал Август. – Теперь я ем и пью всё, что не ovsyanka и не kisel.

Он даже передернулся от воспоминаний – Дима заметил и не удержался от быстрой кривой улыбки.

- Ладно, - сказал он, жестом пригласив на кухню. – Не выгонять же вас теперь…

 

Кухонька оказалась такой крошечной, что Август даже немного растерялся – любой чулан в его особняке был в два раза просторнее, чем этот zakytok, но здесь каким-то волшебным образом помещались холодильник, плита, три навесных шкафчика, одинокая табуретка, придвинутая к подоконнику, превращенному в стол, и полка с посудой над раковиной. Август застыл на пороге, боясь неудачно шевельнуться и что-нибудь нечаянно сбить плечом.

Дима покосился на него и сразу всё понял, великодушным жестом показал на табуретку, придвинутую к столешнице.

- Садитесь, - строго сказал Дима. – И ничего не трогайте.

 

Август осторожно устроился на табуретке и попытался рассмотреть, что находится за опущенными жалюзи. С недавних пор закрытые наглухо окна вызывали у него какую-то безотчетную тревогу, ему хотелось видеть, что находится за окном, даже если там глухая стена или некрасивые задворки с мусорными баками.

- Можно открыть? – попросил он у Димы, который возился с чайником.

Дима поморщился, но потом все-таки поднял жалюзи – и Август сразу понял причину его неодобрения.

 

Август читал про знаменитые dvory-kolodtsy, но смутно представлял, как они выглядят изнутри. Пока он искал Димин apartment, он имел сомнительное удовольствие прогуляться по этим самым дворам, поразившись тому, как мрачно и темно внутри, а теперь он вдобавок увидел, как в них живется – буквально в двух метрах от Диминого окна, rukoy podat, уже были окна соседнего дома.

Август прикинул, что спокойно может перепрыгнуть с подоконника на подоконник, как в лихом боевике… к соседнему окну подошла старушка с кислотно-фиолетовыми кудрями, спокойно посмотрела на опешившего Августа, невозмутимо полила из чашки чахлый цветок, стоявший на подоконнике, и отошла.

 

- Вы знаете эту леди? – изумленно спросил Август, обернувшись к Диме.

- Неа, - рассеянно ответил Дима. – Только здороваемся кивками… мое окно не открывается.

- Она… punk? – осторожно спросил Август, у которого до сих пор стояли перед глазами фиолетовые кудри.

- Нет, - засмеялся Дима и поставил перед ним чашку с чаем. – Я думаю, что она учительница… очень похожа на завуча какой-нибудь школы.

- Вы шутите? – спросил Август, не понимая надо смеяться или Дима всё-таки не шутит.

 

- Август, что вы хотели? – прямолинейно спросил Дима. – Меня ждут судебные разбирательства?

Август удивленно моргнул и покачал головой.

«Да, я и правда зря приехал» - с горечью подумал он. - «Всё и так было предельно понятно».

Он неторопливо достал бумажник из пиджака, вытащил несколько крупных купюр и положил на стол веером. Специально заезжал в банк, чтобы снять наличные, - Август уже и забыл, когда последний раз держал бумажки в руках, - зато вышло эффектно, как ему и хотелось.

 

- Это еще что? – холодно спросил Дима.

- Компенсация за рубашку, - с вызовом ответил Август. – Я не могу вернуть вам вашу одежду.

- Почему? – удивился Дима.

- Я в ней спал, а когда понял, что вы больше не вернетесь – сжег, - честно ответил Август.

- Зачем?

- Psikhanul, - старательно выговорил Август.

Дима помолчал, рассеянно поигрывая чайной ложечкой.

«Думай, что хочешь, мне плевать», - раздраженно подумал Август и подвинул к нему купюры.

 

- Уберите по-хорошему, - попросил Дима, нервно поправив очки. – Не нужно этого.

- Ну почему же? - Август заставил себя вежливо улыбнуться. – Вы тратили на меня время и собственные средства, я считаю, что любой труд должен быть оплачен…

- Я сейчас скатаю в трубочку и запихну вам в задницу, - предупредил Дима, невежливо перебив его.

Лицо у него вновь сделалось жестким и серьезным, Август почему-то поверил, что Дима так и поступит.

- Как хотите, – сухо ответил Август, скомкал деньги и небрежно сунул в карман пиджака.

 

- Вы приехали только за этим? – спросил Дима после тяжелой паузы.

Август пожал плечами.

- Вообще-то я хотел спросить… - начал было он и прикусил язык.

Дима вопросительно вскинул бровь.

- Впрочем, это ваше дело, - ответил сам себе Август и решил, что не станет унижаться расспросами.

Эта страна и так раскатала его в тонкий лист, опрокинула на спину, как майского жука, выпотрошила и почти разорила.

 

Он резко отодвинул чашку с нетронутым чаем, встал и шагнул к двери, но Дима преградил ему путь и уперся ладонью в грудь, вопросительно заглянув в лицо.

- Вы не навещали меня, потому что заболели? – с надеждой спросил Август, не удержавшись от вопроса и презирая себя за слабость.

- Нет, - ответил Дима.

- Yasno, - пробормотал Август.

А чего он ждал? Он ведь сразу знал ответ, не стоило и спрашивать.

 

- Мне было очень стыдно, - неожиданно сказал Дима. – Я не знал, как вам в глаза смотреть.

Август изумленно уставился на него.

- Я боялся, что вы больше не захотите меня видеть, - признался Дима. – Думал, что я у вас теперь в черном списке посетителей.

