Chapter 1: Часть Первая: Я НЕ ПОНИМАЮ ЭТОГО ДУРАКА
Chapter Text
Часть Первая: Я Не Понимаю Этого Дурака
Chapter 2: Часть Первая: Я НЕ ПОНИМАЮ ЭТОГО ДУРАКА
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Он стоит, уставившись на красный Харлей на своей подъездной дорожке, совершенно обескураженный. Мотоцикл бесцельно колесил по всему городу в погоне за химерой, его разбирали и собирали снова и снова, и в конечном итоге бросили в лифте больницы. По крайне мере, так звучала история, которую рассказал всем парень, когда все стенд-юзеры Морио собрались вместе у Тонио.
Так много усилий за… он догадывается, но не уверен за что именно: за ничто, за жизнь, за множество жизней. Но по какой-то причине всё это кажется абсолютно бессмысленным.
Зеленовласый мужчина подходит к мотоциклу и запрыгивает на него. Он не решается прикоснуться к рулю, и пока его руки описывают вокруг него какие-то непонятные круги, блик от солнца, отразившийся в его часах, заставляет его проверить время.
Он цыкает: такими темпами он опоздает на встречу с редактором, если будет ещё дольше думать и чего-то ждать. Схватившись, наконец, за руль, он с силой давит на педаль газа и уносится со своей подъездной дорожки в сторону пригородного района.
Всё горит, руль горит, но не от солнца, нет, а от всепоглощающего чувства вины, которое болезненно разрастается в его груди.
Величайший Кишибе Рохан не испытывает чувства вины, — подумал он, когда впервые увидел, как парень ковылял к нему, слегка прихрамывая. Тот самый парень, который исцелил его, снова сделав совершенным — ситуация была ужасно несправедливой и неправильной. Как будто он был проклят кем-то, бог дал ему способности, которые не могли спасти его самого.
Рохану однозначно стало намного легче, когда после одного похода в ресторан Тонио, парень в мгновение ока оказался полностью здоров. Поэтому он решил, что достаточно успокоился, и снова сможет сесть за руль своего байка. Какой же чушью эта идея оказалась.
Было больно, чертовски больно, обжигающе. Рохан тоже спас его, но при этом сам даже на секунду не смог взглянуть в весёлое и радостное лицо своего спасителя. Любой обычный человек в той ситуации отбросил бы все разногласия. Но не он, нет, он вскипел и захотел ударить сопляка по лицу. Так же, как тот ударил Рохана в первую их встречу. И всё же, это волнение по отношению к мальчишке всё равно не имело никакого значения.
Рохан чувствует нарастающее раздражение, пока едет на мотоцикле, но почему? Они сейчас в самых лучших отношениях, как он считает. Он уже почти забыл о прежних инцидентах, потому что отчаянно хотел поймать убийцу Рейми. Хотя он всё ещё помнит, как этот малолетний преступник сжёг его дом. Он не обязан это стерпеть и простить. Нет, он точно так не поступит.
Если дело не в их непримиримой вражде, то что же Рохана так раздражает?
— Рохан-сенсей, Вы опоздали! — окликает его голос редактора, сидящей за столом под козырьком Café Deux Magots.
Он глушит двигатель мотоцикла и слезает с него. Рохан замирает на мгновение, принимая позу. Одной рукой он опирается на своё выпяченное бедро, а вторую заводит вверх, смотря на циферблат, и усмехается.
— На минуту. Как грубо с моей стороны не уведомить тебя об этом.
Маленькая редактор грустно склоняется к столу, помешивая кофе ложкой.
— Ты проверяла факс? — спрашивает Рохан, усаживаясь напротив неё, положив рядом свою сумку с этюдником, а затем поднимает руку, подзывая одного из официантов. — Как обычно, — говорит он ему. Тот в ответ глубоко кланяется и бодро шагает в сторону кухни.
Рохан бросает взгляд на редактора. Он задал вопрос — он ждёт ответ.
— О, эм, да! Концепция погони на мотоцикле будет сенсационной и великолепной!
— Конечно, будет. Это же я написал. У меня свои стандарты, знаешь ли.
Она снова опускает плечи. Бедная леди, он не даёт ей даже небольшую передышку. Но она быстро оправляется, стараясь сохранить свой профессионализм.
— Да, Вы один из лучших… — Рохан корчит ещё одну гримасу, и она поспешно решает пропустить эту реплику, дабы не раздражать его. — Эм, как Ваш перерыв? Нашли вдохновение для новой главы во время путешествий?
— Во время моего перерыва — да, но не во время моих путешествий. Я приберёг новую арку, собрал материал, но думаю вставить её ближе к концу истории. Я уже начал планировать.
— Вау, действительно, перерыв положительно на Вас повлиял.
Рохан возится с этюдником, доставая его из своей художественной сумки, не обращая внимания на вернувшегося официанта, поставившего напиток на стол.
— Что думаешь?
Перед ней лежат эскизы собора и священника. Исповедальни и маленькой девочки. И, наконец, мужчины и бутерброда. Хотя, наверное, это самые первые наброски, которые сделал Рохан. Иллюстрации мангаки безупречны и полны детализации, сбоку каждого рисунка выведены идеальным почерком маленькие описания. Если бы она не видела полных и лучших его работ, то ошибочно приняла бы эти зарисовки за полноценную страницу манги.
— Интригует. Вижу, очень многое навеяно Италией.
— Хорошо, — он выхватывает этюдник из её рук, хотя она хотела бы рассмотреть альбом подольше. К несчастью для неё, Рохан сегодня не в настроении, и у него отсутствует желание продолжать эту бессмысленную встречу. — Есть ещё что обсудить? — коротко бросает он, делая глоток своего эспрессо.
— Да. Извините, мы хотели попросить Вас заменить один фрейм, — художник приподнимает бровь, смотря, как она достаёт и раскрывает перед ним копию его последней рукописи. — Ну, помните, Вы изобразили Pink Dark Boy на мотоцикле на двух спрайтах? Проблема в том, что Вы слишком, так скажем, подробны в своей работе, мы опасаемся юридических тяжб. Марку слишком легко распознать, даже учитывая то, что Вы её не изображали. Это же Ваш мотоцикл, верно? Вы перенесли его в мангу?
Рохан быстро опускает чашку на блюдце. Ему не нравится, к чему всё это идёт. Он понимает, что от него хотят совершенно незначительных изменений, но это просто смешно.
Просто нелепость, честно говоря.
— Так. Что ты хочешь этим сказать, м? Мне его расцарапать или изменить? — он почти рычит.
Бедная редактор знала, что не получит хорошей реакции от мангаки, даже если попытается разговорить его перед плохими новостями. Она качает ему головой в знак успокоения, прежде чем он заговорит снова, причём в гораздо более красочной манере, как он любит и очень хорошо умеет.
— Мы хотим, чтобы Вы изобразили Pink Dark Boy под другим углом, чтобы он был в анфас или со спины. Так марка мотоцикла будет менее распознаваема.
— Нет.
Её глаза резко распахиваются от изумления. Она упорно пыталась убедить своё начальство согласиться на это, чтобы сохранить художественное видение Рохана, а он так быстро отвергает её.
— Вы можете объяснить почему? Честно говоря, это лучшая идея, чтобы не убивать Ваш изначальный замысел, и…
— Йо, сенсей, — приветствует весёлый голос нарушителя, вальсирующего к их столу.
Высокий для японца, с бледной кожей, красавец. Но не такой бледной, как у Рохана, у парня всё же есть лёгкий персиковый оттенок, который выделяет его среди других, если, конечно, не считать его интересную причёску.
Иностранец?
Задаётся вопросом редактор, недоумевая, почему этот старшеклассник прерывает их. Она решает, что он фанат, и на всякий случай достаёт из сумочки ручку.
— Мы разговариваем, Хигашиката, отвали, — злость от разговора с редактором просачивается в его реакцию на парня. Женщина отпрянула назад. Видимо, они знакомы.
— О, сорри, хотел спросить, не хочешь ли присоединиться к нам, как закончишь?
— Кто эти «нам»? Ты тут один.
— Я пришёл первый, сенсей. Оку и Коичи скоро подойдут.
— Что в слове «отвали» тебе неясно?
Улыбка сходит с лица парня, и редактор беспокоится, что сейчас случайно станет свидетельницей того, как взрослый мужчина будет издеваться над ребёнком. Но этот «ребёнок» обнажает зубы, кривя губы в угрожающем оскале. И устремляет свой взгляд на страницу на столе. В ту самую копию, о которой они сейчас спорят.
— А не твой ли это мотоцикл, который я видел возле туннеля, где мы впервые встретили Highway Star, а? Мило. Что ты делаешь? Используешь меня как референс?
Рохан резко выпрямляется на месте, как будто проглотил кол, и всем корпусом поворачивается к подростку. Провокация, которую он только что устроил школьнику, брошена ему в ответ, и он не выдерживает.
— Ты что, оглох, Хигашиката? Я сказал тебе, отстань, здесь разговаривают взрослые. Перестань быть малышом, пытающемся привлечь к себе внимание, и иди жди своих друзей.
— Осторожнее, сенсей, — парень предупреждает художника, и на его лице не остаётся и следа от улыбки.
И всё же Рохан продолжает.
— Джоске, закрой свой рот. Я разговариваю, потому что у меня есть дела. Ты загораживаешь солнце и тратишь мой воздух. Кроме того, я не твоя мамочка, я не обязан обращать на тебя внимания. Иди подлизывайся к какому-нибудь другому придурку в этом городе, — Рохан снова разворачивается к своему редактору. Он уже на взводе и не собирается останавливаться. — Что касается тебя. Я сделаю так, как ты предложила. Этот сопляк только что испортил моё впечатление от этих фреймов. Считай, что новая страница уже готова. Если у тебя ещё что-то есть для меня, то позвони мне, потому что я ухожу. И начну сразу же, как приду домой, — он берёт в руки то, что принадлежит ему по праву, встаёт и задвигает за собой стул. Рохан снова обращает внимание на старшеклассника и усмехается: — Пока, Хигашиката.
Мангака направляется в сторону мотоцикла и, проходя мимо парня, специально пихает его своим плечом. Рохан садится на байк, заводит двигатель и исчезает через мгновение, оставляя за собой только облако пыли и Джоске с редактором в ошеломлении.
— Какой же мудак, — бормочет парень и идёт искать место внутри кафе. Редактору неприятно это признавать, но она согласна с этим старшеклассником по имени Джоске.
Notes:
✶ примечание переводчика: эта первая работа по джосуханам от прекрасного автора T_Rinki, которая так же является автором лучшего, по моему мнению, фика в фандоме: "Is Meeting In The Middle Impossible" (Неужели компромисс невозможен?), который я уже переводила~ вот ссылочка: Фикбук и AO3 ⋆⭒˚.⋆
вся история переведена и будет обновляться два раза в неделю по четвергам и воскресеньям ♡⸝⸝ главы выходят раньше на фикбуке.
собственно, у меня есть арт к работе, можешь посмотреть у меня в блоге !! также, там же есть арты к IMITMI. И все арты к прошедшей джосухан-недели 2025, в которой я принимала участие !!
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 3: В моих мыслях
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Когда голова Киры откинулась назад и хрустнула, выкатившись из-под машины скорой помощи, всех присутствовавших охватило облегчение, которое постепенно вытеснило страх. Всех исцелили, но это только расстроило. Все стенд-юзеры вместе с жителями были в бешенстве, наблюдав, как золотого мальчика Морио уносили на носилках, а он, морщившись от боли из-за полученных ран — в него впились щепки и ещё чёрт знает что, — пытался улыбаться. Друзья шли следом и кричали, что придут к нему в больницу, будто он мог подумать, что его бросят одного.
Его бы точно не бросили, но, кроме племянника и друзей, там был ещё один человек, который не стал устраивать прощальных сцен. Во время этого хаоса, он незаметно ускользнул из виду, вернувшись к себе домой.
Как только мангака переступил порог, он тут же взлетел по лестнице в кабинет, схватил этюдник и начал рисовать. Страница за страницей, выведенные чернилами, с точностью, на которую способен только он. Мысли неслись вскачь, рука едва поспевала. Он не остановился на одной главе. Нет, он пытался сделать нечто большее, чем просто новую арку для «Pink Dark Boy» — он пытался унять захватившую его бушевавшую ярость, достигшую своего пика печаль, и справиться с бурлившим в нём адреналином.
В его мозгу ничего не задерживалось, он абсолютно ни о чём не думал, только его вечно полезная память, не дающая обычно ему покоя, показывала перед глазами яркие образы минувшего дня. Из которых наиболее выделявшаяся была последняя безумная схватка его друзей. Джотаро, останавливавший время, Окуясу, сражавшийся со взрывавшимися пузырями, Коичи, использовавший Echoes, и, самое главное, то, как мужественно держался тот пацан. В его художественном представлении этот бой будет захватывающим и чересчур эффектным, но при этом реалистичным. Он старался, вспоминал каждую мельчайшую деталь, переносив всё на бумагу, и получалось довольно неплохо. Его подсознание умоляло не упускать ни одной малейшей идеи, и кто Рохан такой, чтобы рабски не подчиниться этому?
После некоторого времени навязчивого мысленного планирования и вывода чётких, уверенных линий на холсте, в Pink Dark Boy он начал видеть исключительно Джоске, и Рохан даже не имел ничего против этого, потому что Джоске — идеальный прототип для его главного героя. Конечно же, вся команда была храброй, он не стал бы умалять их заслуг, но те усилия и то самопожертвование Джоске — вот что должно быть присуще главному герою. Ему, наверное, следовало бы постесняться того, что он бесконечно нахваливал эти списанные черты, но он был слишком занят упорной погоней за своим возвышенным вдохновением. Поэтому Рохан продолжил беззастенчиво вырывать идеи из своих друзей и, прежде всего, из Джоске.
Время шло, а он не шевелился. Рохан почти ничего не замечал, кроме звука опускания пера в чернила и его верного инструмента, ударявшего и скрипевшего по бумаге. Его телефон звонил и звонил. На факс приходили сообщения, вопрошавшие о том, почему он не отвечал своему редактору. Даже дверной звонок дребезжал на весь дом. Ничто не могло его отвлечь, он даже не попытался двинуться. Рохан не пошевелился бы раньше, чем увидел бы перед собой чёткую картину или упал замертво.
К сожалению, всё оказывается ближе ко второму варианту, потому как спустя 67 часов он выходит из транса, резко приходя в сознание, и замечает, что чернильница пуста, а везде вокруг него аккуратными идеальными стопками лежат полностью законченные главы. Рохан поднимает голову с деревянного стола, сразу же шикая от сильной боли из-за долгого сна в одной позе. Он прислоняет руку ко лбу и вздрагивает, слыша голодное урчание из своего абсолютно пустого желудка.
Протерев глаза, он проверяет, сколько глав ему удалось сделать за один раз.
За двое суток беспрерывной работы он смог выполнить свою двухмесячную норму. Рохан не уверен, он больше гордится результатом или беспокоится из-за него, потому что не особо много помнит о чём именно писал, так что ему придётся перечитать всё, что сделано. Но не сейчас, потому что он слишком устал от долгой работы и больше не в состоянии сидеть за своим столом. Сбрасывая повязку с головы, он встаёт и потягивается, разминая затёкшее тело, скрипя суставами, снимая накопившееся в мышцах напряжение.
Я должен сначала поесть, иначе засну сразу же после душа, — таковы были мысли художника, когда он начал перекусывать тем, что было на кухне: остатками еды, оставшимися со дня, предшествовавшего битве с Кирой, то есть сушёными водорослями и фруктами. Но ему всё равно, из-за беспрерывной работы он готов съесть даже грязь, поэтому уминает всё это за обе щеки без остатка. После этого он выпивает залпом два полных стакана воды, чтобы проглотить пищевой комок и убить засуху во рту. Он был похож скорее на человека, выбравшегося с необитаемого острова, чем на того, кто решил добровольно запереться в собственном особняке.
Добравшись до спальни, он сразу идёт в душ. Не торопится, двигаясь в размеренном темпе, чувствуя как съеденное начинает перевариваться, его всё ещё клонит в сон, но всё же еда придает ему немного сил. Этого хватает, чтобы начать адекватно анализировать информацию и думать не только о жизненно-важных потребностях. Мысли проясняются в такой последовательности:
1. Рука и кисть от беспрерывного письма просто отваливаются. Нужно принять обезболивающее.
2. Голова всё ещё болит, но шея — просто ужас. Пора прекращать спать за столом.
3. Он совершенно не помнит, сколько времени прошло. Это плохо. У него есть обязанности.
4. Обязанности, его чёртовы обязанности, перед людьми, которым он помог найти этого долбанного серийного убийцу. Они вообще в порядке? Он не знает.
Рохан понимает, какой он идиот. Он стоит, прижавшись лбом к стене душа, пока совесть грызёт его изнутри.
— Блять, — пробормотав это, он выключает воду и выходит. Наспех вытирается — его энергия снова стремительно идёт на убыль. Мангака чувствует, как быстро засыпает, поэтому сразу направляется в кровать. Забирается под одеяло в одном белье, и когда проснётся, даже не вспомнит, как оно на нем оказалось.
***
Перед ним — отвратительные и невозможно яркие белые стены и пол. Вокруг него мечутся люди в ещё более белых расплывчатых очертаниях, пока его взгляд не фокусируется на них. Одного из них он узнаёт через мгновение, присмотревшись как следует. Это его врач, тот самый, что лечил его после того, как Джоске выбил из Рохана всю дурь, отправив его нокаутом прямиком на больничную койку университетской больницы Морио. Он пытается пойти за ним, но люди, постоянно врезающиеся в него, не дают ему сделать и шага спокойно. И чем ближе Рохан приближается к нему, тем сильнее заполняется коридор и плотнее становится толпа из врачей и пациентов. Раздражённый, он пытается окликнуть доктора, чтобы привлечь его внимание, но внезапно начинает проваливаться сквозь пол, пока плитки под ногами постепенно разваливаются. Падая всё ниже и ниже, он наконец приземляется на твёрдую поверхность.
Вскочив на ноги, он пытается призвать Heaven's Door. Крик получается беззвучным, но стенд всё равно появляется. Знакомое лицо смотрит на него, ожидая приказа. Присутствие его духа-защитника помогает немного успокоиться и вернуть часть самообладания.
Он оказывается в другом больничном коридоре. За постом одиноко сидит медсестра. Рохан подходит к ней, чтобы спросить, где он находится, но она выходит из-за стойки, проходит мимо него и скрывается в другой комнате. Рохан фыркает и идёт следом, стенд исчезает, поскольку больше не нужен.
— Соболезную вашей утрате. Но молодого человека нужно отвезти в морг. Попрощайтесь с ним сейчас, пока я вызываю бригаду, и начинайте думать о похоронах.
Чьих похоронах?
Рохан приближается к двери, чтобы заглянуть внутрь.
Внутри группа людей, которых он сразу же узнаёт. Это его союзники в борьбе с Кирой. Джотаро стоит у окна, натянув фуражку на глаза и уставившись в пол. Юкако с Джозефом сидят рядом с койкой на стульях для посетителей. С глаз Джозефа ручьём катятся слёзы, падая с подбородка на его колени; мангака не может на него смотреть. Он переводит взгляд на знакомые спины Коичи и Окуясу. Коичи стоит абсолютно неподвижно, в то время как плечи Окуясу сотрясаются от безудержных судорожных рыданий, вырывающихся из его закрытого рукой рта. Напротив них, по другую сторону кровати, сидит женщина, которую Рохан смутно помнит. Мать Джоске громче всех разрывается на части, взывая к своему сыну, оплакивая потерю.
Она оплакивает сына! Эта мысль наконец доходит до него, и он срывается с места. Рохан вбегает в палату, расталкивая Коичи и Окуясу в стороны, и видит окровавленное лицо Джоске, которое медсестра пытается прикрыть. Он задыхается, не зная, закричать ему или упасть в обморок. Художник тщетно хватается за край кровати, ноги подкашиваются. Он смотрит на своих бывших товарищей, ища объяснений. Коичи, как и подобает многообещающему юноше, открывает рот.
— Сенсей…
— Да, — Рохан ждёт объяснений, как Джоске оказался под этой чёртовой белой простыней и почему его отправляют в морг. Но вместо этого голос Коичи становится всё громче и громче.
— Сенсей… Сенсей! СЕНСЕЙ!
Рохан резко просыпается, вскакивая с постели. Его имя эхом разносится по комнате. Паника из сна переходит в реальность. Сердце колотится где-то в горле, а сам он весь в поту.
— Сенсей, — снова зовёт его Коичи, он стоит у изножья кровати с совершенно бесстрастным лицом.
— Коичи, какого хрена ты тут забыл? — несмотря на резкие слова, голос Рохана дрожит от тяжёлого дыхания, нервного напряжения и накатывающей на него истерики.
Лицо Коичи тут же искажает беспокойство. Он не отвечает на вопрос, а вместо этого спрашивает сам.
— Рохан-сенсей, Вы в порядке? Выглядите не очень.
— Всё нормально, — с подступающей яростью рявкает он. Ему надоело, что на него пялятся, когда он в таком виде, поэтому он тянется через кровать, берёт рубашку, аккуратно сложенную и лежащую на тумбочке, и пытается надеть её на себя. Это даёт ему время окончательно прийти в себя. — Так всё-таки что ты здесь делаешь, Коичи?
Парень хмыкает и указывает за спину.
— Во-первых, извините, пришлось вломиться, используя Echoes. Во-вторых, Вы не выходили на связь в течение трёх дней. Я решил проверить, не напал ли на Вас какой-нибудь случайный стенд-юзер. В-третьих, некрасиво так пропадать. Я понимаю, что угроза… ну, эм, устранена, но Вы бы хоть пришли и узнали, что случилось после.
— Твою ж мать, прошло три дня, — говорит Рохан скорее себе, чем Коичи, вставая с постели и надевая штаны, уже не заботясь о том, что парень видит его в растрёпанном виде и без одежды. Он замечает оранжеватый свет, пробивающийся сквозь щели в шторах, и понимает, что прошло, наверное, уже почти четыре дня. Рохан цыкает и переводит внимание вновь на Коичи. — И что же случилось после?
Коичи лишь пожимает плечами и направляется к выходу.
— Эй, подожди, ты куда?
— Заглянул убедиться, что Вы в порядке, сенсей. Раз Вы не откинулись, то мне тут больше делать нечего.
Мангака пропускает парня и идёт следом за ним по коридору и вниз по лестнице. Коичи никак не реагирует. Дойдя до двери, он просто надевает ботинки. И только потом, когда он уже готов уйти, он наконец поворачивается к Рохану.
— Сенсей, с нами всеми всё хорошо. Джоске пришёл в себя ещё вчера. Его, правда, сильно потрепало. Завтра мы идём к нему, Вы должн…
— Сколько время?
Глаза парня широко раскрываются от удивления и неверия. Коичи знает, что Рохан не самый приятный собеседник. Но он искренне верил, что у этого человека есть сердце. Возможно, то, что они были так заняты охотой на Киру, отвлекло его от того, насколько неприятным на самом деле был Рохан. Коичи качает головой, не в силах сдержаться, поспешно и грубо отвечая.
— Поверить не могу, что Вы… У Вас есть часы в доме — просто посмотрите на одни из них, — Коичи закрывает за собой дверь — не хлопает, но почти.
Зеленоволосый мужчина смотрит на дверь. Звон в ушах, вызванный усталостью и громким хлопком, подливает масла в огонь его раздражения. Он видел улицу, когда Коичи уходил. Солнце уже село.
Ему нужно знать… к чёрту все: Коичи и остальных. Сегодня иррациональность побеждает.
Notes:
✶ примечание переводчика: я в каждом переводе разделяю джоске и рохана по возрасту, называя одного парнем, а другого мужчиной, но мне так странно это делать лол? у них всего 3 года разницы, рохану блин 20-21 год, это далеко не мужчина :D
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 4: Думал, ты хочешь танцевать
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Рохан стоит у выхода для персонала из больницы, терпеливо ожидая, когда появится медсестра. Мыслями он далеко от этого места, так что на этот раз ожидание его не раздражает. Скорее, он разочарован и раздосадован тем, как сильно на него повлиял какой-то глупый сон, но его мозг отказывается отпускать ужас от увиденного — мёртвый Хигашиката и толпа вокруг.
На самом деле, Рохан действительно хотел появиться до того, как ночная смена официально завершится и начнётся утренняя. Он уже готовился уходить, когда заметил напечатанное на факсе сообщение о приближающемся следующем дедлайне. Тогда он так увлёкся написанием новой арки, что забыл, что текущая ещё не закончена.
Неделя выдаётся для Рохана странной. Он зовёт на помощь, сражаясь с Cheap Trick, становится свидетелем смерти под колёсами скорой, пишет целую арку манги за раз, забывает о текущих дедлайнах, а теперь пытается проникнуть в больницу в полшестого утра. У него такое чувство, будто он попал в какой-то сюрреалистический фильм. Всё таинственно, непонятно, неопределённо. Жизнь перевернулась с ног на голову, и то спокойствие, что было до появления стенда, исчезло безвозвратно.
Заметив мужчину в халате, показавшегося на горизонте, Рохан активирует Heaven's Door. Как только тот скрывается за углом, оказываясь вне поля зрения камер, Рохан рисует в воздухе своего любимого Pink Dark Boy, и страницы памяти медбрата раскрываются, быстро шурша, перелистываясь, пока он медленно оседает на пол, ни о чём не подозревая. Рохан оглядывается, скрещивая пальцы, надеясь, что этот человек знает, где находится Джоске.
И он знает. На страницах — безликий парень из 314-й, с помпадуром, над которым он недавно смеялся вместе с коллегами в ординаторской на обеде.
— Придурок. Ладно, согласен, выглядит глупо, но это не твоё дело и обсуждать ты его не имеешь права, — Рохан говорит это, шаря по карманам мужчины в поисках магнитной карты. Найдя её, он отступает, выводя медбрата из-под действия Heaven's Door.
Спустя несколько секунд мужчина, пошатываясь, поднимается на ноги, ошеломлённый. На щеке красуется грязевой отпечаток, будто он только что сыграл сцену из комедии. Белый халат и куртка перепачканы глиной, в которую он приземлился рядом с тротуаром. Он пытается восстановить цепь событий, но не может понять, как вместо твёрдого асфальта, на котором он стоял изначально, очутился в грязи.
Лишь Рохан знает как.
***
Проникнув в больницу, Рохан целую вечность блуждает по этажам в поисках палаты 314. Чудом дважды избежав разоблачения, он всё-таки наконец благополучно находит нужную дверь и останавливается напротив палаты Джоске. Он смотрит в сторону, замечая, что пост медсестры пуст. Точнее сказать, весь этаж пуст. Рохан проскальзывает за стойку, садится за компьютер, прикладывает украденную карту и просматривает многочисленные файлы пациентов, распределённых по именам и комнатам. Джоске — второй в списке. Рохан открывает его досье, не думая о последствиях. В глаза бросаются диагнозы: «перелом бедра», «четыре рваные раны», «два сквозных ранения», «ушиб рёбер». Далее — упоминания о кровотечении из головы и бока, и о переливании.
— У него такая же группа, как и у меня…
Он также читает о том, что в банке крови не осталось второй положительной после проведения сложной многочасовой операции, которую проводили за несколько часов до госпитализации Джоске. Вместо этого ему ввели первую группу.
Эта информация царапает ту часть его мозга, которая отвечает за эмоции. Но если бы кто-то взглянул на Рохана сейчас, то увидел бы лишь непроницаемое выражение лица, недвижные губы и спокойный взгляд.
Рохан закрывает папку с медицинской картой и переводит взгляд на дверь палаты; нужно ли теперь видеть Джоске, раз Рохан знает, что он жив? На часах над столом — 6:13.
Он, наверное, ещё спит.
Рохан обращает внимание на перекинутую через плечо сумку, в которой лежат сладости и снеки для Джоске. Зачем он их купил? Рохан не может до конца понять причину, но после вспоминает, что и ему самому не помешало бы подкрепиться: к тому времени, как он закончил и отправил по факсу последнюю главу манги, на улице было ещё очень рано.
Из всех магазинов в такое время работал лишь «The Owsen». И всё же это не объясняет, почему, увидев полки со сладостями, он подумал о Джоске, к которому и так собирался.
Сейчас, если и есть способ покинуть больницу незаметно — так это побег. Однако мысли Рохана совсем не об этом, когда он смотрит на сумку, а о Джоске, на которого он хотел посмотреть, и о угощениях для него.
Тяжело вздохнув, Рохан достаёт полиэтиленовый пакет и аккуратно вынимает из него всё снеки, предназначенные для Джоске. Убрав остальные вещи обратно в свою сумку, он принимает решение просто оставить всё это в его палате, пока тот спит, и незаметно уйти. Так он сможет окончательно убедиться, что тот страшный кошмар, который он видел, был действительно всего лишь кошмаром, и Джоске сейчас в безопасности.
Медленно приоткрыв дверь, он заглядывает в комнату. К его удивлению, Джоске уже не спит.
Рохан уже собирается бесшумно закрыть её, оставив внутри свой подарок вместе с небольшой запиской, в которой поясняется, что все эти угощения предназначены для Джоске. Но стон, сопровождаемый чередой проклятий, привлекает его внимание, приковывая к месту.
— Фу-ух, твою мать, Crazy Diamond, можешь помочь? Рука не поднимается.
Стенд тут же появляется и возвышается над Джоске, не очень успешно помогая парню, который с трудом удерживает зеркало, пытаясь привести в порядок свою причёску. Рохан застывает: он впервые видит Джоске с распущенными волосами; и когда он чувствует, как его и без того напряжённое запястье и пальцы подёргиваются от желания рисовать, то понимает, что заинтригован. Волосы мальчишки длинные, они достают ему до плеч, немного торча в некоторых местах после сна, добавляя Джоске мягкости к его мощным мышцам в куче бинтов.
Жаль, что у меня с собой нет этюдника…
Рохан смотрит, как Джоске и его стенд борются с лаком и расчёской в попытках уложить непослушные пряди. Ещё одна мысль приходит ему в голову, когда он наблюдает за их мучениями: ему очень хочется потрогать волосы Джоске. Разумеется, только в целях сбора опыта и материала для манги, конечно же; Рохан никогда в этом не признается, но Джоске — бесконечный (и самый лучший) источник вдохновения для его искусства.
— Блять! — восклицает Джоске, выбешенный кривой причёской.
Рохан вспоминает, как Коичи упоминал о совместном визите. Значит, вечный помпадур должен быть на месте.
Может, из-за этого такой нервный? Комплексует ведь теперь из-за волос.
Он хорошо помнит, как жестоко Джоске избил его за оскорбление причёски, поэтому предположение кажется верным.
Что-то в образе Джоске, сидящего в этой больничной палате, после всего, через что он прошёл ради всех в этом городе, вызывает у него раздражение. Ни один подросток не должен получать такие травмы, не говоря уже о том, чтобы вообще сражаться со взрослым мужчиной. Он цокает языком, раздумывая, стоит ли ему зайти. Видя, как парень дёрнулся и выпрямился, услышав внезапный звук из коридора, Рохан резко распахивает дверь, делая вид, будто он цыкнул, чтобы привлечь к себе внимание. Джоске очевидно не ожидает посетителей в своей палате и, судя по всему, не собирается радушно встречать незваного гостя. Его руки быстро и инстинктивно взлетают вверх, прикрывая голову, а стенд мгновенно встаёт между ними.
— Рохан, какого хера ты здесь забыл? Часы посещения начинаются с девяти! — в голосе Джоске — смесь злости и страха; он говорит совсем не так как обычно. Рохан невольно ухмыляется и, обходя Crazy Diamond, кладёт подарок на тумбочку.
— М-м, как странно, что мне позволили ошиваться здесь, — розово-синяя рука Crazy Diamond молниеносно обхватывает запястье Рохана, не давая ему выпустить пакет из зажатой ладони. Давление невероятное — Рохан с трудом сдерживает стон боли, стиснув зубы, пытаясь сохранить достоинство. — Отпусти, Хигашиката. Я здесь не для того, чтобы досаждать тебе. На самом деле, выглядишь так, будто тебе нужна помощь, так что я вовремя.
— Да ну, серьёзно? Помочь решил? Думаешь, я тебе поверю? Не смеши меня. Я тут уже который день торчу, а ты впервые решил снизойти ко мне только сейчас. К тому же, ты меня терпеть не можешь.
— О, так ты надеялся, что я приду повидаться с тобой? Я не виню тебя, ведь Великий Кишибе Рохан — …
— Идиот, — невозмутимо перебивает его Джоске, разрешая Crazy Diamond отпустить Рохана и оставить их наедине. Но сначала тот сжимает запястье ещё сильнее. Рохан кривит губы в оскале и прижимает руку к себе, потирая ее.
Джоске внутренне готовится к любой выходке Рохана, но вдруг замечает кое-что интересное. Под дорогой, видавшей виды рубашкой, на запястье, на его правом запястье виднеется спортивный тейп. Парень тут же прикусывает язык и решает дать Рохану высказаться.
— Я покупаю тебе подарок, а ты пытаешься повредить мою рабочую руку. Такой благодарный, — Рохан видит вину в глазах Джоске, но тот не хочет показывать её надоедливому мангаке.
Джоске отводит взгляд, делая вид, что бесстрастно изучает содержимое принесённого им пакета, однако уголки губ невольно приподнимаются в улыбке.
— О, меня уже тошнит от больничной еды, спасибо.
Рохан резко выдыхает. Он не в том настроении, чтобы соответствовать бодрому и счастливому тону пацана. Вместо ответа он просто молча наблюдает, как Джоске открывает упаковку конфет и сыпет их в рот. Облизывая губы, тот откидывает назад свои растрёпанные волосы.
