I'll follow you anywhere you go

by iamlinchennx

Summary:

Макаров на свободе. Он всецело посвящает себя подготовке к предстоящей войне и планам, которые построил, пока сидел в тюрьме, а Андрей на правах верного солдата готов сделать для него все что угодно. Или есть еще какая-то причина?

Notes:

прошла я мв3… и обрыгалась
давно вынашивала идею написания чего-нибудь большого и серьезного с макандреями, а то клепать одни пвп с ними это ну такое, потому вот - перелопаченный сюжет игры вкупе с моей фантазией, чтобы у "конни" все получилось😏😏

опиралась на статьи с немногочисленными описаниями устройства чвк "вагнера", но нашла мало чего, поэтому в сюжете возможна куча опущений (да и все мы тут собрались ради гейства…)

https://t.me/nomarina ← тгк, где я очень много болтаю, публикую рисуночки и куски фанфиков

ЭТО ОНГОИНГ🚨🚨🚨главы будут выходить по мере написания!!

Chapter 1

Возвращение Макарова ждали многие, нет, все. С самого момента его заключения «Конни» трудились, чтобы продолжать развиваться в его отсутствие… которого как такового не было. Да, командир сидел в тюрьме, но с его связями и деньгами, а также харизмой и уверенностью в себе, в четырех стенах он достиг многого для того, чтобы ЧВК процветала. Он помогал как мог и словно все время был рядом.

В тюрьме Макаров быстро стал авторитетом. Главным. В Кастовии мало блатных, местные боссы не могли похвастаться солидными статьями, а Владимира посадили за теракт. За убийство сотен людей, за идеально спланированную операцию, которая, правда, потом немного пошла не по плану. И пускай он служил, это все равно позволило ему рулить всем — узнав его историю, зауважал его каждый. Даже «петухи», которые прятали глаза и чуть ли не падали на колени, когда он во время прогулки неспешно проходил по коридору, расправив плечи.

«Зордайя» считалась очень коррумпированной, и Макаров воспользовался этим сполна, хотя в ином случае все равно бы делал то, чем помышлял — уважение среди других осужденных у него было огромное, администрация не хотела с ним конфликтовать, и никто не смел ему перечить. Охрана смотрела на его действия сквозь пальцы. Он не чурался драться (иногда лично, сам, а иногда — привлекая других), часто ходил к кольщику и легко доставал одноразовые телефоны. К нему на короткие свидания приходили ребята из «Внутреннего круга», а затем и «Конни». Владимир не видел смысла вытаскивать свою мать из Подмосковья, а потому некоторые солдаты, подделав документы, стали его братьями, выучили легенду, приходили его навещать, с грустными лицами рассказывали о том, как шли дела в Иваново, а затем незаметно передавали технику, еду и уходили.

Солдат Залесов с позывным Лес после одного длительного свидания, притворившись младшим братом Макарова, по возвращении на базу рассказал, что заключение тому шло. Кроме шуток. Командир пропустил через себя весь тот царивший в тюрьме ужас, не сопротивлялся тамошним порядкам и не слушал только сотрудников — охранников да прочих, — а у бывалых сидельцев набирался опыта. Он сделался хитрее и расчетливее, обзавелся целой кучей наколок, которых доселе у него не было, но из них Залесов запомнил только морду злого волка на половину спины. И купола, куда же без них.

По словам бойца, Владимир стал еще злее. Та компашка бриташек, уверенных в себе пидорасов, которых МИ-6 и ЦРУ под ними отмажет перед своими же в любом случае, даже если они разнесут в клочья город с мирняком, стала его второй целью, и он намеревался разобраться с ними сразу же как предоставится возможность. Но на первом месте у него был Урзыкстан — Ваня, его правая рука рассказал. Андрей там не был и разборки с местными боевиками в резиновых тапочках не застал.

Так Макаров и жил. Четыре года высокопоставленные лица в «Конни» слышали его голос, пока он за полученные с помощью четы Романовых деньги покупал сигареты и чай как себе, так и остальным, качался и готовился к вызволению. Его армия в это же время крепла и боролась с западными силами, редко, но метко, потихоньку выцепливая себе вооружение и экипировку. Телом Владимир был в Кастовии, а душой — со своими солдатами.

Андрей не мог этим не восхищаться. Командир прекрасно управлял ЧВК, находясь при этом за сотни километров от контрактников, которых знал по именам. Несмотря на паршивую связь, он координировал отряды и давал нужные для побед советы. Он гений. Поэтому-то Андрей пару лет назад и вступил в «Конни» почти без всяких размышлений — подумать ему пришлось только о том, куда он дел свой российский паспорт. Нет, правда, во Владимире он увидел то, чем восхищался в разных исторических деятелях, когда в школе, на допах по истории России, листал учебник. В Макарове был стержень, он сам был как скала, статный, жесткий и уверенный в себе. Он бы наверняка стал великим полководцем, если бы жил в прошлом.

Андрей сделал вдох. Холодный морской воздух прошелся по щекам, солоноватый запах моря ударил ему в ноздри, а мелкие капли воды окропили лицо, когда катер подбросило на небольшой волне.

Освобождение командира прошло гладко. Почти. Владимир, которого он не видел четыре года, стоял рядом, крепко держась за раму, и щурил темные глаза, вглядывался в черноту впереди и смотрел на разрезающие водную гладь лодки чуть дальше. Он порой оборачивался, чтобы окинуть взглядом полуразрушенную тюрьму, а затем поворачивался обратно. Там, за спиной, остались зэки. Интересно, есть ли среди них те, кто может помочь делу в будущем? По старой памяти.

Андрей перевел взгляд со здания обратно, вперед, где Кирилл Кельхин, будучи на другом катере, пытался натянуть на раненого Ваню спасательный жилет. Тому здорово досталось, кровь залила весь низ его экипировки — несколько пуль от снайперов сверху попали по нему во время отступления и он переломал себе ноги, когда прыгал в воду, — и солдат старательно его одевал, чтобы того если и выкинуло за борт, то хотя бы не потопило. Ваня был весь белый, едва держался и корчился от острых спазмов и частых уколов боли.

— Командир! — проорал Кельхин, выпрямившись. На повороте налево его повело и он чуть не стукнулся о своего контуженного сослуживца, но вовремя ухватился за поручень. Ледяной ветер кусал щеки и уши, дождь лупил по одежде, а рев моторов заглушал бас бойца. — Ваньку в госпиталь нужно! Срочно!

Ваня ведь правая рука Макарова. Планированием этой части операции в большей степени занимался именно он, и будет жаль его терять.

— На вертушке отвезут, когда доберемся до берега! — так же громко ответил командир. Кельхин прищурился, попытавшись уловить сказанное, и, несмотря на шум, слова разобрал. Он удовлетворенно кивнул и повернулся спиной после того, как посмотрел на никакущего Алексеева.

— Командир! — спустя пару минут снова окликнул Кельхин.

— Что?

— С возвращением!

***

Держать всех солдат «Конни» в одном месте было накладно. За время отсидки Макарова удалось сколотить небольшую базу в Сибири, подальше от городов и людей в целом, плюс погибший супруг Милены планировал отгрохать несколько центров в Москве и Питере, но сумел только купить здание за бесценок в северной столице. Так новобранцев собирали в том самом сибирском лагере, обучали, а оттуда большая часть из них отправлялась в Африку — там в одной из стран требовалось присутствие ЧВК, да и солдаты особо не жаловались. Остальные же участвовали в операциях под командованием Макарова, либо готовились к ним.

К «концу» пожизненного срока Владимира количество бойцов «Конни» едва ли стало больше того, которое было еще во времена основания — пришлось притормозить с набором новых бойцов, открыто парней не зазывали. В основном приходили по связям и выискивали номера на давно закрытых сайтах: некоторые ветераны, не дождавшись возвращения командира, ушли в тень и открыли свои бойцовские клубы. Там некоторые и могли присоединиться к рядам бойцов «Конни». Макаров собирался сохранить эту схему и развить ее, но для начала ему следовало обелить свое имя.

С влиянием Милены и ее деньгами ему не составляло труда выкрутить всю ситуацию с терактом отнюдь не в пользу Запада. За четыре с лишним года правительство России осталось таким же, каким и было, когда его сажали, но народ-то точно не так нейтрально относился к царившей в мире обстановке: активизировавшиеся в последнее время иностранные вояки не нравились как минимум тем, кому не нравился и Урзыкстан. Эти люди точно поддерживали то, что строил в этой стране дикарей Барков, и уж точно поддерживали его действия, а вот то, как правительство трусливо поджало хвост и открестилось от всех, кому должно было раздать медали, осуждали. На этом Макаров хотел сыграть, он рассчитывал, что массы воспримут его возвращение положительно.

Схема простая как две копейки: заставить российские СМИ поверить в то, что его подставили и оклеветали. Трудно? Нет. Вообще нет, учитывая то, что по верданскому стадиону в девятнадцатом году бегал отряд Прайса, а в аэропорту внезапно оказались западное вооружение и остатки взрывчатки, а также символика Урзыкстанского ополчения. Как же так? Виноват же русский! А кто это сказал? Ой, правительство той страны, которая сотрудничает с теми, кто якобы наследил в аэропорту и «Акрополисе». Неудобно выходит, а? И пускай иностранцы думают, что хотят — заказные статьи и репортажи уже который год (в самом начале, сразу после теракта, и сейчас их было особенно много) гуляют по интернету России, а ее жители с охотой читают и смотрят их. Этого достаточно. Достаточно и для того, чтобы власти не возмущались. Они не принимали особого участия в отправке Макарова в тюрьму, не впрягались за него и не обвиняли, а просто проглотили то, что западные спецслужбы положили им в рот, разжевав: вот вам ваш гражданин, он виноват, доказательств не будет, расследование не проводите, мы сами все разведали. Теперь пускай сожрут то, что дали им «Конни».

Вообще, удобно вышло, Прайс и его дружки отлично отработали. Хорошо подставили, не предъявив ничего, кроме фото лица командира по новостям. Он тоже постарался, специально подчистил все, чтобы на него и «Внутренний круг» никогда не подумали, но судьба в тот день была не на его стороне. Сейчас же она согласна играть по его правилам.

***

Пересев с катеров на вертолеты, Андрей пожал совсем уже бледному Ване руку, хлопнул по плечу и, кивнув, пожелал скорейшего выздоровления. Заместитель Владимиру нужен, а с такими травмами быть им проблематично, пускай и в частной клинике в мегаполисе.

После этого те, кто не сопровождал раненого Алексеева, вернулись на базу. Темно и холодно, светать начнет часов в шесть утра, и Андрей прозяб. Он был тепло одет, как и Рук, но все равно чувствовал себя не очень, когда выбрался из кабины. Макарову же в его форме заключенного было, кажется, более чем комфортно: он с горящими глазами самый первый, стоило только вертушке приземлиться, двинул в сторону ангара, откуда светил яркий желтый свет. Бойцы тут же потянулись за ним, словно за магнитом. Андрей последовал их примеру, но задержался буквально на пару минут, что стоило ему хорошего места: в первые ряды пришлось буквально проталкиваться, а юркий Кельхин увязался за ним.

К моменту как Андрей явился в ангар, солдаты уже облепили командира. Тот с улыбкой пожал руку подоспевшей Милене и принялся толкать речь. В своем фирменном стиле.

Андрей пару раз усиленно моргнул, чтобы прогнать внезапно накатившую на него усталость. Вся эта миссия по вызволению Владимира заняла буквально час (не считая времени на отступление), но он страшно заморился, пока ее выполнял. Впрочем, это не помешало ему, разглядывая ботинки командира, представить его кем-то типа древнеримского оратора, который с помощью харизмы и отменных навыков владения речью мог заставить своего политического оппонента собрать манатки, сложить с себя все полномочия и смыться.

— В первую очередь, хочу поблагодарить вас всех за помощь, — Владимир на миг обернулся и кивнул Милене. — Если бы не вы, меня бы здесь не было.

Кто-то с задних рядов умудрился похлопать, Макаров же хмыкнул.

— Мы все много работали для того, чтобы прямо сейчас я стоял здесь. Но с этого дня нам придется работать еще больше, — он расхаживал туда-сюда и оттопырил указательный палец, словно указывал вверх, на металлический потолок. — Иностранные войска уже обивают пороги нашей страны, урзыкстанские террористы получают от них оружие и защиту в обмен на нефть, а мы что? Мы схавали весь тот ушат дерьма, который нам любезно скормили после смерти Романа Дмитриевича, а наше правительство открестилось от тех, кто двадцать лет защищал регион от боевиков под командованием малолетней подстилки британцев…

А, Фара Карим, подумал Андрей. Удивительно, как она вообще до сих пор жива. Неужели она прямо настолько умна, что умудрилась не только стать главой тамошнего ополчения, но и остаться в живых? Хотя, ей же помогают. Если бы не ЦРУ и МИ-6, она бы давно погибла и ничего не добилась, ведь что может сделать кучка местных с дай Бог хотя бы украденным оружием против целого куска армии? Ничего. Но если учитывать то, что много какие западные страны, включая ту же Великобританию, облизывались на урзыкстанские ресурсы, то Фаре желательно подумать на досуге о том, где можно залечь на дно в случае переворота, потому что та самая помощь в любой момент может превратиться в удавку.

— ..Но мы не будем молчать! Я не буду молчать! — к моменту когда Андрей вынырнул из своих мыслей, Макаров уже вовсю разбушевался. Он дал волю эмоциям, за проявление которых в «Зордайе» его бы отправили в карцер, и теперь натурально рычал. Будто бы тот самый волк с его наколки на спине ожил и взял контроль над телом. — Мы отомстим! За каждый клочок земли, за каждого ебаного солдата!

Андрей не особо разбирался, но точно знал, что Урзыкстан для командира — больная тема. В подробности не вдавался, было не до того, но парни шептались, что тот служил у Баркова и чуть ли не был готов продолжить его дело, но в ответ получил оплеуху от правительства, которое после убийства генерала быстренько прикрыло лавочку. Он бы тоже был недоволен.

— ..А затем бы доберемся и до остальных. Мы захватим каждый город на нашем пути и не остановимся! Ни перед чем, ни перед кем, даже перед той толпой британцев, которые не чураются убивать мирняк, прикрываясь благой целью!

Андрей зевнул с закрытым ртом и прокатился с носка на пятку и обратно, стоя на одном месте. У него уже затекли ноги, но командир продолжал говорить. Его грозный голос отскакивал от стен ангара, а солдаты его внимательно слушали, в некоторые моменты робко аплодируя.

Все и так знали, зачем они здесь собрались, и все были готовы. «Конни» — для идейных, и среди что присутствующих на этой базе, что среди ребят на других базах, не нашлось бы ни одного человека, который не хотел одержать над Западом верх. Это чуть ли не самое главное условие в контракте — желать дать недругам пизды, — не прописанное, но важное, которое и проговаривать не нужно — и без этого ясно. Но Макарову необходимо было выпустить пар и напомнить о важной цели еще раз.

— Андрей.

Андрей в очередной раз вернулся из своих раздумий в реальность и не сразу сообразил, что командир положил свою лапищу ему на плечо, подойдя ближе. Остальные, как ему показалось, отошли от греха подальше на полшага назад, а Андрей сначала посмотрел на ладонь Макарова, а затем перевел взгляд на него самого. Черты его лица чуть смягчились после яростного монолога, но он не выглядел совсем уж добродушно. Он выглядел чертовски уверенно. Гордо.

— Теперь ты моя правая рука.

Ваня же в больнице. Нужен кто-то, кто займет его место на время, и на эту кандидатуру, по мнению Владимира, идеально подходил Андрей. Доселе он не был такой важной шишкой в «Конни», мотылялся, как и все, по миссиям и саботировал арабов да «Теней», с командиром особо тесно не общался, но знал, что тот ему доверял. Андрей доказал, что он надежен, своими преданностью и стопроцентной отдачей. На него можно положиться.

— Я не подведу вас.

— Рассчитываю на тебя.

Макаров начал говорить сразу же как Андрей закончил. Он посмотрел ему в глаза, одобрительно кивнул и похлопал по плечу, после чего та агрессивная часть его личности вернулась, и он продолжил изливать свой план.

***

Впрочем, надолго его не хватило. Вскоре он, завершив речь чем-то в духе «мы вернем России ту славу, которую она заслуживает», потащил Милену в пристройку рядом с ангаром, видимо, чтобы решить бюрократические вопросы. Андрея же облепили солдаты, которые не разбрелись по другим ангарам или патрулям, потому что он на новой должности и просто обязан отметить это.

Он был немного не в том состоянии, чтобы пить. Устал, все дела, да и работа заместителем предполагала под собой то, что вскоре ему придется хвостиком бегать за Макаровым и всегда быть рядом с ним, а алкоголь этому явно помешает. Вдруг его сегодня на ковер вызовут, а он пьяный?

— За тебя, Андрюх!

— За тебя!

— И за Владимира Романыча тоже можно.

Все свободные на тот момент от работы солдаты перебрались в столовую, где из закромов кто-то достал несколько бутылок коньяка. Это чтобы на всех хватило. По длинному помещению вместе с бубнежом бойцов прокатился стук рюмок друг о друга, и Андрей, коротко посмеявшись с какой-то шутки про зэков, за один глоток все выпил. Подумаешь, три часа ночи. Подумаешь, ему скорее всего уже в шесть нужно будет быть как штык. Подумаешь, он уже и вторую рюмку выпил. О последствиях он подумает попозже, потому что обмыть небольшой праздник — святое дело.

Он еще успеет показать командиру себя в новой роли.

Chapter 2

Notes:

я рожала это почти полгода это пиздец

Утром Андрей подскочил не от будильника, а от громкого непонятного звука, будто кто-то с разбега въехал в стену. Не исключено, что кто-то после ночной посиделки и правда так сделал, но, скорее всего, причина шума была совсем иной.

Он, зевая, медленно сел. Некоторые пряди его рыжеватых волос упали ему на лоб, но несколько секунд он пялился на пол, прежде чем пятерней зачесать их назад. Андрей все-таки и правда лег хрен пойми во сколько, чтобы встать — его взгляд зацепился за электронные часы на табуретке рядом — с первыми петухами. Зато у него не болела голова. Он выпил всего рюмки две и затем почти сразу пошел спать.

Андрей потянулся. С повышением сменилось его место жительства: теперь на правах правой руки Макарова ему положено спать в отдельной от общей казармы каморке, в которой до этого коротал ночи Ваня. Даже вещи его остались, парочку из которых неплохо было бы отвезти к нему в больницу: документы, его мобильный телефон… Одежда ему бы тоже не помешала — она была сложена аккуратной стопкой в углу комнаты и покоилась в спортивной сумке. Вообще, все отсюда нужно либо просто убрать, либо передать — Ваня все равно в ближайшее время сюда не вернется. А когда он выздоровеет и продолжит службу, интересно, командир снова его сделает главным?

Андрей переоделся и натянул на ноги в тонких черных носках пыльные ботинки. На их подошве застыл тонкий слой светлой грязи, но его это не волновало. Он быстро умылся, причесался и выскользнул из своей скромной берлоги.

В такую рань жизнь на базе уже вовсю кипела: солдаты мотались туда-сюда по лабиринту из палаток, шли в сторону столовой, административных зданий или ангаров, перегоняли автотранспорт. Гул голосов смешивался с шумом техники и легким осенним ветром, из-за которого уши Андрея мигом покраснели. Он поспешил за вереницей контрактников, что направлялась на завтрак.

Обстановка вокруг теперь казалась ему более живой, чем, например, месяцем ранее. Потому что командир вернулся, и все были на взводе — значит, скоро придется работать в полную силу, пахать и много стрелять. Андрей даже чувствовал слабый мандраж, ощущение предвкушения каких-нибудь масштабных операций, проведение которых Макаров ему поручит, или что-то такое. Или это последствия после двух рюмок.

— Здоров.

— Привет, — Андрей быстренько пожал Кельхину руку и взял с края длинного стола красный поднос. Вместе с небольшой группой бойцов он доковылял до столовой, половина мест в которой уже была занята. Маловато, кстати. Видимо, некоторые отсыпались после вчерашней миссии и потому решили пропустить завтрак.

Столовая чуть отличалась от остальных зданий на базе: она была похожа на огромную палатку, а внутри — десять длиннющих рядов столов. Около них стояли стулья, побитые и не очень (где-то их было больше, а где-то — меньше), тут и там сновали парни с подносами.

— Тебя Романыч ищет, — сказал Кельхин будто невзначай, продвигаясь вслед за стоящими впереди него в очереди солдатами. Он ждал, пока повара разберутся с ними и вручат ему миску с кашей.

— А?

— Б, — ответил тот, когда товарищ удивленно уставился на него. — Хер его, мне Антоха передал. Так что жри быстрее, главный опоздунов не любит, сам знаешь, а тебе опаздывать теперь вообще нельзя. Это нам-то, челяди, он может и простит, а тебе…

Кельхин издал звук «ц», пожав плечами. Андрей же нахмурился.

— Тебе нет, — Кельхин хмыкнул и зыркнул на отложившего свой поднос товарища. — Рассол надо?

— Не надо, — Андрей обошел его и быстро взял с одного из столиков граненый стакан с черным чаем, после чего вернулся. — И так нормально.

— Ты только перегаром там не дыши сильно, если вдруг что. А то тебя сразу понизят.

— Как бы я жил без твоих советов, — он хлопнул того по плечу и сделал пару больших глотков в меру горячего чая. Не очень приятный вкус не успевшего раствориться сахара осел на языке, и Андрей, сделав еще несколько глотков, поморщился, после чего поставил стакан на один из свободных столиков и поспешил на улицу. К Макарову.

Вообще, не такой уж он и людоед. Жесткий — да, но по делу. Без него он не будет выписывать солдатам пропиздоны, а небольшое опоздание — явно не оно. Ну, или Андрей уж слишком сильно пытался сам себя успокоить и в мыслях делал из командира ангела. В их деле ангелов нет, кроме, разве что, на маленьких иконах у некоторых парней.

Андрей кивнул одному из мимо проходивших контрактников и, пройдя еще пару минут, открыл дверь очередной постройки, походившей на офисное здание, пускай и двухэтажное. Внутри его встретили просторная комната со шкафами и компьютером на столе, а также коридор. За тем столом и сидел Антоха, ранее передавший Кельхину важную информацию. Он поднял взгляд голубых глаз на вошедшего товарища и показал большим пальцем в сторону коридора, хмыкнув и отодрав руку от щеки, что удобно на ней покоилась:

— Командир ждет. Иди.

Андрей кивнул и тут же двинулся вперед по длинному коридору, огибая занимавшие его половину открытые двери кабинетов и бойцов «Конни». Те сновали туда-сюда то с пачками бумаги, то с ручками, то еще с чем-то, и Андрей цеплялся за них взглядом и иногда плечами. Он все еще помнил, как пару лет назад приехал сюда, еще совсем зеленый. Ему даже почти слышались далекие окрики родителей аж из Австралии, мол, Андрюша, ну успокойся, ну хватит воевать! а он не успокоился и не навоевался.

Он помнил, как, сжимая обходной лист, бродил по подобным коридорам вместе с другими — с Кельхиным, например, — от одного кабинета к другому, как заполнял анкету и сдавал нормативы, как врач пыталась нащупать у него вену, чтобы взять кровь; помнил, как еще до этого, только приехав, выслушивал, что его ждет. Он все это уже проходил в других странах.

Андрей едва не врезался в Милену. Та неожиданно вылетела из последней комнаты, быстро извинилась и, прижимая телефон к уху, помчалась на выход. Она была одета тепло, в бежевую куртку с мехом на капюшоне и рукавах. Судя по спешке, она немедленно собиралась куда-то уезжать.

Он зашел в то же помещение, откуда она и вышла, и тут же напоролся взглядом на Макарова. Тот разгребал со стола какие-то бумажки, сменил вчерашнюю одежду на куртку да брюки — оба в расцветке мультикам — и выглядел свежо. Его волосы были аккуратно уложены, как и обычно, несмотря на раннее утро. Форма облепляла его сильные руки.

— Явился, — беззлобно фыркнул Макаров. Андрей закрыл дверь и встал около нее. — Летим в Мали.

— Сегодня? — предположил тот.

— Да, — Макаров прошел в сторону, где стоял ноутбук, и, наклонившись, пару раз провел средним пальцем по тачпаду. — Хочу проверить состояние парней, прежде чем что-то делать. Нам в будущем пригодятся все, да и там пока ситуация стабильная, местные силовики уже научены, как воевать.

Андрей кивнул.

За время отсидки командира контрактники «Конни», чтобы особо сильно не отсвечивать, грубо говоря, ушли в энергосберегающий режим. С подачки Милены и других партнеров ЧВК на бумаге превратилась в чуть ли не в ЧОП и никаких активных боевых действий нигде не вела кроме, разве что, Африки, Мали, куда горстка солдат отправилась для помощи местному правительству в борьбе за безопасность в стране. В Урзыкстан никто не совался — это на потом, когда Макаров, аки великий полководец, придумает гениальный план, как вернуть России честь за причиненный в девятнадцатом году ущерб.

А ущерб был. Ладно если бы войску генерала Баркова — Андрей быстро взглянул чуть вверх и командиру за спину, где висел порядком выцветший портрет того — сопротивлялась кучка необразованных местных, для которых жить при почти каменном веке это норма. Ладно если бы они казармы навозом закидывали, типо это ущерб — таких легко угомонить, но гораздо труднее это сделать, если эту самую кучку местных активно накачивают вооружением из заграницы. Вот именно и эта категория граждан, агрессивные урзыкстанцы с перепроданным им оружием, начала качать права, что по итогу вылилось в двадцатилетнюю бойню, эпичный обсер и поджатый властями страны хвост, мол, Барков не наш, он сам тут дела вел, да и вообще, мы бы его посадили, если бы он не погиб. Это опустило авторитет России до уровня гораздо, гораздо ниже плинтуса и пробило два дна — теперь все знают, что большая армия самого большого государства страны чуть что сматывает удочки и отдает богатые природными ресурсами территории на съедение другим. Вот. Вот это ущерб. Настоящий.

Андрей пошатнулся, но среагировал вовремя, когда Макаров неожиданно швырнул ему в руки телефон через полкомнаты. Сенсорный. Его собственный, который пришлось сдать по прибытии сюда пару лет назад.

— С повышением, Андрей, — хмыкнул командир. — Подзаряди его, номер я тебе потом дам.

Он взял в руки какие-то бумаги и прошел к двери, явно намеренный выпроводить Андрея из комнаты в коридор. Тот вышел, Макаров сделал тоже самое и плотно закрыл за собой дверь. Они пошли по направлению к Антохе.

— Через два часа вылет. В Мали проведем около двух дней, потом — обратно сюда, — пояснил Макаров. — Солдаты Фары сейчас заняты, кхм, отстройкой страны, но «Шэдоу компани» активно накачивают их вооружением и обучают их, так что хоть и не сразу, но они все равно заметят шевеление с нашей стороны. Да чего уж, о моем побеге Прайс с компанией уже точно знает.

Андрей кивнул уже какой раз за утро.

Просветлением людей Фары «Тени» занимаются втихую, чтобы массы и в принципе те, кому не положено, об этом не знали. Максимум, кто был в курсе, так это, собственно, Фара и американские власти. И Макаров. Опытные подчиненные Грейвза показывали необразованным (ну честно) урзыкстанским боевикам как пользоваться американской техникой, порой учили их английскому и всякому по мелочи, что относилось к теме. Масштабы накачивания всякими огнестрельными и взрывоопасными вещами были большими, но все же скромнее чем с одна тысяча девяносто девятого по две тысячи девятнадцатый. Все же, «Тени» не могут отдать своим товарищам все, для себя тоже нужно что-то припасти.

«Конни» в стороне тоже не оставались, наращивали силы. Лояльные им каналы в «Телеграме» время от времени публиковали у себя рекламу с наборами, в десятках спортзалах по всей стране подпольно работали небольшие вербовочные центры, куда мог прийти любой крепкий парень, решивший подписать контракт. Оттуда его направяли сюда. Правда, этого пока мало. Нужно разгоняться, нужен, прости, Господи, пиар.

— А что тут делала Романова? — решив разбавить недолгое молчание, спросил Андрей. В знак приветствия он кивнул прошедшему мимо очередному контрактнику.

Командир выдержал небольшую паузу. С едва заметной самодовольной ухмылкой он взглянул на подчиненного:

— Пришла поздороваться. Ей жизненно необходимо было увидеться с тем, кому на свои деньги она покупала сигареты в тюрьме, — он чуть-чуть помолчал. — Ну, она тут не только за этим. Хочет открыть еще вербовочный центр на юге, мол, там география лучше и людей больше захватим, чем если вылавливать по спортклубам. Кстати, новых абитуриентов нет?

— Вихрь пару дней назад говорил, что должны приехать несколько. Откуда и когда — без понятия.

— Кстати. Нужно послать людей в Урзыкстан. Пока я сидел, мне доложили, что там не особо довольны Фарой, и это может сыграть нам на руку.

— Как именно? — спросил Андрей, чуть нахмурив тонкие брови. — Мы ее скинем?

— Да. Если Фара за связи с Западом и передачу ресурсов Урзыкстана Европе и Штатам, то некоторая часть ее людей — против. Они считали Баркова неверным, считают и американцев. И при должной помощи с нашей стороны неверной станет и Фара.

Период своеобразного правления генерала Баркова для Андрея был сродни темы по истории России. В Австралии он жил в относительно русском районе и проходил кое-какие предметы на курсах, парочка из которых, включая историю, давалась ему с трудом, и часто при упоминании того, что происходило в Урзыкстане минимум три года назад, в голове у него всплывали размытые воспоминания о том, как он усердно старался запомнить, кто, как, когда и после кого правил в эпоху дворцовых переворотов. Сначала СССР, потом его развал, потом беспредельщина до девяносто девятого года, затем Барков, а после, к сожалению, Фара — такой отборный винегрет в голове Андрея едва укладывался и понимался с трудом.

Мимо пробежали четверо парней. Макаров пропустил их и дальше с Андреем пошел к ангарам. Документы он прижал рукой к боку, а из его рта, пока он говорил, вырывались едва заметные облачка пара. Холодно ведь.

— Фара хочет продать страну. Полностью. И мне это очень не нравится, ровно как и местным. Да никому бы не понравилось стать вассалом американцев, которые обещают защиту в обмен на все ресурсы. Поэтому нужно выйти с теми недовольными ребятами на контакт. Если все получится, то с их помощью мы сможем быстрее вернуть порядок в регион. Да, потом придется бодаться и с ними, но враг моего врага — мой друг.

— Хорошая мысль, — соизволил ответить Андрей. — С их помощью будем меньше привлекать внимания.

— До начала активных боевых действий.

— Отправим ДРГ в Урзыкстан. Пусть работают.

Неплохая идея. Заручиться поддержкой тамошних исламистов, которых не устраивает женщина у власти, будет очень выгодно. Действовать самим тоже можно, но это очень долго и муторно, а счет идет чуть ли не на часы: скоро, глядишь, в стране начнутся показательные казни недовольных режимом, а «Тени» в тайне ото всех передадут Фаре какие-нибудь «Шторм шэдоу», удобно направленные на территорию России. Старые, но рабочие.

— У тебя два часа на сборы. Максимум, — зарулив в ангар, Макаров перехватил документы и кинул быстрый взгляд вперед, за Андрея, словно увидел кого-то вдалеке. Затем он посмотрел на него. — Хватай вещи и дуй сюда.

Ответив «понял», получив кивок от командира и направившись к казармам, Андрей достал телефон из кармана и нажал на нем кнопку включения. Ожидаемо, ничего не случилось. Придется искать зарядку, но где? Ларек закрыт, да и вряд ли она там будет — там продают еду и средства гигиены, а не технику. У ребят тоже такого не водится, потому что телефоны запрещены кроме, разве что, древних кнопочных, которыми пользоваться можно только строго ограниченное время, чтобы позвонить родным. И зарядки от них, вероятно, не подойдут. Нужна с другим разъемом.