- Oh, - беспомощно выговорил Август. – No!

- А потом, вдобавок ко всему, совершенно дурацки простыл, - вздохнул Дима.

- Я очень скучал по вам, darling, - серьезно сказал Август. – И очень злился.

- И мою рубашку сжег, - кивнул Дима. – А я вообще-то любил ее...

- Я куплю вам десяток других, - пообещал Август. – Mir?

Дима улыбнулся и протянул ему мизинец, Август захлопал глазами, не очень понимая, что от него требуется. Поцеловать пальцы? Плюнуть в ладонь? Что?

- Давайте руку, - развеселился Дима, зацепил мизинцем за мизинец недоумевающего Августа и хорошенько потряс. – Мир… а теперь чай пей, я что, зря старался?!

 

Димин чай, в общем-то, ничем не отличался от больничного, разве что сахара побольше, горечи поменьше. Раньше Август непременно скривил бы нос, но за последние месяцы он пересмотрел свои приоритеты – дешевый чай был наименьшей из проблем, свалившихся на его голову, к тому же Август немного привык и даже по-стокгольмски пристрастился.

- Вас давно выписали? – спросил Дима, прислонившись бедром к подоконнику.

Август старался не пялиться на его почти обнаженное тело, покрытое золотистыми волосками; Дима словно издевался над ним – под незагорелой кожей двигались тугие упругие мускулы, Августу хотелось то ли куснуть за бедро, то ли лизнуть плоский живот, прямо в курчавую дорожку, сползающую от пупка под пояс шорт.

 

Он торопливо отвернулся и принялся сбивчиво рассказывать, как выписывался. Дима молчал и только угукал с пониманием - в какой-то момент Август понял, что взахлеб пересказывает ему, путаясь в языках, как ему было страшно уходить из больничной палаты, которую он возненавидел, но в которой провел столько времени, что она стала восприниматься неким островком стабильности и спокойствия.

И что возле больницы дежурили журналисты, так что Август отправил им на растерзание свою свиту с Katey во главе, а сам, с парой телохранителей и Антониной Петровной, вышел через «chornuy vuxod», и Антонина Петровна неожиданно расцеловала его на прощание с такой нежностью, с какой к Августу за всю его жизнь никто не относился.

И что пока Август спускался по ступенькам, пахнущим сырой pobelkoy, он ощущал себя невероятно хрупким и смертным, и от этого ему было не по себе. К тому же на выписку привезли какой-то ужасный серый спортивный костюм, который вдобавок оказался коротковат, щиколотки ужасно мерзли, а все вещи поместились в потертый пакет, который подарила Антонина Петровна, сообразив, что пациенту некуда положить немногочисленные вещи. Всё это, в целом, было так унизительно!

 

- Вы считаете, что это смешно? – помрачнел Август, заметив, что Дима широко улыбается.

- Жаль, что вас таким никто не видит, - вдруг сказал Дима, несмело вытянул руку и зачем-то погладил Августа по волосам.

- Vorchaschim? – буркнул Август.

- Искренним, - серьезно ответил Дима. – Вы слишком хорошо держите лицо, непонятно, что у вас лежит за душой.

Август невольно покосился через плечо, но потом понял, что «за душой», это не позади, а внутри.

 

- Меня так воспитывали, - сказал он.

- Я понимаю, - согласился Дима. – Но когда вы…

Он замялся, пытаясь подобрать нужное слово.

- Жалуюсь? – вздохнул Август.

- Ноете, - согласился Дима. – Когда вы ноете, вы похожи на живого человека, а не на жестяного робота.

Август обиженно посмотрел на него.

- На очень красивого робота, - поправился Дима. – Извините.

«По-моему, я ему всё-таки немного нравлюсь», - растерянно подумал Август.

 

- А мои рисунки вы тоже сожгли? – как-то торопливо спросил Дима. – Вместе с рубашкой?

- Нет! – оскорбился Август. – Я уважаю искусство!

Дима расплылся в улыбке.

- Ваши рисунки завтра улетят со мной в Роттердам, - сказал Август. – Я специально…

Он замолчал, увидев уныние на Димином лице, которое тот даже не попытался скрыть.

- Уже завтра? – дрогнувшим голосом переспросил Дима.

- Мне надо привести дела в порядок, - пояснил Август.

Дима кивнул и принялся суетливо поправлять шарф, намотанный вокруг горла. Он как-то заметно потух, но у Августа невольно потеплело на сердце – хоть кому-то было не всё равно.

 

- Дима, а вам не холодно? – спросил Август, стараясь не пялиться на потертые джинсовые шорты, туго обтягивающие узкие бедра.

- Нет, - удивленно отозвался Дима. – Жара же...

Он посмотрел на Августа и улыбнулся через силу.

- А вам не жарко в пиджаке?

Август уже собирался ответить, что в машине работает кондиционер, так что в пиджаке вполне терпимо, но вместо этого сказал:

- Могу снять, если хотите.

Дима моргнул.

- Хочу, - просто сказал он.

Его глаза так лукаво заблестели, что Август сразу уловил подначку – Дима просто не поверил, что Август готов ради него раздеться.

«Это мы еще посмотрим», - мысленно ухмыльнулся Август, неторопливо снял пиджак и аккуратно положил на табуретку, потом так же невозмутимо принялся расстегивать пуговицы на жилете – Димины брови изумленно взметнулись, но он промолчал.

Август тоже молчал, снял жилет и взялся за рубашку, Дима нервно облизнул губы, не пытаясь остановить.