Ха, детский сад.
Рохан изо всех сил старается подавить свою обычную колючесть: ему совсем не хочется отчитывать любого травмированного человека, даже если это один конкретный человек с помпадуром.
— Как дела, чувак?
— Тебе нужна помощь с причёской?
Оба вопроса заданы одновременно и оставлены в подвешенном состоянии, поскольку оба застигнуты врасплох друг другом. Джоске, однако, подмечает, что Рохан действительно сегодня дружелюбен, и ему нужно кое в чём удостовериться.
— Братан, ты кто такой? — острые брови парня медленно поднимаются вверх и исчезают за волосами, рот открывается в шоке.
— Забудь, Хигашиката, пока, — говорит Рохан, сразу же поправляя свою сумку, перекинутую через плечо, и направляется к двери.
— Нет, подожди! — Рохан не останавливается, и Джоске пытается ещё раз. — Сенсей, пожалуйста, если ты всё ещё хочешь помочь — помоги. Я просто удивился, вот и всё.
Рохан ухмыляется, всё ещё стоя лицом к двери. Он знает, что Джоске попался на крючок. Ведь ему очень хочется потрогать его волосы — несомненно, просто в качестве сбора материала. И возможность увидеть их вблизи только усиливает это желание. Резко обернувшись, он окидывает Джоске многозначительным взглядом.
— Попроси свою мать помочь.
— Она сегодня работает. Пожа-а-а-алуйста, Рохан. Помоги мне. Ты вечно придираешься ко мне, это нечестно.
— Ты буквально сжёг мой дом, пока жульничал в игре.
— У тебя нет никаких доказательств, что я жульничал, к тому же, после этого я спас тебе жизнь.
— Не раньше, чем я попытался спасти твою. Я тебя предупреждал, но нет, ты полез в ту комнату в попытке спасти меня.
— Ну и отлично, теперь оба живы-здоровы.
Рохан хмыкает, постучав младшего по больной ноге чуть выше колена, отчего тот вздрагивает.
— Но не настолько здоровы, чтобы сделать причёску.
— Я не должен был останавливать тебя.
— Твоя ошибка, но, по крайней мере, ты можешь утешиться тем, что я сделаю тебе хорошую причёску.
— Об этом буду судить я, — усмехается Джоске, кладя своё ручное зеркальце на тумбу рядом с пакетом из круглосуточного магазина. Он протягивает Рохану гель для волос, лежащий на кровати возле него. — Сначала сделай бока и зафиксируй. Фен в сумке рядом с кроватью.
— Ладно.
Художник достаёт и подключает фен, садится рядом с Джоске и наносит гель на его волосы. Парень не знает, куда смотреть, когда Рохан оказывается так близко. Он и раньше замечал это, но трудно игнорировать Рохана — он всегда притягивает внимание, даже когда не старается. Джоске искоса наблюдает за ним, разглядывая ту дизайнерскую чушь, в которую тот одет: укороченный топ поверх рубашки, застёгнутой лишь на верхнюю пуговицу. Когда Рохан садится, рубашка откидывается назад, обнажая большую часть его пресса. Эта стилизованная женственность почему-то делает его ещё более пугающим в глазах Джоске.
— Я включаю фен?
— Да.
Джоске молчит, пока Рохан с лёгкостью укладывает его волосы. Рохан достаёт вторую расчёску из его сумки и зачёсывает виски, а затем, наконец, укладывает все волосы назад. Два пальца под подбородок — Рохан откидывает голову Джоске, поворачивая её вверх, вниз и в разные стороны, оценивая свою работу. Джоске смотрит в зеркальце и полученный результат ему нравится. Только он хочет спросить, почему Рохан так хорош в хайр-стайлинге, как тот опережает его, задавая свой собственный вопрос.
— Ты используешь воск или лак для фиксации?
— Лак.
Мангака берёт баллончик, и Джоске морщится, передёргиваясь. Рохан читает этикетку и понимает, почему.
— Что за дрянь ты на себя выливаешь, Хигашиката?
— У меня лак для волос кончился перед всей этой историей с Кирой, а мама ничего кроме того, что в больничном магазине было, купить не успела.
— Я ещё пожалею, что с тобой так вожусь… — говорит Рохан, убирая спрей обратно в сумку Джоске.
— Ну же, чувак, ты обещал помочь.
— Придерживай волосы руками, чтобы не растрепались, — Джоске делает, как говорит Рохан, и не сводит своих ярких голубых глаз с мангаки, чтобы помешать ему уйти если что. На этот раз его беспокойство необоснованно, поскольку Рохан достаёт дорожный флакон лака для волос из своей сумки и показывает этикетку Джоске, чтобы получить его одобрение.
— Стоп, погоди, эта хрень очень дорогая!
— Я знаю. Пойдёт?
— Эм, да, но ты уверен? Я не против дешёвого.
— Нет, ты против, придурок. Дай мне закончить.
Джоске хмыкает в ответ, не двигаясь, пока Рохан осторожно возится над его помпадуром. Когда тот заканчивает, то убирает лак для волос и демонстрирует результат.
— Офигеть, ты прям спец. Откуда такие навыки?
Мужчина ничего не отвечает, лишь бросает взгляд на часы. Он не привык носить их на левой руке, но правая болит так сильно, что он предпочитает терпеть неудобства.
— Твои друзья придут на целый день, я полагаю.
— Да, сегодня суббота, так что будем играть весь день здесь, раз уж застрял тут.
— Ладно, они скоро будут здесь. Я ухожу.
Рохан поднимает сумку и уходит, не обращая внимания на прощание Джоске.
— Рохан.
— Что?
Рохан поворачивается как раз в тот момент, когда появляется Crazy Diamond, и огромная рука стенда нежно обвивает его тонкое запястье. Боль, мучившая Рохана последние два дня, отступает, сменяясь волной облегчения.
Никаких благодарностей друг другу — вместо этого лишь грохот закрывающейся двери.
Всё ещё глядя на выход, Джоске в сотый раз с момента их знакомства задаётся одним и тем же вечным вопросом.
Почему ты должен уходить вот так?
Notes:
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 5: Мимолетная встреча, знакомый незнакомец
Notes:
✶ примечание автора: Я вернулась. Так, события следующих двух глав будут идти немного медленно, но обещаю, потом история наберет скорость.
✶ примечание переводчика:
Название в оригинале - «Swing By Stranger I Recognize»
«Swing by» — это идиома, означающая «заскочить», «забежать ненадолго». «Stranger I Recognize» не является устойчивым выражением, это скорее поэтический образ. вместе они создают необычное название, которое можно трактовать как «недолгая встреча со знакомым, но в то же время чужим человеком».
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Джоске с друзьями поднимаются на холм по извилистой тропинке к пляжу, болтая о школе, играх и приближающейся смене сезонов. Лето пролетело; Джоске снова цел и невредим, его семья вернулась за океан, и всё встало на свои места. Несмотря на то, что все они — опытные стенд-юзеры, прошедшие огонь и воду бесчисленных сражений, Окуясу подрабатывает у Тонио, а у Коичи скоро будет четыре месяца отношений с Юкако. Они — обычные подростки, наслаждающиеся жизнью и проводящие вместе каждый день. Сегодняшний день — прекрасное тому подтверждение.
Ну, или, по крайней мере, так всё и было, пока они не забираются на последний холм перед местом назначения, где их взорам предстаёт узнаваемая фигура местной знаменитости Морио. Рохан стоит у самого края тропинки, на границе пляжа и холма, увлечённо фотографируя. Ребята переглядываются, подходя ближе. Они давненько не видели этого затворника — и это было заметно. Коичи теперь идёт немного неохотно, Джоске же недовольно хмурится — в нём просыпается до боли знакомое раздражение. А Окуясу, как всегда, остаётся Окуясу, сияя жизнерадостностью. Он опережает друзей и первым приветствует художника.
— Йо, сенсей! Давно не виделись.
Мангака оборачивается, и все видят его во всей красе. На нём одежда, сшитая на заказ, дизайн которой он придумывал сам — на ткани сплошь рисунок его любимого каллиграфического пера, а на губах — ярко-зелёная помада. Его пронзительные лисьи глаза ещё выразительнее благодаря туши и подводке. Тонкие брови подчёркнуты под таким острым углом, что его фирменный раздражённый взгляд кажется ещё более сердитым, чем обычно. Рохан молча смотрит на парня перед ним, а потом на тех, кто стоит за Окуясу.
— Коичи-кун, — здоровается Рохан, проходит мимо них и направляется обратно вверх по холму, с которого ребята только что спустились.
— Сенсей, — Коичи отвечает на приветствие, всё ещё разочарованный и обиженный поведением Рохана. Даже если он и был груб с мангакой в прошлый раз, делать с этим что-либо, чтобы исправить всё, Коичи не может и не хочет — причин извиняться перед Роханом у него нет. К тому же, парень уже усвоил: лучше не трогать Рохана, когда тот сам по себе.
Парни смотрят, задержав дыхание, как Рохан исчезает за холмом, и выдыхают лишь тогда, когда его волосы сливаются с зеленью травы на вершине.
— Эх, неприятно вышло. Я знаю, конечно, что он вас двоих не переносит, но я, честно говоря, как-то надеялся, что мы с ним не так сильно отдалимся, — подмечает Коичи.
Двое за спиной непонимающе переглядываются между собой, прежде чем Джоске спрашивает:
— Чел, ты о чём?
— Ну… — Коичи идёт к бетонному бордюру, разделяющему траву и песок, и ищет место, где можно сесть.
Друзья следуют его примеру и садятся по обе стороны от него.
— Ну так что? — кряхтит Окуясу.
— Да так, в прошлый раз, когда я в последний раз общался с Рохан-сенсеем… э-э… короче, я, похоже, случайно не совсем законно попал к нему домой.
— Чего?! — выпаливают в один голос Джоске и Окуясу.
— Он просто… как сквозь землю провалился после боя с Кирой. Ни на звонки не отвечал, ни на дверной звонок, в который я за два дня до того, как вломиться, трезвонил. Я уж думал, мало ли, какой-нибудь стенд-юзер напал на него. Слава богу, обошлось. Но когда я зашёл, там было всё вверх дном. Сам он никакой. Хотя понятно, почему. Я сначала в кабинет заглянул, а потом в спальню, где он и был. В кабинете — везде рукописи, как огромные горы, просто ужас. А в спальне — он валяется, даже не переодевшись, в отрубе. Вид у него был жуткий, ребята, просто кошмар.
— Нихуя! Ну, с другой стороны, он же весь из себя трудоголик, так что не удивительно… — комментирует парень со шрамом на лице, прекрасно понимая, что стремление Рохана к творчеству им не постичь.
— Да, но тут что-то не так. Рохан-сенсей обычно следит за собой. Короче, не в этом дело. Я, собственно, к чему это рассказываю. Я пригласил его навестить тебя, Джоске, в больнице, а он меня просто отшил, спросил, который час. Меня это так взбесило, что я попрощался с ним довольно резко.
— Братан, какого хрена?! Он реально забил на Джоджо? — спрашивает Окуясу, расстроенный тем, что их союзник не беспокоится о его лучшем друге.
Странно, но Джоске на это ничего не говорит. Он просто слушает, как парни перебрасываются словами, пока их жаркая дискуссия постепенно сходит на нет.
— Ну, ничего не поделаешь. Может, позвонить ему? Не думаю, что у него есть ещё кто-то, с кем он захочет разговаривать. Сенсей, кажется, только со мной и контактирует, до сих пор.
— Позвони, — Джоске встаёт и потягивается, прежде чем закинуть свою школьную сумку через плечо.
— Ты говоришь это, даже после всего того, что он сделал?
— Ага. Ладно, я домой, ребят. Увидимся.
— Ои, Джоске, мы же только пришли. Что значит ты домой? — восклицает Окуясу, поворачиваясь к нему на поребрике, пытаясь заставить своего друга вернуться.
Джоске не останавливается. Он просто с улыбкой машет рукой и уходит своей дорогой.
— И чё это было? — недоумевает Окуясу.
Коичи лишь пожимает плечами и меняет тему, спрашивая его о работе.
***
Джоске в замешательстве: Рохан навестил его через четыре дня после битвы с Кирой. Неужели он пришёл только из-за Коичи?.. Если так, почему же он ничего не сказал беловолосому парню? И почему заявился раньше времени посещения? Джоске так растерялся от их внезапной и такой спокойной беседы, что даже не задумался, как странно, что мангака вообще появился.
Нет, это Рохан — странный, но Джоске знает, что тот не такой уж и плохой. Он принёс ему поесть и даже помог. Вдобавок ко всему, ему прекрасно известно, что это именно Рохан на следующий день прислал ему целую корзину дорогих средств для волос, пусть и без записки. Джоске пользуется этим подарком с тех пор и каждый день мысленно благодарит мужчину за то, что его волосы теперь выглядят лучше, чем когда-либо.
Неужели из жалости?
Эта мысль Джоске не нравится. Она его задевает, унижает, и он пинает каждый мелкий и не очень камешек на обочине, чтобы избавиться от растущего разочарования внутри.
— Ай, чёрт… — стонет парень, поднимаясь по лестнице к себе домой.
Встреча с художником не принесла ему ничего хорошего. Рохан даже не обратил на него внимания.
Как же раздражает. Я-то думал, мы хотя бы на уровне «привет-пока» будем. Теперь от его посещения в больнице никакого толка. Неужели я ему настолько отвратителен?
Может, из-за сочувствия.
Нет, Рохан не станет делать что-то из сочувствия.
Значит, просто чтобы задобрить Коичи.
Тогда почему он не сказал ему об этом?
Может, в нём просто проснулось что-то хорошее.
У него же есть сердце, но что тогда пробудило в нём сострадание?
Неужели его доброта появилась из ниоткуда? Джоске хочет верить в лучшее, но в глубине души понимает: что-то должно было произойти, чтобы Рохан вдруг так поступил.
Ну хоть он меня больше не ненавидит, да?
Все эти мысли разъедали его голову, он постоянно пытался понять, почему. Это было ужасной дилеммой, и лишь одна случайная мысль, забредшая к нему в разум через неделю и снова расшевелившая его, дала ему повод думать, что он видит эту ситуацию непонятной только из-за своего неугомонного мозга, забитого бушующими подростковыми гормонами, ищущих драмы, суматохи и чего-то потенциально скандального.
Может быть, Рохан хотел, чтобы этот момент просто остался между нами, потому что тогда он был таким мягким, таким нежным, но как обычно смотрит в лицо миру, говоря, что он не такой.
Что-то только для него, сторона Рохана, которую он, возможно, заслужил.
Какая опасная мысль, что фасад грубого Великого Кишибе Рохана рухнул перед ним и только перед ним.
Notes:
✶ примечание переводчика: я люблю джоске, мне он кажется тут таким милым? а рохан как обычно хх
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 6: Синий парень, Красный парень, Зеленый парень
Notes:
✶ примечание автора: Не забудь! У меня есть плейлист для фанфика! Доступно на Apple music, YouTube, и Spotify
Также, не забывай, что у меня есть твиттер @TRinki41.
✶ примечание переводчика:
Название в оригинале - «Blue Boy, Red Boy, Green Boy»
Blue boy — Грустный мальчик, Red boy — Злой мальчик, Green boy — по аналогии с нашим «зеленый», молодой (неопытный, наивный) мальчик.
соответственно, глава называется «Грустный парень, Злой парень, Наивный парень»
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Сохраняя торжественную тишину кладбища, Рохан неторопливо и почтительно идёт через акр тихого леса меж рядами могильных камней. Он внимательно осматривает проплывающие мимо монументы, вглядывается в выгравированные имена и даты, пока, наконец, не достигает ряда, где погребена семья Сугимото.
Честно говоря, кладбище — это далеко не то место, которое Рохан часто посещает по собственному желанию, разве что по особым памятным датам или годовщинам. Но совсем недавно, по воле случая, ему попались на глаза старинные, пожелтевшие от времени карты Морио. Сравнивая их с современными планами города, он с удивлением обнаружил, что небольшой участок обрыва за мемориалом, чётко обозначенный на старых планах города, совершенно исчез с новых. Ему стало интересно, да и с работой на этой неделе он уже закончил, хотя был всего лишь четверг. И вот он здесь — поддавшись неожиданному порыву любопытства, решил лично исследовать это закрытое, загадочное место. Да и правда — куда ещё можно податься, когда толпы этих несносных, крикливых школьников бегают по улицам, ведь у них уже закончились занятия на сегодня?
Свернув с главной дорожки, Рохан идёт вдоль ряда могил, желая отдать дань уважения и почтить память девушки, которая когда-то спасла ему жизнь. Он благодарит её и мысленно даёт ей обещание вернуться сюда снова, но уже с цветами и долгими воспоминаниями, когда наступит годовщина её скорбного ухода из мира живых. А пока, стоя у её могилы, он посвящает ей краткую, безмолвную молитву.
— Спасибо, — шепчет Рохан, присев на корточки перед могилой. Он проводит рукой по выгравированным буквам, и в его воображении возникает образ Рейми и её собаки в Аллее Призраков.
Потом он встаёт и, не медля ни секунды, разворачивается. Таким же быстрым шагом, каким он делал крюк, чтобы прийти сюда, он уходит, возвращаясь на главную дорогу.
— Хей, деда… — Рохан слышит знакомый голос своего противника, доносящийся вместе с порывами весеннего ветра. Высокий фамильный памятник, стоящий рядом со старой могилой, скрывает их друг от друга. Мангака прячется за ним, а затем выглядывает, чтобы посмотреть на парня. — Мне уже семнадцать лет и я на втором году старшей школы. Ты можешь себе это представить?
В голосе мальчишки слышится вся та боль, какую только можно представить, потеряв близкого человека. Он кажется таким маленьким на фоне надгробия. Сидит, обхватив колени руками, уткнувшись в них лбом. Рохан щурится, пытаясь разобрать дату. Тот же день, только год назад. Художник слышал ранее о том, что произошло со старым офицером полиции, но не до конца осознавал, насколько сильно это повлияло на Джоске. Рохан был там, когда тот поймал Анжело в магазине, прежде чем этот преступник напал на его семью, и он понимал гнев юноши ещё до того, как узнал о смерти его деда. Анжело был отвратительным во всём без исключений. Рохан также знает, что теперь он заточён в камень, и, когда идёт один и рядом на улице ни души, он в насмешку приветствует его, как и другие. Ублюдок заслужил. Видя этого парня, вершившего судьбу Анжело, здесь, у могилы деда, Рохан понимает: Джоске, наверное, никогда не сможет избавиться от этой щемящей смеси ярости и скорби.
Тихо достав скетчбук, Рохан начинает набрасывать парня, съёжившегося от горя. Слёзы блестят на его твёрдых скулах, ветер играет прядями, выбившимися из его привычного помпадура. Он рисует каждую травинку, примятую ветром — и тщательно выводит ту единственную, на которую упала слеза мальчишки, способного исцелить кого угодно, кроме себя. Ластиком он стирает часть штриховки, чтобы подчеркнуть её блеск.
Закончив рисунок, Рохан уходит, так и не дойдя до закрытой зоны. Он пришёл за референсом — и он его получил.
У него так и не хватило духу пройти мимо Джоске к закрытому склону.
***
— И, дед…
Какой-то звук доносится до него, и он, быстро смахивая слёзы, оглядывается через плечо. Над рядами надгробий ярким пятном выделяются зелёные волосы. На мгновение мужчина, идущий с сумкой в руке и не выражающим никаких эмоций лицом, становится полностью виден. Ещё шаг — и он исчезает, но голубые глаза продолжают вглядываться в просвет между камнями. Застыв, он чего-то ждёт. Ничего не происходит, парень вздыхает и снова переводит взгляд на могилу любимого деда.
— И, дед, я тебе, кажется, не рассказывал про одного чувака. Он, конечно, тот ещё придурок… даже не придурок, а настоящий мудак, если честно. Но в целом не такой уж и плохой… наверное.
***
Парень идёт в ресторан Тонио, дабы встретиться с друзьями и вместе поужинать. Путь сюда его немного утомил, он довольно долго просидел на кладбище, прежде чем пойти домой собираться. Но это точно того стоит: что может быть лучше, чем вкусно поесть и поболтать с близкими друзьями? Джоске улыбается в предвкушении, но тут весенний ветер с силой бьёт ему в лицо, и он мысленно выругивается. Он всего в нескольких шагах от ресторана, а его причёска испорчена. Нельзя же показаться с растрёпанным помпадуром! Он пытается быстро придумать, что делать, и прикрывает голову руками, защищаясь от ветра.
Оглядевшись по сторонам — уже восемь вечера, на улице пусто, — Джоске наклоняется к окну ближайшей машины, чтобы привести в порядок волосы. Уличные фонари освещают его отражение не очень хорошо, но ему нужно, чтобы каждая прядь лежала идеально, поэтому он наклоняется ещё ниже. Несколько раз аккуратно проводит рукой по волосам — вроде бы всё в порядке. Подмигивает своему отражению для пущей уверенности и уже собирается идти, но тут окно опускается, и он видит самодовольную ухмылку художника, смеющегося как сумасшедший.
Джоске в ту же секунду понимает, что совершил самую ужасную ошибку в своей жизни.
— Бля, какой же ты ущербный! Сам-то понимаешь, а? — пытается выговорить мангака, всё ещё давясь от смеха и аккуратно вытирая слезы.
Джоске отшатывается в шоке, отчаянно желая, чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком. Рохан, пользуясь моментом, выходит из машины — той самой, которую Джоске, без всякого сомнения, уже видел раньше.
Поверить не могу, что не узнал этот единственный во всем городе красный ёбанный Порше.
Пытаясь сохранить лицо, он задаёт вопрос ровным тоном, за которым, однако, скрываются и глубоко запрятанная злость, и жгучий стыд.
— Что ты здесь делаешь, сенсей?
— Коичи пригласил меня поужинать с вами. Решил составить ему компанию, — художник сторонится их уже почти год, так что его желание появиться здесь удивительно. Время для такой ужасной встречи очень «подходящее» для Джоске и его помпадура.
— Тогда рад видеть тебя… наверно, — говорит младший, смотря в сторону, пытаясь скрыть своё смущение.
— Ты обязан быть счастлив, встречая меня. Я, Вели…
— Да-да, Великий Кишибе Рохан, ага, неважно. Я захожу, — говорит Джоске, явно расстроенный.
Он надеялся встретить Рохана наедине. Зачем — он и сам толком не знает, но теперь понимает, что желание было совершенно дурацким. Зря он думал, что у Рохана есть что-то светлое и доброе в душе и что он действительно способен на мягкость и нежность, которые были у него всего несколько месяцев назад, когда Джоске валялся в больнице.
Художник усмехается и, заперев машину, идёт следом. Он немного обгоняет Джоске, распахивает перед ним дверь и властно кладёт свою тонкую кисть ему на плечо. Джоске ожидает чего-то подобного, поэтому пытается вывернуться, но рука на его плече лежит крепко.
— Сначала — идиоты.
Джоске невольно закатывает глаза, услышав Рохана. Он не понимает, как Рохан может считать себя взрослым, когда сам ведёт себя как последняя малолетка.
— Надо же, правда? А я-то думал, сначала стариков пропускают. У тебя вон уже гусиные лапки — что, часто в темноте своей скрыни щуришься, а, затворник?
Ухмылка сходит с лица Рохана, но он не хмурится. Джоске думает, что тот просто пытается защитить своё ущемлённое самолюбие после этой не очень уместной колкости. Но Джоске не собирается давать ему даже малейшего шанса прийти в себя — они уже достаточно долго знакомы, постоянно общаются таким образом, так что он прекрасно знает, что будет дальше.
— Тебе больше идёт, когда ты молчишь, сенсей. И лучше бы тебе весь вечер следить за своей поганой пастью — я же тут не единственный, кто о внешности своей трясётся, да? — голос Джоске понижается на октаву, и Рохан вдруг вспоминает, как не так давно тот отправил его на скорой помощи в вынужденный месячный хиатус. Даже если он не видит розово-голубой стенд рядом, Рохан понимает: дальше провоцировать парня опасно. И всё же он не собирается отступать просто так — Джоске должен знать своё место, каким бы сильным и устрашающим он ни был.
Джоске замечает, что Рохан разжимает стиснутые зубы, и снова действует на опережение, чтобы заставить того замолчать. Он делает шаг вперёд, к открытой двери, и с разворота бьёт ладонью по её краю, отталкивая Рохана и лишая того опоры, которая частично удерживала художника на ногах. Теперь Джоске ухмыляется — он торжествует, чувствуя, как господствует во всём пространстве вокруг Рохана.
Дверь распахивается настежь, и Рохан, отшатнувшись, едва не падает, но тут же выпрямляется и отвечает презрительной усмешкой. Он делает шаг навстречу, сокращая расстояние между ними до каких-то сантиметров.
— Может быть, ты бы научился уважать старших, если бы не был таким вспыльчивым.
С другой стороны от головы Рохана раздаётся ещё один хлопок — теперь он зажат с двух сторон. На этот раз он даже не вздрагивает, и это доводит Джоске до бешенства и красноты перед глазами. Он уже серьёзно начинает задумываться, что снова избить Рохана — не такая уж и плохая идея. К чёрту всё: к чёрту весь тот прогресс в их отношениях, которого они с таким трудом добились! Вырвать этот лист из их жизней, скомкать и выбросить в мусорку. Ещё хоть одно неверное движение от Рохана, и Джоске запустит этого придурка прямо в стратосферу. Но Рохан поступает совсем не так, как он ожидает.
— Опустись, пацан, пока не сорвался, м? Что ты мне там сказал? Мне больше идёт молчать? Тогда тебе больше идёт спокойствие. Ты гораздо красивее, когда спокоен, знаешь ли.
Рохан получает то, чего хотел: Джоске, застигнутый врасплох неожиданно брошенной фразой и ладонью, которая вдруг ложится ему на живот, опускает руки. Художник, конечно, прикасался к нему и раньше, но эти случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. И сейчас Джоске ощущает странное, едва уловимое покалывание в том месте, где к нему притронулась ладонь Рохана. В ушах появляется лёгкий шум, превращающийся в назойливое жужжание. Он стоит, ошеломлённый, пытаясь понять, что же только что произошло.
Рохан-сенсей что, сейчас сказал мне, что я красивый? Стоп… что это вообще значит?
Довольный своей вновь обретённой свободой, художник вальяжно обходит его, не спеша заходя внутрь. Остановившись в проходе, Рохан бросает пару фраз, чтобы вернуть пацана в прежнее состояние:
— А ну-ка, улыбнись пошире, псина, — и чеши к друзьям.
Он нарочно передразнивает тон Джоске, с которым тот говорил раньше, игриво растягивая слово «псина».
Напоминание для Джоске, что Рохан всё так же невыносимо бесит его и что в нём нет ничего светлого и доброго.
Через минуту, как он входит и садится, Рохан открывает свой чёртов рот снова и начинает рассказывать, как какой-то идиот поправлял прическу, смотревшись в его тонированные окна.
Кто-то смеётся. Кто-то просто кивает, в надежде, что этот какой-то идиот не выйдет из себя. А Джоске хочется сгореть со стыда на месте.
Катись к чёрту, Рохан.
Он мысленно говорит это себе каждый раз, когда мангака ещё несколько раз за вечер умудряется напомнить всем, и особенно самому Джоске, о его ошибке.
Точно ли это дружеский ужин?
Notes:
✶ примечание переводчика: после прочтения, думаю, ты понимаешь, почему я подумала, что название настолько переносное? в начале нас встречает грустный джоске, потом злой джоске, и, наконец, наивный.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 7: Ваташиато
Notes:
✶ примечание переводчика:
Ваташиато (私の跡) — японское слово, означающее «мой след» или «следы, оставленные мной». В сущности, это слово подразумевает любопытство, когда думаешь, как ты повлиял на жизнь знакомых, какие твои, казалось бы, безобидные действия или давно забытые слова смогли круто изменить их судьбу так, как ты никогда не поймешь, как до такого дошло.
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
— Клянусь, Джоске, я видел, как он садился в такси на вокзале, и он, вроде как, ранен. Обычно я бы не стал вмешиваться в дела сенсея, но… ну, я не знаю.
— Да ладно, Ко, остынь, без напрягов. Я не против к этому мудаку смотаться, подлатать его, тем более, если ты попросил. Но вот заставить его добровольно согласиться — тот ещё геморрой будет.
— Знаю… но попробовать всё же стоит.
Джоске тяжело сглатывает, пока они поднимаются к особняку. В прошлый раз, когда он был здесь, он доставил художнику столько проблем… Остаётся лишь надеяться, что эта злюка не вышвырнет его за шкирку, как только увидит. Коичи, выглядящий таким же нервным, если не хуже, коротко звонит в дверь. Они оба прислушиваются, не раздастся ли какое-нибудь шарканье, но, как ни странно, в ответ — полная тишина.
— Странно… обычно сразу бежит к двери. Уже бы услышали что-нибудь, по идее, — беловолосый парень снова поднимает руку, чтобы нажать на звонок, но внезапный грохот за дверью заставляет его замереть. Оба парня вмиг настораживаются и переглядываются. — Сенсей, Вы в порядке?
Крик Коичи повисает в воздухе на несколько томительно долгих секунд, пока наконец не слышится звук отпираемого замка. Они наготове отступают на шаг, на случай если это враг, но, к их удивлению, на пороге появляется лишь раненый Рохан, и, несмотря на это, даже с одним открытым глазом, ему удаётся излучать ядовитую злобу.
Он почти полностью в бинтах. Торс, не прикрытый распахнутым халатом, туго обмотан марлей. Непонятно, насколько серьёзны ранения ниже, но домашние штаны, свободно висящие на бёдрах, слегка прикрывают конец повязки. Левая рука полностью замотана и зафиксирована в согнутом положении, а бинты на голове неаккуратно закрывают его лоб и левый глаз. Он выглядит дезориентированным, отрешённым, но при виде своих друзей, или, по крайней мере, друга, всё равно каким-то образом остаётся взбешённым.
— Коичи-кун, я выгляжу как человек, который в порядке? — цедит мангака, сжимая свою грудь.
— Извините, сенсей, — Коичи склоняет голову перед ним в извинениях, в то время как Джоске стоит, ошеломлённый, абсолютно не двигаясь.
Он видел Рохана во множестве довольно откровенных нарядов, но вид без повязки на голове и практически в одном нижнем белье застаёт его врасплох. Джоске старается не пялиться на него, уводит взгляд и смотрит куда угодно, но всё же, соблазн увидеть пересиливает, и парень несколько раз тщательно осматривает тело старшего с головы до ног. Рохан мускулистый мужчина, но при этом стройный, изящный, и сейчас, да, он ранен. Он ранен — и это злит.
— Что произошло? — почти рычит Джоске, и Рохан переводит свой единственный здоровый глаз с Коичи на него.
— Ничего, оставьте меня в покое, — как ни в чем не бывало говорит Рохан, закрывая дверь.
— Я здесь, чтобы излечить твои раны, придурочный. Подожди, — Джоске поднимает руку, чтобы не дать двери захлопнуться. Рохан, и без того слабее Джоске, вряд ли смог бы закрыть её, даже не будучи раненым.
По крайней мере, так думает Джоске, пока перед его глазами не мелькает кончик пера, и Рохан не выкрикивает:
— Heaven's Door!
Рохан прикладывает немыслимые усилия, чтобы закрыть дверь, ведь, как он и думал, Джоске ожидает чего угодно, но не этого. Но вот чего не предвидит сам Рохан, так это того, что Коичи выскочит вперед перед Джоске и потянет его вниз. Тем самым он уводит его из поля действия быстро нарисованного в воздухе Pink Dark Boy. В итоге картинка отражается в глазах самого Коичи, и он мешком валится на пол.
— Твою мать, Коичи! — выругиваются оба в унисон, Рохан отзывает свой стенд, а Джоске бросается поднимать маленького парня.
Когда беловолосый может самостоятельно стоять на своих двоих, он призывает свой стенд:
— Echoes!
Художник падает камнем, а Джоске резко выдыхает.
— Чувак, ты чё творишь?
— Давай, Джоске, заходим. Я уже устал от этого.
Произнося это, Коичи быстро перешагивает через тело Рохана и переходит порог его дома, оставляя другого парня позади себя. Джоске удручённо вздыхает и заходит следом, закрывая за собой дверь.
***
Мир постепенно становится чётче, пока к Рохану медленно возвращаются все его чувства. Он ощущает под собой роскошные шёлковые простыни и открывает глаза, впиваясь взглядом в потолок с несуразной художественной инсталляцией, которая одновременно с этим является единственным источником света в комнате. Наконец, полностью вернувшись в сознание и сложив два плюс два, Рохан понимает, что находится в своей спальне. И сразу же после решённого вопроса «где я?», всплывает другой:
Почему я вырубился?
И сразу после:
И как я вообще оказался в своей комнате?
Он мог поклясться чем угодно, что только что стоял перед дверью внизу.
Осознание всего произошедшего разом падает на его плечи тяжёлым грузом.
— Коичи-и-и-и! — садится Рохан и орёт, привлекая внимание парней к себе.
Они как раз стоят друг напротив друга, но медленно переводят взгляды на разъярённого художника.
— С возвращением, сенсей, — отвечает ему Коичи, немного запинаясь в конце своей фразы.
— Что заставило тебя думать, что будет хорошей идеей свалить вес в 23 килограмма на раненного, у которого, без всего прочего, сотрясение мозга, м-м?
— Простите, сенсей, я вроде как просто сделал это, не задумываясь. Джоске поможет Вам.
— Мне плевать. Валите нахер отсюда оба!
Джоске подходит к кровати и нависает над художником.
— Чел, ты не устал воображать из себя невесть кого? Не будь идиотом, дай помочь.