Андрей вздохнул, повел плечами, чтобы размяться, и чуть поднял голову. Серое мрачное небо потихоньку разбавляли бледные полосы красного и голубого, и солнце по чуть-чуть, крохотными частями, выглядывало из-за тяжелых осенних облаков, чтобы облизать своими лучами стенды с патриотичными фразами или фасады кучки зданий в лагере. В Мали уж точно теплее, чем здесь. И в Урзыкстане. Скоро и здесь будет жарко, но немного в другом смысле: в лагере фильтрацию уже проходило человек пятнадцать, а спустя время таких будет в несколько раз больше. Раньше критерии отбора были очень жесткие, еще когда ЧВК вставала на ноги (Андрей тогда был уверен, что если бы не замолвленное за него Ваней словечко и внушительный боевой опыт, то его бы развернули обратно, в Австралию, даже не посмотрев на его физическую форму), но сейчас ей нужно больше людей, и их должны смягчить, но контракты с совсем уж доходягами никто подписывать, естественно, не будет.

Андрей прошел мимо здания, в котором куковали потенциальные новобранцы. На углу двухэтажки находилась импровизированная курилка с парочкой деревянных скамеек и мусорным баком посередине, и вокруг него стояло пятеро мужиков. Двое из них были высокими, а остальные — чуть пониже, но с виду шире и крепче. Они проводили Андрея взглядом, когда он проходил мимо, и затем, стоило ему скрыться за поворотом, вернулись к обсуждению того, о чем разговаривали ранее.

Он же вернулся в свою каморку. Закрыв дверь, он положил телефон на койку и, вздохнув, начал рыться в своей сумке, которую подтащил в центр комнатушки из угла. Он уже не помнил точно, что брал с собой, когда только сюда приехал, но как будто бы там должна была быть зарядка. Хотя он знал, что придется сдать телефон, так что может и не счел нужным занять ей место. Кошмар.

А ведь телефон ему нужен. Быть правой рукой командира это значит быть с ним на связи двадцать четыре часа в сутки, и пользоваться рацией для таких случаев неудобно. Вот телефон — да, вот это подойдет. Чат в «Телеграме» можно зашифровать, а то и вовсе удалить для обоих или одного только себя; можно вытащить сим-карту или поменять ее, отключить мобильник, в конце-концов, чтобы вражеские солдаты в случае чего ничего не прочитали. Да и он не громоздкий, маленький, потому что старый, и легко помещается в карман. Зарядить бы его еще…

Андрей вытащил неаккуратно сложенную футболку серого цвета и, не обнаружив на дне сумки ничего, что выглядело бы как зарядное устройство, цокнул языком и сматерился себе под нос. Он почесал щеку, зацепив краем ногтя старый шрамик от прыща, и, мысленно извинившись перед Ваней, полез уже в его сумку.

Он не считал себя ни на что не годным дураком, но он никогда не думал, что удостоится чести стать заместителем Макарова. Точнее, заместителем заместителя Макарова, ведь иначе он бы и остался солдатом без особых привилегий, если бы Ваню не контузило. А теперь он получил доступ к некоторым привилегиям в виде заветного гаджета и отдельного спального места, у-ух, супер! За эти приятные вещи придется отвечать и в целом нести здоровую ответственность, потому что за любой косяк могут снести голову, но Андрей был уверен в себе. Если командир выбрал именно его, а не условного Кельхина, значит, он точно со всем справится.

В сумке у Вани, помимо немногих комплектов одежды, переживших несколько лет боев, тренировок и частых стирок в местных прачечных, обнаружились очень старый чек из «Магнита» — он купил бутылку воды и пару яблок, — клочок упаковки от жвачки и… зарядка. С перевязанным изолентой проводом, но рабочая.

Андрей поспешил ей воспользоваться. Воткнул блок в розетку, со второго раза подключил телефон и снова нажал на кнопку включения, усевшись на кровать. Та под его весом скрипнула, и он поправил покрывало, край которого завернулся ему под ногу.

Спустя пару минут долгой загрузки — долго же он лежал разряженный! — черный цвет экрана сменила картинка с причудливых форм кляксами, то есть, заводские обои. Приложения подгрузились мгновением позже, и Андрей, чтобы проверить, переживет ли его гаджет что-то кроме пристального взгляда, проводил пальцем по слегка шершавому экрану, на котором было наклеено защитное стекло с отколотым кусочком в верхнем левом углу. Страницы с другими приложениями, что на главной странице не поместились, последовали по направлению за пальцем Андрея. Не без тормозов, но все же.

Вроде все работает.

Он поджал губы. Теперь в этом стерильно чистом гаджете будет храниться номер Макарова. И возможно Романовой. Почему стерильном? Потому что Андрей, прежде чем отдать мобильник, предварительно все с него потер. До этого он еще и аккаунты удалил во всех соцсетях, в которых успел зарегистрироваться до прихода в «Конни». Если бы это была его первая ЧВК и он зависел от интернета, то он бы грустил, что приходится расставаться с друзьями и воспоминаниями, но так-то ему дорожить нечем. Лучше вообще не воевать, если есть что-то, за что тебе страшно умирать, потому что не захочется это потерять. Это отвлекает. Очень даже. Ненужные воспоминания об обычной жизни забивают голову и зачастую укорачивают жизнь, посему лучше просто все забыть. Андрей так и сделал, он вообще почти как белый лист, вспоминает только погоду в родном городе, родителей иногда, редко-редко, да тетю в Москве, на которую оформил доверенность, ибо переводить деньги отцу с матерью в Австралию накладно. Он похож на свой собственный телефон — пустой, ничем не забитый и, как бы забавно ни звучало, готовый служить Макарову. Придется же номер записать для связи. Его, конечно, можно списать из списка контактов Вани, но Андрею хватило ковыряться в его сумке.

Андрей собрал пару своих личных вещей. На африканской базе при необходимости выдадут экипировку, так что тащить комплекты отсюда не стоит, хватит пары своих дырявых футболок да застиранных носков. Можно в военторге купить новый нож, но до тех пор, пока у него не отвалится половина лезвия, Андрей раскошеливаться не собирался.

Он поправил волосы плавным, но быстрым движением от лба к макушке. Чуть сальные локоны примялись под его пальцами. Возможно, его стрижка не очень подходит для ведения дел в «Конни» — скоро начнется мясо, и ему даже не до бритья или элементарной чистки зубов будет, не говоря уже о том, чтобы мастерить себе какие-то там укладки. Но пока возможность есть, и он ей пользовался: спал не в мешке, а в койке, мылся горячей водой и аккуратно, выверенными движениями зачесывал шевелюру. Ему в пору было взять позывной, связанный с волосами и барберами, но он предпочел ограничиться своей же фамилией. Нолан, да. Как известный кинодел.

В «Конни» у всех были позывные, а уж этот позывной — какое-нибудь слово, форма имени или просто фамилия, не важно. Залесов выдрал из своей фамилии «лес», Антон, то есть Антоха, во всех списках числился как Тоха; Кельхин был Хорьком, но часто его называли по фамилии. Хрен знает, почему, но в пределах лагеря чаще мелькало «Кельхин» чем «Хорек». Андрей же Нолан, но Макарову, похоже, все равно, раз вчера и сегодня он назвал его по имени. Что ж, ладно, не критично.

***

Через полтора часа Андрей, с небольшой сумкой на одном плече и телефоном в руке, которой не сжимал лямку, быстрым шагом направился в сторону ангара, где крайний раз видел командира. Перед этим он успел более-менее позавтракать.

Из административного здания вырулило человек семь с бумажками в руках. Скорее всего, они собирались сдавать анализы у местных врачей, по результатам которых им скажут, готовы ли они нести службу и в недалеком будущем воевать с урзыкстанцами. Среди этих семерых да и прочих абитуриентов вполне могли быть и те, кто в Урзыкстане уже бывал.

По рассказам ветеранов, что перешли в «Конни», при Баркове в стране наблюдалась шаткая, но стабильность. В последние годы там и вовсе открылось американское посольство, несмотря на то, что генерала рисовали кровавым тираном, который сажал женщин в тюрьмы, чтобы они… не рожали? Это не шутка, всякие «независимые» СМИ пару лет назад чуть ли не соревновались в том, кто выдумает самую идиотскую небылицу про «сумасшедшего русского генерала»: то он всех заставляет восстанавливать разрушенные его же авиацией дома, то сжигает поля с едой, то в отдельных регионах отравляет воду и вообще чуть ли не ужинает урзыкстанскими детьми — бывалый Лес откровенно ржал. Это все, разумеется, не выдуманные истории, о которых невозможно молчать, но Барков и не был ангелом. Некоторые сравнивали его и Макарова, говоря, что они чем-то похожи по поведению. Такие же жесткие, но справедливые и перегибают только в случае очень, невероятно крайней необходимости. Не святые, но и не выродки, коими их стараются выставить, в общем.

Ангар был пуст, а скромный самолет уже выкатили на ВПП. На нем и придется лететь на другой континент вместе с другими бойцами.

Рядом с входом в ангар обнаружился Макаров. Документы исчезли из его руки, теперь ею он сжимал пятнистую панаму, болтая со старшим по фильтру Лехой Шульгой, он же Правый. Правый был загорелый, высоченный и широкий, с пышной бородой, но при этом он создавал впечатление интеллигента, а не тупого амбала. А еще у него медицинское образование, и он нередко проводил очень интересные лекции для молодняка.

У всех здесь, кстати, разное прошлое. Кто-то, как командир, в университете не учился, кто-то — на заочке или на очном обучении, но взял академический отпуск, решив поднять престиж страны с помощью физической силы, а не умственной; кто-то уже чуть ли не профессор, кому-то буквально пару лет назад пришлось сдавать ЕГЭ… интересная картина. Правда. Все в «Конни» такие яркие, все друг от друга отличаются, но при этом объединены одним — верой в общее дело. Кто-то, может, сюда и ради денег пришел, но к тому, чем горел Макаров, тоже не проявлял равнодушие. Да и иных сюда просто не принимали: кандидатуру любого скрупулезно рассматривали, и тех, кто имел неосторожность ляпнуть что-то — с десяток крайне негативных постов по какой-нибудь животрепещущей теме, к примеру, — пускай и очень давно, просто разворачивали.

— Здорово, Андрюх.

— Доброе утро, — Андрей пожал Правому руку, быстро кивнув. Макаров посмотрел на него, быстрым взглядом больших карих глаз обведя очертания сумки.

— Все взял?

— Так точно.

— Отлично, — Макаров приподнял правую руку, чуть согнув ее в локте, и взглянул на часы. Он протер большим пальцем другой руки стеклышко над циферблатом. Пора. — Все, хорош прохлаждаться.

Правый на прощание махнул рукой, и Андрей вместе с Макаровым проследовали к самолету. Вместе с ними помимо экипажа в Африку направлялись еще десять парней — эти ребята вернулись из отпуска, а парочка — оправилась от полученных в недавних боях ран. Половина мест пустовала, и на них некоторые поставили сумки.

Андрей сел, командир уселся рядом.

— Записывай номер, — сказал негромко он, несмотря на грохот вокруг. Андрей уловил его слова только потому, что тот, чтобы застегнуть старый хлипкий ремень, приподнялся и чуть наклонился вбок.

Он включил телефон нажатием на кнопку и, введя пароль из четырех цифр, разблокировал, после чего зашел в приложение с контактами. Пустое, без номеров, кроме, разве что, номеров «Скорой», полиции и МЧС, которые никак удалить нельзя. Макаров с тихим щелчком пристегнулся и прислонился спиной к твердой стене самолета. Через два места от него сидел контрактник Джулиан. Вот как знал, что в Африке будет работать, что такой позывной взял!

— Восемь девятьсот пять, — сказал он достаточно громко и сделал паузу, когда самолет и заодно всех внутри него тряхнуло. Он разогнался и резво оторвался от земли. Тут же заложило уши, и пришлось прерваться. Командир, чуть не ударившись затылком, быстрым движением четырех пальцев помассировал правое ухо, чтобы самого себя стало слышно не как через толщу воды, и продолжил. — Восемьсот триста тридцать…

Андрей только через пару секунд сообразил, где тройка. Уж очень давно он не держал в руках телефон и подзабыл, как им пользоваться. Ну, со своим новым статусом теперь точно вспомнит.

— Шестьдесят два тридцать, — закончил Макаров и заглянул в телефон, чтобы проверить, правильно ли его новый заместитель все записал. Ошибок нет. — Будь на связи. Всегда. Шифруй чаты, удаляй их и никогда не называй там точные имена, даты и места. Понял?

— Да.

Андрей поднял взгляд на Макарова. Они сидели близко, и он смог в деталях рассмотреть его лицо, которое… ну, за четыре года почти никак не изменилось. Оно все так же выражало крайнюю степень серьезности, будто этот номер телефона — священный артефакт, нахождение которого в чужих руках может привести к тотальному хаосу. Уж вряд ли Прайс со своими друзьями станет названивать или спамить сообщениями, если честно.

Все еще чутка не верилось, что главный вернулся. Батя. Некоторые с иронией называли его дядей или даже дедом Вовой, но Макаров не такой уж старый для подобных прозвищ. Батя — да, потому что (не без помощи четы Романовых и прочих спонсоров) собрал под крылом своей ЧВК самых разных людей и вызывал у них к себе чувство глубокого уважения, но никак не «дядя» и уж тем более не «дед». Он мог рявкнуть так, что все в миг начинали ощущать себя поставленными в угол детьми, но при случае активно шутил и вел себя добродушно, чуть ли не как объевшийся сметаны кот. Да и некоторым он и правда почти годился в отцы.

— А еще лучше, заведи себе несколько телефонов.

Игра в гляделки продлилась от силы пару секунд, после чего Андрей запрятал телефон обратно и поспешил осмотреть отсек самолета, где все тряслись. Макаров же закинул ногу на ногу, вытянув их, и скрестил руки на груди. Левый рукав его куртки чуть задрался, и Андрей краем глаза заметил под плотной тканью очертания непонятной наколки. Синяя, не особо аккуратно нарисованная линия выделялась даже среди сотен темных волосков на коже, но по такому маленькому кусочку сложно определить, что именно там за рисунок.

— Не легче поставить пароли на все, что можно?

— Заставят ввести.

Живая легенда сидела прямо рядом. Это ведь из-за Макарова по большей части Андрей сделал выбор именно в пользу «Конни» (и впоследствии оказался этому рад), ведь если бы Ваня не присел ему на уши, то он либо бы остался в Австралии на радость родителям, либо отправился бы дальше кататься по миру в качестве наемника на побегушках у разных стран. Здесь Андрей не только неплохо заработал, но и нашел смысл своей жизни, если так сказать — он видел обстановку в мире, и ему казалось, нет, он был уверен, что если не «Конни», то никто ее не исправит. В пользу России, конечно же. В пользу государства, в котором Андрей был в детстве всего пару раз, а сейчас знал его почти как свои пять пальцев. Эта ЧВК — его последняя остановка, и покинет пределы ее баз он только вперед ногами, в гробу да с парочкой медалей. Да, так и будет.

— Не заставят. Как я мертвый на кнопки нажму? — Макаров в ответ на это ухмыльнулся и потер шею сзади.

Он убьется, если попадет в плен. Использует гранату, чтобы утащить с собой в Ад и тех, кто заставил его выдернуть чеку, или застрелится. Это не какая-то страшилка, а вполне себе четкая инструкция: если попадешь в лапы к врагам, то немедленно кончай с жизнью. И это знали все.

— Ну и можно поставить удаление всех данных, если несколько раз неправильно ввести пароль, — добавил Андрей.

— Тоже верно, — согласился командир и повернулся к окну рядом, чтобы взглянуть в него. Еще каких-то несколько часов — и они будут в Африке.

— Что именно мы будем делать в Мали?

— Посмотрим на состав бойцов, поговорим с местными силовиками. Смотаемся в город, — тот повернулся от окна обратно к Андрею. — Нужно забрать оттуда тех, кто знает арабский. Рафик еще там?

— Да.

Рафик, он же Тимур, татарин. Наполовину. А на другую половину он урзыкстанец, но в целом он превосходный боец. Среднего роста, тонкий, но не тощий, чуть смуглый и черноглазый — почти типичный житель страны, на которую у Макарова зуб. Он владел арабским в совершенстве, потому что до начала девяностых жил в Урзыкстане, а потом вместе с семьей переехал в Нижнекамск, поближе к родственникам со стороны матери.

— Отлично. Отправим несколько парней в Урзыкстан по поддельным документам, они притрутся к Фаре и будут раскачивать лодку в стране. И газ будут искать. Вот для этого мне и нужен Рафик. Шейх где?

— Шейх с ранением, Владим Романыч! — крикнул сидевший напротив Казак — выходец из Кубани с пышными русыми усами.

Тот нахмурился.

— А Фома? — и спросил с каким-то недоверием, будто думал, что и тот не в состоянии нести службу.

— Фома целый, но в отпуске.

В «Конни» была целая толпа тех, кто так или иначе связан с Урзыкстаном, и станет их еще больше, если открыть вербовочный центр в Краснодарском крае. Эти люди идеально впишутся в местную картину, и так легче будет пакостить.

— А что за газ? — перебил Андрей завязавшийся диалог между командиром и Казаком.

— Зарин. После Баркова остался. Он его разрабатывал, но неясно, где запасы. Все потерли. Но Милена вышла на контакт с его старшим сыном, и он пообещал что-нибудь попробовать поискать. И группа Рафика тоже поищет.

В Урзыкстане.

Андрей кивнул. Газ будет крайне полезен, и все равно, что использовать его — гадко и подло, вон, некоторые и белый фосфор не гнушаются применять. Какая разница, как вести бой?

— С помощью него вытравим американцев, — сказал Макаров. — И подсосов Фары.

— А она разве не в США живет? — вновь встрял Казак.

— Осталась в Урзыкстане, — ответил тот. — Она уж слишком любит свое место, чтобы съебывать сейчас в Америку. Максимум, она может туда кататься, чтобы подписывать контракты со своими хозяевами.

Андрей на миг вскинул брови, кивнув, мол, резонно. Фаре важно сейчас быть рядом с народом, показывать, что при ней дела в стране идут гораздо лучше, чем при проклятом Баркове, и наигранно широко улыбаться для западной прессы: «смотрите, мы выкурили русских при помощи американцев! а еще из-за этих американцев у нас засилье исламистов и меня мало кто поддерживает, но все хорошо!». Она и правда может время от времени покидать свое насиженное место (буквально), но через время все равно возвращается.

***

До конца пути Андрей время от времени общался с парнями. Он успел пошутить пару раз и почти задремать, но затем самолет сел, и он, расстегнув куртку, вышел вместе со всеми на улицу.

Палящее африканское солнце тут же вдарило ему прямиком по макушке да глазам, и он, сжимая в одной руке лямки сумки, прикрыл другой лицо на манер козырька. Макаров натянул солнцезащитные очки и панаму.

Аэродром несколько пустовал. Эта база не была особо многолюдной, в основном потому, что инструкторов из «Конни» здесь насчитывалось меньше сотни. Они нечасто воевали, а приехали сюда по большей части для обучения местных силовиков.

Да и база эта не такая огромная, как в России. Она находилась недалеко от города, среди засохших деревьев и парочки заброшенных халуп, но в целом выглядела приемлемо, а не как типичное африканское поселение.

— Доброе утро! — подбежал Рафик в кепке. Он загорел: от лба до середины носа его кожа приобрела темный оттенок, а ниже, до подбородка, нет — видимо, постоянно носил балаклаву.

Макаров пожал ему руку.

— Где Хаш?

— В городе. Его до вечера не будет. Поболтать с мэрией поехал.

Такой ответ его не особо устроил, но ничего не поделаешь: Башиир тут всем заправлял, и его часто дергали власти. По совершенно разным причинам. Ослушаться он не мог: во-первых, на правах главного здесь ожидаемо, что правительству он нужен для решения различных вопросов; во-вторых, «Конни» за работу здесь получали кое-какие ресурсы, включая, разумеется, деньги. В-третьих, Башиир просто был предан местным. В общем, вариантов не отправиться в город у него не было.

— С возвращением, Владим Романыч, — сказал Рафик. Он, как и все, был рад тому, что командир отсидел пожизненное и наконец вышел на свободу.

Тот кивнул.

— Андрей, казармы в той стороне, — и обернулся, чтобы большим пальцем показать в сторону. — Осваивайся.

Андрей кивнул и пошел туда, куда указано, вместе с остальными ребятами из самолета, а Макаров, Рафик и Казак отправились в противоположную сторону, и Андрей подумал, что догонит их, когда оставит сумку и наденет что-нибудь полегче. Здесь не серый холодный Урал в преддверии зимы, а самая настоящая парилка с жарой под плюс пятьдесят. Да почти Австралия!

Андрей порой скучал по ней, но этим мыслям в голове задерживаться не позволял: у контрактников «Конни» прошлого нет, и даже не надо пытаться за него зацепиться. Это всегда выходит боком.

Но все же, здесь так же душно и солнечно, как в каком-нибудь Сиднее. Асфальт только под ботинками не плавится, а так — и правда почти Австралия. Взять бы сейчас доску для серфинга, натянуть плавки да побежать прямиком в воду, чтобы красиво проехаться по невысокой бирюзовой волне и вызвать тем самым восхищенные взгляды туристов и местных, кто пришел на пляж…

Андрей помотал головой. Казармы представляли из себя большие длинные палатки, в которых стояли койки. Эти палатки чем-то напоминали грядку: они, еще и зеленые, к тому же, вытянулись в семь стройных рядов, между которых время от времени ходили ребята. Андрей зарулил в первую попавшуюся. Там две двухъярусные койки с матрасами и подушками. Одеял нет, да и какие еще одеяла в такую жарищу? Свариться заживо можно.

Под одной из коек стояли две сумки, а свою Андрей засунул под другую. Предварительно он снял с себя куртку и положил на верхний матрас, чтобы показать, что место занято. Занято ненадолго, но все же.

Затем он вышел на улицу, и горячий воздух тут же облепил его крепкие руки. Пребывание в тени палатки сказалось на глазах, и ему снова пришлось прищуриться, потому что здесь на небе ни единого облачка, в отличие от главной базы. Андрей вздохнул и направился туда, куда пошел Макаров.

По пути парни и местные силовики попадались ему по одиночке или в маленьких группах по два-три человека. Территорию базы и аэродрома они охраняли молча, пока пот стекал по их лицам. Из ангаров доносился гул техники под аккомпанемент голосов других контрактников и редких, но громких смешков. Попадались редкие сухие кусты, а на светлом старом асфальте в каких-то местах виднелись трещины и более темные заплатки. Милене наверняка стоит направить сюда побольше денег.

Если в России важные вопросы Макаров обсуждал в самом обычном административном здании, относительно новом и красивом, то здесь это была халупа. Беседка. Буквально беседка из дерева и с маленькой дырой в крыше, из-за которой в центр ничем не огражденного помещения попадал яркий солнечный свет.

Командир активно общался с Рафиком:

— Паспорта, да… — тот потер большим пальцем край прямоугольного деревянного стола. На нем покоились разобранный на половину «Калаш», пара тупых ржавых ножей, папка с непонятными документами и спортивная сумка. — Автозагар?

Макаров приподнял одну бровь:

— Ты серьезно, что ли?

Андрей встал рядом и уперся руками в стол. Рафик покрутил ладонью:

— Ну, товарищ командир, уж извините, — сказал он с иронией. — Урзыки тупые, но не настолько же. Они не поверят, что белый мужик живет в Урзыкстане всю жизнь. Вот ты-

Рафик показал пальцем на Андрея.

— Ты вообще рыжий.

— И что?

Господи, в чем вообще смысл этой беседы?

— А то, что в ДРГ нам нужны хоть чуть похожие на урзыкстанцев, — ответил Макаров. Андрей на миг поджал губы и сложил руки на груди. — Очевидно русских Фара брать наверняка не будет. Лучше не рисковать. Вот, Андрей, мы даже если тебя и покрасим, по тебе все равно все будет ясно, хоть весь платками обмотайся.

— Резонно, — согласился Андрей.

— Так что нужно набирать из числа таких как ты, — командир кивнул в сторону Рафика. — Кто-то из кандидатов сейчас может быть с Хашем?

— Мороз и Пушкин, — подумал Рафик. — Хан.

Все эти трое тоже, ну, не белые и идеально впишутся в состав вояк Фары. Они знают арабский, они умеют работать тихо и в принципе работать в команде, поэтому не послать их в Урзыкстан будет грехом. Вместе с ними отправится и Рафик — в группе уже четверо.

— А на главной базе кто? — добавил он.

— Зевс, Рябой и Шеф. Они только готовятся.

— Получается, без автозагара… — хмыкнул Рафик и потер рукой мокрый от пота лоб. Солнце здесь не щадило никого. — Ладно, пойдемте, хоть сами посмотрите, как тут у нас. Сколько вы сидели, четыре же года, а?

— Да.

— Пожизненное за четыре года, — Рафик улыбнулся. — Недурно. И как там?

— Неплохо, когда тебя боится вся колония.

Троица выдвинулась на солнце из-под спасительной тени беседки.

— Да знаете, отсюда казалось, будто никуда вас и не сажали.

Андрей, вышагивая сзади, не сдержал ухмылки. О, да, Макаров умудрялся работать даже за решеткой. Его влияние на контингент в «Зордайе» было настолько велико, что, приложи он чуть больше усилий, вышел бы на свободу сам, без всякого штурма.

— Вы-то ладно, в жопе мира, — он поправил панаму. — Вам отсюда мало что видно.

— А как сама колония?

— Бомжатник. Все разваливается, вонища стоит, зэки… ебнутые, — начал рассказывать командир. Он вдруг сложил руки за спиной, как читающий студентам лекцию профессор. — Но так даже лучше. Если бы это была нормальная тюрьма, я бы еще год-два там просидел.

— Наколки-то есть у вас?

— Есть.

— Авторитет, а?

— А то.

И они замолчали. Андрей же уставился Макарову в спину, будто пытался взглядом прожечь его одежду и разглядеть эти самые наколки, увидеть их самому, а не услышать о них от одного контрактника, которому что-то там показалось.

***

Следующие несколько часов Макаров провел, грубо говоря, за смотром. Он построил едва ли не всех своих людей, почти пересказал то, о чем вчера орал в ангаре, а потом пару раз пошутил и спросил, знает ли кто из толпы арабский. Из всей кучи руку подняли только двое инструкторов в кепках, но, услышав их уровень владения языком, командир шутливо их послал, а потом и вовсе отпустил всех с миром. Присутствие главного в пока относительно спокойном регионе будто еще сильнее разрядило обстановку: многие, стоя смирно, улыбались да посмеивались в ответ на его колкости, хотя должно быть наоборот. Все-таки, грядет большая война, и такие визиты — звоночек о том, что она уже близко.

Был обед. Каша с говядиной, чай, сок или вода на выбор (Андрей взял воду, уж очень сильно хотел пить) и какое-то хрючево из местных ингредиентов: нечто, похожее на картофельное пюре. И еще отдельно шла горстка нарезанной капусты. Прохладной, влажной после мытья — похрустеть ей в такую жару самое то.

Андрей сидел за одним столом с командиром, который потягивал кофе, запивая им еду. Они оба общались с Рафиком, перекинулись парой слов с сидевшими рядом парнями, и после, убрав за собой посуду, решили дожидаться возвращения Хаша. Все равно спешить пока никто не планировал.

Прошел час. Два. Три. Макаров с Андреем триста раз успели обойти базу и посмотреть на состояние техники, а Башиир так и не вернулся. На звонки он тоже не отвечал, и было решено поехать ему на встречу. Заодно можно будет переговорить с властями города — может, у них найдется кто-то, кто хорошо знает арабский и сможет вписаться в ДРГ.

Рафик уселся за руль старой белой «Тойоты». Макаров занял место справа, а Андрей — сзади. На голову он натянул кепку, надев ее так, чтобы сильно не растрепать мокрые от пота волосы. Рафик провернул ключ в замке зажигания, и авто с жутким грохотом ожило. Командир откинулся на спинку ободранного кресла и прижал панаму к макушке, чтобы та не слетела, когда его подчиненный надавил на педаль газа. Их всех троих тряхнуло, когда они выезжали на дорогу к КПП, и Андрей едва не завалился на бок, но удержался.

Там их пропустили без всяких проблем, после чего Рафик со скрипом переключил передачу и ускорился. Раскаленный воздух засвистел по бокам машины, такой же горячей, с опущенными везде стеклами: ее корпус, руль, сиденья — все нагрелось под яркими лучами, и Андрею ничего не оставалось кроме как сидеть и краснеть от жары, как помидор. А ведь в такой обстановке ему придется в будущем воевать, и факт того, что он вырос в Австралии, мог помочь пережить такое пекло только чуть-чуть.

Придется таскать тяжеленные пулеметы, менять там ленты, кидать гранаты, бегать, прыгать, стрелять, самое главное, очень и очень много, проклиная перчатки, через которые все равно будет ощущаться жар от перегретого оружия, и Фару, из-за которой всем этим заниматься и надо будет. Он вцепился пальцами в края сиденья. Да уж, он отвык от тепла. Главная база — в Сибири, вчера в отнюдь не курортной Кастовии лил ледяной дождь, да и в целом в большей части России минимум до марта будет наблюдаться откровенно холодная паршивая погода. Это, вон, африканская часть «Конни» двадцать четыре на семь плавится под солнцем. Махнуться с ними местами, наверное, хотели многие.

— Владим Романыч, скорее всего, в городе проблемы! — вдруг воскликнул Рафик.

— Какие еще проблемы? — проорал в ответ Макаров. Панама отчаянно пыталась улететь с его головы, ее мятые края мотыляло туда-сюда, но он крепко держал ее, пока под колесами авто в воздух поднимались клубы песка.

— Ну, там нищие! Постоянно то вспышка какой-нибудь болезни, то света нет, то кого-то говном затопило! — и так было плохо слышно, так тот еще больше ускорился. Андрею со своего места было плохо видно покрытое пылью стекло приборной панели, но наверняка там на спидометре стрелка приближалась к сотне.

— И че? — приподнял темную бровь Макаров. На миг он, чуть повернувшись, поймал взгляд Андрея и хмыкнул, мол, ну и хрень. — Хаш там трубы чинит?

— Не исключено! Всякие говнюки сейчас шкерятся, так что нам только и остается что балду пинать! — Рафик оглянулся. — Кстати, а Ванька где?

— В больнице! — вклинился Андрей. — Его задело вчера при отступлении.

Рафик кивнул.

— Че, Нолан, ты теперь заместитель?

— Да!

Интересно, как там сейчас Ваня? Наверняка его уже прооперировали — а с его травмами явно нужна была хоть одна операция, — и теперь он отлеживался. Без сменной одежды и мобильника, в дружественном «Конни» госпитале.

Вокруг был сплошной песок. И сухие деревья. И такие же сухие кусты. А сверху — безоблачное небо, потихоньку переходящее из яркого голубого в послеобеденный оранжевый. Скоро вечер, а потом ночь и отбой в душной палатке. Эх, поскорее бы!

Ехать пришлось около двадцати минут, и вскоре Рафик завернул в небольшой городок. Асфальтированная дорога наблюдалась там разве что на главных, менее стремных улицах; по обочинам бродили кучи людей с сумками, ведрами и тазами на головах, полуголые дети бегали в окружении бродячих собак со свисающими с их боков колтунами шерсти, и всю эту прелестную картину сопровождали шум сотен голосов, рев тарантасов и… и вонь. Макаров заметно сморщил чуть изогнутый нос, прищурившись, а Рафик нет. Привык уже, видимо.

Не без усилий он посигналил, ударив кулаком в перчатке по центру руля, и мешавшие проехать вперед люди тут же рассыпались в стороны. Они и многие другие местные проводили белых заинтересованными взглядами, и Андрей даже кивнул парочке людей. Тут жили бедно, но люди не выглядели агрессивными по отношению к приезжим с другого континента. Оно и понятно: если бы не инструкторы «Конни», всей этой толпе на улице пришлось бы еще беднее.

— А вон и Хаш.

На соседней улице, куда завернул Рафик, стояла такая же «Тойота», но серая, а на другой стороне улицы, напротив транспорта, около деревянного столба с кучей намотанных на него проводов, прямо посреди дороги стоял Башиир. Услышав гул двигателя, он обернулся, прищурился, прижал ладонь к бровям, чтобы присмотреться, а затем поднял руку и махнул ею, мол, здорово.

Рафик заглушил мотор и выскочил на асфальт. Макаров последовал его примеру, Андрей поплелся следом.

— Здравствуйте! — с сильным акцентом произнес Хаш по-русски и тут же переключился на английский язык, когда Макаров пожал ему руку:

— Что здесь происходит? Ты нужен мне был на базе.