«Значит, я правильно его понял», - с облегчением подумал Август, расстегивая тугие пуговицы на манжетах.

 

- А это еще зачем? – не выдержал Дима, когда под рубашкой обнаружилась шелковая водолазка. – Как вы вообще не сварились?!

- Чтобы не искрить, - серьезно сказал Август, стащил и положил поверх приличной кучки одежды.

Дима только головой покачал. Август с вызовом посмотрел на него, - «не ожидал, что я зайду так далеко, Dimochka?», - но мысленно признал, что без слоев одежды, даже дорогой и удобной, действительно намного прохладнее и приятнее.

- Я не сказал «стоп», - негромко проговорил Дима, глядя исподлобья.

Ах ты! – задохнулся Август, чувствуя, что его переиграли в этой негласной схватке, и принялся расстегивать ремень брюк.

Через минуту он остался в носках и брифах, но Дима упрямо молчал, даже когда Август медленно потянул за эластичную резинку. Август немного подождал – Дима смотрел на него с игривой насмешкой и явно ждал, что Август испугается и остановится, Август молча стащил белье, переступил через него и выпрямился во весь рост.

Красивый ровный загар, конечно, давным-давно сошел, после больницы исхудавшие ребра нездорово выпирали, - и, конечно же, спина навсегда изуродована шрамами и имплантами, от этого никуда не деться, - но Август всё равно знал, что тело у него вполне привлекательное, нечего стыдиться.

- Стоп, - хрипловато проговорил Дима и облизнул губы.

Август переступил с ноги на ногу… по полу, вообще-то, довольно сильно мел skvoznyak, - в старых домах всегда полно щелей, - по рукам побежали крупные мурашки, волоски на затылке встали дыбом без всякого электричества.

 

Дима смотрел каким-то потерянным и неожиданно робким взглядом, так дети смотрят на очень дорогую игрушку, зная, что никогда не смогут подержать ее в руках – с восхищением и тоской, но без взрослой расчетливой жадности. Август видел такие взгляды у детишек из сиротских приютов, которых курировал «Holt»… даже его, считавшего себя бессердечным, порой пробирало до глубины души.

Он понял, что Дима не сделает первого шага, хоть и очень хочет, но эта неожиданная робость вызвала почему-то не раздражение, а нежность – Августу понравилось быть бесценным в чьих-то глазах… то есть, не чьих-то, а в глазах этого конкретного русского.

 

Он подошел к Диме, - на такой маленькой кухоньке потребовался всего один шаг, чтобы соприкоснуться грудью к груди, - и медленно потянул за край полосатого шарфа. В воздухе запахло почти выветрившейся ментоловой мазью, Дима зябко вздрогнул.

- Я же сказал «стоп», - так неуверенно проговорил он, что Август проигнорировал эту провальную попытку сопротивления, и опустился перед ним на колени.

Дима тихо ахнул, Август принялся расстегивать неожиданно тугие пуговицы на джинсовых шортах, ощупывая кончиками пальцев упругую выпуклость, которая упиралась в ширинку. Дима вдруг встрепенулся, словно очнулся от глубокого сна, и схватил Августа за запястья с такой силой, что Август едва не взвыл.

«Неужели оттолкнет?» – растерянно подумал он, обмирая от тревоги.

- А помните, я обещал вам экскурсию по Питеру? – неожиданно спросил Дима таким хриплым голосом, что Августа вновь продрало возбуждением от загривка до копчика.

- Yes, - осторожно ответил Август. - А что?

- Не желаете начать осмотр с моей спальни? – светски осведомился Дима и улыбнулся.

Август заулыбался в ответ, едва не задыхаясь от затопившего его облегчения и счастья.

 

Дима джентльменски протянул ему руку и помог встать. Август поднялся, - колени, конечно, громко хрустнули, ну и ладно, - и опешил, обнаружив, что бабушка-панк с фиолетовыми волосами наблюдает за ними из своего окошка с огромным интересом. Дима решительно повернул его в сторону комнаты и нетерпеливо подпихнул в спину, еще и ущипнул за ягодицу, чего Август совершенно не ждал от этого благовоспитанного белобрысого копа.

 

***

Август благоразумно не стал просить открыть зашторенное окно в спальне, рассудив, что любопытная старушка и так увидела достаточно. Бабульки в нынешние времена достаточно prodvinutye, Августу вовсе не улыбалось обнаружить порно со своим участием на всевозможных новостных помойках.

Он терпеливо дождался, пока Дима не убрал с застеленной кровати свои наброски, книжки с закладками и какой-то мусор, и деликатно сел на краешек, благовоспитанно сложив руки на коленях.

 

- А ты можешь... - попросил Дима, облизывая его жадным взглядом, но осекся и покраснел. – Вы не могли бы…

Он окончательно сконфузился и замолчал. Август понял, что пора брать инициативу в свои руки, если он планирует сегодня заняться безудержным буйным сексом.

- Your first time with a man, right? – мягко спросил он и откинулся на локти, чтобы Дима мог сколько угодно любоваться его телом.

- Теорию знаю, - буркнул Дима. – Практики не было.

Август заулыбался, чувствуя себя котом, которого неосмотрительно запустили в подвал с копченостями. Он так и думал, что Димочка в некоем смысле virgin… это пикантно щекотало самолюбие.

 

- А вы? – спросил Дима, но потом махнул рукой, мол, что я спрашиваю.

- Я… мне затруднительно заниматься любовью с женщинами, - признался Август. – Из-за спины.