— Ого, да ты, я смотрю, развиваешься! В третий раз уже не лезешь со своей помощью без спроса! Неужели хоть сейчас до твоей тупой башки наконец дошло, что нужно спрашивать разрешения? Совесть проснулась?
Джоске сбит с толку. Он не помнит, чтобы было ещё два случая, когда он помогал этому придурку. Он исцелил его после боя с Юей, но когда случился второй?
…в больнице?
Джоске теряет весь свой впечатляющий рост, сдуваясь, как грустный воздушный шарик, проткнутый иглой, которая остаётся внутри и медленно выпускает из-за себя весь воздух. Эти слова окончательно разрушают его веру в то, что визит в больницу был днём, когда они каким-то неведомым и по-настоящему волшебным образом наконец-то сблизились. Он не понимает, почему Рохан так расстроен тем, что он пытается помочь ему и исцелить? Джоске не может осознать, как кто-то может быть оскорблён его исключительным даром, тем единственным, что он так хочет делать: то есть защищать и лечить всех, кто его окружает.
— В тот раз я сделал это, потому что ты мне помог. Да оба раза вообще-то из-за твоей помощи и были. Может, уже просто дашь себя вылечить без всех этих прелюдий? Ты ничего мне не должен.
— Нет, — отрезает мангака. Его лицо ни на каплю не становится мягче, чем раньше.
— Мудак, — бормочет Джоске и призывает свой стенд, привлекая внимание Коичи. — Держи его крепче, Коичи. Бесполезно с ним церемониться, он всё равно по-хорошему не согласится.
— Не смей, или я…
Тяжесть возвращается в его тело, и Рохан задыхается на полуслове. Он падает на кровать, и рука, которая тянется, чтобы указать на Джоске, безвольно откидывается ему за голову. Если он и не был уязвим раньше, то сейчас — более чем.
Crazy Diamond появляется рядом и исцеляет его, при этом ладонь стенда нежно и мягко прикрывает рот художника, чтобы тот заткнулся хотя бы на время лечения. Когда исцеляющее сияние Джоске медленно гаснет, он отходит, направляясь к выходу, даже не взглянув на Рохана. Коичи следует за ним, бросая несколько отрывистых слов напоследок:
— Простите, сенсей. До свидания. Расскажите нам потом, что случилось.
Рохан никогда не сделает этого.
Всё, что он делает позже в этот день, — это тонет в своей постели, исцелённый и кипящий от гнева. Он без конца спрашивает себя, почему ничего не может быть спокойным, когда дело касается Хигашикаты Джоске? Почему ему никак не удаётся избавиться от его присутствия в своей жизни? Почему даже его собственный друг готов придавить Рохана к земле, чтобы помочь этому напыщенному идиоту? Впрочем, он знает ответ — именно поэтому Рохан так одержим Джоске. Всё это ради него. Джоске и Коичи борются с ним, как мать, пытающаяся успокоить капризного ребёнка в истерике.
Но они никогда не поймут, почему Рохан так противится этому, а сам он никогда не произнесёт этого вслух. Рохан не выносит одностороннего обмена, он не тот, кто беспрекословно принимает помощь и не делает ничего взамен, поэтому его гордость не позволяет этому случиться снова. Каждый раз, когда этот придурок кого-то исцеляет, он уходит, теряя частичку себя и не требуя ничего взамен, а Рохан не нуждается в его дурацких подачках. Эти двое должны были оставить его в покое — он и сам прекрасно справлялся. Он сам виноват в своих травмах, сам пошёл на поводу у любопытства, и сам может со всем разобраться. Он всегда справлялся в одиночку, ещё до того, как у него появился стенд. Рохану не нравятся перемены, произошедшие с ним после того, как он встретил Джоске, ведь мужчина не может быть сильным, если берёт что-то, не отдавая ничего взамен. Он размышляет и о Джоске: почему тот всё отдаёт, отдаёт и отдаёт? В глазах Рохана он сумасшедший, чьи поступки лишь показывают всем, какой он на самом деле немощный. Подросткам не суждено быть великими защитниками: это не их роль. Не этим должен быть занят этот высокомерный самовлюблённый уродец, и мангака отказывается быть частью этого тупорылого цирка.
И всё-таки их всех тянет к друг другу; его постоянно впутывают во всё это, потому что стенд-юзеры — магниты: стоит ему отвернуться, как они тут же притягивают его обратно.
То мимолетное касание Джоске и его стенда остаётся непозволительно долго на коже Рохана.
Всё это невероятно раздражает его. Уязвлённая гордость, ноющая спина, пульсирующая боль в голове — всё вполне объяснимо.
Кроме иррациональной, сжимающей боли под рёбрами.
Notes:
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 8: Я не справляюсь с переменами
Notes:
✶ примечание автора: Не уверена, что всё испортила, но да...
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Он бережно несёт хрупкую фигурку Рохана вверх по лестнице, в абсолютной темноте, его голова покоится на плече Джоске. Юноша упивается сменой образов: вот Рохан без сознания, а вот он бодрствует и обнимает его за шею. Джоске не может решить, что ему нравится больше — пронзительные зелёные глаза, смотрящие прямо на него, и руки на его шее или расслабленный вид бессознательного лица Рохана.
Мозг сам делает выбор за Джоске: Рохан просыпается, когда младший аккуратно опускает его на кровать. Вскинувшись, он небрежно снимает свой халат и бросает его на пол куда-то в угол комнаты. Тут же Джоске срывает свой гакуран, и взбирается на маленького мужчину. Он нависает над Роханом, тот выгибается дугой в его руках, когда Джоске кладёт ладони на его живот, скользя по перебинтованному торсу. Тяжело сглатывает вязкую слюну, наблюдая, как под его пальцами перекатываются и напрягаются мышцы.
Джоске прижимает его бёдра к своим, и бледно-розовые губы складываются в букву «о». Дыхание Рохана учащается. Он хочет большего. Парень хватает его лицо, отворачивая в сторону от себя, прижимает его к подушке, зажимая рукой рот мужчины. Запрокинув голову Рохана, Джоске наклоняется к открывшейся для него шее, покусывая её и оставляя красно-фиолетовые отметины. Джоске ощущает, как шевелятся губы мангаки под его ладонью. Поэтому он кусает его особенно сильно, и, скорее чувствует, чем слышит, как с губ миниатюрного мужчины тихо со стоном срывается его имя.
— Джо-джоске…
Парень теряет контроль. Он отдёргивает руку от лица мужчины и неотрывно смотрит на него. Челюсти того плотно сжаты, губы тонко растянуты. Он в ярости. Джоске не собирается терпеть эту враждебность, которая вот-вот норовит так легко выплеснуться на него, поэтому он целует Рохана снова и снова, отчаянно потираясь о мужчину под ним.
— Рохан…
Джоске просыпается, имя мангаки замирает на его губах, он глубоко дышит в простыню, крепко сжимая её одной рукой над головой. Он перевернулся на живот во время сна. Бёдра, которые были в его сне, и о которые он так бешено потирался своей эрекцией, на деле оказываются его матрасом. Стыд охватывает его, когда он медленно переворачивается обратно на спину и хватает себя сквозь боксеры. Он с силой закусывает нижнюю губу, дабы тот мимолётный стон, который пытался вырваться из него от прикосновений и воспоминаний, оставался внутри. Одна половина его мыслей занята намерениями разобраться со своим каменным членом, а вторая — с тем, как он унижен. Тем не менее, ему нужно поскорее покончить со всем этим, поэтому он берётся за дело.
Всё началось с лёгких, но навязчивых мыслей, преследовавших его, когда кто-то невзначай упоминал имя художника в разговоре или когда какая-то вещь напоминала ему о нем. Каждый раз он прогонял их прочь, но они возвращались с новой силой и становились всё более красочными, изощрёнными и разнообразными.
То, что раньше было просто именем, теперь обрастает вопросами и воображаемыми ситуациями.
В одной из них он случайно встретил художника в магазине, приветливо помахал ему рукой, и они болтали, прогуливавшись вместе между прилавков, просто так, без особой причины. Но в реальности? Конечно же, получил бы отказ, холодный и отстранённый. Рохан грубо послал бы его куда подальше, он должен был это понимать и, в конце концов, сдаться.
Но сделал ли он это? Нет, конечно же нет, вместо этого спустя день он снова представлял, как между ними тает лёд, и они становятся ближе.
С точки зрения логики, у Джоске нет причин для таких чувств и подобных мыслей. Они всё ещё перебрасываются колкими фразами и оскорблениями, и Рохан не сказать чтобы хорошо к нему относится с тех пор, как он его исцелил. Но в его словах, выбрасываемых парню со злобой, что-то поменялось, появилось что-то другое. Что-то изменилось в этих зелёных глазах, улавливающих взгляд голубых. Джоске в глубине души понимает, что это, скорее всего, ничего не значит, но его сердце бьётся чаще и чаще, стоит ему получить такое внимание.
Ведь никто, кроме него самого, на самом деле не может вывести Рохана из себя до такой степени.
И какая-то одна случайная извращённая дурацкая мысль заставила его заинтересоваться тем, насколько красивым становится его лицо, когда искажается в раздражении, в тех негативных эмоциях, которые рождаются у Рохана глубоко внутри, когда тот видит именно Джоске рядом.
Они осыпали друг друга оскорблениями, словно играя в пинг-понг, но потом слова почти полностью перестали задевать Джоске. Хотя это не значило, что Джоске больше не надеялся, что у них случится ещё один момент вместе, который напомнил бы им об их кратком перемирии в больнице.
Из-за этого постепенно эти мысли, робкие мечты и невысказанные надежды начали превращаться в нечто большее, в более настойчивое и навязчивое поведение. Он намеренно искал встреч с художником, специально попадался ему на глаза, здоровался при каждом удобном случае, пока однажды эта привычка не прервалась неожиданным образом.
В тот день Джоске увидел, как художник фотографировал своим любимым фотоаппаратом, и решил спросить, можно ли к нему присоединиться. Он давно представлял, как они вдвоём гуляли бы по городу: Рохан фотографировал бы всё вокруг, пока Джоске очарованно наблюдал за ним. Ему понравилось, хотя это было очень далеко от реальной жизни и их отношений.
И всё же Джоске решился попытать свою удачу, выпрямил спину, расправил плечи и аккуратно коснулся плеча мангаки, привлекая его внимание. Но для Рохана эта нежданная встреча не была столь радостной и желанной. Вместо того чтобы повернуться, Рохан проигнорировал его и продолжил держать камеру перед лицом, не оторвавшись от видоискателя в выжидании идеального ракурса для снимка. На его вопрос, чего ему надо, Джоске невинно попросил разрешения пойти с Роханом и просто посмотреть.
— Ах-ха-ха-ха-ха!
Смех старшего разнёсся по округе, что разбудило птицу, которую он поджидал. Это позволило ему нажать на затвор и сделать долгожданный кадр, да ещё и несколько дополнительных, на всякий случай.
Джоске не может не признать, что способность Рохана добиваться своего, оставаясь при этом нарочито театральным и вызывающим, в чём-то вдохновляющая. Это причина его успеха, но так же и причина его раздутого эго. Так что Джоске только восхищается им в некотором смысле; он не хочет быть таким же человеком, он всего лишь им заинтригован.
Об этом он размышляет снова и снова. Что его влечение к мужчине вызвано только тем, что он возвёл Рохана на пьедестал, или тем, что видел в нём какой-то извращённый жизненный урок того, как ему должно быть наплевать — так, как наплевать на всё Рохану.
Но нет, Джоске хорошо знает, чего хочет, и это его откровенно пугает.
Поэтому, когда художник ответил «конечно» на его предложение присоединиться к нему в его поисках нового материала, Джоске в удивлении широко распахнул глаза, его челюсть отвисла… по крайней мере, до того, как его ослепила вспышка.
— О, надо будет это выражение приберечь. Что за радость-то такая на лице? И по какому, спрашивается, поводу? Ха-ха-ха-ха, на что ты вообще рассчитываешь, а, тупоголовый сопляк?
И вот так он ушёл, оставив Джоске одного.
Джоске смотрел на деревья, обрамлявшие поляну, где они тогда были… точнее, где был он сам, потому что Рохана там больше не было.
Как и желания Джоске ходить за ним по пятам.
Но ни та тоска, которая томилась в нём каждой поздней ночью, ни тот внезапный жар, который появлялся в его нутре, стоило только Рохану появиться в его сознании, никуда не делись.
Какая же бесполезная и мучительная зависимость.
За прошедшие месяцы Джоске перестал читать журналы и смотреть краденные из магазина кассеты с порно.
Они ему просто не нужны, ведь он постоянно фантазирует о Рохане.
О том, как художник дёргает его за волосы; о губах вокруг члена Джоске; о том, как Рохан сидит на нём сверху… и, честно сказать, о многом и многом другом.
Каждая новая ссора с мангакой, каждая встреча: его мозг издевательски изменяет эти события, превращая их в очередной сексуальный сценарий, пытая Джоске.
Он ненавидит это, но не может не потакать этой привычке, снова предаваясь этим фантазиям, когда ему отчаянно хочется кончить.
Возвращаясь в реальный мир, он закрывает глаза и концентрируется. Достаёт член из трусов, прежде чем испачкает их ещё сильнее. Играет с головкой, резко втягивая носом воздух. Пробует, сначала медленно поглаживая. Но чем дольше он это делает, тем сильнее его охватывает раздражение. И вот уже движения становятся быстрыми, безжалостными, а рука зажимает рот, так же, как во сне он заставил художника заткнуться. Не хватало ещё, чтобы мать услышала, — но мысль о том, как Рохану было бы тяжелее дышать, труднее стонать его имя, срывает ему крышу.
Всё равно мало, нужно больше. Джоске разгибает три пальца, оставляя член в кольце из указательного и большого.
Джоске буквально видит это в своём похотливом бреду: зелёные губы, целующие его головку, — и два его пальца сжимаются сильнее, имитируя эти самые губы, обхватившие его член. Он толкается в это тесное кольцо, заставляя пальцы раскрыться, предэякулят, скопившийся на кончике члена, облегчает движение.
Вот чего он хочет — глотка Рохана вокруг его члена, без разговоров, возмущений и брезгливых взглядов в его сторону.
Он просто хочет, чтобы Рохан сейчас оказался на нём.
Джоске снова обхватывает член всей рукой и надрачивает несколько раз, прежде чем кончить в свежую простынь, расстеленную на кровати.
— Ахренеть, блять… — он ворчит, раздражённый тем, что всё ещё этим занимается.
Ему только стукнуло восемнадцать, и любая девчонка в городе готова упасть к его ногам.
Но нет, его тянет к придурку.
Если быть точнее, к самовлюблённому стервозному мужчине, который гордо носит титул самого большого мудака в городе.
Он самолично сказал своему племяннику, что Рохан полностью в его вкусе и он, кажется, влюблён. Теперь Джоске уже не уверен. Какая любовь может вырасти из ненависти? Он всё ещё ненавидит этого ублюдка; тот никогда не бывает добрым достаточно долго.
Он постоянно катает Джоске на эмоциональных качелях: вот сердце Джоске замирает, когда художник прикасается к нему в той проклятой больничной палате, а потом разбивается вдребезги, потому что тот в очередной раз поливает его грязью.
Джоске и не осознавал этого до тех пор, пока не начались все эти сны, но тяжесть, которую он чувствует, когда Рохан не может держать свой поганый рот на замке, не просто дискомфорт, как раньше. Нет, Джоске в растерянности, потому что у мужчины, к которому он так отчаянно пытается подобраться, стены выше, толще и тяжелее, чем у Форт-Нокса.
В довершение всего, теперь, когда Джоске больше не может убедить себя в том, что нравится Рохану хоть немного, он больше не выносит даже мысли об общении с ним. Теперь, когда он видит мангаку, он идёт в другую сторону, даже если выглядит при этом полным кретином. Он просто не справляется с этими чувствами, такими новыми и непонятными для него, — с этой болью, которую причиняет ему человек, к которому его так сильно влечёт. Всё это превращает его в сплошной клубок противоречий и нервов.
Как бы сурово ни выглядел Джоске, внутри он мягкий и ранимый. Это знают все, и в первую очередь он сам. Даже если бы, в теории, Рохан стал добрее к нему, то Джоске не обрадовался бы этому, потому что рано или поздно художник всё равно начнёт насмехаться над ним, и та невыносимая паника, та мучительная боль от его ехидного злобного смеха снова сдавит в тисках его грудь.
Парень, который уже не просто парень, а почти мужчина, увяз в этом. Потерялся в своём воображении и отвращении к самому себе.
И, если честно, пошёл ты, Кишибе Рохан, за то, что сделал Джоске идиотом.
Notes:
✶ примечание переводчика: я закончилась на этой главе...
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 9: Среди рядов, столпов и тебя
Notes:
✶ примечание автора: Я так рада поделиться этой главой, я много работала над ней. Приготовься к американским горкам.
✶ примечание переводчика:
предупреждение: нецензурная лексика (^ .‿. ^)
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Дождь бьёт в окно короткими рывками — ветер толкает потоки воды то на север, то на восток. В Морио льёт весь день, руша всем планы на субботний вечер. Большинство предпочло бы отсидеться дома, спрятавшись от водяного штурма. Рохан тоже об этом думал, но вместо этого стоит у окна своей студии и размышляет.
О чём?
В одной из новых глав «Pink Dark Boy» главный герой должен встретиться с бывшим союзником. Рохан представляет эту сцену мрачной и меланхоличной, с неожиданным и неприятным поворотом. Идея приводит его в восторг до головокружения.
Он хочет, чтобы фон сцены напоминал об их прошлых отношениях. Как ни странно, местом их последней встречи стала закрытая территория за кладбищем, и именно её он берёт за основу.
Сходить туда и сделать набросок — проще простого. Проблема лишь в том, что он помнит, какое сегодня число, и колеблется. Ему хочется зарисовать это место с разных ракурсов, да и погода подходящая — в манге тоже должен идти дождь. Это идеальный шанс добиться реалистичности и сделать новую главу ещё лучше. Поэтому он делает глубокий вдох и идёт в спальню переодеться, игнорируя тревожное чувство, которое, крича, предостерегает его от этого решения.
***
Рохан паркует машину, выходит, берёт зонт и сумку с принадлежностями для рисования. Готовый идти, он решает всё же остановиться у могилы Рейми, как и в прошлый раз. Но дело не только в уважении. Нет, он ещё и от чего-то пытается убежать, избежать чего-то неприятного.
Он быстро шепчет молитву, покачиваясь под струями ливня, после чего словно прирастает к земле перед местом захоронения девушки, не в силах сдвинуться с места.
Ну чего встал, иди. С какой стати он будет тут мокнуть?
Художник оборачивается, осматривая ряды надгробий. Он никого не видит. Пусто.
Кому ещё, кроме меня, придёт в голову сюда в такую бурю переться?
Он уговаривает себя продолжать идти.
Рохан наклоняет зонт пониже, чтобы не промокнуть насквозь. Высокие кожаные сапоги защищают от брызг и потоков воды вокруг. В другой ситуации он бы переживал за одежду, но сейчас готов пожертвовать чем угодно ради пары хороших набросков. Сапоги выше колен, которые так здорово смотрятся с его узкими брюками и отлично сочетаются с серо-коричневым цветом надгробий, погружаются в мутную воду, пока он шагает по главной дорожке. Длинный плащ развевается на ветру. Рохан чувствует себя чужаком, словно он сбежал от мира живых, чтобы бродить среди мёртвых. В голове — сплошная тревога, пока он идёт прямо вперёд, вдоль рядов надгробий.
Он выходит к знакомому ряду, где перед могилой бывшего начальника полиции возвышается семейное надгробие, и останавливается. Подняв зонт, он видит парня, которого почему-то ожидал здесь увидеть.
Джоске стоит перед могилой деда, не обращая внимания на мокрую траву, в которую упираются его колени. Рохан замечает, что с последней их встречи Джоске определённо подрос. Сейчас, в свои восемнадцать лет, парень вытянулся и заметно возмужал. Его плечи стали такими же широкими, как у Джотаро, и, скорее всего, как у его отца в молодости, а может, даже шире. В их семье все мужчины крупные, красивые, с отличными генами, благодаря которым их тела словно высечены античными скульпторами.
Ну, Джоске всегда был, скажем так, немного… особенным.
Талия Джоске всегда была такой же узкой, как у Джотаро, но при этом всё его тело казалось более округлым, что ли, даже немного пухлым. Глаза большие и яркие, но светятся не так комично, как у Джозефа. В нём есть какая-то мягкость, но в то же время и сила. И ещё эта женственная утончённость, кошачья изящность и собачья преданность, от которых у Рохана всегда чешутся руки взяться за карандаш. Сейчас, стоя под дождём, Рохан очень хочет достать свой скетчбук. Но что-то в этот раз его сдерживает.
Джоске промок до нитки. Ветер безжалостно растрепал его волосы, взбив помпадур так, что привести его в порядок уже не получится. Но, похоже, ему всё равно и на дождь, и на причёску — совершенно убитый горем. В прошлый раз его плечи едва заметно дрожали, но сейчас он рыдает навзрыд. Всё его тело сотрясается от рыданий. Он не произносит никаких нежных слов, обращённых к деду, только слёзы льются по его лицу.
Почему? — всё, о чем Рохан думает в тот момент.
И почему же парень в этом году так убивается? Ведь после всех пережитых им и всем городом событий наконец-то наступило спокойствие. Рохан не видел Джоске ни после смерти деда, ни после схватки с Кирой. Но что-то ему подсказывает, что юный Джостар тогда плакал так же горько, если не меньше. Сейчас от него просто исходит какая-то безудержная печаль.
Рохан теперь жалеет, что вообще пришёл сюда, надо было слушать свою интуицию. Он не хотел это видеть, как бы любопытно это ни было. Существовала черта, которую он не решался переступить — он и так уже видел слишком много сторон этого голубоглазого мальчишки, чтобы принимать ещё и эту.
Ему хочется оставить его в покое, но теперь, когда он так близко, он задумывается, не стоит ли подойти ещё ближе. Дождь явно не собирается прекращаться в скором времени, а пацан весь дрожит, всхлипывает и шмыгает носом. Как ни странно, он думает о Рейми и её доброте. И вот он делает глубокий вдох и обходит высокое семейное надгробие, за которым прятался.
Гром грохочет раскатами, скрывая его приближение. Когда небо на миг замолкает, он уже стоит прямо за спиной мальчишки. Он наклоняет зонт вперёд, не особо заботясь о том, что сам может промокнуть. На нём плащ, а на Джоске только толстовка и джинсы.
Проходит какое-то время, прежде чем плачущий парень понимает, что поток воды больше не обрушивается на плечи. Он оборачивается, видит перед собой высокие кожаные сапоги, а потом быстро снова отворачивается. Голос его дрожит, когда Джоске выдавливает:
— Прошу прощения, господин, мне, наверное, пора домой…
— Я что на могильщика похож? — ровно отвечает Рохан, не желая добавлять что-либо ещё. Ему просто хочется, чтобы мальчишку перестало хлестать ветром и сечь дождём.
Парень оборачивается и поднимает на него взгляд. Нос красный, а из опухших глаз всё ещё градом катятся слезы. Это вызывает у мангаки какие-то чувства, но он не может понять, какие именно. Его слишком отвлекает абсолютный ужас, написанный на лице Джоске.
— Уйди, — тихо произносит он, пряча свои заплаканные голубые глаза, прежде чем повысить голос. — Просто отъебись!
Рохан не двигается, оставаясь совершенно неподвижным. Он даже не уверен, дышит ли сейчас.
— Ты чё, оглох?! Я сказал — потеряйся отсюда нахуй, Рохан. Приходи и доставай меня в другой день, а лучше вообще никогда больше не приходи. Оставь меня наконец в покое.
В этой перемене ролей есть некая ирония. Сколько раз Джоске слышал те же самые слова? Бесчисленное множество, и, что удивительно, сам Джоске редко оставляет Рохана в покое. Сейчас же у Рохана не хватает смелости и решимости, чтобы развернуться и с холодной головой уйти.
— Да ты, блять, издеваешься надо мной? — Джоске скалит зубы, рычит, разворачивается и встаёт. Рохан поднимает руку, чтобы удержать парня под зонтом. — Оставь меня в покое, Рохан, я не шучу.
Парень отталкивает художника рукой, но тот не двигается с места. Даже шагу назад. Он твердо стоит на своём.
Лицо Джоске теряет прежнее выражение небрежного гнева, и новые слёзы наворачиваются на глаза, заставляя его с трудом сдерживать рыдания. Он сгибается пополам, и длинные пряди волос скрывают его лицо.
— Пожалуйста… — он шепчет, разбиваясь на мелкие кусочки, вся злость уходит, оставляя Джоске возвышаться над Роханом с умоляющим слезливым взглядом, пока по небу прокатываются новые раскаты грома. Словно сама земля подталкивает Рохана к действию. И он действует.
— За кладбищем, кстати, есть заброшенный обрыв, знал об этом?
— Закройся.
— Нашёл на старых картах Морио. Сейчас перекрыто.
— Закройся нахуй!
— Видел там за деревьями какое-то старое сооружение.
— Я сказал тебе ЗАКРЫТЬСЯ, БЛЯТЬ! — Джоске орёт ему в лицо, сильно и быстро хватая художника за лацкан, готовый швырнуть его назад в грязь. Рохан крепко сжимает его запястье свободной от зонта рукой. Не дрогнув, он сохраняет поразительное спокойствие, хотя в глубине души Рохан начинает осознавать, что его оправдания для себя самого звучат всё менее и менее убедительно. Зачем он вообще здесь, препирается с Джоске?
Ответ на этот вопрос приходит неожиданно, вместе с приглушённым всхлипом, вырывающимся из груди темноволосого юноши. Этот звук, полный невысказанной боли, заставляет Рохана наконец поднять взгляд и встретиться с Джоске глаза в глаза, удержав его взгляд дольше, чем на мгновение. Поскольку Джоске наклоняется вперёд, Рохану даже не приходится задирать голову, достаточно просто перевести взгляд вверх.
Пусть всё катится в ад.
Он подчиняется своему непредвиденному желанию собрать все те осколки, что остались от его утончённой израненной музы, и склеить их вместе.
— Если уж собрался реветь под дождем, то реви хотя бы там. А то заболеешь…
Глаза Джоске расширяются, зрачки дрожат, бегая по лицу мангаки. Рохан думает о громыхающем небе над ними, глядя на это трепещущее голубое сияние. Он отводит взгляд, прежде чем это станет слишком невыносимо. Мужчина фокусируется на руке, которая всё ещё сжимает отворот его плаща. Он обхватывает её своей и снова смотрит на парня. Рискуя, он отстраняется от Джоске, оставляя того под самым краем зонта.
— Ну, пошли. Немного обсохнешь, а потом пойдёшь домой.
Джоске смотрит неверяще. С тихим «хорошо» парень послушно следует за ним, стараясь держаться как можно ближе, чтобы оставаться под зонтом. Художник ведёт их сквозь кусты, окаймляющие кладбище, и перед ними внезапно возникает изящная мраморная беседка, похожая на небольшой павильон. Они осторожно ступают на единственную невысокую ступеньку и оказываются в сухом, уютном укрытии, защищённом от непогоды. Рохан наконец опускает зонт, энергично встряхивает его и складывает, но не прячет в чехол — он прекрасно понимает, что тот ему совсем скоро снова понадобится.
Прислонившись спиной к массивной колонне, которая поддерживает тяжёлый, резной каменный свод бельведера, Рохан наблюдает за подростком, пытаясь угадать, что тот предпримет дальше. Джоске словно прирос к месту, он замирает под первой аркой, смотря за беспрерывными потоками дождя, которые падают с края покатой крыши прямо перед ним. Рохан приходит к выводу, что парню необходимо немного времени, чтобы прийти в себя, поэтому он неторопливо присаживается на скамью и достаёт из сумки свой толстый альбом для зарисовок. Он начинает тщательно зарисовывать все детали их небольшого убежища, внимательно осматривая и мысленно отмечая все новые трещинки, сколы и следы времени на поверхности старого камня, появившиеся с момента его последнего визита в это тихое, уединённое место. Мангака даже специально принёс с собой папку с предыдущими эскизами, чтобы сравнить их со своими новыми рисунками.
В конце концов он поворачивается к морю, которое видно поверх разросшихся цветов и деревьев, окаймляющих край обрыва. Его взгляд приковывает одна деталь: капля дождя срывается с крыши и попадает точно в чашечку цветка, который, кажется, тут же впитывает драгоценную влагу.
Когда он изображает эту сцену в трёхпанельном развороте, то пишет рядом кое-что ещё. Как только его ручка отрывается от страницы, голос, не его собственный, читает это вслух:
— «Ужасы этого мира просачиваются из всех щелей. Они низвергаются потоком, а он ловит их — совсем как цветок, вбирающий в себя капли дождя во время бури», — удивленный тем, что его мысли озвучивают, он оборачивается и видит Джоске, склонившегося над скамьей, на которой сидит Рохан, чтобы рассмотреть рисунок. — Это что, типа, вдохновение для твоей манги?
Голос Джоске ровный, но всё ещё слышно, что он не до конца успокоился. Тон чуть выше обычного, как и его пульс. Думая, что сможет отвлечь Джоске от его печали, Рохан честно отвечает:
— Может быть. Иногда я просто записываю свои мысли.
Джоске медленно кивает и усаживается рядом с художником, подтягивая ноги на скамейку, чтобы положить голову на колени. Промокшая джинсовая ткань с противным чавкающим звуком растягивается и складывается. Рохан морщится. Джоске воспринимает это как знак отвращения к его близости, а не как реакцию на звук, поэтому отодвигается подальше, чтобы создать больше пространства между ними. Он даже отворачивает голову, чтобы Рохан не увидел разочарования на его лице. Ему хочется быть ближе, но, очевидно, Рохан не разделяет этого желания, и Джоске приходится смириться с этой мыслью.
— Почему ты и в этом году здесь? — спрашивает Джоске, надеясь, что Рохан продолжит разговор, а не вернётся к той гнетущей тишине, в которой Джоске томился, пока художник рисовал, а он наблюдал.
— Так ты меня видел.
— Ага… ты уходил.
— Я хотел найти это место и навестить Рейми.
— Да ну? Неужто тебе до неё есть дело?
Рохан останавливает перо, которым уже начал набрасывать контуры скрюченной фигуры. Он бросает взгляд в сторону, чтобы убедиться, что парень ничего не заметил. Ему нужно больше времени, чтобы запечатлеть Джоске в этом положении, поэтому следующие слова сами собой слетают с его губ, чтобы удержать модель на месте.
— Она спасла мне жизнь.
— В смысле?
Рохану кажется, что любопытство парня отлично вписывается в эту атмосферу. Мелодия дождя и нить зарождающегося разговора причудливо сплетаются воедино. Сам он представляет себе одинокого певца под дождём, вторящего падшему ангелу. Рохан рисует Джоске, изгиб за изгибом, и тот словно начинает светиться, затмевая собой красоту окружающего мира. Даже без ореола любой зритель поймёт, что эта модель изображена как небесное создание. Совершенное в каждом своём несовершенстве, словно парящее над страницей.
— Её убийство. Я был там.
— А? — Парень поднимает голову, чтобы посмотреть на него, но Рохан не позволяет ему этого, продолжая говорить. Ему нужно всего лишь немного больше времени.
— Она была няней у четырехлетнего ребенка. Рейми и её семью убили. Обнаружив тела родственников и Арнольда, она выбросила мальчика в окно, чтобы спасти его. Он, к сожалению, ничего не помнил из-за травмы. Пока я не выяснил, что это был я. Встретив Рейми в переулке, я пришел сюда найти её могилу, чтобы подтвердить её слова. Смотритель рассказал мне всё. Очевидно, он меня узнал.
— Офигеть… так вот в чём дело… ты из-за этого так носился с этим расследованием.
Рохан фыркает — одежда Джоске готова. Осталось только закончить волосы. Тёмно-синие, почти чёрные пряди, с которых стекают капли воды, выглядят невероятно потрясающе.
— Да. Она меня спасла. Жаль, что я не смог сделать для неё того же.
Ему не очень хотелось делиться последней информацией, но он не слишком следил за своими словами, поэтому просто позволил им сорваться с языка. Хотя, возможно, для хмурого подростка рядом это слишком тяжело, потому что тот глубоко вздыхает, в основном чтобы осмыслить слова старшего.
— Слушай, а Хаято тебе вообще рассказывал всю историю про Киру, ну, когда тот ещё прятался в чужом теле?
Рохан, слегка раздражённый тем, что разговор перескочил на другую тему, произносит очевидное.
— Серьёзно? Считаешь, что я общался с Хаято?
— Ну да, логично. Тогда ты должен знать…
И… Джоске замолкает. Наступает момент тишины. Рохан прекращает рисовать, чтобы не нарушать её. Но в конце концов нетерпение берёт верх.
— Что должен знать?
Рохан этого не видит, но Джоске на мгновение прикусывает губу. Он раздумывает, уместно ли вообще поднимать эту тему. Но художник заслуживает того, чтобы знать, что его труды не пропали даром, что они действительно окупились.
— Ты ведь первый его нашёл… Способность Киры, Bites the Dust, могла отматывать время назад, если кто-то узнавал его личность через Хаято. Ты нашёл Хаято… Ты дважды раскрыл личность Киры. Если бы этого не случилось, Хаято бы не позвонил мне, чтобы разбудить, и я бы не успел встретиться со всеми…
— Что произошло за те два раза? — художник, машинально задавая вопрос, наносит последние штрихи.
— Ты поплатился за то, что пошёл против неизвестной силы.
Рохан заканчивает портрет. Разглядывая сложные детали рисунка, он наконец понимает слова Джоске.