— Весь день здесь перебои с электричеством. Я попросил некоторых парней помочь, у них как раз образование электриков, — он кивнул и показал головой вверх, в сторону верхушки столба, где расположились Мороз и Пушкин. Они делали что-то с проводами, в то время как Хан расположился на крыше дома рядом. Он сидел на покрытом мхом шифере и подавал им инструменты.

Андрей опустил взгляд. Черные вереницы кабелей, как очень-очень длинные спагетти, шли от столба до земли, тянулись по улице и уходили вверх, к следующему столбу, уже бетонному. Местные крутились около, и Хан порой на них орал, чтобы они не мешали.

— И вы это все весь день чините? — будто бы неверяще спросил Макаров.

— Если не мы, то кто?

— Кто-то другой. Мне нужно забрать твоих электриков.

— В Урзыкстан поедут? — предположил Хаш.

— Да, — кивнул Макаров. — Они хорошо работают вместе и пригодятся мне в ДРГ.

— Что ж, придется местным тогда побыть без света еще какое-то время, — со смешком Хаш поскреб пальцами шрам на лице. — Ну, дело ваше.

Разговор Макарова с подчиненным влетал Андрею в одно ухо и вылетал через другое. Он уперся руками в бока и, чуть расставив ноги, осматривал местность вокруг. Дома, редкая зелень, мусор, песок, кабели, толпы местных…

Андрей проводил взглядом мужчину в платке. Он бросился ему в глаза, потому что не был черным и был, собственно в платке, хотя это не ЦАР с кучей белых фермеров, а Мали. Это не мог быть кто-то из «Конни», иначе он бы тогда тоже чинил свет на улице. Интересно, кто это. Может, турист? Какой-нибудь мусульманин или еще что, отсюда и платок, который он то и дело поправлял.

Он прошел вдоль машины, на которой сюда приехал Хаш, прошел метров десять и скрылся за поворотом. Андрей потерял к нему интерес, зевнул с закрытым ртом и пожал плечами, чтобы их размять.

— Ты тоже поедешь? — спросил Хаш Рафика, на что тот гордо прикрыл глаза и кивнул.

— Да. Не могу упустить шанс побывать на Родине.

— Не упусти шанс запудрить там мозги парочке местных, — со смешком ответил Макаров. — Ополчение против ополчения Фары нам очень пригодится.

— Вы хотите устроить в Урзыкстане переворот?

— Да. Когда вернемся, расскажу подробнее. Это разговор не для улицы, — отмахнулся Макаров.

А тем временем, тот самый загорелый мужчина прошел мимо вновь, только если в первый раз он это сделал по левой стороне дороги и по направлению от компании бойцов «Конни», то теперь наоборот — по правой стороне, навстречу им. Он то и дело кидал на Макарова быстрый взгляд, но затем так же стремительно опускал его. Ну, да, из шестерых белых здесь командир был самым бледным — все-таки, он четыре года провел за решеткой в стране, где большую часть года пасмурно, и еще не успел загореть.

Андрей уже подумывал снова зевнуть, но вдруг его тело само дернулось и подалось вперед. Он со всей силы толкнул Макарова в спину, а затем сразу же наклонился вправо, когда тот самый незнакомец прошел совсем близко и выудил из-за пазухи пистолет. Он сделал один выстрел, но не успел прицелиться и шмальнул именно туда, где секунду назад стоял командир, прежде чем пошатнуться и свалиться на колени от сильного толчка.

Громкий звук раздался в воздухе, и местные тут же перепугались. Им знакома стрельба, но не здесь, не в центре города, в присутствии защитников из России; вся та масса людей, что находилась на улице и буквально недавно двигалась неспеша и спокойно, вдруг превратилась в бурное течение. Многие закричали, завизжали, начали бегать туда-сюда, и загорелый мужчина, сделав второй выстрел и попав в лобовое стекло машины в стороне от Андрея, воспользовался хаосом вокруг и вбежал в толпу. Он тут же бросился за ним, и Рафик, судя по громким матам за спиной, тоже.

— Стой, сука! Стой!

— Блять!

Мужчина ускорился. Он побежал вверх по улице и зарулил за дом, где пролетел вверх по лестнице, едва не споткнувшись на последней, верхней ступеньке. Андрей преследовал его. Кепка слетела, дышать трудно, жарко и очень душно, но на адреналине он чувствовал себя едва ли не Флэшем и намеревался догнать неудачливого убийцу, который ни разу не обернулся на матерные оклики. Это его работа — поймать этого сукиного сына. Он не должен оплошать.

Впереди показался забор с металлической сеткой. Она жалобно затрещала под незнакомцем, когда тот на нее заскочил и не без усилий взобрался по ней, и сделала это еще громче, когда через нее перемахнул Андрей. Он мог бы просто выстрелить тому в ногу, но ничего огнестрельного с собой, к сожалению, не взял, потому что думал, что Хаш найдется в считанные минуты, и надолго оставаться здесь не придется. И вообще, здесь ЧВК обеспечивает безопасность! Как этот ушлепок смог сюда попасть, да и кто он, в принципе?

Мужчина побежал налево, петляя в узких проходах между домами. Андрей почти дышал ему в спину, а Рафик тащился где-то позади. Пот ручьями стекал по лбу, его крупные капли на секунды задерживались у тонких бровей и катились вниз дальше. Губы пересохли, легкие жгло, хотелось нахлебаться ледяной воды и просто свалиться на землю, но не сейчас.

Вдох, выдох. Андрей сделал широкий шаг и налетел на незнакомца сзади. Они оба рухнули на землю с метрового земляного уступа, и он в процессе приложил его головой о песок.

— Нет, нет! — завопил тот. Андрей выбил из его руки пистолет и навалился на него, сильно сдавив кисти — не шевельнуться.

Он стащил с его мокрой головы платок и откинул в сторону.

Незнакомец — точно европеец. И он говорил на английском.

— Ты кто такой?

Мужчина задергался.

— Я ничего не знаю! Я ничего не знаю! Пожалуйста, я-

Андрей ударил его кулаком.

— Имя!

— Николас! Я Николас, пожалуйста, я-

— Что ты здесь делаешь?

— Я… я… — Николас жалобно захныкал, заикаясь. Андрей приложил его лицом о землю. Песок и мелкий мусор тут же прилипли к коже и разбитой губе.

— Что ты здесь делаешь?!

— Мне поручили… мне поручили убить Ма-ма-акарова, я…

Андрей раздраженно фыркнул:

— Тебя послали сделать что?

— Убить Макарова! — Николас затрясся пуще прежнего, за что снова с размаху получил в лицо. — Пожалуйста, я не виноват! Меня наняли!

— Кто?!

— Спец… спецслужбы…

— Какие?!

— Ам-мериканские. Я никого там не знаю, клянусь, они не называли и-имен, пожалуйста!

Андрей обернулся, когда услышал шаги сзади. Рафик наконец-то догнал его. Он, красный и запыхавшийся, согнулся и уперся ладонями в колени. С него на желтый песок тут же стекли несколько капель пота — до того замотался.

— Чем связать руки есть?

— Не-а! — на громком выдохе ответил Рафик. Андрей хмыкнул и повернулся обратно к Николасу.

— Имена назови!

— Я их не знаю! Я не знаю!

— Зато я знаю, — усмехнулся Рафик. — Та группа чмошников, которая засадила командира в тюрьму.

— Прайс? — спросил Андрей.

— Нет, правительство Кастовии! — тот выпрямился и развел руками. Под конец те безвольно опустились вниз и шлепнулись о бедра. — Ну ясен хуй, что Прайс. Этим бравым ребятам наверняка еще со вчера известно, кто и зачем устроил в верданской колонии фаер шоу.

— Да иди ты… Ладно, давай. Грузим эту суку.

***

Допрос Николаса ничего не дал кроме подтверждения факта того, что он, будучи гражданином США, катался в Великобританию и обратно в Штаты, чтобы получить ценные знания от американской военной бабки да начальников усатого мужика (и его самого). Появление связанных с ЦРУ и ОТГ-141 было вопросом времени, и даже удивительно, что он так быстро решился. Николас был засланцем этой ватаги, которого отправили в Мали с целью проследить за Макаровым, если тот там появится, разузнать его планы и ликвидировать. Впоследствии ликвидировали его самого. Он и правда мало знал, в планы своры Прайса его не посвящали — расходный материал.

Уже ночью, на базе, Андрей стоял около той дырявой беседки, где днем состоялась беседа с Рафиком. Он неспеша курил и с интересом смотрел на черное небо. Звезд там была тьма, потому что город рядом маленький, и света там мало, особенно сейчас, поскольку после неудачного покушения ремонт ЛЭП пришлось отложить. Зато теперь над головой красота: тысячи и тысячи белых точек, желтоватый диск луны с серыми вкраплениями по центру и синева. Дух захватывает.

Чиркнула зажигалка.

Подошел Макаров.

На его правой ладони красовались красные тонкие полоски, словно расчерченные на бледной коже под игру в «крестики-нолики» — он счесал руку после того, как его заместитель со всей дури пнул его. Но эта ссадина уж определенно лучше дыры в голове.

— Спасибо, — сказал командир. Андрей думал, что бы ответить, и перевел взгляд с ночного неба на него.

— Вы мне за это платите.

Макаров коротко рассмеялся. Хриплое «хе-хе» он прервал долгой затяжкой, а после выдохнул сизый дым и покрутил рукой:

— Готовься к премиям. Скоро таких случаев будет еще больше.

И правда. Но до этого «скоро» стоит как минимум хорошенько выспаться — Андрей как раз собирался в казармы после того, как докурит.

Интересно, сколько будет таких как Николас?

Chapter 3

Через полтора дня Макаров, Андрей, Рафик и ватага электриков Хаша вернулась в Россию. Смена жаркой солнечной Африки на сибирскую глушь в преддверии очередной холодной зимы вызвала у четверых парней пару шуток на тему погоды и наигранное недовольство, но командир поспешил заверить их, что скоро они вновь почувствуют скрежет песка на зубах — им уже вовсю клепали поддельные документы, чтобы они смогли умело косить под урзыкстанцев. У Рафика был урзыкстанский паспорт, но смастерить ему решили новый, иначе, в плохом случае, выйти на российский след в подлянках в Урзыкстане будет легче: Марзук Тимур Камильевич? Это еще кто, тот хрен из «Конни»? Так он же там служит, какого черта он забыл в рядах урзыкстанского ополчения? А, ну понятно, опять русские лезут!

Рафик, в общем-то, не совсем русский — по крови, — ну да ладно.

Вернувшиеся на главную базу парни пообщались с другими ребятами, которых давно не видели: они за обедом обсудили вызволение Макарова, ранение Вани (которое оказалось достаточно серьезным: Андрей запомнил из услышанного, что у того как минимум сотрясение мозга, переломы таза и ног и пневмоторакс, не считая некоторых ран от пуль) и предстоящую операцию. Из списка тех, кто свободно владел арабским и был похож на кого-то, кто имеет отношение к арабам, в Урзыкстан сначала планировалось отправить всех во главе с Рафиком. Они бы по очереди записались к Фаре на службу и потихоньку вынюхивали, что там у нее происходит, да промывали мозги ее солдатам. Непокрытая женщина у власти — это же полный кошмар, пускай до распада СССР религия там была далеко не на первом месте, и мало у кого возникали мысли одевать девушек с ног до головы. Советский союз распался, а лодка сама себя не раскачает.

Затем, часть из этих ребят, при успешной промывке мозгов у военных Фары, должна была отыскать газ. Этот газ Макаров позже (скрытно!) планировал отправить в Кастовию, где его внимание привлекли ГЭС «Гора» и российская военная база «Арклов». Он хотел использовать газ для атаки на эти объекты, но окончательного решения пока не принял, думал над другими вариантами… терактов. Да, патриот России собрался убивать россиян, но, хэй, это необходимое зло! По другому поводу власти не почешутся, а вот если исламисты Фары начнут священную войну, в ходе которой убьют несколько десятков, а то и сотен русских людей, они обязаны будут ответить. Макаров поможет им сформировать этот самый ответ.

Людоедский план, конечно, еще и сыроватый, ведь главного компонента, зарина, нет и он пока находится в статусе утерянной реликвии. Но иначе никак не выйдет. Андрей бы мог осудить все это, но он поддерживал любое действие Макарова. Будь он ребенком или подростком, ему бы определенно не понравилось то, что главный планировал устроить, но ему уже больше сорока и он всеми руками и ногами "за", ровно как и Рафик с подчиненными. Людям с отличным от их мнением здесь не место.

Андрей стоял в той же комнате, где Макаров пару дней назад выдал ему телефон. Вместе с ним и командиром также находились Рафик, Милена и старший сын Баркова, Максим. Три часа дня. За окном - черные тучи, затянувшие небо, и холодный воздух. Хорошо, что ветра нет.

Макаров сидел за столом, Милена, все в той же куртке с мехом, расположилась на стуле рядом. Рафик подпирал стенку около двери, а Максим и Андрей стояли недалеко от командира.

— Это вся документация, которую я смог найти в рамках закона. После… девятнадцатого года почти все потерли, так что нужно радоваться, что хотя бы это есть, — Максим передал Макарову синюю папку с документами. Андрей переступил с ноги на ногу, когда тот взял ее.

Сын Баркова был очень сильно похож на самого Баркова. Андрей от скуки то и дело переводил взгляд с портрета генерала на стене на его ближайшего родственника и с легкостью находил общие черты: нос, кустистые брови, форма губ. Даже мода стоять и походка могли быть схожи, но это нужно спрашивать у Макарова или любого ветерана «Конни», кто служил у Романа Дмитриевича и лично его видел. Андрей же довольствовался фото в рамке.

Командир пролистал папку, пару раз ненадолго задержавшись на некоторых страницах. Читая, он хмурил широкие темные брови, пока Милена рядом с ним ковырялась в телефоне да посматривала на свой маникюр, наверняка новый: аккуратной околоквадратной формы розовые ногти с белыми полосками на кончиках. Она приехала сюда вместе с Максимом, но ничего кроме «Вова, привет» не сказала. Она сюда явилась явно не газ обсуждать.

— Газа больше нет. В Кастовии его еще урзыки спиздили, в Грузии завод закрыли и все оттуда вывезли, но в Урзыкстане что-то еще может остаться, — Максим подошел к столу ближе и ткнул пальцем на какую-то строчку на листе бумаги. — Очень советую поискать его на бывших базах нашей армии.

— Нет никаких бывших баз, — встрял Рафик. Он переступил с ноги на ногу. — Все либо разбомбили, либо заняли люди Грейвза.

— Ну не может же так быть, чтобы не осталось даже компонентов! — возмутился Максим. Сам он к делам отца имел очень малое отношение: максимум, был избит боевиками «Аль-Каталы» четыре года назад — однако сейчас был готов помочь по мере своих возможностей. Он бизнесмен, у него своя сеть магазинов. — Из Урзыкстана наши сматывались почти не глядя, точно что-то да оставили! Ищите везде, этот газ может быть в любом ауле.

— Поищем, — кивнул Макаров и, оперативно убрав все листы в файл, отложил папку на край стола, после чего благодарно кивнул. — Спасибо за информацию. Не думаю, что в документах я найду что-нибудь стоящее, но все же.

Максим расправил плечи.

— Я постараюсь нарыть еще, но ничего не обещаю. Упоминать отца все еще может выйти мне боком, — сказал он и достал из кармана своего пальто телефон. — Ладно, пока что все. Звоните, если что.

И вышел. Рафик последовал за ним.

В комнате остались трое.

Макаров наигранно-снисходительно улыбнулся и, жмурясь, повернулся к Милене. Он сцепил руки на столе в замок, кресло под ним скрипнуло.

— Ну, что там с центром?

— Я тебе скинула на почту новые чертежи, посмотри, — кивнула Милена в сторону ноутбука. Она в кои-то веки соизволила отложить телефон — положила его себе на бедра. — Пара моих знакомых дизайнеров может помочь с оформлением.

Макаров включил свой ноутбук. Тот, старенький и видавший всякое, тихонько зажужжал.

— Мне не нужны какие-то грандиозные проекты за миллиард евро. Просто построй мне офис с красивой вывеской, — хмыкнул командир. Он воткнул в гаджет провод от зарядки и принялся искать около стола и под ним свободную розетку. — Можешь даже не сносить то здание, которое там сейчас стоит.

— Вова, эту рухлядь строили из материалов за две копейки. По-хорошему там нужно снести все и вырыть яму глубиной в километр, — цокнула языком Милена. — У нас есть деньги, так почему бы не сделать все по красоте? Так и людей больше набирать будете, а в задрипанный офис никто не пойдет.

— Половина от тех, кто сейчас отсеивается на отборе, пришла из задрипанных спортзалов, — съязвил Макаров и всунул блок питания в переноску около окна. Ради этого пришлось выдернуть вилку от настольной лампы. — Мимо такого же офиса они точно не пройдут. И вообще, он не для вербовки, а чисто для гражданских.

— Я бы лучше потратил лишние деньги на новый асфальт на африканской базе, — решил вставить свои пять копеек Андрей. Ноги затекли, и он присел на стул возле ближайшего к нему стола с кучей стопок бумаги на нем.

— Вот, слышала? — спросил командир с усмешкой. — Там дыра на дыре, самолеты скоро начнут с полосы прямо в барханы укатываться. Проспонсируй ребят вместо того, чтобы тратить лишние миллионы на беговые дорожки у меня в кабинете.

— Да загляни в проект, Вова! Не будет у тебя никаких беговых дорожек! — снова цокнула языком Милена, раздраженно закатив глаза.

Она и командир обсуждали будущий «Конни-центр» — место, где соберутся журналисты, корреспонденты, айтишники и прочие светлые умы со всей страны, готовые помогать ЧВК. Всех их следовало посадить в одном месте, чтобы координировать, и специально для этих целей покойным мужем Милены был куплен недостроенный жилой дом в Санкт-Петербурге, серый, мрачный и разрисованный граффити. Его супруга же, будучи далеко не последним человеком в сфере недвижимости, была полна решимости сделать из этого питерского недоразумения самую настоящую конфетку. Но она не учла, что Макарову вместо конфет больше по душе шоколад «Бабаевский».

— Вова. Смотри проект.

— Смотрю-смотрю.

Милена позволяла себе удивительно много. Перед ней сидела важная, очень важная шишка, а она обращалась к ней по короткой форме имени, да еще и сидела недовольная. Макаров со своим нравом мог давно послать ее далеко и надолго, но терпел все летевшие в его адрес колкости и сам отшучивался. Со стороны они вдвоем сейчас даже выглядели как сладкая парочка, но Милена, даже казавшись ветреной, сохраняла верность погибшему супругу и если и кокетничала с мужчинами, то только своей собственной выгоды ради.

— Нормально, — Макаров щелкнул пару раз старой беспроводной мышью, на что Милена кивнула.

— Я же говорила!

— Но. Никаких золотых статуй и прочей херни. Только самое важное, — командир оттопырил указательный палец.

— Что, даже памятник Баркову не надо?

— Милена, — и фыркнул. — Нет, не надо. Лучше деньги с него потрать на Африку и курсы самообороны.

— Какие еще курсы?

— Меня позавчера пытались убить, а у тебя большая часть наших финансов. Для англосаксов ты такая же мишень, как и я, — объяснил Макаров и бросил быстрый взгляд в сторону Андрея. — Так что найм-

— Тебя пытались убить?! Почему я об этом только сейчас узнаю? — Милена вцепилась ладонями в колени, обтянутые тканью черных брюк, и проехалась модными ботинками по полу под стулом. — Кто?

— Какой-то левый хуй, — уклончиво ответил командир, после чего вернулся к просмотру файла с проектом здания, пока Милена таращилась на него во все глаза. — Он уже умер.

— Ужас… Ты только недавно вернулся, а уже…

Андрей хмыкнул.

— Скажи спасибо ему, — Макаров кивнул в его сторону. — Иначе я бы тут не сидел.

Милена обернулась.

— Спасибо, — сказала она с легким беззлобным смешком, и Андрей чуть улыбнулся ей.

— У меня таких как Нолан больше нет, поэтому усиль охрану, перевези все свои сбережения сюда, поставь побольше камер и купи пистолет. И научись им пользоваться, — посоветовал командир. — За тобой рано или поздно придут, а ты мне нужна целой и невредимой. Поняла?

— Поняла. Ладно, я… на неделе поищу какие-нибудь курсы… так, проект утверждаем?

— Я еще раз его просмотрю и вечером тебе напишу.

— Уже скоро вечер.

— Напишу ночью.

— Ладно, — Милена встала со стула и накинула капюшон. — О! Чуть не забыла. На нас хотят выйти китайцы. Хорошая компания, делают части для оружия и дронов.

— Поболтай с ними. Может, назначим встречу.

— Хорошо. Все, пока!

— Давай.

Воодушевленная Милена сильнее закуталась в свою люксовую куртку и помчалась на улицу, к своему частному самолету. Макаров же размял шею поворотами головы и переключил свое внимание на единственного, кто остался в комнате:

— Ты пока свободен.

— Понял, — и поднялся на ноги. — Как вы думаете, Рафик найдет газ в Урзыкстане?

— Он обязан его найти. В девятнадцатом году его применяла «Аль-Катала», и я почти уверен, что боевики не весь его использовали.

Андрей хотел спросить «а что, мы сами газ синтезировать не можем, если химикаты найдем?», но у «Конни» нет среди связей контактов супер продвинутых химиков, посему решил промолчать.

— Точно что-то да осталось. Можно было бы проверить Боржоми, но там дай Бог остался только пепел, — Макаров едва заметно покачал головой и демонстративно уткнулся в монитор ноутбука, оповестив тем самым, что компания ему пока не нужна.

Андрей вышел в коридор и закрыл за собой дверь. На улицу уже опускались сумерки, коридор был залит ярким желтым светом. Двери многих кабинетов были закрыты, а со стороны входа в здание доносился смех. Он пошел вперед.

— Вы чего на всю округу гогочете? — спросил он, вырулив из коридора к более широкой части помещения, где Антоха развалился в своем кресле, а рядом с ним стояли Рафик, Шеф, Зевс и Пушкин.

— Готовимся к отправке в Урзыкстан, — с ухмылкой ответил Шеф — почти двухметровый широкоплечий амбал с пятнами седых волос на голове.

— Фара ваши тупорылые анекдоты не оценит, — хмыкнул Андрей и прислонился плечом к стене.

Парни могли ржать: у них пока есть время и возможность для того, чтобы поделиться друг с другом парочкой смешных историй. Буквально на днях они отправятся в отнюдь не короткую дорогу и вольются в ряды вояк Фары. По прогнозам Макарова, обработка тамошних «борцов за свободу» займет немного времени. По легенде ребята будут из отдаленных районов Урзыкстана, из каких-нибудь аулов, потому никого из округи не знают; при случае, если начнется проверка, можно сыграть на людской забывчивости и пробить данные солдат: отмазки в духе «мы с Шамилем учились в одной школе просто я переехал!» или «я видел Абдуллу на рынке месяц назад!» сработают идеально. Сделав вид, будто приезжие из России всю жизнь жили в Урзыкстане, просто очень далеко, будет легче промывать мозги людям, ибо у тех не возникнет мыслей о том, что подбивать их устроить государственный переворот будут противники, а не союзники.

— А из числа абитуриентов с нами никто не поедет? — спросил Зевс, и Андрей вынырнул из своих мыслей.

— Да куда там. Половина из них и нож в руках не держала, — отмахнулся он. — Посылать молодняк в Урзыкстан еще рано.

— Ну ничего, скоро все там будем, — сказал Антоха.

— Все кроме тебя! Пиздел бы меньше, — хмыкнул Рафик, на что Антоха в шутку послал его.

— Ну так извините, бумажки сами себя не разберут.

Андрей еще какое-то время провел с ребятами. Он поболтал с ними, обсудил обстановку в мире и последние слухи, затем вместе с ними же покурил на улице, где к тому времени начался снегопад, а после настало время ужина.

Очередь была длиннющая. Бойцы с подносами в руках продвигались вперед ме-едленно, как улитки, и порой в веренице проскакивали маты и недовольные возгласы, в ответ на что поварихи недовольно зыркали на тех одаренных, кто при их присутствии позволил себе ругнуться.

Многие столы были заняты. Люди все приходили и приходили, ржали, пожимали друг другу руки, разговаривали, и гул десятков и десятков голосов смешивался с горячим воздухом, пропитанным ароматом только что приготовленной еды. От такого сочетания Андрей даже вспотел и наверняка покраснел, но уходить не планировал до тех пор, пока не получит и не съест свою порцию. Он заприметил в углу палатки свободный столик и молился, чтобы никто ушлый не занял его и не утащил от него стулья, чтобы подсесть к друзьям.

Он взял стакан с черным чаем. От переливающейся в ярком свете ламп на потолке коричневой жидкости с легким ароматом бергамота шел пар, и Андрей, ловко обхватив стеклянную посуду пальцами, переместил стакан на поднос. Постояв еще минуты две, он забрал из рук контрактника Митяя маленькую миску с двумя дольками помидора и четырьмя круглыми кусочками огурца — тот передумал есть этот пробник салата и отдал порцию товарищу; главное блюдо выдали лишь минут через пять. Им оказались гречка, говяжья котлета и клякса размером со столовую ложку кабачковой икры почти у самого края тарелки. Андрей положил чистую ложку на мягкую рассыпчатую крупу, поблагодарил поварих и, получив от них «приятного аппетита», направился к столу. Он ловко огибал сгорбившихся над своими порциями ребят, отходил, когда те неожиданно откидывались на спинках стульев и вертел поднос в руках, чтобы случайно никого им не задеть. Он едва не разлил чай, но успешно достиг пункта назначения.

С легкой довольной улыбкой Андрей поправил волосы. Также он расстегнул верх пятнистой тактической куртки, вдохнул горячий воздух столовой и…

..уселся напротив Макарова.

Он нарисовался за тем же столом, что заприметил Андрей, и это заставило его немножечко удивиться: места еще были, да и он думал, что командир будет ужинать у себя, в административном здании, а не здесь, где половина присутствующих вытаращила на него глаза, забыв, как жевать. Ну, оно понятно: эти люди подписали контракт в течение тех четырех лет, что тот сидел в тюрьме, и не видели его вживую. Теперь увидели: основатель ЧВК явился поесть гречки с котлетами.

Андрей ничего не сказал.

Он подвинулся на стуле ближе, уперся локтем левой руки в стол, а правой взял ложку. Ею он отломил небольшой кусочек котлеты, подчерпнул кончиком немного кабачковой икры и гречки, после чего отправил все это в рот. Вкуснотища.

Нет, правда, кормили здесь прекрасно: хороший чай, уж явно не какая-нибудь «Принцесса Нури», пакетиков сто которой закинули в чан с кипятком; сочные котлеты с хрустящей корочкой, в которых мяса уж точно больше, чем хлеба; прохладные, свежие овощи и мягкая, в меру соленая гречка. Она не была по консистенции как каша, а достаточно твердой для того, чтобы не вызывать рвотные позывы — да в этом блюде идеально все! Будь воля Андрея, он бы приходил сюда чаще, а ведь есть и такие кадры, которые не завтракают или пропускают обед или ужин. Как правило, это уставшие контрактники так делают, все равно восполнить недостаток еды можно своими собственными харчами либо чем-нибудь купленным в ларьке. Антоха, вон, нажирался булочками с изюмом, а особисты и некоторые другие ребята, у которых абитуриенты проходили фильтрацию, перебивались пюре и лапшой быстрого приготовления. Ну и было много кофе и чая, куда же в около офисной обстановке без этого.

— В документах ничего полезного нет, — вдруг пожал голос Макаров. Он сделал два глотка чая, разделавшись с большей частью своей порции, и вытер пот салфеткой — небольшой пластиковый держатель для них стоял посередине стола. — Одна вода.

— А что это именно за документы? — поинтересовался Андрей.

Он на секунду пересекся взглядом с командиром.

— Старые бумажки времен Баркова. Точнее, после него. Выписки того, что, как часто и в каком размере он что-то делал.

— Ну, сын Романа Дмитрича, — Андрей прервался и сам глотнул чая, чтобы смочить горло после гречки. — Же сам сказал, что армия из Урзыкстана уходила быстро. Данные по газу там могли не внести из-за спешки. Или потому что не захотели.

Вполне вероятно могло быть так, что Барков предусмотрительно скрыл от всех — или почти всех, включая тех, кто занимался подсчетом нанесенного им Урзыкстану ущерба — факт того, что зарин он хранил не только в Грузии и Кастовии. Может, недоговаривать — как раз в стиле генерала, и он надеялся, что его последователи в будущем допетрят, что газ уничтожили далеко не весь.

— Резонно, — согласился Макаров и затем махнул рукой. — Ладно, все равно искать это все будет Рафик.

— Если достаточно обработать местных, они могут помочь. Они же там у себя знают каждый уголок, — предложил Андрей. — Главное, не спалиться.

— Да, хорошая мысль. Шавки Фары будут не прочь потравить кафиров газом.

Андрей кивнул.

— Может, и ей дадут дыхнуть, — и хмыкнул, отправив в рот последнюю ложку. Ужин успешно съеден.

— Может. Ей точно понравится: Барков, когда только пришел, хорошенько прошелся газом по Сахре.

Бывалые рассказывали и про бомбардировки всяким, включая тот же зарин: это было нужно, потому что режим в Урзыкстане, когда туда пришел генерал, был террористическим. Половина местных если и не была любителями кидаться под колеса с гранатами в руке, то как минимум таким симпатизировала, а как максимум — помогала. Подобным человеком был отец Фары и ее братца, как рассказывал Лес. Он также поделился, что в самый первый день был на улице, затянутой опасным зеленым дымом, и в составе группы из где-то дюжины человек выискивал террористов и их пособников. Зрелище было… впечатляющее: разрушенные дома, крики обезумевших жителей Сахры, хрипы задыхающихся животных и жар солнца, спрятанного за покрывалом из пыли.

Макаров чуть подвинул свой стул назад и поставил стакан на пустую тарелку.

— С завтрашнего дня следишь за подготовкой группы Рафика. Можешь прогнать их по полигону, заодно и молодняку покажут, как работать, но с этим сильно не заигрывай. Мне нужно, чтобы они были готовы как можно скорее. Паспорта им скоро сделают.

— Есть, — кивнул Андрей. Командир же встал из-за стола, отнес грязную посуду и вышел на улицу. Наверное, он направился к себе, где детальнее просмотрит присланный Миленой проект офиса.

***

Андрей же убрал за собой, вытер стол, задвинул стулья и пошел к себе, в свою скромную берлогу. По пути, около курилки, он выцепил Рафика и сказал ему утром быть готовым к началу тренировочного курса.

Его комнатушка со спальным местом находилась в здании с комнатами других не менее важных шишек. Не то чтобы кто-то в лагере был святым, просто отстаивать очередь из абитуриентов и рядовых контрактников долго и муторно, посему для тех, кто работал с бумагой, был старшим инструктором или правой рукой командира душевые и спальные места построили отдельные. И слава Богу.

Андрей прихватил с собой оранжевое полотенце, полупустой тюбик зубной пасты и зубную щетку в футляре с «АлиЭкспресс». Побрился он не так давно, так что бритву не взял.

В небольшой комнате уже витал аромат шампуня с запахом типа «море и скалы», когда Андрей пришел в нее. Он вытащил зубную щетку из футляра и сполоснул ее водой из крана, кончиком ногтя поддел крышку тюбика и выдавил на растрепанные ворсинки зеленого и черного цвета немного мятной пасты. Ее он тоже чуть облил водой и отправил в рот. Справа поводил, слева, глядя в запотевшее зеркало у раковины, и слушал шум льющейся воды.

Здесь четыре раковины и четыре огороженных друг от друга душевые кабинки. На выходе, около стены, расположились три стиральные машины, а также сушилка, на которой достаточно долгое время уже висели чьи-то носки, точно сухие.

Андрей шмыгнул носом. Он открыл рот и принялся водить щеткой по нижнему ряду зубов. Горячая вода здесь была всегда, и это хорошо, особенно в преддверии начала зимы, когда станет совсем холодно.

Вообще, Милена и ее деловые партнеры неплохо вложились в «Конни». Если бы Андрей не знал, кто она такая, то подумал бы, что ей абсолютно побоку на дела ЧВК, но она искренне интересовалась обстановкой в мире и в самой конторе. Милена отнюдь не простушка и, пускай по ее миловидному лицу так не скажешь, в политике она понимала больше некоторых мужиков. Так же хорошо она понимала, что горячий душ после вкусного ужина — это заебись.