Дима посмотрел на него удивленным взглядом, но Августу не хотелось сейчас обсуждать свои несовершенства, он планировал заниматься более приятными вещами, которым его искалеченная спина не мешала. Может быть, как-нибудь потом он Диме всё расскажет.

 

- Так о чем вы хотели попросить, Дима? – вкрадчиво спросил он. – Что я могу для вас сделать?

- Носки оставишь? – попросил Дима, очаровательно розовея ушами. - И эти свои подтяжки тоже... можно?

- Oh! – заулыбался Август. – Sure!

Дима благодарно кивнул, снял очки и педантично положил на тумбочку возле кровати, потом окончательно стянул джинсовые шорты, переступил через них и забрался в постель к Августу.

 

«Это еще что такое?» – ошеломленно подумал Август, машинально подставляясь под неуверенные, но нежные касания.

Он когда-то читал любопытное, хоть и весьма сомнительное исследование о взаимосвязи мужского роста и длины члена; основной вывод, который Август вынес из этого чтива – что возможно какая-то взаимосвязь есть, а возможно и нет, спасибо за внимание, дамы и господа. Только зря время потратил на эту ерунду!

Зато теперь Августу стало предельно понятно, откуда в Диме это невозмутимое глубинное спокойствие, фоновая мужественность, не требующая агрессивного подтверждения. Еще бы…

 

- Какое стоп-слово? – серьезно спросил Дима, хаотично и благоговейно трогая Августа кончиками пальцев.

- Please, sweetie, - засмеялся Август. – Я не думаю, что нам это потребуется.

- Ладно, - смутился Дима и полез целоваться.

Для того, кто по его словам был «вечно женат на работе» он очень прилично целовался, Август млел и подставлялся под нежные, хоть и неловкие касания. Колени сами разъехались совершенно без участия рассудка.

 

Люди, которым он платил за секс большие деньги, трогали его профессионально, умело ласкали и, естественно, никогда не позволяли себе брезгливых гримас при взгляде на искореженный позвоночник… но Август никогда бы не променял Димины робкие и искренние ласки на вышколенный эскорт. Тем более что и Дима совсем не брезговал прикасаться к нему, скорее у него заметно razbegalis glaza и tryaslis ryki от желания пощупать всего Августа сверху донизу.

- Повернитесь? – попросил Дима, оставляя щекотные поцелуи на плечах и груди.

От его мокрых горячих прикосновений соски так окаменели, что стало и приятно, и больно.

- Вы уверены? – забеспокоился Август, выплыв из неги. – Там же спина, она… пугает.

- Я бы больше испугался, если бы её не было, - засмеялся Дима. - Перестань, ты такой красивый!

Августа бросило в краску от этого нехитрого комплимента, он неохотно повернулся и лег грудью на подушку, которую Дима догадливо подпихнул поближе. Несколько секунд ничего не происходило, Август подумал было, что Дима просто смотрит на него, но он отчетливо слышал загадочные шорохи и влажное чмоканье.

- Димочка, позвонки совершенно ничего не чувствуют, - снисходительно сказал Август, догадавшись в чём дело. – Можете не стараться.

- Да? – расстроился Дима. – А тут?

Августа даже подбросило – он никогда не думал, что кожа вокруг позвонков окажется такой нежной и чувствительной, там его никто не трогал – он никого никогда не просил, а по своей воле к нему никто не прикасался.

- Август? – испуганно спросил Дима, убрав свои чудесные ласковые пальцы. – Больно?!

- Не-е-ет, - простонал Август, вцепившись в подушку. – Еще! Please! Если вам не противно…

- Мне? – изумился Дима. – Да ни капельки!

Он снова принялся трогать старые рубцы – Август поймал себя на том, что сдавленно и бесстыдно подвывает от его прикосновений, колени окончательно разъехались, из члена текло, пачкая простыню, подушка промокла от пота и слюны – Август кусал ее, совершенно забывшись.

 

- А если я потрогаю языком, вас не коротнёт? – поинтересовался Дима, ненадолго прервавшись.

Августу стало одновременно и плохо, и хорошо от одного только предвкушения мокрого теплого языка на своей чувствительной коже.

- N-no, я не боюсь воды, я же принимаю… shower, – слабо выдохнул он, невольно прогибая поясницу. – But, Dima, я могу…

Он попытался вспомнить нужное русское слово – мысли так путались от возбуждения, что Август уже не понимал, на каком языке он бормочет, главное, что Дима его всё-таки прекрасно понимал.

- I can… кончиться, - признался Август, дрожа от нетерпения и непристойно прогибая поясницу в самом откровенном приглашении.

- Не надо кончаться, - серьезно сказал Дима, низко склонившись над ним и овевая лопатки жарким дыханием. – Можно кончать.

Chapter 7

За окном, на широком карнизе, сидел большой черный кот и старательно вылизывал лоснящуюся на солнце шерсть, не обращая никакого внимания на случайного зрителя.

Август изумленно посмотрел на кота – кот прервал свое занятие, взглянул на него круглыми ярко-голубыми глазами, презрительно мяукнул, повернулся и с достоинством удалился по выпирающей каменной кладке. Август только пожал плечами – непонятно, откуда взялось загадочное животное, но в помощи человека оно явно не нуждалось.

Август в глубине души даже не сильно удивился внезапному визиту – жизнь в Петербурге и его незаметно научила тому глубинному философскому фатализму, который в принципе отличал русских, где бы они не оказались. Местные называли это «pohuizm», Август никак не называл, только заметил, что жить стало намного проще и спокойнее, если время от времени повторять «da i huy s nim» и «ebis ono v rot».