— Я умер, — это утверждение, а не вопрос. Джоске прекрасно это понимает, поэтому он позволяет художнику вести разговор, направляя его течение. — Ну, раз так, то мне повезло, что ты был там, пока я в третий раз не умер. У меня есть важное наследие, которое нужно достойно завершить. Моя манга сама себя не закончит.
Этот урод… мы о смерти его говорим, и что же он в первую очередь вспоминает? Конечно же, опять свою ебучую мангу. Про друзей думать ведь необязательно, про людей, которые бы рыдали по нему. Рейми бы с ума сошла от горя, увидев, как душа Рохана улетает, после того как она его спасла когда-то. И Коичи, пусть Рохан его и бесит, я знаю, как он восхищается им и его работой.
Джоске мысленно злится, мысли закручиваются по спирали, и невольно он вспоминает одну из многочисленных причин, по которым пришёл сюда под дождём. Жизнь такая скудная, скупая на эмоции. Внутри него — пустота, зияет дыра: ни намёка на отца, ни перспективы наладить с ним отношения — только эти тупые часы, что прислал Джозеф. Джотаро вечно где-то пропадает. Мать слишком занята, работает не покладая рук, стараясь обеспечить их существование всем необходимым. И этот факт больно кольнул его сегодня, когда мама сказала, что будет работать вместо того, чтобы пойти с ним, что навестит своего отца позже или завтра, чтобы не идти под дождём.
Людям положено скорбеть по своим близким. Его дедушка всего два года как в могиле, а всем уже плевать. Нет, он, конечно, знает, что им не всё равно — по крайней мере, он пытается себя в этом убедить. Но по ним и не скажешь. Об исчезновении Шигечи, кажется, тоже никто не вспоминает. Джоске до сих пор видит перед глазами те объявления о пропаже, выцветшие, промокшие под бесчисленными дождями и снегопадами, которые в конце концов срывают со стен и столбов, потому что чернила расплываются, и их уже невозможно прочитать. Никто, кроме родителей мальчика, наверное, и не приходит на могилу, которую ему, наконец, выделили. А Джоске приходит. Он пообещал себе, что всегда будет навещать Шигечи. И это возвращает его к первопричине его гнева и раздражения: этот художник, вся жизнь которого вращается вокруг его работы, просто не способен понять чувства Джоске. Он не видит всего, что происходит вокруг него. И, скорее всего, он никогда и не увидит, и никогда не поймёт, потому что, кажется, его волнует только то, к чему он сам тянется, то, что интересно только ему.
Если бы он тогда умер, Джоске чувствовал бы такую тяжкую, липкую вину; ту же самую вину, что он испытывает из-за смерти дедушки, который погиб в битве, в которой вообще не должен был участвовать. Дедушка умер из-за какой-то невидимой силы, которую Crazy Diamond мог бы одолеть, но не успел. Джоске проклинает свои недостатки, свою медлительность и нерасторопность, из-за которых люди вокруг него умирают, когда он так близко и мог бы помочь. Если бы Рохан умер, это было бы отчасти из-за того, что он проспал — и эта мысль раздавила и окончательно уничтожила его. Ведь даже сейчас Джоске признаётся себе, что ему и тогда нравилось ходить за этим мужчиной хвостиком.
Даже если бы не было всех этих глупых чувств, Джоске бы скорбел по нему год за годом.
А Рохан, наверное, как всегда, думал бы только о своей манге, даже умирая.
Разочарование постепенно переполняет Джоске, вырывается из и без того взвинченного состояния, поэтому он бормочет под нос пару проклятий и громко гаркает, выплёвывая своё мнение всего через несколько секунд после того, как Рохан упоминает о своей возможной смерти.
— Нахуй твоё наследие.
Рохан с грохотом захлопывает альбом, взбешённый дерзостью слов Джоске.
— Ты что о себе возомнил, Хигашиката? Даже если ты меня не понимаешь, есть грань, которую я тебе не позволю перейти. Моя работа — вся моя жизнь.
— И ничего больше. Жалкий.
— Не такой уж я и жалкий, по сравнению с тобой, размазывающим сопли под дождем. Ты и твоя дурацкая мораль, и вся та показуха, за которой ты прячешь свою никчемность. Зато я хоть в чём-то уверен. Выгляжу ли я так, будто за чем-то прячусь?
Джоске наконец снова смотрит на Рохана, и его пробирает неподдельный ужас. С каких это пор этот мужчина вообще задумывается о нём настолько, чтобы хоть отчасти понять, о чём он думает? У него почти вырывается крик, хочется сказать Рохану, что тот неправ, но… он прав. И слёзы, которые уже высохли, снова подступают к глазам.
— Это нечестно, Рохан.
Его слова заставляют художника замолчать, но не потому что он чувствует себя особенно виноватым из-за своих колкостей. Нет, он имел в виду каждое слово, даже если это ранило парня. Просто ему не нравятся последствия.
— Я знаю, — надо признать, Рохан понимает, что сегодня зашёл слишком далеко, поэтому встаёт, чтобы закончить этот разговор. — Пойдём, ты уже достаточно обсох. Я отвезу тебя домой. Тебе нужно переодеться и выпить что-нибудь тёплое.
— Необязательно, сенсей.
Рохан цыкает — он не хочет сейчас ссориться ещё и из-за этого.
— Просто соглашайся уже.
— Не надо, сам дойду.
— Это неприемлемо.
Парень резко вскакивает, возвышаясь над Роханом. Мангака не отступает — он никогда не отступает. Джоске не должен его бояться, но эти изумрудные глаза прожигают насквозь — кожу, его напускную браваду, всё его существо. И всё же он должен дать отпор, даже если это глупо.
— Зато приемлемо не давать мне тебя исцелять или даже просто помочь? Сука, я же обычно тебе так отвратителен? Что ты тут разыгрываешь тогда, а? Какое тебе вообще дело, Рохан?
Джоске начинает говорить тихо, почти шёпотом, но чем сильнее нарастает беспокойство в его душе, тем сложнее ему выдавливать из себя слова. Он умирал от желания задать Рохану эти вопросы: они давно жгут ему язык. Поэтому его голос становится громче, и последнюю фразу, особенно имя Рохана, он просто выкрикивает.
Это проклятое имя, которое не даёт ему покоя.
Художнику предоставляется прекрасная возможность всё объяснить, но в голове у него — сплошные помехи. Он отмахивается от собственных клокочущих чувств, которые, по правде говоря, его никогда и не волновали. Он просто выпаливает первую пришедшую в голову чушь.
— Я взрослый, для меня всё иначе.
У Джоске краснеет перед глазами.
— Пошёл ты. Пошёл ты нахуй. Пошёл. Ты. На-ху-й. Какая же ты мразь. Зачем я вообще пытаюсь? В один момент ты человек, а уже в следующий ты… Блять! Как увижу тебя, так и хочется что-нибудь разнести, а потом разрыдаться!
Парень стоит перед ним как на ладони, совершенно беззащитный: душа, сердце — всё нараспашку. Слова Джоске — честные; слишком честные для такого человека, как Рохан, поэтому лишают его дара речи. Теперь уже он, словно цветок, нарисованный им ранее, колеблется, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мужчина делает шаг назад — ему не хочется находиться так близко к Джоске. Потому что, несмотря на всё отношение юноши к нему, Рохан защищает людей точно так же, как и Джоске. Пусть даже сам Джоске уверен, что мангака никогда не помогает никому, кроме себя. Рохан хотел помочь, хотел наблюдать, хотел быть ближе. Именно интерес к этому парню привёл его сюда, но в итоге его захватили собственные чувства. Именно поэтому он остался — Джоске нужна была помощь, и это пробудило в нём что-то; но, видимо, это «что-то» оказалось не таким надёжным, как Рохан поначалу полагал. И вот он подводит самого себя.
— А хотя знаешь что? Плевать. Забудь. Неважно. Просто отвези меня домой. Я закончил, — сдаётся Джоске, понимая, что перегнул палку.
Да чего я вообще ожидал от этого идиота? Что он вдруг поймёт, что я к нему чувствую?
Джоске обвиняет Рохана в чёрствости и бездушии, из-за которых весь их разговор и превратился в такую бессмысленную перепалку. Сам Джоске начинает походить на лицемера. Как будто он сам обладает тем эмоциональным интеллектом, которого, по его мнению, так не хватает Рохану. Где-то в глубине души он всё же осознаёт это противоречие. Но Джоске не хочет копаться в себе, ведь он ещё совсем мальчишка, а Рохан — взрослый мужчина. Подростки редко подвергают сомнению свои собственные суждения.
Надо было Джоске просто заткнуться, когда Рохан просил его не задавать вопросов.
***
Рохан ведёт машину молча, и парень рядом на пассажирском тоже не произносит ни слова. Джоске сидит поверх плаща Рохана, расстеленном на кожаном сиденье. Печка работает на полную мощность, и Джоске наконец-то перестаёт прерывисто дрожать. Чувствуя себя немного комфортнее, он откидывается назад и смотрит на проплывающий мимо пейзаж, стараясь не думать ни о чём, кроме мелькающих за окном зданий и людей. Он уверен, что после вспышки гнева на кладбище Рохан не захочет с ним разговаривать. Рохан тоже так думает, но, начиная говорить, понимает, что не может удержаться.
— Ты сегодня много чего спросил, и я ответил почти на всё.
Рохан въезжает в район, где живёт Джоске. Парень объясняет ему дорогу, игнорируя предыдущие слова мангаки.
Когда они останавливаются у дома Джоске, Рохан блокирует замки дверей, не давая ему выйти.
— Ты должен мне ответ хотя бы на один вопрос.
— Я нихрена тебе не должен и ни на какую твою хуйню отвечать не буду, — Джоске перебивает Рохана на середине и говорит поверх его слов, чувствуя себя униженным и разбитым. Дальнейшие насмешки будут слишком болезненны, мучительно.
— Может быть, но я всё равно спрошу. Ты будешь в порядке?
Джоске перестаёт возиться с дверной ручкой и переводит внимание на Рохана. Его лицо становится бесстрастным, а взгляд голубых глаз тускнеет и непривычно пустеет.
— Дверь открой.
Рохан получает свой ответ, пусть не прямой и не тот, на который надеялся, поэтому подчиняется. Не глядя на Джоске, он смотрит только на дорогу перед собой. Рохан зажмуривается, когда Джоске с грохотом захлопывает дверь машины, отчего стёкла дребезжат и автомобиль качает в сторону. Парень бежит в дом, стараясь укрыться от дождя.
— Блять, — Рохан вздыхает, уронив голову на руль.
Лучше бы он сегодня вообще из дома не выходил.
По другую сторону двери дома Хигашиката, Джоске снова и снова зовёт маму. Не получив ответа и убедившись, что он один, он съезжает по двери на пол и даёт волю всем переполняющим его эмоциям.
Джоске кричит, ни к кому конкретно не обращаясь, хотя, может быть, к Рохану. Впрочем, вряд ли тот поймёт, что творится в душе у парня, даже если услышит его. Пренебрежение к его чувствам и словам, вместе с какой-то странной, неуместной жалостью, рваная симпатия, смешанная с равнодушием, вызывает у Джоске головокружение и тошноту. Да, его тошнит, он плачет и ему невыносимо. Зачем Рохан помогает ему, если всё равно снова и снова ворошит старые раны тем же ножом, который он вонзил в него так давно?
Когда горло начинает саднить от криков и ругательств, Джоске снова чувствует, как по щекам текут горячие слёзы, словно ливень за окном, обрушивающийся на него с новой силой. Слёзы льются так, будто он не провёл последние несколько часов в рыданиях. Он жалеет, что Рохан вообще заговорил с ним сегодня, да и в принципе когда-либо. Ведь пока они мирно и спокойно беседовали в беседке, сердце Джоске буквально прыгало от счастья. К сожалению, эта радость быстро сменилась горьким разочарованием.
Лучше бы они никогда не встречались.
Notes:
✶ примечание автора: Какое же ему вообще дело?
✶ примечание переводчика: как я люблю переводить эту горечь от тринки, ты бы знал.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 10: Машина времени
Notes:
✶ примечание автора: Не забудь, у меня есть плейлисты к этой работе! Apple music, YouTube, Spotify
Так же, не забывай, что у меня есть твиттер, где ты можешь следить за обновлением моих работ.
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Время шло, сменились времена года, и наступила зима. Коичи сидит в студии Рохана, добравшись сюда, несмотря на метель. Ему нужно тихое место для занятий, а редкие разговоры с мангакой в его кабинете всегда нравились Коичи. Когда Рохан не задирается и не хвастается, он может быть довольно мудрым и интересным собеседником. Взрослея, Коичи всё чаще замечает, что у них с Роханом много общего. И ещё одно достоинство Рохана — умение выбирать друзей — тоже приходится признать. Хотя, если честно, словосочетания «хорошие коммуникативные навыки» и «Рохан Кишибе» вряд ли можно употреблять в одном предложении.
Но это не важно, художник сейчас внизу, заваривает чай для себя и своего гостя, в то время как Коичи устраивается поудобнее, готовясь к учёбе на пару часов. После этого ему позволят прочитать последнюю свежую главу манги Рохана, за несколько недель до того, как она будет опубликована.
Он раскладывает свои учебники на столе перед диваном. Привычка, которую он перенял после одной встречи с Роханом, когда тот сказал ему, что если подросток собирается его отвлекать, то он должен убедиться, что это того стоит.
Выложи всё, что собрался делать, сразу — меньше мороки, и так проще поддаться порыву.
Парень усмехается, вспомнив об этом, и хватает свой пенал. Он немного забывается, и из-за этого его руки рассеяны. Коичи роняет ластик.
— Блин, — он шепчет себе под нос, осматриваясь вокруг и пытаясь понять, куда делась эта маленькая штука. Взглянув вправо, он видит, что она оказалась аж под рабочим столом художника.
Обычно Коичи никогда даже близко не подходит к столу Рохана, потому что Рохан иногда немного сильнее сходит с ума, излишне ревнуя к своим черновикам и зарисовкам. У него есть работы «для себя» и «для фанатов». Поэтому Коичи быстро ныряет под стол, хватает ластик и тут же выныривает обратно. Снизу он слышит, как Рохан достаёт поднос и как керамические кружки звенят о металл. Значит, у него достаточно времени, чтобы глянуть, что лежит на столе, раз Рохан только ставит чашки. Сам не знает, что его дёрнуло подсмотреть, но он всё равно это делает.
На столе разбросано куча различных набросков, некоторые из них, похоже, к предыдущей главе. Этот бельведер Коичи узнает где угодно — в нём произошли уже два важных момента в сюжете. Коичи даже представить себе не может, где Рохан нашёл такое ветхое, но красивое место — в любом случае, фон для сцен получился великолепный. Парень оглядывается, прежде чем переложить некоторые страницы в сторону, чтобы увидеть побольше. В углу одного листа он замечает дату — близкую к той, которую он никогда не забудет. Всего через несколько дней после знакомства с Куджо Джотаро и Хигашикатой Джоске. Судя по дате, набросок сделан ровно год спустя.
Он позволяет своему любопытству взять верх и направить руку к бумаге. Коичи тянется к листу, вытягивает его из небольшого беспорядка, и вместе с ним вылетают ещё несколько. Все скреплены скрепкой. На первом — портрет Джоске, обнимающего колени перед могилой. Слёзы скользят по его лицу, которое видно лишь частично из-за ракурса, в котором Рохан нарисовал его.
— Что за… — Коичи вслух задаётся вопросом, не понимая, зачем Рохану рисовать Джоске, да ещё и плачущего.
Следующий — Джоске в больничной палате, он выглядит жёстким, напряжённым, когда тянется к своим распущенным волосам. В уголках — изображения чьих-то рук, которые помогают ему с причёской. Отмеченные шаги с первого по четвёртый, прогрессия, как знаменитый помпадур Джоске постепенно приобретает свою невероятную форму и стойкость. Под номерами — названия средств для укладки и инструментов. Рукописный текст с витиеватыми иероглифами и засечками — почерк, без сомнения, принадлежавший Рохану.
Коичи переходит к следующему: Джоске с готовой и красивой причёской, почти улыбающийся. В уголке — половина лица Crazy Diamond, его огромные руки держат что-то цилиндрическое.
На следующем рисунке — лицо Джоске в обрамлении автомобильного окна. Рисунок затенён, но отчётливо видно, как Джоске игриво подмигивает, а на его губах играет широкая, чуть глуповатая улыбка. Коичи снова смотрит на стопку и берёт папку, в которой, похоже, хранятся все эти рисунки. Там ещё несколько изображений Джоске, а сверху — один из самых проработанных и детальных рисунков Рохана, который Коичи когда-либо видел в принципе.
На этом рисунке стоит дата — этот год — и в углу чернилами мелко выведено «ошибка». Джоске изображён с мокрыми распущенными волосами в обычной одежде. Голова повернута в сторону, он снова обнимает колени. Сидит в том самом бельведере, который Коичи так хорошо знает по страницам манги Рохана. Каждый цветок, каждая прядь волос пропитана горькими эмоциями. Коичи чувствует, как у него кружится голова от всего потока информации, который несёт этот рисунок. Именно он, как ни один другой, доказывает, что между Джоске и Роханом что-то происходит.
Коичи кладёт лист изображением вниз, чтобы не смотреть на него, чтобы не видеть что-то настолько личное. Но стоит ему его перевернуть, как показывается ещё один эмоциональный рисунок. Похоже, рисовали его торопливо, линии дрожат, колеблются, неуверенные, в некоторых местах смазанные. Это так не похоже на стиль Рохана, одарённого художника, что Коичи чуть не принимает его за чужую работу. Но в углу — надпись, и почерк, безусловно, Рохана.
«Спросил, будет ли он в порядке. Лучше бы я молчал».
Коичи сразу понимает, что тоже совершил ошибку: он заглядывает в разум Рохана и одновременно в разум Джоске. Он видит перед собой испорченный, искажённый, мрачный образ Джоске, не того сильного и смелого парня. Взгляд друга пустой, безжизненный, а фирменной причёски нет и в помине. Он выглядит как совершенно другой парень, даже не парень, а мужчина. На этом наброске Джоске явно уже не ребёнок, и это сразу бросается в глаза.
В этот момент чайник закипает и отключается, а Коичи не спеша собирает все листы в папку и аккуратно возвращает её на прежнее место. Он уже начинает готовиться к тому, чтобы притвориться совершенно неосведомлённым в этом неожиданном и весьма странном открытии.
***
Через несколько часов Коичи и Рохан решают, что им пора закончить работу на сегодня. Рохан берёт свой телефон, чтобы заказать еду, потому что готовить ему совсем не хочется, а Коичи получает своё заслуженное вознаграждение. Эту последнюю главу Рохан называет завершением целой эпохи в своём творчестве. Коичи же сгорает от нетерпения и предвкушает чтение диалогов между друзьями, которые превратились в заклятых врагов.
По мере того, как он читает, что-то внутри него начинает узнавать эти позы, эти лица, эти реакции. И даже когда сюжет делает крутой поворот, Коичи больше не испытывает никакого энтузиазма и радости, он знает, что будет дальше. Он видит ту одну фразу, которая ранит его так сильно, что забыть её просто невозможно, и из-за неё он запинается несколько раз, пытаясь продолжить чтение дальше.
После внезапной и безвременной гибели своего бывшего союзника и напарника, Pink Dark Boy останавливается с одной последней мыслью, прежде чем метнуться прочь, спасаясь бегством от очередной зловещей силы. И эта мысль совершенно не вяжется с образом храброго и решительного главного героя.
«Будь я хоть немного храбрее, то стал бы тебе настоящей опорой. И, может быть, смог бы найти слова, чтобы уберечь тебя от всей этой боли».
Эта фраза, казалось бы, не должна была вызвать слёз у Коичи, но он всё равно плачет. Рохан написал эту главу давным-давно, но всё это время держал её про запас. Он никогда не объяснял, почему. И вот только теперь парень понимает причину.
Коичи уходит до ужина, объясняя свой уход усталостью. Он не притворяется; он действительно выдохся.
***
Вернувшись домой, Коичи начинает долго и серьёзно думать, погружаясь в свои мысли. Он знаком с этими двумя уже почти целых три года, и при этом, если хорошенько вспомнить все их встречи за текущий год, он с лёгкостью может пересчитать их буквально по пальцам одной руки. И важно отметить, что абсолютно все эти встречи происходили до той самой даты, которая аккуратно проставлена Роханом в углу его самого последнего, совсем недавно написанного, портрета Джоске.
Коичи никогда прямо не обращал на это внимания, но сейчас, когда он задумывается об этом, то понимает: Джоске прилагает заметные усилия, чтобы избегать Рохана. Всякий раз, когда Коичи приглашает парня присоединиться к компании в Margots, тот не приходит, если знает, что там будет и Рохан. Если же он и его друзья переходят дорогу после школы и видят Рохана, Джоске непременно заходит в какой-нибудь магазин, якобы что-то купить, а потом через минуту-другую догоняет друзей уже на другой стороне.
А что касается Рохана… Раньше, когда Коичи произносил имя Джоске, он всегда закатывал глаза, но в последнее время он не произносит ни единого слова при его упоминании — никаких оскорблений, никаких воспоминаний о том, как тот его донимал, даже о том, как тот сжёг его дом. Рохан просто молчит, как будто Джоске вообще не существует.
Коичи должен был заметить это раньше, но теперь, когда вся эта информация у него перед глазами, какой он может сделать вывод? Он бы поклялся, что Рохан никогда не навещал Джоске в больнице. Он даже злился на мангаку за его равнодушие. Но теперь перед ним существуют те рисунки, сделанные прямо в той палате, где лежал Джоске. Коичи видел на них каждую мелочь, каждую деталь, которую он помнит из той больничной комнаты; получается, Рохан всё-таки был там.
Они, что ли, уже давно ладят?
Мало того, Рохан даже видел Джоске с распущенными волосами. Коичи думал, что для Джоске это практически преступление, но, как ни странно, Рохан рисовал его так дважды, в двух совершенно разных ситуациях.
Рохан видел Джоске в слезах, видел совсем близко. Что-то случилось? Они поссорились?.. Ну, очевидно, что они ссорились и раньше, но в этот раз всё было серьёзно? Они обижены друг на друга, именно поэтому последний рисунок Рохана такой хаотичный и неаккуратный? Нет, Коичи знает лучше: это не ярость. Может быть, сожаление? Судя по заметкам Рохана, он винит себя. Коичи не знал, что художник вообще способен испытывать вину. Тем более такую сильную. Но почему вопрос Рохана о том, всё ли будет в порядке с Джоске, казался мангаке таким… неправильным?
Коичи заходит в тупик, поэтому думает обратиться к кому-нибудь за помощью. Ему не хочется беспокоить свою девушку, но ему сейчас необходимо с кем-то обсудить свои мысли, а стена — не самый лучший собеседник. Поэтому он подходит к своему столу и набирает номер Юкако.
— Коичи-и-и-и!
В ответ он тихо смеётся, реагируя на её восторженное приветствие. Коичи соскучился по ней, хотя видел всего пару дней назад.
— Юкако, привет, слушай, тут такое дело, помощь нужна немного.
— Если у тебя проблемы, я могу приехать прямо сейчас.
— Да нет, нет, просто нужен ещё один взгляд со стороны.
Слышно какое-то шебуршание, похожее на то, как девушка ложится и устраивается поудобнее. Парень краснеет, стараясь изо всех сил не представлять её в её комнате.
— Ну, начинай тогда.
— Спасибо, — он дошёл до этого момента, но он даже не знает, с чего начать. Всё кажется таким сложным и запутанным. — Слушай, допустим, между двумя людьми что-то случилось, и один спрашивает: «ты в порядке?», а это оказывается неправильный вопрос. Почему?
Юкако делает паузу, перекручивая телефонный шнур, и затем высказывает свою версию.
— М-м-м, ну вот, представь, ты кого-то обидел, и вместо извинений или чего-то такого, чтобы успокоить, спрашиваешь: «ты будешь в порядке?». Это не то. Это как-то бездушно, словно тебе важнее твоё собственное спокойствие, чем чувства человека. Вот так я думаю, хотя, может, и ошибаюсь.
— Я всё ещё не понимаю.
— Они в отношениях?
— Что?!
Конечно же, нет.
Коичи рассуждает: они оба мужчины. И оба привлекают множество женщин. С другой стороны, он никогда не видел ни одного из них с девушкой, но это ещё ничего не значит; не обязательно, что они, или хотя бы Рохан, геи. Даже если он ярко одевается и бывают у него некоторые, так скажем, интересные моменты… Это же не значит, что он такой, правда?
— Похоже на проблему в отношениях, да.
Брови Коичи взлетают от вывода Юкако, и он наклоняется ближе к своему столу. Неужели те рисунки именно это и означают?
— …
— Господи, Коичи, что у тебя там? Почему спрашиваешь такое?
— Слушай, я наткнулся на кое-что, что мне знать не стоило, и теперь просто не могу понять, что происходит.
Юкако вздыхает.
— Тебе показалось, что они близки?
— Возможно.
Коичи хорошенько задумывается, и наконец, понимает, что сам он ни разу не видел плачущего Джоске. Он никогда не видел его с распущенными волосами. Джоске никогда не подмигивал ему. Коичи знает, что его друг открытый и выразительный человек. Однако Коичи ясно осознаёт, что Джоске не настолько открыт с ним, насколько с Роханом.
— Знаешь, такое чувство, будто у них сейчас всё решается. Будут вместе или разбегутся и обоим будет больно.
Это интересное замечание от Юкако, но Коичи всё ещё сомневается, что дела обстоят именно так.
— Почему так думаешь?
— Задавать вопрос «с тобой всё будет в порядке?» у того, кто не пострадал, можно только в одном случае: если знаешь, что у него что-то действительно случилось.
— Нет, я думаю там ничего не случилось.
Юкако на секунду замолкает. Она явно не в восторге от того влияния, которое эти двое «случайных» людей оказывают на Коичи. Ей это совершенно не нравится.
— Ты про кого мне тут заливаешь, Коичи, я знаю всех твоих друзей.
— Не скажу, Юкако. Я ж не просто так сказал, что влез, куда не следовало. Это личная информация.
— Что ты сделал?
— То, что хорошие друзья никогда не сделают.
— Так, ты заставляешь меня волноваться. С тобой всё в порядке?
Она не понимает Коичи. Того самого Коичи, который, как она знает, всегда думает о других прежде, чем о себе. Она не может поверить, что он делает что-то за чьей-то спиной. Но уход от ответа говорит об обратном.
— Да, просто нужно подумать, Юкако.
— Ладно, люблю тебя.
— Тоже люблю тебя.
Коичи целует трубку и заканчивает звонок.
Переломный момент, значит?
Рохан не из тех, кто одержимо рисует кого-то. Особенно в компрометирующих позах. Так почему же он так часто рисует Джоске? Рохан находится в этом самом переломном моменте? Или в этой истории есть что-то ещё? Он чувствует, что здесь что-то не так.
У Коичи не хватает смелости спросить тех, кто знает ответы. У него не хватит духу обратиться к ним. Но что-то внутри него хочет помочь друзьям. Он хочет им помочь, но не уверен, можно ли ему это делать. И нужно ли вообще.
Notes:
✶ примечание автора: Можно ли сказать, что Рохан влюблён в Джоске, раз никак не может перестать его рисовать?
✶ примечание переводчика: nuh uh в конце. сорри, я не перевариваю эту пару, ахах. да и коичи в принципе.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 11: Кто-то другой
Notes:
✶ примечание автора: Этого изначально не было в моём черновике, как и всего того, что ты уже прочитал или ещё прочитаешь. Но, блин, не знаю… что-то меня на это пробило. Вроде круто, хотя, может, и слишком вычурно. Не знаю, понравится или нет.
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Рохан безмерно доволен потоком положительных отзывов на последнюю главу своей манги. Он читает их и радуется. Его фанаты тронуты сценой, которая сначала кажется светлой и трогательной, а потом становится мрачной и тёмной, где появляется элемент мистики и ужаса, который врывается в сюжет и безжалостно расправляется с хорошо проработанным персонажем, совершенно ошеломляя читателей. Можно с уверенностью сказать, что продажи однозначно вырастут, а фанбаза увеличится в разы благодаря всему этому ажиотажу.
Ему так много хочется сказать о грандиозном финале целой эпохи в своей манге. Он настолько воодушевлён, что даже готов ехать в Токио, чтобы лично представить свою последнюю работу. Рохан надевает свой лучший костюм и с упоением рассказывает о своём шедевре, и всё это только подпитывает эго двадцатидвухлетнего мангаки.
Он не может перестать любоваться собой, перечитывая интервью в журнале по дороге домой. Он снова и снова просматривает статью, восхищаясь мужчиной на страницах по имени Кишибе Рохан.
Зло против зла, королевски божественная справедливость. Я устроил им эту встречу, чтобы они могли переписать прошлое. Чтобы они вспомнили, что добро всё ещё живо, прежде чем новый враг завершит эту главу и начнёт следующую. Зло, уничтожающее зло, обнуляет счетчик, хотя в конечном итоге это всё равно бы случилось. Это напоминание о том, что время никого не ждёт. Вы должны понять: беда не стучится в дверь, она врывается без приглашения, круша всё на своем пути.
Его интервьюер восхищается этим утверждением, смотрит на него с нескрываемым восторгом, словно Рохан — самый умный человек на земле. Надо отдать Рохану должное, он действительно своего рода гений, поэтому ему это кажется совершенно логичным и само собой разумеющимся.
***
Pink Dark Boy не является олицетворением добра?
Нет, он тоже ошибается. В конце концов, он не заметил, как его напарник начал меняться, не заметил терзаний, которые разъедали его изнутри, пока тьма не поглотила его сердце. Он изменил свою позицию, когда не смог смотреть в глаза своему единственному другу, Pink Dark Boy. Мысли толкают на поступки, эмоции порождают отвращение. Направлено ли оно на него самого или на его друга — уже не важно.
Коичи медленно читает, сидя в пустом коридоре вместе с Юкако. Он откладывает журнал и поднимает взгляд на свою девушку. Юкако сидит, подняв ноги, и Коичи удобно устроился, оперевшись на них. Ему комфортно, а она, читая свою книгу, может играть с его волосами. Спрятавшись в укромном уголке школы, они наслаждаются обществом друг друга во время обеденного перерыва.
Взгляд Коичи не отрывается от Юкако, и в конце концов она отвлекается от своей книги, замечая его пристальный взгляд, и поднимает глаза.
— Что такое, Коичи-кун?
Коичи не перестаёт смотреть в пустоту, он лишь немного поворачивает голову, так что теперь его взгляд направлен не на неё.
— Ничего, просто задумался.
— В последнее время слишком часто. Что-то случилось?
Ее руки продолжают перебирать волосы Коичи, и он расслабляется от этих прикосновений.
— Это насчёт тех двоих, про которых я говорил, помнишь? Ну, которые разругались. Кажется, начинаю понимать, что там произошло, но чем дальше, тем меньше смысла.
— Как это?
Коичи поворачивается и садится на колени, затем кладёт руку и подбородок на колено Юкако. Его голубые глаза отражают внутреннюю борьбу: ему трудно выразить то, что его беспокоит. Видя это, Юкако сдаётся и не давит на него, хотя в глубине души ей очень хочется знать имена этих идиотов, которые занимают мысли Коичи, ведь там должна быть только она. Она чувствует нарастающее раздражение, но старается сдержаться.
— Ладно, всё нормально, если не хочешь говорить. Но знай, что я всегда готова помочь, — произнося эти слова, она улыбается, и Коичи улыбается в ответ.
***
Рохан не отрывает глаз от журнала, волоча багаж за собой. Сначала он планировал поехать прямо домой после прибытия в Морио, но уже шесть вечера, и он решает заглянуть к Тонио на ужин, предвкушая вкусные блюда.
Даже уткнувшись в страницы, Рохан ловко лавирует среди немногочисленных оставшихся после вечернего часа пик прохожих. Возможно, ему даже повезло, что он идёт пешком, а не едет на такси, потому что, проходя мимо книжного магазина с большой витриной, он замечает ещё один журнал. В углу обложки, среди имён других знаменитостей, написано и его имя. Улыбнувшись, он заходит в магазин, чтобы купить себе экземпляр, довольный своей популярностью.
Семь автографов спустя, он выходит из магазина с новым журналом, который он с удовольствием будет сначала разглядывать, а потом перечитывать. Наконец он добираётся до ресторана Тонио. Проскользнув в открытую дверь, которую придерживают выходящие посетители, он проходит мимо входа в зал и направляется прямо к входу на кухню, чтобы сделать заказ.
— Господи! Рохан-сенсей! Чуть не облил тебя этой херней! Повезло, что не прямо у входа на кухню стоял.
Окуясу, весьма оживлённый, несёт два блюда, полных еды для гостей. Рохан кивает в ответ на его слова, переворачивает страницу журнала и отступает в сторону. Он продолжает читать, не обращая особого внимания на суету вокруг.
— Как освободишься, примешь мой заказ, — говорит Рохан отстраненно и с приказом.
Окуясу смотрит на него как-то странно, недовольно, из-за того, что тот витает в облаках и опять грубит. Но просто отмахивается, считая это обычной выходкой эксцентричного художника, который просто остаётся верен себе — ведёт себя как обычно странно.
— Да, конечно.
— О, не переживай, Окуясу-кун, я приму его заказ. Ты просто продолжай в том же духе.
— Оки, Тонио-сан!
Окуясу направляется к нужному столику, а Рохан наконец отрывается от журнала. Он тянет ему руку для рукопожатия, и даёт Тонио решить, что ему нужно.
— Тонио-сан, добрый вечер. Пожалуйста, сделайте то, что у Вас получается лучше всего, что, по Вашему мнению, наиболее подойдёт сегодняшнему вечеру.
— Разумеется, синьоре, немного придётся подождать, мы сегодня очень загружены.