Андрей провел в душевой от силы минут двадцать. Он быстро подмылся, даже голову помыл, вытерся и пошел к себе, где оделся в гражданские шмотки — дырявую футболку да треники, — выключил свет и лег в кровать.

Спустя пару минут он, правда, подорвался и поставил телефон на украденную у Вани зарядку, а затем снова лег, укрывшись одеялом.

Макаров дал ему первое важное задание — провести Рафику и его смуглым орлам спецподготовку. Это уж точно легче чем спасти от пули, но все равно ответственно. Да, ребята знают, как работать тихо и не привлекать к себе внимание, но они давно не участвовали в диверсиях и в принципе не воевали, а Андрею полнедели назад довелось поучаствовать в мясорубке из зэков в Кастовии, так что что-то нужное он расскажет и поможет освежить память.

Он лег на бок. В течение дня, да и раньше, он периодически вспоминал, как пнул Макарова в Мали и тем самым уберег его от смерти. Он много чего пережил, но основателя "Конни" вот так спасал впервые (вызволение из тюрьмы не считается). И так быстро все произошло! Просто миг, за который руки и ноги рефлекторно, чуть ли не сами среагировали и раньше их обладателя поняли, что нужно сделать, чтобы пуля из пистолета пешки Прайса попала не в голову, плечо или еще куда-нибудь, а в машину или воздух.

Даже присутствовавшие при сцене покушения ребята по возвращении на африканскую базу удивились вслух, сказав, что они бы скорее уклонились от пули сами, чем оттолкнули от нее кого-то другого, даже несмотря на годы подготовки и боевой опыт — до того стремительно развивались события. А вот Андрей сумел быстро среагировать.

Да уж — он вздохнул и подвигал ногами под одеялом в поисках более прохладного места, — еще пара подобных случаев, и его самооценка долетит до небес и он станет требовать зарплату больше.

Так, все, теперь точно пора спать.

Chapter 4

Прошло две недели. Ровно за такой срок Рафик и команда вспомнили все, чему учились, а затем получили на руки поддельные паспорта и одежду, после чего отправились в Урзыкстан. Это было тяжело, им пришлось выискивать такие места на границе, чтобы их не засекли, но они справились и незамеченными попали в нужную страну. Легальные способы им не подходили: в случае, если бы иностранные спецслужбы в будущем что-то заподозрили и начали проверку, компанию веселых смуглых ребят быстро бы нашли, поэтому пришлось скакать по горам, как горным козлам.

ДРГ тут же, только перейдя границу, затихла. Никто из парней не выходил на связь, но ни у кого это не вызвало беспокойства — они еще не обосновались, посему передавать привет командованию было рискованно. Для начала следовало обжиться на новом месте и привыкнуть к новым ролям, но у группы Рафика проблем с этим точно не будет. Они — профессионалы, да и у кого-то оттуда, если память не изменяет, был талант к актерству. Ну и вот, чем Урзыкстан не театр? Фара так вообще марионетка.

Андрей принял немного участия в подготовке бойцов. Рафик — отнюдь не новичок и не растерял навыки за время затишья в Мали, так что даже тот факт, что там он вместо перестрелок убирал коровье говно с улиц или чинил трубы, помогая местным, не сделал из него беспомощного болванчика. Он все так же шустро разбирал и собирал калаш и прекрасно стрелял, а также пользовался маскхалатом. На учебном полигоне не было мест, куда насыпать песок на манер имитации девяноста процентов пейзажей Урзыкстана, однако шустрый боец умело сливался с холодной землей и редкими пожухлыми травинками на ней.

Утром перед отправкой Андрей собрал всю ватагу, построил ее недалеко от корпуса, где ютились абитуриенты, и на всю площадку пробасил цели и задачи ДРГ, которые она должна выполнить на территории Урзыкстана. От его громкого голоса некоторый молодняк в гражданском, еще даже не прошедший фильтр, с интересом выглянул в окна, смотря на спины контрактников «Конни» да их командира. Второго командира. Дядя Вова все это время провел в разъездах, в лагере появлялся редко, а потому Андрей остался там за главного. Но за эти две недели на территории базы не случилось ничего криминального или в целом плохого, ведь в «Конни» дисциплина стоит далеко не на последнем месте. Ну и хорошо.

— А долго мы тут еще будем сидеть?

Смеркалось. Уже успел начаться декабрь, и погода по такому случаю совсем испортилась: за окном шустро падал снег, подсвечиваемый фонарями на улице.

Андрей и человек пятнадцать новобранцев сидели в лекционной, комнате, очень сильно похожей на кабинет в школе. Он развалился за столом у стены, пока остальные сидели перед ним. Кто-то смотрел в окно, кто-то — с интересом вокруг себя, а кто-то смотрел прямиком на него и слушал. У Андрея пока не было поводов особо напрягаться, потому он занялся тем, что время от времени читал лекции молодняку.

— Столько, сколько будет нужно.

Он рассказал историю конфликта в Урзыкстане — четверть от присутствующих ее не знала и даже не была в курсе о том, что какой-то там генерал Барков какие-то там двадцать лет практически правил какой-то там страной, — поведал немного теории о ведении боя, о том, как прятаться от вражеских БПЛА; перечислил, какие элементы экипировки в будущем выдадут. Ребята только пару дней назад прошли медосмотр, разобрали себе позывные и теперь с предвкушением ждали, когда им сделают и выдадут жетоны. Жетоны в «Конни», кстати, не были пафосными, как в каких-нибудь фильмах: вместо имени и фамилии, группы крови и прочего на них просто выгравирован набор номеров с буквами. Под этими самыми номерами контрактники проходят в списках ЧВК.

— Вообще, — Андрей поерзал на стуле, и тот жалобно скрипнул под ним. — Вы радуйтесь, что можете тут долго проторчать. Наберетесь опыта как следует, а в будущем мы программу сильно укоротим.

Молодняк закивал. Да, сейчас у абитуриентов есть вагон и маленькая тележка времени для того, чтобы получить все необходимые знания для участия в будущей войне в Урзыкстане. Инструкторы возятся с ними почти как с маленькими, чуть ли не каждый день водят на учебный полигон, до куда минут сорок бодрым шагом и столько же — обратно; у них есть достаточно времени на отдых, включая сон и хобби по типу чтения. Им даже уже платят! Мало, буквально по нескольким тысячам рублей в день, но этих денег все равно хватает, чтобы купить что-нибудь к чаю в ларьке. Новобранцы катаются как сыр в масле и правда должны быть этому рады: после провокаций, которые запланировал Макаров, в случае, если все пройдет гладко, потенциальных новобранцев повалит целая куча, и с ними некогда будет сюсюкаться. Необходимо будет в кратчайшие сроки ввести их в курс дела, выдать снарягу, посадить в автобус и отправить в Урзыкстан.

— А вы с урзыками сталкивались когда-нибудь? — спросил щуплый новобранец, занявший первую парту правого ряда, что ближе к двери в темный коридор.

— Лично — нет, — ответил Андрей.

— А вы давно здесь? — спросил темноволосый мужик с самой задней парты, которому на вид лет тридцать.

— Четыре года. С самого основания.

Лекция закончилась, и теперь пришло время для такого ленивого общения, когда тишину разрезал короткий вопрос, молчание повисало снова, и спустя полминуты-минуту Андрей отвечал. Обстановка, кстати, не ощущалась неловко: здесь и во всей ЧВК в целом создавалось впечатление братства, настолько, что даже эти новые лица Андрею казались давно знакомыми.

— А в Кастовии были?

— О, у меня кент оттуда, — сказал русоволосый крепкий парень, по виду как богатырь.

Андрей вскинул бровь.

— Был. Еще вопросы есть?

Никто ничего не ответил.

— Ну и славно, — он встал, уперевшись ладонями в стол. Стул под ним со скрипом проехался по полу назад, к стене. — Возвращайтесь в кубрик. Бывайте.

Новобранцы попрощались с Андреем, и он резво вырулил из комнаты в коридор. Там не горел свет, посему он, решив не усложнять парням жизнь, включил его нажатием на выключатель около двери. Затем он прошел к лестнице и спустился по ней на первый этаж, после чего толкнул массивную входную дверь и вышел на улицу, прямиком в объятия холодного ветра.

Снаружи стояла картина, словно из какого-нибудь фото из интернета, которое вызывает ощущение непонятной тоски и ностальгии: в жилом здании, том самом, где ночуют новобранцы, везде горел свет; в другом здании, с медблоком, где абитуриенты сдавали анализы — тоже желтые окна. Тропинки и асфальтированную дорогу, включая голые деревья и постройки тут и там, освещали фонари. Слабый, но холодный ветер сдувал снежинки, заставляя их беспорядочно кружиться в и без того морозном воздухе, когда раз в пару минут едва ощутимые порывы усилялись.

Андрей поморщился и на миг втянул голову в плечи — холодно! Еще и с вероятностью в сто процентов наверняка лицо покраснело — кожа у него там тонкая и при любом удобном и не очень случае приобретала цвет спелого помидора. Ну ничего, сейчас он вернется к себе, заварит горячего чая, попьет его с пряниками или остатками печенья, а потом дождется сытного ужина, м-м-м…

В кармане штанов завибрировал телефон. Андрей, бодро вышагивая по покрытой тонким слоем снега дороге, румяными от мороза пальцами вытащил его, включил нажатием на кнопку и удивился. В шторке — уведомление о новом сообщении. От Макарова.

«Зайди ко мне» — все, что он написал, и Андрей посмотрел вперед, вдаль, словно ожидал там увидеть транспорт, с помощью которого командир вернулся на базу. Увидел он только еще кучку зданий да контейнеры.

Пришлось поспешить и сделать шаги шире. Берцы чуть скользили по снегу. Андрей засунул телефон обратно в карман и выдохнул через рот. Облачко пара, когда он повернул налево, тут же унес очередной порыв ветра.

База будто пустовала. Людей на улице мало, крайне мало, и больше их только вблизи столовой (там трудились вызвавшиеся помогать поварихам ребята, и в преддверии ужина они активизировались). На пути Андрея до административного здания же никто не встретился, а те немногие, кто отважился в такую погоду сгонять покурить или к ларьку, были замечены им только боковым зрением, как тени или актеры второго плана.

Наконец, нужное здание. Андрей пролетел по нескольким ступенькам, открыл тяжелую дверь, переступил порог и закрыл ее, нырнув в приятное тепло освещенного коридора, в котором стояла относительная тишина. До тех пор, пока он не явился. Антоха, сгорбившись в кресле, усиленно что-то печатал и неотрывно смотрел в монитор компьютера. Чуть шуршал системный блок. Из ближайшего кабинета доносились звуки, будто кто-то не без усилий скреплял степлером пачки листов бумаги.

Вытерев обувь о тряпку к двери, Андрей поправил волосы холодной ладонью и пошел вперед. Чего хочет Макаров?

— Здравствуйте, — сказал он, войдя в кабинет. Приветствие из-за скрипа дверной ручки получилось скомканным и приглушенным, похожим на «расьте».

— Здорово.

Макаров, обутый в черные ботинки и одетый в футболку и темно-синюю теплую мастерку, рылся в шкафу. Перед столом рядом с ним, который вечно забит всякими документами, стоял стул, а на нем — коробка с новыми пачками бумаги. У командира — Андрей сумел разглядеть его лицо — красные щеки. Видимо, с улицы сразу прибежал сюда. Ровно как и его заместители.

— Давай, рапортуй, — махнул рукой Макаров и чуть ли не нырнул в недра шкафа. Его полки ломились от плотных папок, таких прямо массивных, с круглыми скобами.

— Рафик и его группа на связь не выходил. За последние несколько дней сюда приехали пятеро. Никаких происшествий не было, за эти две недели в контейнер никто не сел, — Андрей машинально сложил руки за спиной и выпрямился, докладывая.

Макаров кивнул с тихим «угу-м-м-м». Из папки, которую он вытащил, выскользнул лист и чудом улетел в коробку, а не на мокрый пол с грязными разводами.

В «Конни» проблем с дисциплиной нет, опять же, но у абитуриентов она могла быть. Любители привезти в бутылке из-под воды водку, дегустаторы непонятных таблеток или мелкие воришки в лагере пусть и очень редко, но бывали, и, если их ловили с поличным — а их ловили, — они тут же после того становились всеобщей грушей для битья. Некоторые парни, кто свободен от тренировок и прочих занятий в нужный момент, с радостью вытирали об провинившегося ноги и кулаки. Возможно это дико, но не для контрактников, потому что алкаш, наркоман и вор — потенциальная угроза если не всей ЧВК, то как минимум одного отряда. Андрей как раз недавно рассказывал об этом новобранцам: вот что будет, если командир группы выпьет? Минимум, придется тащить его на себе, а как максимум, тащить и его самого, и его подчиненных, уже мертвых, придется медикам. С наркоманами тоже самое — не ясно, что можно от них ожидать. Вор может в любой момент предать, ведь если у него хватает наглости пиздить чужое, то и оружие бросить она у него найдется. Вот эти категории людей, ну, или не совсем, после публичного опиздюливания оказывались в самом обыкновенном грузовом контейнере, в которые еще на огромных судах товары грузят.

Оказаться в таком месте — крайне унизительная вещь. Обычно даже после побоев не так больно, как после отсидки в контейнере, потому что боль от поджопника слабее дикого стыда за свой проступок. Всего одним косяком, пусть и грубым, можно лишиться уважения у всей ЧВК — вот это настоящая боль. Но, слава Богу, пока Макарова не было, никто не чудил и не испытал ее.

Тот наконец отошел от шкафа, выудив оттуда пару листов бумаги с распечатками.

— Что вы искали? — спросил Андрей. Ему стало интересно, что такое командир так усиленно пытался найти.

— Да так, — тот махнул свободной рукой, подойдя к забитому столу. — Несколько документов с покупки здания под наш будущий офис.

Андрей ответил кивком и «м-м-м». Он повернул голову влево и увидел, что на рабочем столе, где мусора поменьше, помимо лежавшего у органайзера пистолета стоял ноутбук на зарядке. Он был включен, и с расстояния в несколько метров, с помощью своего почти стопроцентного зрения, Андрей заметил, что там была открыта браузерная версия «Телеграма» с обычной темой. Слева располагался длинный список чатов, и четыре из них были закреплены: «Милена», «Андрей Нолан», «Башиир» и «Максим Барков».

Вдруг на весь монитор, чуть пыльный, вылезла аватарка — зеленый кружок с буквой «Р» посередине. Звонок. И это звонил Рафик.

— Ответь, — отдал приказ Макаров, вчитываясь в написанное на листах.

Андрей же ринулся к столу и рухнул на стул. Он нажал на клавишу enter, но ничего не произошло — вызов не принялся и все еще отображался как входящий. Андрей нажал снова. И еще раз, чуть громче, что не скрылось от Макарова, который недовольно цокнул языком, подошел близко, встав сбоку, близко к правому плечу, и, когда Андрей быстро спрятал ладонь под стол, с помощью тачпада и пары тычков пальцем по нему-таки принял вызов.

Появился Рафик. В плохом качестве. Он сидел, обмотанный шарфом, что носили местные, и в рубашке. Позади него трудно было что-то разглядеть — ночь, все синее и черное, еще и связь не очень.

— Здравия желаю, — поздоровался он чуть весело и помахал рукой в камеру.

— И тебе не хворать, — Макаров наклонился посильнее и обхватил ладонью край стола, чтобы опереться. — Как вы там?

От него исходил совсем слабый аромат одеколона. Может, это подарок от Милены?

— Пока все ровно, товарищ командир. Мы с Зевсом и Пушкиным уже как полнедели служим у Фары, остальные пока готовятся. Приняли без вопросов, снарягу выдали и оружие. Причем оружие, я вам скажу, точно от нашей армии. Оно почти все российского производства!

— Ну тут я не удивлен, — хмыкнул Макаров.

— Фару ни я, ни ребята не видели. Подготовку проходили у местных, но парочка америкосов с шевронами «Шэдоу компани» тоже была. Сдавали нормативы. Биографию там не проверяют, просто посмотрели паспорт. Ну, нам же лучше.

Естественно. В «Конни», если абитуриент имел неосторожность, например, усомниться в поступках Баркова лет семь назад и оповестил об этом подписчиков своего блога, его при тщательной проверке разворачивали и выпинывали за пределы лагеря. Спасибо, что не обоссывали — здесь и правда могут откопать древние записи в соцсетях и предъявить их, а отпереться шансов нет.

Позади Рафика кто-то прошел — картинка не очень, не ясно, кто, но определенно кто-то из его группы.

— Будем потихоньку искать газ и отмечать скопления людей Грейвза и техники. Постараюсь держать вас в курсе как можно чаще, но звонить часто не смогу. Тут уебищный интернет.

— Я заметил, — сказал Андрей.

— Что местные?

— Мы сейчас на окраине Сахры, и тут все осталось так, как было при Баркове. Куча песка, мусор… вывесок и вообще в принципе надписей на русском нет. Все к херам поснимали. В центре тоже. Ну, они ж независимые, — выделил с издевкой последнее слово Рафик. — Баб на улицах мало. Мужиков пока высматриваем, но я вам уже сейчас скажу, что как минимум парочка из тех, кто принимал у нас нормативы, шепчется о перевороте.

И правда очень вероятно, что с такой обстановкой мужчины, которые были с Фарой при Баркове, хотят ее сместить. Она и так взяла курс на отказ от связанного с Россией и СССР прошлого, но им этого мало, и они хотят возвращения в каменный век, который царил до прихода в регион советов и Баркова после девяносто первого года. Для этого урзыкстанским радикалам нужно как-то устроить переворот и убить Фару, сделав это так, чтобы никто затем не влез. Присутствие «Шэдоу компани» в стране мешало сразу насадить Фару на вилы — у нее с американцами контракт, и возможно даже не один, так что они будут беречь ее и ее режим как зеницу ока.

— Походу, Фара все деньги спускает на вооружение. У нас пока наше, но ее подсосам со статусом повыше выдают и натовское. Мы с пацанами сейчас думаем, как кого-нибудь из тех, кто пока готовится, отправить охранять порт: говорят, что америкосы собираются отправить ракеты. На аэродром в Сахре могут меня поставить, но я пока просто так болтаюсь. Испытательный срок прохожу, считайте.

Макаров все то время, что Рафик говорил, порой кивал. Свет лампы на потолке бил прямиком в экран ноутбука, и в нем отражалось сосредоточенное лицо командира. Он смотрел на одного своего подчиненного, но порой переводил взгляд и на другого — на Андрея, что временами от скуки ерзал на стуле и пялился на разные углы кабинета.

Странная ситуация: он сидел, как король, на скрипучем стуле, а человек главнее его буквально во всем, стоял, нагнувшись. Со стороны это наверняка выглядело нелепо, но Макарова это не смущало. Все его внимание сейчас было приковано к Рафику и его докладу, и тот все продолжал и продолжал говорить: дополнял уже сказанное, делал лирические отступления, активно жестикулировал, из-за чего звук отставал от картинки. Вообще, если бы его монолог услышал какой-нибудь любитель нахваливать Запад и жизнь везде, кроме России, то он бы непременно подумал, что это нехило так приукрашенная ложь, чтобы очернить Урзыкстан и его невероятный колорит, свободный дух не менее свободной страны. Хорошо, что в «Конни» таких не водилось.

***

Прошло полчаса. Все это время разговаривали только Макаров и Рафик, а Андрей просто сидел, аки реквизит в театре — он даже почти не двигался и со стороны Рафика наверняка выглядел как статичное изображение или картонная фигура с каменным лицом. Ладно, он иногда открывал рот, но глобально в беседу ничего нового не привносил. Он мог и уйти, но вдруг он бы понадобился? Пришлось остаться и нюхать одеколон.

— Бывай. Удачи вам.

— До связи, командир! Пока, Нолан, — Рафик попрощался и завершил звонок. На мониторе снова всплыло окно браузера с вкладкой «Телеграма» и чатами. Командир отошел от стола и размял спину.

— Это был… — Андрей хмыкнул. — Очень продуктивный разговор.

— Обосраться какой продуктивный, — сказал тот и, сделав пару шагов, плюхнулся в кресло у своей стороны стола. — Но теперь мы знаем, что Рафик жив.

Андрей кивнул. И предположил:

— Он упомянул порт. Что, если его группа отправит газ в Кастовию по морю, когда найдет его?

— Можно. Но до этого сначала нужно дожить. Пока мне кажется, что легче будет погрузить его в машину и вывезти так, потому что в порту наши люди будут только со стороны Урзыкстана: когда контейнеры с газом доставят в Кастовию, их будут разгружать явно не ряженые урзыки. Короче, потом обдумаем, — размял спину Макаров: он повел плечами и покрутился влево-вправо. — Рафик еще толком не освоился и нихуя не нашел, пускай работает.

Повисло молчание. Командир взялся за те бумажки, которые искал до звонка от подчиненного, и принялся их читать.

— Ты свободен.

Андрей кивнул. Он поспешил выйти из кабинета и отправился на улицу, по пути до двери отметив отсутствие Антохи, который после обнаружился в забитой на девяносто девять из ста процентов столовой. Порой по рядам эхом проносилось «приятного аппетита» и «передайте соль», и этот гул сотен голосов был настолько громким, что наверняка был слышен жителям ближайшего города как минимум. Или группе Рафика как максимум.

Эх, бедняга он, наверняка сейчас давится сухпайком (вкусным, справедливости ради) или шедеврами урзыкстанской кухни в виде какой-нибудь пресной похлебки и лепешки из опилок, потому что все сферы, включая сельскохозяйственную и сферу производства жратвы, благодаря Фаре находятся в жопе. Хорошо, что она там, а не здесь: на ужин сегодня макароны с говяжьим фаршем, такие спиральки, название которых Андрей не знал, и картофельное пюре с сосисками. В качестве добавок как обычно выступали салат с капустой, помидорами и огурцами, а также разные виды хлеба. Главные блюда можно было выбирать, но некоторые умники в очереди перед Андреем за сегодня, видимо, так проголодались, что накладывали себе все вместе и завершали башню из еды несколькими кусками хлеба. Это все они ставили на подносы, брали столовые приборы и что-нибудь попить — чай, сок или вода — и уходили искать свободные места, желательно рядом с друзьями.

Андрей остановился на том, чтобы сегодня поужинать пюре с сосисками. Их он наложил себе две штуки, попросил повариху плеснуть побольше пюре, прихватил стакан с чаем и уселся в середине столовой, среди явно молодняка. Эти лица он видел впервые, но все равно они пожелали и ему, и друг другу приятного аппетита.

Ложка громко стукнулась о тарелку. Андрей нахмурился, разламывая ею первую сосиску. Сейчас он поужинает, примет быстрый душ, а затем пойдет спать. Как обычно. Для разнообразия он мог заглянуть к ребятам со склада и посмотреть вместе с ними телевизор на ночь, мог помочь им же перенести позывные новобранцев с бумаги в компьютер; мог подровнять себе волосы или зайти к абитуриентам на фильтрации и рассказать им какую-нибудь страшную или не очень байку, но в любом случае исход будет один: сон, а затем подъем утром и очередной впустую потраченный день за всякой хренью. Еще в ноябре, после вызволения Макарова и повышения, он думал, что его жизнь наполнится опасными заданиями и ответственными поручениями, но единственным серьезным делом за все это время оказалось проведение небольшого экскурса по полигону для Рафика и его шпионов. И все. Конечно, до войны нужно подождать, но Андрею слегка наскучило просто так получать по тысяче-двум в день и почти ничего не делать.

Андрей поел, убрался за собой и вышел на улицу, где продолжал идти снег. Выдохнув через рот, он секунды две постоял на месте, полюбовался тем, как в черном ночном небе красиво кружились снежинки, и пошел к себе. Вот здесь была куча людей, а не как когда он вышагивал к Макарову после лекции: контрактники разбредались кто куда и шумно прощались, будто не наговорились в столовой. Внушительная часть от отведавших ужин шла в противоположную от Андрея сторону, где находились казармы для рядовых бойцов. Вместе с ним же снег топтало гораздо меньше ребят.

Послышалось громкое «иди, сука!», и из темного проулка на освещенную широкую дорогу вывалились трое: Лес, Витязь и какой-то мужик с окровавленным лицом, которого они вели под руки. Такая компания мигом привлекла к себе внимание, и из толпы кто-то спросил, что случилось:

— Да вы у этого пидора спросите лучше! — пропыхтел Витязь. Он сплюнул на землю, и слюна чудом не застряла у него в пышной светлой бороде.

— Пидор, че случилось? — повторился вопрос, и вокруг прокатился смешок.

— Ну принял! Ну я ж не знал!

— Мамаша твоя тоже не знала, и смотри, что вышло, — обратился Лес к провинившемуся, а затем повернул голову и заговорил громче. — Этот долбоеб привез с собой «колеса»!

Смешок снова проехался по толпе, и Витязь с Лесом потащили непутевого новобранца к контейнерам. Судя по его лицу и редким каплям крови, что стекали на асфальт, его уже избили, а значит дальше по программе его ждет переселение в контейнер, диета и поездка обратно домой, когда его оттуда достанут. К таким доверия нет, как Андрей говорил на лекции: если человек приехал в такое серьезное место с запрещенными веществами, сомневаться не стоит — накосячит, а уж если он знал, что с наркотиками нельзя и какие за них выписывают штрафы (удар кулаком прямо по морде, точнее), но все равно явился с подозрительным блистером, то и подавно. Немного лицемерно, учитывая, что повышение Андрея он сам и парочка участников операции по вызволению Макарова из тюрьмы отмечал со спритным, но, во-первых, он и ребята заслужили после важной миссии, а во-вторых, ни он, ни они — не абитуриенты. Они давно зарекомендовали себя как хорошие бойцы, да и во время войны в Урзыкстане точно, супер точно, стопроцентно пить не будут. Короче, важным шишкам выпивать крайне редко, но можно, а вот остальное ни им, ни кому-либо другому нельзя.

Андрей и такие же заинтересовавшиеся как и он проводили троицу взглядом. Где-то в сторонке кто-то пару раз пошутил, глядя на то, как неудачливый наркоша спотыкался, а Витязь давал ему подзатыльники, но вскоре все продолжили разбредаться кто куда.

Чиркнула зажигалка. Андрей затянулся, прищурившись, и отдал ее стоявшему рядом Кельхину. Тот несколько дней провел на учебном полигоне и только недавно вернулся, а теперь стоял у курилки и обменивался с товарищем новостями.

— Я только Макарову сказал, что пока его не было, никого в контейнер не сажали, — со смешком сказал Андрей и стряхнул пепел с сигареты в мусорку. — Накаркал.

— Поменьше рот при нем открывай, когда докладываешь, — с иронией ответил Кельхин.

— Звание не позволяет, — Андрей снова сделал затяжку. Ужас как холодно, но дымить в зданиях запрещено, а курить хотелось страшно.

— Как тебе, кстати? — Кельхин отлип от покрытой снегом стены, что налип на нее, и чуть повернулся в сторону друга. — Жалование-то повысили?

— Ага, аж два раза, — выдохнул Андрей через рот, и порыв ветра унес вправо дым. — Не представляю, как Ваня не помер от скуки пока был заместителем. Если ему тоже, как и мне, приходилось ходить туда-сюда за командиром и пару раз в день открывать рот, то ему щас явно не скучно в больнице.

Кельхин прохрипел. Это он так посмеялся.

— Нет, ну, справедливости ради, мы тоже не сильно заняты, — подумал Кельхин. — Молодняк натаскивать сильно много ума не надо, да и мы с ними уже раз десять прошли все, что нужно. Вот чую, что на лишнюю неделю никто не останется, когда война начнется.

Андрей хмыкнул.

— Не терпится?

— А то. Я контракт за этим и подписал, а детей мне и дома хватает, — Кельхин прислонился обратно к стене. — Хочется уже повоевать нормально, а не с валенками на полигоне. Иногда такие тупорылые попадаются, что аж начинаешь сомневаться, правда они в армии служили или просто военник купили!

Андрей коротко рассмеялся.

— А сколько у тебя детей?

— Двое. Двое сыновей. А у тебя дети есть?

— Упаси Боже.

В «Конни» было много женатых. И было много тех, у кого дети. У ребят постарше были взрослые дети, а кто-то оставил малолеток дома с матерью и пошел сюда зарабатывать им на свою собственную квартиру, а не съемную, и на подгузники да кашки. У Андрея же никого не было, даже жены или девушки. Ну некогда ему было, да и незачем. Он уже довольно старый для того, чтобы кого-то искать, да и свою возможную пассию он не хотел подвергать опасности, посему уж лучше остаться холостяком до тех пор, пока его не пристрелят. Меньше нервяка будет, и вообще, отношения — это сложно, долго и дорого. Ну их нафиг.

— А че так? У себя в Австрии ты был бы завидным женихом.

Андрей посмеялся опять.

— Не сомневаюсь.

— А какие там бабы вообще, кстати?

— Я че, помню? Я дома сто лет не был.

Андрей и правда давно не навещал родителей, а сейчас брать отпуск уже поздно. Он даже к тете в Москву не ездил. Работа у него такая, ни с кем кроме ребят из ЧВК не контактировать, что уж поделать — вот! какие еще отношения, если он не может выкроить время даже для визита к ближайшим родственникам?

— Да уж, — Кельхин докурил и выбросил сигарету в урну. — Ладно, бывай!

— Давай, — Андрей кивнул на прощание, и вскоре его товарищ ушел.

Спустя время и сам Андрей смылся, когда к курилке подошла целая толпа. Он по давно отработанной схеме почистил зубы, побрился, помылся, переоделся и спустя около часа лег в кровать.

После горячего душа тепло, батареи грели будь здоров, и в голове невольно всплыла ассоциация с австралийской духотой. Кстати о ней…

Андрей снял телефон с зарядки и вернулся в кровать. Парой нажатий большим пальцем по экрану он зашел в браузер и вбил в поиске название одного из порно сайтов. Надо бы перед сном вспомнить, как выглядят девушки… не только из Австралии…

Он запустил руку под одеяло, отодвинув его чуть в сторону. Затем Андрей приподнялся, приспустил штаны, что служили ему частью пижамы, и белье, и плюнул себе в ладонь, после чего обернул ее вокруг основания пока еще мягкого члена. Он провел ею вверх и вниз, другой ладонью сжимая телефон и листая ленту с видео. Как же давно он не смотрел порно.

С этим, да и с сексом в целом, в «Конни» было туговато. Дам с пышными и не очень формами сюда не вызовешь, к ним самому съездить не получится, только если во время отпуска, а телефоны и прочие гаджеты простым смертным не доступны. В ларьке кроме классики русской и мировой литературы ничего не продавали, и эротических журналов там не найти, так что оставалось полагаться на воображение. Хотя, если с фантазией все хорошо, зачастую вылезала другая проблема — а где, собственно, дрочить-то? В казармах это делать ну никак не вариант — даже если кажется, что все спят, то это только кажется, а на деле кто-то может просто лежать с закрытыми глазами. Хрипы и скрип койки точно да услышат. В душе — тоже весьма заметно. Можно уединиться в туалете, но это как-то… как-то не то. А еще там иногда пахнет, поэтому личная каморка лучше. Сюда никто не зайдет, и никто не помешает.

Андрей случайно кликнул на вкладку «гей порно» и поспешил тут же перейти на страницу назад. Он хотел включить видео, которое заинтересовало его больше всех остальных, но ткнул не туда, и лента обновилась. Ну и ладно.

Медленно поглаживая себя, он просто искал что-то, что зацепило бы его по обложке. Он не вбивал «австралийское порно», потому что, во-первых, в Австралии разве снимают порно? а во-вторых, какая разница, кого трахают? Все девушки для него выглядели, ну, одинаково, и он не выделял дам, к примеру, из России, говоря, что они красивее, ухоженнее и в принципе в миллиард раз лучше девушек из Австралии. Это же бред.

Вскоре он нашел другое видео. То была вырезка из порнофильма с водяным знаком чуть ли не на весь верхний левый угол, и ролик сразу начался с того, что крупный темноволосый мужчина вколачивался в рыжую девушку с большой грудью. Она вся дрожала, ее буквально подбрасывало от резких толчков, и она ужасно громко стонала, настолько сильно, что ее стоны казались наигранными. Андрею, впрочем, было не до этого: он принялся водить кулаком по стволу усерднее, смазывая его своей же слюной и старательно приводя в стоячее положение. Просмотр порно в тот момент ощущался глотком свежего воздуха — не нужно выдумывать, выцепливать из памяти какие-то пошлые картинки, пыхтеть, пытаясь выдумать что-то, что станет последней фантазией перед окончанием… сейчас, с телефоном в руке, единственное, что требуется, это следить за происходящим. И все.