Дима, правда, вздыхал и ворчал, что лучше бы Август с таким энтузиазмом читал классическую русскую литературу, с каким перенимает плохие привычки… к сожалению, на литературу у Августа совершенно не хватало времени.

- Смотря какой фабрик, - поддразнил Август в ответ, намекнув на Димину новую привычку невольно переходить на английский. - Смотря сколько дитэйлз.

Дима захохотал и отстал от него, смирившись с тем, что у каждого свои недостатки.

 

Август открыл холодильник и растерянно скользнул взглядом по полупрозрачным контейнерам, заботливо расставленным экономкой Ylyanoy, милейшей кудрявой женщиной с ужасно смешной по мнению Августа, и совершенно не смешной по мнению Димы фамилией Shitova.

Обычно экономка предварительно перекладывала еду на хрупкий майсенский фарфор, который Август привез из семейного особняка в Роттердаме, и подавала еду как положено, на тарелках, но Август сам дал ей два выходных подряд – и чем больше он смотрел на контейнеры, чем отчетливее понимал, что ему совершенно неохота возиться с сервировкой.

«Отца бы второй удар хватил», - мрачно ухмыльнулся Август, дожидаясь пока микроволновка подогреет порцию kartoshki s kotletkoy. – «Гордость и наследник семьи Хольт havaet, - как выразился бы кто-то вроде Грома, - вилкой из пластикового контейнера, как презренный плебей».

Как нормальный человек, - тихо проговорил в голове голос Димы, тот внутренний невозмутимый голос, который с некоторых пор помогал Августу оставаться спокойным даже на самых напряженных переговорах.

Август доел, лениво листая ленту на планшете, торопливо перематывая биржевые сводки и возникающие время от времени malinovye волосы невероятно настырной Диминой подружки. Судя по частоте ретвитов, всем было интересно посмотреть сенсацию «Юля Пчёлкина тайно проникла в логово «Хольт»: Как живет загадочный Август ван дер Хольт?!».

- Не так, - поморщившись, пробормотал Август и отодвинул планшет.

Пришлось пустить эту piraniy с камерой в особняк на Крестовском острове, где Август давно не жил – там вообще никто не жил, это была штаб-квартира русского ответвления «Holt International», но и служба безопасности, и Дима, и даже настырная Пчёлкина, вызывающая у Августа головную болью своим напором, настояли на обманке. Августу не оставалось ничего, кроме как согласиться – не столько ради себя, сколько ради Димы, который заслужил спокойную жизнь без дурацких пряток от папарацци.

 

Переезжать в особняк Дима наотрез отказался. Август уже достаточно хорошо его знал и понимал, где можно мягко продавить уговорами, а где Дима будет стоять насмерть, как принципиальный baran… с особняком был именно второй случай.

Жить вдвоем в Диминой odnushke было просто невозможно, там и одному Диме было тесно. Август плюнул и купил пятикомнатную квартиру, занимающую целый этаж старинного особняка, превращенного в жилой дом, в достаточно тихой глубине Невского проспекта.

Всю сознательную жизнь Августа учили, что он должен быть предельно осторожен с личными связями, он лакомый кусочек для хищных охотниц на богатых наследников, стоит только моргнуть – и его тут же приберет к рукам какая-нибудь хитрая жадная стерва. А вот что делать, если твой принципиальный love отказывается съезжаться – этому Августа никто не учил, никому и в голову не приходило, что кто-то может не захотеть роскошной безбедной жизни… Август до сих пор гордился скандалом, который закатил!

 

Он встрепенулся, услышав, как открывается входная дверь, торопливо встал, одернув длинный подол домашней льняной рубашки, и отправился в холл. Дима, увидев его, устало улыбнулся, поставил на пол раскрытый зонт, с которого текло, и принялся стаскивать промокшие кеды.

- Rain?! – поразился Август. – Только что было солнце!

- Это Питер, детка, - устало ответил Дима, подошел к Августу, громко шлепая мокрыми носками по плитке, уткнулся лбом в грудь и затих.

Август погладил его по затылку.

Дима так вкусно пах летним дождем, свежим легким одеколоном и своим родным запахом, который невозможно описать и нельзя перепутать с ничьим другим. И еще порохом, бумагой, какими-то химикатами, бензином, уличной едой… следователь где только не бывает и с кем только не видится!

Августа до сих пор потрясал до глубины души и грел тот факт, что при такой кошмарной загруженности Дима находил время повидаться с ним, пока он лежал в больнице. Просто так, по доброте душевной, потому что Август бы совершенно одинок и никто его не навещал.

 

- Love you so much… – прошептал Август, поддавшись приливу нежности.

Дима высвободился и посмотрел на него с подозрением.

- Так, что ты натворил? – спросил он. – Признавайся по-хорошему.

- Oh, fuck you! - обиделся Август и попытался отойти, но Дима обхватил его за талию и не отпустил.

- Да погоди ты, - сказал он смягчившись. – У меня хорошая новость, я выбил два выходных подряд!

Он заулыбался, уткнувшись острым подбородком Августу в грудь.

- Великолепно, - сухо ответил Август. – Утром я улетаю в Гонконг.

Димина улыбка погасла, Августу сразу стало холодно и как-то… нерадостно. Дима молчал, зная, что бесполезно негодовать и упрашивать, они оба взрослые люди, у них есть взрослые обязанности, от которых никуда не деться.

- Хорошая новость – ты летишь со мной, - торопливо закончил Август.

- Я?! – изумился Дима. – Зачем?

Август пожал плечами.