— Да, всё понятно. Ожидание меня не затруднит. Но я провёл за дорогой несколько часов, поэтому не откажусь присесть.
— Да, но к сожалению, сейчас все столики заняты. Но Ваш друг уже здесь и ждёт, пока Окуясу-кун освободится. Надеюсь, Вас это устроит.
Мой друг? Коичи здесь?
Рохан оборачивается в ту сторону, куда указывает рука Тонио, — на стол в нескольких метрах позади него. Сразу же в глаза бросается этот невозможный, бесящий его, слишком заметный помпадур. Мысленно Рохан стонет — не хочется грубить Тонио и говорить, что он не сядет за этот стол, даже под дулом пистолета. Просто они с Джоске в последнее время почти не общались, и на то была веская причина.
— Хорошо, спасибо Вам, — бросает Рохан уходящему на кухню Тонио.
Как я не хочу сейчас возиться с этим.
Он устраивается поудобнее, прислоняясь к стене между входом и столом, за которым Джоске сидит к нему спиной и ужинает. Он откидывает голову назад и прислушивается к скрипам и лязгу, доносящимся из кухни рядом с ним.
Шум катящихся колёс и щелчок запирающейся ручки, ударяющейся о стену, заставляют Джоске повернуться на стуле и посмотреть назад. Мельком увидев кое-что, он тут же снова переводит взгляд на свою еду.
Ну и какого хера он тут торчит, да ещё и прямо за спиной.
Заметив, что ресторан полностью заполнен, он догадывается, что художнику больше негде сесть. Решаясь, он снова оглядывается назад и на этот раз полностью осматривает мангаку. Тот стоит, прислонившись к стене, и смотрит куда-то в потолок, прикрыв глаза. Джоске неприятно, что первым делом его взгляд цепляется за бледную вытянутую шею мужчины, прежде чем он замечает багаж рядом с ним.
Он здесь, значит, наверное, откуда-то приехал.
Джоске снова поворачивается к столу, размышляя, а Рохан переводит взгляд обратно на него.
Джоске, что, думает, я не вижу, как он на меня вылупился?
Он чуть не рвёт журнал в руках напополам и понимает, что ему есть о чём подумать, кроме как о парне, находящемся так близко. Подняв журнал, он начинает читать следующий абзац, посвящённый его интервью и манге в целом.
Джоске знает, что ему нельзя поворачиваться, но ничего не может с собой поделать и снова украдкой смотрит на художника. В этот раз в его руках журнал. Джоске любопытно, что же читает Рохан, и он наклоняет голову, чтобы лучше разглядеть обложку. В углу красными буквами выделено имя: Кишибе Рохан.
Вот это неожиданность, ага. Зацикленный на себе придурок.
Он закатывает глаза и не замечает, как взгляд Рохана перемещается на него и обратно.
Рохану не нравится, как мимолетные робкие взгляды превращаются в откровенное разглядывание, поэтому он прекращает притворяться, что ничего не замечает.
— Хигашиката, тебя мать не учила, что пялиться некрасиво?
Парень вздрагивает от звука своего имени. Затем он съёживается, осознав, что полностью повернулся на стуле, чтобы порассматривать Рохана. Снова повернувшись к еде, он берёт себя в руки и отвечает колкостью.
— Тебе не кажется, что читать статьи про самого себя — признак нарциссизма?
— Моя работа — радовать читателей, и часть этой работы — следить за тем, как они воспринимают меня и мою мангу. Тебе, конечно, не объяснить, зачем нужно работать над своим имиджем.
Джоске разворачивается на стуле. У него уже начинает кружиться голова от постоянных поворотов туда-сюда, поэтому он решает остановиться. Он смеряет Рохана презрительным взглядом, и тот сразу реагирует: журнал падает из его рук на пол, а зелёные глаза цепляются за голубые глаза Джоске, требуя сдержанности. Прошло всего пару мгновений, а они уже вернулись к старому. Даже то, что случилось в прошлый раз, не смогло ничего изменить, и Джоске уже сыт этим по горло.
Забавно, что он думает так каждый раз.
— Извини, не буду тебе мешать, — он отвечает довольно дерзко, поворачиваясь обратно к своей еде, которая теперь кажется ему совсем неаппетитной.
Рохан фыркает и снова поднимает журнал. Пытаясь опять принять расслабленную позу, он наклоняет страницы так, чтобы наблюдать за ним. Его взгляд падает на поникшего Джоске, который, опустив глаза, вертит в руках вилку. Рохану хочется закатить глаза, но он, так же как и Джоске, понимает, что от их последней встречи осталось слишком много неразрешённого напряжения, чтобы теперь им было легко находиться рядом друг с другом. Рохан всё ещё обдумывает слова, сказанные Джоске в тот дождливый день.
Каждый раз, когда мы видимся, ему хочется плакать. Вот что он имел в виду? Эту тоску, которая его одолевает после каждой уступки… Тупица не замечает — мне это так же противно.
Вспоминая все их прошлые стычки, Рохан мысленно заново переживает то раздражение, которое остаётся после того, как Джоске оставляет его в оцепенении. У этого наглого мальчишки нашлось слишком много слов, которые он решил вывалить на него под крышей того бельведера. И все эти слова казались такими же личными, как и всё, что говорил сам Рохан. Не то чтобы он не замечал, как часто сам задевает Джоске и выводит его из себя. Он ненавидит это чувство вины и отвратительный ядовитый привкус собственных слов, который в последнее время постоянно ощущает во рту. Но, похоже, только так им обоим и комфортно — в этих язвительных, мучительно злобных перепалках и ругани. Или это только ему так кажется? Неужели эта вина и неловкость исходят от него так же, как эта нехарактерная для Джоске подавленность? Способны ли они вообще говорить что-то, кроме обидных слов? Чувствует ли это сам Джоске, или он ощущает себя лишь загнанным в угол ребёнком?
— Рохан, знаешь, ты можешь сесть, если хочешь. Устал же, наверное. Только вернулся, как я понимаю? — внезапно Джоске нарушает молчание и говорит своим обычным голосом, прерывая безмолвные размышления мангаки. Рохан не понимает, как ему удается вернуться к своему почти весёлому тону, когда он всё ещё так робко смотрит вниз.
— Ладно, — отзывается Рохан, не желая снова затевать перепалку, ведь в прошлом им и так хватало стычек.
Он садится слева от него и раскрывает журнал так, чтобы Джоске мог поднять взгляд, не встречаясь с ним глазами. Ожидая, когда снова услышит скрип столовых приборов о тарелку, Рохан перечитывает заголовок своего раздела снова и снова.
— И что они думают?
Теперь он в недоумении. Почему Джоске всё ещё разговаривает с ним?
— М?
— Статья комплементарная или…
— Джоске, ты серьёзно думаешь, что кто-то напишет что-то плохое, после того как я вложил всю душу в лучшую арку своей манги?
Вилка выскальзывает из рук Джоске, когда его резко и быстро перебивают, и Рохан уже готов к язвительному ответу. Но ничего подобного не следует. Рохану, на самом деле, не хватает привычной паники и суеты Джоске, когда тот случайно роняет вилку. Джоске пытается взять себя в руки и успокоиться, прежде чем Рохан соизволит оторваться от своего бумажного бастиона. Ему повезло, что Рохан ждёт ответа и не спешит повернуться к нему лицом.
— Ты, конечно, всегда доволен своей мангой, но сейчас ты как-то особенно восторжен тем, что ты там понаписал.
Так-то оно так, но зачем Джоске об этом заговаривает? Рохан опускает журнал и бросает взгляд на парня. На него смотрят щенячьи глазки, кричащие о том, что Джоске не замышляет ничего плохого. Поэтому Рохан решает поддержать разговор.
— Да, собственно говоря, очень доволен. Новая арка имела большой успех. Как думаешь откуда я здесь появился, мм? Только вернулся из Токио, давал интервью и раздавал автографы.
Джоске наклоняется вперед и упирается локтями в стол, внимательно слушая то, что говорит мангака.
— Ого, и как, утомительно?
Приподняв бровь, Рохан подавляет в себе скептицизм, потому что, несомненно, у него нетерпимое желание поговорить об этом.
— Ну да, но всё ради них. Хочется, чтобы мои читатели прониклись, когда читают то, что я рисую и пишу. Признание само собой приходит, но иногда приходится выложиться на полную.
Джоске улыбается, пока Рохан говорит. Коичи уже рассказывал ему о преданности мангаки своему делу, но услышать об этом непосредственно от самого Рохана — приятно, непривычно и так здорово, если честно. Джоске ощущает, как энтузиазм Рохана передается и ему.
— Сумасшедшие фанаты у тебя тоже есть?
— Ага, как же, «любовь до гроба» и письма жутковатые оставляют после автограф-сессий. Некоторые люди себя контролировать вообще не умеют. Есть, правда, и любопытные персонажи. Одна фанатка вышитый платок вытащила, собственноручно сделала. Я его, конечно, не принял, но героя моего главного вышила — один в один, впечатляет, как минимум.
Парень слегка усмехается, услышав про безумных фанатов, а рассказ о небольшом подарке заставляет его бесшумно вздохнуть.
— Ну, типа, круто, наверное, хотя платки — не мой стиль. Как-то по-девчачьи, ну, ты понял.
— Не говорить же ей, что я взрослый человек и мне такое не нужно. Я много чего интересного в одежде люблю, но не своего персонажа на платке. Это уже перебор.
— Да ладно, сенсей, бывает и похуже. Я, короче, недавно смотрел по телеку, что там у айдолов всяких происходит.
Улыбка Джоске теперь достигает его глаз, а легкий взмах руки во время пожимания плечами заставляет его волосы подпрыгивать, подчёркивая его дружелюбие.
— А, я понял, ты бы взял такое, — подначивает Рохан, искренне интересуясь, что же он будет делать с таким подарком, как вышитый носовой платок.
— Э-э… Взять-то я бы взял, но, типа, люди ж подарки дарят, когда чувства хотят выразить. В любви там признаться. Не хочу давать ложных надежд, понимаешь.
— Ну надо же, для такого малолетнего идиота удивительно взрослый ответ, да ещё и дельный.
Джоске млеет от похвалы, прямо-таки подпрыгивает на стуле от удовольствия. И, конечно же, с энтузиазмом поддерживает разговор.
— Да брось, неужели совсем ничего не возьмёшь от фаната?
Рохану нравится этот вопрос, он мысленно перебирает разные ситуации, проверяя, действительно ли ничто не сможет его убедить. Парень рядом замечает, как у него в голове скрипят шестеренки, и мысленно хвалит себя за то, что сумел заинтересовать художника.
— Опыт.
— А?
Джоске не совсем понимает ответ, так как он немного отвлекся.
— Нечто неописуемое, в мире всегда есть вещи, которые я мог бы в итоге с лёгкостью заполучить, но только люди могут подарить мне свой опыт, неважно, старый он или новый, главное, чтобы я сам его не прожил. Однако, чтобы меня покорить, нужно…
Рохан замолкает, увидев, как на лице Джоске расцветает улыбка. Он, кажется, впервые вызывает у парня такую реакцию. Конечно, Джоске и раньше улыбался, усмехался, но чтобы вот так искренне… Рохан видел эту улыбку только в больнице.
Джоске уже собирается задать следующий вопрос, как вдруг замечает перемену в настроении Рохана. Улыбка увядает, сходит с его лица, он разочарованно наклоняет голову.
— Извини, я похоже, всё так же тебя раздражаю.
Сознание Рохана снова начинает обрабатывать информацию, и он прокручивает в голове ещё раз то, что сейчас выпалил Джоске. Раньше он бы без сомнений ответил «да». Но сейчас он просто не понимает, что думать о Джоске. Ненавидит ли он его? Или же между ними существует какая-то странная, натянутая дружба? Ни один из вариантов не кажется ему правильным.
Он видит, как Окуясу выходит из кухни с пакетом еды, и ждет удобного момента, чтобы улизнуть.
— Йо, сенсей, твой заказ готов!
— Спасибо, — тихо говорит Рохан, принимая пакет из его рук.
— Без проблем, чувак, всегда рады тебя видеть. Ладно, я пошёл, еда сама себя не разнесёт.
Окуясу посмеивается и направляется обратно на кухню. Рохан уже собирается уходить, но прежде легко хлопает Джоске по плечу и прощается.
Джоске неловко. Он не может понять, снисходительно ли мангака к нему отнёсся или на самом деле вежлив. Вроде бы, второе, но может, он просто сам себе внушает это. Рохан уходит с непонятным выражением лица. Джоске не может понять эту резкую перемену в его поведении, но художник будто чем-то встревожен, и этот взгляд оставляет у него неприятное послевкусие.
***
Рохан собирался вызвать такси и поехать домой, но едва выйдя из ресторана, резко передумывает и решает просто пройтись пешком. Каждый шаг, повторяющийся и однообразный, как будто закреплял его мысли и давал им сосредоточиться.
Дело в том, что, может, Джоске и не подал виду, но то, как он вздрогнул от прикосновения Рохана к его плечу, заставило мангаку задуматься. Рохан ведь не стесняется вести себя резко, даже грубо, он не испытывает угрызений совести за это. Но Джоске достаточно давно и хорошо его знает, чтобы понимать, когда тот настроен дружелюбно, разве нет?
По крайней мере, так он думал, пока не увидел, как Джоске вздрогнул, и не почувствовал на себе его нервный взгляд, когда Рохан выходил из ресторана. Джоске обычно ведёт себя непринуждённо рядом с ним. Он видел его милую, добрую улыбку. Из всех эмоций, которые он когда-либо запечатлевал, почему именно эта ускользнула от него? Если Джоске его муза, почему в его коллекции рисунков нет портрета юноши в его лучшем, самом радостном проявлении?
Ответ очень и очень прост.
Остаётся только один вопрос: что же Рохан теперь предпримет? Неужели он готов отказаться от своей обиды на этого пацана ради одной-единственной улыбки?
Готов ли он простить Джоске всё, что накопилось между ними, ради мимолетного проблеска радости на его лице?
Notes:
✶ примечание автора: Всё во имя искусства, да, Рохан?
✶ примечание переводчика: как мне сложно далась эта глава... ладно, я надеюсь, все в порядке.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 12: То, что мне не нужно
Notes:
✶ примечание автора: Предпоследняя глава первой части! Скорее бы тебе её показать, жду не дождусь твоей реакции!
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Развалившись в доме Коичи после последнего учебного дня перед зимними каникулами, компания юных стенд-юзеров, шмыгая покрасневшими носами, уютно устроилась в гостиной, пока хозяева отсутствовали. Задуманный просмотр фильма как-то сам собой отложился — ребята с головой ушли в обсуждение праздничных планов. Джоске и Окуясу, подперев головы скрещенными на столе руками, расположились на полу, а Коичи и Юкако, укрывшись пледом, устроились на диване. Коичи, взглянув на висящий слева календарь, подаёт голос.
— А когда нам лучше собраться? Чтобы все могли.
Юкако, явно обрадованная предложением Коичи устроить вечеринку, тут же включается в разговор.
— Я предлагаю за день до Сочельника собраться, чтобы всё в рождественском стиле было.
— О-о, отличная идея! Могу помочь с едой, а рождественская тема всё упрощает, легко определимся, что готовить, — подхватывает Окуясу, в мыслях уже предвкушая веселье кулинарных приготовлений. Обняв друга за плечи, он продолжает: — Ои, Джоске! Я теперь могу забацать тебе ту штуку, ну, сосиски в тесте, о которых рассказывал.
Джоске вопросительно приподнимает бровь, но улыбка не сходит с его лица.
— Братан, до сих пор кажется, что эти сосиски в тесте — твоя выдумка.
— Ои, Джоске, прекращай, это хрень с запада, я тебе говорил уже миллион раз.
Джоске тихо смеётся, зная, что сводит друга с ума, притворяясь, будто не верит в существование этого блюда, хотя Окуясу уже рассказывал о нём после того, как однажды увидел по телевизору.
— Ладно-ладно, жду с нетерпением, бро. Сделай так, чтоб у меня крыша поехала.
— А то, братан.
Коичи, наблюдавший за этим диалогом с лёгкой улыбкой, наконец вступает в разговор, чтобы вернуть его в прежнее русло.
— Ладно, кто придёт? Надо бы список составить всех приглашённых.
Несколько минут друзья перечисляют имена разных стенд-юзеров: Тонио, Хазамада, Микитака, Юя — и по каждому мнению сходятся. И лишь одно имя, которое, казалось бы, должно было быть принято безоговорочно, вызывает всеобщее замешательство.
— Рохан тоже приглашён, правильно понимаю? — Юкако обращается к своему парню, хотя и так знает ответ. Она всё ещё надеется на чудо, что Коичи вдруг скажет «нет». Ведь этот напыщенный муд… художник всегда жаждет внимания Коичи, особенно когда Юкако жаждет его тоже.
— Конечно же. Правда, ребят?
Коичи чувствует напряжение Юкако и хочет заручиться поддержкой.
— Мне, в принципе, всё равно, — соглашается Окуясу, кивая.
— Супер, этого достаточно, — говорит Коичи.
Джоске молчит.
***
— Слушай, а ты что, не хочешь, чтобы Рохан пришёл на вечеринку? Ты же за всех остальных был, а про него молчишь. Что, опять поссорились, что ли?
Коичи, благодаря своему небольшому росту, умеет появляться словно из ниоткуда. Джоске, роясь в холодильнике Хиросе в поисках напитка, вздрагивает от неожиданного вопроса из-за спины и звонко ударяется головой о верхнюю полку, резко выпрямляясь.
— Блять! Коичи, инфаркт мне обеспечишь такими появлениями.
Коичи тихонько посмеивается и достаёт из нижнего ящика напитки для них обоих.
— На, держи. Так что насчёт Рохана? Ты против, чтобы он пришёл?
Джоске принимает напиток с вымученной улыбкой, упоминание о Рохане явно не доставляет ему удовольствия.
— Ничего такого, пусть приходит, он как никто другой имеет право, просто как бы…
— Не в лучших отношениях сейчас?
— Ха, а мы когда-то были? Не знал. Но дело не в этом, просто сейчас как-то особенно напряжённо между нами. Не то что наши обычные перепалки. Короче, тогда что-то лишнего ляпнули друг другу, и теперь, похоже, оба сторонимся друг друга. Или может, только я, кто знает.
Коичи оказывается прав: они действительно избегают друг друга.
— Прости, что лезу не в своё дело, но что случилось?
Он понимает, что любопытство берёт верх, но до конца не осознаёт последствий, пока Джоске не прикусывает губу и не отводит взгляд.
О-о, даже так…
Он понимает, что дело серьёзное, раз даже Джоске смущён, и решает отступить.
— Извини, можешь не отвечать.
— Блин, да не в вопросе дело, я сам не понимаю, что произошло. Поругались мы конкретно, и понеслось, перешли на личности, потому что я… не в лучшем состоянии был тогда. Разговаривали после этого один раз, и то ни о чём. Короче, неловко вышло. Но это не значит, что я против его присутствия, это же праздник, все должны прийти. Просто не знаю, как себя вести рядом с ним.
Джоске улыбается, но улыбка неискренняя, и Коичи сразу это замечает. Парень перед ним явно что-то недоговаривает — он не просто не знает, как себя вести рядом с Роханом, дело в чём-то большем.
— Может, вам стоит поговорить и разобраться?
Коичи пытается вселить надежду в друга, но Джоске настроен пессимистично.
— Может… Я бы хотел, — он соглашается, и, развернувшись, уходит в гостиную, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Ну всё, я больше не собираюсь наблюдать за этим со стороны!
Коичи открывает напиток и тут же начинает обдумывать план действий. Он не намерен позволять друзьям и дальше находиться в таком подвешенном состоянии.
***
— На сколько Вы уезжаете?
— На неделю, наверно.
— Но, Рохан-сенсей, Вы собираетесь пропустить Рождество?
Художник поворачивается в кресле и смотрит на того, кого, пожалуй, может назвать своим единственным другом.
— Не хочу обидеть, но мне насрать на какой-то там тупой праздник.
Юноша раздражённо стонет.
— Блин, ну серьёзно, это ж, может быть, последнее Рождество, когда все вместе соберутся.
— Ваши школьные переезды меня не волнуют. Ты в Морио и дальше будешь жить, в университет здесь пойдёшь. Вот это имеет значение, остальные — нет.
— Лжец.
Рохан, сказав всё, что хотел, уже готов вернуться к своему столу. Но не ожидает, что Коичи осмелится ему перечить. Впрочем, дружба с этим юношей нужна ему лишь потому, что тот интересный объект для наблюдения. Любопытство берёт верх, и Рохан подначивает Коичи, пытаясь вывести его из себя.
— Не вижу смысла врать.
— Я видел Ваши наброски.
У Рохана внутри что-то обрывается, он чувствует себя пойманным с поличным, словно ребёнок, укравший сладости. Ему и раньше казалось, что последний месяц Коичи что-то подозревает. Вопросы парня в последнее время кажутся слишком точными, слишком продуманными, слишком странно-личными, чтобы быть случайными. Рохан обычно уклоняется от неприятных тем, связанных с Джоске, когда Коичи вдруг решает завести о нем разговор. Он никогда не позволяет этим беседам развиваться, особенно с недавних пор. И всё же, Рохан предпочтёт всё отрицать, чем признаться.
— Ты постоянно видишь мои наброски, Коичи-кун, о чём ты?
— Почему у Вас так много набросков конкретно с Джоске, а, сенсей? Я знаю, что Вы рисуете только то, что видели ранее вживую.
— Зачем рылся в моих вещах?
Коичи сглатывает, явно смущён, но всё же продолжает.
— Давайте не будем сейчас об этом. Извините меня, я не должен был смотреть. Но я волнуюсь за Вас, сенсей, те рисунки… ну, многое прояснили. Поэтому, пусть это и не моё дело, всё-таки спрошу. Насколько Вы близки с Джо…
Рохан резко и шумно встаёт из-за стола, оскорблённый таким поворотом разговора.
Я и так слишком многое проглатываю от этого щенка. Кем мальчишка себя возомнил? Он что, совсем забылся с кем разговаривает?
— Ты ребёнок. Ты обязан знать своё место.
— Через три месяца я выпускаюсь, Рохан-сенсей. Тогда мы будем на равных.
— Но ты всегда будешь младше.
Смелость Коичи достигает апогея, и Рохану кажется, что юноша едва сдерживает смешок, услышав от него вполне обоснованный ответ.
— Так и сдохнешь в одиночестве, если не попросишь о помощи, Рохан.
Рохан не может объяснить причину, но чувствует потребность защищаться, поэтому он стремится немедленно прекратить этот разговор.
— Вымета…
— Стоп, — Коичи поднимает руку, и Рохан позволяет ему закончить, но лишь из уважения к юноше. — Что произошло между Вами и Джоске?
— Ничего.
— Неужели.
— Постоянно он попадает в какие-то неприятности. А я постоянно оказываюсь в это втянут. И лишь однажды это было сделано специально.
Коичи качает головой.
— Больница входит в список «специально»; Вы навещали его. Почему не сказали?
— Ни одной причины почему я должен, — Рохан фыркает, твёрдо уверенный в правильности своего решения.
— Ну и пожалуйста. Что насчёт наброска с надгробием?
— Наткнулся на него, пока он там по деду убивался.
— Как именно?
— Там за кладбищем есть закрытый участок. Последний рисунок оттуда.
Коичи поднимает брови, заметив несоответствие в рассказе Рохана. Он не ожидал от художника такой небрежности.
— Этот набросок датирован тем же числом, что и другой, но, по Вашим словам, Вы встречались с ним преднамеренно лишь однажды. Значит, лжёте.
— Нет, я ходил смотреть, как скала выглядит под дождём, для манги.
— Зная, что Джоске точно будет там?
— Ну…
— Нет, это точно тоже было специально.
Рохан фыркает.
Случайно увидел его под дождём. Это ничего не значит.
— И что? Поговорил с Хигашикатой пару раз.
— Так получается, после каждого нашего разговора Вы меня рисуете?
— Да, я списал с тебя нескольких персонажей.
Рохан отвечает с гордостью: на этот раз это действительно правда.
— Наброски меня тоже постоянно на Вашем столе?
— Ты на что намекнуть пытаешься, Коичи-кун?
— На то, что Вы с Джоске связаны гораздо крепче, чем кажется со стороны, — Коичи собирается с духом, прежде чем задать вопрос, который мучает его с тех пор, как он увидел рисунки с Джоске. Он бросает взгляд на дверь, затем снова переводит его на мангаку. — Вы друзья или… что-то большее?
— Осторожнее сейчас, — предупреждает Рохан, не собираясь развивать эту тему дальше.
— Ладно, избегайте этого, мне плевать, — Коичи заканчивает фразу, выходит из кабинета и спускается по лестнице. Он берёт куртку, прежде чем попрощаться с художником. — Я всегда готов Вас выслушать, сенсей, вы оба мои друзья, и я правда волнуюсь из-за того, что вы делаете друг другу и себе самим больно.
Рохан не отвечает. Он молча наблюдает, как юноша уходит, и тихо закрывает за ним дверь, поворачивая ключ в замочной скважине.
Он собирается вернуться в спальню и забыть во сне о нарастающей обиде от этого оскорбительного для него разговора. Однако причина негодования остаётся неясной для него самого. То ли из-за того, что Коичи заметил его оплошность, то ли из-за его дерзости указывать на ложные выводы, сделанные из рисунков. Это его абсолютно не касается, и Рохан твёрдо убежден, что его отношения с кем-либо, или их отсутствие — исключительно его личное дело.
Он, бормоча проклятья себе под нос, плетётся к лестнице, как вдруг его прерывает стук в дверь.
— Какого…
Вернувшись к двери, он открывает её и видит Коичи с широко раскрытыми глазами и плотно сжатыми губами.
Что ещё ему здесь нужно.
Он узнаёт, что в тот же миг, как только юноша, откашлявшись и выпрямившись, собирается с мыслями.
— Сенсей, в 341 главе, когда Pink Dark Boy прощается со своим напарником, его последние слова… кажется, до меня дошло. Джоске не умеет скрывать свои чувства, я это знаю, как и Вы, наверное. Вы же, наоборот, держите всё в себе. Сидите дома, работаете безвылазно, и это Ваш способ выплеснуть эмоции. Если Вам так нормально, то ладно, только не все же так разбирают Вашу мангу, как я. И Вы сами же понимаете, что можно просто поговорить. Вы ведь не просто так писали и говорили о проблемах с общением, потому что Вам легче рассказать об этом в Токио или нарисовать в манге, чем сказать прямо в лицо тому, с кем нужно поговорить. А ещё я тут недавно порасспрашивал Джоске о Вас, и, знаете, никогда не видел его таким подавленным. Меня не интересует, что у вас там случилось в прошлом, к которому Вы постоянно возвращаетесь. Держитесь за какую-то ерунду, которую всё никак не забудете. Вы ругаетесь, словно вам совсем невозможно найти общий язык, но Вы, похоже, проглядели момент, когда Джоске начал по-настоящему дорожить Вашим вниманием. Он Вас не ненавидит — честно говоря, я не понимаю, как это возможно, но это его дело. Он явно хочет наладить с Вами отношения, так почему Вы так против? Просто подумайте: если Вы его так ненавидите, то зачем тогда постоянно ищете его, жаждя с ним встречи? И что Вы будете делать, когда он исчезнет из Вашей жизни, сенсей? Мы уже не дети. Мы и так рано повзрослели из-за всех тех сражений, а теперь совсем скоро будем учиться в университете или работать. Будем пить, влюбляться, создавать семьи, покупать собственные дома. А Вы? Что Вы будете делать, когда он выпустится и вы перестанете видеться? Даже тогда Вы, скорее всего, будете убеждать себя, что всё нормально, что Вам не больно, но врать самому себе — это ниже Вашего достоинства, Рохан-сенсей, и я говорю это с большим к Вам уважением, — Коичи делает вдох, пытаясь успокоиться после того как главное уже сказано. Однако он ещё не закончил. — Так почему Вы ведёте себя как трус? Почему не можете быть храбрее?
Все его слова звучат с такой напористостью и энергией, будто каждый слог — кирпичик в безупречной, воодушевляющей речи. Если бы она не была адресована ему, художник тут же бросился бы записывать. Но смысл, подтекст и заключительная фраза заставляют Рохана замереть. Он не в силах придумать ответ, даже со всей своей изобретательностью.
Коичи понимает ошеломлённое молчание и не настаивает на ответе. Он хотел вызвать реакцию — и добился своего.
Желая, чтобы между Роханом и Джоске вновь что-то зародилось.
— Сенсей, не обязательно отвечать. Просто прошу Вас: подумайте о том, что делаете, пока будете отсутствовать. Ну же, определитесь. Договорились?
Коичи уходит, и хруст снега под его шагами сливается с шелестом мыслей в голове мангаки.
Щенок несёт какую-то ахинею.
Рохан с силой захлопывает входную дверь.
Notes:
✶ примечание автора: Желаю тебе друга, похожего на Коичи – такого, кто будет честен с тобой и не позволит тебе врать самому себе. Даже если правда на самом деле не та, какую тебе хочется слышать.
✶ примечание переводчика: мне нравится заставлять персонажа переходить на ты, чтобы показать злость хихи. в английском такого способа нет.
фамильярность при агрессии >>
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 13: Именуй это Судьбой, Величай это Кармой
Notes:
✶ примечание автора: Ребята, с Новым годом! Новый год – новые главы, и, к счастью, новая и заключительная часть этой дилогии! Поверь, оно того стоило, потому что несчастье сделало свой последний ход. Друзья и доводы разума не смогли его изменить, ну что ж, это точно изменит.
✶ примечание переводчика:
да, глава вышла после нового года ㅋㅋ, но у нас с тобой лето, поэтому с наступающим, что-ли ㅋㅋㅋ
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Проходит пять дней, и жажда приключений Рохана сходит на нет. Он приехал сюда, чтобы сбежать от всего, что мучило его в Морио, и первые два дня ему это удавалось. Тропический тайский остров, на который он отправился, восхитителен. Вокруг множество людей и интересных мест, но чем дольше он здесь, тем отчетливее и громче звучат в его голове слова Коичи.
Коичи
Он парит на параплане.
«Так почему Вы ведёте себя как трус?»
Он плывет к соседнему острову.
«Так почему Вы ведёте себя как трус?»
Он соблазняет самую красивую девушку на пляже, только для того, чтобы безжалостно отшить её.
«Так почему Вы ведёте себя как трус?»
И вот его последнее приключение — он обчищает американца, сорвавшего куш в казино за игрой в кости.
— Готовы, дамы?
Самодовольный уродец, широко улыбаясь, трясёт кости в руке и задаёт вопрос по-английски. Девушки вокруг ликуют — не потому, что им интересно, а потому что этот богатый болван дважды угостил весь стол. Остальные игроки за столом такие же богатые и так же рьяно стремятся просадить свои деньги. Рохан рассчитывает удвоить свои карманные деньги, не прибегая к помощи стенда, благодаря этим дуракам, играющим с ним. Жульничать будет чертовски скучно. Он хочет обобрать их до нитки, полагаясь только на собственную удачу.
Он ставит против шумного придурка целых десять тысяч долларов. Все остальные ставят против общего банка, веря, что этот парень сможет его обыграть.
— Давай, детка, дай мне восьмерку! — он кричит, и все вопят вместе с ним в унисон, кроме Рохана, который спокойно потягивает виски.
Мужчина выкидывает шестёрку и рыдает. Он проиграл двадцать пять тысяч, а Рохан за секунду заработал свой месячный доход. Смеясь, он собирает фишки и разворачивается, чтобы уйти и сыграть в покер, но американец его останавливает.
— Слышь! Спорим на пятьдесят тысяч баксов, что ты не выкинешь восемь?
Рохан и не думает оборачиваться, но в голове вновь всплывают эти проклятые слова.
«Так почему Вы ведёте себя как трус?»
Раздражённый, он принимает пари.
— Ну давай, посмотрим, как мне повезёт. Я в игре.
Рохан был человеком обеспеченным, но разбрасываться пятьюдесятью тысячами долларов — это не то, что он мог себе так просто позволить. Однако в его чемоданчике для фишек лежит больше поставленной суммы. В конце концов, весь день ему невероятно везло.
— Вот и молодец, малыш, посмотрим, как ты запоёшь после проигрыша.
— Мудак, — бормочет Рохан на японском, делает ставку и берёт кости. — Твоя гордыня тебя ещё погубит, сэр.
Рохан, перекатывая кости в ладонях, насмешливо отзывается на многочисленные ставки против него.
Возможно, сегодня мне действительно повезёт.
В этот же момент кто-то ставит свой стакан рядом с ним.
— Ещё принимаются ставки, пацан?
Он поворачивается и видит женщину с высокой причёской, украшенной цветами. Обтягивающее платье открывает её кожу цвета шоколада. В широкой улыбке и розовых, как лепестки, глазах сквозит изысканная самоуверенность. Пурпурные драгоценные камни на ней игриво сверкают, пока она оглядывает Рохана и остальных игроков за столом.
— Мы примем Вашу позднюю ставку, мэм, — отвечает дилер.
— Прекрасно, тогда пятьдесят тысяч на японца.
Она подмигивает Рохану, и он ухмыляется.
— Хороший выбор, — произносит он, позволив своему самолюбию взять верх. Он знает, что победит, просто уверен в этом.
И, бросая кости, он показывает назойливым громким словам, кто здесь на самом деле трус.
Первый кубик останавливается, открывая тройку, второй замирает чуть позже — пятёрка. Стол взрывается яростными проклятиями и стонами. Мужчина напротив Рохана дрожит от бешенства.
— Невозможно! — он кричит, а затем, вне себя от ярости, удаляется прочь в сопровождении своих людей, которые почти бегут, чтобы не отстать от разъярённого босса.