Мужчина затем перевернул девушку на спину, уложив на кровать посреди студии. Он широко развел ее ноги, дразняще провел пару раз головкой по клитору, скользнул ниже и толкнулся вперед, войдя до самого основания. Девушка издала очередной громкий стон и подхватила ноги под коленями, чтобы дальше держать их разведенными. О, да, вот так.

Андрей облизнул губы и чуть прикусил нижнюю. Если бы он не был воякой из серьезной ЧВК, который до этого полжизни скитался по разным странам в качестве наемника и никак не мог найти время на самоудовлетворение, то тогда бы он включил какую-нибудь расслабляющую музыку, касался сам себя уж очень ме-едленно, почти лениво; он бы, может, массировал яйца, легонько надавливал пальцами чуть ниже, поднимался вверх, к основанию, и проводил ладонью от него к головке, к крайней плоти. А еще раньше, только раздевшись, Андрей бы клал ладонь себе близ шеи, а затем опускал ее к груди, к животу, к лобку и, наконец, к члену, уже отвердевшему и готовому. Но он лежал у себя в комнатушке в России, а не в австралийском бунгало на берегу Тасманова моря, и дрочил соответствующе: быстро и в спешке, как школьник в пубертате, опасающийся, что его вот-вот поймают.

Еще пара резких движений, и Андрей кончил. Пальцы на его ногах поджались, он издал нечто похожее на хныканье и вжался головой в мягкую подушку, когда теплая волна удовольствия прошлась от его макушки до самых пят и в процессе полоснула горячим в районе паха. Он заляпал себе руку одновременно с мужчиной из видео, только тот излился внутрь девушки, в донельзя горячую тесноту, а не в мозолистую правую ладонь. И сперма у него была жидкая, почти как вода, а не густая, как у Андрея. Ну, это понятно: тот-то трахается каждый день.

Он прикрыл глаза, дыша через рот. Одеяло чуть запачкалось — прости, Ваня, — в комнате совсем стало жарко, и вдруг накатила усталость. Видео кончилось, рука с телефоном опустилась на кровать.

Пора бы уже лечь спать.

Chapter 5

Прошел декабрь, начался январь. Встреча Нового года, двадцать четвертого, прошла точно так же, как и в прошлые разы: никаких гуляний, алкоголя (это для простых смертных, а Антоха и его коллеги по бумажкам немного прибухнули и даже Андрею предложили) и фейерверков — только купленные в ларьке мандарины да шоколад, небольшие изменения в меню столовой в виде селедки под шубой и оливье, а также просмотр тематических советских фильмов у тех, кто сообразил заявиться на склад или в кубрики к абитуриентам первее остальных: в других местах телевизоров не было. Все прошло так же, как и всегда, за исключением в виде Макарова, который конец месяца провел на свободе, а не в одиночной камере верданской тюрьмы. Правда, перед тридцать первым он все равно смылся в Москву, хотя Антоха говорил, что тот отправился не в столицу, а в область, где у того особняк. Мол, там решил справить праздники, причем не один, а скорее всего в компании Милены. Андрей в ответ на такую теорию лишь пожал плечами — ну любят парни, занимающиеся документацией, сплетничать похлеще баб, ну что с них взять?

Макаров, кстати, поздравил с Новым годом. В полночь по московскому времени он так и написал — «С Новым годом», — и Андрей ответил ему тем же. Приятно. В кои-то веки командир отмечает на воле, а не на зоне, и ему, должно быть, приятно вдохнуть морозный воздух улицы за считанные минуты до первого января, а не нюхать затхлость одиночной камеры с нотками вони от сигаретного дыма.

Может, такая радость от пары слов появилась от того, что вокруг царила атмосфера волшебства и праздника, всеобщего счастья, как в какой-нибудь рекламе, где все друг друга поздравляли, включая серьезного командира, хотя это всего лишь обыкновенная вежливость. Пожелать своей правой руке счастливого Нового года — обычное дело.

После ужина, состоявшего из оливье и добавки, пюре, котлет и чая, Андрей перекусил мандаринами и отправился занимать очередь к телефону. Людей там было реально много, и оно понятно: каждый хотел поболтать с родственниками, находясь далеко от них. Так, Кельхин перекинулся парой слов с женой, парочка новобранцев звякнула кому-то из родителей, Лес позвонил своему деду… а Андрей — тете. Он мог использовать свой телефон, но не решился рисковать, а то мало ли, вдруг очередной завербованный Прайсом с его подачки отследит звонок? Ну уж нет, на хрен такое.

Тетя Таня ответила почти моментально. Она была очень рада услышать голос племянника и еще сильнее обрадовалась, когда узнала, что у того все хорошо. С момента вызволения Макарова из тюрьмы он звонил ей крайне редко, буквально пару раз поделился некоторыми новостями. Без деталей, в общих чертах, потому что он не идиот, чтобы рассказывать родственнице о всем, что происходит в «Конни». Зато теперь он успел наболтаться и услышать интересные вещи в ответ: тетя Таня рассказала, что приготовила своим домашним на новогодний ужин и поделилась, как его отпраздновали родители, ведь Австралия встретила две тысячи двадцать четвертый одной из первых. Это Андрей, во всех смыслах блудный сын, сидел в жопе России.

После беседы пришлось освободить трубку для следующего желающего поздравить родственников, а затем последовали душ и просмотр новогодних фильмов до часа ночи.

***

Первое января прошло спокойно. Те, кто пошел спать раньше полуночи, обменивались поздравлениями с теми, кого встречали за завтраком в столовой или снаружи — некоторые расчищали дорогу от снега. Андрей же обыденно поднялся к семи, умылся, оделся потеплее и пошел есть. Дальше он прочитал лекцию молодняку, помог убрать снег… пообедал, поужинал, принял душ… лег спать… и так продолжалось до самого обеда пятого января, потому что именно в это время позвонил Рафик.

Газ нашли.

Все это время он и его ребята, уже плотно обосновавшиеся в рядах вояк Фары, прогревали их и околомирное население. Они распускали о командирше Карим нехорошие слухи, раздутые и правдивые лишь отчасти, но граждан Урзыкстана это не волновало. Рафик пронюхал, что «Шэдоу компани» планировала тайно увеличить количество своих людей в стране и увеличить затраты на обучение местных солдат. А еще Фара в обмен на кучу денег и какие-то мизерные льготы в сфере торговли хотела подписать с американцами сделку, по результатам которой те получали возможность забирать себе львиную долю от каких-то там местных металлов. Интересно выходит: она неверным с Запада дает много чего, а ее же люди, с помощью которых она по большей части и имеет право принимать такие решения, получают хуй. Естественно, никому такое по душе не пришлось, и Рафик с ребятами этим воспользовался. Ему не требовалось сильно напрягаться, чтобы раскачивать лодку, она грозилась перевернуться и без него. Ему же лучше.

Парочку его парней поставили на охрану порта, а сам он вместе с отрядом вояк занимался тем, что собирал по окрестностям Сахры металлолом и старое оружие. По сути, он работал уборщиком, но такое незатейливое занятие позволило ему и его новой команде отыскать газ. Он, словно подарок под новогодней елкой, обнаружился на давно заброшенной АЭС. Не работала она еще с момента развала СССР, и как раз там Барков хранил газ, данные о котором нигде не значились. Максим таким новостям был невероятно рад: он же чуял, он ведь знал, и его шестое чувство его не подвело.

Пришлось немного попотеть, чтобы добраться до баллонов с зарином. Рафик и местные работали медленно, тихо и в основном по ночам, чтобы не привлекать лишнего внимания: они после пятого числа еще пять дней пытались открыть массивные запертые двери и лазали по темным коридорам, пока, наконец, на нижних уровнях АЭС не наткнулись на подарок от генерала. Андрей после этого, заслушав отчет Рафика, пока сидел в кабинете Макарова, одарил портрет генерала коротким взглядом.

О результатах беседы с засланным в Урзыкстан кабанчиком было немедленно сообщено командиру сразу после ее завершения. Андрей сначала ему написал в «Телеграме», а затем тот прочитал сообщения и тут же позвонил. Рафик поделился, что хотел вывезти баллоны в грузовиках под видом товаров на импорт. В эти грузовики планировалось добавить тайные отсеки типа перегородок, чтобы основную часть фургонов занимали условные коробки с бананами, а за ними, за листом фанеры, пряталась парочка баллонов. Все равно на границе с Кастовией со стороны Урзыкстана стояли такие же радикалы как и под носом у Фары в Сахре, поэтому транспорт они не осматривали и спокойно пропускали «братьев». Коллеги из Кастовии же, похоже, последовали их примеру и сильно не докапывались.

План удался. Больше половины газа было вывезено из страны, и ее Макаров хотел использовать для подрыва ГЭС «Гора», а оставшуюся часть в Урзыкстане — для атаки на базу «Арклов». Можно и просто разнести дамбу, но зачем, если зарин прекрасно смешивается с водой? Так жители Верданска, освоившие морскую среду обитания, еще и отравятся. План, мягко говоря, пиздецовый, но Андрею как минимум было на это наплевать.

Он и Лес с Кельхиным отправились в Кастовию под видом туристов из мусульманских стран. Кельхин даже волосы в черный из своего блонда перекрасил, чтобы больше косить под араба, но все равно, как и его товарищи, обмотался платком для верности. По легенде, они — исламисты из стран-соседей, решившие помочь братьям из Урзыкстана убить русских и подставить Фару. Троица должна была обеспечить урзыкам возможность подорвать ГЭС и проконтролировать атаку на военную базу — как раз в горах Урзыкстана находился старый бункер, не использовавшийся со времен развала СССР. К этому бункеру уже оперативно подвезли снаряд, спизженную из порта ракету «Теней», и баллоны с газом, чтобы им начинить ее и отправить по нужным координатам. Это дело пары минут, а с подрывом ГЭС придется попотеть: необходимо заразить воду, поставить взрывчатку и активировать ее, не померев при этом, потому что зарину хватит буквально вдоха на полсекунды, чтобы убить человека. А смерть от него крайне болезненная.

Андрей стряхнул пепел с сигареты в пустую банку из-под кабачковой икры и отправил ее туда же, после чего посмотрел в окно в последний за этот перекур раз. В Верданске еще вовсю царила атмосфера Нового года: когда он с парнями вышел в магазин недалеко от отеля, то всюду замечал тематические украшения, которые еще пока никто не торопился снимать. Это могло выглядеть красиво, если бы в городе не стояла такая же отвратительная погода, как и в день вызволения Макарова: слякоть, грязь, снегодождь и морозный воздух. Ужасно. На базе стояла прочная такая, типично русская зима, что наблюдалось и в Москве, а здесь не погода, а сплошное расстройство. Ну ничего, если все пройдет гладко, а оно пройдет, потому что Андрей за главного, утром троица уже вернется обратно.

— Из окна моей комнаты крышу стадиона видно, — похвастался Лес и вышел из коридора в комнату, где сидели Андрей и Кельхин.

— А он после теракта сильно поменялся вообще?

— Да не. По крайней мере, в картах «Яндекса» фото такое же, как и до него.

О, великий и могучий теракт на «Акрополе». В тот злополучный день шел перерыв между таймами матча Кастовийской Премьер лиги, когда туда заявился Макаров с подельниками. Они все были бывшими вояками Баркова, и им очень, очень не понравилось отношение к нему после его гибели. Они хотели устроить почти то же самое, ради чего Андрей с небольшой группой сюда прилетел — убить кучу народа и свалить все на урзыкстанских террористов, — но ебучий Прайс со своей сворой бешеных шавок, которым закон не писан, обломал всю малину. В тот день все могло и получиться, но из-за хаоса на подземной парковке карета «Скорой помощи», на которой командир почти сумел покинуть пределы стадиона, со всей дури вмазалась в легковушку и перевернулась. Тогда его поймали, но зато хотя бы взлетел на воздух аэропорт, находившийся на окраине города. Бабах стоял жуткий, но на месте происшествия все же были найдено оружие урзыкстанцев и предметы с их символикой. Жаль, что в байку об их присутствии в стране никто не поверил. Ботофермы Милены в девятнадцатом году пытались очистить репутацию осужденного, но сумели выправить ее только в глазах обычных людей. Для властей понадобилось времени аж до двадцать третьего года. Ну ничего, сейчас теракты устроят настоящие урзыкстанские боевики.

Андрей оторвался от окна. Номер в отеле был как раз на троих человек, с отдельными спальнями, и выполнено убранство в красных и темно-синих тонах. В коридоре у двери криво лежал запачканный грязью коврик, рядом с ним валялись три пары теплых ботинок.

На небольшой барной стойке, что служила частью крохотной кухни в номере, стоял лоток с «Чебупиццей», а Лес потягивал кофе из одноразового стаканчика. Почти вся еда здесь была привезена из России, и любой мог запутаться и подумать, что Верданск — ее часть. Ну, некоторые так и считали…

На диване рядом с креслом, которое занял Андрей, лежал кейс с винтовкой. На полу лежал еще один кейс, а третий находился в спальне у Кельхина. Все эти винтовки планировалось использовать сегодня.

— Так, давайте прогоним план еще раз, — он потер переносицу указательным и средним пальцем и затем взял пластмассовую вилку, которой наколол остывший треугольник теста с начинкой.

Андрей вздохнул и поерзал в кресле. Он почти в нем утопал — до того оно было мягкое.

— К одиннадцати часам ночи едем на ГЭС. Занимаем позиции сверху, перебиваем охрану. Ждем прихода Рафика, прикрываем их, пока он устанавливает взрывчатку. Он подвозит газ, мы травим воду, отходим и взрываем дамбу, — начал Андрей. — И едем обратно. Конец.

Легко. Это четкий план действий, простой и понятный. Возможны форс-мажоры, конечно, но у Андрея найдется план «Б».

— И ни слова по-русски, — напомнил он. — При урзыках.

— Ну, дык это ясное дело, — пожал плечами Кельхин и отправил кусочек «чебупиццы» в рот.

Легенда не должна рушиться. Все они — иностранные специалисты, а не хитрые русские, потому при Рафике и его боевых арабах обязаны выражаться соответствующе. У них с этим проблем нет, хотя у Андрея арабский порядком хромал. Он и по-русски иногда не вдуплял, как выразиться, а тут это!

А вот Макаров знал много языков, и почти все из них — в совершенстве. Английский, тот же арабский… еще итальянский, вроде? И еще какие-то. Где он их учил? Когда? По словам бывалых, он сразу как только ему стукнуло восемнадцать побежал в армию. Неужели занимался по учебникам, пока резал террористов? Если да, то он гений. Нет-нет, и без этого он гений тоже, но так — еще больше.

Даже если бы он ни на каком языке кроме русского говорить не мог, Андрей все равно бы его уважал. За ум. За прекрасные способности к планированию и дар стратега — такие люди рождаются раз в столетие, и он бы Макарова, будь его воля, поставил в один ряд с великими полководцами типа Суворова… Кутузова? Кто ж там еще в истории России был, Жуков? Андрей не помнил, но наверняка бы перечислил каждый важный шаг командира, если бы его подняли посреди ночи и спросили об этом — уж слишком он его уважал. Ну а как таким не восхищаться? Макаров мог бы забить хер на Фару, на Урзыкстан этот долбаный, и стать амебой, как те, кто сидел в правительстве и приказал в две тысячи девятнадцатом году вывести армию из региона. Он мог смириться с тем, что его лишили всех почестей и кинули в «Зордайю», словно неугодного, но он выбрал бороться и вдохновлять на борьбу других.

— Чет у меня какое-то нехорошее предчувствие, — отхлебнув немного кофе, сказал Лес, и Андрей с Кельхиным взглянули на него.

— Почему?

— Мне здесь не нравится. В девятнадцатом обосрались, осенью тоже обосрались — Ваня трехсотый, — объяснил он. — Как бы и сейчас не проебаться.

— Иди лучше арабский повторяй, — хмыкнул Кельхин.

— Да уж, — согласился Андрей. — В Верданске плохая аура, по-твоему?

— Может и плохая, — Лес с важным видом покрутил стаканчик в руке, и кофе на донышке поплескалось туда-сюда. Ему явно не пришлось по душе, что товарищи не разделяли его переживания, но старался это не показывать. Они уже слишком старые для всего этого суеверного дерьма. — После убийства Баркова как будто все идет через жопу.

— Если бы все и правда шло через жопу, то мы бы не вытащили Макарова из тюряги и его бы убили в Африке, — попытался успокоить Андрей.

Кельхин открыл мини холодильник и выудил оттуда фасовочный пакет с булочкой с сыром — недавняя покупка. Затем он выпрямился и налил в такой же одноразовый стакан, как у Леса, воды из полуторалитровой бутылки.

— Короче, я спать. Ночка будет веселой. Разбудите, если что, ладно?

— Да, давай, — кивнул Андрей и встал с кресла. И правда неплохой идеей было бы отдохнуть перед поездкой к ГЭС, поэтому он последовал примеру сослуживца и ушел в свою комнату, оставив Леса наедине с собой, стаканом кофе и своими мыслями.

Они здесь уже четыре дня. Погуляли по окрестностям — к стадиону идти не решились, да и особо не по пути, — закупились в продуктовых, потому что еда в отеле какая-то пресная, а еще взяли в каршеринге машину — неожиданно «Ладу Весту», светло-серую и немного покоцанную. Заказывать такси — тупейшая идея, поскольку никто не примет заказ у троих разодетых в урзыкстанских повстанцев мужиков с непонятными кейсами. Да даже если и примет, то затем тут же сдаст полиции. Не-е, такого счастья не нужно, спасибо.

Андрей лег в кровать и укрылся одеялом. Он проехался щекой по подушке и растрепал волосы, но его это особо не волновало, ибо он все равно при выходе на улицу голову прикроет. Он зевнул.

Спать особо не хотелось, но лучше уж подремать или хотя бы полежать с закрытыми глазами, поскольку ночью нужно будет быть как штык. Снайперу необходимы быстрая реакция и внимательность, а не сонливость. Подвести ребят никак нельзя.

Андрей зевнул снова. За окном из-за туч порядком темно, ощущение, что уже наступила ночь, но сейчас еще день.

В его маленькой комнате помимо одноместной кровати также стояли тумбочка и узкий шкаф, куда он сложил рюкзак. Спортивная сумка покоилась у окна, рядом с работающей батареей; вся мебель была выполнена в тех же цветах, что и основная часть номера, и такая же обстановка наблюдалась в комнатушках Леса и Кельхина.

Интересно, как там Макаров? Он написал утром, уточнив, все ли готово, и Андрей ответил ему утвердительно. Ребята Рафика, аки бомжи, куковали на окраине Верданска и готовы были к назначенному часу подвезти химикаты; лояльные им бородачи-ненавистники Фары готовились использовать бункер с пусковой ракетной установкой по назначению, а трио под командованием Андрея периодически повторяло план действий и просаживало кастовийские рубли на еду и напитки. Это почти как поездка в другую страну по работе, если не считать, что работа эта кровавая. Интересно, а Макаров чем занят? Тоже ведь работает, только как? Уже даже православное Рождество кончилось, не говоря уже о новогодних выходных, а он, вроде как, в лагере еще не появлялся. Чем занят? Это не его дело, конечно, но в голове всплыли слушки от Антохи, что тот зажигает с Романовой, даже несмотря на то, что она остается верна своему мужу. Хотя он мог разгребать бумажки, включая те же самые документы от здания, которое станет «Конни-центром»…

Андрей громко засопел и с недовольным выражением лица перевернулся на другой бок, запутав одеяло в ногах. Он лежал в постели уже минут двадцать, а сон все никак не шел, хотя вокруг относительно тихо и не так уж и ярко. Проклятое воображение.

Он сел и потер веки и щеки руками, зевнув с закрытым ртом. Пройтись, что ли, чтобы развеяться? Может, после нахождения на адском холоде затем будет легче прикорнуть.

Андрей натянул толстовку, которую до этого снял, и вышел из комнаты, тихо открыв и закрыв дверь. В части номера, что косила под гостиную, Лес развалился на диване и смотрел телевизор. Он перевел взгляд с плазмы на товарища и кивнул, когда тот большим пальцем указал в сторону двери, мол, я в магазин.

Надев шапку и куртку и обувшись, Андрей выскользнул из номера в коридор. Этот отель был небольшим, занимал всего три этажа и со стороны напоминал общежитие для какого-нибудь ситкома. Ну, а что еще ожидать от Верданска? Кастовия крошечная, ее столица еще меньше. Своего местные почти ничего не производят и надеются только на присутствие зарубежных бизнесов, но ничего, сегодня вечером власти пересмотрят свои отношения с иностранцами.

Андрей поправил одежду и быстро вышел на улицу, где царили по большей части только два цвета — белый и коричневый. Первый достался от укрывшего город снега, а второй — из-за того, что под этим самым снегом лежало. Ужас какой. Но хорошо, что до магазина идти недалеко, и не придется долго месить ногами грязь. Андрей выдохнул. Снова у него раскраснелось все лицо, которое он старательно укутал в два капюшона и шапку, чтобы сильно не мерзнуть и не светиться на немногочисленных камерах. Вокруг сновали люди, но их мало, поскольку холодно и начинало темнеть. На соседних зданиях и афишах висели украшения к прошедшим праздникам: красочные плакаты с поздравлениями от мэрии, гирлянды, обвивающие фонарные столбы и верхушки автобусных остановок; местами валялись кружки и квадратики из блестящей бумаги — остатки хлопушек, которые еще не успели убрать.

Андрей перешел дорогу вместе с кучкой людей, как вдруг телефон в кармане куртки завибрировал. Он достал его.

— Алло?

Звонил Макаров.

— Привет.

Он поднялся по паре ступенек и вытер ноги о коврик перед дверью, после чего открыл ее и вошел внутрь, в теплое помещение магазина. Это был супермаркет, а не дряхлый ларек, но касс самообслуживания в нем не наблюдалось.

— Решил еще раз убедиться, что все в силе. Это так? — спросил командир. Андрей взял корзину и поспешил к стеллажам с готовой едой.

— Так точно. Пару часов назад мы все перепроверили. Косяков быть не должно.

— Надеюсь на это.

Да уж. Кастовия для Макарова была такой же больной мозолью как и Урзыкстан: все-таки, здесь он сидел и здесь до отсидки эпично проебался с подлянкой на стадионе. Эта миссия очень важна, потому что она продолжит цепную реакцию и усилит ее — первой костяшкой домино было вызволение из тюрьмы, второй — похищение газа, а третьей — как раз-таки то, из-за чего Андрей пошел покупать еду и сигареты в верданский магазин, а не в ларек на базе. От успеха этой операции зависит все остальное, и оплошать никак нельзя. Макаров, будь его воля, наверняка бы сюда сам явился, но нельзя. Слишком рискованно. Пришлось послать свою правую руку.

Кстати о руке — Андрей перехватил телефон поудобнее, — так он докажет свою преданность. Еще раз. Он в этой группе главный, и он поведет одну часть бойцов — второй рулит Рафик. Может, Андрея потом представят к какой-нибудь внутренней награде? В «Конни» такие есть, но рассчитывать с ними можно только на единоразовую выплату в самой ЧВК, а вот на какие-то пособия или в общем на государственную поддержку — уже нет.

— Все готовы, — повторил Андрей. Он еще хотел добавить «вам нет нужды волноваться», но не решился. — Ночью сами в этом убедитесь.

В трубке послышался короткий смешок.

— Ладно. Давай. Ни пуха вам всем.

— К черту, — ухмыльнулся Андрей и завершил вызов. Он положил телефон в карман и оторвал от рулона один фасовочный пакет, в который засунул три красных яблока.

Он немного проголодался. Нужды закупаться прямо сильно не было, ведь уже вечером из номера придется выехать, но подкрепиться нужно. Именно для этой цели Андрей взял яблоки, а затем прошагал к другому стеллажу, где достал и положил в корзину три пачки лапши быстрого приготовления со вкусом курицы. Эта лапша была тоже российского производства, как и, скорее всего, яблоки, выращенные, наверное, где-то на Кубани. Нет, правда, в Кастовии хоть что-то свое есть? Как будто легче было бы стать новым российским регионом.

Андрей также положил в корзину упаковку салями, уже нарезанной. С этим набором он отправился на кассу, где прихватил пачку сигарет марки «Верданский табак». Кассирша, женщина лет тридцати пяти-сорока на вид, ловко отсканировала все продукты, добавила к стоимости маленький пакет и огласила итоговую сумму — триста кастовийских рублей. Андрей отдал ей купюры с нужным номиналом, получил чек, закинул все в пакет и поспешил покинуть магазин.

Холодный январский воздух снова облизал его лицо.

Сейчас он вернется в номер, покурит, поспит, если получится, а затем вместе с ребятами отправится к точке сбора. Пока он ходит по грязи вперемешку со снегом, а ночью это ко всем чертям смоет отравленной водой. Благодать. А какой вой поднимется в СМИ! Симпатизирующие «Конни» каналы в «Телеграме», особенно те, администраторами которых являются будущие обитатели «Конни-центра», тут же разнесут весть по определенному сегменту интернета и невзначай припишут нечто вроде «нужно отомстить ваххабитам!» — тот же правый Запоздалов, на канал которого подписан Антоха, с радостью начнет разжигать ненависть к жителям Урзыкстана, то есть, к террористам. Или автор канала «Red Zone» поднимет архивы и напишет пост о том, что Россия уже воевала в Урзыкстане, причем довольно успешно, пока не случилось то, что случилось; а еще он прикрепит к посту какую-нибудь фотографию с Барковым и его солдатами, мол, многие из них ушли в «Конни»!

Но найдутся и те, кто против — вот эти все совершенно, определенно, стопроцентно независимые СМИ, которые начнут крысить и вякать, что в «Конни» работают злые люди, и что это они виноваты в терактах, что нужно оставить Урзыкстан в покое и каяться, каяться, каяться…

Через пару минут Андрей зашел в номер. Он стянул обувь, куртку, засунул в ее карман шапку и, поправив капюшон толстовки, с пакетом прошел к барной стойке. Леса перед телевизором уже не наблюдалось. Видимо, пошел спать.

Андрей зевнул, не прикрывая рот рукой, и засунул сигареты в карман. Он помыл одно яблоко, затем развернулся, уперся поясницей в столешницу и уставился в окно напротив. Потемнело сильнее.

Он откусил большой кусок. Яблоко сочное и достаточно твердое — вкуснятина. Если есть его с закрытыми глазами, то может показаться, будто на дворе весна, и яблоко это не куплено в магазине в январе, а сорвано с ветки в мае.

***

Перекусив фруктом, Андрей все же смог задремать. Ночью его разбудил Кельхин, и начались сборы.

В это время даже на ресепшене персонал не наблюдался — постояльцев в отеле было так мало, что его работники при любом удобном случае отлучались на перерыв, что сыграло на руку троице контрактников «Конни»: они смогли быстро вынести кейсы с оружием, пускай и обернутые в мешки для мусора для верности. Перед этим они оделись: куртки, джинсы, наколенники на всякий случай, жилеты и разгрузки, а также рации с их бесконечными проводами и, естественно, платки — без них никак.

Перед этим Лес пособирал весь мусор: огрызки от яблок, салфетки, упаковки от лапши и прочей еды — вообще все, и выкинул в контейнер за пару зданий от отеля. Вряд ли кастовийцы станут искать в их номере отпечатки пальцев и какие-нибудь следы ДНК (да и даже найдут, то ничего с ними сделать не смогут — все трое в тюрьме не сидели и закон никак не нарушали, чтобы их занесли в базу), да и после потопа маловероятно, что останется хоть что-то, но лучше перестраховаться.

Номер не запирали. Кейсы сложили в багажник. Андрей сел за руль, Кельхин расположился на соседнем сиденье, а Лес — сзади.

— Рафик, прием, — Андрей нажал на кнопку на гарнитуре и поправил кабель, тянущийся от уха к жилету. Платок, обмотанный вокруг его лица, немного заглушал его голос, но товарищ его точно услышал. — Мы выезжаем. Будем на месте ориентировочно через сорок минут.

Из старого двора с заплатками на асфальте на улице Садовой, где находился отель, «Веста» плавно выехала на улицу Красную и остановилась на светофоре. Редкие снежинки медленно кружились в морозном воздухе и приземлялись на лобовое стекло, но Андрей пока дворники использовать не решил.

— Прием, принято. Группа из Урзыкстана докладывает, что они почти закончили начинять ракету газом. Начнут по моей команде, когда возьмем ГЭС, — соизволил ответить Рафик. Он говорил сдержанно, чуть приглушенно — чтобы урзыкстанские сообщники не услышали лишнего.

— Принято. Доложу, как доберемся. Отбой.

Андрей снова нажал на кнопку и, завершив диалог, ухватился обеими руками за руль. Вокруг было мало машин — две сзади и три в соседнем ряду, — поскольку час поздний, да и в Верданске в принципе жило не так уж и много людей, чтобы на дороге образовались пробки. Лес копошился сзади, а Кельхин разбирался со встроенным в авто навигатором. Он тыкал по сенсорному экрану указательным пальцем левой руки и медленно, потому что система тормозила, но верно вводил ближайший к гидроэлектростанции адрес.

— Черт бы побрал эту ебаную тачку, — выругался тот. Навигатор сбоил, но в конце-концов построил маршрут до нужного места, до которого и правда потребуется ехать около сорока минут.

Они должны прибыть к ГЭС, выгрузить оружие и перестрелять охрану. После этого все трое занимают удобные позиции наверху и прикрывают подоспевшую группу Рафика, которая устанавливает взрывчатку. Затем, когда она на месте, обе группы отступают — отходят выше по течению, — Рафик отдает приказ своему отряду в Урзыкстане, и тот одновременно с подрывом ГЭС в Кастовии из Урзыкстана запускает ракету с газом по позициям армии России там же, в часе езды от Верданска. Ну а дальше все едут по домам. Кроме Рафика — тот едет обратно в Урзыкстан.

— Не терпится уже вернуться, если честно, — сказал Лес, и Андрей почувствовал, как сзади его колени уперлись ему в кресло. — Хоть нормально пожру.

— Боюсь даже подумать, как ты завоешь, когда мы поедем в Урзыкстан, — усмехнулся Кельхин и обернулся, чтобы посмотреть на товарища. — Там дай Бог хотя бы травку пожевать можно будет.

— Ну не все ж так плохо там будет с провизией, — хмыкнул тот. — У Баркова мы нормально жрали.

— Ну ясен хуй, — хохотнул Кельхин. — Он ж повар.

Андрей обогнал машину впереди — уже давно загорелся зеленый свет светофора, он проехал перекресток и, наблюдая за стрелочкой на навигаторе, следовал к выезду из города. На трассе, наверняка пустой, можно будет прибавить скорости.

— Он реально повар? — спросил он, переместив руки на низ руля.

— Да, а ты не знал, что ли? — поинтересовался Кельхин.

— Нет.

— Он был поваром, когда был молодой. Но он иногда и нам готовил. Весело было, — сказал Лес.

— Как много я еще о нем не знаю, — со смешком Андрей легонько покачал головой. Ну, так-то, если без шуток, то да: единственное, что он слышал, так это базу от бывалых о том, что из Баркова вышел превосходный генерал.

— У Макарова спроси.

— Обойдусь. Я с ним и по работе особо не общаюсь.

Да уж, командир-то точно кучу всякого интересного может рассказать, вот только они с Андреем не друзья, да и не очень-то ему интересно, если честно, слушать о том, кто уже давно умер. Ему пока хватает и того, о чем временами трещат ветераны «Конни», а трещат они, по правде говоря, нечасто и в основном про одно и то же: Барков — гений, Барков — великий, Баркова нагло оболгали и лишили всех почестей… и от беседы Леса и Кельхина как-то… где-то внутри будто заскребло… непонятное ощущение, хотя с другой стороны, Андрей ведь точно так же считает Макарова умнейшим человеком на планете, как о Баркове думают те, кто у него служил. Как будто бы он должен спокойно относиться к очередным сплетням о нем…

— Кстати, че там Рафик? — спросил Кельхин. Андрей уже вовсю гнал по шоссе. — Ну, как ему в Урзыкстане живется?