- А ничего, что я невыездной? – осведомился Дима, поправив очки.

- Ничего, - терпеливо ответил Август. – Это частный борт, ты даже не будешь выходить из самолета.

- Отличная поездочка, - невесело засмеялся Дима.

- Полеточка, - поправил Август. – Мы же полетим, а не на поезде…

Дима кинул на него веселый взгляд, полный тихого терпеливого смирения, Август понял, что какая-то русская идиома вновь прошла мимо него… «чем богаче язык, тем больше шансов выставить себя идиотом», - с досадой подумал Август.

- Ну и зачем я нужен? – поинтересовался Дима. – Какой от меня толк?

- Делай, что хочешь, - ответил Август, пожав плечами. – Можешь спать, можешь trahatsya… в общем, будешь развлекать меня!

Димины глаза оживленно блеснули.

- А-а-а, - протянул он с куда большим энтузиазмом. – Точно, у тебя же там есть кровать!

Август вообще-то совершенно не разделял его восторга – на частном самолете, принадлежащем «Holt International», была и большая кровать, и душ, и бар, и даже неплохой медотсек, но всё это довольно быстро переставало радовать, когда приходилось буквально жить между городами и странами. Для Димы в этом была экзотика и новизна, у Августа мысль об очередном полете на другой край света не вызывала ничего, кроме скуки и тоски.

… правда на этот раз Дима полетит с ним, так что это определенно будет один из лучших перелетов!

 

- Только верни меня через два дня обратно в Питер, - попросил Дима, неохотно отцепившись от Августа, и утопал в ванную.

- Верну, - пообещал ему вслед Август. – Мы ненадолго, одна деловая встреча – и назад.

- Может, просто поставишь «Зум»? – безнадежно попросил Дима из ванной.

Август хохотнул.

- Китайцы гордые и мелочные, - сказал он. – К сожалению, они мне сейчас тоже нужны, поэтому придется летать к ним на…

Он замялся, пытаясь вспомнить, как это будет правильно.

- На поклон? – подсказал полуголый Дима, высунувшись до середины. – На ковер?

- А какая разница? – заинтересовался Август.

- Никакой, - честно сказал Дима и засунулся обратно.

- Dimochka, ты голодный? – спохватившись, крикнул Август в ту сторону.

- Как волк! – проорал в ответ Дима. – Лайк эн энимал!

Август кивнул сам себе и отправился на кухню.

Кормить Диму из пластикового контейнера не хотелось – Дима заслуживал куда большего. Август по очереди открывал шкафчики, пока не нашел полку с посудой, и достал пару тарелок.

 

Дима справедливо подсмеивался, что Август не может ничего найти в собственном доме – ни вилку, ни носки… Август, в принципе, всю жизнь так жил. Зато он мог найти заинтересованных инвесторов, которые помогли вытащить корпорацию «Хольт» из глубокой ямы, хоть ради этого пришлось учить китайский… а для носков и вилок у него была экономка, и не одна!

Август аккуратно перевалил содержимое контейнера, pure и две крупные золотистые kotlety, на фарфоровую тарелку, сунул в микроволновку и отошел подальше – шанс поджарить позвоночник изнутри был крошечным, но был.

Из ванной доносился шум воды, Август вышел в холл, растерянно постоял у лужицы, натекшей с зонта, совершенно не представляя, как и чем ее убрать, потом постоял возле ванной, но не решился нарушить Димин relax.

Любому человеку, даже такому спокойному и терпеливому как Дима, надо побыть наедине с собой, особенно когда вернулся домой после тяжелого рабочего дня.

Август помялся и ушел на кухню, достал горячую тарелку и поставил на стол. Котлеты из индейки так аппетитно пахли и блестели от масла, что Августу снова захотелось что-нибудь съесть. Он взял с блюда красивое краснобокое яблоко и откусил почти половину, с наслаждением смакуя сок, потекший по губам.

Август привык проживать каждый день как последний и единственный, но злоключения, выпавшие на его долю в Санкт-Петербурге, научили его получать удовольствие даже от мелочей.

… в принципе, после пресной и склизкой больничной овсянки практически всё на свете покажется амброзией.

 

Дима зашел на кухню, почти утонув в любимом махровом халате Августа. Волосы, потемневшие от воды, задорно торчали колючками, но Дима выглядел куда бодрее, правда, зевал во весь рот.

- О! – удивленно сказал Дима, увидев поджидающую его тарелку с ужином. – Неужели сам разогрел?

Август небрежно пожал плечами – если он способен управлять огромной корпорацией, то и на кухне как-нибудь справится.

- Хозяюшка моя, - поддразнил Дима, вооружившись вилкой.

- Ne umnichay, – попросил Август. – Esh.

- А ты? – спросил Дима.

- Я уже, - безразлично ответил Август и взял второе яблоко.

Никогда не обращал на них внимания, лежат и лежат себе в красивом блюде, а они, оказывается, чертовски вкусные… надо будет похвалить экономку.

 

Должно быть Дима действительно устал – он молча ел, опустив глаза, время от времени постукивая вилкой по тарелке, и не рассказывал как прошел его день, хотя обычно делился сплетнями и новостями о людях, с которыми Август никогда не встречался и не собирался встречаться.