— Что ж, мы выиграли, — бросает Рохан женщине рядом с собой. Она тихо смеётся и придвигается ближе. Художник тут же хочет отстраниться.
— Похоже, ты не такой уж и трус.
Видимо, эта фраза преследует его, и, честно говоря, изрядно портит ему настроение, убивая всё его удовольствие от победы. Поэтому он просто подхватывает свой чемоданчик и уходит, не обращая внимания на заигрывания полуобнажённых женщин.
Выйдя из казино, Рохан глубоко вдыхает свежий морской воздух, любуясь заходящим солнцем. Он понимает, что выбрал идеальное время для ухода: сейчас легко поймать машину, чтобы добраться из небольшого курортного городка до своей частной виллы.
— Эй! — он подзывает проезжающее мимо такси.
***
Рохан не может уснуть и всю ночь яростно рисует, чтобы успокоить свой встревоженный разум. Он отказывается возвращаться к разговору с Коичи, не желая портить себе отдых. Поэтому, как только птицы начинают щебетать, а небо меняет цвет с тёмно-синего на лиловый, он покидает виллу.
Взяв арендованный для поездки велосипед, он едет по грунтовым дорожкам вглубь тропических зарослей, чтобы найти скалу, с которой местные жители советовали ему прыгнуть. Он убеждает себя, что выехал рано лишь для того, чтобы добраться туда первым, и это правда, но в то же время и ложь.
«Врать самому себе — это ниже Вашего достоинства, Рохан-сенсей».
Подъехав к двум острым вершинам, он осматривает небольшой водоём, образованный водопадом, струящимся между неровными пиками. Бросив вещи и сняв рубашку, он начинает карабкаться наверх. Достигнув верха более низкой скалы, Рохан смотрит вниз.
Ему хочется кричать.
К чёрту Коичи, к чёрту Джоске и к чёрту то гнетущее чувство в груди, сдавившее что-то важное под рёбрами, которое появилось в тот момент, когда он узнал, что Джоске не может смотреть в глаза Коичи при упоминании имени Рохана.
Зря я попёрся тогда на то чёртово кладбище.
Он прыгает, сделав сальто в воздухе, и выпрямляется перед входом в воду. Вода поглощает его, и он остаётся на глубине, чтобы обдумать свою досаду.
Зря я попёрся в ту чёртову больницу.
Мангака выходит из себя, и, кажется, вся его ярость направлена только на него самого.
Вынырнув, чтобы глотнуть воздуха, он начинает подниматься выше, к самой высокой точке. Вид с этой скалы захватывает дух: восходящее солнце освещает бескрайнюю зелень. Он оборачивается и замечает огромный камень, словно венчающий эту каменную громаду. Интересно, если столкнуть его вниз, долетят ли брызги досюда?
Вполне возможно.
Он откидывается назад, позволяя падению перевернуть его в воздухе ещё одним сальто. Более длительное падение рассеивает все тревоги, даря мгновение свободы, рождающее странный трепет в животе. Он входит в воду, и на этот раз, вынырнув, плывёт к своим вещам. Сбросив повязку, он снова погружается в озеро, чтобы просто лежать на его поверхности и наслаждаться звуками ряби у подножия скалы. И тут его настигает последняя проклятая мысль.
Зря я попёрся в тот туннель один. Надо было позвонить Коичи, прежде чем соваться к этому чёртовому Юе и его стенду.
Ужасная мысль, но… что бы тогда произошло? Тогда Джоске был бы ему совершенно безразличен. Он не черпал бы в нём вдохновения, ему не приснилась бы его смерть, и жил бы Рохан спокойно.
Но нет же, теперь ему приходится бежать, слыша вслед обвинения в трусости.
— Как же мерзко, — Рохан шепчет, сдерживая подступающие слёзы. Он не собирается ломаться.
— Что мерзко?
Рохан подскакивает, услышав голос. Это женщина из казино. Она сидит на камнях у кромки озера, едва заметно улыбаясь. Ступней она лениво поводит воду, привлекая внимание к обнажённой лодыжке, выглядывающей из высокого разреза пурпурного пляжного платья.
— Как ты меня нашла?
— Все в этом городе советуют это место для купания, вот тоже решила прийти, — она отвечает, скрещивая ноги и обхватывая руками колено. Слегка откинувшись назад, женщина вскидывает подбородок в сторону Рохана. — Хорошо выглядишь без повязки на голове.
— Оставь меня в покое, — Рохан вздыхает, собираясь ещё немного поплавать перед уходом.
— Ого, не привыкла, что меня так быстро отшивают.
— Тогда хреново сейчас быть тобой.
— Ай. Ты здесь, чтобы выпустить пар, что ли? Тогда понятно, откуда столько яда.
Господи, ради всего свя…
Рохан поворачивается к ней, готовый обрушить град ругательств. Но женщина уже без платья, она скользит в воду. Её купальник почти ничего не скрывает. Фигура у неё роскошная, видно, что она много занимается спортом. Иначе такие формы не получить. При виде этого абсурдного зрелища пальцы Рохана сами тянутся к карандашу. Хорошо, что он взял с собой альбом.
Он проплывает мимо и выскакивает из воды прежде, чем она успевает полностью погрузиться.
— Что, не могу присоединиться?
— Можешь, у меня есть занятие поинтереснее, — он отвечает, хватая сумку и полотенце, и начинает карабкаться на скалу.
Наверху он раскрывает свой драгоценный альбом, ища чистый лист. Внезапно сильный порыв ветра пролистывает страницы. На одной из них — источник его смятения, сидящий в ресторане Тонио, сияющий счастьем. Рисунок сделан во вторую ночь его пребывания здесь. Рохан честно признаётся себе, что тогда, напившись, не смог удержаться.
Странная смесь неловкости и сомнений рождается в его голове, заставляя остановиться. Будто в программе произошёл сбой, и на экране вылетают нескончаемые ошибки. Это злит его ещё больше. Он вырывает лист из альбома, складывает в аккуратный бумажный самолётик и, дождавшись нового порыва ветра, пускает его парить над деревьями.
Тот долго летит, прежде чем скрыться за кронами.
«Трус».
Блять.
Он тяжко вздыхает и смотрит вниз, наблюдая за женщиной. Рохан подумывает нарисовать её по памяти входящей в воду, но не может. Изобразить её в том же альбоме, где нарисован этот идиот с помпадуром, кажется неуместным и неправильным. Поэтому он рисует женщину плывущей, с текущей точки обзора. Она кажется крошечной палочкой на фоне величественной водной глади. Набросав композицию, Рохан принимается за штриховку, затемняя воду. Он не слышит, как камень срывается с края обрыва.
— Вау, так ты художник!
Он отвечает, не раздумывая ни секунды:
— Какая же ты навязчивая. Тебе больше нечем заняться? Я очевидно не заинтересован ни тобой, ни разговорами. Иди к тем, кому ты интересна.
— Ай, да я просто мусор твой возвращаю, художник ты наш. В раю, знаешь ли, не мусорят.
Она протягивает Рохану бумажный самолётик. Он изумленно смотрит: как ей удалось отыскать его? Мысль о том, что бумажка улетела метров на пятьдесят, не даёт ему покоя. И всё же, Рохан не желает, чтобы он оставался у неё. Художник тянется к сложенному листу, но девушка дерзко убирает руку, не давая ему снова завладеть им.
— Верни, и я выброшу это правильно.
— О, я в курсе. Мне просто интересно, почему мужчина такого уровня безмятежно дрейфует по воде, остаётся равнодушным, выигрывая целое состояние, и швыряет рисунки за горизонт.
— Я отдыхаю, я уже богат, и сделал это от скуки. Верни.
На её губах расцветает лукавая улыбка, и она разворачивает самолётик.
— Это не для твоих глаз! — Рохан вскрикивает, отбрасывая вещи в сторону, чтобы встать и остановить девушку.
Она смеётся, глядя на него, а затем сталкивает с обрыва. У Рохана перехватывает дыхание, пальцы ног цепляются за землю в последней отчаянной попытке удержаться, но край обрыва неровный и осыпается. Через мгновение девушка прыгает следом, и рядом с ней материализуется стенд. Глаза Рохана расширяются от ужаса: стенд, похожий на младенца-ангела, высеченного из мрамора и золота, с головой в форме цветка, устремляется вперёд. Женщина посылает воздушный поцелуй, и в тот же миг что-то ударяет Рохана в грудь, и он падает в озеро. Открыв глаза на глубине, он видит пристальный взгляд девушки. Её стенд, которому было всё равно на воду, возвращается к хозяйке и вручает ей цветок. Рохан в панике плывёт к берегу.
Он стоит на камне у края природного бассейна и готовит руку, в которой всё ещё зажат карандаш, которым он только что рисовал. Женщина начинает выбираться из воды.
— Расслабься, малыш, я просто веселюсь.
— Heaven's Door! — кричит Рохан, как только девушка отходит на достаточное расстояние от озера. Она без чувств падает на землю, и он подбегает, чтобы пролистать раскрывшиеся на её лице страницы.
— Какого чёрта! — она громко восклицает, пытаясь пошевелиться, хотя и не может этого сделать.
— А чего ты ожидала, используя стенд против стенд-юзера, м?
— Кого? — спрашивает она, и художник тут же понимает, почему. Он читает отрывок вслух, чтобы напугать девушку.
— Твоё имя Зенья Оладапо. Способности у тебя с детства. Повезло же, родиться со стендом — большая редкость, между прочим. Тут написано, ты считаешь свой стенд божьим даром. Твой стенд, In The Sunshine, сводит людей вместе. Он заставляет цветы расти и цвести в дыхательных путях влюблённых людей, они задыхаются от чувств, которые и представляют эти цветы. Не признаются — умрут, получат отказ — тоже умрут. Если цветы удалить, исчезнут воспоминания о любимом человеке. Положительное признание — единственный выход. Последняя жертва — японец, влюблённый в другого мужчину.
Рохана тошнит. Он лихорадочно направляет остриё карандаша на страницы блокнота и пишет знакомую команду.
«Я не могу атаковать Рохана Кишибе».
Запись о последней жертве остаётся неизменной. Сердце Рохана пропускает удар.
— Как это понимать? Я должен был подавить твою способность.
— In The Sunshine не остановить, цветы будут расти в любом случае. Даже если я умру.
Рохан подумывает ударить её, накричать, даже убить за то, что она с ним сделала. Но он концентрируется на одном сбившем с толку факте, который изначально упустил из виду.
— Я никого не люблю.
— Нет, любишь. Моя способность бесполезна против тех, кто не влюблён. Видимо, всё из-за нарисованного тобой пацана. Такой милашка, ха-ха-ха-ха-ха.
Художник закипает от ярости, услышав её возмутительное заявление и увидев, с каким упоением она обрекает несчастных на страдания.
— Кровожадная шлюха, сколько судеб ты разрушила или оборвала с помощью этой способности?
— Я не нападаю на трусов. Я следила за тобой. Ты — любитель риска. Ой, бл…
Рохан не должен был этого делать, но он бьёт её прямо в нос. Веки женщины трепещут и закрываются. Он дописывает ещё одну строчку: если уж ему самому не спастись, то он хотя бы защитит следующую жертву этой суки.
«Я больше не смогу никого атаковать своим стендом».
Он закрывает её страницы и подумывает, не сбросить ли бесчувственное женское тело в воду, но не делает этого. Вместо этого он поднимается наверх за своими вещами и уходит, стараясь думать только о возвращении, а не о тикающей бомбе в своей груди.
Notes:
✶ примечание автора: «Это напоминание о том, что время никого не ждёт. Вы должны понять: беда не стучится в дверь, она врывается без приглашения, круша всё на своём пути».
✶ примечание переводчика: «Твоя гордыня тебя ещё погубит, сэр».
для второй части я возьму перерыв на неделю, поэтому встретимся 24 августа( ´･ᵕ･)ﾉ(._.`)
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 14: Часть Вторая: НЕЛЕПОСТЬ ВО ИСКУПЛЕНИЕ ВСЕХ МОИХ ПРЕГРЕШЕНИЙ ПЕРЕД ТОБОЙ
Chapter Text
Часть Вторая:
Нелепость Во Искупление Всех Моих Прегрешений Перед Тобой
Беззаботно раз гуляя,
Бросил семя я в свой сад,
Вырос мак там, расцветая,
А народ твердил, сорняк.
— «Цветок», Альфред Теннисон
в переводе Р. В. Георкяна
Chapter 15: Верь в то, что я говорю
Notes:
✶ примечание автора: Не забудь, у меня есть плейлисты к этой работе! Доступно на Apple music, YouTube, и Spotify
Также, не забывай, что у меня есть твиттер @TRinki41, где ты можешь следить за обновлением моих работ.✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Рохан возвращается домой раньше срока, прерывая отпуск из-за нападения той женщины. Поездка утратила всякий смысл; художник понимает: раз уж ему грозит смерть, нужно сидеть дома и продумывать дальнейшие шаги. В самолёте он обдумывает, не обратиться ли за помощью к бывшим союзникам, или хотя бы к Фонду Спидвагона. Но не может заставить себя сделать это, ведь признать проблему и попросить помощи — то же самое, что признать свою влюблённость в Джоске.
А он ничего к нему не чувствует, и клянётся, что это единственная правда. Джоске — всего лишь мальчишка, к тому же наивный и глупый.
Да даже если бы он попытался, что бы он сказал?
«Знаешь, я годами тебя изводил, и да, мы оба мужчины. Но, если верить одной психопатке со стендом, я в тебя влюблён. Ну что, можно мне стать твоим?»
Глупо думать, что для такого есть какой-то наиболее удачный подход. К тому же, он даже не сможет сказать это искренне, а значит, и толку от таких слов — ноль. Максимум, что Рохан может сказать о Джоске — это то, что он его невольная, потрясающая, пусть странная и надоедливая, но муза. Ему не нужно, чтобы он только неподвижно стоял и позировал, нет, его невероятно привлекают этот дурацкий характер и отвязный боевой стиль, больше ничего. Чёрт возьми, да он же совсем не страдает от одиночества, ему нужна только его работа. Рохан никак не может понять, как он умудрился влюбиться. И, главное, в кого?
Любовь — слишком сильное слово, ему не место на его языке, разве что когда речь идёт о его гениальной манге.
Какая же бессмысленная идея — признаться Джоске в любви. К тому же, ему не хочется умереть из-за того, что этот придурок его отвергнет.
Хотя, смерть — даже не худшее. Гораздо хуже покинуть этот мир, потеряв достоинство.
Кстати, о достоинстве: Рохана гложет неприятное подозрение, что ему следует завершить свою мангу — просто на всякий случай. Даже если не закончить, то просто продолжить, потому что как ещё он сможет жить в ситуации, в которой оказался? Его главный, и, пожалуй, единственный способ пережить это — его манга.
Это и приводит нас к событиям, происходящим через три дня после его возвращения — в тот самый день, когда он изначально планировал вернуться.
Коичи стоит у двери кабинета, готовясь к тому, что его либо проклянут всеми возможными и невозможными способами, либо вышвырнут вон. Вернувшись домой после последней встречи с Роханом, он понял, что, возможно, перегнул палку своими словами, и с тех пор жалеет об этом. И, как хороший человек, он готов принять удар на себя, потому что, в конце концов, Коичи искренне переживает за художника, пусть тот и ведёт себя как последний мудак.
Набравшись смелости, он открывает дверь и входит. Раздаётся хруст, Коичи опускает глаза. Лист, исписанный каракулями и значками, похожий на записку сумасшедшего, теперь украшен отпечатком его подошвы. Опасаясь, что это может быть что-то важное, он наклоняется, чтобы расправить страницу, и только потом осматривает кабинет.
Бумага и цветастые стикеры повсюду, но не в беспорядке, а в продуманном, строгом расположении. У каждой стены — обозначенные дорожки, а к центру комнаты, начиная от стола мангаки, ведёт узкая тропинка. Стены увешаны пробковыми досками с прикреплёнными записками. Панели покрывают даже книжные полки.
— Что за… — произносит озадаченный Коичи, наблюдая, как Рохан с молниеносной скоростью разворачивается и швыряет ручку с листком бумаги. Те приземляются на пустом участке стены. Звон ручки и хруст пробки выводят юношу из задумчивости. Коичи осторожно пробирается по свободному пространству между записками, приближаясь к художнику. — Сенсей, как Вы… умудрились устроить всё ЭТО здесь? Вы ведь только сегодня вернулись?
Коичи говорит, считая, что разговаривает со стеной, потому что художник, кажется, слишком занят, чтобы отвечать. Но, к его удивлению, Рохан останавливается и поворачивается к нему лицом.
— Вернулся раньше, и у меня блестящая идея для новой арки! Ну-ка послушай. Маньяк, который убивает людей проклятиями с отложенным эффектом. Ему удаётся поразить Pink Dark Boy, и теперь расследование ограничено по времени. Он должен найти убийцу, иначе умрёт. Что думаешь?
— Ого, стоп, очень круто! Здорово, что Pink Dark Boy тоже попал под удар.
— Ага, а чтобы было ещё круче, для снятия проклятия нужно сделать кое-что практически невыполнимое. Так что ему либо нужно поймать преступника, либо сделать невозможное, либо умереть раньше срока.
— Жестоко. Блин, это ж через несколько месяцев только начнётся, зная Вас и то, как Вы всё заранее делаете.
— Само собой, это моя обязанность перед вами, фанатами — всегда опережать сроки.
Коичи улыбается, и тут же вспоминает, что совсем забыл, зачем пришёл. Однако он слишком предан своей цели, поэтому, чтобы не портить настроение, решает рискнуть.
— Ладно, если Вы заняты, я, пожалуй, пойду. Приходите завтра в Тонио на ужин. Вы мне должны за то, что пропустили нашу вечеринку.
Рохан задумчиво ведёт бровью. Он планирует завтра быть слишком занятым для такого легкомысленного и бесполезного времяпрепровождения. Однако ему необходимо вести себя естественно, чтобы развеять любые подозрения, которые неизбежно возникнут. А для него естественно — это, помимо прочего, внезапно появляться где-то, соглашаясь на эти спонтанные приглашения, чтобы рассказать всем свои истории, поэтому он отвечает согласием.
— Ладно.
— Прелестно, и без отговорок, сенсей. Работа работой, а перерывы никто не отменял, — говорит Коичи, уже осторожно покидая студию, чтобы не мешать Рохану.
— Ничего не обещаю.
— Пожалуйста, сенсей, не заставляйте меня приходить завтра, чтобы отвести Вас туда за ручку.
— Подходи, доедем вместе. Всё равно тебе ближе ко мне, чем к Тонио.
Коичи, озадаченный, замирает на пороге: Рохан не просто согласился пойти, но ещё и вызвался его подвезти.
Видимо, отдых пошёл ему на пользу не только в плане вдохновения, но и в целом поднял настроение.
— Эм, круто, тогда ждите меня завтра к шести.
— М, — без слов отзывается мангака, вновь погружаясь в работу.
***
— Сегодня прямо-таки метель, сенсей. Спасибо, что подвезли. Мама обещала забрать меня, так что обратно я сам поеду.
— Прекрасно, — говорит Рохан, паркуясь перед рестораном.
Оба мужчины выходят из машины и спешат внутрь, где их встречают друзья. Не хватает одного помпадура.
— Погоди-ка… конечно же, ты имел в виду ужин с этими, фу.
— Капец, Рохан-сенсей, я думал мы друзья, — Окуясу поднимается со своего места, чтобы поприветствовать вошедших, которые быстро снимают куртки и проходят вглубь ресторана.
— В твоей голове, да, — бормочет Рохан, получив тычок в бок от Коичи. Он смотрит на юношу и кривится, но тот уже здоровается со своей девушкой, поэтому не замечает гримасы. — Пойду сначала руки вымою, прежде чем вообще к столу притрагиваться. Надеюсь, вы, дети, сделаете так же.
Рохан быстро направляется в сторону туалета. Он не видит, как Коичи прожигает его спину взглядом, пока Юкако шепчет что-то своему возлюбленному.
— Там вроде Джоске, может, предупредить его? А то сейчас опять сцепятся, испортят всё.
Коичи намеренно сдерживается, оставаясь на месте, он предвидит возможные последствия, но верит в своих друзей.
Джоске спускает воду и выходит из кабинки, не особо обращая внимания на обстановку, занятый застёгиванием ремня, возясь с тяжёлой бляшкой. Он не замечает мангаку, который старательно оттирает с рук остатки чернил у раковины.
Как только Джоске поднимает взгляд, то сразу же замирает. Его сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда взгляд останавливается на Рохане, а его наряд вызывает поток непристойных, ничем не фильтрованных мыслей, стремительно наполняющих сознание. На Рохане длинные сапоги на высоком каблуке, те самые, которые делают его походку ещё более выразительной, брюки свободного кроя, придающие образу лёгкость. Завершает всё это облегающая водолазка, настолько обтягивающая, что все изгибы его тела становятся видны каждому. На спине у него глубокий вырез, открывающий вид на то, как играют мышцы, напрягаясь от энергичных движений, которыми Рохан что-то старательно оттирает со своих рук. А ещё — эти переливающиеся цепочки с перьями, соединяющие концы выреза, свободно лежащие на его голой и такой манящей белой коже.
Джоске немыслимо хочется потянуть за них и вжать художника в себя.
Разум опять играет с ним злую шутку, снова создаёт эти болезненные несуществующие воспоминания.
Джоске подчиняется этим мыслям, замирает, даруя Рохану мгновение, чтобы поднять взгляд и увидеть в зеркале его отражение.
— Ты, — произносит он, закрывая кран.
Причёску Рохан узнает мгновенно, но одежда сбивает с толку. На мальчишке наряд в стиле восьмидесятых: синие джинсы-клеш с высокой талией и расстёгнутая рубашка, небрежно заправленная в них.
С каких пор Джоске может так выглядеть?
Рохан цыкает, с голодом пожирая взглядом знакомую фигуру, скользя от макушки до простых дизайнерских кроссовок на ногах юноши. Джоске же в пятый раз осматривает Рохана с ног до головы, изучая каждую деталь его образа. Их взгляды встречаются где-то посередине. Парень выглядит так, будто его застукали за кражей, хотя он и правда жадно, украдкой рассматривал художника, пока тот не заметил. Глаза Джоске расширяются, губы слегка приоткрываются, словно он хочет что-то сказать, но тут же запинается, давясь невысказанными словами. Его руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Джоске стоит, немного смущённый, молчаливо умоляя Рохана взять ситуацию под контроль. Рохана же буквально мутит от этого робкого, отчаянно просящего взгляда, прикованного к его лицу.
— Прекрати рассматривать, щенок. Нервирует, — он издевательски усмехается, тряхнув руками, желая поскорее убраться из этой ванной, а ещё лучше — из всего ресторана.
— Стой, — Джоске теряется, голос его дрожит, а решимость стремительно тает, как снег на солнце, когда Рохан даже не оборачивается. — Как, эм, прошли праздники?
Обычно Джоске без труда может расположить к себе любого своим красноречием — в этом и заключается его обаяние. Но этот вопрос явно не пример его таланта.
— Отвратительно, убого, любые синонимы слова «херня». Вернулся раньше.
И вот так, слегка прокашливаясь, Рохан выходит, оставляя Джоске тоскливо смотреть ему вслед. Он вальяжно возвращается в зал и уходит, держа пальто в руке, так и не надевая его, даже переступив порог ресторана.
Джоске же входит туда спустя несколько секунд после ухода Рохана. Он рассчитывает хотя бы видеть художника во время ужина, но, к своему удивлению, старшего там не обнаруживает.
— Где Рохан?
— Ушёл, — Коичи отвечает, стараясь скрыть раздражение, которое всё же проскальзывает в его голосе.
Разговоры вокруг не утихают, а Джоске опускает взгляд на перчатки, которые вертит в руках. Он даже не замечает, что за ним всё ещё наблюдают. Их взгляды встречаются — голубые глаза смотрят в синие. В одних — беспокойство, в других — какая-то странная, почти жалость.
Если я не могу подтолкнуть Рохана, может, стоит помочь Джоске?
Коичи хмурится, наблюдая, как Джоске направляется вслед за художником. И тут же отметает эту мысль. Это, пожалуй, самая худшая идея, которая когда-либо приходила ему в голову. Что вообщё произойдёт, если Джоске сам подойдёт к Рохану, вместо того, чтобы ждать, когда этот неуловимый художник обратит на него внимание? Этот бесчувственный придурок наверняка лишь усмехнётся и отвернётся, если Джоске бросится к нему… да и захочет ли сам Джоске сделать первый шаг? Коичи чувствует себя совершенно беспомощным и только так понимает, что больше не хочет вмешиваться в отношения Рохана и Джоске. Остаётся лишь надеяться, что что-то само собой сблизит их. Хотя чудеса случаются крайне редко.
— Эй, Ко, почему мой братан Джоджо ушёл без куртки?
— А?
***
Джоске бежит со всех ног к красной машине, которая, к счастью, всё ещё стоит на месте. Недалеко от ресторанчика Тонио он замечает Рохана. Художник идёт, ссутулившись и обхватив себя руками. Его пальто болтается в руке, покачиваясь из стороны в сторону в такт шагам.
— Рохан, ты же замёрз, надень св…
— Отъебись, Хигашиката, я ушёл из-за тебя, оставь меня в покое.
Слова Рохана леденят, промораживают сильнее, чем декабрьский воздух, пробирающийся сквозь тонкую одежду. Художник не сводит взгляда с дороги, а Джоске постепенно отстаёт, всё ещё сжимая в кулаке чужие перчатки. Он стискивает их изо всех сил, и руки его дрожат от напряжения.
Не понимаю… что я сделал не так?
— Рохан-сенсей, стой.
Рохан и не думает останавливаться, он направляется к дверце своей машины. Видя это, Джоске впадает в панику… или же просто поддаётся импульсу, сам он не уверен. Он резко дёргает художника на себя, схватившись за цепочку на спине. Рохан удивлённо вскрикивает, и пальто, зажатое в руке, падает на землю — мужчина инстинктивно выбрасывает руки вперёд, чтобы удержать равновесие. Он делает шаг назад, чтобы устоять на ногах, и в его глазах вспыхивает гнев. Резко развернувшись, Рохан замахивается и бьёт Джоске кулаком, задевая скулу костяшками пальцев. Кожа на лице парня мгновенно вспыхивает ярко-красным пятном.
Джоске сначала молчит, лишь смотрит широко раскрытыми от шока глазами, не веря в происходящее. Он не хочет верить, если честно. Внутри гниёт неприятная горечь, заставляющая действовать. Отшатнувшись, он роняет перчатки на холодную землю, скалит зубы, проглатывая едкий ком обиды, застрявший в глотке, и отвечает на удар, попадая Рохану прямо в нос. Ноги художника подкашиваются, и он отлетает вслед за рукой, приземляясь с глухим грохотом на свою машину.
— Какого… какого… Что это за хуйня, Рохан?!
Только сейчас осознав, что произошло, Джоске наклоняется ниже, гадая, не убил ли он Рохана случайно. Он точно знает, что ударил его в полную силу, не сдерживаясь.
И всё же… Рохан — мужчина крепкий, да к тому же упрямый вдвойне, если сравнивать его с любым другим, кто когда-либо осмеливался драться с Джоске. Мангака смеётся, и не просто смеётся, а будто изливает целый поток эмоций, которые Джоске совершенно не в силах постичь.
Что происходит? Что за истерика?
Джоске начинает паниковать, но когда он наклоняется ближе к этому сумасшедшему, Рохан рывком дёргает головой вверх и вперёд, больно сталкиваясь с Джоске. Нос парня буквально вминается в лоб, закрытый повязкой.
Из горла вырывается крик, Джоске чувствует, как из носа хлыщет горячая, раскалённая кровь, и зажимает его ладонью. Другой рукой он опирается о землю, приземлившись задницей на мокрый от снега, обжигающе ледяной асфальт.
Воспользовавшись кратким замешательством Джоске, Рохан поднимается на ноги и, шатаясь, снова приближается к парню. Он с силой пинает Джоске в грудь, отчего тот отлетает назад, а затем, навалившись сверху, придавливает его к земле, грубо хватая за ворот распахнутой рубашки. Подтянув Джоске к своему лицу, Рохан начинает шипеть:
— Я, блять, ненавижу тебя, Хигашиката.
Руки Джоске взлетают, хватая Рохана за предплечья. Пальцы дрожат — у обоих, на самом деле. Холодно, а они вжимаются в свежий снег. Но причина не в этом. Ни один из них не может унять тремор: парня сковывает ужас — нет, не совсем, но что-то очень похожее, — а мангака пышет такой кипящей яростью, что сдерживаться уже нет сил.
— Я презираю тебя, блять, услышал меня? Мне осточертело лицезреть твою ничтожную, жалкую физиономию; твою фальшивую, дурацкую улыбку; твою идиотскую, клоунскую причёску. Всё, что с тобой связано, ненавижу. Тошнит от тебя!
Ни один из них не понимает, что несёт Рохан. Да и поздно уже в чём-либо разбираться: в глазах обоих вспыхивает опасный блеск.
Рохан наносит очередной удар. Джоске блокирует его, перехватывая хрупкие запястья, и тут же переворачивает их обоих, чтобы вернуть себе преимущество. Оказавшись на коленях, Джоске кричит ему в лицо.
— Взаимно, тварь! Только вот, думаешь, ты чем-то лучше, а? Вечно ходишь с хмурой и мерзкой рожей; волосы, как будто кто-то сблевал на тебя; ещё и доводишь всех до белого каления. Если кто и вызывает омерзение, так это ты.
Джоске замахивается для нового удара. Медленно, с каждым выкрикиваемым словом, рука поднимается всё выше. Рохан пристально следит за ней, словно ждёт неминуемого. Когда кулак Джоске обрушивается на него, Рохан даже не дёргается, он остаётся неподвижен, принимая атаку. Лишь в тот миг, когда побелевшие костяшки застилают всё его поле зрения, Рохан закрывает глаза.
…
Никакого жуткого хруста ломающихся носовых костей, никаких синяков и опухающего глаза. Вместо этого металлический привкус во рту исчезает, как и боль в виске после падения на капот. Ещё не открыв глаз, Рохан понимает, что произошло, но благодарности не испытывает. Он жаждет, чтобы Джоске продолжил избивать его и осыпать проклятиями — нужен веский повод ненавидеть его ещё сильнее.
Кулак всё ещё висит в воздухе, мелко дрожа, розоватое свечение озаряет пространство вокруг. Джоске отдёргивает руку. Кровь из разбитого носа струйкой стекает по подбородку, пачкая рубашку багровыми каплями. Рохан хочет спросить, почему, но Джоске, словно прочитав его мысли, отвечает прежде, чем вопрос слетает с губ.
— Не знаю, что случилось, но одно знаю точно: ты не сдаешься просто так, когда хочешь драки. Я не собираюсь подыгрывать твоей злости, Рохан, и избивать тебя. Ты этого не достоин, даже если пытаешься вывести меня из себя. Я уже давно не тот вспыльчивый малолетка. Но одно скажу — пошёл ты нахуй, Рохан. Будь ты проклят за всё, что ты со мной сделал. Думал, мы уже не опускаемся до драк, но оказывается, только я так считал.
В ушах Рохана звенит, и ему приходится изо всех сил напрягать слух, чтобы разобрать слова, исторгаемые из гортани мальчишки. Джоске с разбитым носом и таким искренним, серьёзным выражением лица выглядит просто потрясающе. Рохан уже представляет себе великолепный набросок, который он сможет сделать по этому образу. Но что действительно поражает — это совершенство Джоске. С такой возмужалой, окрепшей мускулатурой он должен был размазать его по асфальту.
Скулы Джоске становятся острее, когда Рохан не отвечает, потому что тот с силой сжимает зубы. Вместо того, чтобы отреагировать как нормальный человек, он препарирует взглядом происходящее.
Сердце Джоске — в его словах, сердце Рохана — в горле.
Блять.
Устало откидывает голову на снег.
Похоже, я влюблён.
— Ты так повзрослел, Джоске, просто не верится.
— Что?
Рохан выпрямляется и, слегка оттолкнув ошарашенного Джоске в сторону, поднимается. Подходит к брошенному на асфальт пальто, достаёт ключи. Открыв пассажирскую дверь, молча шарит в бардачке. Поворачивается к Джоске, швыряет ему на колени пачку салфеток и указывает на окровавленное месиво на лице.
Несмотря на приятную внешность, Рохан не может похвастаться душой и добрым сердцем.
Однако даже самый чёрствый кусок угля под нужным давлением способен породить бриллиант. И это делает его до невозможности, до безумия фатально притягательным, от него никак не отвести взгляд, на него нельзя не обращать внимания.
Рохан…
Художник, чьи поступки всегда непредсказуемы, возвращается, опустошая карманы пальто. Накидывает его на дрожащие плечи Джоске. А Джоске тем временем стирает тёмно-красный ручеёк, который постепенно останавливается, начиная сворачиваться на холодном воздухе. Салфетки легко справляются с неприятным пятном, Джоске даёт Crazy Diamond прикоснуться к своей рубашке — и вот, следов крови как не бывало.
Когда Джоске снова поднимает взгляд, он видит, как Рохан, подхватив свои перчатки, обходит машину и садится внутрь. Авто трогается с места, лицо Рохана едва различимо сквозь затонированные стёкла, но свет уличных фонарей позволяет Джоске уловить пустоту в глазах и отстранённое, задумчивое выражение, застывшее на его чертах.
Я повзрослел? Да, пожалуй, так и есть. А ты? Что произошло с тобой?