— Хуево, — ответил тот, и Лес заржал. — Нет, я серьезно. Там разруха похлеще города около нашей африканской базы: говно везде, грязь, бабы ходят замотанные-

— А че Фара не в платке?

— Ну так ты попробуй запаковать лидера урзыкстанского сопротивления, — хмыкнул Андрей. — Обычных женщин их мужья могут заставить, а эту — нет.

— Да уж, — сказал задумчиво Кельхин. — Чет не завидую я урзыкам. И нашим там.

— Ну ниче, мы его обратно присоединим и отгрохаем там курорт. Будешь своих туда возить, — усмехнулся Лес.

— И ты своих. И правую, и левую-

— Завали ебало.

Андрей издал фыркающий смешок. Он обогнал единственную на данном участке трассы легковушку, выключил поворотник и прибавил газу. Периодически мимо мелькали ограничительные знаки, но его это не волновало и он притормаживал только на крайне резких поворотах.

Где-то внизу спины слабо плескался мандраж. Ожидание бойни заставляло его чуть сильнее держаться за руль и активнее давить на педаль газа. Через двадцать минут компания прибудет на ГЭС, и начнется веселье.

По имеющимся данным, «Гору» охраняло не так много человек, хотя объект крайне серьезный и любые диверсии на нем могут закончиться плачевно для чуть ли не всей страны. Впрочем, группам Андрея и Рафика же лучше: меньше придется переводить патроны, да и без лишних трупов с дырами от огнестрела мир и так испугается величия «урзыкстанского ополчения».

— Как думаете, бриташки почтят нас своим присутствием сегодня? — задумчиво протянул Лес.

— Возможно, — ответил Андрей. — Если они додумались послать своего человека в Мали, то и сюда у них хватит мозгов приехать.

— Боитесь встречи с тем мужиком в маске, а?

— Ага, аж коленки дрожат, — улыбнулся Кельхин. — Да он пизды получит быстрее, чем успеет кого-то напугать.

Андрей повернул руль, и машина съехала с асфальта на каменистую дорогу. На этом отрезке пути других авто нет вообще, и единственное, что попадалось, так это редкие черные деревья с крючковатыми ветвями, усыпанные липким снегом. Кельхин какое-то время любовался видами, смотря в окно сбоку, но затем ему наскучило, и он сделал музыку в салоне погромче — радио все это время работало на минимальной громкости, чтобы не мешать разговорам.

Играла композиция какой-то местной певицы. Что-то про любовь и бары, но Андрей не вслушивался, поскольку был сосредоточен на дороге. Это теперь не шоссе с относительно нормального качества асфальтом, а хуйня на постном масле, с камнями, твердой землей и покрывалом из снега сверху. На небольшом повороте в гору он даже успел засомневаться, правильно ли вообще едет, но быстрый взгляд на экран с навигатором показал, что путь верный. Мда уж.

Но вскоре машина наконец остановилась, и внизу, не так далеко, показалась она. ГЭС «Гора».

Андрей еще на подъезде к краю холма, где припарковался, выключил фары, чтобы не привлекать внимание, а после, когда заглушил мотор, вместе с Кельхиным и Лесом выбрался из салона. Снег тихонько захрустел под подошвой ботинок, Лес открыл багажник, порылся в сумке и выудил оттуда бинокль, который передал Андрею. Тот нажал на кнопку на гарнитуре:

— Мы на месте, прием, — сказал он на арабском, чтобы, если что, коллеги Рафика ничего не заподозрили.

— Сколько человек на охране? — прозвучало в ответ, когда Андрей приставил бинокль к лицу.

Фонари близ главных ворот хорошо освещали небольшой КПП.

— Четверо у ворот.

— Четверо у ворот, — доложил Лес, переведя на арабский.

— Снизу будут еще.

Кельхин оперативно достал из багажника все три кейса с винтовками. На задних сиденьях расположились сумки с автоматами — пистолеты уже при них, — и он вытащил и их.

Андрей через открытое окно впереди закинул бинокль в салон и повернулся, чтобы посмотреть на ребят:

— Выносим этих четверых и даем команду Рафику начинать, — объяснил Андрей. — Повторю еще раз: потом мы подходим и помогаем им разобраться с оставшимися и смотрим за ними, пока они устанавливают взрывчатку.

Лес кивнул и доложил группе на той стороне, опять же, на арабском:

— Будьте готовы, мы начинаем. Канистры с газом запечатаны?

— Надежно, дорогой брат, — с усмешкой ответил Рафик. — Часть команды, у которой газ, стоит чуть севернее водохранилища, они зайдут после нас всех. Ждем вашей команды.

— Принято, отбой, — Рафик прихватил свой кейс и пошел в сторону кустов. Кельхин отправился в противоположную от него сторону, а Андрей остался у машины.

Он открыл кейс. Внутри лежал «Винторез» — сегодня вряд ли придется уж прямо палить, поэтому можно и обойтись таким ретро вариантом, может, не очень быстрым, но зато надежным. Все-таки, уж вряд ли на объекте будут толпы людей.

Андрей шустро собрал винтовку. Он много-много раз делал это доселе и сейчас мог даже сделать это с закрытыми глазами: его руки сами находили нужные детали и ловко прикрепляли их. Точно так же они нашарили магазин и приподняли его, чтобы проверить на предмет наличия мелких соринок. Всего он притащил два магазина по двадцать патронов каждый. При случае можно воспользоваться автоматом, к которому прикручен неплохой прицел.

Когда все было готово, Андрей подвинул закрытый кейс к рукам, чтобы было легче целиться, улегся на живот и чуть расставил ноги. Он взглянул на свою первую цель через прицел — мужчина средних лет с сигаретой во рту стоял прямо под фонарем. Вторая мишень, молодой человек чуть моложе, скрывалась за стеклом будки КПП и читала газету. Этих двоих Андрей взял на себя, а двоих других по бокам снимут Лес и Кельхин.

— По твоей команде, Нолан, — доложил Лес по рации.

Ветер совсем слабый, не больше пяти метров в секунду. Андрей направил точку прицела буквально на пару сантиметров вправо — поправка на ветер — и задержал дыхание. Палец на спусковом крючке. Мужчина затянулся сигаретой.

Тихий щелчок. Сравнимый с треском пластиковой упаковки яиц приглушенный звук, и в плечи отдало совсем легким толчком. Андрей сделал выстрел, и пуля попала охраннику прямо в глаз, моментально смешавшись с кровью, мозгами и осколками черепа. Сигарета приклеилась к сухим губам мужчины, и он вместе с ней рухнул на забетонированную дорожку близ ворот. Под его головой тут же начала растекаться алая лужа, а Андрей переключился на вторую цель, когда едва уловил похожий щелчок — Лес и Кельхин сделали свои выстрелы.

Жертва в будке охраны ничего не подозревала: остальные трое находились вне зоны его видимости, а «Винторезы» были настолько тихими, что тот бы их не услышал даже если бы поблизости не шумела вода. Эти снайперские винтовки идеально подходят для того, чтобы вот так втихую убирать противников. Они даже понять не успеют, что что-то не так, как тут же получат дыру между глаз.

Разлетелось стекло. Андрею пришлось целиться ниже головы, в сердце, да еще и через преграду в виде пресловутого стекла. Охранник в будке сидел далеко от круглого отверстия, через которое обычно передают документы, но это не помешало его нейтрализовать.

Да, Андрей убийца. Да, он поступает ужасно. Да, его должны разоблачить в соцсетях и заклеймить всякими новомодными словами, но ему насрать. Было, есть и будет. Он — солдат, преданный Макарову, а еще раньше он — простой наемник. Он выполнял любые приказы почти без раздумий, а здесь думал только для того, чтобы провернуть операцию побыстрее и безопаснее, без лишнего шума. В ином случае, если бы он считал, что убивать людей и затапливать целые города ради достижения целей своего командира это плохо, он бы не лежал на снегу со снайперской винтовкой в руках.

— Пошли, — приказал Андрей.

И он, и выбежавшие из голых кустов Лес и Кельхин, похватали винтовки и, зарядив их, помчались в сторону ворот. Их открывать никто не собирался, а вот калитку сбоку — еще как. Андрею по пути до нее пришлось оббежать лежащего у фонаря охранника.

— Мы начинаем, — секунду Андрей постоял около калитки, затем открыл ее, «пропустил» вперед себя винтовку, и только потом пошел сам, убедившись, что впереди все чисто. Рафик ответил ему после пяти широких шагов.

— Принято. Мы тоже заходим.

— Лес — к резервуарам, Кельх — к машинному отделению. Выносим всех, кто мешает, и занимаем позиции наверху. Старайтесь не попадаться ребятам Рафика на глаза.

— Есть.

— Принято.

Троица рассыпалась в разные стороны. Андрей заприметил в паре десятков метров лестницу. Высокая (и с виду хлипкая) вереница металлических конструкций вела на площадку у почти самой верхушки плотины. Для этого нужно было пробежать относительно открытый участок, и для этого Андрей рванул вперед. Чисто. Вокруг и вдалеке мелькали огни фонарей, трансформаторных будок, датчиков и прочего убранства на территории ГЭС; вода здесь шумела громче, чем около КПП.

Андрей пригнулся и спрятался за одним из пустых контейнеров. Затем он выглянул из-за него. Опрометчиво насаться туда-сюда на открытом месте, посему до лестницы он решил добраться так, рывками. Местные работяги, что дежурят здесь, наверняка вооружены как минимум пистолетами.

Спустя пару минут пряток от невидимых врагов Андрей добрался до лестницы, ухватился за нее и полез наверх. Две винтовки за спиной прибавили ему веса, и руки с непривычки попытались запротестовать, но он игнорировал дискомфорт в мышцах и продолжал свой путь наверх. Рация молчала, и компаньон у него был только один — он сам.

Оказавшись на площадке, Андрей из штурмовой винтовки тут же перестрелял все лампочки над головой и рядом, чтобы буквально не светиться. Снайперу важна скрытность, а лежать в круге мягкого желтого света равняется самоубийству — снизу любой, у кого зрение не минус десять, заметит обмотанного в платок мужика и непременно пустит ему в лоб пулю. Андрею еще хотелось пожить, и поэтому он, прежде чем занять ту же позицию — лежа, в смысле, — как и ранее у КПП, окружил себя темнотой. Она — друг молодежи, все-таки. И снайперов.

Буквально через миг после этого из-за угла показался мужчина. Он рухнул на бетон, усыпанный снегом, однако быстро поднялся на ноги и, оглядываясь, понесся в сторону ворот. Он явно бежал от кого-то из других участников операции, но Андрей не дал ему спастись: он без всяких трудностей прицелился и выстрелил тому точнехонько в голову. В яблочко.

Беглец рухнул. Он был одет в синюю униформу и занимал, вероятно, должность техника или инженера. Он появился с той стороны, где находилось водохранилище, так что не исключено, что ребята Рафика подвезли газ и расчищали местность перед тем, как отправить канистры в воду. При подрыве дамбы их заденет, и они, сейчас надежно запечатанные, по самое не балуй отравят каждый кубометр. Андрей шмыгнул носом.

В течение следующих пятнадцати минут Андрей застрелил еще троих человек. Двоих из них он высмотрел в окнах зданий впереди, а третьего выцепил точно так же, как и самого первого — на улице. Поодаль слышались звуки стрельбы явно из автоматов, а не из тихого «Винтореза», а также крики на арабском, если совсем напрячь уши — почти весь шум перекрывала вода. Холодная вода, ледяная, мороз от которой будто по воздуху доходил до лежавшего в снегу Андрея. На него помимо нечастых мелких капель сыпались хлопья снега, но он продолжал лежать и морозить жопу. В лагере он скучал, изо дня в день повторяя цикл «проснуться, умыться позавтракать, пообедать поужинать, подрочить, помыться, лечь спать», и в мыслях жаловался на такую тягомотину, желая начать делать хоть что-то для блага ЧВК, а теперь, собственно, делая это что-то, хотел поскорее вернуться к привычному ритму жизни просаживания чужих денег в лагере. Холодно, потому что, мать ее, Кастовию эту!

В стороне, где-то находилось машинное отделение, в одном из зданий выключился свет. Что-то громко бабахнуло, и из окон повылетали стекла. Андрей потянулся за рацией. С этой площадки хорошо было видно, как слева, у угла дамбы, пригнав грузовик, одна из команд подрывников Рафика подготавливала и укладывала взрывчатку. Через прицел Андрей оценил ее внешний вид: это не собранная из говна и палок пародия на петарду, а довольно дорого выглядящая хрень. Либо урзыки гении, либо делали ее под чутким надзором Рафика. Однако.

— Кельхин, прием, — пробубнил Андрей в рацию на арабском.

Также было видно небольшой мостик впереди. Он хорошо освещался, и под яркими лучами фонарей копошились еще три подрывника, в одном из которых, опять же, через прицел, легко узнавался Рафик в платке. Он активно жестикулировал, ровно как те дядьки в аэропортах с яркими палками, и орал.

— Кельхин, прием, — повторил Андрей, но ответа не последовало, и, вздохнув, он решил спуститься и сменить место для лежбища. Он заприметил одну из трехэтажек, на крышу которой можно подняться по пожарной лестнице.

Он встал, стряхнул снег с плеч и живота, а затем осмотрелся. Снизу никого, чисто — только парочка трупов.

Андрей спустился с лестницы, спрыгнул вниз, когда до земли ему оставалось полметра, и понесся в сторону другой лестницы. Она оказалась более хлипкой, чем предыдущая, и падать с нее было бы больнее, но Андрей резво по ней поднялся. Быстро, но осторожно он подполз к краю крыши и осмотрелся через прицел винтовки. Под окнами того здания, где прогремел взрыв, помимо осколков стекол и кусков пластика лежали два обезображенных тела.

— Кельхин, прием.

— Прием-прием, все в норме. Пришлось использовать гранату, — наконец отозвался Кельхин, и Андрей со спокойной душой выдохнул — этот оболтус жив, слава тебе, Господи!

— Две партии взрывчатки установлены, прием, — вклинился Рафик. Андрей чуть подвинул корпус тела влево и снова прицелился, чтобы увидеть, как его товарищ махал кому-то из команды подрывников рукой и параллельно с этим докладывал по рации. — С нашей стороны все чисто, уложили двоих охранников.

— Принято, — ответил Андрей. — Лес?

Молчок.

— Лес, прием? Что с резервуарами?

Андрей нажал на кнопку, чтобы снова позвать напарника, но на долю секунды замешкался и услышал хруст снега позади себя. Этого времени ему хватило, чтобы обернуться и чудом не словить пулю в затылок.

Быстро перекатившись, Андрей ловким и отточенным движением руки вытащил пистолет из кобуры на ноге и сделал выстрел навскидку, но полутьма и неудобное положение только задели плечо противника.

Андрей не сразу сообразил, кто именно пришел по его душу, но затем, узнав идиотскую маску с рисунком черепа, понял, что это Гоуст. Гоуст, блять, тот клоун, который виноват в том, что командир Макаров оказался в тюрьме и просидел там несколько лет. Это точно он, и сейчас на крышу он поднялся явно не для того, чтобы посадить его правую руку.

Андрей поднялся. Шмалять вплотную из автомата, еще и с раненой рукой, неудобно, и Гоуст молча отбросил его в сторону. Он бросился на него с голыми руками, и в следующие мгновения все происходило быстро-быстро, быстрее, чем летают пули в самых современных пушках: они начали драться. На кулаках. Британский оперативник выбил пистолет из руки русского и попытался вмазать кулаком тому по челюсти, но не успел, и прилетело уже ему.

Смысла бить чем-то другим нет. «Винторез» и пистолет далеко, в потемках их еще нужно постараться найти; штурмовая винтовка болталась за спиной, и, чтобы до нее дотянуться, необходимо время, которого нет — англосакс пер вперед, как танк, только дохуя шустрый, и лишних секунд просто не найдется. Ножа при себе не имелось, посему оставалось только лупить кулаками по роже или рукам. Виновата еще и одежда. Гоуст хорошо запаковался, и даже самый сильный удар в солнечное сплетение покажется ему щекоткой (плюс, на нем разгрузка с кучей всего), а на Андрее — атрибуты типичного представителя урзыкстанского ополчения: платок вместо шлема, ебаные растянутые джинсы, пускай и теплые, куртка да хиленькая разгрузка, которую и разгрузкой-то стыдно назвать, это просто две нитки и пара подсумков. И как против такой машины выстоять? Пришлось скакать по крыше и уворачиваться.

Где-то Андрей ударил, где-то ударил Гоуст, выронив свой нож. Они оба активно дрались, не хотели друг другу уступать, но Андрею нужна победа. Варианта проиграть и сдохнуть просто нет, и умереть обязан здесь только Гоуст, которому Андрей, схватив за складки куртки на плечах, со всей дури лбом вмазал по лицу. Того это взбесило, и следом уже он вцепился в соперника. Пальцы одной руки сжали разгрузку у воротника куртки, а вторая сжалась в кулак.

Апперкот.

Перед глазами доселе было темно по понятным причинам, но после сильнейшего удара в челюсть вокруг будто запустили несколько ярких фейерверков подряд. Андрей охнул, обмяк, и Гоусту хватило этого, чтобы потянуть его на себя, а затем отбросить назад, почти не защищенной спиной прямиком на вентиляционный короб с ржавыми решетками. Резкий, горячий укол боли переместился из низа лица в середину спины, обувь проехалась по снегу, и, словив скулой последний удар, Андрей рухнул на бетон.

Боже, как же все это было больно. Тренировочные бои и драки с нарушителями порядка в лагере не шли ни в какое сравнение с этой британской машиной для убийств, потому что в случае первого Андрей мог попросить время на отдышаться, а при втором силы пьяного противника хватало только на замах. Здесь же, в третьем случае, совсем другой разговор: Гоуст пришел прикончить тех, кто сейчас устанавливал взрывчатку на ГЭС, и начать он решил со снайпера, что их прикрывал. Он огромный, очень сильный и останавливаться не намерен.

Андрей уже не мог сопротивляться. Руки и ноги не слушались, глаза едва открывались. Мороз кусал разгоряченную кожу, нос отказывался дышать, а изо рта вместе с облачками пара выходили только болезненные стоны. Внутри словно все сжалось, и позвоночник при малейшем движении грозился раскрошиться. Удар на спину пришелся такой силы, что Андрей подумал, что себе что-то сломал. И встать после такого он уже не мог, хотя хотел.

Гоуст, тяжело дыша, опять треснул ему по лицу и потащил к краю крыши, к металлическому парапету. Тоже ржавому. И хлипкому.

В лучших традициях голливудского фильма этот момент был бы медленным, чтобы добавить драмы. Герой бы сопротивлялся, молил пощадить, но злодей, сплевывая слюну и кровь, неумолимо бы ковылял до края, чтобы сбросить жертву вниз. Однако Гоуст сделал это быстро. Он приподнял Андрея за грудки и пару раз стукнул о парапет, да так, что тот под его весом жалобно задрожал и примялся. Под головой уже ничего, она касалась только холодного зимнего воздуха, и Андрею стоило больших усилий продолжать смотреть британскому оперативнику в глаза.

Он, невзирая на боль и гонимый страхом превратиться в кровавую лепешку, пинался и цеплялся руками за одежду, но это мало помогало. Миллиметр, еще один, и еще пара — и он его сбросит и пойдет дальше. Может, ребята Рафика разберутся с незваным гостем, ведь их много, а он один, а затем заберут тело своего товарища и эвакуируются. После этого коллеги Антохи, мастера по бумажкам, будут ломать голову над тем, как отправить гроб с телом в Австралию, а Макаров найдет себе нового заместителя, пока Ваня не поправится.

С очередным разрядом боли вдоль всего позвоночника Андрей захрипел и прогнулся в спине. Пятки ботинок проехались по тонкому слою снега, он всей пятерней ухватился за лицо Гоуста, а второй чисто случайно, — Господи, спасибо — нащупал пистолет в кобуре на его бедре.

Относительную тишину прорезал звук выстрела.

И еще.

И еще.

Тело Гоуста с тремя огнестрельными ранениями рухнуло на Андрея, но он поспешил отпихнуть его в сторону и отползти от края крыши подальше. Руки дрожали, включая ту, что сжимала пистолет, ноги ватные; сердце бешено колотилось в груди. Он громко закашлял, повернув голову и опустив ее. Крови почти не было, что удивительно — всего пара капель, — на перемешанный с грязью снег больше попало слюны с пузырьками, и даже сглатывать ее ощущалось как пытка.

Он пристрелил Гоуста.

Стянув мокрый платок с головы, Андрей посмотрел в сторону парапета. Бездыханное тело противника почти на половину свисало с края крыши, и он для верности выпустил в него все оставшиеся в магазине пули, после чего лег. Это просто пиздец. Боже, вот бы и дальше лежать, а спина там как-нибудь срастется… или нет… смотря что там с ней…

Андрей поправил наушник. На связь, будто учуяв, вышел Лес:

— На меня напал один из бриташек, прием.

У Андрея не нашлось сил даже удивленно вылупить глаза и уставиться в ночное небо, он сумел только выдавить из себя пару слов, прикрыв глаза.

— Обоюдно. Тоже.

— Команда Прайса? Сколько их здесь? — вклинился Кельхин.

— Будем надеяться, что двое, — прохрипел Андрей.

— Кто у вас там, ребят?

— Соуп, — сказал Лес.

— И Гоуст, — добавил Андрей.

Он мог рассказать в деталях, что именно с ним стряслось и как прошла стычка с Гоустом, но… э-э, нет, не мог. Его чуть не сбросили с высоты третьего этажа и несколько раз что есть мочи приложили спиной о все, что можно, какие здесь разговоры? Тут максимум можно молитву прочитать, захлебываясь слюнями.

— Лес, резервуары?

— Ребята Рафика скидывают предпоследний баллон.

— Заканчиваем ориентировочно через десять минут, — сказал уже сам Рафик. — Дальше отходим, и я даю команду на подрыв.

— Что там твои парни в Урзыкстане? — Андрей перекатился со спины на живот и пополз к другому краю крыши, где лежала его винтовка. Боль болью, а прикрывать ребят нужно.

— Все четко. Они вбивают координаты базы, наш дорогой брат помогает им с этим.

«Дорогой брат» это Пушкин. Или Зевс. Или кто угодно из числа тех загорелых крепких парней, кто вместе с Рафиком отправился в соседнюю с Россией и Кастовией страну. У них там другие позывные, и палиться перед настоящими урзыкстанцами никому как-то не улыбалось, так что приходится вещать вот так витиевато и тупо.

— Отлично.

— Конец связи, — через прицел «Винтореза» Андрей пронаблюдал, как Рафик в последний раз нажал на кнопку на гарнитуре и, хлопнув пару раз в ладоши, повернулся к группе подрывников, рядом с которой стоял, и принялся что-то орать. Видимо, поторапливал.

— Запрашиваю эвакуацию, прием, — кашлянув пару раз и дотронувшись согнутыми пальцами левой руки в перчатке до места у нижней губы, Андрей поморщился — останется синяк — и связался с ребятами, ответственными за то, чтобы смыться отсюда быстрее, пока всю ватагу… не смыло. В прямом смысле этого слова. — Заканчиваем через десять минут.

— Принято, Нолан, ждите. Вертушка неподалеку.

Андрей поерзал. Ох, как же он завалится спать по возвращении на базу! А перед этим очень сильно постарается принять быстрый, но горячий душ — он надеялся, что тот снимет боль в спине. Утром можно будет и врачам показаться, может, те массаж сделают или еще что. Лишь бы Макаров никуда не погнал. Андрей готов сделать для него все, что угодно и даже больше, но надеялся отдохнуть.

— Мы закончили.

Андрей медленно встал. Он с трудом выпрямился и повесил винтовку. Пистолет подбирать у него даже мысли не возникло — разбрасываться оружием это так себе дело, но он боялся согнуться и никогда больше не разогнуться, так что нахуй надо, — он ответил Рафику коротким «принято» и связался с пилотом Коньком.

— Две минуты, — доложил тот.

— Принято, — Андрей переключился на Рафика. — Уходите первые.

— Есть.

— Лес, Кельхин — к воротам. Встречаемся там.

— Понял.

— Понял, — почти одновременно ответили оба.

Андрей поковылял к лестнице. У края крыши он остановился, чтобы в последний раз окинуть взглядом ГЭС и все, что в нее входило. Затем он посмотрел на затянутое черными облаками небо, выдохнул через рот, задумчиво облизнул губы. На остывающий труп Гоуста медленно падали снежинки. Скоро он, как и все здесь и в городе, поплывет. Огромная прочная дамба рухнет от силы взрывов, и десятки тысяч людей распрощаются со своими жизнями. Ну, это уже явно не проблема бойцов «Конни».

Начав потихоньку спускаться с трехэтажки, Андрей призадумался. Что, если бы кто-то из его родственников жил в Верданске? Тетя Таня, к примеру. Стал бы он предупреждать ее об опасности? Наверное, да. Заранее, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Но, если бы командир приказал держать язык за зубами, он бы смолчал. И молился, чтобы та в момент взрыва была где-то за чертой города, на возвышенности-

— Нихуя себе, — из мыслей Андрей вынырнул сразу после того как увидел Леса с громадным фингалом под глазом. Синяк и правда оказался крупный, с кровоподтеками, которые сливались с другими царапинами на его лице и запекшейся кровью у нижней губы и под носом. — Это Соуп тебя так?

— Ага, — просипел тот и обернулся. За спиной из-за угла здания вырулил Кельхин. — Мелкий пидор успел вмазать.

Лес помолчал и прищурил здоровый глаз, заметив чуть скованную походку товарища и его такую же помятую мину:

— Тоже досталось?

— Да, — выдохнул Андрей в ответ. Он все еще не горел желанием говорить больше одного слова в минуту. Утром за завтраком он поделится деталями драки с британцем, а сейчас сил хватало только на прихрамывать да кивать.

За шумом воды послышался гул лопастей вертолета. Он приземлился недалеко от места, где стояли взятые в каршеринге авто. Можно было не заморачиваться с эвакуацией и просто сбросить троице веревочную лестницу, но спешить все равно некуда: группе Рафика требовалось время, им необходимо отойти на безопасное расстояние, чтобы их не задело отравленной волной или еще чем-то, так что можно позволить двум калекам из трех приземлить свои задницы в вертолете нормально. По-людски.

— Ну че? — громко спросил Конек и повернулся в сторону пассажиров. Первым внутрь ловко запрыгнул Кельхин, после него на борт поднялся Лес, а Андрей заполз самым последним. На адреналине у людей обычно открывается второе, а то и третье дыхание, и боль притупляется, но с ним почему-то этот трюк не прошел. Видимо, у Гоуста была недостаточно устрашающая для него маска, посему никакого выброса адреналина не произошло.

— Поднимай! — пробасил Андрей и, не без усилий закрыв массивную дверь, уселся в кресло.

Замедлившиеся тяжелые лопасти закрутились быстрее и еще быстрее. Конек нажал на пару кнопок на панели управления, и металлическая птица с ощутимым, но не сильным толчком поднялась в воздух, отправив туда же и хлопья снега с земли.

Все. Теперь можно расслабиться, подумал Андрей и растекся по креслу. В полутьме он разглядел Леса и Кельхина: первый, стянув перчатку с левой руки, отковыривал засохшие корочки крови с кожи под носом, а второй, вовсю зевая, снял с головы платок и им же вытер мокрые от пота волосы.

Справа расположился иллюминатор. Андрей наклонился к нему, проигнорировав ответ спины на это, и присмотрелся. Снизу было видно ГЭС и освещающие дамбу фонари. Кто-то мог сказать, что сваливать с места преступления на вертолете это тупо, но Кастовия нищая. У нее нет систем ПВО, пускай власти и пытались договориться хоть с кем-то о защите — даже с Россией, — да даже если бы и были, то после подрыва дамбы никого, кто мог бы поискать вражеский транспорт на территории страны, не останется. В момент хаоса можно уйти незамеченным. А еще Андрей просто помер бы ехать до границы с Россией на машине.

— Что случилось? — спросил Кельхин у Леса, и тот бросил очередной кусочек корочки на холодный пол. — Это Соуп дал по роже?

Лес кивнул.

— Я всю обойму в этого хуесоса выпустил, пока он от меня бегал. Потом патроны только на снайперке остались. Я загнал его в угол, а он, — и осторожно потрогал глаз. — Втащил.

— Ну, он хотя бы по тебе из своей пукалки не попал, — усмехнулся Кельхин и закинул ногу на ногу. — Повезло. А ты еще и ныл, что нам тут вечно не везет.

Андрей облокотился о спинку кресла.

— Ну, этот раз — это исключение…

— А что потом?

— Я его заколол.

— Ну красава, — похвалил Кельхин. — В столовой тебе точно побольше сосисок на ужин дадут.

— Да лучше б отдохнуть дали, — с усталым смешком отмахнулся Лес. — Я до этого времени хуйней в лагере маялся, за одну операцию не привык. Еще и глаз не открывается.

— Прием, мы отошли.

Андрей и ребята встрепенулись. Он тут же ответил Рафику:

— Достаточно далеко?

— Так точно. Вода до нас не достанет. Даю команду на подрыв через три…

Лес и Кельхин вытянулись, чтобы удобнее было смотреть в иллюминаторы. Андрей повернул голову тоже.

— Два…

Он сглотнул.

— Один…

Несколько ярких вспышек. В холодный зимний воздух со скоростью молнии поднялись клубы серого дыма, и следом от дамбы до зданий у водохранилища протянулась короткая серия взрывов поменьше. Летевший высоко вертолет чуть покачнулся от ударной волны, и громкий гул догнал его только когда вся река, вся вода, что в ней текла, обрушила треснувшую в нескольких местах дамбу и с неистовой быстротой устремилась вниз, поглощая все на своем пути, засасывая, словно черная дыра. Под раздачу попало все: столбы и линии ЛЭП, ворота, бетонные блоки, контейнеры и будка охраны. Вода заполняла здания, проникая в крошечные с большой высоты окна, заливала здания, включая то, на крыше которого покоился труп Гоуста. Она смела мост, будто то был фантик.

— Ахуеть, — протянул Кельхин. Он прислонился к стеклу иллюминатора почти вплотную и протер его, когда оно от его дыхания запотело.

— Посылка нашим военным отправлена. Вы ее, наверное, не увидите, но все же, — доложил Рафик.

— Хорошо сработали, — не скрывая гордости, сказал Андрей. — Возвращайтесь в Урзыкстан. Отбой.

— Удачи вам. Отбой.

Андрей вытащил наушник.

— Как думаете, скольких людей мы убили? — почесав подбородок, задал вопрос Лес. Он, как и Кельхин, завороженно пялился в иллюминатор, не в силах оторвать взгляд от происходящего внизу.

— Не мы убили, а Фара, — поправил тот.

— Дохуя убили, — подметил Андрей.

В будущем убитых будет еще больше. Сегодня, может, кто-то чудом спасется, а утром в новостных репортажах будет рассказывать, что теракт устроили урзыкстанцы. Это маловероятно, конечно, учитывая то, что вода отравлена, но все же.

Андрей закрыл глаза и вскоре задремал.

***

Возвращение на базу пришлось на раннее утро. Все еще темно, и это хорошо — будет легче заснуть.

Приземлившись, Конек какое-то время провел за баранкой, пока его пассажиры выбирались наружу, в объятия морозного утреннего воздуха. Самым последним вылез Андрей. С недовольной миной он потер низ спины правой рукой, но, увидев Макарова, сию секунду протянул ее для рукопожатия.

— Задача выполнена, товарищ командир. Раненых нет, двое убитых — со стороны противника.

— Какого?

Теплые пальцы Макарова прошлись по ладони Андрея в перчатке. Оба убрали руки, свои же Макаров скрестил на груди. Конек выбрался из кабины, к нему подошли два других пилота, а Леса и Кельхина облепила кучка тех, кто не спал. Андрей с трудом подавил зевок.

— ОТГ-141. Гоуст и Соуп.

Макаров удивленно вскинул брови, нет, он прихуел — такое не каждый день слышишь.

— Их было двое? — уточнил он.

— Да. Соуп напал на Леса, а Гоуст — на меня.

Командир мельком посмотрел на лицо Андрея — мелкие ссадины и небольшой синяк украшали красную от мороза кожу.

— Вы убедились в том, что они мертвы?

— Так точно.

Макаров кивнул и похлопал Андрея по плечу, но быстро убрал ладонь и отстранился.

— Идите отдыхайте, — сказал он чуть громче, чтобы Лес и Кельхин услышали. — Вы заслужили. Молодцы.