Август долго не понимал, зачем Дима это делает, но потом провел небольшое секретное исследование, опросил несколько человек, достойных уважения, и обнаружил, что в нормальных любящих семьях, к которым, - увы! – никогда не относилась его семья, именно так и поступают во время совместного ужина: делятся впечатлениями о прошедшем дне, пересказывают друг другу сплетни, хорошо проводят время…

Дима вырос в нормальной семье, для него это было естественно. Август вырос в семье, где открывать душу было не просто не принято, а категорически недопустимо… впрочем, с годами он понял, что эти строгие правила относились только к нему, младшей сестренке было позволено намного больше. Whatever Август привык к болтовне за ужином, и хотя сам всё-таки не мог так запросто делиться всем, что на душе, - старые привычки к скрытности тяжело изживать, - но Димины истории слушал с неожиданным удовольствием.

 

- Все хорошо? – осторожно спросил Август, чувствуя, что начинает нервничать от непривычного молчания.

Дима вскинул на него розовые от недосыпа глаза и виновато встрепенулся.

- Прости, - сказал Дима. – Умаялся как собака, совсем сил нет.

«Про бурный секс можно забыть» - понял Август, но не расстроился… вернее расстроился не потому. Уставшего Диму хотелось завернуть в одеяло и не выпускать из постели, пока хорошенько не выспится… «пусть остается дома» - решил Август. – «Не буду таскать его в Гонконг».

- И не мечтай, - хмуро сказал Дима, как обычно угадав его мысли с фантастической легкостью. – Я полечу с тобой… мы и так почти не видимся, я по тебе очень соскучился!

Август улыбнулся и откусил большой кусок от яблока.

 

- Жаль, что с твоими дронами так по-дурацки вышло, - неожиданно сказал Дима. – Идея-то была хорошая.

Август чуть не поперхнулся.

- Ну а что? – вздохнул Дима, поймав его полный изумления взгляд. - Они же всё-таки помогали, за всякой мелочевкой присматривали… я видел статистику, мелкая преступность резко упала, а теперь…

- А теперь мои дроны будут помогать китайской полиции, - ответил Август. – Sorry, you lost your chance.

Дима проворчал под нос что-то про бессердечного капиталиста, но Август знал, что он не серьезно. Август не лез в Димины идеалы и мечты сделать мир лучше, Дима не лез в бизнес.

 

- Пойду-ка я спать, - решил Дима, рассеянно облизывая вилку. – Извини, что так…

Он виновато пожал плечами, мол, романтический вечер полностью не удался.

- Ну что ты, darling, - с нежностью сказал Август, потянулся через стол и взял Диму за руку. – Я счастлив просто видеть тебя.

- И я тебя, - ответил Дима, просияв усталой, но искренней улыбкой, и накрыл ладонь Августа свой рукой.

Они почти минуту глупо pyalilis друг на друга и улыбались, потом Дима не удержал зевок, Август спохватился, отпустил его и кивком указал на спальню.

- А ты полежишь со мной? – попросил Дима и потер воспаленные глаза.

- Полежу, - согласился Август.

Засыпать, когда тебя гладят по волосам, было совершенно новым и чудесным опытом, как и гладить по волосам своего любимого человека, наблюдая, как он засыпает, полностью доверяя и расслабляясь в твоих руках. Август даже не подозревал, чего раньше был лишен.

 

Дима встал, но вдруг пошатнулся и схватился за стол, едва не рухнув на пол.

- Тихо-тихо, - засмеялся он, протянув руку бросившемуся к нему Августу, побледневшему от страха. – Я не умираю… просто на халат наступил!

Август подозрительно посмотрел на него, но Дима смешно задрал полы махрового халата, словно тетушка, прыгающая по болотным кочкам, и поплелся в спальню… халат действительно был ему великоват, полы то и дело норовили попасть под ноги.

- Сейчас приду! – пообещал Август в устало согнутую спину.

Он прошел в кабинет и забрал ноутбук, - почему бы не поработать из постели, тем более что Дима, привычный к белым ночам, обычно не реагировал ни на стук клавиш, ни на свечение экрана, - и отправился в спальню.

 

Дима лежал на застеленной постели, уткнувшись лицом в подушку, и сладко спал, раскинув руки и ноги звездой. Август растерянно остановился – он, конечно, видел, что love вымотан до предела, но всё-таки не ожидал, что настолько.

Август поставил ноутбук на комод, потом подошел к кровати, примерился, осторожно поднял Диму и взвалил на плечо. Дима даже от этого не проснулся, только что-то недовольно промычал, болтаясь вниз головой, пока Август торопливо разбирал постель.

Август уложил его обратно, подпихнув подушку под голову, и заботливо накрыл одеялом. Обычно Дима предпочитал спать в пижаме, но Августу было слишком жалко его беспокоить, Диме сейчас явно было совершенно все равно.

Он устроился на соседней половине, поставив ноутбук на колени, покосился на Диму, сладко сопящего в подушку, и неохотно подвигал пальцем по сенсорной панели. Не так, совсем не так Август планировал провести вечер долгожданного выходного, но что поделаешь… впрочем, раньше он себе и такой роскоши не мог позволить – лежать рядом с кем-то, кто любил его и принимал со всеми недостатками, слушать равномерное дыхание, любоваться трепетанием ресниц…

 

Август спохватился, что жадно пожирает спящего Диму взглядом, вместо того, чтобы работать… Дима, к тому же, от его взгляда тревожно заворочался, хмуря брови. Август отвернулся, засунул в уши капельки наушников и мрачно уставился в экран ноутбука, бездумно скользя взглядом по тексту коротенькой речи, которая должна была убедить китайских партнеров, что с ним можно и нужно иметь дело.