Он стоит, ошеломлённый и раненый, не в силах пошевелиться. Рохан ведь наверняка видел, что Джоске всё понял, всё прочувствовал, догадался. Но зачем же он так нарывается, ищет повод для ссоры и очередного болезненного удара? Пальто Рохана защищает его от снега и ветра, но мысли Джоске ничем не укрыты, они беззащитны перед обжигающим холодом его чувств и эмоций, безжалостно терзающих его, колющих острыми осколками, как ледяные иглы, впиваясь в самое сердце.
Каждый порыв ветра — новый удар, каждое молчание Рохана — ещё одна незаживающая рана.
Когда я сказал, что не ударю его, по его лицу было видно — он знал, я не сделаю этого. По-моему, он даже улыбнулся.
Поднявшись наконец, он сжимает в руках его пальто — такое комично маленькое на нём — и усмехается.
Зачем он мне его дал? Оно мне едва на плечи налазит.
Вцепившись в руль до побелевших костяшек, Рохан молча ведёт машину домой. Тишина в салоне давит, лишь мысли рвут его изнутри. Его мутит, подкатывает тошнота, а к тошноте примешивается удушливый кашель — что-то чужеродное назойливо щекочет горло.
Рохан не готов взглянуть этому мальчишке в глаза, не говоря уже о том, чтобы справиться со своей надвигающейся болезнью. Почему же сердце не слушается, не верит его холодным и однозначным словам?
Он не любит Джоске.
Это слово — слишком тяжкое бремя для него и для Джоске, с которым он столько лет боролся.
Поверь же, глупая прорастающая фауна.
Notes:
✶ примечание автора: Столько времени понадобилось, чтобы понять, что он что-то к нему чувствует, и тут же снова всё отрицать.
✶ примечание переводчика: ааах, я... отыгралась здесь. честно говоря, мне не нравится как я пишу нежность, но вот ненависть, агрессия и грусть, по моему мнению, у меня получается очень хорошо.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 16: Джоджо Джосса Джова
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Джоске занимает близкий к кухне Тонио столик, ожидая окончания смены Окуясу. Друзья собираются вместе заглянуть в магазин, прежде чем отправиться ночевать в доме семьи Ниджимура.
К сожалению для Джоске, до освобождения лучшего друга оставалась целая вечность, а уроки давно сделаны. От скуки он наблюдает, как Окуясу, а изредка и Тонио, принимают заказы. Он вздыхает, когда они, поглощённые толпой посетителей, проходят мимо. Тонио ловит этот вздох и останавливается; Окуясу, шедший впереди, уже скрывается на кухне.
— Окуясу-кун не освободится в ближайшее время, Джоске-кун, и я не хочу показаться грубым, но ты занимаешь посадочное место.
Джоске хочется уткнуться лицом в стол и застонать. Однако он поступает благоразумно и, поднимаясь, отвечает:
— Сорри, Тонио-сан, не буду Вам мешать. Мне просто скучно и нечем заняться.
— Тогда, может быть, поможешь мне с доставкой? Я планировал поручить это Окуясу перед окончанием его смены, но с твоей помощью он уйдёт раньше.
— Вы просто пытаетесь заставить меня бесплатно поработать.
— Хо-хо, может быть, но что тебе остаётся? Можешь оставить здесь свои вещи. Что скажешь?
Джоске обдумывает предложение; сидеть здесь — сущее мучение. Прогулка размяла бы ноги перед тем, как они с Окуясу всю ночь проведут за играми. Единственный минус — начало февраля на дворе, и на улице холодно.
— Окей, какой адрес?
— Дом одного молодого художника.
— К Рохану, что ли?! — неожиданная и громкая реакция Джоске застаёт Тонио врасплох, заставляя отступить. Подросток вздрагивает и поднимает руки, словно пытаясь сгладить испуг собеседника. — Сорри, просто он и я… скажем так, не в лучших отношениях.
— Какая досада, тогда, дам тебе кое-что ещё в добавок к доставке, бесплатно. Скажешь, что это твой подарок, и вы помиритесь. Я всё-таки немного переживаю за него. Когда звонил, чтобы сделать заказ, сильно кашлял. Так что будет полезно и для него, и для тебя.
Рохан заболел?
Джоске теряется, не зная, как реагировать на эту информацию. Он не уверен, что после того случая, они вообще способны находиться рядом друг с другом. Кажется, они более-менее ладили только в тот день в больнице и, отчасти, в беседке. После этого всё полётёло в тартарары, не говоря уже о последних нескольких встречах.
Но я всё равно хочу проведать его.
Эта мысль — одна из многих, что подталкивают Джоске согласиться на доставку. Он слукавит, если скажет, что не скучает по Рохану после их разговора перед праздниками. Воспоминания о нём до сих пор причиняют боль, если не сердцу, то голове. Но несколько месяцев разлуки пробуждают в нём острое желание хоть на мгновение снова увидеть художника. Даже пустой, ничего не значащий разговор — лучше, чем ничего.
— Грейт. Спасибо, Тонио.
— Ха-ха-ха, что за «спасибо»? Это ты тут согласился бесплатно поработать.
Он ещё немного смеётся и, занося его вещи на кухню, просит Джоске подождать.
***
И вот он, стоит перед дверью дома едва ли не главной знаменитости Морио. В одной руке — пакет с едой, другая дрожит перед кнопкой звонка. В памяти всплывает его последний визит к Рохану. Чем всё закончилось? Почти двухлетней зависимостью от дрочки на гибкое тело мангаки и жгучей ненавистью того к Джоске. Оба воспоминания ничуть не успокаивают его нервы.
Блин, до сих пор тот удар головой чувствую.
Он потирает нос, чувствуя холодную кожу под пальцами.
— Не могу. Просто позвоню, оставлю еду у порога и уйду.
Подбадривая себя, он всё же дважды нажимает кнопку звонка. Уже собирается поставить еду на пол, но дверь приоткрывается.
— Окуясу-кун, ты рано, — заявляет мангака ещё до того, как выглянуть наружу. Когда он наконец показывается, то беззвучно выдыхает.
— Э-э… Я просто помогаю. Игнорируй меня, — Джоске поднимает голову с лёгкой улыбкой на губах.
— Мне без разницы, Джоске. Обычно я угощаю чаем твоего друга-придурка перед уходом. Но ты тепло одет, так что ничего страшного.
Рохан тянется за пакетом, но Джоске быстро убирает пакет за спину.
— Можно мне чаю?
— Нет, — Рохан отвечает резко, не давая ему шанса.
— Но… — Джоске смотрит на Рохана умоляющим взглядом, прижимая к себе пакет с едой. Ему хочется побыть с мангакой ещё хоть немного. Он меняет тактику, возвращаясь к прежним привычкам. — Ну брось, не упрямься. Я пешком тащился в такую холодрыгу. Я думал, ты гостеприимный хозяин.
— Ты ошибался. Мне это безразлично. Ты сам напросился побыть мальчиком на побегушках. Окуясу работает на Тонио, не ты.
— Я напросился, потому что Тонио сказал, что ты приболел, — Рохан замолкает, не зная, как поступить. — Ну пожалуйста, сенсей.
Пока Рохан стоит, словно громом поражённый, Джоске замечает, как крепко тот сжимает дверную ручку. Костяшки пальцев белеют, пальцы с силой впиваются в дерево, ногти буквально царапают краску.
Неужели Рохану так неприятно меня видеть?
Сердце болезненно сжимается. Джоске чувствует себя глупо; конечно же, Рохан не сдастся из-за какой-то там еды. Парень и не подозревает, как сильно он ошибается.
— Ладно, иди в кухню, сядь и жди.
Джоске не верит своим ушам. Он не ожидал, что Рохан его впустит. Лучезарная улыбка озаряет его лицо, когда он, сняв обувь у входа, проходит в дом.
Он ставит заказ Рохана на стойку и садится на высокий табурет напротив кухонного островка. Художник стоит к нему спиной, занимаясь приготовлением чая, и Джоске без стеснения наблюдает за ним. Руки Рохана быстро и ловко снуют по столу, расставляя кружки, пока закипает вода. Джоске подпирает голову рукой, прикрывая ладонью рот.
Рохан наклоняется к кухонному шкафу и тянется за чаем. На нижней полке — обычные пакетики; он же берёт жестяную с изысканным дизайном банку с рассыпным чаем, стоящую двумя полками выше.
Спасибо.
Джоске безмолвно принимает этот знак внимания. Знает: стоит ему поблагодарить вслух, Рохан наверняка отреагирует резко. Потому он молчит, наслаждаясь простотой момента. Джоске годами знаком с этим мангакой, но только сейчас ему впервые позволили переступить порог его дома. Хотя Джоске это сейчас мало волнует. Разве могут его волновать такие мелочи, когда он парит от счастья?
— На. Пей и выметайся.
Джоске кланяется головой, принимая горячую кружку, и добавляет два кубика сахара. Размешивает, пробует, и кидает ещё.
— Дитё, — комментирует художник, небрежно оперевшись на кухонный остров. Он пьёт свой чай, устремив отсутствующий взгляд куда-то в пустоту.
— Что не так с сахаром? Совсем чуть-чуть добавил.
— Если это «чуть-чуть», то даже боюсь представить, что тогда «много».
— То, сколько я добавляю в кофе. Ненавижу кофе.
— Я же говорю, дитё, — Рохан пренебрежительно отмахивается, словно с этим утверждением ничего не поделаешь, ведь это и правда факт.
У Джоске едва заметно дёргается глаз, пока он изо всех сил старается держать себя в руках.
— Ах да, извиняюсь, не отношусь к вечно недовольным брюзгам, обожающих всё горькое по причине собственной желчи.
— Тошнотворная сладость, по-моему, противнее, чем горечь, — Рохан парирует мгновенно, словно предвидя возражение.
Оба слишком разгорячены, чтобы уловить подтекст в словах Рохана.
— Конечно, потому что ты в это веришь. Не надоело?
— Я такой, какой есть.
Он понимает, что не стоит поддаваться искушению и продолжать этот разговор. Рохан и так уже зашёл слишком далеко, и испытывать судьбу дальше ему точно ни к чему. Но Джоске всё равно открывает рот.
— Неправда.
Рохан ставит кружку на стол, с трудом проглатывая чай. Кажется, ответ приводит его в замешательство, лицо выражает борьбу эмоций. Удивление или отвращение? Джоске не может разобрать.
— Ты меня не знаешь, Хигашиката. Особенно, если это то, во что ты веришь.
Я мечтаю узнать тебя.
Фу, как же Джоске ненавидит собственную сентиментальность.
— Думаю, я знаю тебя достаточно хорошо, Рохан-сенсей.
Рохан цокает языком, отводит взгляд, а затем сверлит Джоске тяжёлым взглядом. Парень уже готовится к очередному унизительному выпаду в свой адрес, но Рохан, кажется, отвлекается на внезапную потребность отпить ещё чаю. До этого момента художник всё делал подчёркнуто методично, но это движение кажется совершенно импульсивным.
Джоске воспринимает это как удачный момент, чтобы дать своему комплименту возыметь действие, поэтому, с глуповатой улыбкой, тут же вскакивает на ноги.
— Я всё. Спасибо за чай, сенсей. Приятного тебе аппетита.
Джоске поднимается, направляясь к выходу, а Рохан следует за ним.
— Пока, — говорит Джоске, махнув рукой в сторону, спускаясь с крыльца. Внезапно в голову приходит мысль: — Сенсей, если тебе уже лучше, присоединяйся к нам в Margots, расскажешь какую-нибудь свою невероятную историю. Буду очень рад.
Он поворачивается к Рохану, одаряя его широкой улыбкой, в надежде, что художника удастся убедить. На взгляд Джоске, Рохан выглядит достаточно хорошо, и если судить по их общению, они вполне могут поладить. Тогда, возможно, получится ещё раз попытаться сблизиться с этим затворником.
— Посмотрим, — на мгновение повисает молчание, и Джоске раздумывает, не развернуться ли ему и не идти дальше, как вдруг Рохан снова заговаривает: — Допускаю, что был не прав, когда ударил тебя тогда.
Он что, сейчас извинился?
Джоске пытается найти слова в ответ, но дверь с оглушительным грохотом захлопывается прямо перед его носом.
Едва щёлкает замок, Рохан срывается с места и несётся в ванную, крепко зажимая рот ладонью. Споткнувшись о коврик у душа, он на четвереньках добирается до унитаза, чтобы откашлять лепестки, застрявшие в горле. Он специально давился ими, жевал и проглатывал, лишь бы не выплюнуть всё это прямо на стол перед Джоске.
Горло обжигает огнём, пока он с трудом выкашливает несколько фиолетово-синих лепестков петунии. Он ненавидит их вид — отвратительные, грязные, неопрятные цветы. Ещё больше он ненавидит их ужасный смысл, который Рохан с неохотой выяснил, откашляв самый первый лепесток пару недель назад: эти значения буквально выворачивает его наизнанку.
Обида. Да — о да, это то, что он испытывает, ещё как. Он ненавидит Джоске за то, что тот привлёк его внимание. Он презирает его за то, что тот втянул его во всё это. И он злится на него за то, что тот так нагло видит его насквозь.
Гнев… Если это ещё не было очевидно, Рохан в ярости. Он почти всегда пребывает в этом состоянии. Когда Джоске просто открывает рот, мангаке хочется заехать ему по лицу. Когда тот проходит мимо, Рохан подумывает поставить ему подножку. Когда Джоске читает его так же легко, как он сам читает парня, Рохан готов погрузиться в самые тёмные глубины своей души, чтобы найти более красочные ругательства и оскорбления для нападок. Да как он вообще смеет считать, что знает Рохана?
Последнее значение жалит сильнее всего. «Когда ты рядом, мне спокойно». После всего сказанного, было бы логично предположить, что это неправда, да и сам Рохан до сих пор считает это полнейшим абсурдом и чушью. Но беседы с этим мальчишкой, пока он возился с его волосами, давным-давно заронили в него мысль, что, возможно… может быть, совсем чуть-чуть, но Рохан испытывает к нему симпатию. Обаяние и смелость Джоске — вот его настоящая сила. Его осанка, самообладание, эта роль защитника, которую он на себя примеряет, — всё это делает его гораздо более привлекательным, чем он сам, вероятно, осознаёт. Кроме того, порой Джоске бывает таким же бескомпромиссным, как и сам Рохан. Он говорит то, что считает нужным, и Рохану кажется, что он поступает так же, как Джоске.
Но это не так.
Ведь если бы это было правдой, художник бы принял комплимент парня с благодарностью. Он просто не в состоянии понять, как Джоске может тратить на него своё время, когда они только и делают, что грызутся. Рохан прекрасно видит, как пацан осторожничает с ним, ходит на цыпочках, боясь нарушить невидимые границы, даже когда Джоске не в себе или делает вид, будто не думает о Рохане постоянно. Его бесит эта неистребимая назойливость и та поразительная настойчивость, с которой Джоске продолжает его донимать, ведь теперь и сам Рохан начинает осторожничать с ним, опасаясь того, чего он даже не может толком осознать и принять.
И вот опять эта обида, эта ярость. Рохану ненавистна сама мысль о том, что этот глупый мальчишка заставил его познать новый вид страха. Тот самый страх, который он так долго не считал угрозой. Что ж, вот ирония.
Теперь Рохан задыхается не от любви.
Он давится собственным страхом, теми проявлениями собственного нежелания признать свои чувства.
Notes:
✶ примечание автора: Я ещё не закончила.
Chapter 17: Погоди-ка, ____ в тебя?
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Рохан утирает рот, сплёвывает прилипшие к нёбу лепестки и наконец-то поднимается на ноги. Глядя на своё отражение, он осматривает себя: потное, пунцовое лицо, раскрытый в глубоком, почти хрипящем, прерывистом дыхании рот. На глазах слёзы от того, как сильно ему пришлось кашлять, чтобы прочистить горло. Мангака ещё недавно размышлял, ухудшит ли появление этого пацана его состояние. Что ж, похоже, ответ получен.
Устало вздохнув, он умывает лицо, споласкивает руки и возвращается на кухню. Пододвинув к себе пакет с едой, он начинает вынимать контейнеры. Обычно их три, сегодня — четыре. В недоумении Рохан вертит в руках незнакомую глубокую миску. К её боку скотчем прикреплена сложенная записка, которую он срывает и одним движением разворачивает.
Мы с Джоске беспокоимся о Вашем здоровье,
так что я положил кое-что специально для Вашего горла.
P.s.: Джоске хочет помириться и подружиться с Вами, так что простите его;
он пока всего лишь молодой и неопытный синьоре.
— Тонио
Рохан со злостью медленно сминает записку, горло сдавливает тисками, ко рту подступает удушающая тошнота. Он с силой швыряет послание через всю комнату, хватает четвёртый контейнер и бросает его в раковину. Тот с треском раскрывается, выплёскивая бульон. Рохану хочется заорать, выругаться, но он не может — из глотки не вырывается ни звука. Он кидается к раковине и, тяжело навалившись на неё, заходится в приступе судорожного кашля, отхаркивая лепестки. Чем сильнее он пытается вдохнуть, тем больше цветов распускается внутри, перекрывая трахею. Он борется за жизнь куда отчаяннее, чем прежде; раньше ему всегда удавалось дышать, даже когда подступали цветы, но сейчас всё иначе. В бессильной ярости он до побелевших костяшек вцепляется в холодный фаянс, раз за разом колотит по раковине кулаком, всё ещё не в силах вдохнуть.
После, казалось бы, бесконечной агонии от асфиксии, Рохан откашливает последний крошечный комок лепестков. Жадно хватая ртом сладковатый воздух, он обессиленно роняет голову, упираясь лбом в холодный металл крана. Через мгновение открывает глаза. В раковине, вперемешку с ворохом листьев, лежат несколько целых цветков петунии. Но взгляд мужчины приковывает одинокий белый лепесток — гораздо длиннее и изящнее остальных. Рохана терзает подозрение, что записка и этот дурацкий суп стали причиной нового витка его нежных чувств к Джоске.
Кое-кто хочет стать «закадычными друзьями», ха?
Рохан больше не обманывает себя.
Этот мальчишка убьёт его.
Потому что Джоске хочет быть просто другом, а Рохан жаждет чего-то несравненно большего.
Notes:
✶ примечание переводчика: в имитми я сказала, что песня i always knew you’d be the death of me от artemas подходит джоске. теперь она очень подходит рохану, по понятным причинам.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 18: Сладостное чувство
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Закашляться, выплёвывая цветы. Сразу же позвонить редактору. Сорваться с места и броситься в ванную. Нарисовать целую главу. Схватить не ту папку. Обрушиться на пол рядом с мусорным ведром, пододвинуть его поближе, попутно отвечая на вопросы какого-то интервьюера. Взглянуть на часы и стереть слюну с уголка губ. Быстро одеться, нанести на лицо дополнительный слой тонального крема, переодеть рубашку. Присесть у раковины — просто на всякий случай. И наконец — выйти из дома.
Рохан чувствует себя ужасно, и с каждым днём ему становится только хуже. Проходит месяц, он заметно бледнеет, а его тело постепенно теряет былую здоровую подтянутость, становясь костлявым и слабым. Новые неприятные симптомы заставляют его всё острее осознавать, что песок в часах его жизни неумолимо быстро сыплется вниз. Чем больше Рохан ощущает, как разрушается, чем ближе приближается его конец, тем отчаяннее он пытается сблизиться со своими бывшими союзниками, скрывая от них своё плачевное состояние, но стараясь оставить о себе последнее, хорошее впечатление. Каждую ночь он мучительно размышляет, не пора ли обратиться за помощью — позвонить в Фонд Спидвагона или Джоске. И те, и другой, вероятно, смогут его спасти, избавив от страданий. Во всяком случае, есть шанс.
И всё же он не решается.
Воспоминания Рохана яркие, красочные и невероятно детальные. Его художественный взгляд всегда делал для него реальность чуточку прекраснее и насыщеннее, чем она есть на самом деле. Его стенд служит определённой цели — он воздействует на тех, кто попадает под его власть, заставляя делиться своими воспоминаниями, тем самым предоставляя Рохану материал для творчества. Воспоминания — это не просто источник вдохновения для его манги, это сама основа его мировоззрения, его понимания мира и всего, что в нём происходит. Какая ценность в человеке, если у него нет отголосков прошлого, эха прожитых дней? Именно прошлое формирует личность, лепит характер, шлифует грани. Каждая новая черта, каждая сторона человека, представляющая ценность в глазах Рохана, должна быть сохранена. Он увековечивает людей, которых встречает, и чьи истории читает, превращая их в персонажей на страницах своей манги.
Это относится и к нему самому, ведь частичка его есть в каждом из персонажей. Вырвать с корнем эти чёртовы сорняки из груди и украсть собственные воспоминания — значит уничтожить и часть своих героев. Именно поэтому он просто не может позволить себе отказаться от своих воспоминаний, отрешившись от них. Рохан уверен, что мог бы с лёгкостью использовать свой стенд на себе, чтобы стереть воспоминания о встречах с Джоске, и тогда Heaven's Door, вероятно, очистил бы его разум и грудь от надоевших цветов. Но нет, он принимает свою судьбу, смотрит ей прямо в лицо, и даже пытается сделать… ну, хоть что-то.
Начать стоит с того, что он принимает приглашение Джоске присоединиться к компании в кафе. Улыбка парня в тот день была заразительной, и, вернувшись домой, Рохан застал себя за тем, что рисует её. Он даже начинает здороваться с Джоске при встрече. Они по-прежнему перебрасываются оскорблениями друг с другом, но эти колкости становятся мягче, добрее, что ли. Теперь им хочется внимания друг друга, а не ярости и ненависти.
Рохан то ли быстрее сам себя убивает, то ли спасает. Скорее всего, первое, ведь совсем недавно он ещё спокойно выходил из дома, мог дышать часами, а теперь запирается в своей комнате или кабинете, которые завалены мусорными вёдрами с лепестками. Каждый раз, стоит ему увидеть этого мальчишку, дурацкая атака стенда расцветает всё пышнее, всё сильнее давит на него, заставляя Рохана трещать по швам. Но он упрямый, поэтому продолжает делать вид, что живёт как ни в чём не бывало, никому не показывая свою новообретённую слабость. Особенно Джоске, которого трудно обмануть, ведь мальчишка очень внимателен к благосостоянию всех своих друзей. Рохан постоянно ловит на себе его изучающий взгляд, стоит ему кашлянуть или прочистить горло. И он начинает изобретать всё новые уловки, чтобы сохранить свой секрет в безопасности, особенно после того, как Джоске участливо спросил, нет ли у него аллергии из-за наступающей весны. Эта борьба с самим собой вынуждает его выходить за рамки возможного, чтобы продолжать жить, как обычный человек. Что, впрочем, очень кстати, когда ему нужно выбираться из дома по работе — как, например, сегодня.
Возвращаясь из города S, Рохан чувствует, как прогулка по улице начинает его убивать. Подъём даже не такой уж крутой, но лёгкие заполнены листвой, корнями и лепестками, и дышать почти нечем. Он тяжело дышит, воздух входит с хрипом, и в какой-то момент Рохан задыхается. Предчувствуя, что сейчас выкашляет ещё больше цветов, он ныряет в переулок и прячется за мусорным баком. Приседает на корточки, изо всех сил стараясь подавить острое желание залезть в горло и вырвать оттуда эти чёртовы разросшиеся кусты. Но вместо этого он встаёт, перевешивается через край контейнера и выплёвывает пару лепестков.
Задыхаясь после подъёма и приступа кашля, Рохан чувствует, как напряжение наваливается с удвоенной силой. Он вынужден опереться о ледяную кирпичную стену и полезть рукой в свою сумку, чтобы открутить крышку у полупустой бутылки с водой. Один из его способов симулировать здоровый вид — силой проглатывать лепестки, запивая их водой. Именно поэтому он теперь всегда носит с собой бутылку-другую, что также оказывается весьма кстати после того, как ему удаётся прочистить дыхательные пути.
Он делает несколько больших, жадных глотков, и от этого у него тут же начинает кружиться голова. К тому же, от пережитого удушья и выброса адреналина у него трясутся руки. Он с трудом закручивает крышку обратно на бутылку, но она, как назло, выскальзывает из дрожащих слабых пальцев.
Он чертыхается, потянувшись к покатившейся крышке. В тот самый момент, когда ему наконец удаётся её подцепить, где-то рядом нарастает торопливый топот, и чьё-то сбивчивое дыхание отдаётся эхом от стен переулка.
— Какого хера вам всем тут надо?
Знакомый голос режет слух, заставляя цветы в лёгких сворачиваться в тугой комок, будто от мороза. Он хватается за грудь, инстинктивно пригибаясь ниже, и осторожно выглядывает из-за мусорного бака. В нескольких метрах от него стоит Джоске, напротив — компания каких-то юнцов. Все как на подбор — хулиганьё, загородившее выход из переулка. Рохану не нужно гадать, что произойдёт дальше: Джоске блокирует удар парня слева от себя и с хриплым выдохом, схватив за куртку, с лёгкостью швыряет того в стену.
Ну почему из всех долбанных переулков именно этот?
В этом районе, по подсчётам Рохана, их не меньше двадцати. Он даже близко не у школы — невероятно, что парня загнали именно сюда. Судьба явно играет с ним злую шутку.
— Так-так-так, кто тут у нас… Это же наш старший, сам господин Хигашиката! Думаешь, ты лучше всех нас? Ошибаешься. Победа достанется нашей банде, — провоцирует один из старших в шайке малолетних преступников, стоя за спинами других. Голос — словно у злодея из дешёвой подростковой драмы.
Джоске тихо фыркает, скалясь, очевидно, пацан кажется ему таким же комичным, как и Рохану.
У мангаки мелькает мысль помочь Джоске, но он тут же замечает, что парень даже не использует свой стенд, а всё равно побеждает. Поэтому он просто откидывается назад и с удовольствием наблюдает за этим зрелищем. Каждый удар, каждый хруст костей и звонкий шлепок, рождённые впечатляющим выбросом неумолимой, живой юношеской энергией, — настоящее представление. Даже когда какой-то удар всё же достигает Джоске, тот лишь шумно выдыхает и отвечает вдвое сильнее.
Рохан не понимает, зачем эти парни вообще пытаются драться с Джоске, ведь у них нет ни единого шанса на победу. И всё же, похоже, глупость просто зашкаливает в этой компании, тем более что потасовка становится всё более хаотичной. Вокруг Джоске на земле уже валяются пятеро, и только теперь он небрежно скидывает пиджак в сторону, оценивающим взглядом окидывая оставшихся противников.
— Я вас размажу, если не угомонитесь. Хватит позориться, иначе станет ещё хуже. Исчезните уже, пока ещё есть чем гордиться.
Джоске вскидывает руки к широкой груди, принимая защитную стойку, готовый увернуться от любой потенциальной атаки. На напряжённых руках играют мышцы, обычно скрытые под формой. Рохан прекрасно помнит, каково это — оказаться под ударом Джоске. Ему кажется, что его прошлое «я» всего пару месяцев назад просто напрашивалось на повторную госпитализацию. Он до сих пор ощущает ту сокрушительную силу, которая буквально смела его с ног.
Джоске вращает плечами, чтобы немного размяться. Мангака рад, что на этот раз он находится лишь в роли зрителя, а не того, кто бросает вызов Джоске в открытой драке. Мысленно он благодарит парня за то, что тот не отправил его нокаутом в могилу во время их встречи после праздников.
— Ни за что! — вторят друг другу вероятный заводила и двое его дружков, разом бросаясь на Джоске.
И тут, Рохан готов поклясться, он замечает лёгкую, едва уловимую усмешку, которая трогает губы Джоске, в то время как взгляд его становится пронзительно острым.
Джоске на несколько шагов опережает троицу парней, уже продумывая свои следующие действия. Проскальзывая мимо двоих нападающих, он бьёт обоих по спине, заставляя их упасть лицом вниз. Рохан видит, как руки главаря замирают перед ним, дёргаются в последнем конвульсивном движении и безвольно опускаются. Он откидывается назад, прислушиваясь к тому, как Джоске расправляется с последним. Мангака просто обязан это увидеть, поэтому он приподнимается, чтобы заглянуть поверх мусорного бака. Часть хулиганов в ужасе разбегается, другие валяются без сознания. Остался один-единственный болван, который достаёт нож.
— Это не по правилам, — Джоске лукаво тянет своим глубоким низким голосом.
— Захлопнись нахуй, ты, безмозглый одуванчик с клоунской причёской!
Рохан вздыхает.
Он труп.
Он видит, как Джоске, пылая от злости, бросается вперёд так стремительно, что превращается в размытое пятно. Он хватает руку, держащую нож, и резко её выворачивает. Металлический лязг о бетон подобен гонгу, возвещающему начало поединка, и Джоске начинает своё безжалостное, одиночное избиение.
Насилие художника не слишком-то трогает, разве что быстро наскучивает. С усмешкой он вспоминает о главаре банды, которого Джоске уложил парой минут ранее. Рохан подумывает подойти поближе, чтобы как следует его рассмотреть — вдруг пригодится в качестве, так сказать, наглядного пособия, этюда поверженного врага. Обернувшись, он замечает, что пацан снова поднялся на ноги, прихватив за собой железную трубу, найденную где-то за штабелями ящиков. Главарь незаметно подкрадывается к Джоске, пока тот в слепой ярости избивает другого парня.
Рохан не колеблется ни секунды, но не спешит, действуя обдуманно и спокойно. Он просто подходит к пацану сзади и выхватывает трубу прямо из его рук. Тот пытается обернуться, но художник уже замахивается. Он обрушает ржавый металлоломом, ударяя парня по голове, и тот без звука оседает на землю.
Довольный собой, Рохан неторопливо подходит к разъярённому Джоске, всё ещё держа трубу в руке, и легонько касается его ею по плечу. Тот как раз заканчивает свою расправу, даже не подозревая, что его противник успел прийти в себя. Поэтому, ощутив на коже холод металла, он резко вздрагивает и тут же разворачивается, готовый ударить в ответ.
— Осторожнее, ты его сейчас убьешь, — произносит Рохан с лёгкой усмешкой, словно в руках он не держит погнутый металлический прут, подозрительно напоминающий по форме голову.
Запыхавшийся Джоске бросает взгляд через плечо Рохана, замечает главаря банды, смятым комом лежащего у противоположной стены, и разражается смехом.
— Бля, сенсей, тебе вообще не стыдно! Ушатал трубой школьника!
— Ну и что? Меня куда больше волнует, что ты так зациклен на своей причёске, что проглядел такую простую вещь. Мог бы сильно пострадать. Себя-то ты исцелить не можешь, так что в следующий раз дерись с умом.
Рохан так увлечён наблюдением за тем, как парни медленно поднимаются с земли и пытаются утащить своего лидера, что совершенно не следит за языком. Джоске тоже это замечает, и щёки заливает румянец от одной лишь мысли, что художник проявляет о нём заботу.
Придурок, да я же сильнее тебя…
Кто-то настолько хладнокровный в драке; тот, кто действует без колебаний; кому, казалось бы, на всё плевать, — беспокоится о его, Джоске, здоровье.
Он, блять, мне в лицо врезал всего четыре месяца назад, а теперь меня клинит и я тут чуть ли не плачу от того, что он меня защитил. Ничего не понимаю, это нечестно.
Рохан поворачивается к юноше. Заложив одну руку на бедро, он отбрасывает трубу в сторону и вздёргивает подбородок. Уголки его губ опускает едва заметная гримаса неодобрения.
Блять, ну пожалуйста, не смотри на меня так.
Джоске умоляет.
Взгляд Рохана скользит по земле и снова возвращается к Джоске, останавливаясь на ссадине на его плече. Ему совсем не нравится, когда на любимой музе появляются новые повреждения. У того и так достаточно шрамов. На другом бицепсе белеет след от проткнувших его щепок трёхлетней давности. Художник думает о том, что никогда раньше не рисовал его. Ещё один экспонат в коллекцию, пока есть возможность её пополнять.
Пожалуйста, прекрати, сенсей.
Хнычет про себя Джоске и ничего не может с собой поделать, невольно засмотревшись, — мозг сам романтизирует то, насколько же чертовски горяч сейчас Рохан. Джоске в опасности: адреналин всё ещё бурлит в крови, подталкивая к дерзким поступкам.
— Спасиб, сенсей. Я б сказал, что теперь твой должник, но, знаешь, не-а, теперь мы квиты, — тон становится мягче, но голос всё равно остаётся низким.
Он делает шаг вперёд и нависает над художником, который, кажется, удивлён надвигающейся тенью и смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми зелёными глазами.
Ещё чуть-чуть, и…
Джоске подумывает обнять мангаку. Он словно планета, притягивающая Джоске-спутник своими гравитационными полями, и Джоске чувствует, как его непреодолимо тянет к Рохану; сейчас ему безумно хочется, чтобы тот оказался ещё ближе.
Для Рохана всё это… ну, он не может подобрать точное определение этому чувству, но это как будто он сам лежит на предметном стекле, а Джоске под микроскопом изучает каждую черту его лица с хищным прищуром. Какая ирония — чувствовать себя неловко от того, что сам постоянно проделывает с Джоске.
Брови Джоске приподняты, а в глазах плещется неведомое Рохану чувство. Он облизывает слегка разбитые губы, ощущая металлический привкус крови — внутренняя сторона алеет яркими пятнами. Затем эти губы сжимаются — ещё одно движение мышц, и это станет то ли усмешкой, то ли оскалом.
У Рохана перехватывает дыхание, из горла вырывается нечеловеческий спазм. С расширенными глазами он бросается за мусорные баки и извергает новые букеты цветов.
Похоже, всё кончено; он серьёзно проебался. Мангака чувствует, как бешено колотится сердце, кровь приливает к голове, и в ушах наступает звенящая тишина. Ему приходится вцепиться в холодный кирпич перед собой, чтобы не рухнуть вперёд.
— Сенсей! — зовёт Джоске, к которому возвращается его обычный, звонко-высокий голос.