Парни ответили приподнятыми в жесте «бывайте, командир» руками, попрощались с товарищами на площадке и вскоре удалились в казармы. Командир побрел в ангар вместе с Коньком, а Андрей поковылял к себе. Зря он вздремнул в вертолете — теперь спать хотелось еще сильнее. Но нужно помыться.

Первым на пол отправился платок — оружие и гарнитуру Андрей сдал на складе по пути, — сверху на него приземлились куртка и футболка. Потом Андрей стянул ботинки, носки, джинсы и трусы до кучи. Эту груду грязной одежды он уберет утром. Или нет — спина до сих пор протестовала при малейшем движении.

Вздохнув, Андрей прихватил с собой мыло, зубную щетку, пасту, шампунь и полотенце, которым обмотал бедра. После он вытащил из-под койки шлепанцы, обул их и поплелся в душевую, где до его прихода также было темно. Сполоснув щетку теплой водой из крана, он выдавил из тюбика с удобной крышкой, которая захлопывается, а не которую нужно откручивать, немного мятной пасты и, прежде чем отправить это дело в рот, посмотрел на себя в зеркало.

Ну, выглядел он лучше, чем ощущал себя. Следов от кулаков Гоуста осталось немного, и через недельку-две они пройдут: ярче всех остальных выделялись только два фиолетовых пятна под губой и на скуле.

Андрей принялся быстро чистить зубы. Второй рукой он уперся в белую раковину, смотря в зеркало. Он убил важную шишку, а теперь готовился ко сну, как будто ничего и не было. С одной стороны, смерть такого оперативника из такой группы вышла слишком… простой? а с другой стороны — он сильно особенный? Таких как Гоуст по всему миру в разных структурах служат десятки, сотни, а то и тысячи. Да и это же не игра, где для убийства сильно отличившегося персонажа нужно изрядно попотеть и пройти боссфайт, а реальная жизнь, потому такой исход логичен. Даже самый крутой и самый сильный, в целом самый-самый человек может быстро и возможно даже глупо умереть. Как Барков, например. Опять же, это жизнь, хуле.

Прополоскав рот пару раз, Андрей оставил принадлежности для чистки зубов на раковине и занял самую крайнюю душевую кабинку. Он повесил полотенце на дверцу, отрегулировал температуру воды, пошаманив с вентилями так, чтобы шла горячая, но не слишком, и подставил лицо под ее струи. Идеально.

Вода из прикрепленной к стене лейки тут же намочила кожу и волосы. Андрей какое-то время просто стоял, а затем потянулся за шампунем. Подцепив ногтем крышку, он открыл флакон и выдавил немного белой субстанции, похожей по форме больше на жидкий клей, но с приятным мятным запахом. Он растер все это дело в ладонях и зарылся пальцами в волосы. Не будь он бывалым воякой и не живя в жопе мира, он бы точно использовал люксовый шампунь, а также спрей и бальзамы для волос, чтобы облегчить их укладку утром и в целом сделать их приятнее на ощупь. Но, увы, приходится использовать только то, что продается в ларьке, а это далеко не «Магнит косметик». Хотя даже так у Андрея наверняка одна из самых ухоженных шевелюр во всей ЧВК: много кто тут выбирал не заморачиваться и просто мыл башку в раковине, а у некоторых и мыть нечего — настолько короткие волосы. Ребята максимум за длиной бороды следили, которой у Андрея не было и в помине. Он часто брился. Кто-то за подобное отношение к себе мог посчитать его педиком, но он просто хотел выглядеть красиво. Хотя бы сейчас, пока не началась война и это возможно.

Растерев пенку от мыла по телу, Андрей затем смыл ее и шампунь. Следом он пару раз сполоснул лицо, набрав в ладони воды, шмыгнул и повернув кран, выключил его. На все про все у него ушло минут двадцать, и скоро остальные важные шишки из блока поднимутся. А он только собрался спать.

Надежно обмотавшись полотенцем, Андрей забрал свои вещи и в мокрых шлепанцах поковылял к себе. Он еще хотел посмотреть на то, что творилось у него на спине, что она до сих пор у него болела, но сообразил слишком поздно — зеркала запотели. Ну и хер с ними.

На отвали разложив пожитки, Андрей быстро оделся и вскоре, выключив свет, рухнул на койку лицом в кровать. Сон. Наконец-то.

***

Он проснулся через час.

В спине стрельнуло, когда он подвинулся во сне, что стало причиной для того, чтобы подорваться с кровати и прошипеть хриплое «с-сука». Нет, ну это уже ни в какие ворота.

Андрей накинул сверху куртку. В такую рань врачи определенно еще не работают, но он надеялся постучаться кому-нибудь в кабинет и получить мазь, обезбол — да хоть что-то, что поможет хотя бы вздремнуть нормально и без истерик со стороны спины. Андрей также обулся — натянул берцы, а не все еще мокрые тапки, — выскользнул в коридор и вышел на улицу. Там все еще темно, но народ уже проснулся и потихоньку подтягивался в район столовой. Андрей поздоровался с парочкой ребят, махнул еще нескольким рукой в знак приветствия, но не повелся на запах еды и продолжил прихрамывать, вышагивая к кучке зданий, в одном из которых обычно заседали врачи.

— Андрей!

Он остановился. Справа, у курилки, прямиком под фонарем, стоял Макаров. И курил. Он подозвал к себе, и его подчиненный подошел ближе:

— Ты че не спишь? — спросил тот и стряхнул пепел с сигареты в мусорку.

Андрей встал рядом. Пятерней он поправил не уложенные, торчащие во все стороны волосы, и беглым взглядом провел по командиру, мазнув им сверху вниз. Главный выглядел так, будто не ложился. По крайней мере, шевелюра у него выглядела прилично.

— Да я, — он на миг обернулся и показал большим пальцем в сторону. — К врачам. Спина болит, хочу у них мазь попросить.

— Нет врачей. Сегодня суббота.

О, нет! В субботу и воскресенье никого нет!

Андрей только хотел выругаться, как Макаров задал вопрос.

— А что спина?

— Да Гоуст… — он подзавис, вспоминая нужное слово. — Треснул. Мы с ним дрались на крыше, ну и там он протащил меня везде где только можно.

Командир затянулся, и Андрей, подумав, что делать больше нечего, тоже полез в карман куртки за сигаретами. Он обычно курил разные сигареты, и только начатая пачка была у него такой же марки, как и у командира — «Донской табак». Чиркнула зажигалка.

Положив ладонь на ноющую поясницу, Андрей нахмурился.

— Он почти скинул меня. Почти, слава Богу.

— Ты молодец. Он очень опасен, как бы это дебильно ни звучало. Прайс всегда посылал его на самые сложные задания вместе с карликом Мактавишем, и хорошо, что ты избавился от них обоих.

— И Лес.

— И Лес.

Оба затянулись и выдохнули дым.

— Кстати. Пока мы ехали к ГЭС, Лес сказал, что Барков был поваром. Это правда? — Андрею все еще на это чуточку насрать, но он решил спросить хоть что-то, чтобы разбавить молчание.

Командир улыбнулся. Не широко, а так, слабенько, как улыбаются люди, с теплотой вспоминающие то, что когда-то было, но давно прошло. Он уткнулся взглядом в мусорку, перебирая мысли в голове, и выудил нужную.

— Да. Роман Дмитрич начал командовать еще на кухне, — и усмехнулся, видимо, вспомнив что-то смешное, связанное с этим. Андрей невольно усмехнулся тоже. — Он пару раз проводил нам мастер-классы. Борщ нам варил, но это было в начале десятых еще… на Новый год гонял, чтобы мы салаты резали.

— А вы тоже готовили?

— Не-е, — Макаров выпустил очередную порцию дыма через рот. — Только пару раз дежурил в столовой.

Он выкинул сигарету в мусорку, но тут же полез в карман, чтобы вытащить из пачки вторую. Он на автомате достал ее, чиркнул зажигалкой, чтобы подпалить кончик, поднес к губам и затянулся. Командир выглядел так, будто вспомнил больше и хотел сказать что-то еще — по крайней мере, Андрею так показалось, — но предпочел смолчать.

Андрей докурил. Он выкинул сигарету в мусорку и поправил куртку, после чего бросил командиру короткое «пойду посплю» и поковылял к себе. Говорить дальше не хотелось, повисла какая-то… какая-то странная, неловкая атмосфера, так что лучше смыться, чем глупо стоять и молчать. Вряд ли получится заснуть, конечно, только если он не будет никак двигаться. Блин, ну почему сегодня суббота?

Куртку он повесил на крючок рядом с полотенцем. Стянул берцы, наступив носками на пятки, чтобы не пришлось нагибаться, и подвинул пальцами ног их ближе к койке. Лег, укрылся. Закрыл глаза.

Спокойно полежать удалось всего немного — в дверь постучали. Быстро, трижды коснувшись костяшками твердого дерева.

— Кто? — громко и не особо довольно спросил Андрей, оторвав голову от подушки.

— Я, — ответил… внезапно Макаров.

— Можете войти.

Дверь открылась. В темную комнату проникла тонкая полоска света, и она расширилась, когда командир открыл дверь на половину. От него пахло табаком, а в левой руке он держал тюбик мази.

— На, — он кинул лекарство, которым оказался «Фастум гель», на одеяло, и Андрей, сев в постели, взял его. Тюбиком до этого пользовались, он не полный.

— Спасибо, — ответил тот и открутил крышку, которую положил на простыню рядом.

Андрей задрал футболку сзади, прижал ее рукой, в которой держал мазь, выдавил немного густого крема на другую руку и завел ее назад, за спину. Пыхтя, он провел пальцами по коже, но это оказалось, ну, больно. Как и почти любое другое движение. Тем более, помазать нужно не только поясницу, но и выше, ближе к лопаткам. Командир, видимо, понял, что ничего дельного не выйдет, и его подчиненный просто переведет лекарство, посему сделал пару шагов к койке и кивнул.

— Давай, ложись. Я помогу.

Андрей посмотрел ему в глаза. Футболка, которую он придерживал, тут же скатилась по вязкой от геля спине и прилипла к ней.

Это как-то… по-гейски? Одно дело это перевязать руку-ногу-что-угодно в бою, когда счет на секунды и во все стороны хлещет кровь, но это просто ушиб спины. Это не что-то серьезное, чтобы командир тратил свое время и напрягался, чтобы помочь своему заместителю с такой ерундой.

— Э-э…

— Ложись, — повторил тот недовольнее, и Андрей мигом послушался.

Он лег, предварительно снова задрав футболку до самой груди, и закрыл глаза. Макаров же взял отданный ему тюбик, выдавил щедрое количество геля на кончики пальцев и принялся втирать их в кожу крепкой спины. Свет из коридора, по которому пока никто не ходил (и слава Богу), освещал кожу и бледные синяки, а также пару ссадин.

— Броник получше нельзя было надеть?

Макаров надавливал, но не сильно. Его мозолистые ладони собирали излишки геля, втирали его в места, куда пришелся ушиб, и от этого койка и под ним самим, и под Андреем, чуть поскрипывала. Тот честно старался не издавать ни звука, но с губ так и норовило сорваться приглушенное «у-ух», потому что вроде и неприятно, а вроде и хорошо. Главный действовал с какой-то невиданной осторожностью, хотя по нему и не скажешь, что он так умеет.

— Ну, надо ж было соответствовать образу настоящего урзыка, — ответил Андрей. — Да и кто ж знал, что там будут англосаксы…

— Ты все теперь должен знать. Власти Кастовии пока еще в ахуе, но через час-два уже точно выпустят кучу заявлений, и наши власти тоже выскажутся. Совсем скоро начнется война, и сообщники Прайса будут работать активнее. Ты должен просчитывать все: каждую мелочь, каждую вероятность и каждый самый мизерный шанс. Даже если все будет указывать на то, что британцы и их хозяева не будут мешаться, ты должен быть готов к тому, что они явятся.

Андрей ответил слабым кивком и промычал «угу». Ну, командир прав. Но как можно быть готовым к внезапной атаке со спины? Башкой постоянно вертеть?

— Сильно там все плохо? — решил узнать он.

— Жить будешь, — хмыкнул Макаров. Он выдавил еще немного мази: прохладный кончик тюбика проехался ближе к позвоночнику. — В отличие от Гоуста.

Андрей издал короткий смешок.

— Все-таки хорошо, что ты от него избавился. Меньше геморроя.

— А кто еще у Прайса в команде?

— Он сам, Гоуст, Соуп. Иногда Фара. Иногда ее ебырь-американец. Не помню имя. Еще Гас, — перечислил командир. — Они часто работают вместе с разными боевиками, и они в теории тоже становятся членами ОТГ, но в Кастовии меня повязали именно британцы.

— Им всем недолго осталось, — пообещал Андрей. Макаров в это время убрал руки и встал с койки. Он забрал тюбик и закрутил на горлышке крышку.

— Надеюсь на это. Все, спи давай. Возможно, ты мне днем понадобишься.

— Спасибо, — поблагодарил Андрей и сел, чтобы поправить футболку, аккуратно, так, чтобы она не задела места на коже, обмазанные гелем. Командир кивнул и закрыл за собой дверь, выйдя из комнаты.

Андрей вздохнул и посмотрел в сторону закрытого плотными жалюзи окна. Совсем слабый утренний свет пытался пробиться в комнатушку. Пора спать. Может, хотя бы после «Фастум геля» спина даст это сделать.

Chapter 6

Андрей проснулся незадолго до начала ужина. Он бы еще поспал — да и хотел, аж настолько, что несколько минут после пробуждения, моргая, отчаянно пытался разлепить веки и прийти в себя, а не лечь на другой бок и захрапеть с новой силой, — но Макаров до того, как намазал ему спину мазью, сказал, что он может ему понадобиться днем. А уже вечер.

Сев в постели, Андрей зевнул себе в ладонь. Кстати о мази: она помогла. Немного, правда, но все же пресловутый «Фастум гель» сделал болезненные ощущения в районе спины чуть более терпимыми. Для лучшего результата неплохо было бы еще пару раз перед сном им воспользоваться, и желательно не привлекать к этому командира. Это, как выражаются молодые ребята в лагере, кринж.

И вообще, почти все взаимодействия с ним вчера были кринжем. Смутило, что он вчера при обсуждении Баркова сразу же закурил вторую сигарету, что сказал так мало, хотя наверняка мог болтать о легендарном генерале часами. Хотя, может, Макаров всегда себя так ведет? Андрей не так уж и тесно с ним все это время работал, мало ли, может он иногда курит несколько сигарет почти за раз и не прочь помочь раненым.

Андрей зевнул и встал. До ужина оставалось двадцать минут, и это время он планировал потратить на то, чтобы отлить и умыться.

— Здорово! — выкрикнул работник склада Кузя. Он вышел из своей каморки и махнул Андрею рукой, на что тот ответил таким же жестом. — Новости видел?

— Да какие новости, я только проснулся, — Андрей закрыл за собой дверь, когда выплыл из каморки. Кузя таким словам невероятно удивился и опустил взгляд на свою правую руку, чтобы посмотреть, который час.

— Ебать ты спишь! Ладно, потом к нам зайди, сам посмотришь.

Кузя ушел, Андрей же хмыкнул и со своими пожитками пошел в душевую. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что по телевизору уже вовсю крутили новости о ночном теракте.

Подрыв «Горы» и атака на «Арклов» — нехилый такой лакомый кусочек, нет, кусочище для СМИ со всего мира. Жестокие действия урзыкстанских боевиков привели к смертям ни в чем не повинных людей, и никто не смог их спасти, даже пешки Прайса. На такой важный объект как кастовийская дамба нужно было явиться всем скопом: раз капитан знал о побеге Макарова из тюрьмы и, сложив два и два, понял, какой у него может быть маршрут, то подготовиться ему и его подчиненным следовало гораздо, гора-аздо лучше. Хотя, может, он думал, что командир будет мстить за неудавшуюся месть на стадионе, как четыре года назад? Ну, дай Бог тогда, чтобы и его тоже смыло, вместе с Гоустом и Соупом.

Андрей сплюнул пену от зубной пасты в раковину, аккуратно нагнувшись. Он недолго подержал щетку под льющейся из крана водой, а затем положил ее на край и набрал немного в сложенные лодочкой ладони, чтобы сполоснуть рот. Для закрепления результата он плеснул немного холодной воды в лицо, чтобы точно проснуться и быть готовым к ужину.

После Андрей переоделся и, перед тем как отправиться в столовую, решил заглянуть к ребятам со склада. Все-таки интересно, что именно крутят по телевизору.

Там помимо Кузи и его помощника, Моста, стояли еще двое парней. Новобранцы, скорее всего. Они получали недостающую снарягу, но Мост очень специфично искал нужную кому-то из этих двоих обувь: он нащупывал коробки с ботинками подходящего размера, вытаращив глаза в сторону телевизора. Смотрели туда и остальные. Андрей встал в дверях, и деревянный порог под его ногой громко скрипнул.

— Ш-ш-ш! — Кузя прислонил карандаш, который держал в левой руке, к губам в жесте «стой и не рыпайся».

— …ответственность за теракт взяло на себя Урзыкстанское ополчение под руководством лидера Урзыкстана Фары Карим. По предварительным данным, погибло не менее сорока тысяч человек. Затоплено и отравлено неизвестным газом около половины Верданска, — сообщила ведущая. Она сидела в большой студии, выполненной в синих тонах. На ней надет черный костюм с белой рубашкой, а ее темные волосы собраны в аккуратный пучок. Справа от нее транслировались кадры из Верданска, плавно сменяющие друг друга. Она говорила очень серьезно. — Фара Карим выступила с заявлением.

На экране возникла Фара. Она стояла на улице за трибуной, а позади нее расплылось непонятное здание. Яркое солнце светило ей в лицо, легкий ветер перебирал короткие волоски на ее лбу, пока она говорила в микрофон, жмурясь. Сначала пустили дорожку с оригинальным звуком с ее речью на арабском, но через пару секунд включили дубляж на русский:

— Я могу с уверенностью заявить, что те, кто атаковал Кастовию прошедшей ночью — не мои люди. Урзыкстанское ополчение всегда боролось за мир как в нашей стране, так и в других, но не такими методами, — Фара запнулась и едва не уронила микрофон, но дубляж продолжился. — Прошу правительство Кастовии принять мои соболезнования. Я обязательно найду виновных.

— Президент Кастовии Александр Зорич пообещал принять жесткие меры в отношении Урзыкстана. Тем временем, в Верданск были посланы семь воздушных бортов МЧС России для помощи пострадавшим…

Вдруг телевизор сам по себе выключился, и все в комнате, включая Андрея, в унисон издали недовольное «э-э!». Кузя отложил в сторону карандаш и подошел к сломавшемуся ящику.

— Да че за хуйня… — он постучал указательным пальцем по экрану и вытащил из розетки вилку в надежде, что способ «выключить-включить» сработает.

— Да все равно потом повтор будет, — успокоил Мост.

— Вы уже видели этот репортаж? — поинтересовался Андрей, взглянув на Моста.

— Только речи президентов, — сказал тот.

— Ну, хоть че-то, — хмыкнул Кузя.

Немногим позже Андрей ушел. Он хотел есть, посему поспешил ретироваться и не принимать участие в починке телевизора. Да и в технике он не особо мастер ковыряться, вот какие-нибудь раковины да трубы — это да.

Зато в чем он был спецом, так это в дегустации шедевров русской и не только кухни от местных поварих. Ему в лицо, только он зашел в столовую, сразу ударил теплый воздух с приятным запахом мяса. На ужин пришло не очень много людей — четверть столов была свободна, и в центре островка из пустых стульев восседали герои ночной операции: Лес и Кельхин ели и вовсю обсуждали что-то между собой.

Андрей взглянул на них и после развернулся. Он привычно взял поднос, положил его и, по мере продвижения вперед в очереди, накладывал себе харчи. В меню сегодня зеленый борщ и суп с фрикадельками (он выбрал второе); в качестве дополнения выступало картофельное пюре с жареной рыбой. Поварихи вручили ему по одной порции блюд, щипцами он выудил из корзины два кусочка белого хлеба и положил на тарелку с пюре, а так же прихватил с собой стаканчик черного чая. Со всем этим Андрей отправился к столику Леса и Кельхина, попутно желая другим ребятам приятного аппетита.

— Проснулся, — сказал с ухмылкой Кельхин и убрал руку со спинки стула, который занял Андрей, аккуратно выпрямившись. — Привет.

— Здорово. Да я б еще поспал, если честно, — ответил тот.

— Я тоже, — зевнул Лес. Его синячище под глазом все еще выглядел жутко, но он ему значения не придал. Гораздо важнее сейчас было пожрать.

— Вы видели новости?

— Да, — Кельхин отправил в рот полную ложку зеленого борща. — Мы ахуенно сработали. И группа Рафика тоже.

Андрей кивнул:

— Ага.

— Как думаете, от Фары ему уже прилетело? — спросил Лес.

— Не думаю. Он же с сепарами теперь, а не с ней. Он уже стопудово уехал куда-нибудь подальше от нее.

— Вот только пизды он все равно может получить. Если не от Фары, то хотя бы от ее американских хозяев.

— Да ей самой Грейвз в рот дал. Ребята Рафика спиздили американскую ракету, и я не думаю, что после такого ее по головке погладят и прямо сразу кинутся резать тех, кто запустил ее по Кастовии.

— Ну, у них контракты.

— А по новостям про «Теней» ничего не было? — спросил Андрей. Он начал есть, и ужин позволил ему больше прийти в себя: вкусный суп приятно согревал. Упругие фрикадельки из говядины дополняли картину из вареных овощей и в меру соленого бульона, и он, смакуя, едва сдержал мычание. Хотя это скорее от того, что спину прихватило.

— Не-а. Кстати, а че там с Гоустом? — Лес отломил ложкой кусочек рыбы, положил его на пюре, зачерпнул все это дело и тут же слопал.

— А че? — вскинул бровь Андрей. — Так же, как и у тебя: он меня отпиздил, а потом я его. Он чуть не скинул меня с крыши, а я вовремя нащупал у него пистолет и пристрелил его. Он меня раз приложил, два, потом потащил, ну и я его…

— Не, ну ты реально какой-то супермен! — удивился Лес, и Кельхин с набитым ртом горячо закивал. — Владимира Романыча от пули спас, Гоуста завалил… Боюсь представить, что дальше будет.

— Да ладно, — Андрей запил суп чаем, сделав несколько глотков. — Вы б тоже так сделали.

— Не-е, герой, — беззлобно усмехнулся Кельхин. — Мы — простые холопы, а ты — избранный.

— Аж десять раз избранный.

Все здесь — мастера своего дела. Все хорошо сражаются, у всех — богатырская силища, но… может, парни и правы. Может, Андрей и правда чуть больше супер-пупер, тем более, его и ребят пару часов назад Макаров назвал молодцом. Нет же ничего плохого в том, чтобы немного погордиться собой.

Вскоре Андрей доел свой ужин. Он растянул остатки чая в кружке еще минут на двадцать, общаясь с Лесом и Кельхиным о прошедшей миссии и грядущей войне, затем убрал за собой грязную посуду, а после вышел на холодную улицу. Вставшие с утра пораньше оперативно расчистили дорогу от снега и посыпали ее песком, что помогло Андрею не навернуться, пока он шел к ларьку — он хотел купить себе что-нибудь вкусное к чаю и по возможности вернуться к Кузе и Мосту, чтобы продолжить смотреть новости. Все равно скучно, и в переписке с Макаровым новых сообщений нет. Зато они есть в новостных пабликах.

«Боевики из урзыкстанского ополчения взорвали ГЭС и базу армии РФ в Верданске. Сначала степашки из правительства выводят армию из урзыкстана и пытаются построить дружественные отношения, а потом урзыкские чурки водят им залупой по губам. Почему так? Запоздалов. Подписаться.»

«Минувшей ночью урзыкстанские боевики решили показать свою силу и совершили один из самых страшных терактов за всю историю человечества, если не самый. Никто точно не знает, сколько людей погибло: половина города затоплена и отравлена, связи и электричества нет. А ведь если бы четыре года назад мы не вывели войска из Урзыкстана, то ничего этого бы не случилось. Делайте выводы.»

«Ну че, кто-то еще хочет, чтобы к нам дальше приезжали вот такие вот иностранные специалисты? Соевики в комментариях, которые вякали о том, что шлюха Карим нормальная, что с ебалом?»

«Я считаю, что Россия должна объявить войну Урзыкстану. В Кастовии жило очень много русских, и там погибли наши солдаты. Если мы не ответим, следующими на очереди после кастовийцев будем мы сами.»

Десятки, а то и сотни постов заполнили каналы в «Телеграме». Официальные источники типа «РИА Новости» писали сухие сводки: столько-то боевиков предположительно участвовало в атаке, столько-то процентов Верданска затоплено — но не блогеры. Вот они вываливали полотна с ненавистью к Урзыкстанцам, призывали президента РФ Воршевского — Борис Витальевич, судя по паре записей «RT», уже выступил с заявлением, где расплывчато пообещал ответить — разбомбить плодящую террористов страну. Люди вспоминали, как Барков умело боролся с будущим режимом Фары, как давал отпор «Аль-Катале», как жестко, но справедливо поступал. Пользователи хотели, чтобы появился второй Барков, чтобы нашелся тот, кто наведет порядок в государстве-опухоли на побережье Черного моря. И им будет Макаров.

— Здорово.

Андрей чуть не уронил телефон. В очереди к ларьку обнаружился, собственно, сам Макаров. Он стоял в теплой тактической куртке с накинутым на голову капюшоном, сжимая в руке банку энергетика со вкусом ананаса. Перед ним выстроились трое ребят, и он мог воспользоваться своим положением, растолкать их и пройти первым, но предпочел ждать.

Андрей, запрятав телефон в карман, пожал ему руку:

— Доброе утро.

— Выспался?

— Так точно, — вообще-то нет, но ныть как баба ему не хотелось.

— Как спина?

— Терпимо.

— Супер, — командир сделал глоток энергетика. Его волосы, выглядывающие из-под капюшона, чуть растрепались, и он повернулся, чтобы посмотреть, как дела с очередью. Самый первый парень думал, чего бы купить. — Возможно, сегодня поедем в Москву.

— Вы же только оттуда, — ответил тот, нахмурив брови.

— Я в Москву не заезжал, я был в области и пару дней в Питере. И я вернулся когда ты с группой уехал, — Макаров снова отпил немного энергетика, и Андрей кивнул.

Ему показалось, что он почувствовал что-то… что-то. Будто сердце внезапно сильно стукнуло в груди, послав странную волну дрожи по телу. В области был, значит. Получается, Антоха не соврал, и командир реально отмечал новогодние праздники с Миленой в своем особняке? Ну… его выбор, что ж, он имеет на это полное право, хотя и странно, что глава ЧВК в преддверии войны ходит по бабам.

Он опять глотнул энергетика.

— Скоро начнем строить наш центр.

— Вы уезжали из-за стройки?

— Да. Пришлось очень много пиздеть с дизайнерами. И с Миленой.

— И что решили?

Хорошо, теперь Андрей почувствовал… э-э, что-то близкое к облегчению?

Он почесал затылок.

— С территории уже начали убирать мусор. Потом снесем здание, геодезисты проверят, все ли хорошо, и начнем строить.

Договорив, Макаров заметил, что ребята ушли. Он тут же встрепенулся, подошел к окошку и полез в карман штанов за наличными.

— Две пачки «Донского табака», пожалуйста.

Значит, это правда просто работа, и в новогодние праздники командир все же предпочел выбирать плитку, а не бухать и что-то еще.

Макаров отдал деньги и, продолжая пить энергетик, забрал сдачу и пачки сигарет, которые тут же засунул в карман куртки. Затем он сделал пару шагов в сторону, и к маленькому окошку наконец-то подошел Андрей. Он успел десять раз замерзнуть, пока ждал свою очередь: как обычно, у него покраснело лицо, и порой он потирал уши, ибо от мороза их кожа неприятно покалывала. Хорошо еще, что он додумался переодеться, а не поперся на улицу в пижаме да тапках. Кстати, надо бы постирать ту гору одежды, что до сих пор валялась на полу. Как минимум трусы и футболку после стирки можно использовать, а остальное — сложить в сумку и не трогать.

— Дайте два «Сникерса», пожалуйста, — попросил Андрей. Он оплатил покупку картой — всего вышло на сто двадцать рублей. Вот с этим можно попить чай или кофе.

— Видел новости?

— Да, я заходил к ребятам на склад, — оба двинулись от ларька вперед, по направлению к административному зданию и зданию, в котором находились склад и комнатушка Андрея. — Но я не сильно много посмотрел, у них телевизор поломался.

— В правительстве уже закопошились. Совсем скоро должны обратиться к нам за помощью.

— Поэтому вам нужно в Москву?

— Да, — кивнул Макаров. — Но придется нормально одеться. У тебя костюм есть?

— Нет.

Какой еще костюм? Откуда ему взяться? У него и носков-то не хватает, все дырявые, а тут еще и смокинг! Он вообще до недавнего времени был обычным бойцом и не вылезал из лагеря!

— Ладно, купим, — Макаров выкинул банку, когда он и Андрей проходили мимо мусорки. — И Милена тебе на всякий случай лицо намакияжит. Чтоб синяки убрать.

— А она пойдет с нами?

— Нет, будем только мы. Ну или только я, а тебя оставят в коридоре ждать, — хмыкнул он и зевнул себе в кулак. — Хуй знает, что у этих там в головах. Ладно, в общем, будь на связи. Позвоню тебе, если что.

Они разошлись. Мост и Кузя закрыли склад на перерыв, заварили себе кофе, а Андрей притащил свою кружку, куда налил черный чай. Он поделился с ними «Сникерсом», они дали печенье, и троица принялась болтать. И смотреть новости — к счастью, телевизор удалось починить.

Во время рекламы Андрей зашел в «Телеграм» и в одном из дружественных «Конни» каналов наткнулся на новый пост. Длинный. С фото. На нем был изображен Макаров, уж явно молодой, с серьезным прищуром и сложенными за спиной руками. Одет на снимке он в военную форму, а на голове вместо привычной укладки у него красовался ежик волос, словно какое-то время назад его остригли, но длина чуть успела отрасти.

Рядом с ним стоял Барков. С биноклем в руках и порядком седыми волосами — серебристые пряди ярко контрастировали со стопроцентно черными локонами на портрете в кабинете командира. Должно быть, вот этот снимок сделали году в семнадцатом, ближе к роковому девятнадцатому.

На них обоих светило яркое рыжее солнце, и они смотрели вверх, словно на полотно текста:

«Лидер ЧВК 'Конни' Владимир Макаров выступил с заявлением.

Ночная атака на мирных жителей и наш военный объект в очередной раз доказала, что Урзыкстан должен быть стерт с лица Земли. Эти нелюди не успокоятся, пока не перебьют всех граждан Кастовии, в особенности так ненавистных им русских и тех, кто хоть как-то связан с Россией — сначала мелкие пакости им и нам в девяностые, потом — теракт на стадионе, а сейчас — мощнейшая атака на столицу. Наши ребята годами вычищали эту падаль, пока высшие чины нашей Родины не решили, что «пора заканчивать». Они взяли курс на сближение с Фарой Карим и ее режимом, а теперь вот его результат. Получите распишитесь.

Я выражаю глубочайшие соболезнования семьям тех, кто погиб вчера в Верданске, и я готов направить в Урзыкстан бойцов ЧВК 'Конни', чтобы ликвидировать террористку Карим и ее пособников. Мы найдем каждую сволочь, причастную к смерти десятков тысяч человек, и каждая из них будет максимально строго наказана. Это всего лишь вопрос времени.»

— Видели? — Андрей отвернул телефон от себя и показал пост Мосту и Кузе. Второй стоял рядом и окунал печенье в кружку с чаем.

— Теперь да. Но это было ожидаемо. Естественно он бы высказался.

Андрей кивнул. Конечно, надо было отреагировать, но так быстро?.. Хотя, судя по энергетику, Макаров не спал с самого раннего утра, еще с момента когда спину ему кремом намазал. Тогда, естественно, время на кратенькое, но интервью все же нашлось.