Мыслями Август был далек от Гонконга как никогда: он думал о том, что давно не звонил сестре, а надо бы позвонить, и о том, что предстоящая встреча с отцом не вызывает былого трепета, только холодное взрослое спокойствие. Видимо он действительно повзрослел и больше не нуждался в отцовской любви и одобрении – потому что теперь щедро получал их от человека, который спал рядом, и ради этого не приходилось rashibatsya v lepeshky.

Дима пошевелился, будто снова услышал мысли Августа, и тихо застонал. Август положил руку на его всё еще влажные волосы и легонько погладил, Дима повернул голову, как-то по-собачьи уткнулся лицом в ладонь, блаженно вздохнул и затих. Август поймал себя на том, что улыбается до ушей.

 

До встречи с Димой, - невероятной и почти невозможной, - он как будто и не жил, а просто существовал… как живой робот, как красивая журнальная картинка, как бледное подобие человека. Мальчик, выдрессированный быть идеальным, но не знавший простого человеческого счастья; роскошь была клеткой, благородное происхождение оказалось цепью на ноге, а связи не помогали найти друзей, потому что всё равно не выводили дальше своего круга, где всем было наплевать на всех, и все, похоже, были одинаково несчастны.

Кто бы мог подумать, что на самом деле счастье скрывается в таких мелочах, о которых Август раньше даже не слышал! Shavuha в белой промасленной бумаге, которую Дима приносил еще теплой; смешные и совсем не обидные скетчи с ретривером и важным длинношеим гусем, которые Дима подписывал «это мы»; нежные поцелуи в изуродованную кожу на спине, такую беззащитную и чувствительную; нидерландский словарик, который Дима стеснительно прятал, пока заучивал оттуда «я люблю тебя»…

Август решительно захлопнул ноутбук и убрал его на тумбочку, бросил сверху наушники, всё равно rabotnichek из него сейчас никакой, потом достал из-под подушки маску для сна. В отличие от Димы, который засыпал где угодно и как угодно, - ему даже свет позвоночника, бьющий прямо в лицо, никак не мешал, - Август так и не научился спать в белые ночи без маски и тяжелых задернутых штор.

Дима повернулся и, не просыпаясь, крепко обнял Августа, притянув к себе. Август поерзал, укладываясь поудобнее, прижавшись спиной к Диминой груди… все-таки приятно быть маленькой ложечкой, оберегаемой от всего мира!

 

- Мокрух-х-ха, - зловеще прошептал Дима ему на ухо.

- А? – обалдело спросил Август, задрав маску на лоб, но потом понял, что Дима просто бормочет во сне, видимо, денек у него совсем не задался и не отпускал даже во сне.

Насколько Август помнил, «mokruha» - это было совсем не про приятные водные процедуры. Дима старался не рассказывать страшные подробности своей работы, но Август уже достаточно с ним прожил и кое-что выучил против своей воли.

- Поехали? – деловито спросил Дима и метко пнул Августа коленом в бедро.

- Priehali, - проворчал Август, пытаясь выпутаться из объятий, но Дима никак не желал его отпускать.

Пришлось ущипнуть за руку, Дима вскинулся и сел, осоловело хлопая глазами.

- Что, мы уже прилетели? – спросил он хриплым голосом.

- Куда? – изумился Август.

- В Шанхай.

Август открыл рот, потом понял, что момент для разъяснений неподходящий – судя по бессмысленному взгляду, Дима по-прежнему спал, ему что Дубай, что Шанхай, что Гонконг, что Лондон…

- Еще нет, - мягко сказал Август.

Дима тут же закрыл глаза и рухнул обратно, но через минуту снова начал дергаться и тревожно бормотать во сне. Август скорбно вздохнул, подтащил его к себе и обнял, надеясь, что если и прилетит по ребрам, то не очень больно. Дима переложил тяжелую голову ему на грудь, громко вздохнул и вдруг унялся – засопел мерно и спокойно, полностью расслабился, и даже складка между бровей разгладилась.

«Я нужен ему так же, как он мне», - подумал Август, и любовно погладил Диму по плечу.

 

- Что ты знаешь о пропаже двенадцати холодильников? – строго спросил Дима.

«Да Боже мой!» – страдальчески подумал Август.

- Ничего, - честно сказал он.

- Точно?

- Tochno, liebe, – покорно ответил Август и решил, что непременно поднимет старые связи и прямо с утра позвонит красивой и бессердечной стерве Архиповой.

Kakogo leshego ее лучшие сотрудники от усталости и переработок сходят с ума?!

Дима удовлетворенно вздохнул и снова затих, Август уже решил, что на этом сеанс ночного бреда окончен, он и сам начал потихоньку засыпать, опустив маску на глаза и машинально поглаживая Диму по теплой спине.

 

- Нашел! – счастливо проговорил Дима.

- Что?!

- Последний холодильник нашел! – радостно сообщил Дима, обвив Августа за талию.

- Нашел-нашел, - терпеливо ответил Август. – Спи уже, honey.

Дима сладко вздохнул и наконец-то заснул крепко и без метаний. Август и сам начал проваливаться в дремоту, и едва не вздрогнул, услышав зловещий шелест перьев. Старый кошмар вернулся….

- Idi v pizdy, - бесстрашно прошептал Август, покрепче обняв сопящего Диму, даже не подумав приподнять маску и посмотреть на смоляные перья. – Fuck off, ebannuy popygay!

Монстр злобно защелкал клювом, бессильно кружа вокруг кровати и клацая когтями, но быстро понял, что до Августа ему больше не добраться, как-то очень обиженно вздохнул, обреченно клекотнул и ушел.

 

КОНЕЦ.