Делает шаг вперёд, приближаясь к Рохану, издающего звуки подобные погребальному звону. Дыхание Рохана тяжёлое, плечи сотрясают сильные кашлевые толчки.
Рохан поднимает руку, выставляя её за спину и жестом приказывая Джоске оставаться на месте. Ему стоит невероятных усилий удерживать её на весу, пока он медленно достаёт из сумки носовой платок. Рохану приходится зажмуриться, чтобы не смотреть на кровь и цветы на бетоне. Цветы — привычное зрелище, а вот кровь на них — нет. В миллионный раз он проклинает существование той женщины и, наконец, с трудом поднимается. Всё ещё прячась, он достаёт зеркальце, чтобы убедиться, что на лице не осталось ни крови, ни лепестков. Затем он обновляет помаду и, глядя на своё отражение, наконец говорит:
— Ты прав, мы квиты. Теперь потеряйся.
Это всё, что Рохан может из себя выдавить. Он с щелчком захлопывает зеркальце и проходит мимо Джоске, который так и застыл в нескольких метрах от него.
Полагая, что мальчишка увидел достаточно, Рохан решает, что теперь может спокойно удалиться.
Он ошибается: Джоске раскидывает руки, преграждая ему путь.
— Нет, блять, нихрена. Какого сейчас произошло?
Голова всё ещё кружится от мучительного кашля, и у Рохана нет сил оттолкнуть Джоске.
— Не твоё дело, — рявкает Рохан, его горло горит от того, что он повышает голос.
Джоске думает иначе. Он призывает свой стенд, касается им груди Рохана, и, к изумлению художника, его захлёстывает волна облегчения. Он понимает — царапины и раны от колючек исчезают, мягко заживая. Сбитый с толку, Рохан хватается за руку Джоске, крепко сжимая её, чтобы удержаться на ногах. Джоске притягивает его ближе, и в его сердце вспыхивает надежда — вдруг это знак? Но мангака тут же отстраняется и, изо всех сил стараясь не встречаться с ним взглядом, снова направляется к выходу из переулка.
Но Джоске не отпускает — перехватывает тонкую руку, сжатую в кулак.
— Сенсей, ты никуда не пойдёшь, пока не ответишь. Я спрашиваю: это что сейчас было? Ты в порядке?
Рохан лихорадочно ищёт оправдание и, помедлив всего пару секунд, с запинкой отвечает:
— Сильно напился. Как думаешь, что я делал утром в этом переулке? Думал, я тебя тут жду, что ли? Прервал меня, теперь ещё и уйти не даёт.
— Оу.
Джоске отпускает руку Рохана, внезапно понимая, что, возможно, доставляет мангаке неудобства. На самом деле нет; у Рохана болит голова, жжёт в лёгких, но сердце трепещет. Кажется, парень намеренно пытается заставить Рохана осознать разницу в их размерах. Его ладонь способна целиком обхватить запястье Рохана. Стоя так близко, он понимает, что размах рук Джоске может полностью обнять его чуть ли не дважды. Какая заманчивая картина.
Рохану нужно убираться отсюда, пока он не совершил что-нибудь спонтанное и идиотское. Он поворачивается к Джоске, бросая взгляд, напоминающий, что и сам Рохан повзрослел. Художник окончательно растерял остатки юношеской округлости черт. По-прежнему стройный и гибкий, его лицо кажется более острым, и единственной мягкой чертой на нём остались лишь эти вечно изогнутые в усмешке губы. Парень держит рот на замке, ожидая слов старшего, чтобы, не дай бог, не выдать ещё больше смущающих очевидных признаков своей симпатии.
— Поздравляю с выпуском. Коичи говорил, у вас церемония в конце недели.
Джоске ожидает не этого.
Он готовится к целому потоку ругательств и едких замечаний по поводу своей назойливости. Но реальность иная, поэтому краска тут же заливает его щёки, он опускает взгляд и трёт шею.
— Спасибо, сенсей.
Джоске наконец отпускает Рохана, и к тому времени, как он сам выходит из переулка, того уже и след простыл. Несмотря на огорчение от того, что каждая встреча с Роханом так скоротечна, Джоске переполняет волнение — ему снова удалось почувствовать их прежнюю близость. Он не скучает по тем временам, когда ежедневно приходилось опасаться стенд-юзеров, но ему нравятся воспоминания о совместной работе с Роханом.
Холодный взгляд художника, его надменная ухмылка — всё это неизменно вызывает у него прилив эмоций.
Он потирает ноющие разбитые костяшки пальцев и запястья, но боль отступает, заглушаемая отголосками опьяняющего аромата цветов, который неизменно окружает Рохана в последнее время. Стоя рядом, Джоске пытается угадать, какие цветы или духи могут так пахнуть. Он не настолько хорошо разбирается в парфюмерии, чтобы это знать, но аромат совершенно сказочный. Ещё одна деталь, о которой можно мечтательно вздыхать на уроках, когда мысли снова и снова возвращаются к образу Рохана.
То, чего Джоске не знает, так это то, что аромат лиловых, лазурных и белоснежных цветов совершенно естественен — настолько, что их корни, обвивая бедные бронхи Рохана, разрастаются, душат альвеолы, мешая им исполнять своё священное предназначение — обмен углекислого газа на кислород, питающий кровь. Семена буйствуют в кровеносной системе мангаки. Заражение не ограничивается лёгкими в грудной клетке, оно уже начинает прорастать сквозь рёбра, тянется своими ядовитыми щупальцами к сердцу, где теперь безраздельно властвует голубоглазый парень.
Вид Джоске заставляет сердце бешено гнать по венам кровь и мерзкие побеги. Телу, органам, Рохану не хватает кислорода.
Хрипы между вдохами провоцируют кашель, в дыхательных путях всё ещё твёрдые ветви, вместо цветов во рту — кровь. Металлический запах тонет в дурманящем аромате губительно проклятой любви Рохана.
Notes:
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 19: Элегия тому, чьё имя шепчу я в ночи
Notes:
✶ примечание автора: Не забудь! У меня есть плейлист для фанфика! Доступно на Apple music, YouTube, и Spotify
Также, не забудь, что у меня есть твиттер @TRinki41.✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Тяжёлое сбивчивое дыхание сливается со звуком льющейся воды, и лишь изредка этот монотонный шум прорезает поскрипывание кожи, скользящей по мокрому кафелю. Напряжение нарастает, словно внутри сжимается натянутая пружина, становясь всё туже, когда сокращаются мышцы пресса. Голодный рык и чьё-то имя просачиваются сквозь стиснутые зубы.
Лёгкое хриплое сипение сопровождает слабое ворочанье мужчины в непомерно большой для одного постели. Одеяло полностью укрывает его, в руке он сжимает завораживающей красоты белый цветок во всей его пленительной цельности. Лепестки чистые, но что-то тёмное попало в раковину вместе с ним, слегка окрасив сердцевину в розовый. Проклятие и имя срываются с губ подавленного мужчины. Он так ясно видит образ другого в своём воображении.
Он так ясно видит другого, воображение подхватывает воспоминание, унося его прочь и сильнее разжигая безумное напряжение. Кульминация близка.
— С-сенсей…
Он упирается лбом в холодную плитку и крепко зажмуривается, пытаясь защитить глаза от воды, хотя какая теперь разница? Горячие солёные слёзы всё равно предательски собираются в уголках.
Зачёсанные назад волосы разметались по подушке, лоб утопает в матрасе. Тело дрожит, всё напряжено до предела — что-то неотступно подбирается всё ближе. Уже некоторое время как, но сейчас невозможно не заметить и трудно игнорировать. Слёзы готовы пролиться, но он не позволяет им. Сглатывает всё разом: и своё сожаление, и чужое имя.
Он открывает глаза и смотрит на люстру. Та расплывается перед взглядом — белое пятно в чёрной бездне. Как иллюзорная надежда, за которую цепляется отчаявшийся человек. Но стоит ему покинуть тёплое убежище одеяла, он снова откажется от неё. Так же, как выбросит этот цветок, чтобы скрыть свою обречённость.
— Джоске…
— Нгх… ах. Ро-рохан. Блять, Рохан!
Белая вязкая субстанция брызжет на керамическую стену перед ним и тут же смывается потоками воды, стекающими по влажным волосам, с его лба, прижатого к ледяной плитке. Тело содрогается в дрожи, и он вынужден завалиться набок, опираясь о стену, чтобы просто удержаться на ногах в углу душевой.
Его злит, что хватило всего лишь ещё одного момента наедине, чтобы в нём снова проснулось это жгучее желание — обладать этим мужчиной.
А ведь в последнее время он так примерно держался, был таким хорошим и прилежным. Встречался с ним уже много раз до этого, но всё равно не может справиться с этим разъедающим чувством. Внезапно художник начинает проявлять интерес к их компании, появляется рядом с ним постоянно, что подразумевает, будто между ними может завязаться дружба.
И это окончательно разрушает тот самый неуловимый барьер недосягаемости, на который он списывал свою необъяснимую тягу. Он был уверен, что наконец-то вышел из той подростковой фазы, когда мечтал, остервенело дроча на взрослого мужчину.
И именно поэтому теперь, на пороге выпуска, его пугает, что не останется больше никаких оправданий, чтобы держать себя в руках, контролировать и дисциплинировать себя. Он так сильно желает его, что это разрушает изнутри, отравляя душу. Ему так мучительно хочется высказать всё; рассказать о тех самых мыслях, что роятся в его голове; показать то, как невыносимо тяжко и болезненно подавлять свои эмоции и чувства. Он так долго себе во всём отказывает, так давно лишён желаемого… И так боится, что однажды просто не выдержит и сорвётся.
Он вот-вот сломается, не выдержит и сорвётся. Поэтому сдаётся. Он больше не будет бороться, лишь цепляться за свои воспоминания, которые снова и снова переосмысливает и вкладывает в своего главного героя. Его работа — чёрно-белая, но он готов поклясться: у маленького протагониста голубые глаза, которые сияют праведным убеждением, светятся какой-то внутренней правотой и непоколебимой верой в справедливость. И это заставляет его работать ещё усерднее, пролетать главу за главой, чтобы выплеснуть на бумагу свои сокровенные чувства. Те самые чувства, которыми ни с кем не делится, которые так чутко запер в себе. Его манга скоро будет закончена. Как и его жизнь — он чувствует, как она медленно утекает, словно сок из надрезанного ствола дерева.
Он никак не может заставить себя избавиться от них, выкорчевать их, как раньше планировал и как себе обещал. Глупо, до чего же красивы эти маленькие убийцы, прямо как эта дурацкая детская влюблённость, которая сейчас действует заодно с этими лепестками, чтобы окончательно разрушить его лёгкие. Так же сильно сдавливает грудь, мешая дышать. Он начинает всё сильнее привязываться к растениям, за природу вокруг и внутри, как за этот цветок, который держит в своих руках.
Это нарцисс жонкилля, не просто цветок, а жажда быть нужным, желанным, это стремление к взаимности.
Это отчаянная просьба.
Люби меня.
Notes:
✶ примечание автора: Слушай, я вот что думаю: любовь без границ может проявляться по-разному. Тоска может быть и сексуальной, и эмоциональной, и связанной с какой-то ситуацией – всё это имеет значение. Мы все разные, поэтому кого-то тянет к одному типу тоски, кого-то к другому, но все они равноценны. Ни один из них не поверхностнее и не менее прекрасен, чем другие, просто проявляется по-своему, в зависимости от возраста, вкусов и характера. Мне кажется, красивее всего, когда любовь похожа, но всё же немного разная, вот это сходство в различиях и делает необычные пары такими интересными. Как будто сложный пазл собираешь.
✶ примечание переводчика: кстати, так и должно быть, что имена упоминаются лишь 1 раз.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Chapter 20: Удивительно, как много лет понадобилось, чтобы прийти к этому
Notes:
✶ примечание переводчика:
приятного чтения !! ⋆ ˚｡⋆♡˚
главы выходят раньше на фикбуке.
(See the end of the chapter for more notes.)
Chapter Text
Все взгляды прикованы к девушке с русыми волосами и пронзительными медовыми глазами. Она протягивает Джоске небольшой букетик цветущей сакуры, только что сорванной с дерева. Его друзья ошарашенно замирают, разинув рты, а мама так и пищит от восторга. Даже Юкако, предвкушая развязку, стискивает плечи Коичи — весь выпуск две тысячи второго, затаив дыхание, наблюдает за признанием.
— Джоске-сан, простите мою смелость, но… знаю, это немного неожиданно с моей стороны… Возможно, сейчас я разозлила многих девушек здесь. Но я мечтала первой поздравить Вас с выпуском и вот… это Вам подарок, — она поднимает нежно-розовый букетик выше и слегка склоняет голову набок. Свет играет на красном блеске для губ, сладкий аромат от которого разносится вокруг них. — А ещё… мои чувства. Вы… Ты. Ты мне нравишься, Джоске-сан. Можно ли мне… стать твоей девушкой?
Некоторые девушки беззвучно ликуют, а Окуясу и Томоко, словно слившись в едином порыве, восторженно кричат друг другу:
Да! Да! ДА!
Джоске прочищает горло, физически ощущая на себе пристальные, тяжёлые взгляды окружающих.
Чего они ожи… блять. Просто ужас. Так неловко… Разве такие вещи не принято обсуждать с глазу на глаз?
Он оборачивается к друзьям и матери — все они пытаются незаметно подбодрить его кивками. Но, осторожно скользнув взглядом по толпе, он замечает Коичи, застывшего словно статуя, и вопросительно приподнятую бровь друга. Джоске фокусирует взгляд на невысоком парне, и Коичи одними губами произносит:
— Если это нет, то это нет.
Это нет. Блять, я должен отказать ей при всех.
Джоске становится всё неуютнее и неуютнее от всей этой нелепости. Он ненавидит то, что его считают тем, кто отвергает одних из самых красивых девушек в школе.
Но для него существует только один вариант.
В голове неотступно сидит другой человек. Пусть даже у него нет ни единого шанса — это Рохан, только он. Ответ у Джоске уже готов, но он всё равно немного медлит, замирая на мгновение. Кажется, он впервые так легко признаётся самому себе в своих чувствах.
Когда это он перестал сожалеть о своей влюблённости?
— Чикако-сан, мне очень неловко говорить это при всех, но мой ответ — нет. Уверен, ты когда-нибудь встретишь своего принца, но это не я.
Он старается сформулировать отказ как можно мягче, чтобы толпа не начала откровенно его освистывать. Но на всякий случай, едва закончив говорить, он бросает на друзей отчаянный взгляд, молчаливо умоляя их поскорее увести его отсюда, и направляется к ним.
— Окей, ребята, всё, уходим, — шипит Коичи, бросая взгляды на друзей и даже на родителей, торопя всех с места, прежде чем Джоске успеет их догнать.
Группа выходит за ворота школы, и родители просят их подождать, пока они выведут машины, которые пришлось приткнуть где-то на битком забитой улице.
Как только выпускники оказываются вне пределов слышимости родителей, все оборачиваются к Джоске, требуя объяснений. Тот в ответ тут же занимает оборонительную позицию.
— Что! Вы ожидали другого?!
— Э-э, да, братан, она тут вообще-то самая горячая тёлка! — вопит Окуясу, размахивая руками, словно пытаясь объяснить запутанную задачу.
— Красивая девушка, а не горячая тёлка, тупоголовый придурок, но в чём-то он прав, Джоске. Ты что вообще творишь? — вмешивается Юкако, начиная злиться.
— Ребят, да я её почти не знаю.
— У вас было пять общих предметов, она постоянно сидела рядом с тобой, и вы вечно трепались на занятиях в парах, — добавляет Юкако, наклоняясь вперёд, в то время как Джоске, как подкошенный, буквально лезет на стену школы.
— Да, потому что я думал, мы друзья!
— Боже мой, Джоске, ты шутишь, что ли?! А я-то думала, ты с ней флиртуешь. Абсолютно все девчонки в школе были уверены, что ты предложишь ей встречаться, вот она и захотела проявить смелость, опередив тебя.
— Юкако-о-о-о, почему ты мне этого не сказала! — Окуясу вновь бросается в гущу спора, а Джоске, приложив ладонь ко лбу и сокрушенно покачав головой, цыкает. — Братан, да я сам так думал, клянусь! Ты чё, её видел вообще? Она же отпад. Вы ж вечно ржали и языками чесали. А ты тогда чё делал всё это время?
— Блин, да я просто болтал с ней о музыке и шмотках. Я думал, мы просто сошлись во вкусах! Просто было о чём поговорить!
Одним жестом Юкако затыкает всех и, несколько раз оглянувшись по сторонам, убедившись, что поблизости никого нет, смотрит Джоске прямо в глаза.
— Джоске. Чикако-сан красивая?
— Ну, типа, объективно, наверное, да, раз вы так все по ней тащи…
Она закатывает глаза и щёлкает пальцами, обрывая его бессвязную речь.
— Тебя к ней тянет? Отвечай за себя, блять, другим нечего тут решать.
Джоске опускает взгляд и качает головой. Он воспринимал её лишь как милую девчонку, с которой приятно поболтать в школе.
Брюнетка отбрасывает пряди волос с лица и бросает последний взгляд по сторонам, прежде чем сделать паузу и сказать.
— Джоске, я сейчас выражусь предельно осторожно. Тебя вообще интересуют девушки?
Джоске резко поднимает голову, распахивает глаза, рот раскрывается в изумлении. Он пару раз моргает, ожидая, что Юкако вот-вот рассмеётся и скажет, что это шутка. Не дождавшись её улыбки, он неуверенно отвечает вопросом на вопрос:
— На что намекаешь?
Окуясу выглядит растерянным, а Коичи наконец подходит ближе. Он предчувствовал, что этот разговор рано или поздно должен был состояться, но никогда бы не подумал, что всё произойдёт именно так.
— Ты гей?
Она спрашивает ещё тише, не сводя с Джоске глаз, чтобы уловить и прочитать каждое его движение. Он чувствует себя как под микроскопом, а многозначительный взгляд Коичи подтверждает: обмануть никого не удалось. Ну, разве что Окуясу, который изо всех сил пытается понять, как разговор принял такой оборот.
— Джоске, всё в порядке, мы не хотим тебе зла. Однако факт остаётся фактом. Ты постоянно отшиваешь девушек, которые за тобой бегают, более того, ты их игнорируешь, — произносит Коичи, стараясь успокоить явно паникующего Джоске.
— У тебя нет ни одного журнала, и единственные плакаты, которые ты развесил, — Принс, — добавляет Окуясу, наконец-то присоединяясь к остальным.
— Ты интересуешься модой так же, как другие мальчики интересуются футболом. И ты любишь ходить со мной в спа, не так ли?
— Эй, ты обещала молчать об этом! — он кричит на Юкако, которая лишь усмехается в ответ. Джоске слегка краснеет и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, приводит верный контраргумент: — Это не делает меня геем, ребят. Мне просто нравятся другое.
— Но нравятся ли тебе девушки? — почти хором спрашивают Коичи и Юкако.
Джоске мысленно проклинает их за такую проницательность. Да он и сам ещё толком не разобрался в собственной ориентации. Впрочем, единственный раз его влекло к самому конченному на всём свете придурку, который, вне всяких сомнений, мужчина.
В какой-то мере, Джоске понимает, что это значит.
Такая нелепость, что Джоске запал на того, кто запросто может сломать ему нос. Он и сам не понимает, что такого притягательного в Рохане, отчего невольно провожает его взглядом, оборачиваясь каждый раз, когда тот проходит мимо. Походка художника порой кажется ему женской, но в то же время в ней чувствуется явная мужественность. Думая о девушках, Джоске представляет нежных, весёлых фей или бойких, как мать, оторв. А не горделивых мужчин в коротких топах, которые так и просят, чтобы их разорвали на них.
С другой стороны, ему даже нравится, что эта гордыня Рохана как будто мешает ему совсем уж его… избаловать вниманием. Рохан может запросто уложить его в драке, а потом, разумеется, вертеть им как угодно. Джоске сначала, при первой их встрече, считал голос Рохана раздражающим визгом какой-то банши, но теперь, когда тот говорит серьёзно или спокойно, мягкие, но уверенные ноты, срывающиеся с губ художника, просто танцуют у него в голове.
Рохан крепко держит Джоске в своих сетях, потому что он — настоящий мужчина, так Джоске думает.
Он уже представлял себе, что ничто, никакие сферические формы не должны мешать ему полностью вжаться в человека.
А худощавая, но подтянутая, мускулистая фигурка Рохана — просто идеальна, особенно когда напряжены его мышцы.
Может ли одна влюблённость считаться доказательством его гомосексуальности? Задавая себе этот вопрос, он понимает: его влечение к Рохану ясно показывает, что это очень даже может быть правдой.
— Я… я не знаю. Не совсем, наверное, да, не совсем…
Коичи кладёт руку на плечо Джоске, пока тот стыдливо опускает голову.
— Джоске, почему ты так расстроен? Всё нормально, если тебе не нравятся девушки. Никому из нас нет дела.
— Правда?
Большие голубые глаза снова показываются из-под фирменного помпадура, и все в ответ ободряюще кивают. Улыбки расцветают на их лицах, и Джоске отвечает им своей собственной.
Кажется, не так уж и страшно в этом признаться.
— Спасибо, ребят.
***
— Знаешь, когда ты говорила про ужин в мою честь, я не думал, что поход в магазин тоже входит в программу.
— Джоске, угомонись. Не будь ты таким обжорой, нам бы не нужно было так часто ходить в магазин.
— Вау, ма, обидно, знаешь ли.
Она смеётся и тянется за банкой на верхней полке. Джоске останавливает её, кладя руку на плечо. Быстро снимает банку с полки и, предвидя её следующий шаг, берёт стоящую рядом бутылку.
— Хорошо-хорошо, мой мальчик уже совсем большой, так и быть, буду к тебе поласковее. Сбегай за мороженым для мамы, а я схожу за мясом на другой конец магазина.
— Грейт, только прекрати общаться со мной, как с ребенком.
— Ха! Для меня ты всегда будешь ребенком, сколько бы сердец ты ни разбил.
Джоске недовольно стонет и, шаркая ногами, нехотя пробирается по проходу между стеллажами, отдаляясь от матери.
— И сколько же сердец ты разбил?
— Блять!
Джоске вздрагивает и резко останавливается, чуть не столкнувшись с Роханом, который стоит перед дверцами морозильника в начале соседнего прохода, откуда он только что вышел.
— Бу? — Рохан говорит равнодушно, приподнимая бровь.
— Напугал, сенсей. И вообще, прекращай шпионить. Это стрёмно.
— Случайно услышал, как вы разговариваете, пока выбирал продукты на неделю.
Рохан почти не пытается оправдаться, ему уже просто всё равно. Его интересует только то, что он слышит последние пятнадцать минут, с тех пор как вошёл в этот магазин. Поэтому да, он замер на месте, услышав голоса Джоске и его матери, в надежде получить ответы на свои вопросы. Возможно, он даже незаметно взглянул на них из-за стеллажа. Да, ему нужны ответы. И хорошее оправдание.
— Почему я продолжаю слушать о том, как какое-то хулиганьё отказало самой красивой девчонке перед всем школьным двором?
Парень фыркает и, пытаясь придумать, что сказать человеку, ради которого он отшил свою одноклассницу, прислоняется к соседней стеклянной дверце.
Разве Джоске не признался друзьям, что его, возможно, тянет к парням как раз из-за этого человека? Так не должен ли он быть сейчас вне себя от волнения, или стальные нервы, закалённые в боях прошлых лет, дают о себе знать в нужный момент?
— Я отказал ей, потому что, эм… не знаю, она мне просто не нравится. Призналась мне при всех, сенсей. Было так неловко.
— Разве такие вещи не принято обсуждать с глазу на глаз?
Джоске взмахивает руками, раскидывает их в стороны, и трясёт в воздухе, широко растопырив пальцы. Он чуть ли не хватает Рохана за плечи, чтобы как следует того встряхнуть.
— Вот именно! Никто меня не понял. К тому же, мы живём в таком маленьком городе. Блять, интересно, сколько людей уже об этом треплются? — Джоске хнычет, Рохан же остаётся бесстрастным.
— И всё же, мог бы и пожертвовать одним свиданием, чтобы сохранить ей лицо.
— Рохан, пожалуйста, не говори так. Она — не та. Я… Хотя нет, неважно.
Сердцеед малолетний, охмуряет глупых школьниц, но мангаки, похоже, тоже ведутся. Даже из жалости на свидание не согласился. Я на месте объекта его благородства тут же бы сдох.
Рохану тяжело даётся принятие собственных чувств: в груди появляется тяжесть, в лёгких свербит, стоит только подумать об этом парне. И выражение лица Джоске лишь усугубляет ситуацию.
Джоске, понуро смотрящий в пол, украдкой поднимает на Рохана глаза, всем своим видом моля о понимании. Выглядит он при этом точь-в-точь как побитый щенок: глаза медленно моргают, губы обиженно надуты. И добивается желаемого — художник испытывает к нему жалость, даже к выбившимся из-под пышной прически прядям, прижатым сейчас к холодному стеклу морозильной камеры.
— Это неизбежно. Твой выбор, перед кем пасть. Хотя не знаю, кто сможет тебя вытерпеть. Как представлю, час ждать, пока ты в зеркало в ванной насмотришься.
Рохан бросает взгляд в сторону, прислоняясь к стеклянной двери рядом с Джоске. Тот слегка меняет позу, осознавая, как уютно ему рядом с художником.
Джоске поправляет причёску, когда ему напоминают о зеркале. Рохан едва заметно кивает, словно одобряя, но тут же одёргивает себя и возвращается к основной мысли.
— Просто не обращай на них внимания, пока не придет время.
Чёртов мальчишка думает, что может просто взмахнуть ресницами и…
Джоске тихонько смеётся в кулак, а затем опускает руку, открывая взору улыбку — губы сжаты, но не от фальши, а от смущения, ведь если он расслабится, улыбка получится до неприличия глупой.
…и снова улыбаться этой дебильной, зажатой улыбкой. Он что, не догадывается, какая прекрасная из него получается муза?
— Ладно, сенсей, как скажешь, хотя красноречием ты не блещешь. Я-то знаю, какой ты дамский угодник.
Сдерживать желание закатить глаза — мучительно.
— Хм, ещё бы. Мне ли не знать. Такой мужчина, как я, обязан быть опытным. А у тебя ещё молоко на губах не обсохло, по тебе так и видно, что ты тупой девственный холостяк. Для местных девушек ты слишком слащавый.
Голубые глаза мгновенно расширяются, а брови исчезают под пышным начёсом. Джоске кажется, что в словах Рохана слышится горькая нотка.
Каждое выражение лица, каждый прекрасный изгиб, все эти изящные контуры, от линии спины до изгиба бровей. Они вторгаются в мои мысли, словно тихий шёпот…
Джоске видит: за внешним спокойствием Рохана что-то кроется. И задаётся вопросом: а не был ли двойной смысл, скрытый в коротких фразах, намеренным?
— Имеешь в виду, что я слишком красивый для здешних, а, сенсей?
— Я имел в виду слащав
Лицемерие так и сквозит в словах мангаки, стоящего в своём сшитом на заказ наряде, но, с другой стороны, Джоске тоже с гордостью носит свою модифицированную школьную форму.
И по мнению Джоске, это ещё одна причина, по которой из них могла бы получиться отличная пара. Мысль вызывает у него смех: Рохан пытается его задеть, а ему в ответ лезут всякие романтические глупости.
— Ха, придурок.
Губы больше не в силах скрыть его ликования, и зубы наконец обнажаются в улыбке. Румянец слегка окрашивает пухлые щёки и сморщенный нос. Он весь оживает, видя, как размыкаются губы Рохана цвета морской волны, кажущиеся почти бесцветными от белизны его одежды и резкого света люминесцентных ламп супермаркета.
— Говорю правду, в отличие от некоторых лгунишек.
Маленький соблазнитель, как же ты умеешь играть моими чувствами. Будь ты проклят.
Рохан теряется под чарами его улыбки, находя своё отражение в бездонных голубых глазах, искрящихся интересом и ехидством. Джоске неловко потирает шею, и одна бровь приподнимается, предваряя как бы невзначай брошенную кокетливую фразочку.
— Я тут не единственный лгунишка, мистер Честнее-некуда.
Конечно, я лгу. Ещё как. Можешь не сомневаться. Хотелось бы знать, насколько сильно я тебе омерзителен. Ты беззаботно улыбаешься и смеёшься, а я лишь корчусь от злости. Ты шутишь, а я бью наотмашь. Но, как ни странно, эти чувства по-прежнему душат меня.
— Джоске? — зовёт его мать, в паре стеллажей от них.
Джоске подпрыгивает на месте, выпрямляясь в струнку, прежде чем смущённо отозваться:
— Я здесь, ма. Сейчас возьму мороженое.
Рохан невольно давит смешок. Джоске же, закатив глаза, тянется к ручке морозильной камеры, расположенной рядом с бедром художника.
— А теперь прошу меня извинить, этому юному, тупому и девственному холостяку пора доставить мамино мороженое, пока он не получил по шее.
Рохан отступает в сторону, освобождая проход, и Джоске тут же хватает контейнер. Дверца с глухим стуком захлопывается, как только парень делает шаг назад, и художник мысленно спрашивает себя, какого чёрта он всё ещё здесь стоит. Прежний Рохан уже давно бы ушёл, не проронив ни слова.
Он наконец сдвигается с места, намереваясь гордо с самым независимым видом прошествовать мимо парня, пока тот не заметил его внутреннего смятения. Однако Джоске не собирается так просто отпускать мангаку, поэтому, как раз когда Рохан почти проходит мимо, нарочито громко кхыкает. Взгляд Рохана говорит куда больше любых слов, слетающих с его губ. Джоске — парень сообразительный, но отлично понимает: интуиция — не самая сильная его сторона. И потому решает расставить свою ловушку.
Если Рохану не всё равно, он вспомнит о завтрашней встрече.
— Увидимся. Да, сенсей?
У Джоске и в обычное время проблемы с личным пространством, но сейчас, чёрт возьми, он стоит ну слишком уж близко. Невыносимо близко для бешено колотящегося сердца Рохана. Хочется заорать на него во всё горло, но вместо этого художник лишь опускает взгляд, а затем поднимает его на юношу, возвышающегося над ним.
Блять, Джоске, будь ты проклят. Увидимся…
Из-за этого ракурса Рохану приходится смотреть на него исподлобья, сквозь ресницы, и от этого взгляд становится особенно пристальным. Джоске приходится отвести глаза, чтобы не выдать, что он откровенно пялился. Впрочем, восторг скрывать не нужно — Рохан слишком поглощён собственными мыслями, чтобы что-то заметить.
Рохан упирает руки в бока, его корзинка слегка качается в такт движению. Он отчаянно пытается сообразить, что ответить, и этот жест помогает ему отвлечься, выиграть пару секунд и собраться с мыслями.
Смущённый взгляд Джоске в сторону позволяет Рохану уловить резкий запах его одеколона. Он бы презрительно фыркнул на этот искусственный, землистый аромат бергамота, если бы тот каким-то непостижимым образом так не шёл Джоске. Рохан, должно быть, сходит с ума, ведь он ни за что на свете не стал бы восхищаться такой дешёвкой, но близость Джоске рождает в нём странные, противоречащие здравому смыслу мысли, идущие вразрез со всеми его устоявшимися принципами. Рохан делает шаг навстречу, собираясь что-то ответить, но одновременно повинуясь внезапному желанию — навсегда впечатать этот запах в память и пропитаться им с головы до ног. Всё было бы проще, если бы его нос не был безнадёжно заполнен ароматом цветов оттенка волос этого малолетнего разбойника.
— Конечно, завтра же все собираемся у Тонио. В любом случае от тебя невозможно скрыться в этом маленьком городе.
И в моей голове.
Эта едва заметная дистанция между ними лишь сильнее разжигает обоюдное, почти нестерпимое желание ринуться навстречу друг другу и сократить её. Рохан вот-вот готов потянуться к губам парня, а Джоске ощущает неудержимую потребность оставить невесомый поцелуй на щеке художника — как раз там, куда ложится тень от его длинных ресниц.
Вся эта очаровательная, пленительная неловкость могла бы длиться вечно, если бы не эти непослушные цветы, которые, кажется, устали ждать. Рохану приходится кашлянуть, и, отходя, он достаёт платок. Прикрывает рот в ту самую секунду, как только сворачивает из прохода и ускользает из поля зрения Джоске, который провожает его долгим взглядом поверх своих широких плеч.
Рохан будет перед ним и завтра.
Острое желание, чтобы художник был рядом всегда, каждое следующее завтра, одновременно пронзает и разум, и сердце Джоске. Он краснеет, но его щёки всё же не такие яркие, как алые пятна на белой ткани, что прячет в своих складках удушливый кашель и нежные лепестки.
Notes:
✶ примечание автора: Я немного не уверена в этой главе, она получилась слишком слащавой, особенно сцена каминг-аута. Я думала удалить ее, потому что Рохан — главный герой этой серии, и Джоске нужно время, чтобы разобраться в себе. Должно было что-то произойти, чтобы это выглядело правдоподобно. Все, кто когда-либо рассказывал мне о своей ориентации, делали это очень спокойно, потому что я открыто говорю о принятии людей такими, какие они есть. Поэтому я не знаю, как написать сцену с нерешительным признанием. Хотелось бы сделать лучше, но мой опыт ограничен.
✶ примечание переводчика: мое любимое - джоске, получающий признания в любви.
✶ Мой тг.
✶ Авторские плейлисты к работе:
⮱Apple music
⮱Spotify
⮱YouTube
Myhoneymoon13 on Chapter 10 Wed 13 Aug 2025 10:39AM UTC
Comment Actions