Блин, это все такое… как будто не реальное. Несильные боли в спине отрезвляли, мол, эй, ты не спишь, вообще-то, но Андрей все еще не мог до конца осознать, что прямо сейчас, пока он пьет с товарищами чай на складе, по Верданску плывут горы трупов, а Фара с горящей жопой вырывает на себе волосы и думает, как оправдаться перед Грейвзом за украденную ракету и теракт, совершенный ее же людьми, которые, судя по записям в том же «Телеграме», выступили со вторым заявлением, записав видео на фоне какой-то халупы, где пообещали напакостить больше, попутно подтвердив свои связи с госпожой Карим и повторно обвинив весь мир во всех смертных грехах.

А ведь придется с ними воевать. Через месяц, через неделю. Может, вообще послезавтра, если правительство оперативно почешется. Будет тогда и песок, и жара, как на базе в Африке…

Андрей сделал глоток чая. Стеклянную кружку он обхватил недлинными крупными пальцами, после чего поднес ее к губам и отпил немного теплой, чуть горячей коричневой с оранжевым отливом жидкости. В кружке барахтался пакетик, и около него, на дне, чай выглядел чуть темнее. Он был без сахара — его заменяли «Сникерс» и печенье.

— Ладно, я пойду, — сказал Андрей и встал со стула, забрав кружку. Он просидел у ребят около двух часов, и его заднице это не понравилось.

— Давай, — махнул рукой Мост и, прихватив с пола коробку с ботинками, потащил ее в подсобку. Кузя на прощание приподнял свой стакан, а Андрей, кивнув, вышел в темный коридор и закрыл за собой дверь.

Как только он это сделал, телефон в его руке завибрировал. Звонил командир.

— Алл-

— Собирай вещи. Летим в Москву.

Андрей на миг растерялся и сжал кружку. Так быстро?

— Сейчас?

— Да, щас. Давай быстрее.

И бросил трубку.

Андрей вздохнул и, запрятав телефон а кармане в нескольких широких шагов дошел до своей комнатушки, в которую почти влетел. А что ему собирать? Как долго они пробудут в Москве?

Он поставил кружку на тумбочку и затащил свою спортивную сумку на застеленную койку. Какие вещи ему брать? Смокинга нет, нормальной одежды, не военной, нет тоже, а единственные нормальные джинсы измазаны в крови Гоуста и прочем говне и валяются на полу. Несколько пар носков у него дырявые, чистых трусов осталось штуки три, а в футболке и шлепках для душа по зимней Москве не походишь. Ой, ну и в пизду! Надо было заранее сказать, а не когда времени на обновление гардероба нет. Можно одолжить шмотки у кого-нибудь из ребят — у недавно прошедших фильтр новобранцев что-то да должно быть, — но это не быстрое дело, да и не факт, что размер подойдет.

Вздохнув, Андрей засунул в сумку бывшую ванину зарядку от телефона, зубную щетку в контейнере, тюбик пасты, оставшееся постиранное белье и в целом хоть какую-то пригодную для носки одежду. А еще он бритву положил. Так, на всякий случай.

Вот, в принципе, и все.

Он прихватил сумку и вышел из каморки в коридор. Закрыл за собой дверь, бросил быстрый взгляд в сторону душевой и поспешно вывалился на улицу, где вовсю шел снег. Фонари на дороге заменяли солнце, и их яркие желтые лучи падали на снующих мимо людей и снег, который некоторые из них лениво убирали, формируя лопатами из маленьких кучек большие. Андрей чуть не подскользнулся.

Повернув голову вправо, он заметил командира, идущего вперед, к нему. Тот успел переодеться: на нем вместо тактических пятнистых шмоток были надеты явно новые черные ботинки, темно-синие джинсы и серая куртка с капюшоном и логотипом «National Geographic». На плече у него — темно-красная спортивная сумка. Его щеки порозовели от холода, и на его фоне Андрей теперь не выглядел как одинокий краснолицый помидор.

— У тебя вообще вещей нет, что ли? — задал вопрос Макаров, подойдя ближе. От него пахло сигаретами, и он опустил руку с сумкой.

— Нет.

— И это мне говорит мой заместитель, — покачал головой командир. Он приподнял брови и устремил свой взгляд куда-то в кучу снега в стороне, а затем весело усмехнулся. — С твоей зарплатой у тебя вся твоя хата должна быть забита шмотьем. Ладно, пошли.

— На чем мы полетим?

— На самолете.

У Макарова был частный самолет. Ну, то есть, у Милены, но вообще у Макарова, и «птичку» уже, кажется, выкатили из ангара на полосу: по крайней мере, Андрею издалека так показалось. Охренеть, впервые в жизни он приземлит свою жопу в дорогущее кресло не менее дорогущего борта!

— Там переконтуемся в квартире рядом с Миленой. Она одолжила.

Какая щедрость! Зная ее, этой самой квартирой скорее всего окажутся шестикомнатные апартаменты в ЖК «Нищебродам не по карману» за два миллиарда рублей и статуями в ванной. А еще там будет биде. И вид на Кремль из окон кухни. Нет-нет, Андрей вовсе не против пожить там какое-то время — что угодно, но только не задрипанный верданский отель. Хотя вся эта роскошь особо не для него.

— А с вами уже связались из правительства? — спросил Андрей. Они с командиром почти нога в ногу вышагивали в сторону ангаров.

— Да. Через сто пятьдесят заместителей и секретарей. Сказали, что готовы ебашить, но сначала хотят поговорить с нами. Завтра в обед.

Андрей хотел спросить «а вы не боитесь, что вас повяжут?», но если бы командир боялся, то не собрался бы в столицу. Он занялся бы чем-нибудь другим или послал туда Андрея на правах заместителя, а не намылился на встречу с важными дядями в пиджаках сам.

Около ангаров толпились пилоты и ребята, которые помогали с техникой. Частный самолет командира, какой-то там супер навороченный белый «Эмбраер», уже стоял готовеньким и ждал, пока в него запрыгнут пассажиры и члены экипажа.

— Все готово, Владим Романыч, — сказал Конек, пожав руку ему, а после и Андрею. — Дорога займет часа три.

— А мы и не спешим, — оскалился командир, чуть улыбнувшись. С остальными парнями он не поздоровался — возможно, виделся с ними раньше. Он же не спал весь день, как кое-кто.

Они оба поднялись по невысокому трапу и попали на борт, довольно светлый и уютный: кресла цвета карамели, даже диван стоял; столики, ковер… холодильник. Ахуеть.

— Давай, проходи, — усмехнулся Макаров и слегка задел Андрея плечом, когда обошел его. Свою сумку он поставил на пол около дивана — решил не заморачиваться с багажным отделением — и стянул с себя куртку, которую положил уже на сам диван. Под ней оказалась серая теплая мастерка.

Андрей последовал примеру главного и тоже избавился от верхней одежды и сумки, прежде чем сесть в кресло. В кресло напротив.

— Кресла складываются. Можешь подремать, — подсказал тот, пристегивая ремень безопасности, на что Андрей отмахнулся, потянувшись за своим ремнем:

— Мне уже хватило. Откажусь.

Убранство самолета подходило под образ Макарова. Он — человек из народа, конечно, но выглаженные шмотки на нем, мягкий свет ламп в салоне, кожаные кресла и имитация мрамора в столе как-то хорошо сочетались с интерьером. Его внешность тоже способствовала этому: круглое лицо, большие карие глаза, как будто строгие брови и по-модному зачесанные волосы — если в Африке он еще выглядел как военный, то здесь и сейчас смотрелся как бизнес партнер Милены.

Вскоре самолет взлетел. Разгон, тряска, все по классике. В иллюминаторах — тьма. Из-за плотных облаков и приближающейся ночи ни черта не видно.

— А как ты добирался до нас из Австралии? Тоже на самолете? — вдруг спросил Макаров.

Андрей, до этого пытавшийся высмотреть среди туч хоть что-то, перестал задумчиво перебирать пальцами воротник своей футболки и, убрав руку, положил ее себе на крепкое бедро. Он отвернулся от иллюминатора и сел поудобнее.

— Да, какими-то китайскими авиалиниями. Название уже не помню, но была одна пересадка в Шанхае, а потом оттуда летели до Шереметьево.

— И сколько это все заняло? — поинтересовался Макаров.

— Да больше суток. И потом еще примерно столько же на поезде до Екатеринбурга катался.

— Ого. Не жалеешь?

— Нет конечно! Я бы тут не сидел, если бы пожалел.

Это правда. С чего Андрей должен жалеть? Да, пришлось помучиться с перелетом, а затем и с дорогой до Екатеринбурга. Зато теперь он там, где всегда хотел оказаться. На своем месте. Он сражается (ну или будет, по крайней мере) за правильные вещи вместе с правильными людьми. Под правильным командованием. Он — русский, пусть и вырос в Австралии, и он искренне надеялся на то, что Россия снова станет великой. Как минимум ее маленький кусочек — уральская база — уже таким стал, потому что его контролирует Макаров. Царь. Батя.

— А как ты на нас вышел?

— Я тогда служил в Австралии, после спецназа болтался по всяким около ЧОПам. Потом в группе русских в Австралии увидел рекламный пост от Вани. Я ему написал, и вот. Я тут.

Макаров кивнул, мол, понял.

— Вы не знаете, как он там?

Про Ваню давненько не было вестей. Что с ним? Как проходит восстановление?

— Хуево, — отмахнулся командир. — Начались какие-то проблемы с легкими.

Теперь кивнул уже Андрей. Да, жалко его, конечно. Такого бойца (дай Бог, чтобы на время) потеряли!

Он облизнул губы. О чем же еще поговорить? Не то чтобы он стал любителем попиздеть, опылившись от Антохи, но как будто бы работа заместителем предполагает под собой быть на одной волне с тем, кого замещаешь… или нет? А то так получается что, к примеру, Андрей что-то спрашивает, Макаров отвечает, и все. И наоборот точно так же. Словно разговор ни в какую не хочет клеиться и более-менее выходит только при обсуждении стратегии и деталей какой-нибудь миссии: едем в Кастовию? Да. Нахуя? Взорвать дамбу. Когда? Прям щас. На данном этапе, сидя в самолете, Андрей, если честно, уже даже был готов слушать про Баркова, лишь бы не было молчания.

— А почему ты выбрал именно «Конни»?

Макаров, сказав это, выглядел чуть задумчиво: поскреб подбородок, закинул ногу на ногу и перевел взгляд на лицо заместителя, до этого пару мгновений смотря в иллюминатор.

Андрей поспешил ему ответить. Рассказывать что-то интересное о себе это всегда приятно, особенно, если спрашивает такой человек. Человечище.

— Ну, я же русский. Я иногда наблюдал за новостями про Урзыкстан, а когда в девятнадцатом году произошла вся та хуйня и потом создали «Конни», решил вступить. Я давно хотел поработать в России, но в нашу армию меня бы не взяли. Поэтому вот так.

Андрею под сорок, а еще до вступления в ЧВК он постоянно проживал на территории Австралии и в России не появлялся, так что по второму кругу, уже здесь, его призывать не стали. Да и, судя по событиям четырехлетней давности, армии особо и русские с одним гражданством-то не нужны — вон как быстро Баркова опрокинули.

— Ну и правильно. У нас пизже всех.

Это да. А еще Андрей хотел сказать, что сделал выбор в пользу «Конни» потому что Макаров очень понравился ему как лидер, но решил смолчать, а то это странно звучит.

***

— Андрей.

Андрея тряхнуло.

— Вставай.

Тряхнуло снова.

Медленно разлепив веки, Андрей не сразу понял, где он и что происходит. После короткой беседы с командиром он точно помнил, что замолчал и продолжил смотреть в иллюминатор, а дальше — темнота.

— Мы уже прилетели.

А.

Ой.

Он просто-напросто заснул. Заснул, хотя сказал, что спать не хочет, ну да ладно. Андрей кивнул и отстегнул ремень. Крепко же он задремал, что не проснулся при приземлении!

Со стороны двери в самолет довольно ощутимо тянуло холодом. Поднявшись на ноги и зевнув себе в кулак, Андрей как можно быстрее надел куртку, застегнул ее и взял в руки сумку. Макаров решил не ждать его и за это время уже успел спуститься по трапу к ожидавшей его и его правую руку машине, которой оказалась черная «БМВ Х7» с блатными номерами — на табличке виднелись три семерки.

Будто новое, нехило начищенное авто ярко блестело в свете фонарей, утыканных по территории аэропорта. С неба активно сыпал снег, крупные хлопья которого при попадании на лобовое стекло элитного «такси» тут же сметали дворники; вокруг стоял небольшой шум, а порыв ветра прямо в лицо дал Андрею понять, что ему нужно уже наконец проснуться.

Снова зевнув, но уже с закрытым ртом, он быстро сел в машину. Аккуратно закрыв дверь, он, поставив сумку с вещами справа от себя, пристегнулся. Макаров же занял место впереди, рядом с водителем — брюнетом лет сорока на вид в черном смокинге.

Авто тронулось. Судя по навигатору, поезжать нужно на Арбат, и дорога займет сорок минут.

— Как добрались? — спросил знакомый главному водитель. Выруливая с территории аэропорта, он ткнул на панель несколько раз, чтобы выбрать маршрут покороче.

— Нормально, — ответил Макаров, пока по салону пронеслось приглушенное «э-нер-джи-и-и!». — Милена дома?

— Да, но она спит, — сказал водитель и повернул налево. — Она заказала вам доставку еды, она уже в квартире.

Андрей нахмурился. Он не хотел есть — прошло буквально несколько часов с ужина на базе, — но, может, перекусил бы чем-нибудь вкусным, если не ляжет спать по приезде в квартиру. Да и будет ли он спать в принципе? И так уже полдня прохрапел. Эх, доехать бы поскорее… В салоне комфортно, конечно, но хотелось уже добраться поскорее до той самой квартиры, а то жопа уже квадратная.

— А как там дела на острове? Вы все вывезли? Милена сказала, что да, но сам знаешь, — огни фонарей, быстро мелькающие снаружи, по сторонам от мчащегося по шоссе авто, подсвечивали лицо командира. — Она и напиздеть может.

— Все вывезли, — подтвердил слова начальницы водитель. — Она вообще думает его продавать.

— Пусть продает, — отмахнулся Макаров. — В Европу-то ее пустят, но шавки Прайса могут ее там достать.

— Да как они ее достанут? — от удивления водитель аж распрямил ладони на руле. — Там дохуя охраны и Чалова, вон, недавно до начальника повысили. Там даже мышь не проскочит, не то что америкосы.

— Но все равно. Эти нелюди могут и белым фосфором по мирняку ебануть, думаешь, им что-то помешает потравить охрану?

Водитель задумался.

— Ну, да…

— Вот-вот. Так что пусть она сидит в Москве и не выебывается.

Везет же Милене, наверное: родилась в богатой семье, не знала бедности, получила хорошее образование и не менее хорошее наследство. Она не воевала и не будет воевать, впаривает таким же дворянам, как и она сама, дорогущие хаты, наверняка заказывает себе домой на Рублевке самых разных музыкантов в качестве развлечения на праздники и ходит только в продуктовые типа «Азбуки вкуса» и прочие магазины не для простолюдинов.

Водитель перестроился и повернул направо, Андрей же растекся по сиденью и уставился в окно, глядя на дома, другие машины и прохожих. Если бы он был богатой девушкой с царской фамилией, то вряд ли бы стал помогать бывшему зэку с личной армией. Это рискованно, да и, к тому же, Милена не просто отстегивает космические суммы на содержание «Конни», но и сама пачкает руки: манипуляции СМИ в девятнадцатом году, тоже самое, но сейчас, когда нужно максимально очернить Урзыкстан — это же ее работа. В некоторой части. Она содержит кучу людей, которая доказывает, что она не впустую тратит миллионы и миллионы рублей, с этой самой кучей активно общается и порой помогает ей в работе.

Так странно, вообще. Со стороны она выглядит просто как приспособленка, как злая, алчная баба с шенгенской визой и виллой в Италии, нашедшая себе удобную кормушку. Да, у нее во владениях числится крошечный остров где-то там далеко от России, но, раз она не смылась еще в самом начале, а усиленно пыталась стереть грязь с белого пальто Макарова после обвинений в терроризме и прочих вещах, ей можно верить. Дуры не помогают «Конни», а она далеко не дура.

***

Вскоре машина остановилась у входа в помпезную многоэтажку. Этажей там не меньше десяти это точно — в темноте хрен посчитаешь, — и Андрей не сдержал восхищенного «вау». На подъезде к дому, больше похожему на человейник из будущего, выглядящий дорого и футуристично, пришлось даже пару секунд постоять, пока охранники не подняли шлагбаум. С защитой тут все на высшем уровне, прямо у порога висели аж две камеры.

Андрей захлопнул дверь машины, покинув салон. Он закинул сумку на плечо и последовал за Макаровым, которому водитель, прежде чем уехать парковаться, отдал ключи от квартиры.

— Даже боюсь представить, сколько тут стоит однушка, — то ли пошутил он, то ли сказал всерьез, с интересом мотая башкой по сторонам. Командир ухмыльнулся.

— Ты все равно не потянешь, — сказал он и вытер ноги о коврик, после чего вошел внутрь. — От ста пятидесяти миллионов.

Холл? Подъезд? выглядел так же роскошно: два лифта, лестница сбоку, светлые гладкие стены, на которых висели картины в золотого цвета рамках, вычищенный до блеска черный пол, кажется, мраморный. Еще и тепло, а какие люстры на потолке — как будто увеличенные диадемы с драгоценными камнями! Андрей аж вздрогнул. Он пришел сюда, разодетый в шмотки в расцветке «мультикам», с задрипанной сумкой и красным от мороза ебалом. Он тут как… как… как крестьянин, в общем.

— Нам на шестой этаж, — сказал Макаров, когда они с Андреем подошли к лифту. Он вызвал его, тот быстро приехал, и они зашли в кабину. Первым был командир, естественно.

— И как Милена тут живет… — вздохнул Андрей и нажал на панели на кнопку с цифрой шесть. Двери лифта плавно закрылись, и он с тихим шумом поехал вверх.

— Ну, — хмыкнул командир, осматривая кабину, такую же вычурную и помпезную. — Справедливости ради, она в последнее время чаще бывает у себя дома на Рублевке. Она сюда приехала только ради нас.

— Как благородно.

— Благородно будет если она не зажопит тебе костюм завтра.

— А может зажопить?

— Может. Но ты ей, вроде как, нравишься.

Андрей усмехнулся. Ура, наверное?

Коридор на шестом этаже, куда оперативно приехал лифт, выглядел так же дорого-богато, как и все прочее в этом доме: мрамор и гранит или имитация под них, редкие цветы в черных узких горшках, все коричневое-золотистое-бежевое и блестит и светится, несмотря на ночь. Да уж, это вообще не уровень трешки тети Тани, где из-за заставленного колясками и велосипедами подъезда постоянно срутся соседи.

— Хотел бы тут жить? — в тему спросил Макаров.

— Вообще нет, — честно ответил ему Андрей, окинув взглядом дверь чужой квартиры, мимо которой они оба прошли. — Тут все какое-то неживое.

— Так у всех богачей, че поделать, — он остановился. — О, вот она. А Милена тут живет.

Командир встал у двери за две квартиры до конца коридора и огромного окна с видом на ночную богатую Москву. Жилище Милены же располагалось напротив, за спиной, куда он показал большим пальцем одной руки, второй рукой проворачивая ключ в замочной скважине.

Они вошли.

Андрей поставил сумку на пол, стянул обувь, уперевшись рукой в стену, а затем снял куртку и повесил ее на крючок. Макаров сделал тоже самое. Ключ он вставил в дверь с другой стороны и запер ее.

Удивляться убранству уже не было смысла, и так уже понятно, что тут все построено для богачей, понторезов и богачей-понторезов: в совмещенной с гостиной столовой находились огромный угловой диван белого цвета с кучей подушек, такой же гигантский телевизор, парочка больших ковров (круглый и прямоугольный), куча статуэток, почему-то аж два овальных зеркала на белых квадратных колоннах, обеденный стол из темного дерева на десять человек; окна закрывали длиннющие светлые шторы.

Командир пошел искать спальни, а Андрей подошел к тому самому столу не иначе как на царскую семью, поскольку его внимание привлекли два бумажных пакета. Внутри обнаружилась еда из доставки, о которой говорил водитель, но пришлось вымыть руки, прежде чем достать ее.

Итак, Милена купила: две порции какого-то азиатского супа с лапшой, две порции пюре с говяжьими котлетами, шесть пакетиков кофе, четыре пакетика черного чая, десять пакетиков сахара, упаковку блинчиков с вареньем, два разных салата (один — цезарь, а второй — с каким-то жутким количеством майонеза), две порции пасты карбонара, две полуторалитровые бутылки воды, а также два кусочка шоколадного торта. Ну, и еще были столовые приборы и салфетки. Всю еду можно разогреть — в квартире помимо базы в виде плиты обнаружились микроволновка и аэрогриль.

— Командир! — окликнул Андрей, взяв в руки обтянутый пищевой пленкой контейнер с пастой. — Вы есть будете?

Из темного коридора нарисовался Макаров. Уже без олимпийки, в футболке, и она помогла показать некоторые его наколки: какую-то залупу с черепом, когтистыми лапищами и крыльями, скорпиона, черта с циферблатом. Вау…

— Что там?

Он оглядел собрание из еды и подвинул к себе ближе, не поднимая, контейнер с майонезным салатом и упаковку пюре с котлетой. Также он отделил от стопки одноразовых стаканчиков один.

— А ты будешь?

— Не, — отказался Андрей. — Пойду помоюсь.

— Я тебе там мазь положил.

— Спасибо.

Он захватил свою сумку и пошел по коридору. В одной из комнат горел свет — это спальня командира. Рядом с ней находилась ванная, а спальня и ванная Андрея расположились дальше и правее.

Комната была классная: двухместная кровать, застеленная белым, вид на ночной Арбат из длинных окон, скрытых за занавесками как в столовой; в интерьере преобладали более мягкие оттенки коричневого, чем там же. Большую часть комнаты занимал мягкий ковер цвета карамели, на выкрашенных в совсем-совсем нежный бежевый стенах помимо телевизора висели несколько картин с пейзажами. В углу стояли небольшое кресло и зеркало, у двери — комод из гладкого дерева, а на нем покоились тюбик «Фастум геля», пульт от плазмы и бумажка с паролем от вай-фай.

Андрей поставил сумку на пол — она много где валялась, и он не хотел пачкать ей дорогущее постельное белье, — и открыл ее, потянув за язычок молнии. Оттуда он выудил нужные для мытья принадлежности типа мыла и шампуня, а также трусы с расхлябанной резинкой и полотенце. Еще он достал зарядку для телефона, один конец которой воткнул в него, а второй — в розетку.

Вещи раскладывать смысла нет, поскольку и самих-то вещей немного. Андрей оставил сумку как есть и, прихватив нужные вещи, отправился в соседнюю комнату, в ванную. За несколько проведенных в коридоре секунд он услышал идущий со стороны кухни-столовой-гостиной звук работающей микроволновки. Командир разогревал себе ужин.

Включившийся в ванной свет осветил холодную плитку на полу, широкое зеркало, вычурную раковину, две раковины, то есть, унитаз, биде и ванную со стеклянной перегородкой. Стены тут тоже типа мраморные. Все по стандарту.

Первым делом Андрей положил свои вещи на свободное место между раковинами — они вписаны в прямоугольный кусок мраморной тумбы. Быстренько смочив зубную щетку водой и выдавив на нее крупную горошину мятной пасты, он отправил ее в рот и принялся быстро водить рукой туда-сюда.

Яркий белый свет ламп хорошо подчеркивал мелкие царапины на лице и фиолетовый синяк. С таким набором Андрей еще сильнее походил на какого-то бомжа, случайно забредшего в эти царские хоромы. Да и без «украшений» от Гоуста, в отрыве даже от внешности, он все же не совсем чувствовал себя здесь в своей тарелке: ему ближе жилье тети Тани, где на кухне у нее все красное, а обои — с клубникой. Ну или свой дом в Австралии.

Точнее, это семейный дом. В Австралии у Андрея своего жилья нет, он собирался когда-нибудь купить его после службы, а родительский дом очень красивый. Одноэтажный, из белого кирпича, с темной крышей и кучей установленных кондиционеров. Спереди и на заднем дворе все ухоженное, вокруг растет куча зелени (заслуга мамы), а как раз перед отъездом Андрея на службу в Россию отчим поставил новый белый почтовый ящик. Для других людей это самое обычное жилье, но для Андрея — нет, наоборот. Там ему хорошо. Там ему правда в кайф и нет ощущения, что он челядь, хотя там тоже плитка на полу, как здесь.

Впервые за неимоверно долгое время приняв ванну, Андрей, весь разморенный и красный, вытерся и обмотал полотенце вокруг бедер. Он оставил вещи в комнате, включая грязное белье, и вышел в коридор.

— Ух, бля!

Дверь едва не въехала Макарову по лбу. Он был полуголый и стоял почему-то, ну, на пути у двери, блять! а не у себя в ванной. У Андрея от такого внезапного появления аж сердце екнуло, и он дернулся и вжался ягодицами в дверной проем, чем задел полотенце. Оно моментально размоталось, но от конфуза его спасли быстрая реакция и такие же быстрые руки, прижавшие ворсистую ткань в районе чуть выше члена и сзади около копчика.

Командир отошел на шаг назад, выпучив глаза. Впрочем, через мгновение он собрался и объяснился:

— В той ванной сломался кран.

Ах, вот оно что, подумал Андрей, а его взгляд сам по себе переместился ниже лица. Под шеей у Макарова наколот кинжал, на плечах — погоны, на груди — девушка… э-э… птица?.. какие-то черепа… на животе — весы и пословица про волков, на руках — скорпион, змея, еще какая-то хрень… Боже, как же много у него наколок! Причем некоторые из них были четкие, как кинжал, например, а другие — нет. Может, разные кольщики набивали.

— Сломался? Я могу посмотреть, — предложил он, на секунду подзависнув.

— Не надо, — перебил командир и чуть выставил вперед руку, держа в ней флакон шампуня. — Хуже сделаешь. Лучше просто сказать Милене утром и ничего не трогать.

— Ладно, — согласился Андрей, хотя он не рукожоп и чинить ковры а принципе умеет.

Он наспех закрепил несчастное полотенце и уступил место, дав Макарову пройти, и, Господи! у него на всю спину наколоты купола и волк!

Изо рта вырвалось случайное «ого». Андрей мысленно шлепнул себя по губам, командир же одарил его вопросительным взглядом, положив ладонь на край дверного проема. Крепкие мышцы перекатились под его кожей, и воровская звезда на правой лопатке подвинулась, а волк будто опустил ухо.

— Что?

— Крутые наколки. Больно было?

— Пиздец как.

Андрею правда нравилось. Чернила под кожей прибавляли Макарову мужественности, делали его образ в его глазах более статным, хотя пару татуировок он бы убрал, а то их будто слишком много. Но все равно! очень классно смотрится.

— Вас там, наверное, с таким набором все зэки боялись, да?

— А то, — ухмыльнулся командир.

И тут же захлопнул дверь ванной, зайдя в нее.

Андрей вздохнул и почесал затылок. Пальцы поскребли кожу и мокрые после мытья волосы; губы растянулись в тонкую полоску, а сердце выстукивало в груди чуть быстрее обычного. Да уж, было бы невероятно стыдно светануть членом прямо перед основателем ЧВК «Конни» и по совместительству бывшим зэком, который наверняка гонял опущенных, но пронесло, к счастью, иначе Андрей бы тут же собрал вещи и первым же рейсом отправился к родителям.

Когда послышался звук льющейся из крана воды, он вернулся в спальню и закрыл дверь. Включив светильник на прикроватной тумбочке и телевизор на канале с новостями, Андрей надел лежавшие на кровати дырявые боксеры и сел. Рука потянулась к зарядившемуся до шестидесяти процентов телефону, пальцы ловко ввели пароль, и Андрей зашел в «Телеграм».

В канале Запоздалова последним постом числилась запись с прикрепленной к нему фотографией брата Фары, Хадира. Текст гласил: «Брат Фары Карим был террористом и воевал в 'Аль-Катале'. А еще ее пахан был террористом, и они все пытались как можно больше поднасрать Баркову! А теперь она хочет поднасрать 'Конни', потому что там служит много его бывших солдат, я лично некоторых знаю! Она и ее семья, все урзыки ненавидят русских, и я считаю, что мы должны уебать по ним ядеркой! Вы знаете где меня потом искать!»

Андрей усмехнулся. Он прочел пару смешных комментариев, потом свайпом влево вышел из канала, нажатием по экрану зашел в «РИА Новости». Все последние посты там тоже относились к Урзыкстану: какие-то цитаты Фары, описание пока еще спокойной обстановки там, слова Воршевского и каких-то чиновников. Все какое-то спутанное, осторожное, словно СМИ не знали, можно ли реагировать на произошедшее в Кастовии агрессивнее, или пока нет. Ну ничего, утром ситуация прояснится.

— Тебе намазать спину?

Андрей так зачитался, что не сразу услышал, что Макаров закончил мыться и появился у двери в ожидании ответа. Его мокрые темные волосы поблескивали в свете лампы в коридоре. Он в целом весь блестел — не до конца вытерся.

— Не, я сам, — бросил Андрей, не зная, куда смотреть: главному в глаза или на, прости, Господи, грудь — до того у него интересные наколки.

— Доброй ночи.

— Доброй.

Тот кивнул и выключил свет в коридоре, после чего ушел к себе, закрыв дверь с негромким щелчком. Андрей наспех намазал себе спину мазью, извозюкал в ней футболку, а затем также закрыл дверь и улегся в кровать.

Постельное белье приятно пахло, а одеяло плотное и мягкое. Матрас твердый, но не скрипучий, как на базе, и в спину ничего лишнего не упиралось, что после пиздиловки с Гоустом только плюс. Да позвоночник вообще сегодня кайфует: мягкие кресла в самолете, горячая ванна, дорогущий матрас, наверняка ортопедический — совсем скоро ничего болеть не будет!

Андрей, пока на фоне тихонько работал телевизор, приобнял подушку справа от себя и закрыл глаза. Супер.

***

Через полтора часа Андрей проснулся от ощущения жажды. Он широко зевнул, нащупав светильник, и медленно поднялся с постели. Чувство не очень приятное: за эти девяносто минут он хорошенько согрелся, плюс батареи у окна и теплые полы работали вовсю, из-за чего по пробуждении дико захотелось пить.

Андрей почти неслышно выскользнул из комнаты. Так же тихо он прошел на кухню, где взял не начатую бутылку воды, стоявшую около термопота, который среди ночи решил вскипятить воду.

Глоток. Глоток побольше. Большой глоток. В тишине квартиры бутылка ощутимо громко сжалась посередине, пока Андрей вливал в себя воду, выглядывая в окно, в которое кроме редких оранжевых окон в домах напротив ничего не было видно.

Как утром пройдет встреча с важными шишками из правительства? Согласятся ли они устроить урзыкам взбучку или в самый последний момент все же передумают и стерпят? Упомянут ли Баркова? Будут ли смотреть на Макарова как на говно? Ну нет, он их сразит. Вот точно. Сам Борис Витальевич засомневается, если явится, он ли в кабинете главный.

В последний раз Андрей погонял немного воды во рту пару раз, а потом сглотнул и оторвался от горлышка. Бутылка тут же вернула себе прошлую форму, и он закрутил ее крышкой. Пусть она в спальне постоит, мало ли, вдруг еще захочется?

На обратном пути Андрей остановился у двери в комнату Макарова и прислушался. Ему казалось, что тот не спит, или у него по крайней мере работает — плазма Андрея выключилась по таймеру — телевизор.

С той стороны доносились шорохи. Не понятно, какие именно и что у них за источник, дверь-то закрыта.

Андрей прищурился, но буквально через секунду удивленно выпучил глаза, когда услышал мужской стон. Тихий, хриплый, но это точно, блять, стон. Мужской.

Сердце забилось быстрее, как если бы он прямо увидел, как командир дрочит, а не услышал чей-то вздох в другой комнате. Тот кого-то привел? Да вроде нет… А что тогда?

Снова стон. И «о, блять, да» на английском. Тоже сказанное мужчиной.

Он там порно смотрит? Голос не его.

Андрей положил ладонь себе на лоб и оторвался от двери. Ой, нет, все! Хорош! Макаров — взрослый человек, и он имеет полное право дрочить!.. до тех пор, пока это не на глазах у подчиненного делает. Да бля, мысленно выругался Андрей, я сам порнуху смотрю, а он че, не может, что ли? Может. Ну и вот! Это его дело.

Спать. Точно пора спать.